• Возвращение в Зачарованный Город, полный самых удивительных сюрпризов!
• Конан обретает боевую подругу, неожиданных союзников и нового опасного врага! *
• Третья - и последняя! - схватка киммерийца с двойником, узурпатором его престола!
• За легендарной Книгой Судеб охотятся сразу четверо главных героев нашей эпопеи! *
• Сам автор Книги Судеб внезапно разрешает этот спор и раскрывает Конану свои секреты! *
• Переходящая корона Аквилонии ещё дважды меняет своего владельца, а пришельцы - капитана! *
• Богиня Тхутмертари на вершине могущества: опустошает старый мир и на его руинах творит новый!
• Прошлое, Настоящее и Будущее объединяются, чтобы спасти Хайборию! Её судьба решится на наших глазах!
• Эпическая битва всех со всеми! Две полные главы - десятки страниц обжигающего текста!
• И неожиданный - для всех её участников - финал!

...а также и другие приключения в шестой книге цикла "Великая Душа" - романе "Раб Змеиной Королевы - 3. Освобождение".

*) Кто заранее угадает имена в тизерах, отмеченных звёздочкой, получит отдельные печеньки от автора. :hy:

Стигийцы:
Тхутмертари, богиня Звёздного Бессмертия, королева Стигии, владычица Чёрного Круга
Джосер, её единокровный брат, принц Стигии, командующий сухопутной армией
Камия, его кузина и жена, принцесса Стигии, бывшая королева Атлаи, командующая флотом
Ронтакис, её главный советник, князь, дипломат

Аквилонцы:
Вибий Латро, герцог Тарантийский, королевский наместник Аквилонии
Гней Кавлон, командир Чёрных Драконов, королевской гвардии
Латеус, верховный жрец Митры

Пришельцы из Будущего:
Джейк Митчелл, двойник Конана, капитан наёмников, узурпатор престола Аквилонии под именем «Джейк Громовержец»
Лопес Моран, его друг и помощник, военный пилот
Аманда Линн, его подруга, брошенная им в Зачарованном Городе
Луиджи Фонтанелли, его консультант и партнёр, также узник Зачарованного Города
Роберт Рэнквист, военный пилот, специалист по электронным системам слежения и защиты

Змеяды:
Танатос, верховный акках (царь) змеиного народа
Танита, его жена, верховная аккала (царица)

А также:
Милиус, известный в Хайбории как «Скучающий Маг»
Брахо, магистр Синих Монахов, также известный как «Слуга Судьбы»
Паксимен, медикус из Атлаи, наречённый отец и доверенное лицо Камии
Бенбора, капитан из Кордавы, пиратский адмирал на Барахе

Люф, древний демон, прежний наставник Тхутмертари
Сет, Князь Тьмы, Змей Вечной Ночи, её прежний бог
Существо (Тварь) из Чужой Вселенной
Страж Земли

Рыцари, наёмники, пираты, слуги, гномы, демоны и пр.

Самое ужасное поражение обычно случается в самое последнее мгновение перед самым впечатляющим триумфом.

Но и самая великая надежда обычно рождается в самой глубокой бездне безнадежности!..

Из афоризмов Скучающего Мага

Пульсирующий золотой свет неровно заливал широкую равнину, посреди которой ещё вчера стоял Мероэ, главный город страны Куш. Больше не существовало ни столицы, ни страны, а последние жители Мероэ безмолвно корчились на жертвенниках, отдалённо напоминающих девственно-черные скалы, как если бы эти скалы были изъедены мириадами внутренних ходов и искусаны чьими-то чудовищными клыками. Погибельное безмолвие царило тут повсюду: на этой равнине, среди оплавленных божественным огнем руин Мероэ, в рукотворных оврагах, в джунглях мёртвых деревьев, составлявших основное пространство страны Куш; и даже река, недавно протекавшая через столицу, как будто умерла под лучами иссушающего золотого сияния.

Коленопреклоненные змеяды безмолвно молились у чёрных алтарей Тхутмертари. Они не смели поднять глаза вверх, туда, где высоко над землей парила посреди ночи Богиня Звездного Бессмертия. Эманации страха, боли и страдания, искусно усиленные её могучими чарами, тонкими алыми нитями восходили от алтарей к сияющей золотом фигурке. Кроваво-черная аура новоявленной богини алчно поглощала их. Медленно, капля за каплей, Тхутмертари выпивала жизни и души своих жертв. Именно в такие мгновения она испытывала ощущения, которые справедливо было бы сравнить разве что с оргазмом женщины — с той колоссальной разницей, каковая отличает обыкновенную смертную женщину от богини. В такие мгновения Тхутмертари чувствовала себя всесильной. Она знала, что ей ничего не стоит испепелить змеядов, этих жалких недолюдей-недозмей, преклонивших пред нею свои колени истинных детей Сета, детей, которых она решила отобрать у Великого Змея и усыновить на время — покуда у нее самой не появятся собственные дети.

Да, она могла испепелить их всех, могла разрушать города и перемещать горы, выжигать реки и пробуждать безумные стихии. Однако в отношении к своим жертвам она была на редкость терпеливой и расчётливой богиней. Она мечтала возвести Зло в степень абсолюта и постепенно, но неумолимо продвигалась к этой цели. Так, она научилась превращать страх, боль и страдание в Силу, она научилась питаться этой Силой, причём так, что Силы никогда не оказывалось слишком много. Иногда ей чудилось, что она может поглотить все жизни и души Мира — но и тогда не насытится ими.

Богиня Тхутмертари с каждым новым днем всё больше превращалась в иллюстрацию своей же собственной доктрины: «Злу никогда не бывает достаточно Зла! Зло точно зверь, который испытывает всё больший голод по мере того как насыщается пищей... Ибо Зло — не нечто и не некто, на что или на кого можно указать. То лишь относительные символы Зла; само Зло — это образ жизни. И поэтому его поистине никогда не может быть мало!». Она и стала тем ненасытным зверем. Зло превратилось в её образ жизни, и она знала, что не успокоится до тех пор, пока Зло не превратится в образ жизни каждого населяющего Землю существа. А затем она не успокоится тоже, поскольку обязательно изобретёт для себя новую божественную доктрину и найдет новую цель в своей бессмертной божественной жизни...

Безмолвно парила она в ночи, и её ослепительное золотое сияние превращало ночь в день. Тхутмертари пришла к мысли, что новому миру, который возведет она на руинах старого, не нужны иные светила: только далёкие звезды и она, Богиня Звёздного Бессмертия. Она станет светилом, мозгом, сердцем и душой своего нового мира. И у нее будут дети — великая раса мыслящих существ, творения величайшей богини Вселенной. Это будут существа, Несущие Знание, и образом жизни их станет чистое, неосквернённое, первородное Зло, какое царило во Вселенной на самой Заре Времён, задолго до появления Шестнадцати... И далёкие бессмертные звезды, бережно хранившие это Первородное Зло все минувшие миллиардолетия, возрадуются и возгордятся своею верной дочерью и новой нареченной сестрой...

С этой мыслью Тхутмертари завершила обряд и спустилась на землю. Аккала Танита и прочие змеяды пали ниц и безмолвно облобызали пред нею обожжённую землю. Безмолвие стало частью заведенного новой богиней ритуала: истинному божеству ни к чему пустые славословия. Слова вообще мало что значат; слова — лишь признания в слабости, свидетельства неспособности общаться на ментальном, телепатическом уровне. Но ничего, ободрила себя богиня Тхутмертари, моя новая раса будет иной! Ну, а пока приходится довольствоваться тем, что есть.

Она подлетела к небольшому камню, на котором лежало чёрное, точно сама девственная Тьма, яйцо. Если исключить непривычный цвет, во всём остальном яйцо походило на змеиное, и снесла его змея — царица змеядского народа Танита. Не прикасаясь к нему, Тхутмертари бережно погладила черное яйцо. Ей показалось, будто она уже слышит, как бьётся сердце существа новой расы. Ведь это самое яйцо — итог той памятной первой оргии, священной оргии, когда она заставила людей и змеядов совокупляться друг с другом. Это яйцо — плод сношения двух враждебных рас; её родной брат Джосер и многие-многие другие мужчины человеческого племени оставили в Таните своё семя; и вот он, плод созрел.

Когда из чёрного яйца вылупится существо новой расы, Тхутмертари знать не могла. Она даже не представляла, как будет выглядеть это существо. Но она уже любила его, любила той неповторимой материнско-божественной любовью, какую всякий истинный Создатель всегда испытывает к первому из своих творений... Оно будет поистине прекрасно, это удивительное существо новой расы, красиво чудовищной, злой красотой, и Богиня Звёздного Бессмертия будет гордиться этим существом и ему подобными, когда они начнут победное шествие по Миру...

— Я назову тебя Тху, — прочувствованно молвила Тхутмертари; чуть помедлив, она прибавила: — Тебя и всех остальных, кто родится вслед за тобой. Пусть это не очень благозвучно, пусть! Раса тху будет сильна не этим. Раса тху будет сильна душой, телом, но, главное, разумом. Я дам тебе и твоим братьям Знание; я устрою так, чтобы вы стали самыми могущественными существами в истории этой планеты. И затем, когда вам сделается тесно на поверхности, я помогу вам отвоевать подземные и небесные миры. Когда же и их вам будет не хватать, мы отправимся к звездам, на новые планеты, в новые миры; далёкие звезды будут рады принять нас. Ибо все мы — их дети...

Пылающий взор Тхутмертари оставил черное яйцо и поднялся к ночному небу. Она улыбалась, и далёкие звезды, ее новые кумиры, учителя и нареченные покровители, приветливо улыбались ей в ответ. Я ваша сестра, подумала Тхутмертари: вы и я — бессмертны!..

— Я забираю яйцо тху в Луксур, — сообщила она безмолвным змеядам. — И все новые яйца, которые вы будете сносить, отправляйте в Луксур. Вам надлежит вступать в плотские сношения с людьми – везде, где только остаются люди. Прежде чем погибнуть на моём алтаре, каждый способный к воспроизводству человек должен оставить в вас свое семя. Мне нужны такие яйца. Как можно больше таких яиц. Вам понятно, презренные смертные?

Аккала Танита подползла к ее стопам и тихо сказала:

— О да, Величайшая. Мы счастливы служить тебе, Вечная Мать...

Тхутмертари вонзила в распростёртую царицу змеядов полыхающий взгляд. Это был всего лишь взгляд — но Танита тотчас скорчилась в жуткой муке и как будто начала усыхать на глазах. Усмехнувшись, богиня решила приберечь её, перевела свой взгляд на огромного змеяда, лежавшего рядом с аккалой, и продемонстрировала свою божественную силу на нём. Тот забился в агонии и скоро обратился в камень, а затем этот камень рассыпался в невидимую пыль. Звучный голос Тхутмертари разнёсся над безмолвной равниной:

— Я выпила жизнь этого ничтожного. Так буду поступать с любым или любой из вас, кто назовёт меня Вечной Матерью. Да, я Вечная, но я — не ваша Мать! Я Вечная Мать для таких, как он, — божественный перст указал на чёрное яйцо. — А для вас я Величайшая Повелительница. Вы для меня — орудия воспроизводства, которым я позволила участвовать в создании моей новой расы. Так помните о сей великой чести!

— А что будет с нашей расой, о Величайшая Повелительница? — чуть слышно вопросила Танита.

Богиня усмехнулась.

— Как только придёт в этот мир раса тху, все прочие будут стёрты с лица Земли. Змеяды будут уничтожены, равно как и люди.

— А не дозволит ли нам Величайшая удалиться обратно в нашу подземную обитель, в Йесет-Мет?

— Не дозволит! Вы напоминаете мне о Сете, об этом жалком червяке, которого все мы ещё недавно почитали богом. Но более не будет никаких иных божеств, кроме меня!

— Владыка Сет не позволит тебе расправиться с нами, Величайшая, — прошептала царица змеядов. Она дошла до последней ступени отчаяния, раз позволила себе такую дерзость. Все змеяды после этих слов одновременно вжались в землю и закрыли морды лапами.

Тхутмертари рассмеялась: как эти животные не понимают, что их собственный страх убивает их больше и сильнее, чем ее божественная сила, и что он-то, этот самый страх, и питает всю её божественную силу?! Конечно же, не он один — уж очень наивно со стороны богини было бы питаться одним лишь страхом! Но если бы не он, она бы не взяла такую Силу. Змеяды этого не понимают, жалкие глупцы!

Золотая богиня сказала:

— Я расправлюсь с вами, как и было сказано. Но прежде я позволю вам увидеть, какая участь постигнет Сета, вашего Отца.

Она бросила взгляд на змеиный перстень, обвивающий ее палец. Да, очень скоро она станет достаточно сильна, чтобы посредством этого перстня заклясть Великого Змея Сета и превратить его, Князя Тьмы, в своего раба... Как она превратила в раба самозваного бога Великую Душу, который прежде назывался Тезиас, а нынче она зовёт его Сур... она даже не знает, где он... а не всё ли ей теперь равно? Могущественный раб, сам бывший бог, который сделался ненужным госпоже, лишь подтверждает её поистине божественную силу!

— А потом я уничтожу ваше убогое племя. Но до той поры вам надлежит произвести для меня тысячи и тысячи таких яиц, а также покорить южные пределы этого континента, — прибавила она. — Собери войско, Танита, и отправляйся далее на юг. Завтра ты должна взять Ксутал. Такова моя воля!

— Да будет так, о Величайшая, — прошептала коленопреклоненная Танита.

Тхутмертари обратила свой огненный взор на чёрное яйцо. Повинуясь мысленному повелению богини, оно поднялось в воздух и со скоростью стрелы унеслось на север. Следом за ним улетела сияющая золотая фигурка. Широкая равнина погрузилась во тьму. Тысячи и тысячи змеядов, истинных детей Сета, ещё долго лежали на обгорелой земле среди этой погибельной тьмы, скованные неизбывным страхом и отчаянием. А потом этот же страх и это самое отчаяние придали им новые силы, змеяды поднялись, построились и устремились туда, куда их направляла злая воля новоявленной богини.




Гнев и ярость наполняли Конана. Он скакал по равнине уже который час. Карпашские горы остались позади, но варвару покоя не давал вопрос, что задавал себе ещё в горах: а не надул ли его снова лживый маг?

Там, в берлоге Милиуса, всё приключилось слишком быстро, слишком внезапно. Зато теперь он мог обдумать сказанное, сделанное и намеченное. Чем больше и чем лучше он обдумывал, тем крепче и сильнее была ярость. И эта ярость у него была не только на волшебника, но также на себя. Слишком легко он, Конан, дал тому перехитрить и провести себя. А может, и околдовать...

Теперь в заложниках у колдуна Зенобия и Конн. Супруга-королева и сын-наследник. Его любовь, его семья. «Пусть побудут моими гостями, пока ты сражаешься с Тхутмертари и Суром, здесь, у меня, твоим любимым ничего не угрожает». Так вроде обещался ему Милиус. Но и глупцу понятно: они в берлоге колдуна, которую не взять ни силою, ни хитростью, ни чарами – кто же они, если не заложники? Сам подарил Скучающему Магу возможность шантажировать себя, манипулировать собой, как колдуну угодно.

Вместо сражений, для которых создан Конан, где он как рыба в воде, — работа мальчика на побегушках: «Ты принесешь мне Книгу Судеб».

А еще — некроманта: «Произнесешь заклинание, и Синие Монахи оживут».

Во имя крови Крома! Вместо того, чтобы сражаться за друзей, за мир, за Аквилонию, за всю Хайборию — своими же руками выдавать треклятую Книгу, могущественнейший кладезь магии, этому лживому чародею, или кто он там!? Вместо того, чтобы собирать на битву с Тхутмертари и ее рабом друзей, союзников, всех, кому дорог мир, да что там, мир, их собственная жизнь — собственноручно оживлять злейших врагов! Причем, врагов слишком могущественных, от которых потом при всем желании так просто не избавишься: один раз повезло, второй раз — вряд ли!

И он — во имя крови Крома! — под всем под этим подписался???

Да, будь оно всё проклято! Конан скакал прочь от милиусовой берлоги уже хотя бы потому, что ничего лучшего сейчас придумать было невозможно. И с каждой милей пройденного им пути он всё отчетливее понимал, что чародей его предал и кинул, провёл, обманул, обмишурил, посмеялся над ним и оставил ни с чем.

И что слова Скучающего Мага «думаю, ты вернёшься куда скорее, чем рассчитываешь» — такая же лукавая издёвка, как и остальное.

— Эй, Милиус! Или как там тебя зовут по-настоящему! — прорычал он безмолвной степи. — Всё слышишь и всё видишь, верно? Ты думаешь, что поимел меня со всеми потрохами? Как бы не так! Ты плохо меня знаешь! Кром!! Да ты меня совсем не знаешь! Мое имя Конан! Я варвар из Киммерии, я варваром родился, варваром умру! Я был вором, солдатом, пиратом! Я стал королем! Я потерял корону, но будь я проклят, если не верну ее! И будь я трижды проклят, если не верну родных, не отомщу за друзей, не положу конец злу! Я убивал волшебников и демонов, я потерял им счет! Самих богов, бывало, убивал, когда те сильно меня злили! И до тебя я доберусь, кем бы ты ни был! Запомни — я вернусь!!

Вдруг киммериец ощутил спиной, всей своей кожей, настойчивый враждебный взгляд. Повернув голову, он увидел четыре черные точки, которые внезапно появились из-за гор.

Стремительные черные птицы приближались быстрее, чем скакал его верный конь, и скрыться от них на этой равнине Конану было некуда.

Конан застыл и не сразу понял, что перед ним всего лишь мираж. Или очередное заковыристое послание Скучающего Мага. Или всего лишь шутка Милиуса, игры с его разумом? Как это понять?

Чёрные птицы приближались не с востока, не со стороны Карпашских гор, а с запада, куда он, Конан, сам держал обратный путь. Варвар остолбенел и осадил коня, когда вдруг понял, что это за птицы.

Они неслись навстречу ночи, рассекая воздух стальными винтами. Пришельцы, наёмники из Будущего, призванные в Хайборию коварным и могущественным карликом Тезиасом, называли этих механических птиц «Чёрными коршунами». Они и управляли этими летающими крепостями, находясь внутри одной из них. Всего, как было Конану уже известно, самозваный бог Великая Душа призвал сотню наёмников из Будущего и каждому вручил такой вот «Чёрный коршун», умеющий стрелять, жечь и взрывать, подобно демону, летая в небе. Какие луки, арбалеты, катапульты, а тем более, ножи, кинжалы и мечи способны были противостоять могучему оружию пришельцев? Те разнесли едва ль не треть Тарантии, прежде чем Конану с его сторонниками пришлось ретироваться.

С тех пор пришельцы, будучи обычными людьми, и сами погибали, но их и этих «коршунов» оказалось больше, чем достаточно, чтобы привести к покорности столицу Аквилонии, а с ней и всю страну. Недовольные правлением Конана нобили во главе со старым лисом Вибием Латро заключили с пришельцами странный альянс, в результате которого двойник киммерийца и он же вожак пришельцев по имени Джейк Митчелл занял аквилонский трон, а Вибий Латро сделался герцогом Тарантии и полновластным наместником королевства.

Конану в этом раскладе не было места, на него объявили охоту, и лишь его варварская смекалка, да внезапная помощь человека по имени Роберт, одного из пришельцев, спасли тогда жизнь. Он покинул столицу, где оказался бесполезен, и отправился за подмогой к Милиусу... Пришельцы, как он знал, остались в Аквилонии, в полной уверенности, что он погиб. Никто из них до сей поры, кроме Роберта, не отслеживал его путь. Да и Роберт перестал отслеживать, когда Милиус на его, Конана, глазах уничтожил следящих «жучков»... Возможно ли, что лживый маг предал его и тут, и сам призвал врагов по его душу? Конан охотно бы в это поверил.

