Пелиас Кофийский
19.12.2008, 19:41
В лазури неба ещё мерцали последние звёзды, когда две закутанные в плащ фигуры скользнули по ночным улицам древнего Аренжуна.
Слыша за собой топот стражи, Конан, волоча за собой Октавию, метнулся к указанному дому.
Выругавшись, Конан отшвырнул слишком наблюдательного стражника. Тот упал прямо на приближающихся товарищей, что создало в их рядах некоторую сумятицу.
Конан схватил Октавию за руку и нырнул в тенистый сад. Как ураган, проволок он её по почти чернильному саду, каким-то непостижимым образом избегая столкновений с ветвями и стволами. С той стороны сада оказалась решётка. Конан в мгновение ока взлетел на её верх/оказался на верху неё, протянул Октавии руку и вдёрнул её наверх так быстро, что у неё закружилась голова. Следующим движением он спустил её с решётки на той стороне, и сам спрыгнул следом.
- Скорее, - скомандовал он. - Бежим к дому Мурило. Он нас где-нибудь спрячет.
За дверью послышалось бряцанье оружия и голоса стражи. Наконец в дверь вежливо постучали.
Сделав предупреждающий знак, Артензио открыл дверь.
- Да? - предупредительно поинтересовался он.
- Гмм... - командир, казалось, потерял способность связно изъясняться. - В вашу сторону пробегал один варвар....
Мурило аристократически приподнял одну бровь. Конан едва не чертыхнулся от зависти. Делать это так виртуозно у него никогда не получалось. Стражник смешался.
- Ну, судя по всему... Простите, что побеспокоили.
- ну что вы, - великодушно сказал Мурило с весёлыми огоньками в глазах. - Оберегать жизнь и покой честных жителей - ваша прямая обязанность.
Он выделил интонацией слово "честных", чем вызвал ещё большее смущение бедного стражника. Тот, наконец, ... закрыл за ним дверь. Конан/Октавия услышал(а), за тот из-за двери пробормотал:
- Честных людей... где ж тут найдёшь таких... Аренжун всё ж таки...
- У меня есть пара-тройка друзей в разных городах, - пробурчал/сверкнул глазами Конан/глаза Конан сверкнули, и его лицо озарилось широкой улыбкой. - кое-кто в Аренжуне, в Нумалии, в Бельверусе, в ... и даже в Вендии.
Мурило с годами не утратил ни своего вкуса/шарма, ни изящества
Октавия с любопытством осмотрелась/изучала интерьер. В отличие от северного варвара она/дочь немедийского аристократа, выросшая в фамильном замке, знала толк в роскоши.
огромные серебряные зеркала висели на драпированных бархатом стенах - очевидно, дань неизменному пребыванию женщин в доме.
драгоценные шёлковые ткани на ложах.
стены, выложенные голубым нефритом
по широкой зелёной галерее
обитая золотом дверь из тикового дерева
множество драгоценных безделушек, которыми были полны чаши, шкатулки, этажерки
Добавлено через 20 секунд
Скрипнули петли, и дверь отворилась, на миг ослепив стоящих огнём золотого света.
Конан, ты?! - изумлённо воскликнул Мурило. - Невероятно! А я-то думал, из-за чего такой шум... Клянусь всеми богами Ада... Заходите скорей, стража уже начинает прочёсывать улицы.
Аренжунский аристократ мигом увлёк их в просторную гостиную, украшенную обставленную с виртуозным вкусом и непревзойдённым изяществом потомственного дворянина. Стены украшали вендийские гобелены, на которых свирепые драконы сражались с гигантскими змеями, пол устилали мягкие южные ковры, по всей ширине комнаты были разбросаны изящные шифоньерки, табльдоты, мягкие софы и пушистые аттаманки.
Из-за прикрытой двери донёсся слегка приглушённый смех, и Мурило едва заметно покраснел.
- Там Тилла и Кария, - смущённо пояснил он. - Пусть развлекутся пока самостоятельно, они не будут нам мешать.
