Звезда королей

[Vlad lev]

Для тех, кому не нравится "де Камповская" линия Саги, и кто ознакомился с "Истаявшей мглой":
http://forum.cimmeria.ru/showthread.php?t=1701

"Звезда королей

Немногое известно о первых днях проведённых королём Конаном на троне – днях, насыщенных событиями, наполненных изменами и коварством. Не считаясь со смертельными опасностями, варвар сражается, противостоя угрозе, нависшей над Гиборией(Хайборией). Той, с которой неминуемо придётся столкнуться после зловещего Часа Дракона.
Известно немногое, но иногда покров таинственной завесы на краткий миг расступается. И всё ложное, навеянное грёзами и кошмарами, а также приукрашенными балладами придворных бардов и романтичных менестрелей сметается, исчезая словно унесённое порывом холодного северного ветра. Остаётся только истина, неумолимая и жестокая. Правда о суровом времени и воине, бросившем вызов судьбе. Воине, чьё имя осталось в легендах, пройдя тысячелетия. Человеке, презревшем роскошь и праздность, вставшем на пути древнего проклятия. Конане-киммерийце.

1.

Уталос раздраженно взмахнул окровавленными руками, и трёхгранный, почерневший от времени и запёкшейся крови, кинжал глухо стукнул о каменный пол.
Из небольшого отверстия в низком, нависающем почти над головой, своде пещеры проникал слабый дрожаще колеблющийся-рассеянный малиновый луч. Он не был единственным источником – снизу, почти произрастая с пола, навстречу ему исходило холодное блёклое голубоватое свечение, источаемое тремя извитыми прозрачными заострёнными кристаллическими стержнями, словно проросшими изнутри гигантской, отдалённо напоминающий тёмно-зелёный нефрит, треугольной плиты.
На тёмно-зелёная плоскости, изнутри источающей зеленоватое свечение, смешивающееся с мертвенно блёклым светом, испускаемого стержнями, безжизненно распростёрлось обнажённая девушка. Даже зловеще и хаотично колеблюще-колышущиеся призрачные отблески неестественного света озаряемые, не могли скрыть красоту юного женского тела. Стройная фигурка и изящными длинными раскинутыми в сторону руками, вытянутыми в прямую линию ногами и неокрепшими девичьими полушариями грудей и даже безвольно уроненная вниз голова, обрамлённая локонами волнами спадающих волос могли вдохновить какого-нибудь немедийского или аквилонского скульптора или живописца на создание нетленного произведения, составить украшение любого гарема восточного властителя или даже украсить трон какого-либо королевства … Однако оковы на запястьях и единое стальное кольцо, сковавшее лодыжки, а также явно неестественное положение, занимаемое телом, недвусмысленно указывали на тщетность подобных перспектив в будущем и насильственно-недобровольный характер произошедшего.
Фигуре придали «Т-образную» позу – тайный знак чернокнижников, имеющий несколько мрачных, но и вполне очевидных значений: «двойная секира» и «последний приют висельников», поскольку напоминала двойную виселицу. О подлинном сокровенном смысле символа известно было крайне мало, и то – по отрывочным сведениям на полу истёршимся или полуразбитым каменным скрижалям, сохранившимся со времён седой древности, когда Атлантис и мрачный Ахерон не вступили даже в пору своей юности. Считалось – само упоминание, даже намёк на прикосновение к подобному сакральному знанию несёт неизбежное несмываемое проклятие, влекущее гибель дерзнувшего посягнуть на приоткрытие запретного покрова.
Уталос рискнул и пока оставался жив. Однако поставленной цели так и не достиг, несмотря на обильные кровавые жертвы."

Далее -прикреплённый файл.

[Михаэль фон Барток]

ну что сказать автору.
в романе Тургенева "Отцы и дети" Базаров поучал товарища "не говори красиво".
не то, что бы я имею что-то против, когда пишут "красиво", хорошая стилизация всегда радует взор.
но тут автору зачем-то восхотелось не только выложить сырой, неотредактированный текст (там в кавычках варианты, какие слова вставить...), но и написать произведение выспренним языком, силящимся составить ощущение "древней красоты".
понятно, что некоторая атмосферная стилизация под архаику и "высокий штиль" бывала и у Говарда (хотя нам оно известно в переводах), но здесь концентрация "красивостей" такова, что лично мне текст показался пляшущим на грани с пародией.
"сломали" меня возбудившиеся от страха соски героини.
возникла мысль в экспериментальных целях испугать супругу, но я ее отринул. ибо.
существующие (Ворд незнает, Гугел Всезнающий - знает) но редкие слова вроде "омшелого" тоже заставляют глаз спотыкаться.
к тому же стилизация при всей своей неидеальности еще и не совсем выдержана, ибо к "черноокой" в пару идет не современно-разговорная "красотка" а куда более подобает "красавица".
на варварском происхождении и соответственно лучшей реакции и стремительности Конана акцент сделан слишком уж.
больше двух раз не стоило наверное, поняли уже...
есть откровенно нерусские фразы вроде
Обнажённая золотокожая леди и нахальный гандер остались наедине, озаряемые рассеяным светом ласкающего червоно-золотого пламени, если можно только вообще было считать таковым местом дворцовый зал.

но это за всеми водится.
подъезжая к станции с меня слетела шляпа.
история возможно, и интересная, но написана столь неряшливо, что воспринимается с трудом.
как-то так.

[Vlad lev]

есть откровенно нерусские фразы
с этим не поспоришь!

Добавлено через 1 минуту
Ворд незнает, Гугел Всезнающий - знает
Этот, первый упомянутый, много чего не знает...

Добавлено через 3 минуты
не только выложить сырой, неотредактированный текст (там в кавычках варианты, какие слова вставить...)
это последствие переводчества...
Кроме того, "свой " текст никогда не воспринимаешь, со стороны всегда видней.

[Михаэль фон Барток]

вообще есть хороший совет.
хочешь писать диалоги стилизованно, высоким штилем?
пиши как Вальтер Скотт (в нашем случае - авторы его классических переводов).
читателю и ПОНЯТНО будет, что они говорят, и он тэк-скэзть проникнется, почувствует, что говорят не современные люди, а герои из другого времени.

[Vlad lev]

пиши как Вальтер Скотт
там уж чрезмерно облагорожено, для Саги не подходит

[Михаэль фон Барток]

там уж чрезмерно облагорожено, для Саги не подходит
совет не универсальный, понятное дело.

[Vlad lev]

совет не универсальный, понятное дело.
так и выложен фрагмент -"кусок" для, так сказать, его возможной дискредитации и осуждения

[Vlad lev]

Продолжение истории

[Лиллит]

а мне понравилось

[Vlad lev]

Надолго задержавшееся по техническим причинам продолжение истории

[Vlad lev]

Следующие две главы

[Vlad lev]

Следующая глава

[Vlad lev]

Продолжение

[Vlad lev]

Следующая глава 17 (7,5 страниц обычного текста) в открытом режиме, ибо прошлая "прилепилась" только на пятой попытке загрузки архивированного файла:

17.




Угольно-чёрная непроницаемая мгла окутывала постоялый двор. Скудный свет нескольких масляных ламп и факелов, едва освещавших помещения изнутри, не дарил надежды и не вселял оптимизма. Снаружи царил мрак. Мрак густой и пугающе безмолвный. Казалось жилище обволакивал, нет – скорее накрывал, чёрный плотный полог. Само прикосновение к которому сулило не просто смерть, но – невыразимые муки. Тьма угрожающе колыхалась, клубилась, нависала. Словно неведомое живое создание давно позабытых проклятых богов. Мрак устрашающе давил, как многокилометровая толща нависающих над головой и грозящих обвалиться скал. Во тьме таилась некая первозданная жуть. Одна из невыразимых на человеческом языке основа Вселенной.
Криус едва сдерживался, чтоб не рухнуть или не сбежать. В мозгу одна за одной судорожно роились мысли. – «Сбежать прочь! Но – куда?»
Извечный ужас обычного человека перед непознаваемой непроглядной тьмой сковывал, пробуждал первобытные страхи и неосознанные инстинкты. Где-то в глубине души просыпались смутные предчувствия опасности – своеобразные отголоски древних времён, когда не знающие огня предки людей сжимались, вслушиваясь в отзвуки, доносящиеся из темноты.
Из мрака всегда приходила беда. И ночные свирепые хищники отнюдь не были самыми кошмарными созданиями, ибо охотились лишь на плоть. Гораздо опаснее были твари, имена которым зачастую не давали, боясь таким образом невольно призвать их вновь. Неизречённые порождения зла охотились не столько на тела, сколь на души людей. И те, кто попадал в их смертоносные объятия, были обречены на бесчисленные эоны мук. Лишь считанным единицам удавалось вырваться из сетей Тьмы. И немногие из уцелевших сохраняли разум. Отрывочные рассказы выживших вселяли в соплеменников и окружающих ещё больший ужас пред темнотой. Противостоять приходящей на смену дня ночи не мог никто на Земле. Даже могущественнейшим богам такое было не под силу. А при отсутствии солнечного света, хоть порой и иссушающего и палящего, но в основном –животворящего, вера людей в силу светлых богов истончалась. Иногда и улетучиваясь бесследно. Особенно когда когти наползающего мрака стискивали горло.
Криус пытался сохранять спокойствие из последних сил. – «Минуло всего ничего со времени, когда его постоялый двор непостижимым образом оказался вовлечён в сети доселе неведомых, но несомненно чёрных чар. Первичный шок прошёл, но оторопь осталась. Силы Тьмы хозяйничали внутри его владения! Такого не бывало ни при Нумедидесе, ни при полыхавших в Аквилонии войнах, связанных с именем Конана-киммерийца. Даже когда сюда как-то занесло хмурого смуглокожего стигийца, не ощущалось такого кошмара! Наверняка происходящее напрямую связано с людьми, занесёнными в его владения некими зловещими ветрами!
Эти свалившиеся под вечер постояльцы не принесли дохода, а лишь одни проблемы. Может это вовсе и не король со своими разномастными странными приятелями? Некая шайка самозванцев, расплодившихся в последнее время. Хотя бы те разбойники, пошаливающие в окрестностях, о которых три дня назад рассказывал чудом уцелевший зингарский торговец? А эта амазонка с ними? Разве так выглядят настоящие леди? Нергал разберёт этих графинь, баронесс, герцогинь и прочую вельможную знать! Хоть до него и доходили слухи о новой владычице Альты, но та за всё время ни разу почему-то не останавливалась проездом тут. Короля-киммерийца также прежде повидать не доводилось. Проезжающие и останавливающиеся у него путники, торговцы и наёмники давали сходные описания варвара, занявшего престол Аквилонии. Мускулистый черногривый воин с горящим взором голубых глаз. Пылающих и одновременно – леденяще холодных. Морозным дыханием гор неведомой Киммерии с далёкого Севера так и веяло от этого мужчины. Властность и могущество, неприсущее обычным, ранее встреченным воинам, излучала вся статная фигура человека, возглавляющего прибывших посетителей.
А если?..» – тут Криуса охватило оцепенение и пробил ледяной пот. –«Ведь не зря знающие люди поговаривают о демонах, принимающих обличие человека! И это не просто сплетни шушукающихся старух и сплетничающих слуг. Не говоря уже о кознях ведьм, чернокнижников и их прислужников… Иногда даже зловещие древние боги, обозлённые на предавших их забвению людишек, или изначально бывшие кровожадными, сами взымают обильную дань. А божеству принять любое обличье или «затуманить взор» не составит труда. Всплыли в памяти и разговоры подвыпивших постояльцев. Даже невольно подслушанный недавно трёп е охмелевших шемита и кофийца, выдающих себя за торговцев. О мрачных демиургах мироздания – богах первозданного Хаоса…
Тут ещё некстати куда-то запропастилась испуганная Джейтра! Хотя жену то особо винить не за что. Не каждая спокойно выдержит угрозу той дьяволицы-владычицы Альты. Забери её к себе обратно в бездну вытолкнувшие демоны!» – в душе проклинал владелец постоялого двора.
Всколыхнувшееся в нём негодование немного даже согрело и отогнало прочь кошмары.
«Но где же этот ленивый оболтус Лейтис, за что только ему платит? Куда-то подевался. Почуял неладное и смылся? А те лахудры служанки – Телза и Элта? Или они уже принесены в жертву во имя богов Зла?.. Не уж кто из наёмников польстился на их «прелести»? Тогда явно – те мужские особи – не из числа людей…» – мысли вновь приняли неприятное направление.
Криус, стремясь избавиться от терзающих сомнений и страхов, направился в пиршественный зал. – «Возможно пламя очага несколько развеет мрачный настрой. Хотя огонь тоже порождает чудовищных созданий, и не всех тварей можно уничтожить, подпалив…» – снова навалились невесёлые размышления.
«Слишком уж легко его постояльцы отнеслись к едва не сгубившему их всех кошмару! Так люди ли они? Вот те трое, во главе с неким «графом Алларио», сейчас бесстрашно ушедшие в ночь якобы на поиски пропавшего товарища, и так и не вернувшиеся? Может там проводят тайный ритуал?.. Хотя некоторые определённо – люди. Например тот, израненный, принесённый снаружи. Вряд ли демон сохранил бы прежнее обличие или так страдал. Да и исцеление прошло бы скорее всего быстрее и потребовало бы жертв!» – Криус опять содрогнулся. – «Или пострадал один из аколитов-прислужников демона? Но главарь их несомненно тот – здоровяк киммериец!»
Крадучись на цыпочках, словно ночной воришка из Заморы, Криус передвигался по своему собственному дому. Возле двери комнаты леди Тилайи на миг замедлился. Только что доносящиеся из-за неё томные стоны и страстные женские вскрики красноречиво говорили сами за себя. Но внезапно вдруг резко оборвались и смолкли. Стало подозрительно тихо.
Почуяв, что его присутствие как-то обнаружилось, Криус уже не таясь, припустил к пиршественному залу.

***

Левая рука Конана крепко зажала рот Тилайе. Палец правой руки варвар прижал к своим губам, а одновременно головой кивая на дверь в комнату.
Изумившаяся сперва женщина сверкнула очами. В её комнате оказались вместе с Конаном под предлогом смены одеяний, несколько пострадавших от внезапной колдовской атаки. Потом естественно спонтанно перешли к любовным утехам. Сейчас обнажённая плоть Тилайи ещё помнила прикосновения мужчины. И вдруг, после кульминации экстаза такая неоправданная жёсткость! Но она доверяла инстинктам варвара.
Некто отпрянул от двери, и в отдалении стихли его осторожные шаги. Конан отпустил руку.
– Знаешь, – внезапно произнесла Тилайя, прильнув обнажёнными грудями к киммерийцу, – я сейчас может быть впервые в жизни чего-то боюсь. Нет, не подслушивающего за дверью. – быстро пояснила она уловив удивлённый взор киммерийца. – Грядущей зловещей неизвестности. Женщины всегда более восприимчивы к таким вещам…– но оборвала на полуслове, так и не договорив.
И Конан увидел в ней не воительницу или высокомерную дворянку, а всего лишь перепуганную, но прекрасную женщину.
На миг повисла тишина.

– Не нравится мне всё это, – хмыкнул Конан, резко отталкивая Тилайю и натягивая штаны. – Прослежу за подслушивающим. – Быстро схватил меч и не обуваясь выскочил за дверь.

***

Уталос был не из тех, кто легко сдаётся и отступает от намеченного. Неудачи лишь раззадоривали его. К тому же упускать очередной представленный ему самой богиней Судьбы шанс было явно опрометчиво. Среди хайборийцев, обитавших вдали от многочисленных городов и поселений, ещё сохранялись верования в неких древних богов, божков и богинь, воспоминания о которых ещё не до конца вытеснил культ Митры. Ещё ребёнком до того, как погрузиться в тенета запретного оккультизма, Уталос слышал о богине Судьбы – Латэйе, иногда помогающей человеку. Теперь же, припомнив о ней, лишь скептически скривился. Он сам вскоре превратится в божество! В того, кто легко меняет телесные оболочки, как шадизарская модница наряды!
Однако жестокая реальность моментально вырвала из иллюзий. Резкие пронзительные боли вновь раздирали его нынешнюю искалеченную плоть. Это заставило опомниться и поспешить. – «Там, вдали, почти рядом с ненавистным Конаном-киммерийцем осталось одно мёртвое, а значит – подходящее для его целей тело! Быстрее, пока всецело царит ночная Тьма! Кроме того, было также и нечто ещё…»

***

Взору добравшемуся до пиршественного зала Кируса предстала не особо бравурная картина. Ни короля Конана (или лица, выдающего себя за него), ни свирепой амазонки (что было вполне объяснимо, учитывая ранее слышимые вздохи), ни большинства их спутников не было.
На одном из столе, словно на смертном одре, бездвижно лежал мужчина. Тот, ранее принесённый с улицы и ослабевший от потери крови, а возможно и некоего злого колдовства. Возле него толи подрёмывая, толи впав в некую сложную медитацию, также не шелохнувшись, восседала массивная фигура воина. Это был одинокий всадник-козак, приехавший на роскошном иранистанском жеребце задолго до прибытия остальных. Несколько поодаль располагался светловолосый гандер. Он несколько задумчиво и неторопливо зачем-то полировал чем-то неразличимым издали свой вытащенный и поблёскивающий даже в полутьме клинок. На миг Криус зажмурился – руны на лезвии меча ярко полыхнули алым.
«Ох, не к добру это …» – внезапно всколыхнулось недоброе предчувствие и без того затравленного владельца постоялого двора.
Словно подтверждая худшее, позади Криуса внезапно раздался шум, повеяло какой-то сладковатой гнилью. Несчастный хозяин, не успев ни обернуться, ни опомниться, получил сильнейший удар по затылку и уже бессознательно влетел в зал на гандера с клинком. Почти одновременно следом внутрь зала неуклюже ввалилась измазанная в земле и крови фигура Фалтуса. Сомнамбулически конвульсивными рывками мертвец двинулся в сторону дремавшего козака Талгата.
Тейдрик среагировал молниеносно. Резко отскочил, плашмя огрев мечом по черепу летящую на него фигуру Криуса. Лезвие клинка в левой руке гандера сверкнуло золотыми и оранжевыми всполохами. Тейдрикс зловеще осклабился, когда рухнувшее возле него с глухим стуком тело больше не шелохнулось. Взор гандера устремился на восставшего мертвеца. Тот, неловко размахивая клинком в правой руке, вроде сперва пытался настичь козака. Однако прикидывающийся спящим Талгат резко отклонился, словно рухнул навзничь. Но не упал, а невообразимым образом перекувырнувшись, застыл в полуприсяде глядя на нападавшего. Ни тени страха или изумления не отразилось на лице характерника. Дрёма слетела как прозрачная невесомая вуаль туранских куртизанок полусвета. В правой руке Талгат сжимал синеватый кинжал.
И Тейдрик и козак заметили, как светящиеся фиолетовым глазах мертвяка полыхнули сиреневым. Затем покойник внезапно, насколько позволяли его зомбиобразные движения, рванулся к лежащему на столе Элмару и вонзил ему в грудь клинок. С чвокающим звуком меч воткнулся в плоть чуть левее середины – где у людей располагалось сердце. Стук острия клинка о столешницу возвестил – Элмаруса пронзён насквозь. Но он, так и не открыв глаза, содрогнулся. На пересохших белесых губах выступила кровь.
Тварь, в которую превратился Фалтус, небрежно наискось выдернул меч. Талгат и Тейдрикс ещё не успели ничего предпринять, а в зал уже влетела полуголая взлохмаченная фигура.
В несколько прыжков, настолько стремительных, что слились в восприятии козака и гандера в один львиноподобный гигантский скачок, варвар оказался возле ожившего мертвеца. Не сомневаясь ни на миг, без промедления, налету смаху меч киммерийца отсёк башку покойника. Хрустнули позвонки, брызнула в стороны разлетающиеся капли черноватой крови и частицы костей. Остов туловища на миг нелепо застыл. Но обрушившийся на него всем весом Конан сбил эту нелепую насмешку над природой на пол.
Талгат и Тейдрик подскочили к упавшей груде тел. Варвар мгновенно вскочил, настороженно переводя взоры с одного на другого, ожидая подвоха. Глаза метали испепеляющие синие молнии, губы сжались в свирепой ухмылке. Мускулы натянулись, как канаты. Босые ноги словно вросли в пол. С меча капала черноватая жидкость, похожая на испорченную колдовством кровь. Обезглавленный труп более не шелохнулся.
– Остынь, Конан, – миролюбиво произнёс Талгат.
– С нами всё в порядке, – почти вторил ему Тейдрик. В колышущимся свете масляных ламп и догорающем пламени очага лезвие его клинка вновь приобрело вид обычного меча, правда украшенного рунами.
На полу застонал очнувшийся от ударов Криус. Увидев возле себя безголовое тело, тавернщик затрясся. Его колотила крупная дрожь, а содержимое желудка извергалось безостановочно.
– Необходимо спалить это, – кивнул киммериец на останки покойника. – Хотя я не прочь сжечь и всю эту халабуду…– продолжил он, но осёкся.
Лежащий на столе Элмар слабо застонал. А снаружи в зал вломился Алларио и двое бывших с ним воинов Тилайи – Ингольд и Ранхард.
– Мы не нашли тела и шли по следам… – затараторил Алларио, но сразу примолк, узнав по одежде обезглавленного туловища останки Фалтуса.
– Весёленькая ночка! – хмыкнул Конан, подозрительно осматривая и вошедших и склонившихся над Элмаром Тейдрика и Талгата. – Вытащите эту падль прочь и сожгите! – продолжил киммериец, взглянув на Ингольда и Ранхарда и указав на безголовый труп.
– Элмар выжил, так как у него сердце справа! – услышал поражённый Конан пояснение Талгата.
***

Уталос свирепел – готов был грызть искорёженными обломками зубов металлоподобную синеватую каменную кладку и царапать её ногтями. – «Как такое возможно? План казался таким идеальным! Проникнув в тело мертвеца попытаться устранить одного, а лучше – обоих путающихся под ногами колдунишек. А в процессе угрохать ещё того третьего – тяжело раненного. Чтоб в случае повреждения тела покойника, служащего временным пристанищем его души (или появления смертельной угрозы от какого-нибудь магического артефакта) – второе тело мертвяка было про запас! Почему тот гад не сдох? Неужели богиня Судьбы Латэйя всё-таки посмеялась над ним?» – последняя запоздалая мысль мелькнула в голове колдуна-неудачника.
Уходила ночь – время торжества нечисти и разгула чёрного колдовства. Вместе с ней стремительно угасали силы, амбиции и энергия Уталоса. И он обессиленно провалился куда-то в бессознательное.




Концовка главы.

[Vlad lev]

Несмотря на общее, вместе с природой, засыпание, следующая глава 18 (подлиннее):

18.

Конан, Талгат и Тейдрикс склонились над Элмаром. Бескровно-бледное и застывшее словно восковая маска, лицо неподвижно лежащего на столе гандера выражало непереносимую муку. Но ни стона, ни малейшего вдоха, ни судорог не исходило от израненного тела. Туловище и конечности неестественно вытянулись и казались скованными. Вся фигура будто оцепенела и уподобилась мраморному изваянию, созданному обезумевшим иантийским скульптором.
Криус с ужасом взирал на наёмников, обступивших неровным кольцом стол с Элмаром. Все воины и единственная среди них женщина держались настороженно – сжимая мечи и кинжалы. Хаотично пляшущие огоньки масляных ламп и почти затухающее пламя камина раскрашивала фигуры причудливыми красно-оранжевыми пятнами. Лёгкое потрескивание горящего масла и пощёлкивание угольков несколько заполняли нависшую в зале гнетущую тишину… В помещении витали странные ароматы неведомых трав и снадобий. Неторопливыми волнами растекались усыпляюще-дурманящие запахи. Обоняние переставало различать привычную атмосферу. Люди с чутким обонянием перестали ощущать типичную для постоялого двора затхло-прокисшей вони и пота. Непривычные, одновременно изысканно-порочные и отталкивающие ароматы, порождённые чужеродными ингредиентами, завлекающе туманили разум. Казалось, в зале зарождается и обволакивающе распространяется мглисто-облачная дымка. Почти незримая, словно смертоносные паутинки ядовитых пауков бритунийских предгорий.
В сознании итак ещё не отошедшего от потрясений тавернщика вновь пробудились ужасы. Почти недвижимые люди казались ему то застывшими на миг дарфарскими людоедами, прекратившими свой чудовищный ритуальный танец и готовящимися к кровожадному пиршеству; то – заколдованными статуями неведомых человекоподобных тварей, готовыми мгновенно ожить и наброситься на окружающих; то – злобными демонами, стремящимися разодрать человека на куски.
Молчание прервала реплика Конана, несколько развеявшая окружающий морок:
– Выживет? – обратился он с надеждой к Талгату и Тейдрику.
– Раз Элмар смог проглотить отвар шадоа, ещё не всё потеряно. – пояснил козак. – Теперь он на три-четыре дня будет надёжно изолирован и защищён от любых внешних магических влияний. Его не нужно ни поить, ни кормить. Правда нежелательно и перемещать с этого ложа, – невесело кивнул Талгат на столешницу. – Надеюсь, процессу заживления плоти и восстановлению кровотока ничто не помешает. Однако потом посвящённому целителю необходимо провести некий ритуал очищения и заняться дальнейшим лечением.
– А почему ты сам не возьмёшься? – с некоторым подозрением вопросил Конан. Подобные «штучки», равно как и обладатели знаний на сей счёт в основном не вызывали у киммерийца ничего, кроме неприязни.
– Здесь и сейчас наши пути расходятся, – пояснил козак. – Каждый пойдёт к цели своей дорогой. Однако, увидев полный негодования уничтожающий взор варвара, вполголоса добавил, – я сам должен проверить нечто…
– Ты это о чём? – не дослушав, прервал Конан.
Находящийся поблизости Тейдрик оскалился. Остальные не могли расслышать и половины произнесённого. Талгат явно не стремился к всеобщему уведомлению о своих намерениях.
– Возможно несчастья на постоялый двор и на нас всех навлёк я, – грустно и ещё тише изрёк козак. – Теперь, пока ещё ночь не уступила свои права предрассветным сумеркам, мне самому нужно распутать этот клубок.
– Перестань изъясняться недомолвками и загадками! – почти рявкнул киммериец.
– Ты же не терпишь магических фокусов?! А сам приказал всем нашим собраться и встать кругом. Знаешь, это потрясающе усилило эффект. – внезапно встрял в разговор Тейдрик. – Воссоздано живое кольцо коринтийского мага Кладиуса…
– А ты ещё… – взъярился киммериец. Его глаза полыхнули нешуточным гневом.
– Не горячись, – ещё тише, чем ранее, произнёс Талгат. Козак пытался использовать хитрый приём – погасить вспышку напряжённости за счёт снижения тональности разговора.
Пальцы Конана с хрустом сжались в кулаки. Наёмники с интересом наблюдали за спорящими со стороны, но не вмешивались и не приближались. Криус на миг выпал из реальности – сказались и минувшие потрясения и сильные удары по голове и дурманящая дымка.
– Думаю, – спокойно, словно ничего и не было, продолжал козак, – похищенный мной кинжал навлекает неприятности. Может, его прежний обладатель как-то «связал» его неизвестным мне образом? Изначально я ничего плохого в нём не ощущал. Только некую неземную холодность. Но он срабатывал против этих тварей!
– И?.. – начал потихоньку понимать варвар.
– Пока чёрные крылья ночи распростёрты, укрывая невидимые пути, – с искусством придворного баснописца продолжал плести своё повествование Талгат, – можно преодолеть пелену расстояний и достичь цели. – Несколько туманно завершил он.
– Ему нужно уехать! – резко бросил Тейдрик, увидя вновь закипающего от ярости киммерийца.
– Ты же видишь, – проронил козак киммерийцу, – даже остаточные испарения отвара шадоа действуют на всех по-разному. Кто-то обалдел, погрузившись в грёзы оцепенения. – кивнул он в сторону осевшего тавернщика и нескольких застывших наёмников. А ты и Тейдрик – как ни в чём не бывало!
– Короче! – почти взревел Конан, и несколько людей очнулись от ступора.
– Может права Тилайя, и действует остаточная магия, разбуженная Ксалтотуном. Может, влияет чернокнижник – заклявший этот синеватый кинжал? Или как-то издали срабатывает проклятие Альты, ради которого вы и выбрались в путь? Не исключаю и то, что забавляется ведьма, встреченная вами по дороге сюда. По крайней мере знаю одно – сам могу разделаться с тем, что невольно привнёс сам. – завершил Талгат, придерживая кинжал.
– Хорошо, – кивнул Конан, – отправляйся. – Хотя Талгат явно не нуждался в одобрении своих намерений. – Долг оплачен? – переспросил киммериец, заранее зная ответ.
Козак молча кивнул и, более не заговаривая ни с кем, направился к стойлу. Внезапно Далус преградил ему путь.
– Бежишь? – ехидно вопросил лишённый титула барон.
Но затеять очередную свару ему не удалось – бывший городской страж Лациус словно невзначай сильно саданул ему левым локтем в поддых. Не промолвив ни слова и выпучив глаза, юноша осел на грязный пол.
Конан молча смотрел в след уходящему. – «Доведётся ли ещё свидеться?» – напоследок мелькнула и также стремительно улетучилась мысль.
Проникший снаружи свежий воздух понемногу развеял ароматы шадоа. Люди понемногу приходили в себя.