А как иначе объяснить четвёрку «Чёрных коршунов», летящих с запада, со стороны Аквилонии?

Ему не справиться даже с одним. А у пилота, управляющего винтокрылой крепостью в полёте, с десяток способов прикончить воина, что скачет посреди равнины. Или, Нергал их побери, у них приказ взять его живым?!

Ну, нет, во имя Крома. Не сдался в первый раз, не сдастся и теперь. Есть у него спасение. А если не спасение, хотя бы шанс. И пусть опять придётся иметь дело с треклятой чародейской магией... но лучше магией спасти себе жизнь, чем просрать её без магии и порадовать врагов!

Конан достал накидку-невидимку. Она когда-то принадлежала самой Тхутмертари, не к ночи будет помянута. А совсем недавно – тут, в горах, – эта накидка очень выручила киммерийца в смертельной схватке с непонятным «волком». Который зверем был только снаружи, а внутри это был демон, что вселился в волка и пытался его, Конана, убить. Но киммериец демона перехитрил, расплющил «волка» здорововенной глыбой камня, ну, и остался тот лежать в горах, на радость падальщикам...

Конан надел накидку-невидимку и исчез из поля зрения стороннего наблюдателя. Однако магии накидки не хватило, чтобы скрыть коня. Но вряд ли, решил варвар, наёмников на «Чёрных коршунах» послали за конём...

Так и случилось.

Нисколько не сбавляя скорости, они пронеслись на головою киммерийца и вскоре скрылись за горами.

Варвар перевёл дух. Ещё немного подождал, прежде чем снять накидку. Долго смотрел, не отрывая взгляда, на горизонт, где скрылись механические птицы. Там всё было спокойно. Тишина. Враги не возвращались.

Конан задумался. Что это было, ради Крома? Не мираж ли вновь? Нет, непохоже. Ясно одно: враги летели не за ним. Возможно, и не знали, что он здесь – по крайней мере, не искали. А он их знал уже достаточно, чтобы понять: если б поставили себе задачу отыскать его – нашли бы.

Но если не за ним, тогда за кем? Зачем? Куда?

Догадка молнией пронзила киммерийца. Она была настолько очевидной и бесспорной, что избавляла Конана от прочих толкований.

Пришельцы летели туда, где, собственно, и начался их путь в Хайбории. В то исключительное место на земле, куда их вырвал тезиасов вихрь времён. Где даже Конан побывал однажды, став жертвой изощрённого обмана со стороны Великой Души. И откуда бежал на таком же точно «Чёрном коршуне» вместе с женщиной-воином по имени Аманда... Всё это было вроде бы недавно, а казалось – так давно!

Сомнений больше не осталось: они летели в Зачарованный Город, что стоял вдали от всякой жизни среди покрытых древним лесом гор Серых Обезьян. Из Аквилонии путь в горы Серых Обезьян лежит как раз через Карпаши. Стоит ли удивляться, что враги летели здесь?

Конан присвистнул и покачал головой. Это открытие могло означать для него всё, что угодно. Так или иначе, сейчас гадать, зачем и для чего, каким-таким Нергалом эту четвёрку понесло через весь континент из Тарантии в Зачарованный Город – гадать об этом было бесполезно.

Но варварское чутьё Конана подсказывало ему, что встреча с «коршунами» не была случайной. Хуже, чем есть, его дела уже навряд ли будут – а лучше могут стать вполне!

Киммериец спешился и приготовился к ночлегу. Бывает, что для опытного воина в заведомо невыгодной позиции самое умное решение – остановиться, отдохнуть и предоставить Судьбе время, чтобы обернуться к нему передом.

– А вдруг ты не соврал мне, лживый маг, – пробурчал огромный варвар, засыпая, – но всё равно я вытрясу тебя, когда вернусь, будь ты проклят со всеми своими загадками. Не люблю ваше мутное племя, Нергал вас побери, и Сет впридачу.

1. Возвращение в Зачарованный Город

Пятёрка «Чёрных коршунов», снизив скорость, осторожно приближалась к Зачарованному Городу. Вокруг застыла ночь. Могучие сосны тихо спали на склонах гор Серых Обезьян. Ни одного человеческого поселения на десятки миль вокруг. Покой и безмолвие; здесь гул вертолётных лопастей звучал особенно резко, напоминая ритмичный грохот ритуальных барабанов некоего дикарского племени... Впрочем, люди, управлявшие могучими машинами Будущего, суеверий не страшились. Однако даже их отважные сердца стучали учащенно при виде этого чарующего многоцветного великолепия среди ночи.

Исполинская громада Стержня медленно вырастала перед их взорами. Мягкий желтоватый свет, которые источали «дома» — сгустки Живой Энергии, беспорядочно разбросанные по Городу, — равномерно заливал черные панцири механических птиц. В Зачарованном Городе не было ни дня, ни ночи, ни ветра, ни жары, ни слякоти, ни холода. Климат здесь всегда был собственным, уникальным, для человека комфортным и приятным. Сверхмощное силовое поле Стержня превращало Зачарованный Город в отдельный, обособленный мир. Или в темницу — смотря для кого...

— Парни, как слышите меня, приём? — раздался в динамиках голос Лопеса Морана, командира этой экспедиции.

— Приём, амиго, слышу тебя, — отозвался Роберт Рэнквист.

— Всё в порядке, приём, Лопес, лечу за тобой, — сказал Берт Рассел.

— И у меня, приём, — заметил Альфред Зинг.

— Мать вашу, никаких проблем! Здесь температура двадцать градусов по Цельсию! — взволнованно произнёс Курт Марлоу. — На тридцать семь градусов выше, чем снаружи.

— Ну и радуйся, — хохотнул Рассел. — Не замёрзнешь!

— Отставить шуточки! — приказал Лопес. — Дальносканеры на полную мощность. Всё внимание на дворец! Помните: нам тут не нужны сюрпризы.

— Ясно, амиго, — заверил его Рэнквист. — Все летим за тобой.

Клин из пяти вертолетов подлетел к центру Города. На площади вокруг шарообразного дворца Великой Души было пусто. Никакого движения не заметили приборы ни вокруг дворца, ни в самом дворце.

— Не нравится мне это, парни, — сказал Марлоу. — Тут что-то нечисто. Помните, мы, когда делали ноги отсюда, сбили вертолёт с гномами? Как сейчас вижу, куда он упала. Нет его тут!

— Может быть, разложился? — предположил Рассел.

— Ну, да? Железо-то!

— Нам неизвестны все свойства этого Города, — заметил Рэнквист. — Может быть, разложился, а может, ассимилировался с окружающей средой.

— Спасибо, успокоил, — флегматично усмехнулся Зинг. — Еще скажи, тут можно подцепить инопланетную заразу.

— Не подцепишь, — заверил Моран. — Мы тут сколько жили, ничего не подцепили. Ладно, парни, сделаем два круга вокруг Стержня, а потом садимся. И глядите в оба, вашу мать!

Облёт исполинской колонны не принёс никаких сюрпризов. Зачарованный Город как будто вовсе не реагировал на возвращение своих недавних обитателей. Лопес Моран отдал приказ на посадку. Его машина первой приземлилась у входа в шарообразный дворец. Следом за ней благополучно сели и остальные четверо.

— Лопес, могу я захватить базуку? — спросил Марлоу.

— Вооружайтесь только лёгким оружием, — ответил командир. — Бластеры, пистолеты, автоматы. Нам тут нечего бояться, — сказал он более для себя, чем для других. — И не забывайте: обратно придется барахло тащить.

— Не называй оборудование Будущего барахлом, амиго, — тонко ухмыльнулся Рэнквист. — Кому-то из нас оно еще жизнь спасёт.

И этим «кем-то» вряд ли будешь ты, проклятый джейков прихвостень, мысленно прибавил англичанин.

— Короче, так, — заявил Моран, когда все пятеро рейнджеров покинули свои вертолёты, — шагайте в лабораторию и забирайте оборудование, на которое укажет Боб. Если надо будет, несколько раз сходите. Мы всё должны забрать сегодня. Я второй раз в эту зачарованную срань не полечу.

Все согласно закивали: никто ещё раз не хотел сюда лететь. Сейчас-то прилетели только по необходимости, да по приказу короля и капитана.

— А ты, Лопес? Не идёшь с нами? — удивился Зинг.

— Я подойду позже, Фредди.

Немец пожал плечами, но уточнять, чем же займётся командир их экспедиции, не стал.

Лопес Моран дождался, пока Рэнквист, Зинг, Рассел и Марлоу скроются в направлении бывшей лаборатории Тезиаса, а затем достал бластер и двинулся в противоположную сторону. Туда, где когда-то располагались апартаменты Джейка Митчелла и его подруги.

Сапоги рейнджера безмолвно ступали по искусственному паркету. Всё здесь было искусственным, ненастоящим, невольно подумалось Лопесу. И сам этот дворец, и вертолёты, и оружие пришельцев, и их одежда — всё сотворено было карликом Тезиасом из этой так называемой Живой Энергии, что змеилась вокруг Стержня и составляла бессчётно-многоугольные разноцветные «здания» Зачарованного Города. Иной раз колумбийцу мерещилось, что и сам он ненастоящий, что его человеческое тело тоже сотворено карликом из Живой Энергии, в которую просто загнана (Лопес не мог подобрать более подходящего слова) его душа. Однако Джейк считал иначе, а Лопес привык верить кэпу. Джейк был уверен, что всё настоящее — и «Чёрные коршуны», и бластеры, и сапоги рейнджеров. Вертолёты летают, бластеры, как положено, стреляют лазерными лучами, от тех лучей в черепах остаются дырки, сапоги не разваливаются при ходьбе и даже не жмут — значит, всё и вся настоящее. И плевать, из чего оно сделано — хоть из дерьма, лишь бы работало, объяснял свое мнение Джейк. И он был прав: оно работало — не на Тезиаса, как тот рассчитывал, а на самих пришельцев, на их вожака и его верных друзей. Джейк оказался прав во всём! И теперь, когда Джейку грозила страшная беда, для Лопеса не было выбора, помочь товарищу или не помогать. Рискнуть для кэпа жизнью? Почему бы нет? Кэп рисковал для них всегда.

Наперсник Джейка проследовал по длинному коридору к большой, украшенной золотыми драпировками, двери. Гробовая тишина не успокаивала, а, напротив, всё более тревожила его. Если Аманда и погибла здесь, то в любом случае должен оставаться старина Фонтанелли, оживший (вернее, оживлённый) карликом мертвяк. Может быть, док в лаборатории? Лопес скривился от одной этой мысли. Нехорошо, если старикан начнет парням мозги пудрить. Кто знает, как они отреагируют? Да, кэп неслабо прокололся: нужно было тогда ещё, когда делали отсюда ноги, лично пристрелить предательницу, а дока-мертвяка распилить лазерными лучами. Или сжечь. Или грохнуть из базуки. Лопес едва сдержал смех, представив, как может выглядеть мертвый док, грохнутый из базуки.

С этой мыслью колумбиец подкрался к золочёной двери и неслышно отворил её. Лицо его отметила довольная ухмылка: по крайней мере, на половину вопросов он получил немедленный ответ.

Одетая в свой неизменный камуфляжный костюм, Аманда Линн лежала на огромной двуспальной кровати у противоположной стены королевской палаты. С первого взгляда было ясно, что бывшая подруга кэпа не мертва, а просто спит. Видать, она считает себя королевой этой зачарованной помойки, со злостью подумал Лопес. Королевой без подданных, мысленно хохотнул он. Ай-ай-ай, мэм, где же твои хвалёные бойцовские качества?! Митч-то боялся, что Эми устроит им засаду. Куда там... Как видно, отставная командирша не ждала гостей.

Держа бластер наизготовку, Моран подобрался к ложу. Он облегченно вздохнул. Заветный чёрный перстень был на пальце у Аманды. Да, это Светоч Истины, рассеивающий чары амулет, за которым его послал сюда Джейк; вся остальная «экспедиция» – только прикрытие. Считай, твоё задание уже исполнено, амиго, мысленно отметил колумбиец.

Лопес прицелился Аманде в голову. Ничто не мешало ему нажать на курок. Так он понял, что Аманда не прикидывается. Неустрашимая воительница действительно спала и даже чуть похрапывала. Лопес вдруг вспомнил, как Джейку нравился ее смешной храп. И эта сука изменила кэпу с местным варваром!

У колумбийца не укладывалось в голове, как она могла.

Нужно по-тихому пристрелить её и забрать заветный перстенёк, подумал Лопес. Так велел ему Джейк. Лопес почувствовал, как потеет. Он был наёмником, убийцей, да, чего уж так скрывать, он был закоренелым подлецом – но он не мог убить и обокрасть спящую женщину, одну из своих, боевого товарища. Не мог он это сделать – даже ради Джейка.

— А, дерьмо... — прошептал Лопес.

Быстрым движением он приставил узкое дуло бластера к виску Аманды, а ладонью другой руки прикрыл ей рот. Женщина мгновенно пробудилась. Глаза её округлились от ужаса.

— Это я, мэм, — тихо и грустно сказал рейнджер. — Давно не виделись. Привет тебе от кэпа. Ну, а теперь прощай.

После пробуждения женщины и этих слов его совесть очистилась. Он не имел намерения выслушивать ответное приветствие. Лопес Моран на мгновение прикрыл глаза и мысленно попрощался с Амандой Линн. Она была хорошей капитаншей...

А в следующее мгновение тончайший лазерный луч просверлил дырку в его черепе. Лопес Моран пошатнулся, недоумённо моргнул и медленно осел на пол.

В дверях стоял Роберт Рэнквист.

Ещё бы миг, и я бы опоздал, мысленно корил он себя. Он не надеялся, что прихвостень Джейка отыщет Аманду так скоро. Хотелось сперва выручить дока и поглядеть на лабораторию. Да, будь оно всё проклято: Аманда — жива!! И только это теперь важно.

Пряча за пазуху ещё тёплый бластер, Роберт бросился к ложу. С момента пробуждения женщины минуло всего лишь несколько мгновений, но Аманда гибко вскочила на ноги и потянулась за своим оружием. Её бластер лежал под периной. Внезапно она ахнула — и свалилась прямо на руки подоспевшему Роберту.

Не в силах сдерживать себя, он осыпал ее поцелуями. Она слабо сопротивлялась — но не потому, что ей нравились или не нравились его прикосновения, а потому, что у неё не было сил оттолкнуть его. Роберт увидел, как непривычно бледна Аманда, как осунулась, как глубоко запали её глаза, как высохли губы и поредели гладкие белые волосы — и он заставил себя прекратить поцелуи. Он помог ей снова лечь. Горестный стон вырвался из груди англичанина. От мысли, что он может её потерять, едва обретя, ему стало страшно.

— Что с тобой, Эми? — воскликнул он.

— Воды... — простонала она. — У тебя есть вода?

Есть ли у него вода?! Да он готов был бы отдать ей собственную кровь, если бы не было воды! Дрожащими от волнения руками Рэнквист достал флягу с вином и поднес ко рту женщины. Та жадно начала глотать, задохнулась, закашлялась, и Роберт, как бывалый воин, помог ей пить правильно. Затем он отнял у неё флягу, так как в этом деле, равно и в любом другом, неумеренность вредна. Аманда поняла его и не стала возражать. Её пальцы благодарно сжали запястье Роберта, и он почувствовал себя счастливым... Но он взял себя в руки: радоваться рано, ещё ведь не решено ничего, и Эми, его Эми, нуждается в помощи и защите...

— Ну, как ты, Эми?!

Аманда Линн глубоко вздохнула.

— У нас нет воды... — тихо промолвила она. — Эти проклятые гномы! Они так хотели поскорее выбраться отсюда, что сгорели в первую же неделю... А затем и вовсе сбрендили. Добро бы сбрендили по-тихому, ан нет! Мне пришлось посадить их под замок. Ты не представляешь, как мне было плохо, Бобби! Весь день мы с доком вкалывали в лаборатории, а затем я должна была ещё готовить пищу для себя и этих маленьких сволочей. Как-то раз мне показалось, что два гнома, Лула и Бора, смирились и не будут больше бунтовать. Ну, я их и выпустила, на свою беду. Лула как раз была кухаркой, а Бора мог помочь доку. Какая же я дура, Бобби! Освободившись, Лула первым делом продырявила чан с водой, наш последний запас. А Бора отправился в лабораторию и разломал всё, что почти месяц собирал док! Ты понимаешь, эти рыжие крысы решили, что уж если подыхать, то всем сразу: им, остальным гномам и нам с доком! Короче, Лулу и Бору я тогда пришила. А старик Воло — ну помнишь, тот противный пердун с длиннющей бородой, это он и его выродки наплели Джейку насчет меня и Конана — этот Воло сдох сам. Остались четверо: Салла, вторая кухарка, и мужики — Лакери, Вузери, Алли.

— И где же они? — вырвалось у Рэнквиста.

Аманда неопределенно махнула рукой.

— А, там, в кладовке сидят... Умоляют выпустить, божатся Митрой, но я больше не верю этому подлому племени. Знала бы, какими сволочами окажутся, сразу бы перестреляла всех. А теперь рука не поднимается... Как-никак, собратья по несчастью. Так что приходится ещё поить их и кормить.

— К дьяволу гномов! — не выдержал Роберт. Неужели она не понимает, что рыжий народец интересует его в последнюю очередь?! — Ну ты-то как, Эми? Про себя расскажи!

Воительница устало скривила губы.

— А я чего?.. Продулась в пух и прах, но только между нами, Бобби. Дай ещё попить, — она снова приложилась к фляге, а затем продолжила свой рассказ: — Когда мы очухались после вашего внезапного отлёта, то сразу поняли, что нужно и нам делать ноги с этой зачарованной помойки. Не тут-то было! Вертолёта у нас не было, но док надеялся собрать из подручного материала новый...

— Его-то и разрушил гном, — пробормотал Роберт.

— А ты догадливый, — кивнула Аманда. — По правде сказать, у дока ничего и не получалось. Короче, хреново вышло с вертолётом. Потом хотели прорыть подземный ход под защитным полем, ну, чтобы выбраться наружу. Док даже изобрел машину, которая сама копала землю...

— И что?!

— И ничего. В Городе она работала, а вблизи защитного поля глохла. Док говорит, на нее какой-то электромагнитный импульс действует или что-то в этом роде... ты лучше у него спроси. Так что ход я сама копала, пока не свалилась, — она печально усмехнулась, указывая на свои ладони, и только тут Рэнквист заметил, что её пальцы все в мозолях... Он заскрипел зубами. Как хорошо, что есть пока на свете человек, который за её страдания заплатит!

— Ну, ещё мы надеялись взорвать этот проклятый Стержень, — Аманда мотнула головой вверх. — Или хотя бы повредить. Док говорит, не будет Стержня — не будет и Зачарованного Города. И всего того дерьма, что забрал с собой Джейк, тоже не будет. Нифига, Бобби!.. Этот треклятый костыль ничего не берёт. Теперь док говорит, что Стержень просто поглощает враждебную энергию и что его не возьмёшь даже сотней атомных бомб. А, пустое — у нас-то и не было, и нету ни одной...

Она замолчала. Роберт поцеловал её руку. Как вовремя он появился! Ещё немного, и Аманда бы погибла — не от руки подосланного к ней убийцы, так от жажды и прочих напастей...

— Никогда не прощу себе, — прошептал он. — Я обязан был вернуться сразу! Сюда, к тебе! Но я думал, что тебя уже нет в живых. Все наши так думали! Джейк сказал нам, ты погибла в схватке с Тезиасом. И я, болван, поверил! Никогда себе не прощу. Никогда!

Он до крови прикусил губу.

— Только ненависть и спасала меня от смерти, — процедила Аманда Линн. — Как чувствую, что подыхаю, сразу думаю о Джейке. Ну, понимаешь, не могу я умереть, пока сама не увижу, как сдохнет эта подлая скотина, понимаешь, не могу! Ну, и не умерла... А теперь ты, Бобби, расскажи, что там у вас. Я ж ничего не знаю.