Октавия явственно покраснела.
Аренжунский аристократ был одет щёгольски - так, как доступно только людям, которые тратят на оттачивание этого/данного умения большую часть своей жизни. Цвета были подобраны с тщанием, создавая ощущение человека, уверенного в себе, но весёлого и готового к неожиданным авантюрам. Прекрасный крой, безупречная выделка и баснословная дороговизна ткани говорила о внушающих уважение финансах, которые находились в его распоряжении. Что, в свою очередь, почти наверняка подразумевало государственную измену.
Открыл маленький шкафчик из розового дерева, вытащил пару надушенных перчаток и натянул их на руки.
две исполинские вазы кхитайского фарфора
стекло тоньше кисеи
Добавлено через 18 секунд
Впрочем, среди крохотных государств, окружавших с востока Кауран и Замору, это было в порядке вещей. На восток простиралась безлюдная пустыня/бескрайняя пустыня, безлюдная и дикая, заканчивающаяся лишь у болотистого побережья Вилайет, на юг было тоже самое, и лишь на север и на запад простирались цивилизованные государства. Ближайшим из них была Замора, граничащая с Аринайей на северо-западных границах, Котх, примыкавший к её западным границам и Кауран, простирающийся к юго-западу. Государственные секреты продавались в основном Турану и Котху, которые покупали их скорее ради привычки и из далёких стратегических соображений, нежели из каких-то реальных перспектив - потому как реальная власть на древнем востоке принадлежала, безусловно, гирканцам. Замора, Аринайя, Сушан, Корайя и Кауран платили ему дань, и даже спесивые шемиты и горделивые обитатели восточных провинций Котха слали им караваны золота и серебра. Но Котх и Замора, в отличие от городов-государств Шема и крохотных королевств Кутшема и Каурана, были государствами древними и хищными, и готовы были при удобном случае аннексировать Аринайю, не делая ныне этого лишь потому, что это повлекло бы за собой недовольство могущественного Турана. А с желаниями самого большого государства по эту сторону моря Вилайет приходилось считаться. Фактически Аринайя балансировала между двух бед/голодных хищников, оставаясь независимой только/лишь потому, что восточным владыкам это было выгодно. Проще было разрешить/позволить существовать на окраине пустыни крохотному независимому государству, которое должно было послужить роль буфера в случае неожиданной военной экспансии стран Запада, и регулярно получать с него дань, нежели захватить его силой и мириться с необходимостью постоянно содержать в нём гарнизон, необходимый как для защиты внешних границ, так и удержания в повиновении местного населения. Мурило знал об этом, и абсолютно беззаветно/бестрепетно с чистой совестью торговал военными секретами, продавая их обоим сторонам и при этом находясь в полной уверенности, что ни одна из вышеупомянутых сторон не решиться их в ближайшее время использовать. Текущую расстановку сил могла бы изменить только большая война, такая, например, как военная агрессия Аквилонии, самого большого государства в западных землях, второго по величине после Турана от гирканского моря Вилайет до побережья Западного океана. В случае ослабления Турана, Замора и Котх могли бы воспользоваться возникшей/текущей ситуацией и захватить несколько небольших королевств между Кутшемом и Аренжуном, но в ближайшее время нечто подобное вряд ли могло случиться. Напротив, нынешний король Турана, Ездигерд, являлся могущественнейшим монархом мира, жестоким и вспыльчивым, но несомненно/бесспорно талантливым в сфере военного дела.
У Конана осталось не так уж и много друзей - гораздо больше оказалось разбросанных по различным городам врагов - и юный аристократ из Аренжуна был одним из немногих, кому он полностью мог довериться. Вдобавок, на этих коварных восточных землях он был действительно единственным, у кого могло бы хватить денег и полезных связей, чтобы осуществить задуманное.