***

Талгат знал – медлить нельзя. Но для свершения задуманного необходимо найти подходящее местечко и остаться в одиночку. Свернув с тракта, козак углубился в лес. Конь пробирался уверенно, несмотря на царящий мрак и незнакомую местность. Наконец козак удалился достаточно далеко. Он ехал не наобум – его вели инстинкты характерника. Для многих обитателей степей лес даже днём казался опасным и пугающе непостижимым. Ночные же заросли деревьев и кустарников внушали непередаваемый ужас. Казалось, что таящийся во тьме кошмар готов выбраться из-за каждой кочки, ствола или кроны дерева, обрушиться сверху, внезапно навалиться, растерзать плоть и на века поработить душу. Для характерника такие страхи были не свойственны. Однако задуманное им было опасно. И не просто опасно, а – смертельно. Почти никто из Гибории не рискнул бы даже задуматься о подобном, не то чтобы попытаться свершить или повторить.
Козак не всё рассказал Конану, ибо всё-таки не полностью ему доверял, как впрочем не доверял вообще никому. И именно эта недоверчивость не раз спасала ему жизнь.
Впереди из мрака замерцали завлекающе-манящие искрящиеся разноцветные танцующие огоньки. «Тлэи,» – мелькнула удовлетворённая мысль у козака, – «призрачные создания, заманивающие одиноких путников в чащобу в места ведьминых кругов. То, что надо!» – и, соскочив с коня, разнуздал его и, одобрительно хлопнув несколько раз по крупу, отогнал. Рысак обиженно фыркнул, стукнул копытами, вздыбился. Но, повинуясь последующему окрику хозяина, вынужденно поскакал прочь. Призрачные огонёчки хаотично заметались, прервав плавные убаюкивающие движения. Обладая некоторыми зачатками интеллекта, тлэи ощутили, что всё пошло не по ими намеченному сценарию. – «Человек явно не стремился завладеть скрытыми призрачными кладами!». – И завлекающие наивных путников дьявольские огоньки опасливо погасли. Но козаку обманчивый свет не был нужен – в темноте он видел не хуже, чем ясным погожим днём. Под ногами характерника перестали похрустывать веточки и проминаться почва. Стопы ощутили утоптанный грунт.
«Ведьмин круг!» – Талгат склонился к земле и начал сдирать синеватым кинжалом дёрн, очерчивая двойной круг. Один образовывал содранный и перевёрнутый вверх корневищами слой почвы. Второй, на расстоянии ширины ладони от первого, создавал круг обнажённой земли.
Оставшись внутри импровизированных и полностью замкнутых колец, чаровник удовлетворённо хмыкнул. Опустился на землю, снял сапоги, повесил на шею, предварительно перевязав их кожаным ремешком. Потом из небольшого мешочка на поясе достал несколько былинок. Снял с шеи другой мешочек только гораздо меньшего размера. Оттуда вынул флакончик. Положил предметы возле себя.
Не зря, не зря он вновь и вновь рисковал своей жизнью, появляясь в окрестностях родной Запороски! – Только там были все необходимые ему ингредиенты. Две маленькие веточки дерева алтыра сложил крест-на-крест. Окропил их тягучей маслообразной жидкостью из флакончика. Встал и из маленького мешочка ровным слоем высыпал на лишённый почвенного покрова земляной круг коричневатый, горьковато пахнущий порошок. Смесь засушенных и перетёртых почти в пыль стеблей золотой полыни, красного камыша и корней сиреневого мака, проросшего из почв, окроплённых кровью бесчисленных жертв – павших в жестоких схватках и оставшихся непогребёнными воинов. Чьи бренные останки истлели и превратившись в прах, смешались с семенами растений, породив эти чудовищные цветы. Из припоясного мешочка Талгат левой рукой достал щепоть серебристого порошка – сорванную в заповедных плавнях Запопроски в день Синей Луны серебряную лилию. Высушенный в течении пяти дней цветок был истолчён в глиняной ямке костью чёрной кобылицы, принесённой в жертву Четырём ветрам. Насыпая порошок, Талгат двигался против хода солнца. Несмотря на царящую темень, инстинкты чаровника не подводили. Наконец опять достал отложенный синеватый кинжал. Клинок, украденный у направлявшихся в Альту и выглядящих крайне подозрительно кофийцев.
В тусклом свете внезапно появившегося из-за туч месяца лезвие блеснуло, словно рыба, на миг выскочившая из тёмной глади вод. Проявился на клинке и зловещий символ «Т».
Талгат опустился наземь, сел, скрестив ноги.
«Во имя Четырёх ветров!» – произнёс он нанося себе крестообразные надрезы кинжалом сначала на одной руке, потом – на другой, перекинув над скрещенными веточками клинок в уже помеченную руку. Кровь брызнула вниз. Тогда козак сжал кинжал зубами, а освободившимися руками опорожнил оба мешочка, высыпав их содержимое без остатка на перекрестье веточек. И щёлкнул пальцами левой руки. Темноту леса прорезали разноцветные всполохи. Круг, в центре которого находился Талгат, пылал фиолетово-золотым, деревянное перекрестье – оранжево-серебряным. Внешний круг переливался изумрудно-бирюзовым свечением.
«Туар!» – не разжимая зубов и не выпуская из них кинжала прохрипел козак, одновременно вступая в оранжево-серебряное пламя.
Резко грянул одинокий, но раскатистый удар грома. По ночному лесу прокатилась невидимая волна, от которой задрожали стволы деревьев, а с их крон посыпалась листва. Раздался громкий хлопок.
На земле, где лишь мгновение назад был озаряемый магическим пламенем чаровник, остались два круга выжженной земли. И лишь искорки, подобные ночным светлячкам тлэями, но не являющиеся ими, на миг закружились, бесследно растворясь. Горьковатая дымка поднималась к бесчувственным, так и не начавшим светлеть небесам.
Будь по близости суеверный селянин или горожанин, то увидя подобное, непременно помянул бы Сэта или Нергала и отплёвываясь и делая отворотные знаки, сбежал бы без оглядки.
Вдали заржал иранистанский жеребец.

***

Чёрная мгла непроглядной ночи густой пеленой окутывала окрестности. Здесь не было ни звёзд, ни серпа месяца, дававших иллюзию обманчиво-призрачной надежды человеку ночью. На лесной поляне полыхал костёр и раскинулись пять шатров кофийцев – последователей Т’л’гхара.
Внезапно чёрный свод небес прорвали острые лучики звёзд. Они, прорвав завесу туч, словно пытались взглянуть с высоты на глупцов, самих готовящих свою погибель.
Несколько мужчин в просторных тёмно-синих (почти чёрных) плащах обступили самый большой шатёр. Вожделённые взоры и дрожащие от нетерпения конечности выдавали крайнюю степень их возбуждения. Изнутри шатра доносились удары плетью и женские всхлипы.
Внутренность обширного шатра, изготовленного из плотной шерсти тонкорунных коршемишскихих овец, освещались пламенем костерка. Синевато-зелёный огонь полыхал внутри огромного металлического дочерна прокопчённого котла, испещрённого уродливо-гротескными фигурами, странными символами и загадочными иероглифами. Почти над самым эти неестественным пламенем бессильно полуобвиснув на железных цепях, прикреплённых к металлическому обручу, скрепляющему навершие шатра, свисала худенькая девичья фигурка. Задранная и порванная сзади лёгкая туника обнажала узенькие бёдра и худощавые ягодицы. Языки дьявольского пламени не достигали до тела, но их отблески окрашивали всё в ирреальный синевато-зелёный дрожащий свет.
Невозможно было понять, к какому из народов Гибории принадлежала истязаемая жертва. Но то, что она – мученица, было очевидно. Сквозь изодранные лохмотья и клочья туники проступала светло-голубая плоть: плоские, почти мальчишеские груди, выступающие позвонки, рёбра и едва различимый крошечный пупок. Стройные ноги почти не касались земли, но были раздвинуты больше, чем на ширину плеч. Изящные лодыжки сковывали стальные кандалы, цепи от которых тянулись к вбитым поодаль металлическим штырям. Из полузакрытых глаз девочки стекали крупные слёзы, пересохшие узкие губы дрожали. Тихие всхлипы и рыдания уже едва слетали с измождённых уст.
Вблизи от несчастной находилась другая фигура. Стоящий мужчина был невысок, кряжист и смуглокож. Даже в пляшущих язычках колдовского пламени его кожа разительно контрастировала со светлой кожей пленницы.
Негодяй тоже изнемогал. Но от охватившего его садистского вожделения и ощущения собственного, переполняющего до краёв, могущества. Крупный пот катился по толстому лицу, заливая узкие свинячие глазки, одутловатые щёки, плоский нос и щербатый рот. Одна рука мерзавца оприралась на подобие железного костыля, другая сжимала семихвостую кожаную плеть.
Снаружи доносились похабные мужские голоса, на все лады вопящие по-кофски:
– задай ей жару, Фарус!
– поддай ведьме!
– заставь чистокровку дрожать!
– пусть расскажет всё!
– оттдай её нам! Девственность не важна!
Похотливо оскалившийся гнилозубо-щербатой ухмылкой Фарус вновь взмахнул плетью. Но ударить не успел.
Серебряно-оранжевая вспышка озарила внутренности шатра. Кофиец испуганно прикрыл глаза рукой, держащей плеть.
Девица, удивлённо приоткрыв очи, вскрикнула.
– Задай ей! Так! – продолжались наружи глумливые выкрики.
Высокий бритоголовый (с оседлецом) мужчина, босой, с сапогами на шее и сжимающий кинжал, возник из столпа пламени. И долго не размышлял – синеватый клинок с символом «Т» рассёк глотку бывшего обладателя этого оружия. Хлынула кровь, кажущаяся чёрной в хаотично пляшущем магическом огне.
Даже не взглянув на сдыхающего палача, свалившегося в металлический котёл, одним движением Талгат обнял обмершую девушку и проревел:
Руат!
Порыв ветров ударил откуда-то изнутри оранжевого пламени и втянул козака и девушку. Руки и ноги несчастной мгновенно освободились от оков. Те опали, рассыпаясь в прах, разлетаясь бесследно как пыль от одного дуновения живительного степного ветра. Стенки шатра опали, схлопываясь внутрь. Потом, словно невесомая пушинка, поднялись ввысь вместе с содержимым и, распавшись на зелёные струи, хлынули вниз на кофийцев.
Визги и вопли последователей Т’л’гхара вознеслись к небесам.

***

Юл-га очнулась от забытья. Ярко-ласкающе светило приветливое солнце. Руки и ноги были свободны. Правда ломило спину и мышцы ног…– «Жива! И – свободна!» – молниеносно пронеслось в голове.
– Великая Мать всего сущего, всеблагая богиня! Благодарю тебя за моё спасение! – искренне произнесла синекожая девица признание той, единственной и предвечной, которую почитала. И лишь потом, так и не встав с чего-то тёплого, осмотрелась по сторонам.
Буйная пышная растительность разительно отличалась от зловеще холодных мест, куда её заволокли отвратительные кофийцы. Синее небо, чуть влажноватый воздух, наполненный чарующими ароматами, яркие цветы.
«Неужели я опять…в Вендии?» – промелькнуло в голове девушки. Тут она вдруг посмотрела вниз – под себя и сдавленно вскрикнула. Неведомое тепло, согревающее её снизу, исходило от тела распростёртого неизвестного мужчины.
Собрав остатки сил, девушка приподнялась и отползла в сторону. Мягкая почва и буйная трава проминались под её почти невесомым тельцем. Не взирая на свой скудный наряд – сползающую лохмотьями когда-то белую тунику, почти не скрывающую плоть, Юл-га осматривала незнакомца.
Выбритая голова с явно специально оставленным чубом. Волевое лицо. Глаза закрыты. На шее – сапоги! Могучая фигура. – «Не кофиец!» – пронеслась первая мысль. – «Он же спас меня из шатра! Перерезал глотку мерзавцу!» – словно вспышка молнии принеслось осознание-воспоминание. – «А вдруг такой же злодей и колдун, как те? Если ещё и не хуже?..» – охватил Юл-гу внезапный ужас. – «Нет, не может быть!!» – откуда-то из глубины пришла уверенность. – «Неужели умер?» – испуганно подумала девчушка.
Её удивительные сиреневато-розовые зрачки глаз готовы были либо метнуть всеиспепеляющие молнии, либо залиться серебристыми слезами. Золотые всклокоченные волосы прореженные прядями малинового цвета негодующе дрогнули. Личико Юл-ги сосредоточенно-разгневано поднялось к небесам.
– Владычица жизни и Света! Не оставляй свою слугу! Верни моего спасителя! – звонкий пронзительный девичий вскрик заставил разноцветных птиц испуганно вспорхнуть с насиженных мест.
Показалось, жёлтое солнце на миг превратилось в слепяще-белый раскалённый шар. Ярко-белые лучи, сверкающие мириадами искр, словно отражаясь ниспадающим светом от вековых ледников Гипербореи, озарили две людские фигуры. Девичью, взывающую в мольбе и мужскую, бездвижно ничком лежащую на земле.

***

Талгат парил, не ощущая привычного веса. Подобное для него было не впервые. Но ранее такое происходило при других условиях, нежели сейчас.
«Значит я погиб,» – пронеслась шальная мысль. – «Внизу, под ним – буйно-зелёные джунгли, вверху – сверкающее солнце и синее небо. А в джунглях – на крохотной полянке – необыкновенная голубокожая девушка и – его неподвижное тело! Раз – так, значит удалось остановить чернокнижников! Сорвал их замыслы, лишил жертвы… Остальное уже неважно. Других добьёт Конан. Ему в подобных навыках равных нет!» – напоследок скользнула мысль. Но однако что-то, какая-то неведомая могучая сила всё ещё продолжала удерживать его здесь – рядом с собственным распростёртым телом и странной золотоволосой синекожей девушкой.
«Иль я сам так привязан к жизни, что его ka, то, что некоторые также называют «душа» не готова расстаться с телом?» – мучительная боль и гнетущая тяжесть внезапно навалились невыносимым гнётом откуда-то сверху. И его инстинкты чаровника не предупредили!
Талгат козак шевельнулся.

***

Багровые лучи восходящего солнца пробивались из-за горизонта, окрашивая небосвод. Рассеивающаяся белесовато-серая предутренняя дымка начинала приобретать оранжеватый оттенок. Багрянец понемногу сменялся золотым. Но лучи светила ласкающе покрыли однотонным кремово-розовым и уходящую в невидимую даль дорогу, и величественно стоящие вдоль неё, словно древние воины-титаны, вековые деревья, и даже обветшалый постоялый двор. Ночь вместе с сопутствующими ужасами очередной раз отступила, исчезнув без остатка, чтоб вернуться вновь.
Поредевший почти в одночасье отряд Конана уже седлал коней. Варвар задержался возле Криуса. Тавернщик, усиленно противясь невольно подгибающимся коленям, опасливо приблизился. Поодаль жалась Джейтра. Служанки и отыскавшийся к исходу ночи Лейтис оставались внутри здания.
– Твоё заведение на время закрыто! – суровым безапелляционным тоном изрёк киммериец.
Криус лишь жалостно закатил глаза. Но тут в его молитвенно сложенные на груди руки цинкнул увесистый мешочек. Звон недвусмысленно давал понять – там их много, и они – явно не медные.
– Граф Элмарус, – особо подчеркнул Конан эти слова, – останется здесь лежать в зале! Его будет охранять Ландар. – Тут недовольная физиономия упомянутого мужчины словно вынырнула откуда-то из-за спины тавернщика. – А ты сам, – вновь выделил варвар словечко, – отправляйся в Тарантию.
Увидев испуганно-недоумённый взор Криуса, киммериец добавил:
– за хозяйством присмотрит жена и прислуга. А средств тебе для компенсации убытков я отвалил с избытком.
Тавернщик невольно кивнул. А Конан, словно и не нуждаясь в его согласии продолжал:
– Найдёшь таверну «У Льва». Там хозяин – карпашский горец Дракулон. Покажешь ему это, – и из-под полы плаща достал широкий кинжал.
Криус икнул. Клинок напомнил ему виденные у аргосских наёмников мечи. Только у этого была более мощная рукоять – «Явно под руку этого варвара!» – мелькнула мысль, а на тускло блеснувшем лезвии находилась гравировка. Оскалившийся лев. – «Какой же это король?!» – хаотично замелькали в черепушке тавернщика шальные мыслишки. – «Тот бы послал в королевский дворец…И вообще, его бы сопровождали Чёрные Драконы, свита, солдаты, вельможи… Хоть какой-то эскорт… А этот… Явный головорез!»
– Скажешь Дракулону немедля найти целителя Витольдиса и срочно с пятью его парнями отправить сюда! – как ни в чём не бывало продолжал наставления киммериец.
«Ну вот,» – потеряно думал Криус, – «очередные разбойники…»
– Кинжал никому не отдавай! – сурово продолжил киммериец. Но увидя побледневшего тавернщика пояснил, – не бойся, всем известен этот знак, никто даже не покусится на него или его временного обладателя. – скептически завершил Конан, оценивающе окинув сжавшуюся фигуру.
Криус потеряно протянул руку и чуть не вскрикнул. Клинок оказался настолько тяжёл, что даже одной правой рукой тавернщик не смог его удержать. Тогда выпустив из левой руки мешочек с деньгами Криус схватился за кинжал обеими руками. Мешочек звякнул у ног. В пыль высыпалось несколько золотых монет. Но тавернщик этого не видел. Он, сжимая кинжал, смотрел на теперь уже добродушно ухмыляющегося варвара.
– Ты сделал правильный выбор! – хохотнул Конан. – Если также успешно справишься с остальным, награжу по-королевски! Когда вернусь. А я всегда возвращаюсь, если обещаю! – многозначительно добавил он.
– Послушай, король…– вдруг неожиданно для самого себя вырвалось у Криуса. – Уже три дня до вас не было ни одного посетителя…Хотя может я и что-то путаю… – потом сбился и прокашлялся. – Говорят, там дальше вдоль дороги пошаливают разбойники. – сухо сглотнул тавернщик. – Также бродят какие-то толпы нищебродов-оборванцев, поклоняющихся Звезде… А в Альте вообще давно и бесследно пропадают люди…– выпалил он последние слова почти скороговоркой.
– Знаю про Альту и Звезду! – хмыкнул Конан, – а про бродячих безумцев и разбойников ранее слышать не доводилось. Но это меня не остановит! – и варвар буквально взлетел на коня.
Вскоре лишь пыль клубилась в лучах восходящего солнца.

Концовка главы…

[Vlad lev]

Не задержавшееся продолжение истории - глава 19

19.

Полдня скачки уже двенадцати всадников по дороге в Альту прошли относительно спокойно. За исключением небольшой словесной перепалки на скаку между Конаном и Алларио. Граф пытался урезонить пыл киммерийца – мотивированно доказывал необходимость возвращения в Тарантию за подкреплением, либо – остановки на постоялом дворе и отправке гонцов в королевский дворец за солдатами.
Когда варвару поднадоело выслушивать реплики и аргументы Алларио, он разом оборвал дискуссию:
– не уж ты струсил?!
Оскорблённый и даже уязвлённый подобным отношением, граф умолк. Остальные всадники неслись вперёд, не проронив ни слова.
Ярко сияющее светило почти уничтожило воспоминания о кошмарной ночи. Синеющий небосвод и слегка желтоватая почва дороги, мелькающие по сторонам стволы величественных деревьев и тёмно-зелёных кустарников не предвещали неприятностей.
– Как получилось, что тебя не знают на постоялом дворе? – поинтересовался Конан у Тилайи.
– Я предпочитала более короткий путь – напрямик через леса, – пояснила женщина. – Кроме того, не привыкла передвигаться в карете и всё ещё предпочитаю отдыхать в шатрах или даже под открытым небом. – не удержавшись, съязвила она.
– Хм, – удивился киммериец. – Ты не упоминала о более коротком пути…
– А ты же и не спрашивал и привык всё решать по-своему! – несколько дерзко отрезала Тилайя. – И сам посуди, разве офицерам и чиновникам известны все тайные проходы или охотничьи тропки? Так ещё есть время… – договорить не успела.
– Всем остановиться! – внезапно прогремел киммериец. Лишь только зоркий варвар заметил вдали неразличимое остальными – дорогу преграждала толпа людей.
– Впереди большая толпа пеших людей, – пояснил окружившим его всадникам варвар. – Явно они собрались неспроста. Оказались там и полностью перекрыли путь. Хотя блеска оружия у них не видно.
– А если это опять какое-то наваждение? – неуверенно предположила Тилайя.
– Что планируешь делать? – поинтересовался Алларио. Сам граф в такой ситуации предпочёл бы отступить особо не раздумывая.
– Пока выжидать! – отрывисто бросил киммериец, хотя подобное было его деятельной натуре не по душе. Да ещё совсем некстати вспомнились слова Талгата:
«Береги своих людей! Ты зачастую рвёшься к цели и достигаешь её, но при этом теряешь многих соратников!»
– Ингольд, Ранхард, тайно проберитесь за толпу слева и справа от дороги! Осмотритесь, прикиньте – можно ли незаметно миновать их и возвращайтесь сюда! – приказал варвар.
Наёмники Тилайи молча разъехались по сторонам.
Кипучая натура Конана меж тем настойчиво требовала немедленных действий. А толпа издали медленно и неуклонно надвигалась, подобно неторопливо, но упорно катящемуся по джунглям Чёрных королевств живому алому потоку плотоядных красных муравьёв. Правда, в отличие от пламенеющей огненной расцветкой волны из насекомых, в окраске людского вала преобладали серовато-бежевые и грязновато-фисташковые тона.
Палило солнце, превращаясь в раскалённый ослепительный шар. Над дорогой ввысь, в прозрачную синеву небес, вздымались клубы пыли. Спешившийся Конан и оставшиеся спутники, воспользовавшись вынужденным привалом, жадно глотали из бурдюков кисловатое светлое аквилонское. Ни киммериец, ни остальные даже не помыслили укрыться или уйти с дороги. Меж тем приближающиеся столпы пыли сгущались, почти скрывая ранее различимые очертания людей. В воздухе ощутимо витала напряжённость. Однако ни звездообразный амулет Тейдрика, ни его украшенный рунами клинок не выдавали присутствия колдовства. Ноздри Тилайи раздувались. Она словно пыталась учуять нечто, недоступное обонянию других. Киммериец шагал влево-вправо, поочерёдно всматриваясь то вдаль, то – влево, то – вправо, надеясь на возвращение разведчиков. Было заметно – ожидание явно тяготит его. Ещё немного, и варвар в одиночку броситься навстречу неведомому – той надвигающейся людской массы.
Постепенно сквозь пыль проявились человеческие фигуры, идущие странно неторопливо. Стало слышно и некое заунывное пение или мольба.
«Поклонники некого неведомого культа?» – пронеслось в голове Конана. – «А если это те – аколиты Звезды, о которых упоминал тавернщик Криус?» – осенило внезапное озарение.
– Чего ждать? – вдруг вскипел молчаливый доселе Далус. – Лишённый титула и дважды униженный экс-дворянин внезапно решил проявить показную смелость. – Там – жалкий сброд, нищета и крестьяне. Прорвёмся сквозь них, как нож по маслу! А не уступят – затопчем конями и посечём! – продолжал распаляться юноша.
– Ищешь неприятностей? – угрожающе тихо прошелестел гандер. Взор его глаз на миг буквально проник в выпученные глаза бывшего барона. Тот как-то внезапно разом сник.
Слева от дороги внезапно показался всадник.
– Ингольд, – констатировал Конан.
– Впереди слева – трясина, – приблизившись прохрипел тот. – Там не пробраться ни пешему, ни конному. А эта толпа – какие-то религиозные фанатики, либо одурманенные оборванцы. Но ни вооружённых, ни магов средь них не заметил.
Почти мгновенно и справа от дороги возникла фигура Ранхарда.
– Как сговорились, – хмыкнул Конан, несколько разряжая обстановку.
– Идут разновозрастные люди, примерно около ста человек. В основном – мужчины, но есть и дети, и женщины. Двигаются сомнамбулически, как в трансе. Но на зомби не похожи. Нет ни трупных пятен, ни следов разложения. Кроме того, волокут котомки с едой и меха с питьём. Воинов или колдуна не увидел. – Ранхард почти вторил Ингольду.
– А засады не увидел? – поинтересовался Алларио.
Ингольд, жадно глотающий вино из меха, отрицательно помотал головой.
– Пробраться по тропке вдоль дороги можно? – нетерпеливо вопросил киммериец, одновременно глядя на приближающуюся заунывно гудящую массу.
– Вряд ли, – оторвался от вина Ингольд. – Там сплошь какие-то ямины, овраги, буераки, топь.
– Как только тут ухитрились тогда проложить дорогу? – не сдержавшись, съязвил Конан. Хотя знал – это вопрос в никуда.
Мгновенно приободрившись, варвар скомандовал то, что планировал (но сдерживал себя) сделать изначально:
– Разделяемся: со мной Тейдрик, Лациус, Валтис, Алгунд. Алларио, возглавишь группу из Ингольда, Ранхарда, Тилайи, Далуса, Холтара и Олэта. Пойдёте в обход и постарайтесь всё же пробраться, незаметно зайдя к ним с тыла. По коням! Вперёд! – и варвар словно взлетел в седло.
Алларио понял – варвар не особо доверяет ему и «уравновесил» двух его воинов – Холтару и Олэту теми людьми, кому доверял. Кроме того, мастерски избавился от беспокойно-бесполезного Далуса. Граф взглянул на своих воинов. Те казались абсолютно невозмутимы. Холтар, как поговаривали, – отпрыск немедийской графини и аэсирского наёмника, внешне напоминал Тейдрика. Только выглядел несколько старше и обладал более мощным телосложением и голубыми глазами. А в качестве оружия, кроме немедийского меча, использовал короткую двустороннюю секиру. Оливковокожий гибкий темноволосый Олэт, выдающий себя за зингарца, одинаково ловко обращался с луком и длинным тонким кхоршемишским клинком.
Тилайя всё же попыталась остаться с киммерийцем, но тот жёстко оборвал её:
– делай, как сказал!
И владычица Альты, покорно, словно уличённая в непослушании служанка, повернула свою белую кобылицу вослед Алларио.
Едва семеро во главе с графом отъехали подальше, словно только этого и ждав, Тедрик бросил Конану и оставшимся:
– не спешите! Есть одна задумка.
Варвар недовольно повернулся, но промолчал. Лациус хмыкнул. Хмурый светловолосый сероглазый аквилонец Валтис промолчал, лишь крепче сжав свой длинный клинок. Желтоволосый сухощавый аэсир Алгунд настороженно сверкнул синими глазами.
– Ты это о чём? – подозрительно буркнул киммериец одновременно поглядывая на приближающуюся гундосящую толпу.
– Давай немножко подстрахуемся, – миролюбиво пояснил гандер.
– Говори яснее! – почти взревел король. – Время не ждёт!
– Знаю, тебе не по душе магия, – продолжил Тейдрик, – но думаю не возразишь против небольшого трюка. Эта уловка нам всем поможет.
– Без чернокнижья? – недоверчиво проронил Конан.
– Просто лёгкий фокус – Огонь Вилда.
– Издеваешься? – взорвался варвар.
Лациус и Валтис недоумённо переглянулись. Лишь Алгунд понимающе хмыкнул.
– Нисколько! – торопливо отсёк Тейдрик. – Огонь Вилда, именуемый также «Пламя ненависти» расчистит нам путь. Распылённый над толпой находящихся в состоянии религиозного экстаза людей порошок воспламенится. Энергия ненависти самих людей используется против них – обычно прожигается дорожка шириной в два лошадиных корпуса, длиной – в пять-шесть. Вполне достаточно, чтоб нам пятерым прорваться. Только нужно прежде заткнуть уши и удержаться на вздыбившихся конях. – Торопливо договорил гандер. – Начнём?
– Валяй, – согласился киммериец.
Тем временем заунывно стонущая толпа надвигалась. Стали хорошо различимы бессмысленно застывшие лица и выпученные глаза людей. Среди ноющих стенаний удалось разобрать произносимые хором на каком-то подобии архаичной или искажённой местной форме аквилонского слова:
Светом Звезды озарены,
На страдания обречены…
Владыки придут, королевства падут!
Звезды излёт – монарх падёт!
Эти скандирования повторялось неоднократно и непрерывно.
Толпу составляли люди различных национальностей. Среди аквилонцев виднелись и шемиты, и кофийцы, и зингарцы, и даже вендийцы.
«Вот почему пропадали люди, и нам никто более не встретился!» – стрелой пронеслась мысль у Конана. Сам он и четвёрка воинов-всадников выстроилась пред толпой, словно живая буква «Т». Слева – Тейдрик, в центре – киммериец, справа – Лациус, позади варвара – друг за другом – Валтис и Алгунд. Замыкающий построение мускулистый аэсир пожалуй был единственным, кроме гандера, представляющим воздействие Огня Вилда.
Внезапно киммериец напрягся. Среди толпы измождённых оборванных и босых людей заметил несколько фигур, одетых в странные хламиды. Тёмно-синие потрёпанные халаты с едва различимыми золотыми нашивками – знаком полумесяца и звездой по его центру!
«Эссманы,» – припомнил Конан названия полудикого кочевого воинственного племени, с которым довелось столкнуться в Иранистане. – «Они – не торговцы! Значит – или приверженцы Т’л’гхара или лазутчики, неведомо за чем пробравшиеся в эти края и подпавшие под губительное воздействие какого-то колдовства.»
Внезапно, не дойдя до всадников буквально несколько локтей, толпа остановилась. Заунывный напев резко оборвался. Внезапно откуда-то из колыхнувшейся массы вперёд выступила фигура босого, с узловатыми руками и котомкой за спиной старика. Его морщинистое лицо искажала гримаса гнева. Выкаченные белки глаз почти скрывали зрачки. Истрёпанный сероватый халат едва прикрывал тощие рёбра, впалые грудь и живот.
Этот старец напомнил Конану дэрвиша. Из тех безумных одиноких скитальцев, бродящих по выжженным пустыням Иранистана и среди иракзаев. Киммериец на миг даже внутренне содрогнулся. Вспомнил, как однажды случайно встреченный им и казавшийся внешне безвредным измождённый старикан внезапно набросился на него с сумасшедшей яростью. Неведомо откуда в руках того безумца оказались сверкающие короткие стальные изогнутые клинки. Он вращал ими неимоверно быстро, а сам неистово крутился, словно пустынный джинн. Аквилонский меч дикаря едва успевал отражать лязгающие в опасной близости от тела клинки. Тогда варвару, прежде чем удалось рассечь грудь дэрвиша, пришлось изрядно попотеть. А несколько полученных ран саднили достаточно долго. Тряхнув своей чёрной гривой, варвар отогнал навязчиво-неприятные воспоминания.
«Возможно наводят морок?»– молниеносно пронеслось в голове киммерийца. – «Похоже, переговоры с этими одурманенными людьми ни к чему не приведут!»
Тут старец заговорил. Его глуховатая речь напоминала откровения пророков, странствующих между городами-государствами Шема. Слова тянулись и сплетались в немыслимых, отрывочных одновременно обличающих и обволакивающе-успокаивающих конструкциях:
– ныне окружён ты вельможами-мятежниками, кровожадными наёмниками, стражем-убийцей невинного… Прислушиваешься к советам человека, играющего запретными навыками… Любишь обагрённую кровью женщину. Не все они пред нами… Скрылись, но не утаить их помыслы! Не достичь с ними успеха! Уступи, склонись, король-захватчик! Присоединись к почитателям Звезды! Не устоять пред Звездой! Падёшь ты неизбежно! Вокруг тебя витает зло незримое!
Люди в толпе раскачивались и нечленораздельно, в такт произносимым словам, заунывно гундосили. По воздуху от человеческой массы, явно скованной и подчинённой некоей коллективной бессознательной воле, почти ощутимо исходили волны. Внезапно лицо и рот пророчествующего старца исказила чудовищная гримаса. Сам он судорожно затрясся, с губ стали слетать клочья пенящейся слюны:
– не сладить тебе и с незримым духом! Овладеет тобой зло – губитель светозарных Владык!.. Убить их всех! – уже буднично бросил старец своему окружению.
– Пора! – заорал Конан. Но его крик нисколько не встревожил угрюмо приближающихся смолкших людей. Зато для Тейдрика и воинов крик послужил знаком.
Из уст гандера вырвался пронзительный свистяще-режущий звук. Даже барабанные перепонки в предварительно заткнутых ушах спутников киммерийца чуть не лопнули. Острая боль пронзала до мозга костей. Несчастные кони лихорадочно вздыбились, едва не сбросив седаков. Воины с трудом удержались в сёдлах. Даже некоторые до этого бездумно таращащие глаза обступающие фанатики внезапно испуганно и вполне осознанно дёрнулись. Шарахнулись и метнулись в рассыпную. Но основная масса всё же не продолжала угрожающе сдвигаться.
Тейдрик выбросил вперёд левую руку. Серебристо-зелёный порошок сорвался с ладони и, мгновенно обратившись в волну зелёного огня, хлынул вперёд. Фигура старца вспыхнула как сухая ветка. Следом заполыхали ещё несколько. Пламя пожирало не только ветхую одежду, но и саму плоть людей. Горела кожа, веки, брови… Вонь палёной плоти заполнила округу. Горящие фанатики вопили. Внутри людской массы возникла полоса, достаточная для прохода всадников. Конан и четверо его соратников без раздумья рванули вперёд. Позади остались и распавшаяся на группки толпа, и догорающие тела, и затихающие крики обожжённых. Всадники скакали без оглядки. А впереди на дорогу сбоку въезжало семеро знакомых наездников.
– За мной! – прикрикнул им Конан. – Пошевеливайтесь, пока путь чист!
И двенадцать всадников понеслись к намеченной, но то и дело ускользающей, цели.