И Роберт Рэнквист кратко поведал ей о происшедшем с момента отлёта «Чёрных коршунов» из Зачарованного Города. Аманда Линн узнала о захвате ими Тарантии, о воцарении Джейка Громовержца, об аквилонском наместнике Вибии Латро, спасшем трон узурпатора от народного гнева, об охоте за Конаном-варваром, о походе против Немедии, и так далее.

Ничего не рассказал Роберт Аманде о королеве-жрице Тхутмертари и её кровавом походе. Вообще не стал обременять Аманду излишней информацией, особенно в части своего участия в событиях. Со слов Роберта, например, выходило, что Конану каким-то чудом удалось спастись от устроенной Джейком охоты, и свергнутый король уехал из Тарантии, быть может, собирать в провинции войска...

– Как же я рада, что Конан жив, – улыбнулась тут Аманда. – Спорим, этого громилу даже «Стингер» не возьмёт? Вот бы нам с Конаном объединиться против Джейка! Попробуй-ка его найти! А, Бобби?

Роберт слегка поморщился. Знал бы, что она так это воспримет, промолчал бы про Конана. Что может быть общего между Эми и туземным варваром? Откуда она его знает? А варвар, интересно, знает ли её? И если да, то как он, Роберт, это упустил из зоны своего внимания? Под ложечкой отчего-то неприятно засосало.

В эти мгновения мозг Роберта Рэнквиста работал как компьютер. Всё верно, Конан – это важно. Не зря он Конану жизнь спасал – и не однажды. Конан был нужен, пока не исчез с экранов где-то в Карпашских горах. Конан исчез вместе с Зенобией и своим мальчуганом. Роберт проверял в последний раз сигнал уже здесь, в Зачарованном Городе, перед посадкой. «Жучки» не откликались. Конан пропал, исчез, приборы его не отслеживали, и Зенобии с Конном тоже нигде не было. Словно сквозь землю провалились.

Да, это многое меняло в раскладах Роберта. Но внезапное спасение Аманды меняло ещё больше. Долго, рассудительно и тщательно разыгрываемая им в Тарантии игра-многоходовка против Джейка и его людей после спасения Аманды и её рассказа приобретала свойства личного отмщения. Нет, для него это не только месть – но месть теперь в первую голову. Туземный варвар, да к тому же и король, для этого не нужен. И вообще не нужен более в его игре. Пропал – и слава Богу. То бишь, хвала Митре, как тут говорят!

– Само собой, – не отводя глаз от Аманды, согласился Роберт, – я сделаю всё, чтобы скорее найти киммерийца.

И улыбнулся в щегольские викторианские усы.

2. На Тарантию!

Наконец, рассказ Роберта дошёл до событий последнего дня.

— Джейку зачем-то понадобился этот перстень. Теперь ты знаешь, почему наш амиго Лопес заявился сюда, – Роберт покосился на труп у своих ног.

Аманда кивнула и крепко сжала руку мужчины.

— Я обязана тебе жизнью, Бобби. Ты мой самый лучший друг.

Он бережно погладил её волосы.

— Я больше, чем просто твой друг, Эми. Конечно, прежде ты не замечала меня рядом с этим буйволом. Но теперь, когда ты поняла, каков он и каков я...

Женщина засмеялась, прервав его разгорающуюся речь.

— Ты такой славный, Бобби! Мы с тобой ещё успеем поболтать об этом. Не теперь. Расскажи лучше, как сам здесь оказался?

— Случайно подслушал разговор Джейка с Лопесом. Кэп сам признался, что ты можешь быть жива. Тогда я отправился к нему и наплёл, что было бы неплохо забрать отсюда кой-какую электронику. Ну, и напросился к Лопесу в компанию. Джейк велел нам двоим и еще Зингу, Расселу и Марлоу лететь вместе...

Аманда вздрогнула.

— Так ты здесь не один? Они...

— Да, не один, — раздался от двери голос Альфреда Зинга. — Привет, мэм.

В палату вошли трое: Зинг, Рассел и улыбающийся профессор Фонтанелли. Увидев вместе с рейнджерами старого дока, своего товарища по несчастью, Аманда успокоилась.

— Мы знаем, — с порога заявил немец. — Док нам всё рассказал. Как вы думаете, чего мне больше всего хочется теперь?

— Надрать задницу нашему обожаемому кэпу, Джейку Громовержцу, — сказал Роберт Рэнквист.

— Ты знал, ты знал! И как можно скорее. Руки чешутся.

— И у меня, — признался Берт Рассел. — Вот ведь дерьмо!

— А где Курт Марлоу? — спросила Аманда.

Зинг покачал головой.

— Курту пришлось отправиться на Серые Равнины. Кажется, так здесь говорят. Курт не захотел слушать дока.

— Он кинул в меня гранату, — обиженно заметил Фонтанелли. — Должно быть, показалось, что перед ним говорящий призрак, и понадеялся подобным образом меня развеять или сокрушить. На моё счастье, граната не взорвалась. Вернее, взорвалась, но позже, когда я вернул ее обратно Курту. Мне очень жаль, — профессор виновато развёл руками.

— Старина док продемонстрировал великолепную бойцовскую форму, — усмехнулся Зинг. — Ты бы видел его, Боб! Вот это был бросок!

Рэнквист дружески обнял Фонтанелли и сказал:

— Не горюй, док, насчёт Марлоу. Всякий, кто не слушает тебя, порядочная скотина.

— Это ты застрелил Лопеса? — спросил док.

— Иначе Лопес застретил бы меня, — сказала Аманда. — Вы не поверите, парни, но нашему Джейку зачем-то позарез необходим амулет Небесного Народа. Вот этот самый перстень, да... Ну, всё! — прикрикнула она, вставая. — Базарить будем после. Поправьте меня, если это не так, но, по-моему, все здесь хотят одного и того же. Остаётся решить, как это лучше сделать. Ваши варианты?

Как быстро она вернулась к роли капитанши, поневоле восхитился Роберт. Не то, чтобы он очень нуждался в предводительнице — просто он, как и все другие наёмники Джейка, давно привык к роли Аманды Линн как правой руки командира. Тем более, она имеет право командовать ими здесь, когда ублюдок Джейк будет, наконец, низложен.

— Мой вариант, — продолжала Аманда, — все по машинам и в обратный путь! Расскажем парням правду. Пускай узнают, какой гнидой оказался наш любимый кэп.

— Да уж, я не позавидую ему, когда все это узнают, — хмыкнул Зинг.

— Всего одна проблема, — покачал головой Рэнквист. — Аманда не совсем здорова...

Он осекся, почувствовав на себе уничтожающий взгляд капитанши.

— Я могу управлять вертолётом, — твердо заявила она. — Я здорова. Поделитесь пайком, и будет полный порядок.

— Не нужно недооценивать Джейка, — сказал Фонтанелли. — Он сделает всё, чтобы уничтожить вас. А он теперь король.

— Док прав, — кивнул Рэнквист. — Если возвращаться в Тарантию, то без лишнего шума. И не во дворец, а на остров Норд, на базу. Пусть наши парни узнают о возвращении Аманды прежде обожаемого короля. И тогда поглядим, чья возьмёт, — он хищно осклабился.

В этот момент раздался тихий, но пронзительный писк. Все сразу повернули головы. Пищало что-то из-за пазухи Лопеса Морана, а спустя ещё пару секунд люди услышали грубый голос Джейка Митчелла:

— Амиго! Приём! Лопес, ты слышишь меня? Докладывай, что там у вас.

— Я был прав! — прошептал Фонтанелли. — Не нужно недооценивать Джейка. Он дал приятелю видеофон.

Лицо Аманды Линн прочертила мстительная гримаса. Она потянула руку, чтобы забрать видеофон. Нетрудно было догадаться, для чего.

Роберт перехватил её руку и зашептал:

— Эми, ради всего святого, держи себя в руках! Мы ещё не победили, у нас пока недостаточно сил. Нужно действовать хитростью.

Аманда заколебалась.

— Но мы должны что-то ответить, или этот гад поймёт, что его план накрылся, — прошептала она.

— Я отвечу, — решил Роберт. — Как-никак, я научный руководитель экспедиции...

— ...И мой заместитель по отряду, — неожиданно объявила новое назначение Аманда.

Роберт кивнул и достал видеофон, который продолжал вызывать Лопеса голосом Джейка.

— Приём, кэп, — буднично сказал он, не забыв нацепить на лицо выражения усталости и почтительности к королю. — Слышу тебя хорошо. И вижу не хуже.

Джейк Митчелл в Тарантии вгляделся в свой аппарат, как будто впервые увидел своего специалиста по компьютерным системам. На грубой, изрезанной шрамами физиономии вожака наёмников отразились недоверие и тревога.

— Приём, Боб, — сказал Джейк. — Слышу и вижу тебя. Тащи сюда Лопеса. Где он там?

Лопес не может подойти, кэп, — ответил Роберт, соображая, какую причину отсутствия наперсника Джейк сочтёт наиболее правдоподобной.

— Не может? — удивился узурпатор. — Где он, отвечай! Почему ты со мной разговариваешь? Что, чёрт возьми, у вас там творится?

— Всё о’кей, кэп. Оборудование нашли и погрузили. Собираемся вылетать обратно.

Физиономия короля и капитана потемнела, наливаясь кровью.

— Я тебя спрашиваю, Боб: где Лопес? Отвечай, хитрозадый!

— Лопеса нет, кэп, — вздохнул Рэнквист. — Мне не хотелось тебя огорчать.

— Что с ним, твою мать?! Я велю оторвать тебе башку!

— Прости, кэп, мы не уберегли товариша. Док Фонтанелли застрелил его...

Интересно было бы наблюдать за этой рожей, коли не было бы других срочных дел, невольно подумал Рэнквист. Лицо капитана вытянулось, словно застрелен не Лопес, а сам Джейк. Погоди, мелькнула в голове Роберта злорадная мысль, что Лопес, когда ты главного пока не знаешь. Рано тебе знать. Всё, спета твоя песня, дутый Громовержец!

— Застрелил... Док застрелил Лопеса, — простонал Джейк Митчелл в Тарантии. — Как это случилось? И где этот сраный мудак Фонтанелли?

Роберт сделал быстрые знаки свободной рукой. Товарищи поняли его и многообещающе осклабились. Зинг и Рассел схватили седовласого профессора и заломили ему руки за спину. Линн спряталась.

— Я покажу его тебе, кэп, — сказал Рэнквист. — Парни поймали дока.

Он развернул видеофон, чтобы король мог видеть эту картину. Из Тарантии раздались цветистые проклятия.

— Плюйся сколько хочешь, Джейк, но тебе не сломить меня! — патетически воскликнул Фонтанелли. — И не убить, ибо мёртв я уже!

Берт Рассел едва удерживался, чтобы не расхохотаться, и Рэнквист поспешил вернуть инициативу себе.

— Приём, кэп, это снова я...

— Сраного дока привязать к ракете и выстрелить в гору! — проревел Джейк Митчелл из Тарантии. Он видел в боевиках и в шпионских триллерах, что похожее средство применялось не однажды и с постоянным успехом.

— Есть, кэп, так мы и сделаем, — пообещал Роберт.

— Нет! К дьяволу ракеты! Разрежьте его на части! Лучами из бластеров! Режьте!

Какой ты стал вредный, однако, подумал англичанин. И я могу тебя понять: перстень-то тебе был очень-очень нужен. И кроме Лопеса, об этом спецзадании никто и ничего не знал. Так, во всяком случае, ты сам считаешь.

— Раз ты приказываешь, кэп, разрежем дока, не проблема.

— Прямо сейчас! — рявкнул узурпатор. — Я хочу видеть!

Плохо дело, отметил Роберт. Нельзя дока резать. Хоть он и мертвец уже, потом обратно-то его не соберёшь. В буквальном смысле слова. Колдовать тут никто не умеет, да и не надо это нам, подумал Роберт. Так что нужно спасать дока. А для этого перевести разговор на другую тему.

— Приём, кэп. Сейчас разрежем. Тут ещё одно. Я тебе не успел доложить. Мы нашли тех самых гномов. Что с ними делать?

— Гномов?! Сколько?

Аманда зашипела что-то из-за спины, и Роберт её понял: если сказать, что гномы живы, Джейк может потребовать показать их. И тогда всё пропало, уж гномы-то с охотой всех сдадут.

— Двоих. Разложившиеся трупы. Ты бы видел эту гадость, кэп! — Рэнквист скривил лицо, чтобы на том конце линии Джейк мог прочувствовать впечатления своих людей.

— Кроме гномов и дока, никого не видели?

— Не-а. Никого тут больше нет.

Митчелл на некоторое время замолчал, и Рэнквист уже подумал, что бдительность кэпа удалось усыпить, хотя бы на время. А значит, худшее позади. Как вдруг Джейк сам обратился к нему:

— Послушай, Боб, есть одно важное дело. Я тебе забыл сказать, когда вы улетали, а потом вдруг вспомнил. Там, в Зачарованном Городе, припрятана одна полезная вещица. Будь другом, разыщи ее!

Просто поразительно, отметил Роберт про себя. Как тебе нужен это перстень! Ты даже просишь, чтобы его нашел я!

— Слушаю тебя, кэп. Что за вещица?

Внезапно Рэнквист почувствовал, что у него выхватывают видеофон. Это произошло так неожиданно, что он не удержал переговорный аппарат. А когда понял, кто завладел видеофоном, сердце его защемило...

— Привет, Джейк! Ты не эту ли важную вещицу ищешь? — прокричала в видеофон Аманда Линн, показывая чёрный перстень на своей руке.

— Эми! — ахнул Джейк.

— Да, это я, твоя Эми, собственной персоной, — заметила Аманда, пожирая бывшего любовника ненавидящим взглядом. — А ты не ожидал меня увидеть?

Наверное, у Джейка оказался больший запас прочности, нежели она рассчитывала. Он не свалился в обморок. Смирившись с неизбежным, Джейк полминуты спустя говорил:

— Это не то, что ты думаешь, Эми! Я по-прежнему люблю тебя!

— Ха! Значит, в рожу ты мне врезал по любви? И по любви сбежал, а меня оставил подыхать тут? Ты меня чуть не убил, Джейк, будь ты проклят!

— Это был не я! — загремел Митчелл, и все поразились, какое искреннее огорчение звучит в его голосе. — Ты же знаешь, карлик Тезиас завладел моим разумом! Это он околдовал меня, он во всём виноват, сраный карлик!

— Вот ты и заврался, Джейк, ненадолго же тебя хватило, — торжествуя, молвила Аманда Линн. — Когда ты предал меня, Тезиас был уже мёртв. Я прикончила его, разве не помнишь? А ты, ублюдок, присвоил себе мою победу!

— Нет, Эми, всё было не так! Ты ошибаешься! — воскликнул Джейк. — Чары карлика не сразу спали с меня. Ещё прошло несколько часов, прежде чем...

— Какой же дурой я была, что спала с таким ублюдком, — выразительно покачала головой Аманда.

После этих слов Джейк наконец понял, что она ему не верит. И больше не поверит никогда. Он также понял, что драгоценный Светоч Истины, который должен был спасти его от Тхутмертари, Аманда ему не отдаст. А всё вместе это означало, что план провален, и он проиграл. Поэтому теперь предстояло обсудить условия капитуляции.

— Что тебе нужно, Эми? — просто справился он.

— Мне нужна правда, — ответила та. — Вся и для всех! Я хочу, чтобы парни узнали её. Даю тебе сутки на сборы, а потом ты и остальные наши, кто остался в живых, должны вернуться сюда, в Зачарованный Город. Я расскажу, как всё было, и пусть парни сами решают, кто из нас прав. Видишь, Джейк, я даже даю тебе фору!

— Какую ещё фору?

— Ты можешь заранее подготовить ребят к встрече со мной. Наплети им что-нибудь про чары карлика и всё такое, ты умеешь мозги пудрить.

— Ах, ты, сука! А потом твой амулет их просветит?

— Ты имеешь что-то против? — она торжествующе ухмыльнулась.

— Я никуда не полечу, — ответил Джейк. — И никто к тебе не полетит, пока я здесь капитан и королю. Можешь сидеть на своем зачарованной помойке, сколько захочешь. И пускай ублюдки Рэнквист, Зинг и Рассел тоже там сидят. А надоест сидеть или захочется чего пожрать — прошу ко мне в Тарантию, я буду ждать вас. Здесь для каждого – и каждой! – найдётся отдельная плаха.

Ну, вот и всё, думал между тем Роберт Рэнквист. Эми не справилась с чувствами и погубила дело. Узурпатор будет сидеть в Тарантии, а мы — здесь. А как только мы к нему прилетим, он нас и зацапает. Или собьет ракетами на подлёте. В общем, придумает что-нибудь, чтобы парни не узнали правды. Эх, Эми, Эми... Неужели так трудно было хотя бы день погодить со своей местью? Месть нужно подавать холодной.

К его удивлению, в ответ на слова Джейка Аманда только расхохоталась.

— Должна огорчить тебя, Джейк. Ты у нас на крючке.

— Что ты несёшь?

— Помнишь Стержень, Джейк? Такая толстая палка в двадцать пять миль высотой.

— Ну?

— Он до сих пор стоит тут, посреди города. А ведь может и не стоять!

— К чему ты клонишь, сука? — вопросил он, хотя по характерно вытянувшемуся лицу Аманде стало ясно, что он уже понял, куда она клонит. Осталось разъяснить это словами.

— Для нас не составит проблемы разрушить Стержень, — с улыбкой молвила Аманда. — Док знает, как. Ему только рабочих рук не хватало. Но, к счастью, ты прислал нам подкрепление. Спасибо тебе, Джейк, — она насмешливо кивнула. — Благодаря тебе у нас теперь пять пар рабочих рук. Так что свалить Стержень — дело двух-трёх часов. И знаешь, что тогда случится? — ехидно вопросила она и, не дождавшись ответа, сама пояснила: — А тогда ни один твой «Чёрный коршун» не взлетит в воздух! И мало того! Все твои бластеры, ракеты, автоматы и прочее превратятся в ничто! В полное и абсолютное ничто! Как ты думаешь, что станется с тобой, когда аборигены увидят вместо могучих пришельцев обычных людей? И когда могучие пришельцы, в один миг превратившиеся в обычных людей, предъявят тебе счет? Так что готовь плаху для Джейка Митчелла, пока ты ещё там король!

— Блефуешь, сука, — прохрипел Джейк. — Невозможно разрушить Стержень!

Аманда подмигнула Фонтанелли.

— Скажи, док, этому ублюдку, как оно на самом деле.

Профессор принял видеофон из рук Линн и обратился к Митчеллу.

— Она не блефует, Джейк. Мне удалось найти решение и изготовить прототип взрывного устройства. Если в основание фундамента Стержня на глубину в десять метров заложить тротиловый эквивалент мощностью около тонны, — а он у меня имеется, — то через несколько секунд...

— Заткнись, ты, жмурик, старый псих! — заорал Джейк. — Мне нужно было давно прикончить тебя, как только ты тут появился, в этом сраном Прошлом!

— И тем не менее мы живы, а ты у нас на крючке, — победительно объявила Аманда, возвращая себе видеофон. — Тебе всё ясно, Джейк? Это ультиматум. Собирай вещи и прощайся с королевством. Жду тебя к вечеру. Не явишься — ровно в полночь подорвём Стержень. Вот фейерверк-то будет!

Не дожидаясь ответа из Тарантии, она оборвала связь и выключила видеофон.

— Это было что-то! — восхищенно покачал головой Рассел. — Ну, ты даешь, мэм! Целый спектакль ему устроила. Жаль, камеры нет. Записать бы и потом крутить для смеху.