Октавия была дочерью барона, захваченной в одном из разбойничьих рейдов, которые время от время предпринимали жестокие туранские владыки/туранские коршуны. Насколько немедийка знала, её отец остался невредимым, хотя и получил несильную/неглубокую рану в плечо, и, теперь, несомненно, отчаянно горевал и ... по дочери, оплакивая её незавидную судьбу в сералях восточных королевств. Сил, чтобы вырвать её из крепких когтей разбойников, у него было. Пожалуй, таких сил не существовало и во всём Немедийском королевстве.
Пожалуй, ничего страннее/нелепее нельзя/сложно было придумать - вождь мунган, жестоких, объявленных вне закона людей ехал далеко на запад, чтобы передать свою возлюбленную в руки безутешно оплакивающего её отца. Наверно, беспрецедентность такого шага осознавал и сам варвар, а потому что-то невнятно пробурчал, когда Мурило поинтересовался о цели визита.
Похоже, ... аристократ был искренне рад видеть своего старого спасителя/друга. С тех пор связи Мурило при дворе окрепли, самые сильные враги благополучно отошли в мир иной, отчасти в силу обстоятельств, отчасти благодаря стараниям того самого варвара, и теперь Артензио - таково было родовое имя старого знакомого Конана - был одним из могущественнейших людей в королевстве. Что в таком маленьком королевстве, как Аринайя, практически не добавляло/обозначало головной боли и ответственности, но зато награждало ощутимыми выгодами, которыми Мурило и воспользовался в полной мере.
Мурило с искренним интересом смотрел на варвара и его спутницу. С тех прошло почти двадцать лет, а Конан был всё также жилист, крепок и подтянут. Казалось, время совсем/почти не коснулось его, и он остался в памяти Мурило почти таким же, когда они выходили из особняка Алого жреца Набонидуса. Разве что сражения добавили шрамов на его лице, сделав его почти отталкивающим - если бы не открытые, честные, с особой искринкой глаза: чувствовалось, что обладатель такого взгляда не способен на предательство - и даже мимо чужой беды вряд ли пройдёт. Варвар, что с него взять... Семнадцать лет назад, Мурило испытал это на самом себе. И если бы не верность северного варвара своим принципам, вряд ли бы ему далось сидеть сегодня и беззаботно тянуть/потягивать вино...
Слыша за собой топот стражи, Конан, волоча за собой Октавию, метнулся к указанному дому.
Выругавшись, Конан отшвырнул слишком наблюдательного стражника. Тот упал прямо на приближающихся товарищей, что создало в их рядах некоторую сумятицу.
Конан схватил Октавию за руку и нырнул в тенистый сад. Как ураган, проволок он её по почти чернильному саду, каким-то непостижимым образом избегая столкновений с ветвями и стволами. С той стороны сада оказалась решётка. Конан в мгновение ока взлетел на её верх/оказался на верху неё, протянул Октавии руку и вдёрнул её наверх так быстро, что у неё закружилась голова. Следующим движением он спустил её с решётки на той стороне, и сам спрыгнул следом.
- Скорее, - скомандовал он. - Бежим к дому Мурило. Он нас где-нибудь спрячет.
За дверью послышалось бряцанье оружия и голоса стражи. Наконец в дверь вежливо постучали.
Сделав предупреждающий знак, Артензио открыл дверь.
- Да? - предупредительно поинтересовался он.
- Гмм... - командир, казалось, потерял способность связно изъясняться. - В вашу сторону пробегал один варвар....
Мурило аристократически приподнял одну бровь. Конан едва не чертыхнулся от зависти. Делать это так виртуозно у него никогда не получалось. Стражник смешался.
- Ну, судя по всему... Простите, что побеспокоили.
- ну что вы, - великодушно сказал Мурило с весёлыми огоньками в глазах. - Оберегать жизнь и покой честных жителей - ваша прямая обязанность.
Он выделил интонацией слово "честных", чем вызвал ещё большее смущение бедного стражника. Тот, наконец, ... закрыл за ним дверь. Конан/Октавия услышал(а), за тот из-за двери пробормотал:
- Честных людей... где ж тут найдёшь таких... Аренжун всё ж таки...
