Lex Z
24.02.2016, 07:34
Перейдя горы Коринфии, направляясь в Немедию, обнищавший Конан весь путь думал, где поживиться добычей, достойной могучего воина-вора. В новой стране он надеялся обжиться в каком-либо богатом городе и найти там воровскую удачу.
Конан решил пересечь небольшое плато, чтобы сократить путь. На потрепанной карте плато ничем не выделялось, хотя казалось, дорога через него намного короче.
Это удивило Конана, но он все же решился пойти кратчайшей тропой.
За острыми уступами оказалась плоская равнина, унизанная пригорками с рост невысокого человека. Одни покрывала скудная растительность, другие — только присыпаны землей. Вскоре их оказалось так много, что киммериец сбился со счета. Ему началось казаться, будто земля подрагивала от холода, и потому покрываясь земляными пупырышками.
— Странные бугры. Вроде, тепло — уже давно не зима. Землю, что ли, так трясет? — Конан искал разломы в почве, и не находил. Равнина казалась безопасной, хотя и загадочной. Не найдя каких-нибудь объяснений, воин успокоился.
Осторожность на время отступила.
Большая часть плато осталась позади, и тут Конан заметил, как один из пригорков зашевелился. На его стороне, руки цвета ночи, раскидывали землю, будто рвались из бездны. Через секунды показалась голова, за ней грудь человека, черного, как уголь.
— Ты кто такой? — спросил Конан, обнажая меч.
— Я Бахон из Забхела, что в королевстве Куш. Впрочем, здешние племена меня справедливо называют черным колдуном — колдуном из Черных королевств. Слушай, не враг я тебе. Молю, вытащи из опостылевшей могилы. Отблагодарю! Расскажу, как найти сокровища у жуков!
— Что сам не вылез, колдун? Не понимаю, зачем насекомым хранить богатства? Ты мне врешь? Глупость говоришь, шкуру спасаешь, кушит? Жуки только жрать годятся и сноситься!
Конан надвигался на черного колдуна, размахивая мечом.
Бахон издал отчаянный крик, и выдернул из могилы гниющую человеческую голову.
— Стой воин, смотри! Вот моя участь, не заройся я в зловонной куче!
Бахон высоко поднял останки мертвеца.
— Тут много трупов. Жуки тухлятину любят, вот и запасаются ею. Судьба послала тебя, другим не сильно повезло. Твари напали ночью, когда никто не ожидал. К утру все закончилось.
— А сокровища? — Конан замахнулся мечом, чтобы срубить Бахону голову.
— Легенда гласит, что первыми жертвами были разбойники, что грабили горный перевал. Много зим прошло, но с тех пор эта равнина считается гиблым местом, путники обходят ее стороной. Вот и остались от бандитов сокровища, спрятанные в пещере — логове жуков. Мы как раз нашли ее, и видели награбленное добро. Только их королева проснулась, и на нас напали полчища тварей, приползших отовсюду на ее призыв. Днем жуки спят, можно напасть, но сначала нужно уничтожить самку-королеву. Сумеешь?
— Ее одну? — с недоверием спросил Конан.
Колдун рассмеялся.
— Она одна караулит кладку из яиц, но чутко. Без нее эти насекомые сами по себе, скопом не нападают. Их легко перебить, как и яйца. Я избавлю от напасти горные племена, как обещал, а ты разбогатеешь.
Бахон не сомневался, что Конан примет его условия.
Так и вышло.
Киммериец убрал меч в ножны, без натуги выдернул колдуна из кургана и сказал:
— Белому человеку не стоит верить кушиту. Я поверю. Обманешь — разрублю тебя на куски.
— Как скажешь, а пока устроимся на ночлег.
Бахон принялся чистить одежду, заляпанную мертвечиной и землей.
— Тут неподалеку есть река, пойду, окунусь. Воняю старым козлом.
— Ступай, я присмотрю за костром. Надо, чтобы огонь не погас.
Запах, смердящего кушита, щекотал ноздри Конана. Он с трудом следил за Бахоном, ожидая, что тот сбежит от него. Колдун держался на виду, словно зная дорогу к реке. Вскоре, только всплески воды и ворчание выдавало присутствие колдуна.
***
+
Конана не пугали, в свете костра, мелькающие тени. Их было немного, хотя и огромного размера. Они не приближались, только издавали в темноте стрекочущие звуки, чем твари выдавали свое присутствие.
— За костром смотри, — рявкнул Конан, возвратившемуся с реки Бахону, и ложась спать.
— Расслабься, не погаснет. Жуки огня боятся. Этим и спасемся, — Бахон подбросил сухих веток в пламя. — Ты так и не съел свою змею? Хороший ужин, подкрепляет.