— А мне нисколько не смешно, — хмуро молвил Рэнквист. — По-моему, ты перестаралась. А если Джейк нанесёт упреждающий удар? Поднимет парней в воздух, они явятся сюда и разбомбят нас в пух и прах. Их семь десятков, а нас только пятеро!

— Тогда мы подорвём Стержень, как сказал док, — пожал плечами Зинг.

Фонтанелли положил руку ему на плечо.

— Тебе нужно кое-что знать, Фред. Мы блефовали. У меня нет тонны тротила. А даже если б была, мы не смогли бы взорвать Стержень. Я уже не раз пытался и пришел к выводу, что он неуязвим.

— Не вешайте носы, парни, — засмеялась Аманда. — Я знала, что делала. Главное, чтобы Джейк поверил. А он поверил! И, если я хотя б на чуть знаю Джейка Митчелла, — она многозначительно подмигнула Рэнквисту, — в ближайшие сутки ни один вертолёт не поднимется в воздух!

— Почему это? — удивленно вопросил Берт.

— А потому, — ответил за Аманду Роберт, — Джейк забоится, как бы мы не взорвали Стержень, когда он и парни будут в воздухе. Бьюсь об заклад, он прямо сейчас представляет себе картину, как вертолёты рассыпаются в воздухе и семь десятков человек сваливаются, точно градины, на землю! Наша Аманда не промах, хотя и играет с огнём!

— Согласен, — кивнул Зинг. — Джейк подумает, что мы хотим выманить его с земли и прикончить в полёте. Да, клянусь Богом, он именно так и решит, или я совсем не знаю кэпа!

— А это значит, он постарается запереть парней в Тарантии и вооружится холодным оружием аборигенов, — продолжила Линн. — То есть, мечами, арбалетами и так далее. У нас будет шанс беспрепятственно пролететь к нашим парням. Каков и был первоначальный план!

— Не беспрепятственно, — негромко возразил Фонтанелли. — Когда он увидит все пять вертолётов, то сразу поймёт, что мы блефовали. Поэтому я остаюсь.

Аманда отшатнулась от дока, так поразили её слова старика.

— Да что с тобой, док?! Мы так хотели вырваться! К дьяволу Стержень и Джейка — летим с нами, на Большую Землю!

Фонтанелли печально покачал головой.

— Я там не нужен. Ты нужна. А я нужен здесь, в Зачарованном Городе. Я давно решил остаться, но тебе не говорил. Пойми, мне непременно нужно разобраться со Стержнем! Если не удастся его разрушить, может быть, получится хотя бы разорвать энергетическую связь с оружием и вертолётами. Прекратить подпитку их Живой Энергией.

— Постой, док, а как же мы все? — недоуменно вопросил Рэнквист. — Как мы без этой связи и подпитки летать будем?

— Никак вы не будете летать, Роберт, — сказал профессор. — В мире, где мы не по своей воле очутились, не должно быть наших военных вертолётов, равно как и прочего оружия, неизвестного протекающей нынче эпохе. Поймите же, это аномалия, возникшая из-за фатальной ошибки и по недоброй воле мистера Тезиаса, а мы теперь обязаны её устранить! Иначе беды, которые принес Джейк Митчелл королевству Аквилонии, покажутся невинной прогулкой. Вот для чего я остаюсь работать здесь.

Пришельцы подавленно молчали.

— Ладно, док, — наконец, проговорила Аманда. — Стержень — это дело десятое. Когда ты ещё до него доберёшься, если доберёшься вообще. А пока нам нужно с Джейком кончать. Это дело срочное. Так пожелай нам удачи, и пока. Полетели, ребята!

Она решительно двинулась к выходу. Рэнквист, Зинг и Рассел, переглянувшись, пошли за ней.

— Постойте! — вдруг воскликнул док. — А что мне делать с гномами? У меня не будет времени заниматься ими.

Аманда остановилась.

— Придется взять рыжих мартышек с собой. Не бросать же их здесь. Пошли, ребята, я покажу, где гномы. Свяжем их и затолкаем в вертолёты.

— Но что нам с ними делать? — возмутился Рэнквист.

— Ничего. Довезём до Тарантии, а там видно будет. Может, в местный цирк сдадим рыжих мартышек, а может, ещё куда.

Рассел хохотнул, представив гнома в цирке. Занятное будет зрелище!

На том и порешили. Через час, когда вокруг Зачарованного Города уже разгорался новый день, четыре чёрные птицы взлетели с аэродромной площадки у шарообразного дворца и взяли курс на аквилонскую столицу. В каждой машине, кроме пилота, размещался также связанный по рукам и ногам рыжий человечек: Салла — у Аманды Линн, Лакери — у Альфреда Зинга, Вузери — у Роберта Рэнквиста и Алли — у Берта Рассела. Дабы острые на язык гномы не отвлекали людей от полёта, каждому пришлось воткнуть кляп. Конечно, гномы возмущались, ругались и божились именем Митры, что «безмозглые дылды» не доживут до полудня, но в конце концов смирились и почти все уснули, убаюканные гулом работающих винтов.

Но это случилось ещё не скоро, а пока четверка «Чёрных коршунов», обгоняя восходящее солнце, уносилась прочь от сияющей громады Стержня. Источаемая Стержнем энергия придавала вертолётам поистине фантастическую скорость четыреста миль в час. И Аманда подумала, что неправ старый док: в хороших руках незримая энергия космических пространств пойдёт лишь на хорошие дела, неважно, в мире Будущего, которое осталось для них Настоящим, или же здесь, в мире Прошлого...

А сам профессор Фонтанелли стоял у входа во дворец Великой Души и провожал прощальным взглядом «Чёрных коршунов», которые (вернее, который – один, самого первого «коршуна») когда-то создал сам, а теперь намеревался уничтожить. Невдалеке стоял вертолёт злополучного Курта Марлоу. Всё, что могло пригодиться в работе, доку ещё предстояло с этого вертолёта снять.

Фонтанелли понимал, что остаётся навсегда. Видеофон, который оставила ему Аманда Линн, не заменит настоящего общения. Однако старый док в нём уже и не нуждался. Он не жаловался на судьбу. Его судьба сложилась удивительно, это была судьба, подобная магии, и разве не таков достойный венец жизни для гениального, но непризнанного в своём сообщества учёного? Когда «Чёрные коршуны» растаяли в небе, Фонтанелли повернулся спиной к свободе и пошёл в свою лабораторию. Работа ждала его.

3. Опасные встречи

Первой всадника заметила Аманда Линн, ведущая четвёрки «Чёрных коршунов». Она приказала бортовому компьютеру увеличить изображение. Аманда вскрикнула от изумления и восторга.

— Конан! Парни, это Конан!!

— Мэм, ты чего? — раздался в динамиках встревоженный голос Берта Рассела. — Тот самый Конан? Он давно мертв! Боб пристрелил его.

— Конан жив, — нехотя признался Роберт Рэнквист. — Я отпустил его тогда, в Тарантии.

— Отпустил? — ахнул Альфред Зинг. — Так ведь этот Конан против нас! И ты всё это время нам мозги пудрил?

— Спокойно, парни, — сказала Аманда Линн. — Бобби поступил верно. Конан не против нас, а против Джейка. Конан наш верный союзник и друг. Я снижаюсь к нему.

— Будь осторожна, Эми, — пробормотал Роберт.

Он с изумлением разглядывал киммерийца. Конечно, это был Конан: перепутать Конана можно было только с Джейком, его двойником, но Джейк был в Тарантии. Ни одного из трёх электронных шпионов, приставленных к Конану, при нём не оказалось. Их не было вообще: Рэнквист потерял их ещё вчера, вместе с Конаном. И вот Конан объявился, а «жучки» нет. Нет с киммерийцем и Зенобии, его жены, и Конна, его сына... Что бы это всё могло значить?

Киммериец также заметил «Чёрных коршунов». Очевидно, он по-прежнему не ожидал от летающих машин пришельцев ничего хорошего и теперь соображал, что делать. Вот одна из них снижается к нему...

Конан соскочил с коня и исчез, как будто испарился.

— Я потеряла его, парни, — озадаченно молвила Аманда. — Бобби, ты не знаешь, куда он мог деться?

Роберт знал, но открывать тайну волшебной накидки совсем не хотелось. Вот и ответ на вопрос, как Конан воспользуется второй похищенной у него вещью... Воспользовался умно, ничего не скажешь!

— Понятия не имею, — ответил Роберт. — А может, это и не Конан вовсе был? Кто их знает, какие чары правят тут? Давай, Эми, полетели дальше. Голова Джейка ждёт нас.

— Нет! — твердо заявила Аманда. — Конан где-то здесь, я знаю! Я должна поговорить с ним. Вы держитесь в воздухе, а я сажусь. В случае чего, прикройте.

Невзирая на протесты Рэнквиста и остальных, она посадила свой вертолёт и вышла из него, осмотрелась. На бескрайней солончаковой равнине было пусто; только вороной конь ходил неподалеку. Всадника не было видно.

— Конан! — закричала она. — Я знаю, ты здесь! Ответь мне! Это я, Аманда! Я вернулась! Я должна поговорить с тобой!

Ответа не было. Он не хочет встречаться со мной, с обидой подумала женщина. Но почему? Может быть, он не может простить мне бегство из Тарантии вместе с Джейком, когда я спасла этого грязного ублюдка от его, Конана, карающей руки? Какая дура я была тогда, с горечью подумала Аманда.

— Конан! — взмолилась она. — Где ты? Киммериец! Ответь! Мне нужно поговорить с тобой. Мы летим в Тарантию, чтобы поквитаться с Джейком...

— Эми, сзади!! — закричал в эфире Роберт.

Поздно... Сильные и цепкие пальцы обхватили шею, а другая рука заломила ее руку за спину.

— Тише, женщина, — услышала она. — Шевельнёшься или позовёшь на помощь — отправишься прямиком к Нергалу.

— Я бы предпочла Крома или Митру, — просипела Аманда. — Хорошо же ты меня встречаешь, киммерийский волк!

Конан чуть ослабил хватку. Он узнал эту женщину. Однажды она помогла ему бежать из Зачарованного Города. Позднее выяснилось, что их бегство было подстроено Тезиасом, Великой Душой. И кто знает, по принуждению или добровольно участвовала в том спектакле воительница из Будущего?

— Почему я должен тебе верить? — задал свой вечный вопрос киммериец.

Аманда усмехнулась.

— Да потому, варвар, что у меня есть Светоч Истины! Не забыл его? Сними перстень с моего пальца и сам убедись! Я доверяю его тебе, чтобы ты доверился мне.

Светоч Истины! Вот так зигзаг судьбы! Конан уж почти забыл про амулет Небесного Народа, ради которого совсем недавно готов был отдать жизнь. Проклятый карлик осквернил Светоч Истины, изготовив поддельный амулет, а Конан, точно мальчишка, купился на искусную подделку! С тех пор он старался не вспоминать о коварной жемчужине. И вот амулет Небесного Народа появляется вновь...

Аманда протянула ему руку с чёрным перстнем. Она не делала никаких попыток вырваться из его цепких объятий, и такое поведение показалось ему подозрительным. Он знал, что эта женщина — хороший воин. Он был готов парировать любую подсечку, любой хитрый приём. Он подозревал также, что Аманда нарочно отвлекает его внимание на перстень. И, самое главное, он ни на медяк не верил никому, кто вторгся в его мир из Будущего. Это были совсем другие люди. Кто знает, какую игру они ведут против него, против Хайбории?

— А почему я должен верить этому перстню? — спросил Конан.

Аманда закатила глаза.

— Ну хоть кому-то ты должен верить, а? Хоть чему-то! Если ты даже волшебному амулету Истины не доверяешь, я тогда не знаю, как с тобой разговаривать. Ты отовсюду ждешь подвоха! Но так нельзя вести дела!

— А они отовсюду и валятся на меня, эти подвохи, — хмуро молвил киммериец. — Сама открой свой перстень. И учти: чего пойдет не так — ты тут же познакомишься с Нергалом.

— Сдался тебе этот вонючий Нергал, — криво усмехнулась женщина.

Под присмотром Конана она осторожно нажала на черное веко перстня. Обнажилась ослепительно-белая сияющая жемчужина, и в тот же миг Конан понял, что Аманда говорит чистую правду. Или...

— Кром! — рявкнул он. — В прошлый раз точно такой же амулет оказался подделкой Тезиаса. Почём я знаю, что это теперь не так?

Аманда измерила его столь уничижительным взглядом, что он почувствовал себя неловко. А ведь она права, подумал киммериец. Невозможно жить, никому и ничему не доверяя. Эх, была не была, решил он, поверю! Хуже, чем есть, уже не станет. А обманет — я заставлю её пожалеть об этом.

Он разомкнул хватку. Только он сделал это, женщина бросилась к нему на шею. Она поцеловала его в щёку, в её глазах появились слёзы. Конан снова почувствовал себя неуютно, но теперь совсем по иной причине. Он отстранился.

— Конан... — горячо шептала Аманда. — Я столько думала о тебе там, в Зачарованном Городе. Я знала, что ты жив!

— Откуда ты это знала?

Она пожала плечами.

— Чувствовала. Ты нужен нам, Конан. Мы летим в Тарантию, чтобы поквитаться с Джейком. Хочешь с нами?

Киммериец вздрогнул. Вот она, Судьба! Не о том ли талдычил ему Милиус?

— Нам по пути, подруга. Ты только скажи, этим твоим можно доверять? — он указал на «коршунов», зависших над ними.

— Там мои люди: Рэнквист, Зинг и Рассел. Они делают, что я скажу. Ну, давай, полезли в вертолёт. Помнишь, мы с тобой летели из Зачарованного Города?

Конан многозначительно ухмыльнулся: как такое забудешь.

— Я тебе расскажу, что со мной было, — добавила Аманда. — А ты расскажешь о своих делах. Идёт?

Она протянула ему мозолистую ладонь, и он крепко пожал ей руку. Как видно, он причинил ей боль, но она лишь крепко закусила губу и не издала ни звука. Может быть, только после этого Конан окончательно уяснил для себя, что этой женщине он может доверять вполне. Люди могут лгать, друзья — предавать, амулеты могут оказаться искусными подделками, но рукопожатие настоящего друга не подделаешь никогда.

— Возьми перстень себе, — сказала она. — Он твой по праву, напарник.

Киммериец кивнул и принял амулет. Неплохая коллекция чародейских штучек подбирается, подумалось ему. Накидка-невидимка, бластер, вот Светоч Истины прибавился, а скоро появятся и Книга Судеб, и вторая накидка, которая ту Книгу от лишних глаз укрывает... Пожалуй, этакой коллекции позавидует любой волшебник!

Аманда отворила дверцу вертолёта и, неожиданно рассмеявшись, ударила себя ладонью по лбу.

— Чего не так? — спросил Конан.

— Гномиха. Нужно куда-то деть её.

Киммериец увидел маленькую рыжеволосую женщину, связанную по рукам и ногам, с алым платочком... во рту! Зелёные глазки гномихи затравленно поблескивали. Она промычала что-то, но что, Конан не смог разобрать.

— Фредди, — сказала Аманда, — спускайся, забери Саллу.

— Почему всегда я крайний? — пробурчал Зинг. — У меня что, пассажирский вертолёт для гномов?

— Потому что Салла и Лакери дружат меж собой. Давай живо, спускайся. Ты меня задерживаешь.

— Да хоть бы они трахались меж собой, мне-то что... — парировал немец, но приказ капитанши оспаривать не стал.

Вертолёт Зинга приземлился рядом. Альфред вышел из машины и подошел к Аманде и Конану.

— Ты Конан? — спросил Зинг.

— А ты Фредди? — кивнув, молвил киммериец.

— Будем друзьями, Конан? — немец протянул ему руку для пожатия.

Лицо Фредди понравилось киммерийцу. В нем не было той настораживающей хитринки, которая отталкивала его от Роберта, и того выражения подловатой жестокости, которое с первой же встречи сделала его врагом Джейка. Конан крепко пожал протянутую руку:

— Будем друзьями, Фредди.

— Твою мать! — скривившись, вскрикнул Зинг. — Да у тебя хватка крепче, чем у кэпа!

— Ещё бы, — ухмыльнулась Аманда, — Конан, как-никак, герой, а не ублюдочное что, как наш сраный Джейк.

К этим словам она присовокупила еще парочку цветистых оборотов по адресу недавнего любовника и кратко, но красочно описала, что станется с Джейком, когда за дело вместе с нею примется сам Конан-варвар. Киммериец ошеломлённо помотал головой. Он ещё не слышал, чтобы женщина так выражалась. Тем более, в компании мужчин.

— Не удивляйся, — сказал Альфред, — Джейк нас всех достал, что уж говорить про Аманду. Этот негодяй приписал себе её победу над Тезиасом, а Аманду оставил умирать в Зачарованном Городе.

«Тезиас жив, порабощён и служит Тхутмертари!», — чуть не воскликнул Конан, но вовремя прикусил язык. Незачем открывать козырные карты при первом знакомстве. И вообще — незачем: это его козырные карты, а не их.

— Я сама, Фредди. Сама расскажу. Ты не базарь, а бери Саллу и давай её к Лакери. Живо, парни наверху заждались.

Конан запустил руку в вертолёт и вытащил брыкающуюся гномиху. Это было до того комичное зрелище, что хохотнул даже флегматичный немец.

— Куда вы их везёте? — спросил киммериец, передавая Саллу Альфреду.

— В твою столицу и везём, в Тарантию, — ответила Аманда. — Надеюсь, король Аквилонии не против того, чтобы в цирках выступали настоящие гномы?

Конан широко ухмыльнулся.

— Не против, клянусь Кромом! Больше народа привлекут — больше налогов получу в казну. Только пускай держатся подальше от моего дворца. Это скверное племя даже королю способно жизнь испортить!

Когда Зинг запихнул гномиху в чрево своего «Черного коршуна», Аманда отдала приказ на взлет. Она и Конан кое-как втиснулись в тесную кабину вертолёта. Там, где хватило бы места для пяти гномов, огромному киммерийцу пришлось ужаться в позе зародыша. «Ты не смотри, что я такой большой. Когда нужно, я могу быть очень маленьким», — сказал он как-то Аманде. Сказал – сделал.

— Ну, погнали, — проговорила Аманда и дала старт.

Вертолёт не шелохнулся. Она нахмурилась и повторила попытку. Когда и третья попытка поднять машину в воздух оказалась неудачной, Конан уяснил себе причину. Он затворил веко черного перстня и сказал:

— Попробуй теперь, девочка.

«Чёрный коршун» взлетел.

— Что ты сделал, киммериец?

— Всё то же самое, — усмехнулся Конан. — Попросил амулет Небесного Народа чуток погодить со своей магией. Как-то он уже спасал нам жизнь, заткнувшись.

Аманда понимающе кивнула: воздушную схватку с Безымянной Тварью она не забудет до конца дней своих. Женщина невольно поёжилась. Слава Богу, подумала воительница из Будущего, то кошмарное создание из Чужой Вселенной навеки сгинуло в чёрных морских водах...



***

А между тем, не к ночи помянутое Амандой кошмарное создание находилось от неё гораздо ближе, чем она могла представить.

К счастью ли, к несчастью для Аманды, но Существо интересовалось не ею, а её нынешним спутником, которого считала своей первой жертвой. Миллионы разноцветных и разновеликих глаз Существа внимательно наблюдали встречу первой жертвы с такими же, как и она, туземными разумами, которые повелевали быстрыми летающими тварями. Существо в очередной раз подивилось хитрости и изобретательности первой жертвы. Та неплохо соображала, раз решилась обменять бегающую четвероногую тварь на летающую безногую. Существо тоже не отказалось бы от быстрой твари, чтобы скорее догнать и умертвить свою первую жертву.

Встреча первой жертвы с подобными ей туземными разумами продолжалась недолго. Тем временем другие летающие твари, обитатели здешних гор, проявляли повышенный интерес к останкам прежнего носителя, расплющенным образцом местной горной породы.