- У меня есть пара-тройка друзей в разных городах, - пробурчал/сверкнул глазами Конан/глаза Конан сверкнули, и его лицо озарилось широкой улыбкой. - кое-кто в Аренжуне, в Нумалии, в Бельверусе, в ... и даже в Вендии.
Мурило с годами не утратил ни своего вкуса/шарма, ни изящества
Октавия с любопытством осмотрелась/изучала интерьер. В отличие от северного варвара она/дочь немедийского аристократа, выросшая в фамильном замке, знала толк в роскоши.
огромные серебряные зеркала висели на драпированных бархатом стенах - очевидно, дань неизменному пребыванию женщин в доме.
драгоценные шёлковые ткани на ложах.
стены, выложенные голубым нефритом
по широкой зелёной галерее
обитая золотом дверь из тикового дерева
множество драгоценных безделушек, которыми были полны чаши, шкатулки, этажерки
Добавлено через 20 секунд
Скрипнули петли, и дверь отворилась, на миг ослепив стоящих огнём золотого света.
Конан, ты?! - изумлённо воскликнул Мурило. - Невероятно! А я-то думал, из-за чего такой шум... Клянусь всеми богами Ада... Заходите скорей, стража уже начинает прочёсывать улицы.
Аренжунский аристократ мигом увлёк их в просторную гостиную, украшенную обставленную с виртуозным вкусом и непревзойдённым изяществом потомственного дворянина. Стены украшали вендийские гобелены, на которых свирепые драконы сражались с гигантскими змеями, пол устилали мягкие южные ковры, по всей ширине комнаты были разбросаны изящные шифоньерки, табльдоты, мягкие софы и пушистые аттаманки.
Из-за прикрытой двери донёсся слегка приглушённый смех, и Мурило едва заметно покраснел.
- Там Тилла и Кария, - смущённо пояснил он. - Пусть развлекутся пока самостоятельно, они не будут нам мешать.
Октавия явственно покраснела.
Аренжунский аристократ был одет щёгольски - так, как доступно только людям, которые тратят на оттачивание этого/данного умения большую часть своей жизни. Цвета были подобраны с тщанием, создавая ощущение человека, уверенного в себе, но весёлого и готового к неожиданным авантюрам. Прекрасный крой, безупречная выделка и баснословная дороговизна ткани говорила о внушающих уважение финансах, которые находились в его распоряжении. Что, в свою очередь, почти наверняка подразумевало государственную измену.
Открыл маленький шкафчик из розового дерева, вытащил пару надушенных перчаток и натянул их на руки.
две исполинские вазы кхитайского фарфора
стекло тоньше кисеи
Добавлено через 18 секунд
Впрочем, среди крохотных государств, окружавших с востока Кауран и Замору, это было в порядке вещей. На восток простиралась безлюдная пустыня/бескрайняя пустыня, безлюдная и дикая, заканчивающаяся лишь у болотистого побережья Вилайет, на юг было тоже самое, и лишь на север и на запад простирались цивилизованные государства. Ближайшим из них была Замора, граничащая с Аринайей на северо-западных границах, Котх, примыкавший к её западным границам и Кауран, простирающийся к юго-западу. Государственные секреты продавались в основном Турану и Котху, которые покупали их скорее ради привычки и из далёких стратегических соображений, нежели из каких-то реальных перспектив - потому как реальная власть на древнем востоке принадлежала, безусловно, гирканцам. Замора, Аринайя, Сушан, Корайя и Кауран платили ему дань, и даже спесивые шемиты и горделивые обитатели восточных провинций Котха слали им караваны золота и серебра. Но Котх и Замора, в отличие от городов-государств Шема и крохотных королевств Кутшема и Каурана, были государствами древними и хищными, и готовы были при удобном случае аннексировать Аринайю, не делая ныне этого лишь потому, что это повлекло бы за собой недовольство могущественного Турана. А с желаниями самого большого государства по эту сторону моря Вилайет приходилось считаться. Фактически Аринайя балансировала между двух бед/голодных хищников, оставаясь независимой только/лишь потому, что восточным владыкам это было выгодно. Проще было