— Я сыт. Что-то костер тебя раньше не спас, колдун, — буркнул киммериец.
Бахон притворился, что не расслышал упрека. Он предложил сменяться через три часа, чем насторожил Конана: всего раз тому оставалось караулить костер до утра.
Наступил рассвет.
Ничто не напоминало о таинственных ночных гостях. Бахон лишь преобразился. Его одежда больше не казалась Конану грязными лохмотьями. Сейчас колдун выглядел, как богатый торговец, так изящно и дорого смотрелась на нем чистая одежда.
— Недалеко от реки та пещера. Камни драгоценные бери, и мы в расчете, — промолвил он, жуя наспех приготовленного гада. Конан не ответил. Страннее колдуна он еще не встречал.
Погода смилостивилась, оттого ноги сами шагали довольно быстро.
Конан начал жалеть, что потерял время с Бахоном, но вскоре показалась река и вход в пещеру, которую тот нашел.
— Как ты умудрился избежать тварей, пока чинил одежду? — спросил варвар, осматривая местность.
— Никак. Одежда осталась от торговца. Тот — дурак, примкнул к моему каравану. Он оправился на небеса, а его вещи — ко мне.
— Жадный кушит! Кто ты на самом деле? — Конан напал на Бахона.
— Хватай его, Самар, Буди! — отпрянул колдун.
Несколько наемников бросились из засады на Конана. Среди всех выделялись двое верзил сверхчеловеческого роста. Первого киммериец разрубил пополам. Его окровавленные кишки рассыпались по редко растущей траве. Второй свалил Конана с ног. Тут же набросились на него остальные бандиты.
— Браво-браво! Догадался, но поздно. Или ты убиваешь королеву, или умрешь тут. Выбирай! Эта тварь не дает нам забрать наживу, никак не уходит восвояси. Так что пошел внутрь, и без ее головы — не возвращайся!
Бахон подал знак, и Конана отпустили. Тот изловчился, и ногой двинул колдуна по лицу. Писк умирающей мыши пронесся по равнине. Размахивая подобранным оружием, кеммириец без устали начал собирать урожай голов. Когда остался последний наемник, он спросил его, схватив за грудки:
— Я найду в пещере сокровища?
— Найдешь, все покажу-расскажу. Только жизнь оставь! — хныкал он.
— Живи! — из горла бедолаги полилась кровь.
***
Пещера вела вниз, постепенно расширясь. Конан уперся в стену, и понял, что дальше нужно выбирать один из сотни, прорытых в земле, проходов. Он не сомневался, что находиться глубоко под землей, так сильно похолодало. Где логово бандитов, приходилось гадать.
— Шанс нарваться на жучье племя — велик, но колдун говорил, что она — самая огромная тварь. Значит, остаются два прохода — самые большие. Так какой из них?
Киммеринец прислушался.
Справа что-то изнутри доносилось, будто маршировал отряд.
— Рискну! — и варвар свернул налево.
Огромная тварь спала на подушке из останков людей, и светящихся яиц. Тех словно укутывала оболочка из фосфора, отчего яйца издавали, даже в полумраке факела Конана, желтоватый свет.
Конан подобрался к королеве вплотную, и тут она повернула голову, лязгнула челюстями и перекусила меч, как закуску. Воин оторопел. От неуклюжей твари он не ждал такого напора. На шести лапах на Конана надвигалась ожившая броня из хитина с глазками-бусинками на голове. С куцым, как хвост собаки, лезвием Конану оставалось лишь уклоняться от ядовитых плевков и острых челюстей жука-переростка. Раздавливая заодно яйца жука, он вдруг развернулся и ударил со всей силы обрубком меча в глаз королевы.
На лезвии находился ее собственный яд, который вполне сгодился твари на закуску.
Королева испустила дух, а с ним и кучу зловонных газов.
— Скорее, спаситель! — раздалось за его спиной.
Конан обернулся. Девушке, казалось, лет двадцать. Белая кожа, едва прикрытая легкой одеждой, а поверх — грубая накидка их шкуры горного козла.
— Откуда ты здесь?
— Меня бросили в пещеру, как приманку. Торопись. Я — Гая, скоро набегут жуки-солдаты, нам не сдобровать тогда. Почуял запах? С ним она шлет сигнал опасности. Бежим! — Гая протянула руку.
Едва они успели покинуть пещеру, как яркое солнце ослепило, вылезших из земли, жуков. Они отступили.
— Спасибо тебе, мой славный воин. Дай тебя обниму! — клинок порезал Конану руку, он оттолкнул девушку.
— Сошла с ума?
— Отнюдь. Я не просто Гая, я владею тем, что ты пытался украсть в пещере. Вор, убийца и хочешь сбежать, ограбив грабителей? Умри! — Гая бросилась на Конана с кинжалом.