***

– Шуал’фарх и Дорх’лот – мертвы! – истошно вопил покрытый отвратительными бородавками и ожогами толстяк в полуобгоревшем плаще.
В центре лесной поляны дотлевали то и дело вспыхивающие неестественными синевато-жёлтыми огоньками остатки нескольких шатров. Хмарь предрассветных сумерек дополняли вздымающиеся ввысь клубы коричневатого вонючего дыма. Выгорел даже верхний слой почвы. Вблизи поляны листья, травы и кустарники пожухли. Стволы деревьев и те выгнулись в сторону, словно стремясь убежать от испепеляющего жара магического пламени.
Поодаль от кричащего человека угрюмо сгрудились девять мужчин-кофийцев. Их плащи, лица и руки также значительно обгорели.
Орущий продолжал нещадно надрываться:
– наша миссия не удалась! Пора возвращаться!..
– С чего это ты, Лагус, раскомандовался? – жёстко оборвал истерику один из девяти дотоле молчавших кофийцев. Причём явно нарочно употребив подлинное кофийское имя человека вместо принятых среди приверженцев Т’л’гхара имён посвящённых.
– С каких пор жалкий неудачник вроде тебя, Пифис, смеет прерывать меня? – обиженно заверезжал толстяк, задыхаясь от поднимающегося дыма и от негодования.
Внезапно его правая рука проворно скользнула под складки плаща. Короткая трубка прильнула к губам, и короткая стрелка, тренькнув, впилась в бок Пифиса. Но тот лишь слегка дрогнул, а в его правой руке возник металлический жезл. Мгновение, и Лагус с обезумевше-выкаченными глазами хрипя осел на землю.
– Жезл Владык! – испуганно выдохнул один из кофийцев.
– Это невероятно…– потеряно вторил ему второй голос.
Восемь пар глаз удивлённо воззрились на двоих спорщиков. Меж тем названный «Пифусом» грубо расхохотался. Казалось, стрела в его боку ничуть не мешала. Судорожно корчащийся у его ног Лагус вдруг затих. А его тело, словно продырявленный мех с вином, внезапно съёжилось и опало. Но Пифус более не обращал на жалкие останки внимания.
– Глупцы! – резко бросил он оставшимся восьмерым, хоть те и стояли молча и бездвижно. – Угробили чистокровку, едва не сорвали намеченное…
– Заткнись, шелудивый пёс! – зарычал высокий одноглазый кофиец. – Не тебе, рабскому отродью, указывать адептам, что делать!
Пифус, не отвечая на дерзость, вдруг резко дёрнул себя левой рукой за волосы на макушке. Правой рукой одновременно раздирая бок воткнутой стрелой.
Одноглазый умолк. Остальные семеро остолбенели от ужаса. Смуглая обожжённая кожа сползала с Пифиса как шкура со змеи. Пред кофийцами возникла обнажённая худощавая голубокожая мужская фигура со слипшимися от чужой крови светлыми волосами.
– Это – не Пифис! – сдавленно ахнул одноглазый.
– Пифиса давно нет! – незнакомец расхохотался так каркающе, что у кофийцев кровь застыла в жилах. – Повинуйтесь, или умрёте! – отчеканил он, переводя жезл с одного на другого.
Даже в забрезжившем рассвете, сквозь сочащуюся коричневатую дымку синекожий чужак заметил – смуглые рожи кофийцев побелели.
– Восьмерых для ритуала многовато, – продолжал он безапелляционным чеканным тоном. – Но я представлю вам ещё один шанс. Хоть чистокровка и утрачена, зов моей плоти подсказывает – там, в Альте, ожидает та, которая принесёт нам величие! Или думали, что в роли жертвы выступлю я сам?


Конец главы

[Vlad lev]

Следующая - 20 - глава:

20.

– Зачем ты так поступил? – упрекнула Конана нагнавшая его Тилайя.
– Как? – осклабился варвар и сразу же сам ответил. – Там, среди толпы, были и мои подданные. Хотел понять, можно ли вернуть их в нормальное состояние. А по-твоему я должен был бежать, словно заяц, так как предлагал граф. – кивнул в сторону Алларио. – Или дать задавить себя?
Оскорблённая резкостью, Тилайя отстала. Тем временем до киммерийца доносились обрывки разговора Тейдрика и Алларио:
– …они погибли прежде всего от ненависти, переполняющей их изнутри. Огонь Вилда нельзя прозвали «Пламенем ненависти». Те, кто чист душой и помыслами, особо не пострадал, а наоборот, пришёл в себя. Снедаемые же распираемой яростью и тёмными страстишками, сгорели. Правда не все, а лишь те, кто оказался на пути… Так что это была можно сказать очистительная жертва…
Киммериец хмыкнул, но особо вмешиваться и упрекать в чём либо гандера не стал. – «Главное: выжили и сами не пострадали!». Кроме того, «Без потерь не достичь цели!» – гласила одна некогда узнанная им кхитайская мудрость. А похожая присказка пиратов с Бараханских островов была ещё суровей: «Не пролив крови, не оценишь и вкуса соли!».

***

Вопли и стенания обожжённых фанатиков остались где-то далеко позади. Оседала клубясь поднятая копытами скачущих лошадей желтовато-коричневая пыль. Дорога и её обочины были пустынны. Впереди на пути также не проявлялось ничего угрожающего или необычайного. Успокаивающе и умиротворяюще светило солнце, казалось окрашивая с небес розовато-золотым фигуры всадников. Близилось предвечерье. И варвар, на скаку пристально осматривавший окрестности, повелительно поднял руку. Спутники, правильно поняв его знак, остановились по средине дороги.
– Самое время сделать небольшой привал и немного передохнуть, – громко изрёк киммериец. – Останавливаться в селениях или на постоялых дворах нельзя.
– Что-то не так? – недопонял Алларио.
Тилайя лишь мысленно усмехнулась.
– Мы проскакали мимо нескольких селений и домов и не заметили там ни одного человека. Разве это не показалось странным? – издевательски переспросил Конан.
Граф смущённо пожал плечами:
– возможно, что люди там…
– Куда-то внезапно исчезли? – продолжал иронизировать киммериец. – Опасаюсь, что произошло нечто иное. Те несчастные подпали под действие некоего колдовства или влияние той прошедшей безумной толпы.
– А такое возможно? – удивился Лациус.
К разговору присоединился Тейдрик, поясняя:
– в летописях и манускриптах описано несколько случаев, когда несколько групп людей в разных местностях, но преимущественно в северных странах, впадали в некое коллективное безумие. Обитатели селений и даже находящиеся в них случайные путники и торговцы собирались в группы, пели нечто несуразное, беспрерывно водили подобие хороводов, бездумно бродили по окрестностям. Кроме того, именно люди, впавшие в транс, являлись разносчиками или переносчиками этой заразы. Её, словно чуму, передавали всем встреченным почти без исключения. Не свихнулись только единицы. Причины подобного так и не выяснились. Кто-то предполагал действие колдовства. Некоторые поговаривали о тлетворно-завораживающем влиянии сияния северных звёзд, определённым образом расположившихся на небосклоне.
В основном все зачарованные погибали от истощения, либо их истребляли специально, чтоб пресечь расползание этой заразы.
Возможно и Звезда, возникшая над Альтой, оказывает подобное воздействие…
– Достаточно, Тейдрик! – Конан прервал гандера, заметив, как вытянулись лица остальных. – Проберёмся в Альту через леса. Надеюсь, трясины и буераки не тянутся вдоль всей дороги. А подходящие тропки непременно отыщутся! – и заговорщицки подмигнул Тилайе.
Топтавшиеся на месте всадники свернули с дороги. А Конан продолжил:
– спешимся на подходящей лужайке, так, чтоб нас не было заметно с дороги. И немного отдохнём.
Лациус и Алгунд! Отправляйтесь на разведку окрестности, осмотритесь и подыщите местечко для лагеря и ночлега. Валтис, поглядывай за дорогой!

***

Киммериец оказался прав, как зачастую и бывало – почва под копытами коней похрустывала опавшей листвой и валежником. Трясина исчезла, словно по мановению жезла забавляющегося чародея-невидимки.
Лациус и Алгунд отъехали от привала остальной группы достаточно далеко, но подходящего для устройства ночлега места им так и не попалось. не спеша въехали верхом под сень могучих дубов, растущих вперемешку со столетними буками и тёмно-зелёными елями с коническими вершинами. Раскидистые ветви буков переплетались с хвойным лапником словно руки навязчивого любовника. Кроны буков и лапы высоченных елей нависали сверху плотным густым шатром, сквозь который с трудом пробивались одиночные солнечные лучики. На удивление на почти заслонённой от дневного света почве обильно произрастали терновые кусты. Меж ними – виднелись поросли колючего цветка чернокнижников – фиолетоглава. Алгунд, словно вынюхивающий добычу хищник, втянул в себя воздух. Но аромат хвои перебивал все остальные запахи.
Горожанин Лациус ощутил некую потерянность – из глубины души непроизвольно всплыли суеверные потаённые страхи пред неизведанным. Полумрак лесных зарослей, чужая местность, а также и ещё нечто постороннее, заставили насторожиться и Алгунда. Повисла гнетущая тишина.
Лациус решил проявить показную браваду и пришпорил коня.
– Не торопись! – полупрошептал, намереваясь остудить ретивый пыл своего спутника, аэсир.
Но бывший страж словно закусил удила:
– северянин испугался чащи? – издевательски бросил он через плечо и, не останавливаясь, поскакал дальше, прикрикнув, – не отставай!
«Бывает и глупцам сопутствует удача!» – припомнил Алгунд бритунийскую пословицу и вынужденно, но неторопливо отправился за удаляющимся Лациусом.
Внезапно меж деревьев забрезжил просвет.
– Хо! – донёсся до аэсира радостный вскрик, – сюда!
Аэсир стиснул зубы – ни лес, ни его обитатели не прощали опрометчивость. Однако прослыть трусом, да к тому же в глазах горожанина, ему никак не улыбалось. Помрачнев ещё больше и нахмурившись, Алгунд продолжал неспешно продвигаться на голос.
«Чтобы не нашёл там, незачем орать на весь лес!» – зло думал северянин. – «Горожане беспечны и наивны, такие долго в лесу не протянут.»
Вскоре он достиг предмета восторга и радости Лациуса. Небольшая полянка. А там… Извивающаяся и немыслимо петляющая утоптанная тропка! Она явно начиналась откуда-то с невидимой отсюда точки дороги и вела вглубь леса. И по ней, не дождавшись Алгунда, скакал Лациус.
Наличие неспроста оказавшейся проторенной, но явно скрываемой дорожки, у аэсира вызвало совершенно противоположные чувства. – «Вдруг там – логово разбойников или сакральное место каких-нибудь фанатиков,» – мгновенно промелькнула мысль. Инстинкты северянина взывали к осторожности. Но бросать приятеля, хоть и поступающего так опрометчиво, было ниже его достоинства. Осмотревшись по сторонам и прислушавшись, Алгунд медленно поехал вперёд.
Деревья поредели, а колючие кустарники словно сошли на нет. Но по бокам тропинки пышно прорастали какие-то незнакомые аэсиру причудливые кустарники с крупными соцветиями-корзинками с лилово-сизыми лепестками. Их экзотический вид поразил бы даже знатока-садовода, культивирующего растения у офирских аристократов. Лучики солнца, пробивающиеся через шелестящие кроны деревьев, словно перепрыгивали с цветка на цветок. Слабый ветерок также вносил свой колорит в фантасмагорическую картину. Колышущиеся по обеим сторонам тропинки растения, подсвечиваемые пляшущими солнечными зайчиками, напоминали двух гигантских змей. Даже скорее – одну огромнейшую змею с чёрной полосой на спине.
Обрадованный Лациус беспечно гарцевал на коне впереди. На лесных стёжках такое поведение было непростительно и опасно. Но горожанин, словно избавившись от ужаса перед лесом, демонстративно выпячивал своё превосходство. Расплата за беспечность оказалась стремительна. Тренькнула тетива, в левое плечо Лациуса впилась стрела. От неожиданности бывший страж свалился с коня и болезненно завопил. Лишившийся седока конь, почуяв облегчение и испугавшись крика, рванулся вперёд, не разбирая дороги. Через несколько скачков земля под лошадью внезапно расступилась. Ошарашенный конь, утративший опору под копытами, дико заржал и рухнул в разверзшуюся яму. Оттуда раздалось болезненное ржание искалеченного зверя, молниеносно перешедшее в затяжной предсмертный вой.
«Упал в подготовленную ловушку!» – мелькнуло у Алгунда несущегося на помощь валяющемуся на земле и стонущему Лациусу.
Вблизи ещё раз тренькнула тетива. Алгунд вздыбил коня, и стрела попала в луку седла. Теперь зоркий взор северянина различил среди коварных цветков и обманчивых солнечных бликов чью-то фигуру. Не раздумывая, аэсир метнул в человекоподобное пятно кинжал. Раздался вопль умирающего. Меткий бросок достиг цели.
«Трус!» – безжалостно подумал Альгунд, как и многие северяне презирающий лучников. Особенно ненавистны были такие, как этот – стреляющий исподтишка. – «Впереди – враги, но и раненный товарищ.» – Времени на раздумья не было.

***

Конан резко отбросил мех, так и не допив вино.
– По коням! Тилайя, Алларио, Далус, остаётесь! Остальные – за мной! – взревел киммериец.
Пока его спутники лишь недоумённо озирались, силясь разобрать отдалённые звуки, варвар мгновенно уловил происходящее. И уже нёсся верхом навстречу неприятелю. Хоть его спутники и не были так расторопны, но вскоре шестеро всадников скакали за своим предводителем во весь опор.
«Не доверяет,» – вновь решил Алларио, но промолчал и начал сворачивать раскинутые плащи.
– Далус, поторопись…– начал было говорить граф.
Однако Тилайя оказалась куда более решительной, скомандовав:
– сворачиваемся и – за ними! – И добавила, как отрезав, – здесь ждать нечего!
Ни Далус, ни Алларио особо возражать не стали, понимая, что и их помощь может оказаться весьма кстати.

***

Лациус пытался приподняться, но с болезненным вскриком упал. Мешала торчащая в левом плече стрела, да ещё похоже повредил (если не сломал) при падении с коня правую ногу. Смятые цветы украсила текущая кровь.
А впереди на тропке перед Алгундом, появился, словно вырос из-под земли, небритый громила. Ещё один похожий тип также стремительно возник у барахтающегося в цветах Лациуса. Обе здоровенные фигуры были неплохо замаскированы в землисто-коричневатых коротких плащах, удачно имитирующих расцветку листвы и почвы.
«Разбойники,» – понял аэсир. – «Как много их всего?..» – лихорадочно промелькнуло в голове.
Мысль о попытке договориться даже не пришла ему на ум. Алгунд хорошо знал – лучший аргумент для людей такого сорта – сила. Иного это отребье не поймёт. «Кровь за кровь!» – так и только так гласил главный принцип жизни воинов Севера. Вырвав из-за пояса ещё один кинжал, аэсир метнул его в разбойника, уже опускавшего клинок на голову Лациуса.
Словно ждав этого, густолистные кроны качнулись от порыва ветра. Шелест листвы приглушил лёгкий свист летящего клинка, а прорвавшийся лучик солнца сверкнул на его лезвии. И в полутьме лесной тропки кинжал блеснул серебристой молнией…
Алгунд чуть-чуть не успел: меч негодяя всё же ударил по шлему раненного аквилонца. Лациус, превозмогая боль, сумел своим выхваченным кинжалом немного защититься от удара. Лязгнула сталь, но клинок разбойника вскользь чиркнул по шее Лациуса. Тот захрипел. Почти одновременно охнул и нападающий, рухнувший на свою жертву. Из спины негодяя торчал воткнувшийся по рукоять кинжал аэсира. Несколько лепестков цветов и листьев, кружась, неспешно опадали вниз, укрывая два бездвижных тела.
Алгунд не видел всего этого. И был уверен, что не промахнулся. Сейчас важнее был оставшийся впереди, на тропе, противник. Странно, но даже оставшись один, тот почему-то не пытался сбежать. Аэсир осознал опасность слишком поздно. Что-то сильно треснуло его сзади по затылку. От удара зазвенел шлем. Звон колоколом саданул по ушам Алгунда. На миг свет вокруг померк, и аэсир ничком рухнул с коня…
Будь на месте Алгунда какой-нибудь слабокостный горожанин или хлипкий изнеженный вельможа, череп без сомнения лопнул бы как перезрелая дыня. Но, несмотря на внешне сухощавое телосложение, северянин выдержал. Лёжа лицом в землю, Алгунд притворился мёртвым и затаил дыхание. Не зная, со сколькими противниками предстоит сразиться, аэсир вынужденно хитрил. Отдаляющийся топот копыт его коня подсказывал – умный вышколенный зверь не дался в чужие руки. Несмотря на гудящую от удара голову и непрерывный шум в ушах, аэсир разобрал два мужские голоса. Разговор вёлся на аквилонском. Один из говорящих был где-то впереди над головой Алгунда.
– …проклятье, насмерть уложили Залга и Терсиса. Да ещё Тейсин куда-то делся…
– Тейсин удрал. И подозреваю – прихватил с собой наше общее барахло. – второй отвечал почти рядом, и звук его голоса усиливался, приближаясь со спины Алгунда. – Румус, ты ещё не верил в мою меткость! А я с первого раза сразил этого из пращи наповал!
И подошедший сзади совершил роковую ошибку – решил своими ногами попинать ноги «мёртвого» аэсира. Тот только этого и ждал. Словно стальные тиски ноги Алгунда сжали одну из ног разбойника и резко рванули её в бок. Пока вскрикнувший от ужаса негодяй падал, извернувшийся словно змея аэсир уже вскочил на ноги. Синие глаза северянина стремительно стрельнули туда-сюда по сторонам, а аэсирский меч в правой руке уже безошибочно нашёл цель. Дробя зубы, рассекая язык и навеки затыкая орущий рот, клинок Алгунда пронзил глотку рыжего бородача. Того, кто бахвалился своим броском из пращи.
Так и не успев подняться в полный рост, убитый негодяй с вытаращенными от боли и уже ничего не различающими чёрными глазами, хрипя, оседал наземь. Левая рука разбойника нелепо пыталась найти не существующую опору и ухватиться за воздух. Правая рука ещё сжимала ржавый тесак и рефлекторно судорожно дёргалась. Подламывающиеся непослушные ноги окончательно отказались повиноваться. И почти согнутое пополам тело, словно севшее мимо стула, достигло земли.
Алгунд, не дожидаясь падения поверженного разбойника, с хрустом вырвал свой меч из глотки поверженного врага и резко развернулся к оставшемуся противнику.
Что ни говори, а по затылку северянин всё же получил не слабо. Кроме непрерывного гудения в ушах и лупящих как по наковальне молотов в мозгу, ещё и всё вокруг него окрасилось сплошь в жёлтый цвет. Словно некий потешающийся божок, забавляясь, залил весь мир желтизной. Или познавший таинства творения маг, обезумев от узнанного, возжелал украсить весь свет по своему, исходя из собственных болезненных пристрастий. Жёлтыми аэсиру казался он сам, его руки, меч, кустарники и деревья, даже противные обманчивые лесные цветы. Те, которые так предательски укрыли разбойников. И застывшая в немом ужасе от увиденного фигура уцелевшего бородача также была желта. Но северянина не испугала подобная иллюзия.
В левой руке разбойник сжимал обрывок железной цепи, в правой – необычный здоровенный почти серповидный меч. Недобро взглянув исподлобья, бородач хрипло рявкнул и, взмахнув цепью, кинулся на аэсира.
В жёлтой полумгле мелькнула оскалившийся рот с клыкообразными зубами, напоминавшими волчьи клыки. Массивная фигура почти нависла над полуприсевшим северянином. Аэсир почти неуловимым движением перебросил меч из правой руки в левую. Но толи его рефлексы ослабли от контузии, толи соперник оказался более проворен, но цепь с лязгом захлестнула лезвие, почти вырвав из руки. Северянина обдало хриплым смрадным дыханием верзилы. А ужасный разбойничий секач вознёсся над головой. Внезапно Алгунд прыгнул, резко оттолкнувшись от земли обеими ногами. И ударил ими в грудь верзилы. Свой клинок, так и не освободившийся от захвата разбойничьей цепи, северянин не выпустил. Эта железная сцепка послужила аэсиру одновременно и опорой и рычагом. Разбойник словно перелетел через Алгунда, грузно хлопнувшись наземь и напоровшись на собственный чудовищный серповидный секач.
Северянин упал навзничь, ещё раз пребольно стукнувшись затылком о землю. Как в полусне успел увидеть сквозь жёлтые кроны клочок желтеющего неба…
Алгунд, пошатываясь, поднялся. Окружающее понемногу начинало приобретать естественную расцветку. Желтизна в глазах отступала. Осмотрелся. Похоже из всех уцелел лишь он.
Теперь, несмотря на раскалывающуюся от боли и шума голову, аэсир явно различил топот коней. Причём казалось – с одной стороны – той, куда уводила тропка – удаляющийся, а с другой – откуда ранее прискакали они сами – приближающийся.

«Атакуют!» – молниеносно мелькнуло в голове. И, мотнувшись в сторону своего клинка, всё ещё опутанного цепью, северянин поднял его. Теперь аэсира застилала багровая пелена ярости. Терять было нечего.
– Конан! – от рёва Алгунда казалось содрогнулись стволы деревьев. Раскатистое эхо, бесчисленно множась, неслось вдаль.

***

Тейсин бежал, точнее – скакал во весь опор, насколько позволяла лесная тропка. Рядом неслась ещё одна навьюченная притороченная лошадь. Три другие, проскакав немного рядом, видимо из чувства некой стадной привязанности, поотстали. Этого то и добивался беглец. Ведь следы их копыт могли сбить с толку преследователей.
Хоть Тейсин не знал, ни откуда он родом, ни своих родителей, но сколь себя помнил, обладал врождённым весьма ценным качеством. Умением почуять опасность и вовремя смыться. Вот и сейчас без зазрения совести кинул своих незадачливых приятелей-грабителей. Те вознамерились на свою голову помериться силами с двумя внезапно появившимися на их потаённой тропке наёмниками.
Раскаяния негодяй не испытывал. Сколоченная им шайка из пятерых подонков какое-то время процветала, пощипывая фермеров и мелких купчиков. Но от безнаказанности и успехов вскружилась голова. Властям Аквилонии и Альты пока хватало своих проблем, поэтому «шалости» разбойников сходили им с рук. Но тут некоторым из них, а точнее – всем четырём бандюгам, кроме самого Тейсина, захотелось испытать удачу.
«Глупцы!» – думал жулик. – «Одно дело – обирать одиноких путников и фермеров, а также жлобствующих и экономящих на своей охране купцов, другое дело – устроить засаду и бездумно напасть на случайно затесавшихся на тропку парочки воинов. И вряд ли тех всего двое… Скорее всего – разведчики…
Исход почти предрешён! Теперь – в Альту! Там творится нечто странное, но тем лучше! Если селяне побросали свои дома и отправились блуждать под влиянием света некой звезды – это подарок судьбы! Сколько ценных вещиц в оставленных домах только и ждут нового хозяина! Да и то, что успел навьючить на лошадей, не даст пропасть впроголодь. А защитный амулет,» – ласково коснулся рукой висящего на кожаном шнурке стекловидного камня на груди, – «убережёт!
Но сейчас гораздо важнее удрать, убраться подальше! А путь отсюда лишь один…»



Конец главы.

[Vlad lev]

глава 21

Возрастное ограничение: + 16

Почти мертвенная тишина царила под сенью лесных деревьев на участке бывшей лесной тропки. Той, что волей судеб, или – богов, хотя вернее всего – людей, превратилась в поляну смерти. На тропке и примятых цветах валялись четыре обезглавленных тела. Исчезли и без того едва пробивавшиеся сквозь густые кроны солнечные лучики, словно убоявшись человеческой кровожадности. В тёмно-зелёном полумраке на цветах, листве и земле чернела разлившаяся возле изувеченных тел кровь. Чёрная, словно горючая жидкость из бесплодных иранистанских пустынь. Та жидкость, что почитается колдунами-огнепоклонниками зэндами за кровь их пламенного безжалостного божества.
Возле пятого, пока ещё не обезглавленного покойника, немного пошатывалась сухощавая фигура. Вся поза воина свидетельствовала – он находится под воздействием какого-то колдовства, или ещё до конца не пришёл в себя после травм, полученных в схватке. В каждой руке человек сжимал по клинку. На лезвие одного из них, удерживаемого в левой руке, темнели буро-коричневые пятна. Казалось, мужчина удерживается на ногах только за счёт некой незримой опоры.
Неумолимо приближался топот копыт.
– Кром тебя раздери, Алгунд! – зарычал Конан, вихрем влетевший на полянку верхом. Его цепкий взор, несмотря на полумрак, мгновенно позволил уловить существенные детали – отсечённые головы убитых и аэсира, держащего свой меч и клинок Лациуса.
Увиденное внезапно сформировало в голове киммерийца некое подобие представления о произошедшем.
Агнунд не двинулся с места, но угрожающе поднял мечи.
– Не дури! Ты сам звал меня! – воскликнул Конан.
Впрочем это никак не повлияло на гандера. Варвар пристальнее осмотрелся. Поодаль – разверзшаяся яма. «Ловушка!» – моментально блеснуло в мозгу. – «Вокруг – ни души!».
Спутники киммерийца значительно отстали, не успевая за ним и не желая опрометчиво нестись за вожаком в неизвестность. Лесной сумрак всегда настораживал не только горожан, но и опытных воинов.
Варвар не хотел попусту сражаться с аэсиром, тем более что тот не проявлял никакой агрессивности или враждебности. Озарение пришло внезапно – киммериец вспомнил о трепетном отношении северян как к своему, так равно и к захваченному в бою оружию противника. Оружие, доставшееся не в схватке, а найденное и забранное свободно, не так ценилось. Теперь варвар, взывая к убеждениям аэсира о чести и гордости, взревел:
– Алгунд! Отложи меч Лациуса! Ты же не взял его в бою?! А свой меч – опусти! Никто его у тебя не отбирает!
«Если это настоящий Алгунд, а не тварь, принявшая его обличие, клинки опустит!» – решил Конан и не прогадал.
– Вижу, это ты…– с облегчением выдохнул аэсир, но, кивнув на тело бывшего стражника, продолжил: – ещё не всё завершено.
– Сражался с варгардами? – пристальнее присмотревшись к телам покойников, переспросил варвар.
– Эти разбойники были людьми, – пошатываясь, возразил Алгунд. – Но не хочу, чтобы их трупы, да и Лациус, превратились варгардов и внезапно набросились на нас! Как коринтиец Фалтус на постоялом дворе.
Конан задумался. То, что для цивилизованных людей казалось дикостью и варварством, для северян было самым обыденным. Варвару за свою насыщенную приключениями жизнь неоднократно приходилось сталкиваться с ожившими и достаточно проворными покойниками. Северяне прозывали таких варгардами. Остановить подобных «восставших» кровожадных мертвяков, безжалостно раздирающих обычных живых людей на части, было сложновато. Требовалось или отрубить им голову, или спалить дотла, либо рассечь на части. На время задержать подобных покойников могло также заваливание их валунами или закапывание глубоко под землю…
«Предвосхити наступление неприятности, предотвратив её!» – в голове всплыло изречение однажды встреченного в Аргосе мудреца Эфиальтуса.
– Не смог отсечь ему голову, – хрипя пересохшим горлом, продолжил аэсир, указав своим мечом на Лациуса, – хотя из-за его беспечности попали в западню.
Конан, опомнившись, соскочил с коня и протянул Алгунду мех с вином:
– промочи горло!
Аэсир выпустил меч Лациуса, бережно возложив его на тело бывшего владельца. И, свободной левой рукой взяв у киммерийца бурдюк, начал жадно глотать его содержимое. Капли вина стекали с пересохших губ на горло и разодранный в нескольких местах плащ.
Сам Конан после хорошей схватки также зачастую испытывал жажду. Но долго ему размышлять не довелось. Приближался стук копыт. На возникшую полянку въехали несколько всадников. Тейдрик, Тилайя и Далус. Алларио и остальные видимо ещё рыскали по окрестностям.
Немного пришедший в себя после глотка вина аэсир вновь схватил меч Лациуса и с маху отсёк им голову мертвеца – бывшего владельца клинка. Хрустнули шейные позвонки, застывшая кровь покойного уже не брызнула из-под меча. Вдруг от порыва ветра, словно от вздоха невидимого гиганта, всколыхнулись и на миг расступились кроны деревьев. Сквозь листву, окрашивая всё в округ в ирреально багровые тона, пробились лучи клонящегося к закату солнца. Шмякнув, шлем слетел с головы бывшего стража и перевернулся, уподобившись огромной чаше с тёмно-кровавым содержимым. Тёмно-русые волосы и навеки открытые светло-карие глаза Лациуса казались пурпурными. Отрубленная голова откатилась прямо под копыта коня Далуса. Его лошадь отпрянула, рассержено фыркнув. Сам юноша вспылил от негодования:
– Это – варварство! – И в темноте было заметно, как побелело его лицо. – Даже дикари…
Конан не дал выскочке договорить:
– ты жив только благодаря моему терпению, но оно не безгранично! – обернувшись к бывшему барону зловеще проронил он. – Может скажешь, скольких варгардов ты остановил?
От киммерийца исходила такая волна неподдельного гнева, что сидящий на лошади Далус испуганно отшатнулся, едва не выпав из седла.
Киммериец меж тем с издёвкой продолжил:
– а, не знаешь что это такое? Ничего, возможно, ещё доведётся познакомиться поближе! Если только раньше сам не сверну тебе шею за дерзость! – совсем не по-королевски, но властно закончил Конан.
Даже в полутьме было заметно как съёжился Далус.
– Ещё один или двое ускакали до схватки! – громко, так чтоб услышали все, произнёс Алгунд и мотнул головой в сторону уходящей в глубь леса тропки. Тут силы покинули его – кивок головы вызвал головокружение и приступ тошноты. Аэсир нелепо взмахнул клинками, так и не выпускаемыми из рук, и осел наземь.
Тем временем подъехали и остальные воины, возглавляемые Алларио.
– Похоже наткнулись на разбойников, о которых упоминал на постоялом дворе Криус. – пояснил вновь прибывшим Конан. И уже жёстко отрезал:
– вскоре двинемся дальше! Времени на глупые церемонии нет!
Тем временем Тилайя, соскочив со своей лошади, склонилась над Алгундом, пытаясь привести его в чувство. Её белоснежная слегка подрагивающая кобыла выглядела в сумраке, словно колышущийся призрак, возникший из бездн небытия.
Варвар продолжил:
– Ингольд, Ранхард и Холтар! – вперёд по тропке! Осмотритесь, но – осторожно! – приказал варвар. – Возможно, негодяи устроили ещё несколько ям-ловушек или установили нацеленные на тропу арбалеты. Или там дальше – их основные силы, хотя это навряд ли…
– Далус и Олэт! Отнесите тело и голову Лациуса к яме. Он единственный из всех находящихся здесь покойников, кто заслужил подобия погребения! Положите с ним вместе и его меч. Оружие должно покоиться со своим владельцем. Сверху забросайте ветвями и сучьями, а ещё лучше – завалите камнями, если отыщутся поблизости.
Остальным – спешится и осмотреться! Опасайтесь провалиться в яму или наткнуться на какую-либо рогатину или спрятанные колья!
Когда очнётся Алгунд, выступим по следам Ингольда, Ранхард и Холтара!