разрешить/позволить существовать на окраине пустыни крохотному независимому государству, которое должно было послужить роль буфера в случае неожиданной военной экспансии стран Запада, и регулярно получать с него дань, нежели захватить его силой и мириться с необходимостью постоянно содержать в нём гарнизон, необходимый как для защиты внешних границ, так и удержания в повиновении местного населения. Мурило знал об этом, и абсолютно беззаветно/бестрепетно с чистой совестью торговал военными секретами, продавая их обоим сторонам и при этом находясь в полной уверенности, что ни одна из вышеупомянутых сторон не решиться их в ближайшее время использовать. Текущую расстановку сил могла бы изменить только большая война, такая, например, как военная агрессия Аквилонии, самого большого государства в западных землях, второго по величине после Турана от гирканского моря Вилайет до побережья Западного океана. В случае ослабления Турана, Замора и Котх могли бы воспользоваться возникшей/текущей ситуацией и захватить несколько небольших королевств между Кутшемом и Аренжуном, но в ближайшее время нечто подобное вряд ли могло случиться. Напротив, нынешний король Турана, Ездигерд, являлся могущественнейшим монархом мира, жестоким и вспыльчивым, но несомненно/бесспорно талантливым в сфере военного дела.
У Конана осталось не так уж и много друзей - гораздо больше оказалось разбросанных по различным городам врагов - и юный аристократ из Аренжуна был одним из немногих, кому он полностью мог довериться. Вдобавок, на этих коварных восточных землях он был действительно единственным, у кого могло бы хватить денег и полезных связей, чтобы осуществить задуманное.
Октавия была дочерью барона, захваченной в одном из разбойничьих рейдов, которые время от время предпринимали жестокие туранские владыки/туранские коршуны. Насколько немедийка знала, её отец остался невредимым, хотя и получил несильную/неглубокую рану в плечо, и, теперь, несомненно, отчаянно горевал и ... по дочери, оплакивая её незавидную судьбу в сералях восточных королевств. Сил, чтобы вырвать её из крепких когтей разбойников, у него было. Пожалуй, таких сил не существовало и во всём Немедийском королевстве.
Пожалуй, ничего страннее/нелепее нельзя/сложно было придумать - вождь мунган, жестоких, объявленных вне закона людей ехал далеко на запад, чтобы передать свою возлюбленную в руки безутешно оплакивающего её отца. Наверно, беспрецедентность такого шага осознавал и сам варвар, а потому что-то невнятно пробурчал, когда Мурило поинтересовался о цели визита.
Похоже, ... аристократ был искренне рад видеть своего старого спасителя/друга. С тех пор связи Мурило при дворе окрепли, самые сильные враги благополучно отошли в мир иной, отчасти в силу обстоятельств, отчасти благодаря стараниям того самого варвара, и теперь Артензио - таково было родовое имя старого знакомого Конана - был одним из могущественнейших людей в королевстве. Что в таком маленьком королевстве, как Аринайя, практически не добавляло/обозначало головной боли и ответственности, но зато награждало ощутимыми выгодами, которыми Мурило и воспользовался в полной мере.
Мурило с искренним интересом смотрел на варвара и его спутницу. С тех прошло почти двадцать лет, а Конан был всё также жилист, крепок и подтянут. Казалось, время совсем/почти не коснулось его, и он остался в памяти Мурило почти таким же, когда они выходили из особняка Алого жреца Набонидуса. Разве что сражения добавили шрамов на его лице, сделав его почти отталкивающим - если бы не открытые, честные, с особой искринкой глаза: чувствовалось, что обладатель такого взгляда не способен на предательство - и даже мимо чужой беды вряд ли пройдёт. Варвар, что с него взять... Семнадцать лет назад, Мурило испытал это на самом себе. И если бы не верность северного варвара своим принципам, вряд ли бы ему далось сидеть сегодня и беззаботно тянуть/потягивать вино...