— Как скажешь, дура, — ее голова покатилась по траве. — Ведь знал, что время теряю.
Конан решил пересечь небольшое плато, чтобы сократить путь. На потрепанной карте плато ничем не выделялось, хотя казалось, дорога через него намного короче.
Это удивило Конана, но он все же решился пойти кратчайшей тропой.
За острыми уступами оказалась плоская равнина, унизанная пригорками с рост невысокого человека. Одни покрывала скудная растительность, другие — только присыпаны землей. Вскоре их оказалось так много, что киммериец сбился со счета. Ему началось казаться, будто земля подрагивала от холода, и потому покрываясь земляными пупырышками.
— Странные бугры. Вроде, тепло — уже давно не зима. Землю, что ли, так трясет? — Конан искал разломы в почве, и не находил. Равнина казалась безопасной, хотя и загадочной. Не найдя каких-нибудь объяснений, воин успокоился.
Осторожность на время отступила.
Большая часть плато осталась позади, и тут Конан заметил, как один из пригорков зашевелился. На его стороне, руки цвета ночи, раскидывали землю, будто рвались из бездны. Через секунды показалась голова, за ней грудь человека, черного, как уголь.
— Ты кто такой? — спросил Конан, обнажая меч.
— Я Бахон из Забхела, что в королевстве Куш. Впрочем, здешние племена меня справедливо называют черным колдуном — колдуном из Черных королевств. Слушай, не враг я тебе. Молю, вытащи из опостылевшей могилы. Отблагодарю! Расскажу, как найти сокровища у жуков!
— Что сам не вылез, колдун? Не понимаю, зачем насекомым хранить богатства? Ты мне врешь? Глупость говоришь, шкуру спасаешь, кушит? Жуки только жрать годятся и сноситься!
Конан надвигался на черного колдуна, размахивая мечом.
Бахон издал отчаянный крик, и выдернул из могилы гниющую человеческую голову.
— Стой воин, смотри! Вот моя участь, не заройся я в зловонной куче!
Бахон высоко поднял останки мертвеца.
— Тут много трупов. Жуки тухлятину любят, вот и запасаются ею. Судьба послала тебя, другим не сильно повезло. Твари напали ночью, когда никто не ожидал. К утру все закончилось.
— А сокровища? — Конан замахнулся мечом, чтобы срубить Бахону голову.
— Легенда гласит, что первыми жертвами были разбойники, что грабили горный перевал. Много зим прошло, но с тех пор эта равнина считается гиблым местом, путники обходят ее стороной. Вот и остались от бандитов сокровища, спрятанные в пещере — логове жуков. Мы как раз нашли ее, и видели награбленное добро. Только их королева проснулась, и на нас напали полчища тварей, приползших отовсюду на ее призыв. Днем жуки спят, можно напасть, но сначала нужно уничтожить самку-королеву. Сумеешь?
— Ее одну? — с недоверием спросил Конан.
Колдун рассмеялся.
— Она одна караулит кладку из яиц, но чутко. Без нее эти насекомые сами по себе, скопом не нападают. Их легко перебить, как и яйца. Я избавлю от напасти горные племена, как обещал, а ты разбогатеешь.
Бахон не сомневался, что Конан примет его условия.
Так и вышло.
Киммериец убрал меч в ножны, без натуги выдернул колдуна из кургана и сказал:
— Белому человеку не стоит верить кушиту. Я поверю. Обманешь — разрублю тебя на куски.
— Как скажешь, а пока устроимся на ночлег.
Бахон принялся чистить одежду, заляпанную мертвечиной и землей.
— Тут неподалеку есть река, пойду, окунусь. Воняю старым козлом.
— Ступай, я присмотрю за костром. Надо, чтобы огонь не погас.
Запах, смердящего кушита, щекотал ноздри Конана. Он с трудом следил за Бахоном, ожидая, что тот сбежит от него. Колдун держался на виду, словно зная дорогу к реке. Вскоре, только всплески воды и ворчание выдавало присутствие колдуна.
***
+
Конана не пугали, в свете костра, мелькающие тени. Их было немного, хотя и огромного размера. Они не приближались, только издавали в темноте стрекочущие звуки, чем твари выдавали свое присутствие.
— За костром смотри, — рявкнул Конан, возвратившемуся с реки Бахону, и ложась спать.
— Расслабься, не погаснет. Жуки огня боятся. Этим и спасемся, — Бахон подбросил сухих веток в пламя. — Ты так и не съел свою змею? Хороший ужин, подкрепляет.
— Я сыт. Что-то костер тебя раньше не спас, колдун, — буркнул киммериец.