***

– Как повелишь обращаться к тебе? – дерзко обратился одноглазый кофиец к синекожему.
Тот ощерился в свирепом оскале:
– твоему и любому другому людскому рту не выговорить моё настоящее имя. Так что называйте по-прежнему, как того бедолагу – Пифисом. – И, заметив недоумённые взгляды кофийцев, хрипло харкнул, пытаясь издать нечто подобное смеху. Однако по впечатлениям окружающих его мужчин из глотки синекожего вырвалось ужасающее карканье ворона.
– Можете величать меня «Повелителем», или просто – «господином». Ведь придуманное имя «Шуал’фарх» не спасло глупца Фаруса, а «Дорх’лот» – второго… Или кого-то опять не доволен? – угрожающе с присвистом прошелестел самозваный синекожий предводитель.
– Мы – верные последователи Т’л’гхара, – несколько гнусаво затянул одноглазый.
– Т’л’гхара?.. – И что вы, жалкие неумёхи и недоумки, можете знать об этом? – насмешливо протянул мужчина, повелевший звать его «Пифисом».
Внезапно действия одноглазого в точности подтвердили произнесённое. Из-под полы своего плаща он выхватил Жезл Владык, похожий как две капли воды на Жезл, бывший у синекожего. Теперь жезл кофийца был направлен на грудь Пифиса. Теперь поза одноглазого была вызывающая и надменная. Он даже вроде стал выше ростом.
– И кто теперь Повелитель? – издевательски и одновременно угрожающе тявкнул кофиец.
– Ты ещё тупее, чем я предполагал, – медленно с расстановкой произнёс синекожий.
Семеро оставшихся аколитов Т’л’гхара, застыли на месте, но ничью сторону принимать явно не спешили. Одноглазый больше не ждал, а попытался сделать несколько неловких пассов рукой, сжимавшей жезл с Т-образным навершием.
– Глупец! – уже жёстко констатировал Пифис. А из его Жезла Владык, словно чудом оказавшегося в левой руке, в сторону одноглазого вырвалась сиреневая молния.
Одноглазый беззвучно рухнул наземь. Молчавшие доселе кофийцы попытались разбежаться по сторонам.
Синекожий прикрикнул:
– Куда?! Разве я это позволил?
И, угрожающе переводя Жезл, с одного на другого, осклабился:
– предупреждал же: мне не нужно столько живых! А вот дополнительная жизненная энергия не помешает! – и вновь направил жезл на покойника.
Тело одноглазого сразу опало – на выжженной земле осталась лишь сжавшаяся кожа.
Семеро кофийцев пали на колени, почти в один голос моля:
– пощади!
Синекожий снисходительно хмыкнул:
– больше никаких фокусов! – И прибавил уже жёстко:
– не тягайтесь со мной! Я живу так давно, что не возможно и представить человеку! Долго, очень долго дремал я в своём убежище, пока колдовство подобных вам глупцов не разрушило моё обиталище и не разбудило. И – судя по всему – вовремя, ибо как раз сейчас взошла Звезда Владык. Звезда – предвестник бед и разрушений. Грядут Небесные Владыки!
Тут синекожий взглянул на лебезящих перед ним мужчин и изрёк вообще повергшее тех в ещё больший ужас:
– расскажу, что представляют собой на самом деле Небесные Владыки, и как предотвратить их приход! И может научу, неким случаям правильного использования Жезла... Только всё равно не все смогут его применить. – зловеще хохотнул монстр.
Пифис, упоённый своим могуществом даже впал от собственных слов в подобие экстаза. Он и не заметил, как недоумённо вытянулись лица кофийцев, а некоторые опасливо переглянулись.
– Сворачиваемся! – скомандовал синекожий и, величаво развернувшись и не глядя на коленопреклонённых, направился к самой лучшей лошади.
Опрометчивость и самомнение сгубили многих вождей, царьков и предводителей. Даже в среде фанатиков всегда находились те, кто не боялся бросить вызов лидеру. Так случилось и в этот раз.
Как только напыщенная речь самозваного лидера закончилась, пара кофийцев, отойдя поодаль и делая вид что собирают поклажу, заговорщицки перемигнулись.
– Луфис, – надо пристукнуть эту тварь! До Альты и Синих скал доберёмся и без него. А раз там есть ещё одна чистокровка, выловим и её. Не для того поколениями все ждали прихода Владык!
– Поостынь, Гартас! – резковато и полуиспуганно прервал его мужчина, названный «Луфисом». Его тёмные глаза заполошно стреляли туда-сюда. – Забыл, как он расправился с несогласными? Думаю, простым оружием его не остановить.
– Обычным оружием возможно, – снисходительно ответил стройный и необычно светлокожий для южан Гартус. В его также нетипичных для кофийцев зелёно-карих глазах вспыхнули искры гордости. Он даже мотнул головой, скидывая полупрожжённый капюшон, и тряхнул каштановыми волосами. – А вот этим, – и вытянул из складок плаща небольшой с полтора локтя самшитовый посох.
– Ты в конец ополоумел? – отшатнулся смуглокожий черноволосый толстяк Луфис. Его маленькие чёрные глазки лихорадочно скользили, перебегая с лица приятеля на посох. Изъязвлённое свежими ожогами лицо покрыло испариной.
«Не всё таково, каким выглядит!» – мрачно изрёк Гартус древний девиз секты Т’л’гхара, завидев смятение товарища. – Эта деревяшка лишь оболочка, скрывающая наконечник с обломком копья Зелфтхалуна!
– Не может быть, – охнул Луфис. И потеряно пролепетал:
– он же давным-давно бесследно утрачен!
– Этим копьём проткнут последний генерал ахеронской армии Зелфтхалун, владыка города Хелтартаролона. Он сбежал от преследующих гиборийцев туда, где ныне простирается королевство Коф. Надеялся с помощью чёрной магии и знаний, почерпнутых в хранилище Лаотхона укрыться. Но это не удалось. Предводитель варваров пронзил не успевшего завершить ритуал ахеронца его же копьём. Копьё вобрало в себя магию. Впоследствии этим же копьём убили и самого дикаря-предводителя гиборийцев. От этого оно только ещё более усилилось, впитав энергию мести и смерти. Копьё превратилось в могущественный артефакт. Но, одаряя сперва своего очередного владельца успехом, оно впоследствии неизбежно забирало его жизнь. Копьё пытались уничтожить и маги, и воины. Но лишь Алтусхорну – воину-магу из Туле удалось разломить его на половинки. Древко исчезло, а наконечник то возникал, то вновь пропадал…
– Зачем ты пересказываешь мне легенды? – прервал толстяк.
– …пока не попал в руки моего прадеда, – словно не услышав, но одновременно отвечая на вопрос, договорил Гартус.
– Который исхитрился скрыть его под видом самшитового посоха? – вновь нетерпеливо перебил пузан.
– Почти так, – Гартус уже неприязненно посмотрев на егозливого приятеля. – Нужно только улучить момент и вонзить в синекожего. – И, заметив, как Луфис внутренне напрягся, добавил:
– или забыл, что мы для него – ничто?! И вообще – лишние. А сам он хочет помешать приходу Владык. Тех, кого так ждали все мы… Лишь они дадут нам могущество и власть, а ни эта синерожая тварь!
Луфис с трудом сглотнул комок в пересохшем горле и кивнул.

***

Варвар оказался прав. Направленная вперёд группа разведчиков из Ингольда, Ранхарда и Холтара, а позже и он сам, двигаясь за ними по лесной тропке со своими спутниками, не встретили никаких препятствий. Более того, достигли становища, похожего на логово разбойников. И, судя по всему, покинутому в спешке.
На лесной полянке в окружении могучих дубов, ясеней и клёнов журчал небольшой родник с чистой холодной водой. Закатное солнце украсило воду, придав ей вид расплавленного золота. Поодаль виднелись также словно вызолоченные заросли ельника. Даже натренированный годами опытный взгляд вряд ли сразу различил бы там следы присутствия человека. Но как раз за ельником, а точнее – внутри его зарослей кто-то исхитрился так переплести хвойные ветви меж собой, что не поломал их. Меж сплетённых ветвей едва проступали полоски древесной коры.
Конан спешился и осторожно подобрался к импровизированному шалашу. Рядом, стараясь двигаться неслышно, хоть это и было явно лишним, также пешими пробирались Тейдрик и Алгунд.
Аэсир почти оправился от полученных сотрясений. Черепа северян славились своей крепостью. Несмотря на запёкшуюся на затылке кровь и лёгкое головокружение Алгунд был готов к новым дракам. Когда призванный свистом верный конь сперва, почуяв нелады в состоянии хозяина, пытался идти ровным шагом с полянки смерти, аэсир напротив подгонял его. Теперь вновь на время оставленный владельцем конь, вместе с конями киммерийца и Тейдрика, недовольно фырча и пристукивая копытами, удерживался Ингольдом и Ранхардом вблизи от родника.
Откинув несколько лап ельника, киммериец прислушался. Ни людского вздоха, ни шороха не доносилось из-под полога лесного шалаша. А Тейдрик тем временем кивнул головой, указывая в другую сторону. Там поодаль виднелось несколько брёвен – неуклюжее подобие коновязи. Земля вокруг была вытоптана копытами. Следов кострища заметно не было. Тем временем Алгунд, несколько раз чиркнув вытащенным из-за пояса кресалом, запалил подобранную пересохшую ветку. Конан одобрительно кивнул. Несколько колючих еловых иголок посыпались сверху на воинов, заставив отвлечься и непроизвольно поёжиться.
Импровизированный факел аэсира высветил шалаш изнутри.
Земля, устланная толстым слоем свежих еловых лап; несколько чем-то набитых тюков; глиняные кувшины и чаши; огромный обожжённый дочерна котёл с остатками невыгоревших поленьев и угольев; плащи и какое-то тряпьё. Но, что самое удивительное – под пологом ветвей был раскинут небольшой шатёр, из материала, похожего на используемый эссманами для своих жилищ.
Киммериец хмыкнул – выходит там, на дороге, заметив в толпе фанатиков знакомые символы и ткани, не ошибся!
Ни души. Места внутри шалаша хватило бы для расположения пятерых-шестерых человек.
Алгунд отбросил почти выгоревшую ветвь и притоптал её.
Киммериец хмыкнул:
– давай-ка осмотрим то барохло получше! Тейдрик, вернись к остальным, скажи – привал устроим на поляне.
– А вдруг и там – яма-ловушка? – не уходя кивнул гандер на шалаш.
– Проверим! – согласился Конан.

***

Когда путники, обустраивая привал на поляне, распределяли обязанности Олэт и Далус вызвались отправиться на охоту.
Конан полушутя-полусерьёзно напутствовал:
– только не перестреляйте друг друга!
Остальные загоготали. Лицо Далуса слегка покраснело, белёсые кончики волос словно ощетинились под шлемом, светло-серые глаза подёрнулись сероватой дымкой. Он едва сдержал себя, чтоб не сорваться в очередной раз.
«Докажу всем им, на что способен аквилонский дворянин!» – высокомерно решил экс-барон. Мысли о том, чтобы скрыться или сбежать от спутников даже не возникла. Задор молодости, помноженный на неоднократно уязвлённый гонор, словно удесятерил силы.
И Далус решил поразить попутчиков, удивив их необычной добычей. Понятно, что подобное для умудрённых жизнью и не столь молодых людей было непросто. Но юношеский максимализм и дворянская спесивость, вызванная издержками происхождения и воспитания, всё равно брали верх. Голоса понемногу отдалялись и стихали, и охотники разошлись: Олэт отправился влево от лагеря, Далус – вправо.
Экс-барон, несмотря на юность, был достаточно неплохим охотником. Или так считали среди его окружения в бывших владениях. По крайней мере, теперь Далус был предоставлен сам себе и тихонько углублялся всё дальше в лес. Пропустил пару зайцев и вспорхнувших куропаток. Не стал стрелять в промелькнувшую косулю. Наконец боги казалось вознаградили его за терпение – на полянке заметил двух огромных ярко-оранжевых птиц. Чёрными были окрас перьев головы, хвостов, крыльев…
Птицы величественно, словно туранский самовластный деспот, расположились меж яркоокрашенных листьев холтейи. Эти редчайшие для Аквилонии растения за красоту своих листьев весьма ценились у богатеев. Хотя их белые или жёлтые, светло-кремовые, реже – розовые и голубые цветки, собранные в верхушечные колосовидные соцветия, заметно уступали в красоте экзотическим обрамляющим листьям. Сами листья холтеи привлекали своей необычной яйцевидной или овально-удлинённой формой с необычайно эффектным, экзотическим рисунком и иногда красноватыми прожилками. Цветки почти скрывались внутри колосовидных соцветий… Яйцевидно-острые листья достигали длиной ладони здоровенного мужчины. Их верхушки были и островатые, и округлённые, волнистые, бархатистые, тёмно-зеленые с оливково-зелеными полосами между боковыми жилками, снизу пурпурные…
«Глупые птицы!» – решил Далус, когда по неосторожности наступив на хрустнувший сучок, так и не спугнул птиц. Их участь была предрешена. Далус натянул лук.

***

Достаточно быстро и как-то резко стемнело, словно некий незримый бог накрыл окрестности тёмной материей. У костра на поляне было достаточно оживлённо. Первую стражу обеспечивали ходившие поодаль вокруг Ингольд и Ранхард. Алгунд отлёживался в шалаше, но держался начеку.
На вертеле жарились части подстреленной Олэтом косули. Аромат жаренного мяса приятно щекотал ноздри. Танцующее красно-жёлтое пламя костра окрашивало лица сидящих разноцветными полосами, делая похожими на демонов или ритуальные маски дикарей Чёрного Побережья.
Киммериец хохотнул:
– не потерялся или не заблудился ли наш юнец-охотник? Не пришлось бы его ещё по утру искать.
Тем временем Ингольд и Ранхард вернулись к костру. Последнюю реплику киммерийца они расслышали и дружно запротестовали:
– только не мы!
Вдруг Конан насторожился и правая рука метнулась к кинжалу за поясом. Из темноты на слабо озаряемую огнём своеобразную границу тьмы и света вступила знакомая фигура экс-барона.
Внезапно пламя костра ярко вспыхнуло, заставив несколько человек отпрянуть от него. Стекавший из нескольких кусков мяса жир достиг огня. Теперь стали отчётливо видны и Далус, и его добыча. Их словно озарило красно-оранжевым ореолом.
– Фитоху! – полуизумлённо дружно заорали Ингольд и Ранхард, завидев добычу Далуса.
Тот же горделиво приближался, едва волоча в каждой руке по ярко-оранжевой тушке птицы.
– Глупец…– вырвалось у Тилайии. Тут же она добавила не громко, но отчётливо:
– теперь ты – покойник.
Юноша решил – над ним вновь потешаются и решил приблизиться.
– Стой где стоишь! Не вздумай приближаться! – угрожающе рявкнул вскочивший на ноги Конан.
От страха у юноши отнялись ноги, руки похолодели и непроизвольно разжались. Добытые птицы шмякнулись наземь. Сердце Далуса бешено заколотилось. Кровь прилила к вискам, колотя словно молотом. Он так и не понимал: это – жестокий розыгрыш? Оскорбление? Вновь стараются унизить или – сказанное всерьёз?!
Внезапно экс-барон выпучил глаза и начал лихорадочно шарить в воздухе руками, словно пытаясь толи нащупать что-то, толи отогнать.
– Прочь! – Убирайся! – истерично взвизгнул вдруг, потом резко вздёрнул руки к горлу и голове, будто стараясь оторвать что-то незримое. То, невидимое остальными и причиняющее невыносимую боль. Внезапно лицо юноши побагровело. Он сделал несколько нелепых скачков и, не промолвив ни слова, ничком рухнул в костёр на жарящееся мясо. Вверх взметнулся столб искр. Вначале пламя притухло, но потом язычки пламени охватили всю бездвижную фигуру и вновь устремились ввысь. Аромат жаренного мяса заглушила вонь горящей материи и горящей плоти. Тилайя сдавленно охнула.
– Кончено! – мрачно подытожил Конан. – Надо убираться отсюда! И не вздумайте трогать тех птиц! – рявкнул киммериец, заметив как Алларио с любопытством склонился над тушками. – Эти редчайшие птицы ядовиты, и смертельно даже прикосновение к ним.
Остальные столпились возле киммерийца. Тот продолжил:
– яд содержится в коже, в перьях, почти во всех внутренних органах и по токсичности схож с ядом скорпиона и змеи. Эти птицы питаются жуками греджи, в организме которых содержится эта самая отрава. У человека яд вызывает жжение внутренностей и кожи, онемение конечностей и – смерть. В лучшем случае – слепоту и полную неподвижность.
Тейдрикс несколько меланхолично вторил варвару, пояснив:
– попадалось упоминание, что колдуны Ахерона особым образом предварительно очистив мясо фитоху от ядов, варили из них похлёбку, используемую в загадочных ритуалах…
– Хватит! – оборвал варвар. – Избавь нас от подробностей!
К костру, выбравшись из временного уединения в шалаше, приблизился Алгунд. Его встревожила суматоха у огня.
– Зря вылез! – буркнул ему Конан. – Все перебираемся к шалашу!
Алгунд хмыкнул, осмотрелся и присвистнул:
– этот точно теперь точно не восстанет, – и мрачно развернулся назад.
Огонь шкварчал, получив неожиданную пищу. Казалось, сейчас восторжествуют духи огня, давненько уже не получавшие человеческих жертв. Смрад горящей отравленной ядом плоти распространялся по окрестностям. Повалил чёрный дым.
– А Далус?.. – неуверенно протянул закашлявшийся Алларио. – Как с ним? – кивнул на едва горящее, а теперь больше дымящее тело.
– Не прикасаться! – резко оборвал киммериец. – Не хватало ещё подцепить от него отравы!
Но, увидев негодование графа, варвар несколько смягчился:
– Полностью сжечь тело не удастся – не хватит дров. Если хочешь, можешь, но осторожно, подбросить несколько поленьев. Но всё равно, – махнул рукой Конан, – для погребального костра их не хватит. Часть заберём с собой – для нового костра у шалаша.
– Холтар, Валтис! – на стражу! – приказал варвар. – Тилайя, Алгунд, – собирайте амуницию! Ингольд, Ранхард, – перетаскивайте большую часть дров к шалашу!
Люди стали расходится. Все, кроме стражей и Конана, осторожно, чтоб не коснуться отравленного тела и ядовитых птиц, наскоро соорудив из сухих веток и травы импровизированные факела, подожгли их и отправились к шалашу. Дольше всех на поляне задержались лишь Алларио и решивший помочь ему Олэт.
Конану внезапно вспомнились слова Талгата: «Теряешь людей…» и пророчество безумного фанатика на дороге.
«Неужели некий божок решил так зло поразвлекаться?» – стремительно пронеслось в мозгу. – «Или проклятье Звезды Альты действует даже на расстоянии? Возможно, так «благодарит» встреченная и отпущенная им ещё до остановки на постоялом дворе ведьма. Или всё гораздо проще – ведь Фалтус и Элмар явно разодрались по иной причине, а Лациус и Далус погибли по собственной глупости.» – С такими невесёлыми мыслями киммериец решительно двинулся прочь. Вскоре его удаляющуюся фигуру полностью скрыла, словно поглотила темнота.
У пламени угасающего костра суетилось несколько фигур.

***

Сначала ka Уталоса блуждало где-то среди вечного молчания неведомых глубин и омутов призрачно-сумеречной ледяной бездны. Потом – достигло раскалённо-пылающих огнедышащих горнил, хранящих испепеляющий невыносимый жар первозданного ярко-алого пламени. Меж тем искалеченное тело колдуна по-прежнему бездвижно распласталось в древнем подземном прибежище… А сознание, словно пронзив и морозную мглу и огненное кольцо, наконец миновало это ужасающее кажущееся безграничным безвременье. Сжимающее как тисками ощущение угрозы полного истребления внезапно ушло. ka вдруг вырвалось за пределы небытия. И теперь оказалось над обычным, но несколько непривычным ландшафтом.
В полнейшем безмолвии проплывали ужасающе-завораживающие ирреальные картины.
Нет, всё же это были не столь привычные гиборийские интерьеры, хотя что-то смутно знакомое в них улавливалось.
Огромное циклопическое тёмно-синее сооружение, подобное… Синим скалам! Только гораздо более гигантское, неохватно-объёмное и сверкающее невыносимым слепящим светом, заполняло собой почти всё пространство прямо до горизонта! Столбы дыма, смешанные с поднятыми в небо крутящимися клубами массами земли… Потом, словно точка обзора вдруг изменилась. Посреди сплошь выжженной, насколько хватало взгляда, земле горделиво возвышался чудовищный синеющий мегалит …
Уталос, вернее та разумная составляющая, ещё помнившая его прежнее человеческое обличие, недоумевала. – «Где это я? Что это за место?»
Тем временем картинки стали меняться с пугающей скоростью. Замельтешили какие-то синие фигурки, стремительно выскакивающие или выныривающие на из синего мегалита на неизвестных летающих кораблях.
«Неужели?» – в сознании Уталоса колыхнулись смутные подозрения, –«Пришествие Т’л’Гкхара – Поглотителей душ!».
– Смотри и познай всё! – внезапно резко и со всех сторон, словно прорвав незримую преграду, зазвучал гортанно-хрипящий поучительно-настойчивый хор голосов, говорящих на ахеронском! Но теперь каждое слово, интонация были понятны!
Безмолвные картинки быстро менялись. Теперь уже синекожие человекообразные существа терзали людей. Те, хоть и не походили ни на одну известную гиборийскую расу, но тем не менее, очевидно являлись исконными обитателями этой местности. Жезлы Владык в руках синекожих то исторгали фиолетовые или лиловые лучи, превращая в прах людей, то – поражая их, оставляли опадающую опустошённой кожей оболочку. Иногда одна молния Жезла сначала обездвиживала жертву, а потом другой луч вдруг вновь возвращал ей способности к осознанному движению.
«Перемещение душ и уничтожение!» – без подсказки понял Уталос.
А события разворачивались всё стремительнее. Теперь уже синекожие грубо насиловали людских женщин…Некоторые из жертв погибали в процессе надругательств, часть – при родах. Большинство женщин синекожие убивали после вскармливания гибридного потомства. Дети обладали более светлым цветом кожи. Небесные садисты терзали и их… Потом вдруг синекожие стали сражаться между собой… Часть гибридного потомства выжило, а некоторые из них, воспользовавшись неразберихой, ускользнули из-под надзора синекожих…
Прошло время. Синий мегалит ветшал, тускнел, утрачивал свой лоск… И вот уже люди под предводительством голубокожих гибридов охотятся на одиночек синекожих. А синекожих женщин насиловали люди! Непрерывно появлялись и новые, порой чудовищно-уродливые, гибриды.
Схватки между людьми и синекожими теперь проходили непрерывно. Теперь уже люди, с лицами, скрытыми под рогатыми металлическими масками и облачённые в чёрные и красные плащи, орудовали бронзовым и стальным оружием. Разрубали синекожих чужаков на части, отсекали и выворачивали конечности, выкалывали глаза, вырывали языки, дробили зубы… Терзали с невероятной жестокостью, ужаснувшей даже Уталоса. Терзали и выпытывали сакральные знания и премудрости применения Жезлов Владык. Некоторые люди смогли успешно применить против синекожих их же Жезлы!..
Буро-зелёная кровь чужаков лилась рекой. А на плащах и украшающих голову некоторых вождей-мужчин металлических венцах появилась символика смутно напоминающая архаическую ахеронскую!
Часть голубокожих гибридов, вместе с тайными приверженцами из числа людей, вместо сражений предпочла скрыться…
– Эти стали основой секты Т’л’Гкхара, – вновь в сознание Уталоса вклинился каркающий ахеронский хор, прервав беззвучно чередующиеся картины.
Вдруг небеса словно взорвались, и вздыбилась земля. Хлынул огненный дождь вперемешку с ледяными вихрями. С неба валились горящие валуны, из земли били чудовищные водные гейзеры, меж ними, словно состязаясь в дьявольской схватке, вздымались столбы алого пламени. Потом всё заволокло густой фиолетово-лиловой пеленой. А когда рассеялся дым, взору Уталоса открылась знакомая с детства картина – окрестности Альты и Синие скалы.
Вновь вокруг жёстко-угрожающе загремели ахеронские голоса:
– не спеши!!! Дикарь-потомок проклятых атлантов сам идёт в твои руки. Убей его, убей Индару… Разрушь алтарь в Синих скалах! Уничтожь Жезл! Не допускай наследницу Звёздных Владык в пещеру к алтарю! Не зови чужаков, некогда пытавшихся овладеть всей Землёй!
Покорись нам! – оглушающе повелительно неслось отовсюду.
Сознание Уталоса не могло отторгнуть режущие вопли. Невозможно было избавиться от них хоть на миг или даже хоть чуть-чуть приглушить.
– Получишь больше, чем может дать идущая в Альту жалкая кучка аколитов Т’л’Гкхара. Не бойся! Это всего лишь останки той некогда могущественной древней секты. Им не остановить тебя, потомка и наследника Владык, в чьих жилах смешалась их кровь с кровью наших магов, а разум впитал и самостоятельно постиг тысячелетнюю мудрость Ахерона!..


***

Трапеза, ставшая своеобразной тризной по Далусу была достаточна скудной. Быстро доели остатки некогда крупной косули. Под действие отравы фитоху не попало лишь несколько кусков мяса, которые, пока жарилась основная часть, счастливо лежали в сторонке ожидая своей очереди. Мясо сдабривали обильной выпивкой. В основном трапеза проходила молча. Постепенно и поодиночке все перемещались в шалаш.
У небольшого костерка возле шалаша осталось трое – Конан, Алларио и Тилайя. Холтар и Валдис продолжали своё патрулирование окрестностей лагеря. Едва колышущиеся язычки жёлто-красного пламени словно нехотя догладывали останки поленьев и догорающих углей.
Тилайя начала приподниматься. Алларио попытался подать ей руку. Женщина резко отстранилась. Киммериец хмыкнул.
Граф болезненно поморщился. Он был посрамлён очередной раз, пытаясь следовать дворянскому этикету. Поняв и заметив это Тилайя бесцеремонно урезонила аристократа, заставив покраснеть:
– Да будет вам, не стоит беспокоиться, граф! Я пока ещё способна встать самостоятельно. И, озорно взглянув в сторону Конана, добавила:
– а если что, надеюсь меня поддержит его королевское величество.
Конан издевательски-величественно, не вставая, кивнул головой. Тилайя притворно-церемонно поклонилась королю.
– Вы свободны, баронесса! – продолжая подыгрывать представлению важно изрёк варвар.
Тилайя не выдержала и прыснула. Тут, хоть и несколько вымученно, улыбнулся и граф.
– Ваше королевское величество проводит одинокую даму? – не теряя игривый настрой и соблазнительно облизнув губы вопросила женщина.
Вместо ответа в мгновение ока варвар оказался рядом с ней. Потом заговорщицки подмигнул Алларио:
– кто-то должен последить за костром. А вскоре и смена патруля. И, уже бесцеремонно приобняв смеющуюся Тилайю, киммериец быстро удалился с ней в ночной лес, скрывшись от взора посрамлённого графа.