И в тот самый момент, когда Аманда Линн передавала Конану чёрный перстень с амулетом, гриф-вожак, первым укусивший останки расплющенного волка, взлетел над горами и, неистово размахивая крыльями, помчался на закат. Некоторое время сородичи недоумённо глядели ему вслед, а затем разом набросились на добычу.

Существо было довольно ресурсом новой летающей твари.



***

Роберт Рэнквист тщетно взывал к своему рассудку. Информации к размышлению было предостаточно. Конан рассказывал Аманде много-много интересного, вследствие чего Роберт получил возможность составить некоторое представление о загадочном маге Милиусе и о свидании варвара с ним. Однако любопытный англичанин в душе Роберта неумолимо отступал перед натиском англичанина влюбленного. Рэнквист никак не мог заставить себя вдумываться в смысл сказанного Конаном или Амандой. Он не мог думать о том, что они говорят — у него скрежетали зубы от того, как они говорят!

Когда же они успели стать такими закадычными друзьями? — досадовал Роберт. Этот проклятый варвар появился так невовремя! То вдруг пропадает невесть в какую преисподнюю, то вдруг возникает, когда в нем меньше всего нужды. И вот он сидит в вертолёте Аманды, рядом с нею, может быть, обнимает её, а может, даже... О, это непереносимо! И Эми хороша: как будто не он, преданный ей Бобби, а эта груда мышц спасла её от верной смерти в Зачарованном Городе!

Рэнквист попытался отвлечься. Он бросил взгляд на экран бортового компьютера. Его вертолёт был замыкающим. До Тарантии оставалось не больше трёх часов полета. А там дело за малым...

Неожиданно Роберт признался себе в том, что не знает вовсе, как будут развиваться события дальше. Решение спасти Аманду из Зачарованного Города пришло к нему спонтанно, но теперь, когда Эми спасена и летит рядом с ним, Роберт должен был придумать новый план действий. Или хотя бы выбрать своё место в плане Аманды. Как это обычно случается с Амандой, никакого плана, собственно говоря, у нее и не было, и быть не могло. Явиться к парням и рассказать всем, какой подонок Джейк, — ну, разве это план? А что потом? Когда они узнают правду? С Джейком-то ясно: можно хоть теперь заказывать ему ящик. А после Джейка? Кто будет править Аквилонией? Понятно кто, досадливо поморщился Рэнквист. Подобрали короля на свою голову!

А им-то, так называемым пришельцам, что делать? Навряд ли этот варвар захочет терпеть в своем королевство отряд головорезов из Будущего с их чудо-оружием впридачу. И куда податься в этом случае?..

Рэнквист помотал головой. Какие, к черту, планы, когда прямо сейчас этот киммериец, должно быть, лапает его Аманду?! Нет, утвердился в своей решимости Роберт, как только прилетим в Тарантию и разберёмся с Джейком, сразу с ней и поговорю. Пусть все узнают о наших отношениях — и варвар пусть узнает первым. У него есть Зенобия, по крайней мере, только что была, – ну, и пускай не лезет, куда ему не следует, в чужие отношения.

От этой мысли Роберту стало чуть спокойнее, и он наконец смог обратить должное внимание на птицу, которая около получаса летела за его «Чёрным коршуном». Движимый скорее профессиональным любопытством, чем необходимостью, Роберт приказал бортовому компьютеру сфокусироваться на птице и показать её увеличенное изображение.

Он рассмотрел птицу, и приоритет его мыслей тотчас претерпел решительные изменения. Такой странной птицы ему видеть до сих пор не доводилось. За вертолётом летел здоровенный гриф. Летел с закрытыми глазами и со скоростью не меньше пятисот миль в час. Рэнквист подумал, что это совершенно невозможно. Потом он понял, что смеяться нечему, поскольку расстояние между диковинным грифом и его вертолётом сокращается с каждой минутой...

— Парни, поглядите, кто летит за мной, — сказал он в эфир.

Через полминуты откликнулся Рассел:

— Чтоб мне сдохнуть, Боб! Ты видишь то же, что и я?

— И даже прежде тебя, Берт.

— Я вижу его, — проговорил Зинг. — Он преследует тебя?

— Как ты полагаешь, какого дьявола ему от меня надо?

— Может, этот гриф намерен доказать, что он тут главный?

— Грифы не летают со скоростью пятьсот миль в час, — серьёзно заметил Роберт. — Через пять минут эта тварь будет у меня на хвосте.

— О чём базар, парни? — вмешалась Аманда Линн. — Какая там у вас тварь?

— У Бобом на хвосте гриф, летит со скоростью штурмового истребителя, — доложил Берт. — Погляди сама, мэм.

Соответствующие тяжести случая ругательства прозвучали в радиоэфире, и все поняли, что капитанша тоже увидела странную птицу.

— Ты полагаешь, она может быть опасной? — с сомнением вопросила она.

— Как и всякая другая, которая сидит у тебя на хвосте, а сидеть не должна, — ответил Рэнквист.

— Ну так пришей её, — велела Аманда.

— Есть, мэм.

Заработали пулеметы.

— Мать вашу! — вскрикнул Рассел. — Она увертывается от пуль, чтоб мне сдохнуть! Ну, и тварь!

— Так угости её чем-нибудь посерьезнее, Бобби, — сказала Аманда.

— Для этого мне придётся разворачиваться, — хмуро произнёс Рэнквист.

— Давай, развернись и прикончи эту тварь, что-то она мне не нравится, — в голосе капитанши теперь звучала тревога.

Роберт сделал петлю и дал очередь из гранатомёта. К изумлению его и остальных пилотов, гриф каким-то образом увернулся и от этой атаки. Теперь он летел совсем близко.

— Проклятье, — услышал Роберт голос Аманды, — долбани её из огнемёта, Рэнквист.

— Нет!! Только не огнём! — вдруг возник чужой голос, и англичанин сразу понял, что это вмешался Конан.

Роберт недобро ухмыльнулся. Он не позволит варвару командовать собой. Особенно там, где сын киммерийских гор ничего не смыслит, так сказать, по определению. Огненный вихрь вырвался из клюва «Черного коршуна», метнулся к грифу и сожрал его.

В радиоэфире раздались вздохи облегчения.

— Крепко ты его, Боб, — заметил Альфред.

— Огонь для всякой твари кранты, — сказал Берт, а Аманда добавила:

— Молодец, Бобби. Чисто сработано.

— Спасибо, мэм.

Вот и надрал задницу киммерийцу, с удовлетворением подумал Рэнквист. А заодно все увидели, какой он мудак. Влез в дело, в котором не соображает, и сразу же обделался.

И Эми, очевидно, тоже поняла, какой Конан мудак, с удовольствием подумал Рэнквист.



***

Энергия!! Существо давно не получало столько живительной энергии за раз. И хотя энергетический душ продолжался безмерно краткий миг, Существо чувствовало себя превосходно. Энергия огня прекратила ресурс крылатого носителя, но Существо о том не печалилось. Получив нежданную энергетическую подпитку, Существо собственной силой перепрыгнуло на тело ближайшей чёрной твари. И хотя в чреве этой твари не было первой жертвы — она пряталась в чреве соседней — Существо было довольно. Оно давно стремилось заполучить такую тварь, ловкую и быструю, с неограниченным ресурсом. И, наконец, оно такую тварь заполучило.



***

— Объясни же мне, Конан, почему ты не хотел, чтобы этого грифа сожгли?

Киммериец молчал. Он и сам не знал точно, почему. И в то же время чувствовал, что разгадка близка... Аманда повторила свой вопрос.

— Тварь, с которой мы сражались над морем Вилайет, погубила вода, — взвешивая каждое слово, ответил Конан. — А из огня она вышла невредимой.

— Ну, так что? Этот-то гриф на неё непохож! Обычная птица. Огонь её уничтожил!

Конан задумчиво кивнул, как будто соглашаясь с ней. Но интуиция и опыт подсказывали ему, что птицу, которая ни с того, ни с сего преследует машины Будущего, да еще со скоростью, превышающей их собственную скорость, даже чародейским пламенем так просто не сожжёшь. Странная птица — такая же странная, как тот волк в горах. И тот был с закрытыми глазами. Конан подумал, что сказали бы на сей счет придворные болтуны-философы: все странности в мире свершаются с закрытыми глазами.



***

Существо снова чувствовало себя одураченным. Все попытки установить контроль над этой летающей тварью закончились безрезультатно. Не сразу Существо осознало, что быстрая летающая тварь не имеет своего собственного сознания. Поразительно диковинный и глубоко несчастный мир, в очередной раз подивилось Существо.

В чреве этой бессознательной твари прятались два туземных разума, один совсем мелкий, другой побольше. По-видимому, один из них и управляет тварью. Следовательно, заключило Существо, чтобы установить контроль над быстрой тварью, сперва необходимо подчинить себе кого-нибудь из них. Или, если будет нужно, то обоих — сначала одного, затем другого.

Существо прожгло крохотную дырку в броне вертолёта, и маленький чёрный червячок уверенно вполз внутрь.

Все обострившиеся до предела провидческие чувства Существа подсказывали ему, что ещё до захода местного светила первая жертва умрёт. Она тем временем летела рядом и ничего не подозревала о своей несчастной участи, скорой и неизбежной. На этот раз не убежишь, не спрячешься и не обманешь, хитроумная первая жертва. Сегодня, когда ты умрёшь, первая часть моей священной клятвы будет исполнена, и я займусь второй и третьей жертвой, женщиной и карликом, подумало Существо. А когда разделаюсь и с ними, я вернусь домой из вашего нелепого и проклятого мира.

В этой главе мы наконец-то расстаёмся с очень полюбившимся раздражающим героем антагонистом. Хотя, возможно, кому-то его будет не хватать. %)

4. Освобождение Аквилонии

После разговора с предателем Рэнквистом, так некстати воскресшей Амандой и старым мертвяком Фонтанелли Джейк Митчелл поступил, как обычно поступают сильные телом, но слабые духом люди: он запил.

Джейк приказал принести лучшие вина из королевских погребов. Когда вина были доставлены, дворцовый евнух необдуманно предложил ему также девочек, самых красивых наложниц королевского гарема. Джейк накостылял кастрату, пока того дух не покинул, так что пришлось вызывать подмогу, чтобы вынести тело бедняги. Вместе с мужеством Джейка оставила и мужская сила — еще накануне ночью, когда прекрасная и ужасная злая богиня явилась ему...

Больше короля никто не осмеливался беспокоить, и он в полном одиночестве поглощал одну чашу вина за другой. Так минула ночь, наступило утро, а он всё пил и пил.

После очередного возлияния Джейк нетвёрдым шагом подошёл к окну. Разгорался ясный день. Тарантия бурлила, как гигантский улей. Всегда так было и всегда так будет. Но Джейк Митчелл, первый пришелец из Будущего, точно знал, что конкретно для него, для Джейка, этот солнечный день станет последним днем его бурной жизни. И впервые в этой бурной жизни Джейк твёрдо знал, что ему не спастись.

Он был обложен врагами со всех сторон. За стенами его дворца жила страна, ненавидящая своего властелина. Для аквилонцев Джейк оставался чужаком, захватчиком и узурпатором. Только вмешательство Вибия Латро и его «старой гвардии» спасало Джейка от быстрой смерти, и он уже почти жалел об этом.

Но нынче Вибий Латро стал его врагом. Джейк даже удивлялся про себя, почему до сих пор к нему не заявились заговорщики-цареубийцы. Неужели боятся мести его парней? Тогда он трус и кретин, этот Вибий Латро. Кто же станет мстить за неудачника? Особенно теперь, когда не сегодня-завтра парни узнают правду от Аманды и её прихвостней.

Вопреки надеждам Аманды, Джейк сразу раскусил, что она и старый док блефуют. Тонной тротила Стержень взорвать невозможно. Как-то раз сам карлик Тезиас по прозвищу Великая Душа между делом обмолвился о единственном способе уничтожения Стержня. Джейк готов был поставить всё свое королевство (пока оно у него было) на то, что нормальные люди просто не додумаются до этого способа. Не говоря уж об его осуществлении.

Да и откуда у дока тротил? Тем не менее, рано или поздно Аманда встретится с парнями и откроет им правду. А Фонтанелли, Рэнквист, Зинг и Рассел подтвердят ее слова. Они покажут парням заветный амулет, и те поймут, где истина, где ложь. Джейк не сумеет помешать им. Правда означает смерть. Жаль Лопеса, верного амиго, — но он умер легко и быстро, и Джейк уже завидовал ему.

Парни засудят и прикончат собственного капитана, в этом Джейк не сомневался. А случится чудо, не прикончат парни — так зарежут аквилонцы. А не убьют ни те, ни другие — будет еще хуже! Ибо на этот крайний случай остаётся злобная богиня с садистскими наклонностями и её адские создания, охочие до свежеумерщвленной и свежеоживленной человечины...

В общем, куда ни кинь — всюду клин. И Джейк смирился с неизбежным. Он был солдатом, смерть всегда ходила за ним по пятам. До сей поры миловала. И вот, узрев орлиным взором в ясном небе четыре чёрные точки, Джейк Митчелл понял, что смерть всё-таки идёт за ним. Он улыбнулся ей в лицо, вооружился своим любимым именным оружием и приготовился умереть, как подобает умирать бывалому Солдату Удачи, в тот день, когда Удача поворачивается к нему спиной.



***

— Внимание, парни, — разнесся взволнованный голос Аманды Линн. — Подлетаем к Тарантии. Рэнквист, Зинг, Рассел — на остров Норд! Ваша задача проста: расскажите правду. Ясно, ребята?

— Ясно, мэм, — ответил за всех Альфред Зинг. — А ты куда?

— Мы с Конаном во дворец. Хотим повидать Джейка.

— Передай ему мой привет, мэм, — сказал Берт Рассел.

— Хорошо, Берти, передам, если успею.

— Эми, — услышала она Роберта Рэнквиста, — я хочу с тобой во дворец. Мне кажется, я имею на это право.

Аманда вздохнула. Конечно, Бобби имеет на это право. Я не должна забывать, что именно он спас меня от верной смерти. Бобби мой самый лучший друг, напомнила себе Аманда.

— О’кей, Бобби, лети за мной. Только не встревай, когда мы будем разбираться с Джейком. Если хочешь, обеспечивай нам с Конаном тылы.

— Да, мэм, — сдерживая радость, ответил Рэнквист.

Четвёрка разделилась. Вертолёты Зинга и Рассела повернули на север и вскоре опустились в крепости пришельцев на острове Норд, а «Черные коршуны» Линн и Рэнквиста приземлились во внутреннем дворике королевского дворца в Тарантии.

Англичанин подождал, пока Аманда и Конан покинут свою машину, и лишь затем выбрался из своего вертолёта. С момента неожиданной встречи в Ианте Конан не видел его, и хитроумный англичанин льстил себя надеждой, что варвар не догадается связать в единое целое известное ему имя «Роберт» и новую для него фамилию «Рэнквист», которую называла Аманда. Здесь, в Хайбории, фамилии редки. Так, если не знать, кто такой Вибий, не догадаешься, что этот самый Вибий и есть дворянин из рода Латро.

От какой ерунды зависит порой жизнь, сардонически усмехнулся Роберт Рэнквист.

— Эй, рыжик, — строго сказал он гному Вузери, — сиди тихо и не думай высовываться. Понял меня?

Гном послал ему неприязненный взгляд и забился в своих путах. Не выберется, утвердился Роберт. После с ним разберусь. Внезапно англичанин увидел, как откуда-то сверху на рыжие патлы гнома сваливается крошечная, с муравья, черная гусеница... Он нагнулся, чтобы получше рассмотреть ее. Гусеницы не было. Померещилось, подумал Рэнквист. Как же я всё-таки устал...

Дверь вертолёта захлопнулась за ним.



***

Обидно вдвойне! Во-первых, быстрая летающая тварь вдруг превратилась в неподвижную стоящую. И, во-вторых, туземный разум, который Существу наконец удалось заполучить, не имел не малейшего представления о том, как управлять ею. Существо исследовало мозг этого бессмысленного создания и пришло к выводу, что оное создание может быть названо «разумом» лишь с огромной натяжкой.

И, тем не менее, даже такое никчёмное создание кое на что способно. Оно способно двигаться, а значит, с его помощью Существо могло подобраться к своей первой жертве.

Существо абсорбировало веревки, мешавшие гному передвигаться. Вузери поднялся, с неестественной для гнома силой толкнул дверь вертолёта и, когда она отвалилась, выбрался наружу.



***

Улетели пять вертолётов, а возвратились четыре, отметил для себя Вибий Латро. Что бы это могло значить? Наместник Аквилонии не испытывал желание гадать. Нужно послать за Робертом и потребовать от него объяснений. В последнее время Роберт слишком много стал брать на себя. Слыханное ли дело — просто так, без объяснения причин, отменить государственный переворот! А ведь условия для заговора прошлой ночью складывались идеально! Узурпатор напился до полусмерти, запорол евнуха, прогнал слуг и заперся в своей опочивальне, как будто сам приглашал заговорщиков: нате, вот он я, приходите и убейте. Но, послушавшись Роберта, герцог Тарантийский отменил заговор. Вернее, отложил.

Роберт обещал привезти Джейку его смерть. Может быть, привёз? Вибия одолевало нетерпение. Если Роберт в самом деле «привез смерть» для узурпатора, это, конечно, лучше, чем дворцовый заговор. Это позволит герцогу остаться чистым, и тогда он возьмёт власть не как главный заговорщик, а как спаситель Аквилонии от хаоса.

В поддержке народа и сословий Вибий не сомневался. Знать поддержит его, потому что род Латро древен, славен и богат. Купечество — потому что Вибий Латро неизменно способствовал процветанию торгового люда. Жречество — потому что герцог всегда был правоверным митраитом и не забывал вовремя выделять деньги на благочестивые нужны. Армия — потому что Вибий слыл сторонником сильной Аквилонии и ее активной великодержавной политики. Чиновничество — потому что при Вибии в делах всегда царил порядок; естественно, наместник не считал для себя обязательным препятствовать чиновному люду получать от просителей некоторую мзду за мелкие услуги. А чернь любила герцога Вибия просто потому, что его поддерживали все остальные сословия.

Оставалась единственная проблема: пришельцы с их чудо-оружием и летающими крепостями. Это внушительная сила. Но что могут несколько десятков негодяев против целой страны? Вибий надеялся на их благоразумие. Все хорошо помнили, что вышло, когда Джейк попытался взять власть одной лишь грубой силой. Вибий рад был бы договориться с пришельцами полюбовно. Если они захотят покинуть страну, он будет счастлив. И даже «отступные» даст. Если же пришельцы захотят остаться, Вибий готов предложить им титулы и земли, лишь бы успокоились. А когда пришельцы разбредутся по своим новым поместьям, можно будет нейтрализовать их поодиночке... Так или иначе, все проблемы решались — оставалось только правильно выбрать время для выступления.

Герцог бросил взгляд вниз, в сад. Как красиво! Скоро он, Вибий Латро, станет полновластным хозяином этого цветущего великолепия. И всей великой Аквилонии. Право же, после жестокого Хагена, слабовольного Вилера, безумного Нумедидеса, после чужеземного варвара Конана и после Джейка-богохульника из Митра-знает-какого-времени великая Аквилония заслужила иметь достойного ее государя!

Но что это творится там, внизу? О, Митра! Сперва герцогу показалось, что глаза обманывают его. Нет, нет, не может быть... Живой гном, настоящий! Откуда он мог взяться во дворце? Если это чья-то шуточка, мои дознаватели быстро разберутся, чья, и хозяину гнома придется познакомиться с искусниками Железной Башни, — подумал Вибий. А самого гнома надобно продать заезжим купцам. Пусть поскорее увезут его из Аквилонии. Ни к чему добропорядочным аквилонцам лицезреть гномов, злобных созданий малопонятного происхождения. К тому же, жрецы Митры объявляют само их существование досужим вымыслом, сказкой. Мол, кроме людей, Пресветлый Митра не сотворял никого разумного. Все остальные создания — исчадия тёмных богов, плоды нечестивых чар. Так что нужно позаботиться о репутации почтенных жрецов.