Бахон притворился, что не расслышал упрека. Он предложил сменяться через три часа, чем насторожил Конана: всего раз тому оставалось караулить костер до утра.
Наступил рассвет.
Ничто не напоминало о таинственных ночных гостях. Бахон лишь преобразился. Его одежда больше не казалась Конану грязными лохмотьями. Сейчас колдун выглядел, как богатый торговец, так изящно и дорого смотрелась на нем чистая одежда.
— Недалеко от реки та пещера. Камни драгоценные бери, и мы в расчете, — промолвил он, жуя наспех приготовленного гада. Конан не ответил. Страннее колдуна он еще не встречал.
Погода смилостивилась, оттого ноги сами шагали довольно быстро.
Конан начал жалеть, что потерял время с Бахоном, но вскоре показалась река и вход в пещеру, которую тот нашел.
— Как ты умудрился избежать тварей, пока чинил одежду? — спросил варвар, осматривая местность.
— Никак. Одежда осталась от торговца. Тот — дурак, примкнул к моему каравану. Он оправился на небеса, а его вещи — ко мне.
— Жадный кушит! Кто ты на самом деле? — Конан напал на Бахона.
— Хватай его, Самар, Буди! — отпрянул колдун.
Несколько наемников бросились из засады на Конана. Среди всех выделялись двое верзил сверхчеловеческого роста. Первого киммериец разрубил пополам. Его окровавленные кишки рассыпались по редко растущей траве. Второй свалил Конана с ног. Тут же набросились на него остальные бандиты.
— Браво-браво! Догадался, но поздно. Или ты убиваешь королеву, или умрешь тут. Выбирай! Эта тварь не дает нам забрать наживу, никак не уходит восвояси. Так что пошел внутрь, и без ее головы — не возвращайся!
Бахон подал знак, и Конана отпустили. Тот изловчился, и ногой двинул колдуна по лицу. Писк умирающей мыши пронесся по равнине. Размахивая подобранным оружием, кеммириец без устали начал собирать урожай голов. Когда остался последний наемник, он спросил его, схватив за грудки:
— Я найду в пещере сокровища?
— Найдешь, все покажу-расскажу. Только жизнь оставь! — хныкал он.
— Живи! — из горла бедолаги полилась кровь.
***
Пещера вела вниз, постепенно расширясь. Конан уперся в стену, и понял, что дальше нужно выбирать один из сотни, прорытых в земле, проходов. Он не сомневался, что находиться глубоко под землей, так сильно похолодало. Где логово бандитов, приходилось гадать.
— Шанс нарваться на жучье племя — велик, но колдун говорил, что она — самая огромная тварь. Значит, остаются два прохода — самые большие. Так какой из них?
Киммеринец прислушался.
Справа что-то изнутри доносилось, будто маршировал отряд.
— Рискну! — и варвар свернул налево.
Огромная тварь спала на подушке из останков людей, и светящихся яиц. Тех словно укутывала оболочка из фосфора, отчего яйца издавали, даже в полумраке факела Конана, желтоватый свет.
Конан подобрался к королеве вплотную, и тут она повернула голову, лязгнула челюстями и перекусила меч, как закуску. Воин оторопел. От неуклюжей твари он не ждал такого напора. На шести лапах на Конана надвигалась ожившая броня из хитина с глазками-бусинками на голове. С куцым, как хвост собаки, лезвием Конану оставалось лишь уклоняться от ядовитых плевков и острых челюстей жука-переростка. Раздавливая заодно яйца жука, он вдруг развернулся и ударил со всей силы обрубком меча в глаз королевы.
На лезвии находился ее собственный яд, который вполне сгодился твари на закуску.
Королева испустила дух, а с ним и кучу зловонных газов.
— Скорее, спаситель! — раздалось за его спиной.
Конан обернулся. Девушке, казалось, лет двадцать. Белая кожа, едва прикрытая легкой одеждой, а поверх — грубая накидка их шкуры горного козла.
— Откуда ты здесь?
— Меня бросили в пещеру, как приманку. Торопись. Я — Гая, скоро набегут жуки-солдаты, нам не сдобровать тогда. Почуял запах? С ним она шлет сигнал опасности. Бежим! — Гая протянула руку.
Едва они успели покинуть пещеру, как яркое солнце ослепило, вылезших из земли, жуков. Они отступили.
— Спасибо тебе, мой славный воин. Дай тебя обниму! — клинок порезал Конану руку, он оттолкнул девушку.
— Сошла с ума?
— Отнюдь. Я не просто Гая, я владею тем, что ты пытался украсть в пещере. Вор, убийца и хочешь сбежать, ограбив грабителей? Умри! — Гая бросилась на Конана с кинжалом.
— Как скажешь, дура, — ее голова покатилась по траве. — Ведь знал, что время теряю.