продолжение сразу же в следующем посте -не впускает весь текст сразу

[Vlad lev]

Концовка не уместившейся главы 21:

***

Из глубины леса веяло чем-то недобрым и зловещим; несло сыростью, какой-то непривычной, мутной. Душу дворянина охватывал страх – беспричинный, необъяснимый. Алларио неприязненно поёжился. Путешествие навстречу неизвестности оказалось ещё более опасным и непредсказуемым, чем замысленный им ранее мятеж против киммерийца-узурпатора. «В жизни всё имеет свою цену!» – несколько не к месту всплыло вдруг у графа аквилонское изречение. «И как только эти двое,» – подумал Алларио о варваре и Тилайе, – «могут предаваться там любви?». – Мысли графа вдруг приобрели высокопарное направление. Внезапное появление раскрасневшейся Тилайи и довольного Конана прервали размышления Алларио. Тот, вдруг посерьёзнев, обратился к Конану:
– нужно переговорить наедине.
Киммериец несколько удивлённо кивнул, а Тилайя, обиженно поджав губы, демонстративно уселась у костерка. Граф вынужденно встал и направился в сторону Конана. Тот, сделав приглашающий жест рукой, вновь начал отходить в сторону леса. Тащиться во тьму графу особенно не хотелось, но и отступать – тоже. Хрустели под ногами сучья и шелестели листья. На ночном, полностью затянутом облаками, небе не было даже ни малейшего просвета. Алларио вдруг показалось – тьма окутывала, обволакивая почти непроницаемым барьером. Меж тем варвар шагал дальше, как ни в чём не бывало. Вдали раздались чьи-то шаги и негромкие голоса. Конан махнул рукой, вынуждая остановиться. Сам он также замер, напряжённо прислушиваясь. Потом громко воскликнул:
– Холтар, Валдис! Возвращайтесь к шалашу. Подкрепитесь и промочите глотки. Там ещё осталось немного косули. Я и граф заступили на стражу.
Посмеиваясь два воина удалились, направляясь к огоньку костра.
Алларио изумлённо взглянул на варвара, но во тьме так и не смог разобрать выражение его лица. Уловив недоумение дворянина, киммериец пояснил:
– ты же сам хотел поговорить с глазу на глаз. А лучшего места и времени не найти! Совместим необходимое с желаемым!
Граф чуть не поперхнулся. Он осознал, что явно недооценивал киммерийца, представляя его лишь удачливым выскочкой, волею судьбы или прихотями неведомых богов занесённым на трон Аквилонии. Теперь мнение изменилось.
Конан скользил по лесным окрестностям уверенно и почти неслышно, как крадущийся хищник. Алларио едва поспевал за ним, на ходу раздумывая, как бы ненароком не свернуть себе шею. Наконец графу показалось, что они оказались вне досягаемости для чужих ушей. Взор дворянина различил небольшую полянку с могучим, но поваленным дубом. Тут Алларио заговорил:
– давай остановимся. Помнишь капитана моих наёмников Рихальдихо?
– Который хотел отправиться с нами в Альту? – Уточнил Конан и саркастически добавил:
– уж он явно оказался бы более полезен, чем тот коринтийский убийца Фалтус. К чему клонишь? – в свою очередь поинтересовался у графа, неторопливо прохаживаясь и перед рухнувшим деревом.
Алларио привалился к дубу и заговорил.
То, что Конану удалось услышать, показалось бы иному, менее искушённому человеку, нереальным. Но полная смертельных опасностей и лишений жизнь хорошо научила варвара разбираться в людях. Он уверенно мог отличить правду от лжи.
– Значит там, за Западным океаном, иная огромная неизвестная земля? Она была почти недоступной из-за некоего древнего глобального катаклизма, когда на какое-то время океан стал несудоходным? – выслушав сбивчивый рассказ графа, переспросил он.
– Да, – с жаром уверял граф, – поверь, абсолютно иная земля. Целый континент! Без гиборийских богов, жрецов, предрассудков…Полный невиданных сокровищ! Там можно создать новую империю! Править по своему закону!
– Ты из-за этого и хотел занять престол Аквилонии? – вдруг перебил киммериец.
Алларио осёкся. Варвар высказал то, в чём граф боялся признаться даже себе. Одним из глубоко потаённых замыслов Алларио было именно снаряжение экспедиции для покорения той территории. И неспроста. Словно живая перед его взором предстала изящная черновласая девушка с загадочными, словно отливающими золотом, тёмными очами и с необычайной для жителя Гибории красновато-бронзовой кожей. Таула. Та, что лишь одна выжила из всего экипажа необычного тростникового парусника. На это утлое судёнышко с истрёпанно-изодранными оранжевыми парусами из неизвестной материи натолкнулся корабль Алларио, отнесённый океанскими течениями и ветрами много оказавшийся западнее Бараханских островов. Алларио вспоминал её нежные пальцы, изгиб бёдер, тонкую талию, тёмно-коричневые соски полных грудей, почти лишённое волосков лоно. Таула, нет – принцесса Таула, наследница касика Таульпе, вынужденная бежать от преследования своего вероломного брата. Так она рассказала сама, когда пришла в себя и выучила аквилонский. Потом подарила Алларио сына-наследника. А перед своей внезапной кончиной взяла с клятву, что он попытается вернуть власть их сыну. Именно попытается, поскольку даже умирая, понимала, что это непросто.
– Почему решил рассказать мне это? – Так и не услышав ответа на прошлый вопрос вновь недоверчиво вопросил варвар.
В речах и позе Алларио хоть и не улавливалось фальши или притворства, но приобретённая с годами осмотрительность настойчиво требовала вызвать детали.
– Череда смертей вокруг, колдовство…– несколько выспренно начал отвечать граф, но потом одумался и продолжил более обыденно:
– я не уверен, что выживу. Морская карта и мой сын Алтаулас у капитана Рихальдихо. Ещё одна копия карты при мне. Если я вдруг… –примолк на миг граф, – погибну или обращусь в мерзкую тварь…– судорожно сглотнул при этом, – обещай, Конан, что постараешься помочь Алтауласу и мне, если уцелею.
– Хорошо, – кивнул король и, стараясь взбодрить графа, так дружески хлопнул его по плечу, что тот едва не свалился с ног.
Но теперь такое панибратское отношение не огорчило дворянина. Ему напротив на миг даже показалось, что расступилась ночная коварная тьма, со всех сторон окружающая его.
– Думаю, пора вернуться к патрулированию и продолжить обход, – по-приятельски намекнул Конан. – «Нельзя же постоянно медитировать, отрываясь от реальности.» – ввернул варвар фразочку, почерпнутую у вендийцев.
Это заставило улыбнуться даже Алларио.



*** Конец главы


Развязка - не за горами!

[Vlad lev]

"Оживляя" раздел "Творчество":

Пожалуй предпоследняя глава 22:

22

Чутьё никогда не подводило Тейсина. Вот и опять, ещё будучи в объятиях сомлевшей от любовных ласк экзотической голубокожей Индары, жулик почуял – самое время удирать. И не просто бежать, а драпать со всех ног и без оглядки! Разумеется, бежать необходимо не от женщины! Нет! Надвигалось нечто зловещее, казалось – даже атмосфера вокруг сочилась угрозой, а багровеющие небеса дышали смертью. Теперь здесь – на хуторе Иларис в Альте, несколько голодных дней в лесах под льющим, словно из ведра, проливным дождём, казались почти беспечно-спокойными и нереальными. А то минувшее время – вожделенно-отдалённым и почти недостижимым, как место обители вечного блаженства.
Тейсин знал – за ним по пятам – после ловушек на лесной разбойничьей тропе – идут разозлённые воины. Но угроза исходила не от них. И не преследователи держали в напряжении, заставляя малодушно вздрагивать, словно испуганного зайца. Ощущалось влияние чего-то неведомого, чужеродного, несущего погибель всему живому.
Видать сам бог воров и жуликов Бел отвернулся от его непутёвого последователя, толи некий иной неведомый божок-покровитель отвлёкся по своим делам, но удача явно покинула Тейсина. Жулик сперва был весьма доволен пережитой лёгкой интрижкой, хоть и немного раздосадован неудачной попыткой заманить с собой голубокожую женщину. Та оказалась не просто внешне экзотичной персоной, но и очень искушённой в любовных ласках. Однако, несмотря на открытую сексуальность и раскрепощённость, дамочка была ещё проницательна и хитра. Надежда сманить зеленоглазую каштанововласую прелестницу с собой и впоследствии продать в какой-нибудь притон растаяла. Кроме того ощущение надвигающейся опасности гнало Тенйсина прочь.
Жулику приелись безлюдные окрестности Альты, где не удалось встретить обитателей, не то что поживиться в брошенных опустевших домах, но даже продать вторую лошадь. Сознательно избегая приближаться к окрестностям замка, Тейсин лишь чудом наткнулся на хутор Иларис. И здесь столкнулся с изголодавшейся по мужской ласке Индаре.
Вроде всё складывалось благополучно. Пасмурно-мрачные небеса уже несколько дней скрывали сияние Алой Звезды, о которой ранее много слышал от несчастных ограбленных. И женщина была интересна, но тут инстинкты буквально завопили об угрозе. Тейсин, бросив голубокожую любовницу, опрометью поскакал к виднеющейся тропке. Та явно должна была вывести к караванному пути.
Вероятно какой-то забавляющийся юный безвестный шутник-божок на миг прикрыл непроницаемой вуалью лик богини Судьбы Латэйи. Прямо навстречу Тейсину выехало несколько конников-кофийцев. Их вид явно не предвещал ничего хорошего.

***

Боль скрутила искалеченное тело. Исторгнув леденящий вой – звук, в котором уже не осталось ничего человеческого, Уталос очнулся. Его ka вновь обрело единство с ненавистной изувеченной плотью. Но колдун знал – это временно – невыносимые муки – расплата за полученные знания Ахерона и будущее могущество.
«Грядёт неизбежное избавление! И бессмертие!..» – решила тварь. Создание, наследник, в котором смешались крови Небесных Владык, древних ахеронских магов и проникшие в плоть флюиды чёрного колдовства.
«Так, добыча уже рядом! Глупец сам идёт ко мне!» – даже находясь внутри своей бренной оболочки, Уталос теперь мог рассмотреть все окрестности Альты. И обрётший новые возможности колдун злорадствовал. Окружающий мир вдруг открылся пред ним новыми гранями – мельчайшие частицы, составляющие саму основу мироздания, были теперь как на ладони. И слова древнего заклятия архаичного языка сами собой срывались с губ. Казалось каждое слетающее слово образовывало туманный извивающийся силуэт. Символы слов сплетались в невиданные узоры и орнаменты, расползаясь в стороны, но не разрываясь и опутывая окрестности незримыми магическими конфигурациями.

***

Толи кровожадные боги удовлетворились собранной с путников кровавой данью, либо варвар избрал верный путь, либо им всем покровительствовала некая могущественная сила. А может быть и то, и другое сразу – слились оба фактора. Но несколько дней пути сквозь леса прошли на удивление спокойно. Продвижение отряда киммерийца не задержал и хлынувший несколько дней назад дождь. Хоть ливень и продолжался непрерывно, хлеща, как плети надсмотрщиков над невольниками. Краткие привалы-остановки в нескольких обнаруженных по пути шалашах охотников и кем-то наспех устроенных прибежищах не позволяли просохнуть. Охота также не была удачной – несколько подстреленных зайцев и куропаток, наспех прожариваемых на чадящих костерках, и провизия, прихваченная из разбойничьего схрона. Всё это вместе едва-едва могли утолить голод усталых и промокших странников…
В окрестностях Альты дождь внезапно стих, как по мановению магического жезла. Но низко нависающее небо оставалось по-прежнему мрачно-угрожающим – его сплошь заволокло зловещими фиолетово-лиловыми и багровыми тучами. Сквозь них сочился ирреальный ало-малиновый свет. Лучи ли это полностью скрытого за тучами светила приобретали столь ужасающий окрас, пробиваясь сквозь облачную пелену, или это было жуткое свечение Звезды Королей, понять не удавалось.
Тускло поблёскивающие багрянцем кольчуги всадников, вступивших во владения баронессы Тилайи, превратили их в подобие порождений адской бездны. Местность словно находилась во власти фиолетово-карминовых сумерек. Чвокающая мокрая земля будто дышала – вверх поднимались клубящиеся испарения. Всё вокруг – очертания, контуры предметов и рельефы местности были как размытые – дрожали, колеблясь, как бы непостижимым образом неуловимо непрерывно видоизменяясь. Что из увиденного здесь даже на расстоянии двух вытянутых рук было реальным, а что – иллюзорным, разобрать не представлялось возможным. Выбравшись из промозглого, но всё же обычного леса, люди внезапно словно очутились во владениях, где царила неведомая магия.
Поскольку пронзающий до нитки ливень остался позади, то мокрые и приобретшие почти одинаковый чёрный цвет плащи воинов были свёрнуты и приторочены позади сёдел. Струйки воды всё ещё стекали с фигур мрачных всадников и их лошадей. Под копытами коней чавкал грунт, превращающийся в подобие вязкой болотной жижи. Белоснежная кобылица Тилайи стала грязно-серой, заляпанной грязью и глиной. В ало-фиолетовых отсветах лошадь приобрела и вовсе неестественный окрас. Тёмные кони воинов иногда словно проваливались в окружающую полумглу, ускользая от взора. Тогда казалось, что красновато-поблёскивающие фигуры людей будто парят в воздухе, неуклонно продолжая своё неспешное движение.
Конана не покидало ощущение нависшей угрозы. Оно словно исходило ниоткуда и – отовсюду. Концентрированное сгустившееся зло пропитывало воздух, источалось из земли, проистекало с небес. Нечто чужеродное и смертоносное, открыто враждебное и опасное. Словно невидимые щупальца некой жуткой твари, свободно впустив их внутрь ареала, вдруг опутали все окрестности.

***

Элмар очнулся от забытья и разлепил тяжёлые веки… Потолок полутёмного смутно знакомого зала. – «Где это я?» – Голова, руки, ноги и всё туловище – задеревенели и отказываются повиноваться… Горло пересохло, нос не дышит.
Гандер с трудом приподнял голову. Он лежал на столе на ворохе плащей и какого-то тряпья. Вокруг него правильным гексагоном (шестиугольником) выстроились пять вооружённых громил, не похожих на солдат или наёмников. Скорее – городские головорезы. Шестой фигурой – прямо у изголовья – был тощий седовласый старец, облачённый в фиолетово-пурпурную мантию. В одной руке он сжимал нечто похожее на кадило, источающее приторно-сладковатый запах, в другой – какой-то древний манускрипт.
– Спокойно, граф Элмарус! – миролюбиво произнёс старик. – Нас прислал Конан помочь тебе. – Я – целитель Витольдис.
– Пить! – нашёл в себе силы прохрипеть Элмар и уронил голову.
– Теперь всё будет хорошо? – донёсся сквозь навалившуюся слабость и застилающую взор туманную пелену чей-то знакомый мужской голос. Но чей – вспомнить так и не смог.
– Кризис преодолён, он поправится! – услышал гандер вкрадчивый ответ старика, представившегося ему Витольдисом.
И к пересохшим губам, как по мановению невидимой руки неземной вечно девственной гурии, обитающий по поверьям ильбарских горцев в прекрасных садах недостижимого для смертных Джаллата, кто-то неслышно поднёс живительную прохладную жидкость.
Влага проникла сквозь потрескавшиеся губы; приятно охладила нёбо; оросила почти скрипящие от обезвоживания зубы; потекла в пересохшее горло, проникая внутрь. После нескольких глотков Элмар удовлетворённо откинулся. По его жилам словно потекло живое согревающее тепло. Оцепенение понемногу оставляло тело, а к мышцам и суставам стала возвращаться прежняя гибкость.


***

Индара откинулась в полуразворошенном стогу на сеновале невдалеке от хутора Илариса. Тёмно-зелёные очи сверкали. Длинные светло-каштановые волосы с чёрными прядями разметались по голубоватым плечам. Женщина удовлетворилась забавами с мимолётным смуглокожим кареглазым темноволосым любовником с нахально-залихватскими тёмными усиками над тонкими губами. Хоть парень и оказался попросту жуликом, выдающим себя за зингарского дворянина Тиольдо, якобы отставшего здесь от охоты…Тот сам же прокололся – на сознательно-провокационный вопрос: «Не гость ли он графини – владычицы Альты?» – поддался на уловку и поддакнул. Но женщину интересовало не реальное или мнимое положение человека, а лишь его мужские способности. Причём лишь одни – те, которые позволяют женщине не только получить усладу в любовных ласках, но и одарят желаемой беременностью, а впоследствии и рождением здорового ребёнка. Ещё лучше – ни одного, а нескольких!
Одежды «дворянина Тиольдо», его проржавленный короткий меч и две лошади с притороченными мешками у любого мало-мальски наблюдательного человека сразу же бы вызвали определённые подозрения. Но аквилонских стражей порядка поблизости не наблюдалось, да и вряд ли их ради одного мошенника могло занести во владения Альта. Охранникам замка также явно было не досуг заниматься поимкой бродящего мимоходом жулья.
Плут очень быстро слинял со своими двумя лошадями, словно смертельно испугался чего-то. Правда, парень зазывал с собой, предлагал для поездки свободную лошадь. Но Индара хорошо знала коварную натуру типов, подобных этому разбитному смазливому подхалиму. Также ведала – найдутся в притонах и борделях среди извращённых любителей и мужчины, охочие до экзотики…
С одной стороны она понимала – чтобы уцелеть, ей необходимо немедля убираться из Альты. С другой стороны здесь что-то удерживало. Даже скорее приковывало. Было ли это манящее влияние всё приближающейся Звезды, ощущаемое всё более и более? – Возможно. Но каждая клеточка её естества явно трепетала. В сознании непрестанно возникали картины минувшего. Некой долегендарной, глубокой древности, и событий, упоминаний о которых почти не сохранилось ни на каменных скрижалях, ни в древнейших манускриптах… Увиденное завораживало. И Индара всё яснее и яснее осознавала, что сама является неотъемлемой частью всего происходившего и даже того, что только должно свершиться. Потом нахлынули как из ниоткуда неведомые голоса. Те внушали на неизвестном, но почему-то таком знакомом языке:
«Смирись, не противься! Прими Владык!»
Впрочем, иногда увещевания приобретали и устрашающие нотки: «Покорись! Или умрёшь!»
Кроме угроз, словно нисходящих с небес, ощущалось и ещё нечто новенькое – иное, чем зов или влияние Звезды. Что-то вроде бы родное и притягивающее, как никогда ранее; и вместе с тем – чужеродное, даже смертельно-опасное и враждебное.
В основе нахлынувших впечатлений и ощущений теперь лежал страх. Страх первопричинный, врождённый, изначально впитанный с молоком неведомой матери…
Мысли внезапно приобрели иное направление:
«Куда только делся непутёвый сынок? – Ведь явно же его рук дело бесследное исчезновение нескольких женщин и возникновение на поляне возле Проклятого леса подобия чудовищного зеркала. Сгинул что ли Уталос от своего колдовства, обрушившегося ему же на голову? А как же столь необходимый ей король Аквилонии Конан?»
А воздух вокруг внезапно дрогнул, подёрнулся рябью, словно водная гладь от встревожившего её ветра.

***

Тейсин встревоженно озирался по сторонам. Отступать назад нельзя – преследователи могли оказаться неподалёку. И в сторону никак не сбежишь.
«Эх, дёрнул же меня Нергал задержаться из-за голубокожей красотки!» – несколько запоздало промелькнула мысль и тут же исчезла, растаяв без остатка, растворяясь как соль в кипящей воде.
Всех девятерых конников скрывали плащи с капюшонами, плотно надвинутыми на лица. Сами плащи, некогда окрашенные в тёмно-синий цвет, теперь намокли и были почти чёрные, да к тому же местами обгоревшие.
«На купцов или мирных паломников не похожи,» – вновь обречённо подумал Тейсин.
Оказавшийся впереди всадник, очевидно – предводитель повелительно вскинул руку.
– Ответишь правду, тогда может и уцелеешь! – угрожающе каркающе по-аквилонски, но с заметным кофийским акцентом, выкрикнул он.
Остальные восемь всадников промолчали, но, как и их вождь, продолжали приближаться к замершему от ужасу жулику.
«Солдаты или наёмники Кофа?» – лихорадочно прикидывал Тейсин. – «Почему здесь, в Аквилонии? Неужели кто-то из ограбленных им ранее оказался настолько мстительным и расточительным, что нанял их выследить меня?»
– Скажу всё! – отчаянно выпалил Тейсин, поражаясь звуку собственного голоса, ставшего таким противно визгливым, почти истерично-женским.
– Для начала небольшой урок, – зловеще расхохотался главарь кофийцев. – У тебя одного – две лошади, одна – явно лишняя! – И, прежде чем Тейсин смог возразить или согласиться, вскинул левую руку. Из рукава плаща кофийца плавно, словно вырос, возник металлический жезл.
Тейсин в ужасе зажмурился, но смог одёрнуть своего коня. Тот возмущённо заржал, а копыта почти разъехались на осклизлом грунте. Жулик не видел, как с Т-образного навершия жезла слетела лиловая молния. Вторая лошадь Тейсина исторгла оглушительное предсмертное ржание. Когда её бывший владелец отважился приоткрыть глаза на месте несчастной коняги осталась только опавшая шкура.
– Итак, – наставительно изрёк главарь теперь уже по-кофийски и явно обращаясь к сопровождающим его людям, – так Жезл забрал энергию этого животного.
Побелевший Тейсин, понимавший кофийский, теряя сознание от ужаса, свалился со своей лошади. «Колдуны!» – пронеслась мыслишка у перепуганного негодяя.
Фиолетово-багровые небеса пронзил одинокий алый луч, беззвучно ударив вниз. Туда, где даже в сумерках блестела нездешними отсветами зеркалоподобная поверхность бывшей поляны у Проклятого леса. Поляны, после зловещего ритуала Уталоса также ставшей Проклятой. Отражённая от поверхности вспышка алого света окрасила окрестности кроваво-красным.
Увидевший это сквозь прикрытые веки валяющийся на земле Тейсин тихо завыл.

***

Появление луча, вызванного применением Жезла Владык, и отражённая порождением колдовства сверхъестественным зеркалом алая вспышка не остались не замеченными.
Восемь кофийцев испуганно взирали на своего предводителя. Похоже тот и сам не ожидал столь разительного эффекта, хоть и старался не подавать вида…
Так и не успевшая покинуть хутор Илларис Индара вздрогнула. «Началось!» – обречённо подумала она…
Находящийся в своём временном подземном синекаменном прибежище и столь же временной (как самонадеянно решил колдун) бренной оболочке Уталос содрогнулся от негодования. «Среди кофийцев-аколитов Т’л’гхара, оказался маг? Колдун, способный применять Жезл Владык?!» – обретённые сверхспособности давали своему обладателю возможность лицезреть случившееся как воочию. «Ахеронцы не предупредили об этом… Или – сознательно умолчали?» – свирепел Уталос. – «Аура незнакомца – не различима! Так он вообще – не человек! Демон – порождение бездны? А если…» – колдун почувствовал, как холодеют и цепенеют все его конечности, – «…явился один из Небесных Владык?».
Ярость переполняла, перехлёстываясь словно через край. – «Разделаюсь со всеми! И те давно сгинувшие во мгле тысячелетий ахеронцы мне не указ! Сам справлюсь! Ничто и никто меня не остановит! Ни сдохшие древние маги, ни Владыки, ни кофийцы, ни Конан со своими воинами! А Индара заплатит за своё предательство!»…
– Звезда? – громко хмыкнул Конан. И, так и не дождавшись ответа от своих спутников, пришпорил коня, понукая его двигаться в направлении сверкнувшей вдали алой вспышки. Зоркий глаз варвара мгновенно уловил наличие там некоего мерцающего призрачными отблесками огромного водоёма или циклопического колдовского зеркала.

Конец главы

[Vlad lev]

Следующая глава -23

Ограничения по возрасту - 16+

Глава 23

Съёжившийся на мокрой земле и зажмурившийся Тейсин дрожал, как осиновый лист. Глаза боялся даже приоткрыть, будто надеясь тем самым отринуть окружающий кошмар. Но ужас не отступал, а напротив – угрожающе нависал, словно стремящаяся обрушиться и расплющить всмятку гигантская глыба. Жулик в душе взывал ко всем известным гиборийским богам, но похоже те были глухи к мольбам.
– Нет времени на представления! – пнув прямо по рёбрам разбойнику и сразу сломав несколько, гаркнул на аквилонском спешившийся предводитель кофийцев.
Заскуливший от боли Тейсин невольно открыл глаза. И сразу же вновь зажмурился от ужаса и сжался в комок. Толи лицо мужчины так чудовищно изукрасил окружающий фиолетовый сумрак с беспрестанно вырывающимися из-под земли, словно из бездны, клубами пара, толи в глазах потемнело от ужаса, но оно было синим!
– Где она? – вновь резко каркнул синекожий, сопровождая вопрос основательным пинком подкованного сапога в брюхо Тейсина.
Вновь взвыв, как подбитая мальчишками дворняга, разбойник так и не успел ничего ответить до следующего обрушившегося на него града ударов. И в подсознании жулика, несмотря на боль, всплыло: «Так это из-за той шлюхи? Знал бы, никогда и близко к той потаскухе не подступил!..»
Тейсин пытался вжаться в хлюпающую почву, словно стремясь ввинтиться внутрь, как земляной червь. Усилия оказались тщетны…
– Отвечай, мразь! – вновь рявкнул синекожий ещё раз пиная ноющего мерзавца. На сей раз удар пришёлся по согнутым коленям.
– Т-там… – боязливо и хныкающе протянул Тейсин, неопределённо кивая головой. И вновь, надеясь хоть как-то защититься от града сыпящихся ударов пугливо сжался в клубок.
– Встань, дрянь! Покажешь сам! – повелительно изрёк мучитель-предводитель.
Тейсин покорно, стеная от боли в рёбрах, попытался сначала встать на четвереньки. Потом, пошатываясь приподняться и разъехался на мокрой осклизлой почве. Тут его сильно дёрнула вверх рука.
«Точно всё из-за той шалавы!» – мучительно думал Тейсин. – «Наверняка сбежала из гарема влиятельного вельможи или мага! А тот, разозлившись, послал по пятам головорезов! Или сам отправился…»– очередная затрещина, теперь уже больно отвешенная ему по затылку, заставила опомниться.
– Там хутор!.. – полуоглохший от удара Тейсин заверещал так противно, что даже сам не ожидал. Этот вопль на миг прервал град ударов. Ободрённый жулик продолжил:
– валялась на сеновале…Мы…
Тут новая оплеуха вновь заставила Тейсина примолкнуть.
– Не верезжи! – угрожающе тихо, и от этого ещё более жутко процедил синекожий. И добавил:
– веди!
Тейсин на негнущихся, скользящих на грязном грунте ногах, покорно потрусил назад – к той недавно оставленной треклятой девке.
Всадники кофийцы забрали с собой его оставшегося коня. Но бывший разбойник, враз превратившийся в забитое создание, не смел даже возразить.
Невдалеке от виднеющихся построек хутора синекожий изувер приказал остановиться и бросил Тейсину:
– чувствую: она здесь! Ты больше не нужен!
Тот обрадованно кивнул и явно собрался дать дёру.
– Куда?! – с удовлетворённой издёвкой крякнул Пифис. – Тебя никто не отпускал! – И угрожающе добавил:
– собаке – собачья смерть!
Тейсин затравленно заскулил и рухнул на четвереньки.
– Луфис! – скомандовал Пифис, – настало время испытать твои силы и проверить Жезл. Принесение негодяя в жертву никого не опечалит! Смерть одного – во имя спасения многих! – изрёк синекожий.
– Повинуюсь Пифус, – покорно склонил голову толстяк, но в глазах пробежал злой огонёк.
С Т-образного навершия Жезла, блеснувшего в его правой руке, сорвался сиреневый луч. Это было последнее, виденное Тейсином перед смертью.
Визг разорвал затишье. Словно испугавшись этого, в небесах расступились багрово-фиолетовые тучи. Вынырнуло чудовищно огромное солнце, в искажённом мареве Альты кажущееся красным. А вблизи, полыхая, зловеще алела приближающаяся Звезда. Звезда из пророчеств, Звезда, чей ослепительный яркий свет не могло затмить само светило.
Циклопическое зеркало на Проклятой поляне вновь вспыхнуло как гигантское кроваво-красное пожарище, словно гротескно-искажённое магическое отражение огней, озаряющих небеса.