Вибий позвонил в колокольчик. Явился секретарь наместника.

— В королевском саду бродит гном, — сказал герцог. — Выглядит как настоящий. Найти, поймать и запереть в Железную Башню, да так, чтобы никто его не видел. Выяснить, кто и зачем выпустил гнома.

— Будет исполнено, Ваше Высочество, — поклонился секретарь и исчез, чтобы передать волю наместника кому следует.

Отличные у меня слуги, подумал герцог Тарантийский. Верные, честные, исполнительные. Не переспрашивают, не выдают своих эмоций. А то ведь всякий удивится, узрев перед собой живого гнома.

Гном тем временем продолжал бродить по саду, как будто что-то разыскивая. Вибий с интересом наблюдал, как проводит тот свои последние мгновения на свободе. Странный гном... Прищурившись, герцог приметил, что изо рта гнома торчит кляп. Очень странно. Руки-то свободны — почему же он не вытащит кляп? И почему глаза прикрыты? Может быть, колдовство?

Колдовство в королевском дворце Аквилонии! Кое-кто сам просится на костёр, с неудовольствием подумал герцог. И всё-таки очень странно ведет себя этот гном. А кто их знает, гномов, может быть, они иначе себя и не ведут?

Вдруг рыжий малыш совершил невообразимый кульбит и поймал белого котенка. Вибий ахнул. Вот так гном! Мало того, что он незаконно бродит по королевскому саду, так он ещё и поохотиться вздумал! Вибий с облегчением вздохнул, увидев, как к месту события приближается троица крепких людей в облегающих черных костюмах. Это его люди, из тайной охраны. Перед ними даже сами Черные Драконы, гвардейцы из гвардейцев, трепещут. Но прежде, чем троица настигла гнома, тот неожиданно выпустил котенка, а сам свалился, точно убитый. Прикидывается, рыжий плутишка, подумал герцог. Ничего, мои люди выжмут из него правду. И не таких раскалывали...

Послышался шум, и Вибий Латро отвернулся от окна. В кабинет наместника не вошли — ворвались — ближайшие его сподвижники.

— Беда, Ваше Высочество! — с порога заявил генерал Марциан, командующий аквилонской армией. — Бывший король Конан во дворце!

— О, Митра! — в ужасе воскликнул герцог. — Как же такое может быть?

— Это правда, — сказал Гней Кавлон, командир гвардейской стражи. — С ним белокурая женщина. Они продвигаются к покоям короля. Мои Чёрные Драконы оказывают сопротивление, но Конана невозможно остановить! В одной руке его меч, а в другой — колдовское оружие Будущего, стреляющее лучами смерти. И женщина стреляет, как бывалый воин!

— Я видел сам, как Чёрные Драконы принимают сторону Конана, — проговорил Латеус, верховный жрец Митры. — Что делать нам, Ваше Высочество?

Герцог горестно покачал головой. В глазах старика стояли слезы. Вот как всё закончилось... Вибий вспомнил слова Конана, сказанные ему пятого дня по видеофону: «Чтобы к моему возращению в Тарантию тебя там уже не было. Иначе, клянусь Кромом и Митрой, я не посмотрю, что ты старикан, и вздерну на дворцовой площади рядом с прочими изменниками!». Вибий не сомневался, что варвар говорил серьёзно. Он сказал:

— Каждый волен сам выбрать себе дорогу. Я выбрал свою. Пусть приготовят мой экипаж. Я покидаю Тарантию. Если кто из вас желает присоединиться ко мне, поторопитесь, — Вибий смахнул слезу и добавил: — Благодарю вас за верную службу. Для Аквилонии мы сделали всё, что было в наших силах. На прочее воля Пресветлого Митры. Да не оставит Митра нашу родину в беде!



***

Пребывание в этом странном мире пошло мне на пользу, размышляло Существо. И кажущаяся порой нескончаемой охота за хитрой первой жертвой кое-чему научила. Она научила, в частности, тому, что к жертве следует подбираться незаметно, исподволь, и атаковать её внезапно, так чтобы жертва не имела времени придумать очередную хитрость. Поэтому чем незаметнее носитель, тем полезнее.

Существо приняло решение обменять недоразвитый туземный разум на иную тварь сразу же, как только обнаружило недоуменные и подозрительные взгляды остальных туземцев. По-видимому, создание, называемое ими «гномом», — исключительная редкость в этом поселении. Существо уразумело, что они — те, кто обитает здесь — будут чинить его носителю всяческие препятствия. Существо не могло с этим согласиться. Кроме того, гном не являлся быстрой тварью, он передвигался медленно, а значит, навряд ли был пригоден для погони за первой жертвой. В силу всех указанных причин Существо решительно избавилось от гнома.

Результат обмена удовлетворил Существо. Новая четвероногая тварь оказалась маленькой, быстрой и, что было ещё важнее, привычной. Такие неразумные твари, называемые здесь «котёнок», отнюдь не редкость в этом поселении. И когда Существу представилась возможность обменять неразумную четвероногую тварь на двуногий туземный разум, который назывался «человек», оно само отказалось от этой возможности.

Белый котёнок бежал по коридорам королевского дворца, и никто не замечал, что глаза его закрыты. Людям было не до котёнка. В прекрасной Аквилонии опять менялась власть.



***

Конан пинком ноги распахнул двери королевской опочивальни и ворвался внутрь. Джейк Митчелл стоял посреди палаты. Он был обнажен по пояс. Лицо, руки и туловище его расчерчивали чёрные полосы, проведенные сажей. На руках, груди и лице кровили поверхностные надрезы. Облик Джейка, и без того не сказать, что приятный, выглядел зловеще. Так варвар понял, что его заклятый враг приготовился к последней в своей жизни битве. Кроме тяжёлого меча в правой руке и кинжала за поясом, у него не было никакого оружия.

— Конан! — ахнул Джейк, отступая на шаг.

— Точно, Конан, — недобро осклабился киммериец. — А ты кого ожидал увидеть? Нергала? Что ж, даю слово, я помогу тебе встретиться с ним!

Рядом с киммерийцем встала Аманда Линн. Она держала бластер.

— Неплохо выглядишь, кэп, — похвалила она. — А по какому случаю маскарад?

Джейк указал мечом на Конана.

— Я готов сразиться с этим ублюдочным варваром. Прямо сейчас!

— Прямо сейчас? — усмехнулась Аманда. — А что мне мешает застрелить тебя прямо сейчас, Джейк? — ее лицо исказила гримаса ненависти. — Бросай оружие, предатель! Мы будем судить тебя!

— А после суда вздёрнем у Железной Башни, где и надлежит болтаться таким, как ты, — прибавил Конан.

Митчелл облизнул пересохшие губы и презрительно расхохотался.

— Так, значит, да? Двое на одного! Слабо, киммериец, сразиться один на один? Без женщины никак не можешь, да?

Аманда потемнела от ярости и спрятала бластер.

— Я вызываю тебя, ублюдок! Со мной сразись, Джейк! Со мной! Один на один, до смерти!

Толстые губы узурпатора скривились в недоброй усмешке.

— Ну, раз ты так настаиваешь...

— Отойди, Аманда, — холодно проговорил Конан. — Он мой. Ты мстишь за себя, а я буду мстить за всю Аквилонию. За матерей, потерявших из-за этого ублюдка сыновей, за детей, оставшихся без родителей, за всех честных аквилонцев, в чьи дома он принёс горе и боль. За всех!

Неугасимая душевная сила гремела в этом внешне спокойном голосе, и великой решимостью раз и навсегда расквитаться со злодеем веяло от этих слов. Аманда поняла, что ей не переубедить Конана. Она отступила, признавая его святое право первой мести. Она знала, что второй мести не бывать, и поэтому сказала Конану:

— Будь по-твоему, мсти за всех. И за меня! И за наших парней, которых этот негодяй использовал и дурачил. Отомсти ему за всех, киммериец!

Он кивнул: будь уверена, за всё и за всех отомщу.

— Как трогательно, — ухмыльнулся Джейк. — Не пора ли переходить к делу, паскуда варвар?

Он выразительно повёл мечом.

Конан сорвал с себя одежду, оставив только сапоги и штаны. Бластер отдал Аманде и встал в боевую стойку. Джейк покачал головой и опустил свой клинок.

— Разве это честный бой? Вас двое, а я один! Не оставишь нас, Эми?

— Я никуда не уйду, Джейк. Я хочу видеть, как ты подыхаешь. Я так долго ждала!

— Он прав, детка, — сказал Конан. — Выйди, будь добра. А когда он начнёт подыхать, я тебя позову.

— И я тебя кликну, Эми, чтобы ты поглядела, как испускает дух этот вонючий боров, — ухмыльнулся Джейк.

Аманда прошептала на ухо Конану:

— Я ему не верю, киммериец. Он заготовил ловушку. Зачем вообще это надо? Давай попросту прикончим его. Он большего не заслужил.

— Нет, Аманда. Враг имеет право умереть в честном бою. Я не намерен лишать этого права даже последнюю мразь. Я буду начеку. А теперь забирай свое добро и уходи.

Аманда зло сверкнула глазами и сказала Джейку:

— Недолго тебе торжествовать, засранец. Конан прикончит тебя. Ставлю на это миллион баксов!

— Да у тебя нет ни одного, подстилка дикаря! — осклабился Митчелл. — Или вы с доком наладили печатный двор на вашей зачарованной помойке?

— Давай прощаться, Джейк, — не обращая внимания на эти слова, сказала Аманда Линн. — Ты был редким мерзавцем, Джейк Митчелл. Я любила тебя. И никогда не забуду. Ну, а теперь кончай его, Конан!

Как только за Амандой закрылась дверь, клинки двойников скрестились.



***

— Мне нужно поговорить с тобой, Эми, — начал Роберт Рэнквист.

За дверью звучал танец обнажённой стали. Аманда жадно вслушивалась в эти звуки, точно надеясь угадать по ним, кто берёт верх. Ее трясла нервная дрожь. Как и всякая женщина, она искренне верила, что удача улыбнется ее новому другу, но, как и всякая женщина, втайне боялась, что удача от него отвернётся.

— Потом, Бобби, потом поговорим.

— Нет, Эми, я не могу больше ждать! Я люблю тебя, Эми!

Не в силах более сдерживать свои чувства, Роберт оторвал Аманду от двери и сжал в объятиях. Его губы прильнули к её губам. Женщина попыталась вырваться, но он лишь сильнее сжал объятия. Тогда Аманда провела бойцовский прием и бросила Роберта наземь.

— Что ты себе позволяешь, Рэнквист?! — возмущенно воскликнула она.

Несколько мгновений он лежал на полу, пытаясь понять, как там очутился. Боль была невыносимой — боль души, а не тела. Затем он пружинисто вскочил и облапил Аманду. Лицо её залилось краской, так как она наконец осознала, насколько серьезны его намерения. Она попыталась скинуть его, но теперь Рэнквист был начеку и парировал приём. Она недооценивала этого человека, этого приятного во всех отношениях англичанина, обладателя викторианских усиков и клиновидной аристократической бородки. Роберт провёл свой бойцовский прием, и они вместе оказались на полу: он — сверху, а она — снизу.

— Я люблю тебя, Эми, люблю, понимаешь, люблю!!

Она хотела вырваться, но это лишь возбуждало Роберта. Ей показалось, он готов взять её силой — прямо здесь и прямо сейчас. Но она ошиблась и в этом. Он поклялся, что не возьмет Аманду против её воли. Сейчас он домогался не сношения, а ответного признания любовных чувств.

— Скажи, что ты любишь меня, Эми, скажи! — пылко шептал он ей в лицо. — Я так долго ждал этого! Ты многого не знаешь, Эми, так поверь: я приближал этот момент, как мог, никто больше меня не сделал, чтобы он настал! Джейку конец, варвар получил назад своё королевство, так что теперь мешает нам быть вместе?

Аманда заплакала.

— Но я не люблю тебя, Бобби! Ты для меня прекрасный, верный друг, но я же не люблю тебя, пойми! Пожалуйста, отпусти!

Роберт прекратил поцелуи и ошалело посмотрел на нее. Это был взгляд незнакомого человека. Как будто он впервые увидал её.

— Не любишь... — пробормотал он. — Ты меня не любишь? Почему?

Женщина застонала: как объяснишь, почему? В следующий миг она почувствовала удар по лицу: Рэнквист дал ей пощечину.

— А кого ты любишь? Конана?!

— Конан мой друг, как и ты, — отозвалась Аманда. — Но, клянусь, ты перестанешь быть моим другом, если немедленно не прекратишь!

Роберт не слышал ее. Глаза его превратились в две узкие щели. Он скрутил руки женщины своей рукой, а другой рукой сдавил ей горло. Его лицо побагровело.

— Джейк был прав... Ты сука, Эми! Блудливая сука! Ты выбрала Конана, но почему, почему??? Чем этот варвар лучше меня? Он напоминает тебе Джейка? Он такой же, как Джейк, только лучше? Новый Джейк, да, Эми?! Разонравился один Джейк — нашла себе другого?! Отвечай, сука! Почему Конан, а не я?!

— Отпусти меня, Рэнквист... Ты убьешь меня! — хрипела женщина.

Она не отвечает, она не любит меня, она предпочла мне Конана — набатом гремело в воспаленном мозгу Роберта. Горечь и обида, какие он не испытывал прежде, поглотили его тренированный и рассудительный разум. Он принялся хлестать её по лицу, приговаривая:

— Я люблю тебя, Эми, люблю! Я люблю тебя, Эми, люблю...

Унижение и отчаяние придали Аманде новые силы. Она с силой стукнула ногой по спине Роберта. Он охнул и ослабил хватку. Пользуясь удачным мгновением, женщина выскользнула из-под него. В руке её появился бластер. Мужчина стонал и исступлнно стучал по полу кулаками.

— Отставить истерику, лейтенант Рэнквист, — вслипывая, но стараясь, чтобы её голос звучал твёрдо, проговорила Аманда. — Ты много пережил, и ты сорвался. Иди, отдохни.

Роберт встал на колени, увидел направленное на него дуло бластера и нервно рассмеялся.

— Я твой лучший друг, Эми, — мешая смех и слёзы, молвил он. — Так пристрели меня! Пристрели своего лучшего друга. Потому что я не хочу быть твоим другом! Я хочу любить тебя! Понимаешь, любить! Ну что тебе стоит полюбить меня, Эми?! Я спас тебе жизнь!

— Только поэтому ты еще жив, — окатила его холодным душем Аманда. — Иначе был бы уже мертв. Ну, проваливай! Не то, и вправду, просверлю тебе во лбу третий глаз!

Она готова выстрелить и выстрелит, наконец понял Роберт. Он с трудом поднялся на ноги.

— Ты с-с-сука, Эми, — с выражением проговорил он. — И Конан твой с-с-сучонок. Ну, и оставайтесь вместе, с-с-сучьи дети!

— Проваливай, Рэнквист, на счёт три стреляю без предупреждения.

— С-с-сука, — в последний раз прошипел англичанин и бросился бежать по пустынному коридору.

Аманда плакала и смотрела ему вслед. Вот он споткнулся о труп аквилонского гвардейца, которого сам же убил, пробиваясь сюда, упал, снова поднялся и опять побежал. В конце коридора он поддел носком сапога несчастного белого котёнка, случайно попавшегося ему, и со всей силы выбросил котенка в открытое окно. После этого Рэнквист скрылся за поворотом, но ещё долго Аманда слышала, как гремят в отдалении его сапоги.

Только когда эти звуки затихли, она опустила бластер. В это мгновение спокойствие оставило женщину, всё напряжение прошедших недель выплеснулось наружу, и она зарыдала по-настоящему. Слёзы лились солёным водопадом. Она рыдала и рыдала, утратив счёт времени, забыв о том, где она и что здесь делает.

А когда Аманда спохватилась и пришла в себя, она уже не могла сказать, сколько прошло минут или часов со времени бегства её лучшего друга Роберта. Противоестественная тишина, которую она услышала, ужаснула её. Аманда вспомнила о Конане и Джейке.

— Нет!! — затрепетала она и рванулась к двери.

Дверь в королевскую опочивальню легко отворилась.



***

Конан сам не ожидал, что последняя схватка с Джейком Митчеллом окажется столь яростной. Джейк бросался на него подобно берсерку. Конечно, американец не владел клинком так мастерски, как Конан. Оружием американца были пистолет, автомат, бластер. Однако недостаток умения Джейк компенсировал неистовым напором, выдержать который непросто было даже Конану.

Он взбесился, что ли, думал варвар, парируя его удары. Воистину, бешеный шакал опасней волка, как утверждает киммерийская пословица. Конан не боялся ни бешеного шакала, ни бешеного Джейка. Он вёл оборону уверенно и продуманно. Он знал, что скоро Джейк ослабеет, и тогда придёт пора ответного удара мстителя. На губах киммерийца играла презрительная ухмылка, эта ухмылка бесила врага и приближала миг победы.

— Рано лыбишься, вонючий варвар! — проревел американец. — Ты труп!

Каскад чудовищных ударов следовал один за другим. Перед глазами противников вихрился ураган стальных искр. Скорость схватки была столь велика, а соприкосновение мечей — таким плотным, что ни Конан, ни Джейк не получили даже незначительной царапины. Многое зависело от крепости стали: чей меч сломается первым, тот первым и отправится на Серые Равнины. Впрочем, Конан не думал об этом лишний раз: оба клинка были аквилонской работы, значит, одинаково надёжны.

Всё чаще Джейк бросал реплики, иногда осмысленные, иногда неясные для киммерийца. Конан не очень понимал, кому направлены они.

— Я умру, — говорил, например, американец, — да, я умру... Но не от твоей руки, проклятый варвар... Не ты убьёшь меня! Великие силы хотят моей смерти. Я не могу противиться своей судьбе... Да, я готов к смерти, киммериец! Но прежде я хочу отправить в Преисподнюю тебя... Тебя! Получай, паскуда, получай ещё!..

Конан молча слушал его словоизлияния, не удостаивая врага ничем, кроме презрительной ухмылки. Наконец, настал момент перейти в контрнаступление. Точно так же безмолвно, как защищался, киммериец начал нападать. Джейк понял его. Он не хотел защищаться. С нечеловеческой силой он сшиб мечи, так что сталь затрепетала, а люди не устояли на ногах. Оба добрых аквилонских клинка сломались одновременно!

Конан был потрясён. Такое случалось лишь несколько раз в его жизни, а ведь эта жизнь состояла из многих тысяч схваток на мечах. В отличие от своего визави, Джейк как будто не был удивлен.

— Это знак судьбы! — воскликнул он. — Твои сраные боги желают, чтобы я задушил тебя голыми руками!

Американец выбросил кинжал и пошёл на киммерийца. Конан зловеще осклабился, также избавился от кинжала и двинулся навстречу врагу. Они схватились. Конан поздно понял, что в искусстве рукопашного боя Джейк не слабее его. Американец знал множество приемов древних — для его времени, разумеется, — и современных ему единоборств. Но и Конан в скитаниях своих по далёким землям, таким как Кхитай или Вендия, сумел многому научиться. Кроме того, Конан прежде берег силы, а силы Джейка мере ушли на ближний бой с мечами.

Джейк вёл рукопашную схватку не с силой льва, но с коварством лисицы. Он дрался ногами, что, по понятиям киммерийца, было позорным, недостойным воина. Конан подумал, что, наверное, нечему тут удивляться: каждый подонок сражается тем способом, какой больше подходит его подлой натуре. Не раз и не два киммериец оказывался на полу, но, всякий раз предупреждая торжествующий хохот Джейка, тотчас вскакивал и наносил ответный удар.

И вот Конан опять перешел в наступление. Железные кулаки варвара дубасили физиономию узурпатора, превращая ее в один здоровенный кровоподтёк. Джейк не успевал обороняться. Он больше не сыпал репликами, а только ритмично вскрикивал в такт ударам. Конан оттеснял его в угол, чтобы там покончить с негодяем.

Внезапно Джейк метнулся к королевскому ложу. Конан инстинктивно почуял подвох. Он не ведал, какое наитие спасло его на этот раз, но пальцы, сжатые в железный кулак, распрямились, молниеносно рванулись к поясу, где спрятана была накидка-невидимка. Спустя мгновение в руке Джейка появился пистолет. Конан понял всё. Именно о такой ловушке предупреждала его Аманда. Мерзавец напросился на честный бой, но сам не собирался драться честно. Свой именной браунинг он припрятал заранее, чтобы в удобный момент нанести предательский удар. Но почему он столько ждал — неужели надеялся победить в честной схватке?

Конан увидел оружие в первое мгновение, как только Джейк выхватил его из-под подушки. Конан гибко отпрыгнул, в прыжке надевая накидку-невидим ку.

Американец выстрелил. Его рука дрожала: наверное, он всё же переоценил свои силы. Или слишком поздно вспомнил о припрятанном пистолете. Джейк промахнулся. А когда прозвучал следующий выстрел, Конан уже пропал из поля его зрения.

Ужас сдавил горло Джейка. Он разом понял всё, что должен был понять. Две сцены минувшего за мгновение пронеслись перед его взором.

Ночь, Замок Синих Монахов. Первая встреча с Конаном один на один. И первая настоящая схватка. На стороне американца — невиданное оружие Будущего, на стороне киммерийца — волшебный раритет, случайно оброненный принцессой-жрицей Тхутмертари. Случайно ли? Есть ли место случайностям в жизни героев под внимательным оком богов?

Вторая встреча. Ясный день, Тарантия, этот дворец. Зал Военных Трофеев. Пять или шесть недель тому назад. Снова предательский пистолет и снова спасительная накидка. Снова стрельба наугад и снова ужас неизвестности. Тогда нервы Джейка не выдержали, и он попросту сбежал от мстителя. Тогда Эми спасла его, взяв на свой вертолёт, и они вместе покинули Тарантию. Теперь Эми играет против. Теперь никто его не спасет. И бежать больше некуда.

И третья схватка. Снова ясный день, дворец, королевская опочивальня. Здесь. И сейчас. Снова тот самый именной браунинг и снова та волшебная накидка-невидимка. В третью кряду случайность не поверил бы и самый убежденный безбожник.

Джейк сделал ещё три выстрела в разные концы палаты. Осталась одна пуля. Джейк усмехнулся. Его рука, сжимающая пистолет, медленно поднялась к виску. Со словами:

— Не ты убьёшь меня, киммериец, — Джейк нажал на спусковой крючок.

Пуля оцарапала стену. Потому что прежде, чем грянул выстрел, невидимый Конан толкнул Джейка в живот. Американец растянулся на королевском ложе. Киммериец сбросил волшебную накидку. Пришла пора ставить точку.

Джейк с рёвом вскочил. Конан вывернул ему руку и прижал к полу, лицом вниз. Пальцы правой руки снова сложились в железный кулак, а кулак вознесся, чтобы нанести завершающий удар.

Но Конан не нанёс его. Теперь, когда от неминуемой смерти двойника отделяло лишь короткое мгновение, на ум киммерийцу пришли странные слова Милиуса: «Не убивай Джейка. Сделаешь это — сам станешь трупом».

Это глупое, невнятное пророчество загадочного мага теперь звучало отчего-то словно приговор Высшего Суда. Жизнь Джейка у него, у Конана, в руках! По праву справедливости он должен и забрать её. Что может помешать ему прикончить Джейка и что сделает трупом его самого?! Милиус, будь ты проклят, почему я не могу прикончить этого ублюдка?!! — мысленно вскричал он. Но ответа не было.

И Конан медлил.

— Ну же, добей меня! — прохрипел узурпатор.

Конана заливал холодный пот. Он понимал всю дикость ситуации. В тщетной попытке найти решение киммериец оглядел палату. Решения не было. Внезапно Джейк извернулся и выскользнул. Прыгнул, подхватил кинжал. С кинжалом бросился на безоружного Конана.

— Вот и конец тебе, вонючий варвар! — проревел Джейк. — У тебя не хватило духу добить меня — ну, мне-то хватит духу зарезать тебя!

Нежданное спасение придало свежие силы американцу. Он нападал, кинжал вился серебристой молнией, норовя впиться в тело Конана. Киммериец, в душе лютуя на проклятого Милиуса, только и успевал, что отступать. К угловому окну, куда Джейк отжимал его, чтобы там и прикончить.

— Прощайся с жизнью, паскуда варвар! — провозгласил Джейк Митчелл. Кинжал взвился для рокового удара.

...Однако Конан услышал не эти слова, а шевеление за своей спиной. И снова, как в Карпашах, обдало его ледяным дыханием неведанной смерти. Смерть, подобной которой ещё не бывало под этим солнцем, таилась не спереди, а сзади.

Не глядя назад, Конан метнулся навстречу кинжалу, схватил Джейка обеими руками и, обернувшись вокруг него, толкнул врага к окну — туда, где только что стоял он сам. Кинжал пропорол киммерийцу грудь, но он этого не заметил.

Он смотрел на белого котёнка, чьи глаза были плотно закрыты, а этот котёнок всеми зубами и лапами впился в здоровенного американца.



***

Когда немного погодя в палату ворвалась Аманда Линн, её взору предстала такая картина. В дальнем углу друг подле друга лежали мёртвый Джейк Митчелл и дохлый котенок, — глаза того и другого были закрыты, — а рядом стоял киммериец. Живой!

Аманда подбежала к нему, обняла и испачкалась в его крови. Конан поцеловал её в щёку. Аманда лучисто улыбнулась. Ей больше не хотелось плакать.

— Мне жаль, подруга. Я победил его, но моя месть не шибко удалась, — проворчал Конан.

Женщина удивленно перевела взгляд на тело Джейка, затем снова на Конана, и спросила:

— Разве он не мёртв?

— Мёртв, — кивнул Конан, — Клянусь кровью Крома, мертвее не бывает! Но я думаю, что если бы его спросили самого, то этот парень предпочёл бы умереть иначе.

— Не ты его убил? — догадалась она. — Так кто же?

Киммериец задумчиво поглядел на тело двойника. Как ответить, чтобы не соврать ненароком? Он почесал затылок и сказал:

— Тварь, которую мы с тобой поторопились схоронить в море. И я знаю теперь имя человека, спасшего мне жизнь. Хотя я очень сомневаюсь, что Милиус на самом деле человек! Но если бы не он, эта тупая тварь сидела бы сейчас не в Джейке, а во мне... она по-прежнему не видит между нами разницы.



***

Есть!!!

Есть первая жертва! Одна третья часть нерушимой клятвы исполнена. Никакие хитрости не уберегли этот никчёмный туземный разум от карающей десницы Судьбы. Иначе и быть не могло.

Существо возблагодарило Владычицу Сущего за первый успех и принялось изучать содержимое мозга жертвы, которую оно только что умертвило. Существо полагало, что заслуживает небольшой отдых.

А затем отдых закончится, и начнётся охота за второй жертвой!

5. Вечная молодость, вечная жизнь

Подставив лицо бризу, принцесса Камия стояла на капитанском мостике своего флагмана и смотрела в ночь.

Ночь была безлунной и беззвёздной, глубокой, беспросветной и непроницаемой, подобной кошачьим глазам этой женщины. Сигнальные огни корабля были погашены, и посреди ночи огромный чёрный фрегат почти сливался с окружающей его тьмой.

На высоких палубах – ни души, из бездны трюма – ни звука, даже дозорных не видно нигде. И что случится с флагманом стигийского флота, если кто-нибудь на него нападёт?

Никто теперь не нападёт, подумалось Камии. По крайней мере, из людей. О той невероятной битве в океане, где пираты, одержимые алчностью, в пух и прах разбили сами себя, положив таким образом конец тысячелетней вольнице Бараха, – об этой битве будут слагать легенды. Пока её славу не затмят другие битвы, ещё невероятнее и краше. Да, если состоятся эти битвы, то они затмят...

Камия протянула руки к небу и промолвила:

– Властительные боги, дайте знак. Вы знаете меня: я никогда не докучаю вам мольбами. Я развлекаю вас своей игрой! И если я ещё среди живых, то это только потому, что вы довольны мною. Я не прошу дать силы пережить те испытания, которые мне нынче предстоят. Если бы я не знала свои силы и не верила в себя, то это бы была уже не я! Но дайте знак...

Она не успела договорить, знака чего ждёт от высоких богов, – или сама не захотела договаривать. Беспросветное небо внезапно развёрзлось, океан озарило золотое свечение, над огромным кораблём пронёсся метеор, и фигура, которая казалась слеплённой из ослепительно сияющего золота, опустилась на капитанский мостик в нескольких шагах от Камии.

Тот ли это знак богов, который она так ждала? Но это был, конечно, знак – её триумфа. Или знак её погибели.

Камия опустилась на колени перед золотой богиней и молча склонила голову.

– Ца Ю уверил меня, что ты столь же умна, сколь и коварна, – со злостью изрекла Тхутмертари. – Но я не вижу твоего ума. А всё твоё коварство бесполезно! Ты игнорируешь мои приказы и даже здесь всё делаешь по-своему, ещё и хвалишься перед моим биографом! Я отдала тебе приказ обрушить всю мощь флота на Барах, а затем идти и сжечь Мессантию! Но что я вижу? Флот бездействует, на Барахских островах, как прежде, кипит жизнь, а твои люди милосердны, словно жрецы Митры. Я тебе велела убить всех: мёртвые пока нужны мне, а живые бесполезны! По-твоему, умно нарочно злить меня, когда я и без этого есть Зло? Мне ничего не стоит причинить тебе такую боль, что ты, как твой супруг, мой брат, только и будешь умолять меня о смерти! Ну, отвечай же, смертная!

Камия подняла голову.

– Ты видишь всех насквозь, великая богиня, ты права: я всего лишь смертная, я незнакома с мудростью, которая тебе подвластна. Сделай на это скидку, если мои заблуждения невольно вызвали твой гнев. Ты властна поступить со мной, как пожелаешь. Да, ты права и в том, что я не раболепно исполняю твою волю. Но в раболепии нет ни малейшей доблести в глазах богов! Я вызвалась на эту роль только затем, чтобы развлечь тебя. Теперь реши, сумела ли развлечь, и если нет, то покарай, я это заслужила.

Новоявленная богиня отозвалась не сразу. Тхутмертари удивлённо смотрела на женщину, склонившую перед нею колени. Эта женщина говорила слова, которые богиня не ожидала от неё услышать. Говорила со спокойствием и с достоинством, словно и не на коленях она, не перед ликом воплотившегося Зла, а на королевском престоле, перед своими подданными.

Это очень странно, непривычно. Она должна оправдываться, каяться и умолять о лёгкой смерти! Так поступают все, всегда, так или иначе, рано или поздно – все заканчивают этим. И все напрасно, жалкие глупцы. Тхутмертари не была бы Тхутмертари, если бы хотя бы раз кого-то пощадила. Но если эта женщина желает сначала развлечь богиню... что ж, да будет так, богиня славно развлечётся!

Тхутмертари протянула руку к плечу Камии. Чёрная туника потемнела, затем заалела, по тонкой ткани побежали огненные змейки. Короткая туника вспыхнула и сгорела, а под ней ничего не оказалось. На обнажённом плече Камии появился ожог. Сначала небольшой, с горошину, он разрастался, пока не стал размером с плечо, потом этот ожог захватил часть руки. Силой своих чар богиня заставила принцессу смотреть ей в глаза. Глаза у золотой богини сделались нечеловеческие – выпуклые, как у паучихи, два глаза-сапфира сияли погибельным мертвенным светом, приковывали к себе и не отпускали.

– Ну, почему же ты молчишь? – спросила Тхутмертари. – Я вижу по твоим глазам, что тебе больно! Ты должна кричать, вопить от боли!

– Я научилась терпеть боль, учась развлекать и радовать богов, – всё с тем же спокойным, царственным достоинством ответила ей Камия. – А когда удаётся одно, то вместе удаётся и другое. Ты можешь проверить, моя богиня и госпожа.

Тхутмертари ощутила, как ярость, вроде бы уже забытое и недостойное богини чувство, закипает внутри её естества. Ожог между тем расползался по телу Камии, с плеча перешёл на грудь, по руке дошёл до кисти, и вся рука заалела, а пальцы стали чернеть, как прутья в тлеющем огне.

Но эта женщина смотрела прямо в сапфировые очи богини Звёздного Бессмертия, её огромные глаза были полны муки, но с губ по-прежнему не срывалось ни крика, ни стона.

– Кричи же, и я это прекращу! – велела Тхутмертари. – Или ты хочешь заживо сгореть, несчастная?

– Какая доблесть в том, чтобы кричать от боли? – отозвалась Камия. – Это умеют все. Но я умею больше!

Тхутмертари опустила золотую руку. Чудовищный ожог сделал половину тела Камии тлеющей чёрной плотью, по которой, словно живые, бегали огненные змейки. Она испытывала боль, что для любого из людей была бы нестерпимой, многие уже бы умерли или лишились чувств от болевого шока. И Тхутмертари видела – она едва держалась, она удерживала себя в сознании лишь силой воли, а ещё – какой-то непонятной для богини искренностью, уверенностью в своей значимости и правоте. Всё это было очень странным, непривычным, непонятным... неприятным.

Но самым неприятным было то, что новоявленная богиня Звёздного Бессмертия совсем не ощущала эманаций боли. Ни боли, ни страха, ни отчаяния – ничего, чем её питали, умирая, смертные; ничего, что укрепляло её силу как богини. Как это возможно?

– Мне самой интересно, сколько ещё я продержусь, – прошептала Камия. – Ты вольна продолжать, да, ты можешь сжечь меня заживо, если не желаешь большего...

Тхутмертари со злостью ощерилась, обнажая скользящий меж зубов раздвоенный змеиный язык.

– Нееет, я желаю большего... – прошипела она. – Когда мы вернёмся в Луксур, в мой Храм, я буду истязать тебя так, что ты совсем утратишь разум, и лишь мои чары будут поддерживать его подобие в тебе... Да, лишь настолько, чтобы ты всё понимала и всё чувствовала, все свои муки... Я буду делать это на глазах твоего супруга, моего брата, а потом, когда и он лишится последних остатков разума, Джосер составит тебе компанию! Я верну к жизни твоих детей, которых замучила и убила, и они будут взирать на муки своих родителей... Я могу вас мучить вечно, и конца не будет вашей нестерпимой боли! Мне не нужна причина творить Зло – мне доставляет радость самый акт творения! А ты как думала, глупышка? Я истинная богиня, и вот так я развлекусь с тобой!

– Какая редкостная скука для богини... веками мучить жалких смертых, – усмехнулась Камия одними губами. – Приобрести невероятную мощь звёзд и мечтать отрывать лапки земным непослушным букашкам... Боюсь, моя богиня, ты слишком долго провела среди исчадий Сета и в своей магической темнице, ты не ведаешь, в чём заключается счастье истинного божества...

Огненная богиня замерла. Что несёт эта глупая женщина? Как она смеет? И зачем её слушать? Она умалишённая! Она наполовину сожжена, она уже почти мертва! Нет, слишком быстро!

– А ты ведаешь, в чём счастье богов? – с издёвкой вопросила Тхутмертари, почти не слыша своего голоса. – Откуда тебе, смертной, знать про это!

Вдруг Тхутмертари вспомнила, что эта женщина – её кузина по отцу. И что она когда-то тоже была чьей-то королевой... но почему быть королевой перестала, богиня вспомнить не могла.

– Я знаю, – скорее подумала, чем прошептала Камия, – я дружу с богами... со старыми богами, которые владели миром до тебя. Я знаю, почему они не выступили против тебя. И почему не выступят. Я знаю, почему они отдали тебе мир. Я для них всю жизнь играю – мне ли их не знать?

Тхутмертари снова простёрла руку, и золотой огонь объял второе плечо Камии. Чары богини подняли женщину над мостиком, она висела средь ночи как живой факел, корчилась от нестерпимой боли – но так и не сдавалась ей.

– Если ты знаешь – отвечай! – велела Тхутмертари. – Или ты больше ничего не сможешь мне сказать!

– Я знаю... Старых богов разъела скука. Они вначале извели всех непослушных... и оказалось, некому их больше развлекать! Старых богов разъела скука, – напрягая последние силы, повторила Камия, – и им осталось только принимать от смертных жертвы. Людская вера, жертвы и молитвы поддерживают власть богов, но эта власть недорогого стоит, они не готовы её защищать...

Сказав эти слова, Камия, наконец, лишилась чувств. Но так и осталась висеть перед ликом золотой богини, и всё, что от неё оставалось – горящее заживо тело.

– Ца Ю был прав насчёт коварства и ума, – задумчиво сказала Тхутмертари. – Достаточно умна, чтобы заинтересовать меня, и настолько коварна, чтобы уйти, оставив неудовлетворённой! Но почему же мой биограф не предупредил меня насчёт других её способностей и качеств?

Богиня покачала огненными прядями волос, вся напряглась, собралась и послала мысленный приказ. Пламя вмиг потухло; откуда-то вдруг появились светящиеся белесые создания, похожие не то на крохотных стрекоз, не то на червяков, им не было имени на языках людей, змеядов или демонов; эти создания принялись сновать по телу Камии, вернее, по тому, что от него осталось, словно сшивая его заново.

Им понадобилось совсем немного времени, чтобы завершить свою чудесную работу, потом они исчезли, словно бы растаяли среди ночи. Принцесса Камия стояла перед богиней Тхутмертари и со стороны могла показаться ещё прекраснее, чем прежде, до своего посвящения божественным огнём.

– Открой глаза и возвращайся в жизнь, которую ты любишь, я не стану отнимать её у тебя, – сказала Тхутмертари и тут же поправилась: – Пока не стану, так что ты не зазнавайся! Я хочу, чтобы ты знала: я не применяла некромантию, чтобы вернуть тебя к жизни. Я применила звёздную магию, неизвестную доселе в этом мире, я сделала это впервые и лишь для тебя, я не знала, как она на тебе сработает. Ради тебя я призвала создания иных пространств, это дети аттракторов, таинственных существ, которые выращивают звёзды и даруют жизнь планетам. Мне неизвестно, откуда приходят они. Но эти дети способны рисовать прекрасные и совершенные картины бытия. Когда я уничтожу этот мир, я призову их, дабы они нарисовали для меня новый. Посмотри на себя со стороны, – Тхутмертари взмахнула рукой, и рядом с ней в пространстве возникла точная копия Камии, – твоя красота стала совершенной, по меркам людей.

Однако та оказалась скупа на благодарности и лишь с улыбкой кивнула:

– Благодарю тебя, великая богиня, но и прежде на это мне никто не жаловался. Никакая магия, ни земная, ни звёздная, не может сотворить меня иной, чем я есть.

– Ты нужна мне, кузина, какая ты есть. Я сделаю тебя своей верховной жрицей! У тебя будет всё, что ты сама захочешь, и вечная молодость, вечная жизнь.

Но, к изумлению новоявленной богини, принцесса покачала головой:

– Я согрешу против тебя, если приму это как должное и соглашусь служить твоей верховной жрицей. Я не умею поклоняться и служить, у меня нет дара к этому. Я умею только развлекать! Я – не жрица, я – актриса. В этом моя суть. И это, – Камия широко развела руки, – моя сцена!

– Тогда чего ты хочешь? – снова разозлилась Тхутмертари. – Развлекать меня? Как развлекла своей Барахской битвой?

– А разве нет, не развлекла?