***

Приходящие ранее разрозненные проблески озарений и откровений новая алая вспышка словно направила в одно русло. Знания нахлынули словно поток. Всё познанное наконец-то стало выстраиваться в весьма чёткие, но жутчайшие картины.
От неведомых прежде впечатлений и неприятных раздумий внезапно отвлекли донёсшиеся снаружи стук копыт и гортанные голоса, кричащие что-то на кофийском.
«Вернулся плут-любовник?» – пронеслось молниеносно. – «Нет, слишком много голосов, да и кофийского акцента ранее у мнимого дворянина не замечала…»

***

Тилайя едва догнала мчавшегося вскачь варвара.
– Постой! Там – проклятое место! Туда местные опасаются заглядывать даже днём! – звонко, как колокольчик зазвенел голос женщины.
– Значит, именно оно нам и нужно! – на скаку, не повернув головы, бросил в ответ Конан. И добавил, уже приостановив коня:
– если карты не врут, это прямо на пути к Синим скалам. И кофийцы также направлялись к ним. А если там же окажутся и любой другой колдун или ведьма, тем хуже им!
В фиолетово-лиловом сумраке небольшой отряд скакал по чавкающей грязи и парящей земле за своим предводителем-королём.
Внезапно небеса словно раскололись. Огромный, алый, занимающий полнеба шар казалось ужасающе навис прямо над головами. В кошмарном зареве пробивающегося солнца, смешанного со зловещим светом приближающейся звезды, окружающие предметы приобретали фантасмагорическую расцветку и очертания.
Гнедые кони Аларио и Тейдрика стали тёмно-малиновыми, кобылица Тилайи тёмно-грязно-розовой. Лоснящаяся от пота и дождя шкура вороного Конана отливала алым. Серые кони других воинов (Алгунда, Холтара, Валтиса, Олэта, Ингольда и Ранхарда) словно окрасились мутновато-багровым. Поднимающиеся с земли испарения приобрели пунцово-оранжевый оттенок. Почва и лужицы воды стали красно-коричневыми, словно обильно пролитая и ещё не засохшая кровь. Вдали вновь засверкала пламенеющая нездешним ирреально-ярким огнём зеркало Проклятой поляны.
Конан приостановил коня, пристально всматриваясь в небо. Спутники киммерийца также вынужденно замедлили бег своих скакунов.
– Это что угодно, только – не Звезда! – изрёк варвар, обращаясь ко всем сразу и ни к кому конкретному.
– Сам же не раз говорил, как ошибочны или лживы бывают пророчества! А может их просто неверное интерпретировали! – скептически бросил в ответ Тейдрик.
Внезапно Алларио похолодел. Он ощутил то, что гиперборейцы именовали «Зов смерти». Это предчувствие неминуемой и неотвратимой гибели. Той, что невозможно избежать и уклониться. «Конец близок!» – успел подумать дворянин.
Вдруг в мгновенно ставшее кроваво-красным из фиолетово-лилового с багряными отсветами неба взвился отчётливо видимый густой чёрно-зелёный дым. Это делало окружающую действительность ещё более пугающей.
– Горит хутор Иларис! – воскликнула Тилайя и, пришпоря кобылицу, устремилась к клубящемуся дыму.
– Стой! – рёв Конана казалось так резко врезал по ушам, словно одновременно грянула ударно-громовая дробь тамтамов всех дикарей Чёрных королевств.
Испуганно вздыбилась не только кобылица, но даже и конь Алларио. Несколько коней едва не сбросили своих седоков. С трудом удержавшийся в седле Валтис помянул Сэта.
Киммериец продолжил громко, чтоб расслышали все, но несколько спокойней:
– что и как могло загореться после дождей? Там – ловушка!
– Там – мои владения и мои люди! – резко ответила Тилайя, но свою кобылицу осадила.
– Ингольд, Ранхард! Туда есть ещё один путь – в обход? – Быстро спросил Конан.
Стальной блеск серых глаз, в которых словно на водной глади отразились алые отблески пламенеющего неба и согласные безмолвные кивки воинов сказали варвару более, нежели слова.
– Ранхард, поведёшь меня, Тейдрика, Тилайю и Алгунда наперерез.
– Ингольд! Ты с Алларио и остальными скачите к хутору! Попробуем перехватить и ошарашить негодяев. Наверняка это – кофийцы. Талгат говорил, что их не больше дюжины. Справимся сами!
– Разумно ли разделять силы? Не проще ли отправиться в замок за подмогой? – неуверенно-вопросительно попытался возразить Алларио.
– Нет времени на это! Отправимся туда двумя группами! – жёстко оборвал Конан и не дожидаясь ответа, повелительно махнул рукой Ранхарду.
Слова киммерийца словно обухом по голове ударили графа. Через мгновение Алларио видел лишь спины стремительно удаляющихся всадников.
***

Алый зловещий свет с небес растекался по Альте. Пунцовыми стали листва и стволы деревьев, земля, фигуры людей. Сквозь дрожаще-колышущийся воздух багровел гигантский диск солнца. Словно светило разгневалось и приблизилось на расстояние вытянутой руки, стремясь испепелить никчёмных людишек и всю округу. Не уступая в яркости и насыщенности солнцу, а скорее даже соперничая и затмевая блеск светила, полыхала огнём Звезда. Рискнувший взглянуть на неё без боязни ослепнуть различил бы в центре Звезды едва заметную тёмную сердцевину.

***

«О-о-о!» – «Глупцы уже сами начали истреблять друг дружку и почти устранили опаснейшего конкурента!» – злорадствовал Уталос. – «Неведомый соперник повержен!» – Благодаря своим сверхспособностям, колдун продолжал, оставаясь недосягаемым в своём убежище, наблюдать за происходящим в Альте.
Тот незнакомец-чужак, чью ауру невозможно было ни уловить, ни пробиться сквозь некую незримую защиту, рухнул наземь в хуторе Иларис. Мага исподтишка – вероломным ударом какой-то магической и явно опасной железяки в бок – поразил один из кофийцев! А второй кофиец чиркнул клинком толи по груди, толи по глотке павшего!
«Может древние ахеронцы мне не солгали?» – вкралась навязчивая мыслишка, но колдун мигом отогнал её.
«Эти твари посмели поднять руку на Индару! Его Индару! И только его! Оглушили, уволокли и бросили беспомощно-бессознательную поперёк лошади!». – Неукротимый гнев распирал тщедушную искалеченную плоть Уталоса. – «Лишь я могу причинять ей боль, заставлять страдать! Только я могу истязать и издеваться над… Матерью?» – откуда-то из глубины чёрного омута сознания вдруг всплыло воспоминание. Но колдун тут же отсёк никчёмное людское чувство. Его уже не трогали страдания обычного человека – муки совести и терзания души давно были отринуты – исчезли на алтаре в пещере Синих скал и были выжжены дотла в кругу кольца Циал’дорха.
Смерть зверски убитых обитателей хутора и похищение кофийцами двух маленьких детей даже не тронула ожесточённое сердце Уталоса.
«Лишь бы ещё Конан уцелел!» – вдруг обеспокоенно подумал колдун. – «На него-то у меня иные планы!»

***

Горящий сиренево-зелёным пламенем полусожжённый хутор. Кое-где тлели ирреальным огнём угольки. Пламя спалило мокрую древесину! И – ни одной живой души вокруг!
А воздух холодил, скорее даже леденил кожу всадников неведомой прохладой явно не естественного происхождения. Меж тем сама земля продолжала сочиться испарениями. Она слово стремилась, но никак не могла избавится от избытка влаги, влившийся в неё за несколько дней.
Осмотревшись по сторонам и прислушавшись, но не сказав ни слова, киммериец пришпорил коня. Миновал несколько полусожжённых хлипких строений – хлев и хибары, дотлевающие останки убогих хижин. Мычащие коровы, испуганно ржущие в загоне лошади. Блеющие овцы. Но нет обычного запаха гари! Казалось его словно выветрило или утянуло куда-то незримая сила.
Всадники скакали за Конаном, держась несколько поодаль и также молча и напряжённо приглядываясь.
С другой стороны хутора навстречу приближались хмурые верховые, возглавляемые Алларио.
– Опоздали! – рявкнул громко, на всю округу, киммериец.
– Ещё могут остаться уцелевшие, – бросила через плечо Тилайя и, пришпорив лошадь, направилась к ещё пылающему сиренево-зелёным огнём овину. Чёрно-зелёный клубящийся дым вздымался к кроваво-алым небесам и зловещей Звезде.
Варвар направился вслед за ускакавшей. И почти остолбенел. На земле валялся умирающий синекожий мужчина. Никогда за время своих бесчисленных странствий по свету киммериец не встречался с такими.
«Кто это? Демон или человек?» – Конан спешился и настороженно приблизился к лежащему.
На рассечённой напополам груди синекожего виднелась ужаснейшая рана с запёкшейся коричнево-зеленоватой жидкостью. Из бока умирающего торчал тускло поблёскивающий металлический предмет. Украшенное рунами и неизвестными символами железо отливало зловеще-красным.
Умирающий с трудом приоткрыл веки. Даже в красном, заливающем всю округу свете, киммериец заметил необычный фиолетовый цвет радужки глаз мужчины.
– Огонь вызвал я… Останови Т’л’гхарр-ра!.. Обрати Жезл против полукровки-колдуна, вызвавшего Звезду …Уничтожь портал Владык… Женщина-ключ…– прохрипел раненый умирая.
Конан, повинуясь необъяснимому инстинкту, вырвал из бока покойника торчащий обломок копья. Синекожий рефлекторно дёрнулся и затих. Из разорванной раны хлынула коричнево-зеленоватая густая кровь. Варвар отпрянул, не желая забрызгаться в неизвестной, а возможно и ядовитой, жидкости. Потом, словно преисполненный неким озарением, насухо вытер о плащ неизвестного покойника наконечник и остаток древка копья. Затем внимательно осмотрел его. Стальной наконечник и древко покрывали бесчисленные руны и загадочные символы, напоминающие архаичные ахеронские.
Конана пронзило как ударом молнии. От остатков копья ощутимо исходила некая чужеродная враждебность, всепроникающий холод и, одновременно, зной пекла, но также и некая непреодолимая притягательность. Киммериец почти покаялся, что инстинктивно схватил артефакт.
«Оружие древнее и явно наделено магией!» – молниеносно промелькнуло в голове варвара, и резко отшвырнул артефакт в сторону.
– Над чем задумался? – услышал вопрос также спешившегося и подошедшего Тейдрика.
– Никогда не видел ничего подобного, – кивнул Конан на распростёршееся синекожее тело. Оно не испарилось, не видооизменилось.
«Этот всё же был человеком?!» – с трудом подумал так о мертвеце киммериец. – «А не демон и ни иная тварь?»
Словно прочтя мысли варвара, гандер предположил:
– по описаниям мертвец походит на Небесных Владык. Но никто не прожил бы так долго…
Слова Тейдрика прервал резкий возглас Холтара:
– Конан! Тут ещё один живой, но умирающий!
Этот вскрик прервал раздумья варвара и подтолкнул к необычному поступку.
Вновь поддавшись некоему неведомому зову, киммериец резко отрезал своим кинжалом небольшой клочок ткани от плаща синекожего.
«Ему уже всё равно!» – несколько меланхолично решил варвар и, обмотав артефакт тканью, неожиданно сам для себя сунул свёрток за голенище своего левого сапога.
– Поспеши, если хочешь застать его живым! – теперь воскликнул Валтис.
Конан, вскочив на своего вороного, устремился на зов. Миновал распластанную на сырой земле с безжалостно перерезанным горлом и вдобавок наискось разрубленную поселянку. Несчастная лежала, широко раскинув руки и бесстыдно расставив нагие босые ноги. Плотное серое крестьянское платье, кажущееся розовым в зловещем свете Звезды, задралось до живота, обнажая те части тела, которые обычно скрывают приличные женщины. Варвар прикинул – на вид женщине около сорока. Огрубевшие от сельской работы узловатые руки, обветренное красноватое от солнца лицо с морщинами. Зоркий взор киммерийца даже при необычном зловещем свете различил характерные особенности. Судя по рыжеватым волосам, немигающе уставившимся в небо голубым глазам и грубоватым, даже несколько угловатым скулам, носу и подбородку – аквилонка из простонародья. Задублённая на ветрах и солнце, кожа на шее сморщена, словно содранная прожаренная гусиная шкурка. Варвар бережно объехал покойницу, явно принявшую мученическую смерть.
Наконец приблизясь к своим воинам, киммериец увидел два лежащих тела. Рядом с ними полуприсевшего Холтара и стоящего Валтиса. Аквилонец, поддев носком левой ноги, перевернул лежащего ничком мертвеца кофийца и презрительно сплюнул, увидев под распахнутым полуобгорелым плащом и рассечённой кофской кольчугой знак Т’л’гхара. Холтар сидел на корточках рядом со светловолосым умирающим, левой рукой придерживая его голову, а правой вливая в пересохший рот глотки вина из своей походной фляжки.
Присмотревшись к фигуре раненого, киммериец уловил что-то смутно знакомое.
– Элгард! – воскликнул Конан, узнав в заросшем светлой бородой мужчине бывшего знакомого наёмника бритунийца.
Варвар немедля соскочил с вороного и склонился над раненным, оттеснив Холтара.
Умирающий приоткрыл затуманенные предсмертной пеленой глаза и наощупь судорожно шарил вокруг себя дрожащими руками. Потом всё же сумел сконцентрировать угасающий взор на киммерийце.
– Конан… – скорее прошелестел, чем сказал он, – спаси детей… Эти…налетели внезапно… схватили женщину… детей…Убил одного…– и откинулся навзничь с предсмертным хрипом.
Киммериец внимательно осмотрел покойника. Вроде никаких внешних повреждений. Нет, едва заметное крохотное пятнышко на груди. Круглый, как от укола тончайшей иглы, прожог обуглил простую серую домотканную рубаху.
«Колдовство!» – решил варвар, которому многократно во время странствий по свету приходилось сталкиваться с метающими молнии чернокнижниками и странными артефактами, стреляющими смертоносными лучами.
Невесёлые размышления прервал подошедший Ранхард:
– Конан! На хуторе были ребятишки – пятилетние двойняшки – брат и сестра. Среди мертвецов их нет…
– Значит – утащили кофийцы! – рассвирепев рявкнул варвар, отскакивая как ошпаренный от бритунийца и взлетая на своего мирно стоящего рядом вороного.
Проклятие Звезды, зверства кофийцев, гибель спутников на миг превратили умудрённого годами короля в свирепого демона, жаждущего мести. Голубые глаза сверкали гневом, словно готовые исторгнуть испепеляющие лучи. Те молнии, от которых не спасут ни толщи скалы, ни магические щиты, ни боги.
– Алгунд и Тилайя! – громогласно рявкнул варвар. – Скачите в замок!
Алгунд сразу повернул коня, но Тилайя проявила упрямую несговорчивость:
– Это – мои земли! – решительно возразила бывшая наёмница. И на миг стиснув губы, потом жёстко и отчётливо изрекла:
– я – воин, а не вельможная подстилка!
Возражения женщина резко бросила прямо в лицо Конану. Тилайя словно превратилась в воплощение бритунийской богини неизбежной мести Нейстрис. Очи жещины грозно блистали, уста властно сжались, на скулах играли желваки, даже восхитительное тело под одеждой и кольчугой словно налилось сталью.
Киммериец сжал губы. Он не привык к подобным выходкам и не терпел неповиновения. Но сейчас здесь, в опутанной колдовством Альте, всё происходило не так, как прежде. Тут царила магия. Дело очевидно было не только в зловещей Звезде и кофийцах. Явно ощущалось присутствие и влияние некой неизвестной, но крайне враждебной третьей силы. И варвар, ранее редко менявший свои решения, теперь словно выковывая тяжеленным молотом каждое слово, процедил:
– хорошо. Разделяемся на три части. Здесь владычествует несколько могущественных и непонятно-неведомых сил. Возможно нам всё же не помешает поддержка – солдаты-стражи из замка. А пока двинемся за кофийцами двумя отрядами!
Тилайя удовлетворённая достигнутым эффектом, кивнула. Алгунд остановил коня.
Варвар не медля продолжил:
– Ингольд! Проберёшься в замок Тилайи. Тебя все знают и поверят.
Воин без раздумий и возражений, не прощаясь, повернул коня. Копыта зачавкали по влажной почве. Вскоре всадника уже не было видно.
Киммериец скомандовал:
– Ранхард! Поведёшь Алгунда, Валтиса, Олэта и Холтара! Постарайтесь обогнать кофийцев и любой ценой отрезать их от Синих скал! Не заденьте детей!
Внезапно варвар, словно вспомнив нечто важное, но постоянно ускользающее, жёстко – по-королевски, договорил:
– встретите колдуна или ведьму – убейте!!
Воины пришпорили коней. Кольчуги сверкнули ярко-алым, и наездники стремительно, словно мелькнувшая молния растаяли за оранжево-красноватой дымкой.
– Тилайя, Аларио, Тейдрик – со мной! – договорил варвар. – Придётся немного задержаться, а потом догоним убийц!
– Ты же вроде хотел добраться до пылающего зеркала на Проклятой поляне? – обронил гандер.
– Тейдрик!– обрывая угрожающе рявкнул Конан. – Необходимо завершить одно малоприятное дело! Тилайя, можешь подождать в сторонке!
Губы женщины-воина исказила недобрая вымученная усмешка, а рука плавно скользнула к клинку:
– я уже предупреждала тебя: здесь мои владения и мои люди, хоть и покойники…

***

Несколько увлёкшийся наблюдением за кофийцами и придавшись размышлениям, Уталос на время упустил из виду Конана. Теперь колдун решил наверстать упущенное и с нескрываемым интересом смотрел за происходящим на хуторе Иларис.
«Киммериец явно не глуп и делает выводы из прошлых ошибок!» –подумал колдун, поняв замысел варвара.
«А эта женщина!»– восхитился Уталос, глядя на Тилайю, вытягивающую свой меч, блеснувший как алая молния. – «Не то, что та распутная потаскуха Индара, раскидывающая ноги и раскрывающая объятия перед первым встречным! Эта – из другой породы! Вот бы приберечь её для себя!» – и порочная, изувеченная и снаружи и изнутри натура колдуна задрожала от похотливо-плотоядного вожделения.

***
Издали в зловещем свете приближающейся пылающей звезды Синие скалы окрасились в лиловый. Превратились в подобие полусломанных, но всё ещё смертельноопасных клыков неведомой кошмарной твари, раззявившей свою уродливую пасть.
– Гартас! Мы почти у цели! – восторженно прохрипел Луфис своему вожаку-предводителю.
Тот не ответил, лишь стёр пот с взмокшего лба. Усилия скачки и моральное напряжение, связанное с убийством синекожего, вымотало его донельзя.
Да, убивший синекожего наглеца Гартас без возражений стал вождём поредевшего отряда Т’л’гхара. Теперь их осталось всего семеро. Но изрядно поредевший отряд упорно рвался вперёд к цели.
«Семь – священное число одного из шемитских племён – давнего союзника Т’л’гхара,» – ухмыльнулся про себя Гартас. – «Может оно принесёт удачу и нам?»
Правда вместе с семерыми адептами Т’л’гхара поневоле находилось ещё трое. На отобранной у Тейсина лошади тряслась Индара. А поперёк седел ещё двоих всадников болтались два детских тельца. Ребятишки едва-едва достигли пятилетнего возраста. Но кофийцы не считали этих троих людьми. Они были для них лишь необходимыми жертвами. Причём голубокожая женщина – достаточно ценной жертвой.
Конные кофийцы стремились за древним предназначением – навстречу судьбе и древним пророчествам Т’л’гхара. Сектантов не смогло даже привлечь полыхающее багряными отсветами нездешнего огня озеро. Или это было некое колдовское зеркало? А может это недра земли вдруг открылись, явив неведомые древние сокровища? Хотя с равным успехом свечение могло оказаться и ловушкой колдуна или ведьмы. Ничто не могло свернуть аколитов-фанатиков с дороги.
Но коварным замыслам мерзавцев было не дано свершится. Наперерез негодяям, встав прямо на пути к заветным Синим скалам, вдруг как из ниоткуда выскочило несколько всадников. Если бы не явно взмыленные и едва не валящиеся от усталости полузагнанные кони, незнакомцев можно было бы принять за призраков.
Нет, они оказались людьми. И очевидно не дружелюбными! Столкновение становилось неизбежным.
Алое зарево Звезды и закатного солнца заливало местность кроваво-красным.


(Конец первой половины главы) - весь текст достаточно объёмный и прошлый раз "не влез".
Окончание вскоре последует;)

[Vlad lev]

Не особо задержавшееся завершение 23 главы и всей истории:

Вторая часть главы 23
Ограничение по возрасту 16+
Похоже даже дневное светило, такое багровое и необычайно близкое, нависающее почти над головами, укрылось за горизонт, чтобы не видеть все те непотребства и изуверства, что словно обезумевшие от крови изверги творили люди на хуторе Иларис.
Солнце будто поглотила пасть чудища, того, что было древнее самого светила, а может и всей Земли. Но предвечерний сумрак так и не смог накинуть свой полог на Альту. Зловещая алая Звезда озаряла окрестности мертвенно-малиновым светом. Ничему светлому и благожелательному явно не находилось места здесь на похоже оставленной добрыми божествами местности. Территории, явно проклятой и охваченной колдовством. Те немногочисленные люди, кто ещё вынужденно остался обитать здесь и чудом избежали безумия, насылаемого лучами Звезды, дрожа от ужаса забивались в свои жилища или вжимались во временные пристанища, стремясь укрыться в любых закутках. Подобно крысам или насекомым, норовящим скрыться по щелям, дырам и норам.
Страх выползал отовсюду: из потаённых уголков души, крался из покосившихся заборов и строений, проникал из обезлюдевших дорог и тропок, из лесной глуши. Сами небеса и хлюпающая от дождей почва источали флюиды кошмара. Жуть не имела чётких очертаний и наименований. Всюду возникали и хаотично метались бесплотные тени. Более чуткие к надвигающейся опасности птицы и лесные звери загодя покинули места своего привычного обитания и словно испарились. Несчастный домашний скот и мелкая живность, которым загоны, клети и путы не позволяли исчезнуть, пугливо вжимался в землю и боязливо выискивал возможность вырваться и улизнуть подальше.
Однако окружающий кошмар казалось, нисколько не тревожил ни нескольких воинов, бесчинствующих на хуторе Иларис, так и две группы всадников, застывших друг напротив друга на пути к Синим скалам.

***

Вязкая липкая тёмно-багровая грязь, в которую превратилась почва на хуторе, да и почти на всей территории Альты, доходила воинам Конана до щиколоток. Казалось они бредут по чавкающему кровавому месиву. Копыта временно свободных от седоков коней утопали в хлипло-осклизлом грунте. Лошади нервно фыркали и недовольно пряли ушами.
Последний взмах меча, и Конан отсёк голову синекожего. Кажущаяся фиолетовой голова с бульканием погрузилась в жижу. Сначала по губы, потом скрылся и нос. На поверхности остались странно открытые глаза. Словно некий человек или демон толи провалился, толи наоборот выбирался из толщи земли, но застрял. Киммериец аккуратно очистил свой клинок от буровато-зелёного налёта о тёмный плащ синекожего и направился к своим спутникам.
Необычное отталкивающее занятие могло вывести из себя даже опытного наёмника. Граф Алларио с трудом подавлял подступающую тошноту.
– Не привычно выступать в роли мясника? – ехидно вопросил Тейдрик у Алларио, когда тот брезгливо вытирал свой измазанный кровью разрубленных на части покойников меч.
– Знаешь, – неожиданно спокойно ответил граф задиравшему его гандеру, – даже во времена безумца Нумедидеса дворянина за подобные зверства могли казнить.
– Кончай брехать! – резкий рык внезапно неслышно и стремительно подошедшего варвара заставил говорящих на миг смолкнуть.
Однако Алларио не унимался.
– Уверен, что расчленение мертвецов необходимо? – не сдавался граф, теперь обращаясь к Конану.
Но вместо ответа короля услыхал охрипше-осиплый голос Тилайи:
– избавься от дворянского высокомерия! И как только прожил долго, будучи таким щепетильным?!
Издевательская реплика владычицы Альты окатила Алларио словно ушат холодной воды. Алеющая Звезда заливала зловещим кроваво-красным и фигуры стоящих, и разбросанные вокруг них в жидком месиве дождевой воды и грязи останки рассечённых тел.
Заметив полунедоумённый взгляд графа, варвар словно нехотя, как бы объясняя нечто очевидное и не раз уже изречённое неразумному, пропускающему всё мимо ушей ребёнку, бросил:
– ты не задумался, что покойники могут наброситься на нас сзади?..
Алларио невольно отшатнулся. Происходящее в течении нескольких дней никак не укладывалось в голове. Их относительно спокойное продвижение в лесах до Альты словно стёрло из памяти ночные ужасы постоялого двора.
Конан спокойно продолжил:
– некромантия «воскрешает» мертвецов. Это несколько схоже с тем, что Алгунд назвал варгардами.
– А почему?..
– Разделил отряд? – предвосхитил вопрос варвар.
Алларио лишь молча кивнул. Остальные промолчали, но всматривались в Конана настороженно.
– Кофийцы оставили следы копыт и ног. И я не просто рассекал покойников! Кроме того, ранее успел переброситься парой фраз с Алгундом. Он был уверен – всадников не более восьми. В предсмертном хрипе знакомого бритунийца Элгарда мне также послышалось слово «семеро». Захваченные мерзавцами женщина и двое детей их также явно задержат. Пятерым нашим воинам налегке несомненно удастся обогнать негодяев. Надеюсь, магия и колдуны не помешают!
Граф внутренне содрогнулся: «жестокий, хитрый варвар!». Затем задумался, очередной раз придя к выводу:
«Да, это не просто дикарь – марионетка или ставленник дворянских кланов, а необузданный и расчётливый воин!»
– Пора, некогда заниматься болтовнёй, равно как и погребением останков! – сурово бросил Конан, поставив точку в разговоре.
Внезапно поднялся завывающий ветер. Заунывные стоны пронзали уши, проникая до мозга. В порывах ветра, угрожающих и одновременно укоряющих, слышались человеческие нотки. Словно заныли, взывая к отмщению и справедливости, возмущённые творимым святотатством и чудовищным кощунством души невинно растерзанных людей.
Сердце Алларио вновь сжало и почти разрывало. Предвестие, тревожное ощущение неминуемости и неотвратимости встречи с предназначенным судьбой заставляло трепетать даже опытного воина.
Тем временем в алом свете, нисходящем от Звезды, внезапно отчётливо прорезались два болезненных бледно-зеленоватых луча. Они словно рассеяно потекли в двух направлениях. Одно – к колдовской поверхности, подобной гигантскому зеркалу, другое – прямо в вглубь Синих скал.
– Вот и ответ, – хмыкнул Конан. – Скорее всего, основное колдовское логово там – в Синих скалах, а не в отвлекающем пламенеющем зеркале.
Ни Тейдрик, ни Тилайя, ни Аларио даже не подумали возразить. Они явно желали побыстрее покинуть разорённый хутор, превратившийся в место бойни.
– По коням! – скомандовал Конан, которого особо не заботили размышления и сомнения, обуревающие графа и его спутников. – Похоже, Звезда невольно раскрыла убежище колдуна или ведьмы! Туда же явно рвутся и кофийцы- Т’л’гхара.
Всадники помчались вперёд через смрадное ненасытное красно-малиновое беспрерывно парящее простирающееся вплоть до горизонта месиво. Туда, вдаль, куда ушли кофийцы, и туда, куда проникали непрерывно струящиеся и будто стремящиеся укорениться там тлетворные лучи.
***
Уталос недоумевал – при всех своих новообретённых способностях его физической оболочке никак не удавалось переместиться из подземного лежбища в пещеру в Синих скалах! Даже его бесплотное сознание ka словно натыкалось на преграждающие путь невидимые барьеры. Разъярившись от безысходности, колдун вынуждено заковылял к заветному алтарю как обычный смертный! Нелегко дались искалеченному телу эти вроде бы несложные движения по грязно-кровавой жиже и осклизлым лиловым скалам. Непрерывно галдящий свирепствующий в голове хор ахеронских голосов стал раздражать всё более и более. Те назойливо талдычили о каком-то копье Зелтфхалуна, уничтожении алтаря, убийстве Индары и варвара…
«Здесь, и только здесь, где впервые узрел действие Жезла, я обрету могущество!» – игнорируя внешние невзгоды, сложности перемещения, звучащие в голове угрозы и ломоту во всё теле, колдун упрямо шёл, продвигаясь к намеченной цели.
С трудом проникнув внутрь пещеры, Уталос интуитивно взглянул вверх и почти остолбенел. Сюда, вниз прямо на пещеру от алой звезды нисходил расплывчатый бледно-зеленоватый луч! Второй такой же уходил несколько вбок. И колдун почти был уверен, куда тот падал – прямиком на Проклятую поляну!
Теперь, осваивая и переосмысливая полученные знания, колдун знал – необъятна звёздная бездна космоса. А для обладающих сокровенными навыками почти всё – доступно. Необычайные неисчисляемые нечеловеческие миры – рядом. К ним ведут порталы. Если уметь их отворить и правильно применить – прорвутся хрупкие оболочки привычного человеку мироздания! Не зря о подобном вещают предания, апокрифы и легенды многих народов. Часть таких знаний открывается шаманам, магам, жрецам; часть приходит в виде озарений или сплетения невероятных зрелищ и откровений к творцам – поэтам, сказителям мифов, и созидателем скульптур или картин.
Витающие в бесконечном пространстве мысли можно уловить! И извлечь из них нечто полезное. Завораживающее воздействие хлынувшего потока иррационального навсегда сплелось с сознанием Уталоса. Да, теперь понятна поговорка в разных интерпретациях встречающуюся у древних летописцев:
«Издавна известно посвящённым – всё необычайное – рядом! Достаточно присмотреться – увидишь наичудеснейшие или наижутчайшие миры!».
Колдун усвоил: из неведомых бездн либо приходят незваные гости, либо туда можно самому войти повелителем!

***
Позади пяти неизвестных кофийцам всадников, преградившим путь к Синим скалам, полыхало негасимое пламя. Там словно продолжала бесчинствовать неведомая сила. Гигантская площадь зеркально отражала от своей поверхности алый свет Звезды. Дневное светило стремительно закатилось, будто скрылось, убоявшись более могущественнейших сил, но интенсивность зарева алеющей Звезды напротив только усиливалась.
«Неужели воды циклопического водоёма или гигантского магического зеркала исторгли эти фигуры и выслали нам навстречу?» – некстати мелькнуло у Гартаса в мозгу. – «Да нет же,» – в который раз успокаивал себя предводитель Т’л’гхара, – «Лоснящиеся бока лошадей…» – тут он невольно напрягся, – «словно порождения, выскочившие из… того колдовского водоёма?!»
Размышления прервал истерический, пронзительно визгливый крик Луфиса. Тот, явно не выдержав напряжения, заверещал на аквилонском:
– Глупцы, ничтожества! Падите ниц пред владыками!
Это достигло эффекта прямо противоположенного ожидаемому. Самонадеянный вопль Луфиса развеял последние сомнения воинов-спутников Конана. От неминуемой смерти верезжащего кофийца спасло только то, что поперёк его седла свисало тельце похищенного на хуторе мальчишки.
Олэт стрелял точно и молниеносно, по скорострельности и меткости поражения превосходя даже прирождённых лучников с Востока –гирканийцев и боссонских стрелков с Запада. Первая стрела наёмника Алларио вонзилась в глаз кофийца, находящегося справа от Луфиса, вторая – пробила рот, кроша зубы, разрывая язык.
Оба аколита Т’л’гхара умерли мгновенно, однако поражённые насмерть всадники не вывалились из сёдел. Но третью стрелу Олэт выпустить не успел. Арбалетный болт одного из кофийцев разорвал его горло. Захлёбываясь собственной кровью и сваливаясь со своего скакуна, ещё один соратник киммерийца отправился в мрачные чертоги смерти.
Небольшую вытоптанную каменистую площадку предлесья древние кровожадные боги словно специально подготовили для подобных ристалищ. И теперь на небольшой полянке хаотично метались три неуправляемые лошади. Две несли на себе полузавалившихся набок покойников-кофийцев. Из их голов, словно из туш убитой дичи, торчали оперения стрел. Третий конь, лишившийся своего наездника – стрелка Оэлта, потерянно ржал.
Кофийцы были жестокие кровожадные садисты, но не трусы. Несмотря на почти мгновенные смерти двоих соратников, они не растерялись. Следующая стремительно выпущенная другим арбалетчиком Т’л’гхара стрелка чиркнула почти в лицо аквилонца Валтиса, содрав шлем и рассекая лоб. Возможно, от гибели Валтиса спасла мгновенная реакция – он успел уклониться, седьмым чувством уловив опасность, услышав свист или ощутив предварительное мимолётное дуновение ветерка. Кровь залила глаза аквилонца, но он удержался в седле, так и не выпустив поводий из рук.
Силы противоборствующих почти сравнялись – пятеро против четверых. Но сейчас кофийцы оставались в недосягаемости от оружия спутников Конана. Это давало им некое преимущество. Тут Гартаса словно посетило озарение:
– Бросайте щенков! Сначала разделаемся с этими! Используйте Жезлы Владык! – И первым, подавая пример, выхватил свой Жезл левой рукой. Правой продолжая удерживать поводья от коня. Тот нёс ценный груз – на хребтине которого безвольно болталась, видимо сильно оглушённая, женщина.
Быстро избавившись от мешающего хнычущего мальчонки, попросту столкнув его с лошади, Луфис также выхватил свой Жезл.
Но Ранхард, Алгунд, Валтис и Холтар не устрашились – не уподобились тупому скоту, послушно идущему на заклание. Валтис уже оказался вблизи одного арбалетчика-кофица. И пока тот судорожно пытался перезарядить арбалет, рубанул мечом по левой руке аколита. Отсечённая конечность вместе с арбалетом плюхнулась наземь, из культи руки хлынула кровь. Заверезжав, как резанный поросёнок, арбалетчик отшатнулся. Но было поздно – следующим ударом Валтис рассёк его глотку.
Но удача не во всём сопутствовала воинам, бросивших вызов безумцам древнего культа. Стрелка второго арбалетчик поразила Ранхарда в левое бедро. Скрипнув зубами от боли, наёмник качнулся, но всё равно направил коня прямо навстречу Луфису.
Меж мечущихся в алом свете людей и коней, испуганно вжимаясь в грунт, мельтешили двое детей.
Ещё один из кофийцев – успевший вытащить Жезл Балфар возопил:
– Шакалы! Склонитесь пред адептами Т’л’гхара!
Вряд ли это могло повлиять на исход схватки. Но тут от Алгунда, вернее от его коня, отвернулась вероломная удача. Подвернув ногу в какой-то колдобине, жеребец болезненно заржал и завалился на бок. Аэсир не успел выскочить из седла. А изменчивая удача, видимо передумав, явила Алгунду лик некой милости. Сильно грохнувшись наземь под хрипящим конём, аэсир всё-таки сумел избежать придавливания конской тушей. Но завалившийся и сипящий в предсмертной агонии жеребец никак не давал выпростать из-под себя левую ногу Алгунда. И тот в бессильной ярости трепыхался на земле.
Кофийцы уже ликовали, торжествуя победу…Но тут на поле битвы, словно чёрный вихрь, влетел гигант на вороном коне. Алый свет отливал пламенем пекла от его кольчуги, шлема и длинного клинка. Даже лоснящиеся от скачки бока вороного поблёскивали какими-то нездешними отсветами. Хотя возможно это и были иллюзии, навеянные дрожащим воздухом переполненной колдовством местности.
За этим ирреально-кошмарным демоном, словно вырвавшимся из глубин самой преисподней и набросившимся на кофийцев, неслось ещё три зловещих всадника.
А гигант сходу уже разрубил напополам склонившегося над Алгундом с занесённым клинком кофийца…
Словно древние боги или иные неизречённые и не имеющие даже названий на языке людей силы потешались над Т’л’гхара. Однако зловещая потеха продолжилась.
– Прочь, падль, с моей земли! – Тилайя вздыбила кобылу, уподобляясь воинственной безжалостной гиперборейской богине-воительнице –легендарной королеве Ингелле…
Вместо ответа из Т-образного навершия Жезла Балфара вырвался фиолетовый, подобный молнии, луч.
Кобылица Тилайи внезапно понесла вперёд, Балфар вновь вскинул Жезл. Титаническим рывком вздыбленный конь Алларио оказался на пути смертноносного луча из Жезла. Уклониться от летящей молнии сам граф уже не успел и, поражённый почти в самое сердце, рухнул с коня. А зингарский кинжал сумевший остановить лошадь Тилайи уже по рукоять воткнулся в глотку Балфара. Рефлекторно взмахнувший руками кофиец выпустил поводья и Жезл. Однако ещё до того, как Жезл Владык вывалился из правой руки аколита, второй молниеносно вырвавшийся из него зловещий луч успел пронзил левый бок воительницы. Тилайя болезненно вскрикнула и рухнула с лошади, пресильно стукнувшись о каменистую землю, которую не смогли размягчить даже проливные дожди.
Неукротимо алеющая Звезда или сами зловещие боги словно только этого и ждали. С небес, как осеняя происходящее,– прямо изнутри Звезды – вниз хлестанул расширяющийся конусом книзу ядовито-изумрудный луч. Это, да и численный перевес воинов Конана, окончательно сломило двоих оставшихся адептов Т’л’гхара.
Холтар гнался за Луфисом, без оглядки улепётывающим назад – в сторону разорённого хутора Иларис. От ужаса кофиец даже не пытался воспользоваться Жезлом Владык или иным, более привычным оружием. Холтар не знал пощады. Из его правой руки в спину беглеца вылетела словно металлическая молния, сверкнувшая изумрудом. И топорик с глухим стуком воткнулся меж лопаток беглеца.
Изумрудный луч Звезды внезапно утратил своё ядовито-изумрудное свечение. Его сияние поблекло и рассеялось, словно растекаясь по малиновому воздуху, но не исчезло.
Тоненько, но громко заплакала брошенная кофийцами девочка.
Гартас, нахлёстывая коня и при этом не выпуская поводья второй лошади с женщиной, всё-таки нёсся к вожделенной цели – по направлению к яростно полыхающему водоёму и Синим скалам.
Конан соскочил с коня и склонился над умирающим, понимая, что помочь ему не в силах. Затуманенный предсмертной пеленой взор графа всё же узнал варвара. Киммериец проронил:
– знаю, ты и не думал защищать меня, а спасал женщину…
Алларио напоследок попытался пошутить, но силы быстро покидали его. Потом посерьёзнел:
– молю, сдержи обещание, помоги сыну … Королевство…на дальних берегах, полное сокровищ… Карта… Капитан знает…
Конан вдруг показался Алларио неким сошедшим с небес непобедимым богом войны или могущественнейшим воином – героем долегендарных незапамятных времён. Свет пламенеющей Звезды словно окутал фигуру киммерийца в пурпурную тогу – знак отличия наизнатнейших родовитых вельмож.
«Недооценил я варвара, а себя напротив – переоценил!» – блеснуло у графа запоздалое осознание. И залитый алым светом авантюрист, вельможа, неудавшийся мятежник и несостоявшийся король вступил в царство смерти.
Конан намеревался догнать последнего ускользающего кофийца, но остановился – заметив Тейдрика. Гандер стоял на коленях, придерживая голову Тилайю. Тейдрику не удалось принять участие в стычке с кофийцами, но похоже ему было и не до того.
«Медлить нельзя!» – вспыхнуло у киммерийца в мозгу. Варвар вскочил на коня и повернулся к Тейдриксу и раненной Тилайи. Даже в алом свете Звезды Конан увидел, как смертельно бледна его подруга.
– Останься с ней, помоги! – выкрикнул на скаку Конан. Потом на миг остановился, осмотрев поле брани и громко рявкнул:
– Ранхард, Валтис! Берите детей, и – в замок!
Раненный в правое бедро Ранхард болезненно поморщился, но он был теперь единственный из ещё оставшихся с киммерийцем кого немного знали дети и хорошо знали в замке Тилайи.
Перепуганные и измазанные в полузасохшей грязи, которая выглядела в свете Звезды словно запёкшаяся кровь, детишки боязливо потянули свои ручонки к Валтису. Светловолосый аквилонец напомнил им зарубленного кофийцами отца – бритунийца Элгарда. И даже с ног до головы обляпанный грязью и окровавленный Валтис казался детям добрым героем из маминых сказок.
Напавшие на хутор Илари обожжённые, смуглолицые кофийцы напротив выглядели в детских глазах словно демоны из бездны. Именно эти твари убили их мать! Их – дьявольское отродье – пытался, но не смог остановить отец! И, наконец, сейчас этих мерзавцев уничтожал Валтис и тот черноволосый гигант по имени Конан и воины, которых он возглавлял.
– Холтар! Помоги Алгунду! Я – догоню и добью сбежавшего! Встретимся у Синих скал! – ещё раз рыкнул варвар и устремился вослед за кофийцем.
Гартас прытко удирал, но так и не отпускал вторую лошадь, скачущую с переброшенной поперёк седла полуобнажённой женщиной.
***
Уталос ликовал – его избранник разделался почти со всеми врагами! Да, именно такое тело ему и подойдёт! А главное – и черноволосый дикарь и потаскуха Индара, сами того не ведая, двигаются в нужном ему направлении! Прямо к древнему алтарю в пещере Синих скал!
***
Конан почти догнал подхлёстывающего своего коня Гартаса. Тот, несмотря на опасность, так и волок за собой вторую лошадь, не выпуская её поводий.
Варвар пересёк неглубокий, но достаточно широкий ручеёк, вода которого в бледно-зелёном свете, падающим с небес, отливала мерцающим изумрудом. На ум невольно пришло крестьянское суеверие: «Зловещие порождения тьмы не могут пересечь бегущую воду.»
Но сейчас Конана гораздо более заботило другое – беглец и этот необычный зеленоватый луч, исходящий от кроваво-алой Звезды, словно сопровождающий их путь.
«Ладно, с этим разберусь попозже!» – решил киммериец.
Тут словно боги решили подыграть ему. Чаша весов явно резко качнулась в пользу Конана – в ручье конь кофийца видимо повредил ногу и начал прихрамывать. Грунт под копытами на другом берегу ручья был твёрд, синеват и каменист. Кроме того – почти сухой, несмотря на затопившие всю округу и превратившие почву в жижу дожди. Конь Гартаса стал спотыкаться. Кофиец, громко помянув Нергала, соскочил наземь. Рванулся ко второй лошади и скинул с неё Индару. Та безмолвно, словно куль с мукой, рухнула вниз. Но дальше сбежать Гартасу не удалось.
– Стой, кофийский гусак! – раздался почти рядом громоподобный глас. Следующий словно заволакивающий
Оскорблённый тощий светлокожий зелёно-кареглазый Гартас не нашёл ничего лучше, как выкрикнуть в ответ:
– замолкни, шелудивый пёс!
Больше в своей жизни ему ничего высказать не довелось. Разъярённый бранью и прошлыми зверствами кофийцев варвар не медлил. Кинжал киммерийца навек заткнул глотку адепта Т’л’гхара, так и не дав вырваться очередным ругательствам.
Несостоявшийся «Повелитель», захлёбываясь собственной кровью, осел наземь. Зеленоватое свечение с небес разом утратило свою интенсивность. Но игра оттенков света и цвета сейчас не трогала Конана. Он направился к так и лежащий бездвижно женщине. Та слабо шелохнулась.
***
Уталос, продолжающий безмолвное наблюдение за Конаном и Индарой, насторожился. Но потом успокоился. Киммериец явно не собирался убивать женщину или как-то вредить ей.
«Всё проистекало как нельзя удачно! Именно эти двое и нужны для ритуала!» – продолжал утешать себя колдун. Только назойливые голоса ахеронцев опять твердили о каком-то опасном копье.
«У варвара и Индары не заметно никаких копий!!» – опрометчиво решил Уталос и отмахнулся от угроз, как от навязчивой мошкары.
***
Тейдрик седьмым чувством ощущал – Тилайю сейчас тревожить нельзя. Главное для неё – покой. Поэтому гандер отказался от помощи Валтиса и Ранхарда и предложения отправиться с ними и детьми к замку. И потом, Тейдрик знал – для того, чтобы попробовать исцелить раненую он должен остаться один. Ибо его действия не были предназначены для посторонних.
Тилайю от мгновенной смерти видимо спасло то, что луч из Жезла либо не обладал необходимой силой и интенсивностью, либо его удар не повредил жизненно важные органы.
Мертвенно-зеленоватое свечение удалилось с поля побоища, словно преследуя ускакавшего киммерийца. Округу вновь заливал алый свет Звезды.
Тейдрик терпеливо ждал, пока Валтис и Ранхард, посадив детишек на коней, оставшихся от убитых кофийцев, увезут малышей подальше от этого залитого кровью места бойни. Потом выждал, когда Холтар помог Алгунду выбраться из-под придавившего его ногу коня. Также молчал и не шевелился, пока эти двое разрубали мертвецов-кофийцев и даже своих погибших спутников – Алларио и Олэта на части. Гандер знал – это необходимость.
Наконец Тейдрик увидел, как севшие на коней Холтар и Алгунд удаляются вослед за ранее скрывшимися Валтисом и Ранхардом. Теперь он остановил невидимую другими передачу своей внутренней энергии Тилайе. Настало время для более существенных действий.
Алеющая Звезда продолжала заливать местность кровавым цветом. Только сейчас он стал переливчато-мерцающим. Одновременно толи из глубины Синих скал, толи от самой Звезды навстречу друг другу исходили бледно-зелёные лучи. Ещё один луч, то и дело приобретающий ядовито-изумрудный цвет прерываясь бил в пламенеющую огромную поверхность. В то место, которое благодаря неудачной магии Уталоса превратилось в подобие зеркала.
***
Почти пришедшая в себя после свалившихся потрясений Индара отблагодарила Конана и, заметив его намерение отправиться дальше заговорила:
– Попробую объяснить… – сбивчиво начала Индара, – остальные могут не понять, но ты прошёл полмира, увидел, узнал и испытал многое… Надеюсь, поверишь и поможешь… Я сама получила эти знания и осознала – осмыслила их лишь недавно… Честно говоря – лишь сейчас. Это словно озарения и картины некогда случившегося приходит к таким как я при достижении определённого возраста. Думаю, также немаловажную роль сыграло и приближение Звезды королей, и неосмотрительное использование некими полузнайками древних предметов Небесных Владык.
Киммериец недоверчиво взирал на женщину. Та, без тени смущения, хоть и не вполне последовательно продолжила:
– Давным-давно мои предки пришли сюда с далёких звёзд, из гибнущего мира зелёного солнца и алого неба… Перемещались там, в межзвездии, на гигантских крылатых кораблях – громадных летающих замках, ища пути и мир, подходящий для занятия и благоприятный для их обитания… Раз в тысячелетие звёзды занимают благоприятное положение. И тогда крылатые межзвёздные корабли, подобно парусным морским ладьям, использующим течения и попутный ветер, могут достичь нашего мира… Когда-то в древности Небесным Владыкам удалось обнаружить и эту планету. И они спустились на Землю…
Потом потянулись годы или столетия угнетения и жестокости. Потом против чужаков – пришельцев-завоевателей словно ополчились сами боги, а не только люди. Чудовищные катаклизмы положили конец могуществу Небесных Владык. Уцелели лишь единицы…
Но сейчас не всё так просто. Теперь они идут не наобум. Словно отдалённый жёлтый огонёк, призывно манящий в стылой дождливой ночи одинокого путника, несутся они на посланный им как с маяка сигнал. Импульсы исходят от Жезлов, оставленных ранее Владыками и иных артефактов. Эти предметы, в свою очередь, могут активироваться некой неведомой энергии только тех, в чьих жилах течёт кровь Небесных Владык.
Порождение чужих миров – Небесные Владыки изначально были враждебны. Но их потомки, как рождённые здесь, так и гибриды-метисы, изредка появляющиеся от смешения синекожих чужаков с людьми, стали уже не такими. Их презирали первородные, сами они отвечали им тем же. Возникли конфликты, часть гибридов Т’л’гхара вместе с родившимися уже здесь чистокровными выступили против остальных Небесных Владык, и те были уничтожены. Часть людей стала почитать возглавивших их гибридов-метисов за богов, другие – истреблять оставшихся Небесных Владык, пытаясь выведать у них сакральные знания, тайны могущества и дарящий бессмертие секрет использования Жезлов Душ и иных артефактов. Так зародилась секта Т’л’гхара…
Конан недоверчиво хмыкнул, а Индара продолжила:
– ты же знаешь, как ценят, хранят и оберегают от чужаков и непосвящённых свои секреты ремесленники, кузнецы и маги. Даже гильдии воров и убийц! – решительно завершила женщина.
Киммериец молча кивнул головой, невольно оценивающе осматривая фигуру женщины. Изодранная в лохмотья лёгкая желтоватая туника, в алом свете Звезды кажущаяся оранжево-розовой, растрёпанные до плеч волосы, босые ноги, вздымающиеся округлые груди внезапно чем-то напомнили ему вендийских женщин. Кожа миловидного личика, стройных женских ножек и обнажённых изящных рук отливала необычным оттенком.
«Осталась полуголой, такой как её похитили, и не ощущает неловкости или неудобства!» – промелькнуло у варвара.
– Мой сын, – с грустью продолжила Индара, – набрался всяких запретных знаний и стал буквально одержим. Практически обезумел… Не знаю точно, что он натворил. Признаю: он спятил, хотел изнасиловать меня… Его действия и использование древних артефактов Владык исторгли в пространство импульсы…
– Короче! – прервал Конан, – зачем тебе я?
Индара торопливо продолжила:
– Теперь грядёт новое вторжение Владык. И чужаки стали умнее – учли прошлые ошибки своих предшественников. Только люди, имеющие с нами общую кровь, могут пробудить оставшиеся здесь с древности Жезлы и иные артефакты. Причём наибольшего эффекта это достигается у чистокровок, как я…– немного потупилась Индара.
– Импульсы, испускаемые нашими телами, усиливают невидимые лучи, источаемые артефактами, пробуждают – активируют их – заставляют работать. На такое не способен ни один могущественнейший колдун!
Конан скептически хмыкнул.
Женщина, явно не придав значения этому говорила:
– при использовании оставшихся здесь с древности выделяется некая энергия. Её импульсы пронзали космическое пространство, показывая летающим крепостям Небесных Владык направление движения. Получив эти сигналы, те ещё до начала вторжения начали невидимыми лучами обстреливать территорию предполагаемой высадки. Люди, попавшие под удары этих лучей, обезумевали, тупели, превращались в толпы фанатиков…
– Ты тратишь время, а я – теряю терпение! – почти прорычал киммериец.
Женщина не повела и бровью.
– Пророчества есть не только у людей,– печально проронила Индара. В открывшихся мне легендах и преданиях упоминалось:
«Избранная, отмеченная Звездой, рождённая вне звёзд, укажет путь.» – продекламировала голубокожая женщина. И продолжила:
– …несущая надежду, или гибель…Соединясь с потомком дикарей… Презрев своих отцов…»
Конан ни с того, ни с сего призадумался о не раз уже приходящем и ощущённом на своей шкуре:
«Древние пророчества, легенды, символы и знамения…Сколько раз ниспровергал их сам. Но также и – исполнял, хотя никогда им не следовал: не покорялся подобно несомой бурным потоком щепке. Долг короля и его долг воина – остановить безумие! И это свершить самому!»
Внезапно мысли киммерийца приняли иное направление:
«У неё на самом деле такой необычный цвет кожи? Или это морок опутавшего Альту колдовства и отсветы Звезды?» –
Но вслух произнёс иное:
– Нужно возвращаться к моим людям, – резко оборвал он слова женщины.
– Не торопись, – мелодичным чарующим голосом произнесла Индара. Её тёмно-зелёные очи полыхнули фиалковым огнём. Пламенем одновременно леденящим, как холодный свет бесчувственных далёких звёзд и обжигающим, словно неугасимое пламя пекла и раскалённым более, нежели воздух пустыни Шах-ин-Сорх.
Внутри у варвара дрогнуло. Это не был трепет, подобное колыханию листвы под лёгким ветерком. Взор женщины завораживал, притягивал неумолимо. Киммериец оказался не в силах противиться могучему воздействию – влечению, превосходящему обычный зов плоти. Нечто предвечное, могущественнейшее, изначальное манило и влекло к себе. Никакие древние пророчества, происки колдунов или усилия людей не могли помешать или остановить происходящее.
В целой Вселенной остались только двое. Отринув всё окружающее бытие, варвар шагнул к Индаре…
На каменистой синевато-малиновый земле, едва прикрытой наспех сорванными еловыми ветками и сброшенным плащом, бешено извивались два нагих тела… Словно вокруг не было ни зловеще пылающей Звезды, ни всё опутывающего незримого сетью колдовства…
Спадающие сплошным каскадом и закрывающие лоб густые светло-каштановые волосы Индары внезапно откинулись. И Конана пронзило как насквозь. На лбу любовницы показалась родинка – тёмно-багровая звезда! Киммериец похолодел – древнее пророчество сбылось: он поддался и оказался повержен Звездой!
***
текст опять не уместился...:(
сейчас вследующий кус выложу

[Vlad lev]

третья часть главы 23 (не влезшая в предыдущий пост):

Ограничения по возрасту 16+:

***
«Случка! Опять эта порочная дрянь – похотливая сучка тешит свою неуёмную похоть!» – Создание, некогда бывшее Уталосом, вознегодовало и возликовало одновременно.
«Двое глупцов… Эти, так необходимые ему два тела, забыли обо всём! Беззащитны!»
И бесплотное ka пребывающего в пещере Синих скал колдуна ринулось в атаку.
Сильнейший удар отбросил тварь назад, на долю мгновения даже вышибив подобие дьявольского сознания.
«Как такое возможно?» – лихорадочно промелькнула мысль. – «Эта распутница не обладала подобной силой, да и не способна создать даже примитивную магическую защиту! А этот ставший королём варвар – тем более!»
Но колдун легко не сдавался – древние знания кровавой империи Ахерона переполняли его противоестественную сущность.
Киммериец почуял – нечто холодное и противное медузо-скользкое, словно щупальца, проникало в мозг, стискивая и парализуя… Конан остолбенело застыл – слова заклятия сковали его, лишив возможности даже шелохнуться. Индара недоумённо взирала на варвара. Его глаза внезапно утратили осмысленный блеск, а движения потеряли плавность. Варвар замер!
«Заклятие повиновения» – «Заклятие раба». Уталос знал – ни один человек во всём мире не сможет противостоять этому древнему заклятию. Более того, от него вообще невозможно избавиться с помощью колдовских ухищрений. Только наложивший его маг способен отменить это! И даже насильственная или естественная смерть этого мага не освободит жертву от «Заклятия раба»!
Несмотря на очевидный успех, Уталоса не покидало ощущение – он явно упустил что-то очень важное и даже опасное! Ахеронские голоса беспрестанно настойчиво и внятно твердили что-то о проклятии копья! Но сейчас он не внимал им. – «Вожделенные цели были близки!»
Да, на его мать это заклятие почему то не подействовало. Но теперь, когда лишённое души тело Конана находится в его власти это – не проблема!
И схваченная Конаном по мысленному приказу ka Уталоса обнажённая Индара безрезультатно билась и извивалась в его могучих руках. Её взбрыкивания не могли разорвать железной хватки киммерийца. Кроме того, наброшенное на него «Заклятие повиновения» словно удесятерило его и без того не слабое могущество.
– Конан! Очнись! – напрасно взывала растрёпанная нагая голубокожая женщина.
Наконец, Индара осознала всю тщетность и безрезультатность своих попыток достучаться до сознания варвара. Теперь разъярённая женщина обратилась к своему, безошибочно узнанному материнским инстинктом, хоть и невидимому Уталосу:
– ничтожество, возомнившее себя всесильным магом! Отребье! Бездушная тварь!
Но теперь хлещущие и обжигающие словно бич слова не трогали Уталоса. Он действительно превратился в создание, не имеющее того, что люди называли «душой». Егоka было сознанием, отличным от этого.
Потом, правда столь же тщетно и безуспешно, Индара попыталась воззвать к благоразумию своего вероломного сына:
– позолота не удержится на гнилой оболочке! Твоё нутро насквозь порочно! И пока его не исправишь, ничего не добьёшься! Никто не может быть привлекательным для всех! А всегда оставаться таковым нелегко и вообще невозможно! – вопила извивающаяся в стальных объятиях бесстрастного Конана женщина.
Киммериец меж тем оставался холоден и бесчувственен как каменный истукан.
Уталоса ни ругань, ни увещевания, ни мольбы матери и некогда такой желанной для него женщины также не трогали.
Казалось, ничто уже не сможет помешать совершению задуманного колдуном необычного ритуала. Обряда, призванного соединить могущество Т’л’гхара и древней магии Ахерона.
«Неси Индару в пещеру Синих скал!» – Тело варвара получило приказ ka Уталоса.
Бездушный киммериец, словно тупой, лишённый воли, раб послушно поволок тщетно барахтающуюся и бьющуюся в его руках нагую женщину.
ka колдуна удовлетворённо наблюдало, как оставшаяся лишь в набедренной повязке и сапогах мускулистая мужская фигура уверенно тащит трепыхающуюся женскую.
Уталос не хотел рисковать. Поэтому вся одежда, оружие и даже конь Конана остались на месте их привала с Индарой.
«Заберу всё потом – когда свершу обряд!» – самонадеянно решил колдун.
***
Гандер и Тилайя. Теперь лишь они двое остались на поле одни. Правда, если не считать их коней и растерзанных останков кофийцев, а также почти ощутимого кожей льющегося с небес алого света! Оба бледно-зеленоватых луча теперь сместились, слившись в один – ядовито- изумрудный, бьющий сплошным потоком куда-то в глубь Синих скал. Вдали ярко красным пламенел неугасимый огонь колдовского зарева Проклятой поляны. Где-то там пропал Конан.
Тейдрика это сейчас не заботило, как и алеющая в выси Звезда, та опасность, которой он старался противостоять всю жизнь.
Теперь гандер думал лишь об одном. Точнее – одной.
Холодеющее, некогда такое манящее тело. Жизнь, истекающая как взломавшая лёд вешняя стремнина.
Гандер искренне хотел помочь, причём не из-за приказа короля Конана. А спасти очаровательную женщину, лицо которой даже на пороге смерти оставалось приятным и открытым.
Вопрос только, как этого добиться…
«А что если?..» – Охваченный опасным озарением, словно потоком внезапно хлынувшего из тьмы света, Тейдрик бросился и схватил валяющийся неподалёку Жезл Владык.
***
Через маленькое отверстии в низком, нависающем почти над головой, своде пещеры проникал изумрудно-зелёный отталкивающий луч. Снизу – с пола навстречу ему лилось холодное синеватое свечение. Его источали три изогнутые прозрачные заострёнными кристаллические стержни. Они словно выросли из гигантской тёмно-зелёной треугольной плиты, подобной нефриту.
На тёмно-зелёная плоскости как распятая лежала Индара. Изнутри тёмно-зелёного алтаря истекало зеленоватое свечение, перемешивающееся с мертвенно белесым светом, испускаемым стержнями.
Зловеще и хаотично колеблющиеся призрачные отблески неестественного света озаряли красивое женское тело. Изящная фигура с мускулистым животом словно никогда не рожавшей женщины и крепкими грудями; длинные раскинутые в сторону руки; вытянутые в прямую линию стройные ноги; хоть и опущенная вниз, но горделивая голова с каскадом спадающих волос. Удлинённые запястья и лодыжки сковывали стальные браслеты. Причём лодыжки были соединены вместе одним кольцом. Всё это подчёркивало насильственный характер происходяшего обряда.
Фигуре намерено придали «Т-образную» позу – тайный знак чернокнижников, имеющий несколько мрачных значений. Но теперь Уталос знал подлинный сокровенный смысл символа Т’л’гхара, пришедшего со времён долегендарной седой древности – эпохи зари времён. Все запретные покровы сорваны!
Заметные следы кровавых стоков свидетельствовали о неоднократных кровавых жертвах. Зеленеющая гладкая поверхность алтаря очевидно изначально не предназначалась для кровавых ритуалов. Теперь её явно уродовали нелепые грубо и неумело вбитые кольца для оков.
Отвратительное опалённое морщинистое старческое лицо колдуна исказилось в похотливо-вожделенной ухмылке.
Проникающий сверху изумрудный луч изменил окрас до насыщенного ядовито-зелёного.
***
Конан не понимал, где очутился. Словно со стороны, нет, скорее сверху, он увидел пещеру, распятую на алтаре женщину, и себя – почти полностью обнажённого, если не считать сапог и набедренной повязки, безвольно стоящего рядом со скрюченно-скособоченным уродливым незнакомцем. Тот сжимал в обеих руках металлический Жезл. А Т-образное навершие Жезла было направлено на Индару! То, что распятая – это его мимолётная любовница, варвар понял сразу.
Из тела Индары двумя непрерывными потоками – вверх к алой Звезде и вбок – в Жезл утекала серебристо-голубые ниточки.
«Жизненная энергия!» – почему-то уверенно решил варвар и тут же осёкся:
– «Как я могу видеть себя со стороны? Неужели зачарован или сплю? Или уже погиб от колдовства? И теперь душа…»
По неволе размышления варвара о душе и смерти приняли меланхоличный характер:
«Душа – лишь мгновенная вспышка света в бескрайнем безбрежном океане вечности!» – вспомнилось изречение немедийских философов.
Варвар негодовал – он уподобился презираемым им мудрецам или вендийским отшельникам! Тем, по росказням которых человек после смерти может превратиться в козявку или букашку, пройдя чредой вереницы бесчисленных воплощений?
Он станет пустым сосудом – вместилищем чужеродных сущностей?
Превратится в сгусток светящийся энергии, отлетающий с последним вздохом?» – Так говорится в баснях барда шемита-пересмешника Эшаса Мутенуса, изгнанного за злоязычие из всех городов-государств и поселений Шема. Якобы так передавшего эти слова мудреца Бен Залмуна.
Потом взор варвара как невзначай почему-то приковал плещущийся синеватой жидкостью омут.
Казалось, застыло само время…
Сквозь пелену заструилось ласковое сияние, мерцающий перламутровый свет которого проникал через серую вязкую завесу.
– Очнись, Конан! – прорвался сквозь пелену задорно-насмешливый голос, звенящий мелодично, словно серебряный гиперборейский колокольчик.
Голос, говорящий по-киммерийски, заставивший Конана содрогнуться, проникший в глубь души, до каждой мельчайшей клеточки организма. Узы древней магии, сковавшие разум и тело, внезапно опали.
Варвар оказался внутри сияющего ореола нестерпимого света…
– Ты не бессмертен и – не бог, но и умирать пока ещё рановато! – словно продолжала потешаясь незримая женщина.
– Кто ты, разрази тебя Кром?! Ты – не Индара?.. Где я? – прохрипел Конан, едва смог разлепить пересохшие губы. Его рот был словно набит вязкой болотной тиной, а на зубах и в глотке скрипели невидимые песчинки. Как тот, обычный песок, раскалённых иранистанских пустошей. – «Неужели та потаскуха Индара околдовала его?» – такова была первая осознанная мысль, мелькнувшая в голове. – «Что со мной? – Очарован?! И теперь во власти колдуньи?»
– Я – Алтэя – Владычица жизни и Света. Изначальна и предвечна, я та, которую люди называли исконной богиней-матерью, покровительницей… Я воплощалась во многих смертных и чародеек, и властительниц. Даже в Ингеллу – легендарную королеву-жрицу Гипербореи! Обретала разные образы и принимая порой странные обличия…
– С чего мне тебе верить? Может ты это всё сама подстроила и заманила в западню? Пусть Кром вырвет тебе кишки! – рыкнул варвар.
– Сам же хорошо знаешь – бесполезно взывать к твоему северному богу! Ему нет дела до людей!
И мелодичный женский смех почему-то несколько успокоил варвара.
– Мне нет нужды в обмане, – договорила невидимая собеседница.
Для киммерийца понемногу кое-что стало проясняться. Он буквально взорвался:
– А та ведьма и оболтус на дороге, тоже – ты? – издевательски грубо прервал Конан, пытаясь понять, где очутился. И ещё свирепее ощерился:
– надеешься, склонюсь пред тобой?.
Собеседница не ответила на резкость, продолжая обычным ровным тоном, уже не содержащим насмешливых интонаций:
– …отвергнутая жестокими временами, вытесняемая кровавыми образами мужских божеств и жестоких богов! Смещаемая с пьедесталов, изгнанная из святилищ и сакральных мест, оболганная жрецами-мужчинами. – Теперь в голосе звучали горечь и разочарование.
Словно вопреки своей воле варвар невольно проникся сочувствием к невидимой женщине. Та печально продолжала:
– Эра магии и зловещих ритуалов, начавшаяся во времена Ахерона, сменилась железом и кровью гиборийских столетий. Повсеместно мой культ женщины-матери, богини-заступницы, защитницы, хранительницы рода и тайных знаний без пощады изводился – вытеснен и вытесняется культом мужских или бесполых божеств. Мои жрицы – обладательницы сакральных тайн уничтожались.
Тлетворное влияние отказа от естества уже породило появление противных природе созданий и типов людей, даже недостойных так называться. Ты же изредка сам встречал таких, не так ли? – прервала своё печальное повествование богиня.
– Почему помогаешь мне? – вновь игнорируя вопрос, проронил Конан. И добавил уже решительно и жёстко, – я не собираюсь служить тебе! – И потребовал:
– Покажись! Или боишься?!
Пред киммерийцем возник блистающий лучистый женский лик. Знакомый и незнакомый одновременно. Словно сияюще-сверкающее воплощение лика всех женщин, которых варвар когда-то познал и любил, и они его – тоже. Вместе с тем исходила от облика неведомое могущество – сила воплощения самой Земли.
– ещё не время видеть меня… Но ты всегда хорошо обращался с женщинами…
Смог уничтожить аколитов Т’л’гхара! Останови и пришествие Небесных Владык, призванных действиями обезумевшего колдуна…Того, в чьих жилах смешались от матери – кровь Небесных Владык и от отца – колдунов проклятого Ахерона. Глупца и женоненавистника, вознамерившегося стать бессмертным богом и отомстить своей матери и всем женщинам.
Когда-то давно некоторые синекожие Небесные Владыки, их более светлокожие потомки, гибриды и их сторонники – примкнувшие к ним люди иногда поодиночке, когда группами, добрались до Вендии, Кхитая и Кофа. И там прозябали, хоть туземцы и почитали их за богов. Теперь их сородичи Владыки готовят новое нашествие, скорее – вторжение. Но теперь это уже будет полная аннигиляция – тотальное уничтожение всех людей.
«Что-то подобное пыталась втолковать мне Индара, а ещё раньше – пытался убедить Тейдрик,» – подумал Конан. – «Богиня не способна сама разделаться с агрессорами?»
Словно прочтя его мысли, собеседница продолжила:
– я остановила полукровку-колдуна и сняла его колдовство, но не в силах остановить приход призванных им Владык… Да, могу и сама расправиться с чужаками, но погибнут многие невинные люди. Рухнут горы, реки изменят русла, сгинут целые королевства. Такое уже бывало ранее. Кроме того, я уже трижды спасала тебя…
– Когда? – вновь грубо прервал Конан.
– Во время твоих любовных забав – соитий с Тилайей на постоялом дворе и сегодня – с Индарой…
Киммериец присвистнул:
– подглядывала?
– Нет, скорее – оберегала, – шутливо пояснила богиня.
– Это – дважды! – упрямо возразил Конан.
– Торгуешься? – в мелодичном голосе зазвучали неприязненно-металлические нотки.
– Привык выяснять всё и до конца! – ничуть не смутился Конан.
– Третий раз, – нравоучительно и намеренно протяжно пояснила Алтейя – это сейчас! Больше подарков не будет! Времени на шутки нет! Я смогла обездвижить колдуна, могу вернуть тебя и снять чары с твоего заколдованного тела, но не могу помешать при ходу Владык! Импульсы идут к ним непрерывным потоком – жизненная энергия, изливается из Индары к Звезде Владык и в Жезл. Остановить её исход я не в силах. Торопись!
Мгновенная вспышка, и варвар очнулся, оказавшись внутри своего привычного тела…
***
Иллюзия развеялась стремительно, словно дымка. Киммериец вновь стал самим собой – дикарём свирепым и недоверчивым.
Теперь, оказавшись внутри своего тела, варвар уже не видел световые потоки лучей, как истекающие вверх из останков тела Индары, так и эманации, вытягиваемые и вбираемые из неё Жезлом, сжимаемым Уталосом. Но это ничего не меняло. Он и так узнал и увидел предостаточно. О милосердии или пощаде к колдовской мрази Конан не задумывался. Молниеносно стряхнул онемение со скованных заклятием и временной обездвиженностью тела.
«Оберни Жезл против полукровки…» – вспомнил киммериец слова умирающего синекожего чужака.
Левая рука Конана скользнула за голенище левого сапога к обломку древнего ахеронского копья. А правая одновременно вывернула, но не вырвала Жезл из рук Уталоса. Теперь его Т-образное навершие было обращено на самого колдуна.
Уталос ошарашено остолбенел от неожиданности: киммериец свершил немыслимое – избавился от «Заклятия повиновения»!
«Невероятно! Невозможно!..» – таковы были последние мысли колдунишки-неудачника. Мерзавца, предавшего мать и людей, женоненавистника и убийцы, вознамерившегося стать бессмертным.
Последнее, что увидел в своей никчёмной и жалкой жизни Уталос – осмысленный и полный ненависти и презрения взор голубых глаз киммерийца, вспыхнувших отблеском синего пламени. Такого, как давал сгорающий прозрачно-бесцветный пьянящий алгол – изобретение иранистанских алхимиков.
Обломок древнего ахеронского копья Зелтфхалуна пронзил сердце негодяя. Одновременно Жезл Владык разом, словно воронка чудовищного торнадо, втянул в себя и остатки магической энергии колдуна и эманации Индары, и все жизненные соки. Лопнула обездушенная плоть, и даже праха и мельчайших крупиц не осталось от подонка, мечтавшего стать вечным. Тысячелетия впитывающее в себя чёрную магию и эманации боли и ужаса гибнущих вождей и воинов копьё теперь втягивало в себя и всё то, что вобрала в себя плоть и ka Уталоса. Выворачивая, выдирая и высасывая мельчайшие крохи естества и частички сверхъестественного. Безжалостно и безостаточно. Неумолимо, как безостановочное течение реки времени.
Конан прыгнул к алтарю. Он знал – Индару уже не спасти, но ещё можно остановить вторжение чужаков! Необходимо обратить артефакты против них!
В угасающем, но всё ещё сохраняющим искорки разума очах женщины варвар прочёл невыносимые муки и разобрал мольбу. И – не разочаровал. В критических ситуациях Конан привык доверять инстинктам, а не рассудку. Поэтому, преодолевая словно пробиваясь сквозь стальной щит, сопротивление мощнейшего энергетического потока, растёкшегося вокруг алтаря, киммериец рвался к цели. Пот заливал градом, все мускулы и жилы вздулись, готовые разорваться от непомерных усилий. Стиснутые зубы скрипели, а артефакты в руках казалось ожили, вырываясь и выскальзывая. Наконец варвар оказался внутри энергетического кокона. Любое движение давалось с трудом, словно он пытался действовать в толще вод, или в тягучей субстанции, подобной вязкой и липкой жиже.
От прежней Индары почти ничего не осталось – лишь оство. Частички плоти непрерывно срывались с шелушащейся кожи, выдирались волосы, превращались в труху кости.
Правой рукой варвар в то место, где под почти мумифицировавшейся и рассыпавшейся женской плотью располагалось сердце, вонзил Жезл Владык. Рукоятью вниз, Т-образным навершием вверх. Жезл легко пробил измождённое тело и воткнулся в поверхность алтаря, кроша и проламывая её. Словно треснул гигантский кристалл или раскололась циклопическая хрустальная ваза древних гигантов. Одновременно левой рукой Конан воткнул обломок ахеронского копья остриём вниз – прямо в раскрытые в безмолвном крике некогда очаровавшие многих такие восхитительно-прекрасные уста.
Слепящая вспышка серебристо-золотого и одновременно ярко-алого цвета на миг скрыла всё вокруг. Конан отпрянул и вынуждено зажмурился. И ему вдруг показалось – на расколотый алтарь вместо истерзанной мумии вернулась прежняя Индара! Улыбнулась, как тогда, при их короткой и единственной встрече…
«Пора!» – решил киммериец, зная, как бывает опасно поддаваться на уловки и предаваться воспоминаниям. И образ красотки бесследно истаял, пропав, словно испарился, уносясь в бесконечные глубины космоса. В неведомую бездну, миры холодных безжалостных звёзд, на далёкую прародину расы завоевателей. Чужаков – Небесных Владык, безжалостных Властителей, племени, которому теперь уже не суждено будет вновь ступить на Землю.
Что-то треснуло, словно крошились сами основы бытия и рушились хрупкие границы мироздания…
Всё вокруг полыхало ало-пунцовым пламенем. Поток энергии, исходящий из Синих скал, уподобился раскалённому добела факелу, или ослепительно сверкающей стелле. Потом цвет чудовищного обелиска стал жёлто-огненным, следом – мерцающе-зеленоватым. Оттенки и цвета непрерывно менялись, отливая то серебристым сиянием, то бронзой. Так блестят подёрнутые рябью волны тропического океана, когда в безоблачных небесах высоко нависает золотая луна.
Огненно алеющий и мерцающий шар, в который превратилась Звезда, занимал уже почти полнеба. Он непрерывно пульсировал, клокотал и содрогался. Потом, словно нехотя превратился в огромное, ослепительно сияющее облако, изрыгающее ало-синие вихри. Снизу возгорелось ревущее сиреневое пламя. Вверх из Синих скал вырвался чудовищный перламутровый фиолетово-оранжевый столб дыма и огня. Эта гремучая смесь, словно единый монолит, ударила по полыхающему облаку и расколола его, превращая в адское крошево.
Казалось и сами небеса, и непрерывно меняющийся свои расплывающиеся очертания чудовищный шар, и вся округа содрогаются и играют фантасмагорическими расцветками и красками. Алые тона переходили в изумрудно-малиновые, те в сиренево-золотые, которые переливались серебристо-фиолетовые, потом в тёмно-бордовые, затем в сине-чёрные и пепельно-белесые.
Словно воспаряя, бывшая Звезда стремительно уносилась ввысь, утягивая за собой с земли, словно засасывая в чудовищный водоворот всё сорванное с поверхности.
В небесах вокруг возникшей гигантской воронки ревели раскалённые массы воздуха…
***
«Наверняка Конан добрался до Синих скал и там разделался с колдунами и проклятием Звезды» – теряя сознание от усталости и валясь прямо на не очнувшуюся Тилайю, успел подумать измождённый Тейдрик. Накрывая женщину собой, гандер надеялся защитить её от буйства разгулявшихся стихий и неведомых, вырвавшихся на свободу сил. Тилайя не шелохнулась.



(Конец 23 главы)



Остался небольшой Эпилог, дня за три выложу

[Михаэль фон Барток]

выложи все готовое файлом.
а то читать с экрана не самая легкая задача.

[Vlad lev]

выложи все готовое файлом. а то читать с экрана не самая легкая задача

постараюсь попозже - когда почищу "разбивку" имён и прочее;

ранее упоминал из-за чего стал "кидать" тексты - архив "прицеплялся" с четвёртой-пятой попыток

[Vlad lev]

Обещанный Эпилог - потом попробую выложить последнюю 23 главу вместе с Эпилогом одним файлом в архиве.

Эпилог

Ограничение по возрасту 16+

Киммериец вновь оказался в ирреально сияющем перламутром круге, но сейчас оставаясь внутри пещеры и своём теле.
Догадка пришла почти одновременно с услышанным знакомым голоском:
– Ты справился. Верхушка самой древней и могущественной секты Т’л’гхара уничтожена. Портал уничтожен. Остановил вторжение Владык. Убил колдуна. Ты спас многих людей, и даже больше! Планета спасена. Иди же ко мне! Войдём вместе в мои чертоги! Раздели со мной вечность, могущество и бессмертие!
В струящемся искрящемся световом столбе, мерцающим и переливающимся разноцветными красками, цветами и оттенками имён и названий которых на языках людей, возникла изящная стройная обнажённая женская фигура. Нагота не казалась вызывающей или развратной, напротив – была естественной. Она одновременно манила и отторгала неприступностью, как высоченные пики Ильбарса, на которые не ступала нога человека. Струящийся каскад серебряно-золотых волос ниспадал почти до талии. Бело-мраморная кожа непостижимым образом казалась также и золотистой. Пронзающие взоры очей сверкали алыми отблесками обжигающей вулканической лавы.
Конан никак не мог уловить непрерывно меняющийся облик девушки, очаровывающий, притягивающий и ускользающий. Прекрасный овал лица; несколько удлинённые очи; стройная фигура с осиной талией; идеально крепкие груди с возбуждённо-напряжёнными сосками; изящные страстно подрагивающие бёдрами и длинные ноги. Всё это неуловимо и непрестанно менялось. А вся женская фигура источала разноцветный лучезарный ореол, искрящийся всеми мыслимыми и немыслимыми расцветками. Красками и оттенками, даже обозначения названий которым не имелось на языках людей всего света. Но сияние не слепило, напротив – привлекало и притягивало неумолимо. Невозможно было отвести взор.
Перед варваром возникал то образ властных светловласых воительниц Севера – гиперборейки или аэсирки с властно сжатыми устами и мускулистой фигурой; то – коварно-страстной смуглокожей темновласой шемитки с округлыми бёдрами и пухлыми алыми устами и сине-чёрными, ровно остриженными по линии лба волосами; то – лукаво взирающей огоньками сверкающих из-под полумесяца бровей очей изящной златокожей черновласой туранки с персико-подобным лоном…
Статная миловидная белокожая сероглазая аквилонка с удлинёнными кистями рук, тонкими пальцами и лодыжками… Величаво надменно-горделивая немедийка с серо-голубыми очами и немного жестковато-рельефными контурами лица… Гибкая алогубая златовласая темноокая оливково-светлокожая офирка, соединившая в себе знойную страстность Юга и изящную утончённые черты Севера…
Нет, скорее – обворожительно покачивающей полными широкими бёдрами полногрудой коричневатокожей черноглазой вендийки, искушённой в искусстве любви. Покорной, стыдливой и развратно-раскрепощённой одновременно. Или – желтокожей раскосоглазой притворно-скромной кареглазой гирканки. Той, стройностью подобной тростиночке с плавней Запороски. Деве, жеманной на людях, но наедине одаряющей неистовыми ласками, с гибкостью извивающейся змеи и захватывающе-цепким лоном. Будь это в шатрах, так и под покровом звёздного неба.
Образам не было числа. Казалось, непрестанно меняющийся облик соединял черты всех женщин и девушек, некогда познанных киммерийцем. Одно оставалось неизменным – испепеляющий обжигающий страстью взор очей, неизбежно несущих в себе негасимое пламя изначального, предвечного пламени. Огня, возникшего бесчисленные эоны времени назад, несущего частицу первозданности Вселенной.
Мелодичный голос завораживал, лился, звеня как хрусталь:
– я одарю тебя всем. Могу стать каждой из них, и – неповторимой. Все знакомые тебе женщины были лишь отражением – ничтожнейшими крохами меня!
Откажешься, и – знай, потом наследие Ахерона возродится в чудовищных формах – поклонения кающихся богам, зовущих к непротивлению им жрецы сами прольют реки крови. Женское естество заслонится мужским…
Женщина явно убеждала, призывала, молила, просила, но – не приказывала. Хотя в интонациях стали проскальзывать очевидные раздражённо-разочарованные нотки, как у капризных избалованно-испорченных особ:
– если уйдёшь – не обретёшь счастья ни с одной!..
Откровенный шантаж варвара разъярил. Но одновременно и помог – он хоть и с трудом, но стряхнул наваждение.
– Воину не нужна вечность и уловки богинь! – отрезал он.
И, более невзирая на удивлённую Алтэю, прыгнул к всплеснувшему синеватой водой отверстию…

***

С небес, словно хлопья снега, валил серый прах, и истекала желеобразная прозрачная жёлто-серая субстанция. Опадая наземь, чудовищная смесь шипела, соприкасаясь с влажным лишённым дёрна грунтом и белесыми лужицами неизвестной жидкости.
Местность выглядела уже не такой, как была ещё недавно. Никаких ориентиров. Ничего не узнать. Пустынное мрачное поле. Почва стала рыхлой и дымилась. Но не испарениями воды, а серо-сиреневыми клубами. Синие скалы исчезли, словно испарились. На их месте грунт оплавился – покрылся стекловидной чёрно-коричневой коркой. Чудовищное зеркало – побочное творение магии Уталоса – напротив треснуло, рассыпавшись на мельчайшие осколки. На его месте возник чашеобразный провал. Вокруг него земля сама собой хрустела и ломалась как лёд. На оплавленном грунте виднелись светлые, полупрозрачные капли жидкости, не впитывающейся в землю…
На ночном небе не было привычных звёзд и луны. Оно источало багрово-алый цвет гаснущего костра. Малиновый покров туч рассекали мёртвенные неподвижные белесо-желтоватые изломанные полосы, словно символы древнего неизвестного алфавита. Над ними слегка колыхалась, подрагивая густая, угольно-чёрная субстанция. Из аспидного нутра непрерывно выстреливали в высь серебряно-золотые лучи. Оттенки и разноцветия не смешивались, словно сверхъестественный обезумевший творец создавал невиданную доселе картину. Лишь ближе к рассвету всё в небесах смешалось и заволокло туманно-волнистой сапфирово-бирюзовой пеленой…
Земля покрылась трещинами, те мгновенно превращались в непреодолимые бездонные провалы… Потом небеса подёрнулись опаловой дымкой, которая медленно окрасила пурпуром местность. Блеснули, словно прощальным светом, мельчайшие осколки колдовского зеркала. Они отразили свет появившихся на миг и угасающих бледнеющих звёзд. Словно догорали останки тёмного чародейства, вспыхнув напоследок снопом искр. Исчезли, словно сметённые ураганом или втянутые вздохом великана смрадная дымка земли и сумрачный туман.
И внезапно наступила обманчиво-хрупкая тишина. Замерцали словно закатными огоньками и бликами первые красновато-оранжевые лучики восходящего солнца. Земля словно вздохнула. Немногочисленные оставшиеся в округе деревья затрепетали листвой. Над Альтой поплыла тончайшая, как вуаль некоторых туранских жеманниц, нежнейшая переливчатая дымка немыслимых оттенков – от золотисто-розовой до сине-лиловой.
Вместо осколков магического зеркала поляну Проклятого леса покрывали тёмно-синие розы. Необычайные Цветы, взошедшие и распустившиеся мгновенно, как по волшебству…
Начиналась новая жизнь. Жизнь без проклятья Звезды. А может и без короля?
Отбросив так и не выпущенный из рук Жезл, Тейдрик сначала приподнялся, потом – склонился на Тилайей.
Внезапно тело женщины дрогнуло.
«Получилось?» – мелькнуло у гандера.
В тот же миг резкий гортанный неженский хохот вырвался из уст Тилайи, а её руки с нечеловеческой силой стиснули горло Тейдрика. И сдавили, словно неумолимые стальные клещи, мешая вдохнуть и полностью перекрывая доступ воздуха.
Вспыхнул амулет-звезда Тейдрика, и чудовищная волна отшвырнула гандера прочь.
Дикий нечеловеческий вопль издыхающего существа разорвал притихшие окрестности.
КОНЕЦ


Добавлено через 5 минут
Попытка прицепить вышеобещанный файл.. Видимо, опять -облом:(

[Vlad lev]

следующая проба

[Маскитон]

Много написано так. Прямо с ходу и не осилить.

[Vlad lev]

Много написано так. Прямо с ходу и не осилить.
А кто гонит-то?:big_smile:

[Vlad lev]

Звезда королей

Vlad lev (http://forum.cimmeria.ru/member.php?find=lastposter&t=76)

В.Ю.Левченко



Памяти безвременно ушедшего Шона А.Мура (Sean A. Moore) посвящается



В бескрайних просторах космоса есть создания,
отличные от всех обитателей Земли, не известные людям
и обитающие на небесах.
Р.И.Говард «Алая цитадель»

Зло, нисходящее от звёзд, отлично от зла, порождённого Землёй.
К.Э.Смит «ЗверьизАверуаня» (Clark Ashton Smith «The best of Averoigne»)

Какова дальнейшая судьба Конана? Честно говоря, я и сам этого пока не знаю…
Конану было сорок, когда он надел корону Аквилонии.
У моего варвара не было потомков мужского пола, поскольку он не удосужился найти время и, соблюдая все формальности, сделать какую-нибудь женщину королевой, а его сыновья от наложниц (их у него было внушительное количество) не могли считаться наследниками престола.
Р.И.Говард – Письмо П. Шуйлер-Миллеру Миллеру, 10 марта 1936 года
(Letter from Robert E. Howard to P. Schuyler Miller)

Ограничение по возрасту для России 16+



Немногое известно о первых днях проведённых королём Конаном на троне – днях, насыщенных событиями, наполненных изменами и коварством.[1] (http://forum.cimmeria.ru/#_ftn1) Не считаясь со смертельными опасностями, варвар сражается, противостоя угрозе, нависшей над Гиборией[2] (http://forum.cimmeria.ru/#_ftn2). Той, с которой неминуемо придётся столкнуться ему и после зловещего Часа Дракона.[3] (http://forum.cimmeria.ru/#_ftn3)
Известно немногое, но иногда покров таинственной завесы на краткий миг расступается. И всё ложное, навеянное грёзами и кошмарами, а также приукрашенными балладами придворных бардов и романтичных менестрелей сметается, исчезая, словно унесённое порывом холодного северного ветра. Остаётся только истина, неумолимая и жестокая. Правда о суровом времени и воине, бросившем вызов судьбе. Воине, чьё имя осталось в легендах, спустя тысячелетия. Человеке, презревшем роскошь и праздность, вставшем на пути древнего проклятия. Конане-киммерийце.


[1] (http://forum.cimmeria.ru/#_ftnref1) Р.И.Говард «Феникс на мече».


[2] (http://forum.cimmeria.ru/#_ftnref2) Здесь и далее по тексту используется наименование, приближённое к оригинальному, в отличие от распространённого в российских переводах и произведениях слова «Хайбория».


[3] (http://forum.cimmeria.ru/#_ftnref3) Р.И.Говард «Час дракона».


далее весь исправленно-дополненный текст в прикреплённом файле

[Lex Z]

Влад, выложи в zip архиве, почитаю.

[Vlad lev]

Влад, выложи в zip архиве, почитаю.
получится только не ранее понедельника;)

[Vlad lev]

Звезда королей

Vlad lev (http://forum.cimmeria.ru/member.php?find=lastposter&t=76)

В.Ю.Левченко

Памяти безвременно ушедшего Шона А.Мура (Sean A. Moore) посвящается

В бескрайних просторах космоса есть создания,
отличные от всех обитателей Земли, не известные людям
и обитающие на небесах.
Р.И.Говард «Алая цитадель»
Зло, нисходящее от звёзд, отлично от зла, порождённого Землёй.
К.Э.Смит «ЗверьизАверуаня» (Clark Ashton Smith «The best of Averoigne»)

Какова дальнейшая судьба Конана? Честно говоря, я и сам этого пока не знаю…
Конану было сорок, когда он надел корону Аквилонии.
У моего варвара не было потомков мужского пола, поскольку он не удосужился найти время и, соблюдая все формальности, сделать какую-нибудь женщину королевой, а его сыновья от наложниц (их у него было внушительное количество) не могли считаться наследниками престола.
Р.И.Говард – Письмо П. Шуйлер-Миллеру Миллеру, 10 марта 1936 года
(Letter from Robert E. Howard to P. Schuyler Miller)

Ограничение по возрасту для России 16+

Немногое известно о первых днях проведённых королём Конаном на троне – днях, насыщенных событиями, наполненных изменами и коварством.[1] (http://forum.cimmeria.ru/#_ftn1) Не считаясь со смертельными опасностями, варвар сражается, противостоя угрозе, нависшей над Гиборией[2] (http://forum.cimmeria.ru/#_ftn2). Той, с которой неминуемо придётся столкнуться ему и после зловещего Часа Дракона.[3] (http://forum.cimmeria.ru/#_ftn3)
Известно немногое, но иногда покров таинственной завесы на краткий миг расступается. И всё ложное, навеянное грёзами и кошмарами, а также приукрашенными балладами придворных бардов и романтичных менестрелей сметается, исчезая, словно унесённое порывом холодного северного ветра. Остаётся только истина, неумолимая и жестокая. Правда о суровом времени и воине, бросившем вызов судьбе. Воине, чьё имя осталось в легендах, спустя тысячелетия. Человеке, презревшем роскошь и праздность, вставшем на пути древнего проклятия. Конане-киммерийце.

[1] (http://forum.cimmeria.ru/#_ftnref1) Р.И.Говард «Феникс на мече».


[2] (http://forum.cimmeria.ru/#_ftnref2) Здесь и далее по тексту используется наименование, приближённое к оригинальному, в отличие от распространённого в российских переводах и произведениях слова «Хайбория».


[3] (http://forum.cimmeria.ru/#_ftnref3) Р.И.Говард «Час дракона».


пока выкладываю этот же текст в прикреплённом файле РАР:

[Vlad lev]

Попробую исполнить обещанное и прицепить весь текст в зип-формате...
Фигушки... :zubki:
Пишет -некорректный файл
только открыв опять чрез рар...
Завтра попробую:mad:

[Teek]

Попробую исполнить обещанное...
...Завтра попробую:mad:

Попробую подсобить :D

Пишет -некорректный файл
В таких случаях нужно ввести код: «Slysh, ty che yepta?» + стукнуть по монитору!

[Vlad lev]

В таких случаях нужно ввести код: «Slysh, ty che yepta?» + стукнуть по монитору!
ну не спец я в подобных зверствах...:(
а акромя того в тексте , коей я для зипа опять перепрочитывал, устранил несколько вылезших:mad: оЧепяток...

так ШО завтра ещё один заход попробую...

[Vlad lev]

Очередная попытка вклинить доработанный текст текст в зип-арх

[Germanik]

Очередная попытка вклинить доработанный текст текст в зип-арх
Сколько ещё попыток будет?:)

[Vlad lev]

Сколько ещё попыток будет?
так УСЁ ... -прилепился ж файл запрошенный Лексом

[Germanik]

так УСЁ ... -прилепился ж файл запрошенный Лексом
Так, а вчем собственно проблема была. Ты с обычного компьютера отправляешь?

[Vlad lev]

Так, а вчем собственно проблема была. Ты с обычного компьютера отправляешь?
а с чего же?%)
Там у меня рар-архиватор, на другом - зип; когда сделал зип-версию и копирнул на первый, там - белый прямоугольник (типа - не знает такого). Не унялся - пробовал прицепить этот "нераспознанный" компом зип СЮДЫ... Но вылезло - некорректный файл.
Попробовал ЭНТОТ зип открыть Раром - открылся, но им же и обернулся...:mad:

[Germanik]

а с чего же?
Там у меня рар-архиватор, на другом - зип; когда сделал зип-версию и копирнул на первый, там - белый прямоугольник (типа - не знает такого). Не унялся - пробовал прицепить этот "нераспознанный" компом зип СЮДЫ... Но вылезло - некорректный файл.
Попробовал ЭНТОТ зип открыть Раром - открылся, но им же и обернулся...
Ну так для того что б заархивировать в зип никакой архиватор не нужен. для этого хватает стандартных инструментов винды. Для этого, например в XP, нужно клацнуть правой кнопкой мыши по нужному файлу, выбрать в всплывающем меню пункт "Отправить" и выбрать "Сжатая zip папка" . Никакие дополнительные архиваторы не нужны.

[Vlad lev]

Ну так для того что б заархивировать в зип никакой архиватор не нужен.
ради эсперимЭнта попробую, но похоже всё-таки там дело ещё в чём-то другом:
почему комп "не видел" зип-файл? - белым прямоугошкой?