Богиня посмотрела на неё долгим изучающим взгядом, словно оценивая, стоит или нет доверять этой странной женщине некую сокровенную тайну.

– У тебя немного времени для баловства, – почти что шёпотом сказала Тхутмертари. – Потом придётся выбирать!

Камия почтительно склонила голову, но ничего не ответила.

– Ты мне понравилась, я не желаю больше причинять тебе страдания, – задумчиво продолжала богиня. – Да, ты мне нравишься, и я желаю, чтобы ты мне покорилась и всегда была со мной. Я бы могла зачаровать тебя и сделать жрицей против твоей воли. Но подневольные так скверно служат... Ах, если бы мне знать заранее, какая ты и чего стоишь, я бы не стала убивать твоих детей...

– Напротив, – перебила её Камия, – это я тебе должна быть благодарна: ты меня избавила от роли матери, к которой я пришла не с радостью, а от усталости и с горя. Но ты меня вернула к роли, для которой я на самом деле рождена.

– Это не всё. Если бы я знала, кто ты, я бы избавила тебя от оргии, в которой суждено родиться новой расе Тху, – богиня вновь простёрла руку, но не к плечу женщины, а к животу, и на этот раз в руке богини не было волшебного огня; однако живот Камии затрепетал, словно там, внутри, было что-то живое, и сама принцесса покрылась смертельной бледностью.

Тхутмертари заглянула ей в глаза.

– Я вижу, ты и прежде понимала. Тот случай, когда излишний ум – проклятие! А твоё невероятное упрямство мешает тебе признать и принять неизбежный конец! Но выбор прост, кузина: ты или согласишься стать моей верховной жрицей, или сойдёшь со сцены навсегда, родив мне напоследок дитя Тху.

И тут впервые голос Камии чуть дрогнул.

– Но если ты... если это твоё Тху... если оно плод твоей великой магии, то разве ты над ним не властна? А если властна, разве ты не можешь извлечь его из меня и сохранить при этом мою жизнь?

Тхутмертари глумливо осклабилась, показала змеиный язык и... улетела.

Камия в изнеможении сползла на мостик. Она была обнажена снаружи и опустошена внутри. Какое счастье, что богиня, поглощённая собой, не увидала её страха и её отчаяния, не заглянула в бездну её боли! Ничего, ни капли, что могло сойти за слабость и предать.

Но она осталась жива, осталась собой, она справилась и победила.

Каким-то задним зрением, великолепно тренированным чутьём, она увидела кого-то, кто за нею наблюдает. Это вернуло ей силы, она собралась, изогнулась, как пантера, прыгнула с мостика вниз, туда, откуда наблюдали, и столкнулась с человеком, облачённым в чёрную хламиду. Ни говоря ни слова, он бросился бежать, но она была быстрее, оказалась перед ним и воткнула пальцы, указательный и средний, в оба его глаза. А потом столкнула его за борт. Она сделала это настолько быстро, как бы инстинктивно, что осознала всё, только услышав всплеск от сброшенного в воду тела.

Камия улыбнулась и прошептала:

– Ты думаешь, раз ты теперь богиня и звёздная магия покорилась тебе, то ты теперь всесильна? Это тебя и погубит...

Она не умела видеть невидимое, сокрытое особыми, неведомыми даже лучшим из магов чарами. А если бы она умела, она увидела бы около себя призрачный силуэт, этот силуэт парил среди ночи. Он выдавал тщедушного человечка с большой головой, непропорциональной телу, с огромным, нависающим над лицом лбом, косматыми бровями, с глазами, блистающие, точно магнетические агаты, и кожей мертвенно снежного цвета без единой кровинки. Камия, наверное, узнала бы его, если бы умела видеть невидимое.

А он её узнал, узнал давно, присматривался к ней; но теперь он смотрел на неё с восхищением и надеждой.



***

Седой мужчина, скорее зрелый, чем старый, с густыми белыми усами и мохнатыми бровями сидел в своей каюте в полной темноте и тишине. Он читал донесения многочисленных агентов, водя пальцем по исписанным пергаментам. Конечно, он бы предпочёл читать при свете дня, или светильника, или простой свечи. Но мог и так, он различал иероглифы пальцами. Он не был чародеем, в том смысле, какой в это вкладывают простецы, но он был князем, политиком и дипломатом, и самым ценным из стигийцев подле Камии. Когда в Стигии внезапно воцарилась кровавая королева-жрица Тхутмертари, принцесса Камия послала за ним лодку и взяла на флагманский корабль, и спасла тем самым от неминуемой расправы.

За его спиной беззвучно отворилась дверь, он услышал её голос:

– Мне помнится, был дан приказ по флагману покинуть судно. А вы решили, что вас это не касается, Ронтакис? Сколько ещё на корабле ваших шпионов? Кстати, одного из них недосчитаетесь. Он имел несчастье себя выдать. Я велела вам тренировать людей, а не набирать, кого попало.

Голос Камии не звучал рассерженно, но Ронтакис почувствовал в нём нотки сарказма. Он ответил ей в том же тоне:

– Ни одного шпиона, госпожа! Но у меня пять человек, которым я могу доверить некоторые деликатные задачи. Теперь – четыре. Вы простите старика, я слышал ваш приказ, но зачитался, потерял счёт времени: у меня тут столько интересных донесений...

Он услышал, как она открывает сундук, где хранилась одежда для различных тайных миссий. Потом услышал, как перебирает, что-то выбирает для себя и примеряет в полной тьме. Это его не удивило. Если долго и плодотворно общаться с этой женщиной, как общался он, со временем отучаешься удивляться. Или удивляешься на каждом шагу.

Потом Камия возникла прямо перед ним, и он едва не отшатнулся: это была она – и словно не она! Он даже затруднился бы сказать, что изменилось в ней – помолодела? формы стали краше, ещё притягательнее? черты лица обострились? глаза стали больше и глубже? Хотя, казалось бы, куда уже... Её глаза мерцали среди тьмы, и Камия сказала:

– За что я вас люблю, Ронтакис: вы такой, как я, вы не готовы слепо исполнять чужую волю, и вы способны говорить кому угодно правду или сочинять её с одинаковой искренностью. Грань между правдой и ложью настолько тонка, что даже боги могут в этом заблуждаться!

– Но теперь вы скажете, зачем отправили людей на берег? В чём настоящая причина для такого необычного приказа?

Камия кивнула, села рядом с ним и прошептала:

– Причина во мне, князь. Я живой человек, я женщина из плоти и крови. Когда исчез Ца Ю, я поняла, что случится вслед за этим: кусанец доложит новоявленной богине, что здесь видел, богиня прилетит и выместит на мне свой гнев. А это не то зрелище, которому нужны свидетели... вслед за моим триумфом над пиратской вольницей Бараха. Я могла не выдержать, могла сломаться. Я могла погибнуть. Я даже могла закричать! Я живой человек, я слабая женщина, но люди, верящие в меня, идущие за мной, не должны видеть, что я могу быть слаба, или слышать, как я страдаю, – уверенно повторила она.

– У меня слух идеальный, госпожа, но я услышал только шёпот волн и бриз в ночи. Вы не закричали, – вымолвил Ронтакис.

– Нет. Не закричала. И теперь у нас есть время, немного, но есть.

– Что делать мне, госпожа?

– Для начала, отправьте своих людей на берег. Пусть передадут Ксептаху, Ратмесу и остальным, что пора обратно на корабль.

– А вы?

– А я к отцу. Когда адмирал Ксептах вернётся, ступайте вместе с ним на полуют и ждите меня.

Ронтакис склонил голову. А когда он поднял её, Камии рядом с ним уже не было. Он быстро встал и покинул каюту.



***



Камия спустилась в самые глубины огромного корабля. Там, в просторной каюте, лишенной окон и более похожей на лабораторию алхимика, она нашла человека, которого считала отцом, наставником и другом своей жизни.

Ещё недавно эта каюта была единственной на корабле, куда не проникала магия. Никакие чары – ни людей, ни демонов, ни самих богов – здесь не действовали. И человек, всю жизнь привыкший прятаться от чар, был совершенно защищён.

Всё изменилось накануне, когда он, одержимый страстью спасти наречённую дочь от погибели, невольно вызвал гнев таинственного существа, возможно, духа или бога, или кого-то выше бога, или вовсе неподвластного человеческому пониманию существа – а он знал это существо как всемогущего джана. Он ожидал, что всемогущий джан и дальше будет помогать ему, но джан с чего-то рассердился, отнял у него свою зашиту, которая держалась сорок лет. А вместо защиты от магии зачем-то одарил способностью видеть невидимое...

Камия открыла дверь в каюту собственным ключом. Едва она вошла, свет под потолком зажёгся сам. Каюта казалась пустой. В глубине её, в нише, стоял большой диван. Принцесса подошла к дивану, опустилась на колени, нажала на какой-то скрытый рычаг, потом привела в действие ещё один. Подушки разъехались в стороны, диван раскрылся, как цветок. Внутри лежал человек, вернее, мумия худого старика, и не было сомнений, что это очень старая, может быть, совсем древняя мумия.

Принцесса коснулась пальцами шеи мумии, нажала, потом коснулась и нажала в двух других известных ей местах. Глаза старика вдруг открылись, и оказалось, что это не мумия: старик был жив.

Камия подмигнула ему и сказала:

– Привет тебе, Паксимен из Атлы! Я не подозревала, что великий медикус настолько суеверен, что готов искать спасения от смерти в мёртвом сне.

Паксимен бросил ей сердитый взгляд.

– А что я мог ещё придумать? Если нет способа сбежать, притворись мертвецом. Это работает всегда, Камия. Разве у нас есть иные способы спасения?

– Ты называешь это спасением? – фыркнула она. – Сдаётся мне, если бы кузина Тхутмертари собиралась поквитаться с тобой, она бы это сделала, она бы нашла тебя, куда бы ты ни спрятался. На наше счастье, она забыла о тебе. У неё теперь другие увлечения, – Камия изобразила страшную гримасу и закатила глаза.

– Стала настолько могущественной? – прошептал Паксимен.

– Хуже, чем я ожидала. Намного хуже. Но я справилась, как видишь. Я не могу бросить тебя! И Джосси. Веришь ли, но она думает, что Джосси сдался. Я надеюсь, он готовит ей сюрприз...

– Скажи мне... она мучила тебя?

– Совсем чуть-чуть, – улыбнулась Камия, – и только для острастки. Я цела, как видишь, я почти не чувствовала боли! Но я отказалась от высокой чести быть её верховной жрицей. И от вечной жизни, и от вечной молодости! Много ли смысла в вечной жизни, если рядом не останется живых? А смысл вечной молодости, если вокруг не будет никого, кто мог бы её оценить?

В глазах старого Паксимена появились слезы.

– Ты моя гордость, ты моя радость...

– Я провела полжизни в приключениях не зря, к твоей науке добавила ещё полезные умения. Когда погибла моя мать и мы с тобой бежали из Атлаи, боги дали знак, послали мне морских разбойников с «Тигрицы». Я начала жить заново, из прежней своей жизни взяв только тебя, любимый мой отец. Теперь, когда погибли мои дети, круг замкнулся! Боги послали новый знак, и вновь это пираты: я их победила, покончила с морским могуществом Бараха. Я снова начинаю заново! И я сумею отстоять себя, тебя, всё, что нам дорого... ты понимаешь? Я хозяйка своей жизни, а не Тхутмертари! Помнишь, как ты сам меня учил, отец: нет надёжнее способа обуздать необузданное Зло, чем внушить ему интерес и уважение.

Паксимен сумрачно вздохнул и отвернулся. Это показалось Камии обидным. Он в неё не верит? Он, кто её знает лучше всех?!

– Но если хочешь, если ты по-прежнему боишься, я могу вернуть тебя в сон мёртвых, – холодно добавила она.

– Да. Хочу. Пока это не кончилось, мне будет спокойней среди них. Она не станет искать среди мёртвых. Но если... если она найдёт меня среди живых, она сразу вспомнит, кто двадцать пять лет тому назад помог Пелиасу её изловить!

Камия пожала плечами.

– И ты даже не спросишь, что я теперь буду делать?

– Зачем? Я не сумел тебе помочь. А ты сама всё сделаешь по-своему, ты поступаешь так всегда и никого не слушаешь. Не слушаешь меня! Теперь-то и подавно не послушаешь. Кому я нужен? Мне в самом деле лучше умереть, – проворчал старик.

– Ты будешь нужен мне всегда, – вполголоса сказала Камия. – Я рада, что ты вспомнил Пелиаса. Я намерена вернуть нам Книгу Судеб, которую ты отдал чародею из Ханарии. Это было глупое решение, отец, но сейчас это неважно. Ты, кто сумел открыть её однажды, откроешь её вновь, у тебя есть шифр, а это значит, в Книге Судеб ты найдёшь для нас спасение. Я тебя не отпускаю умирать, ты нужен, ты незаменим.

Паксимен встрепенулся.

– Книга Судеб?.. Всё не так уж просто! Тезиас... Это был он.

– Тезиас? Тот самый карлик, слуга Пелиаса? Но причём тут Тезиас?

– Я его здесь видел, дочь.

– Здесь?!

– Да, да. Я его видел два раза, я его видел вчера и сегодня, как вижу тебя. Но он стал призраком. Он стал подобен духу... бесплотному духу, невидимому и могущественному. Но я его видел, дочь! Мне показалось, Тезиас был удивлён не меньше моего, что я его увидел, сам не знаю, как... Ошибки быть не может, это был тот самый карлик.

Её тут словно молнией пронзило. В голове Камии сложились вместе донесения Ронтакиса, её собственные догадки и эти слова Паксимена. События минувших лун, страшные, непонятные события, вдруг образовали ясную мозаику, где у каждого элемента была своя особенная роль. Камия поднялась с колен и в волнении прошлась по комнате.

– Теперь мне всё понятно, – молвила она. – Конечно, дух. Великая Душа! А я гадала, что за неизвестный дух, возникший словно бы из ниоткуда, внезапно принял власть над Аквилонией, но властвовал недолго, наш знакомый киммериец победил его...

Картина недавно минувших событий, доселе неизвестных ей, как будто сама разворачивалась перед мысленным взором Камии. И она продолжала:

– Это был Тезиас, похитивший у Пелиаса Книгу Судеб. Он, как и ты, сумел расшифровать её. Однако он не ты, он пошёл дальше... Должно быть, он пошёл так далеко, что знания из Книги сыграли с ним чудовищную шутку, они смутили его разум. Тезиас возомнил себя богом... Великой Душой. И в это время Тхутмертари обрела свободу! Ах, Джосси, дорогой супруг, что ты наделал! Как ты мог со мной так поступить? И с нашими детьми? И с нашим королевством?

Она ходила по каюте Паксимена, заламывая руки, и старый медикус со своего смертельного ложа тревожно наблюдал за нею: она говорит, что понимает всё, но он покамест ничего не понимал.

– Когда самопровозглашённый бог Великая Душа стал угрожать державе Сета, владыка Тот-Амон задумался, как побороть эту напасть. Я видела, в Луксуре он ходил мрачнее сфинкса. Возможно, Тот-Амон обсуждал угрозу Тезиаса с королём Ктесфоном и с Джосером, как братом короля. Но не со мной! Трусливые стигийцы мне не доверяли. Они всегда считали нас, атлайцев, чужаками, тебя и меня! А уж от жрецов мерзкого Сета я и прежде доверия ждать не могла, – возмущённо отметила Камия.

– О, даже я, атлаец, легко могу их тут понять, – осторожно вставил Паксимен.

– Я чувствую, так всё и было, отец. Джосси подбросил Тот-Амону мысль натравить на Тезиаса Тхутмертари, которая была заключена в магической темнице. Возможно, что не сам, но я уверена, что такова идея моего супруга. Должно быть, Джосси в этот день утратил разум! Итак, владыка чародеев Тот-Амон освободил волшебницу, известную в прошлом как «чёрная жемчужина Сета», велев ей сразиться с Великой Душой. Но Тхутмертари повела свою игру. Каким-то образом она заколдовала Тезиаса, воспользовалась его силой, а затем употребила знания из Книги Судеб, чтобы одержать над всеми верх и совершить задуманное зло! Это же звёздная магия, ты понимаешь? Звёздная магия на службе у необузданного Зла! О, боги! Что ей может противостоять? Ты теперь осознаёшь, что натворил, отец?

– Я?.. – с содроганием переспросил Паксимен.

Камия пронзила его гневным взглядом.

– Ты отдал Книгу Судеб Пелиасу, чтобы она не досталась мне. Не так ли?!

Старый медикус смертельно побледнел, как будто в самом деле превратился в мумию.

– Но я... Я сделал это, чтобы защитить тебя...

– Я знаю: от меня самой! – с холодной яростью проговорила Камия. – Да, ты всегда так говоришь, когда имеешь дерзость предавать меня! Ты делаешь это не в первый раз, но это раз оказался фатальным! Ты побоялся оставить Книгу Судеб мне и отдал её магу, которому доверял больше, чем своей дочери. Пелиасу из Ханарии! А он не смог её сберечь от собственного карлы! Теперь ты понимаешь всё, отец, и ты осознаёшь, что натворил, к каким несчастьям привело твоё трусливое неверие в меня? Все мои беды и твои, все страдания нашего мира – на твоей совести, Паксимен из Атлы! Если бы ты оставил Книгу Судеб мне, то никаких несчастий не случилось бы! Злосчастный карлик оставался бы слугой волшебника, злобная ведьма сидела бы в своей магической темнице, а киммериец...

Новая мысль пронзила её разум. Камия замерла на несколько кратких мгновений, потом, что-то решив для себя, подошла к ложу Паксимена, вновь опустилась на колени и, не глядя даже на него, не слушая его неловких объяснений, провела необходимый ритуал и погрузила медикуса в мёртвый сон.

– Только посмей мне умереть по-настоящему, – сказала она ему на прощание. – Ты ещё должен оправдаться предо мной!

Диван, скрывавший «мумию» атлайца, сложился. Камия осталась в каюте своего отца одна.

Глядя в пустоту перед собой, она прошептала:

– Слышишь ли меня, порабощённый дух? Ты, кто был Тезиасом, Великой Душой, а стал рабом Змеиной Королевы! Если слышишь, знай: я не сочувствую тебе, но понимаю твоё горе. Волен ли ты помочь мне? Тогда помоги! А если нет, то не мешай. Я справлюсь и одна!

Тут её губы тронула недобрая усмешка, и принцесса Камия добавила, скорее для себя, чем для неведомого духа:

– Да, я исправлю, что вы в своей гордыне натворили, глупые, самодовольные мужчины.



***

Беспросветная ночь продолжалась. Но стигийский флагман ожил: теперь повсюду были люди – дозорные, матросы, слуги, офицеры, все, кто нужен на таком огромном, грозном корабле. В положенных местах горели фонари и разгоняли тьму.

Адмирал Ксептах и князь Ронтакис ждали Камию на полуюте. Она появилась в облегающем костюме чёрной кожи, волосы аккуратно прибраны в пучок на затылке, за спиной – небольшой мешок из той же чёрной кожи, на глазах – очки для плавания, плотно прилегающие к глазам, на ногах – ласты. Ксептах, который был выше Камии почти на две головы, не сразу узнал принцессу, а когда узнал, удивился и вытянулся по стойке «смирно». Ронтакис лишь по-лисьи усмехнулся в густые усы.

Камия подозвала его и шёпотом спросила:

– Вы разузнали, кто из пришлых негодяев ведёт в Тарантии свою игру?

– Рэнквист. Его имя Роберт Рэнквист, – уверенно ответил князь. – Я подозреваю, у него также ключи от летающих крепостей.

– Я отправляюсь в Тортаж,– сказала Камия обоим своим приближённым, – мне нужно кое-что уладить.

Тортаж был негласной столицей пиратского архипелага.

– В Тортаж, Ваше Высочество? – изумился адмирал. – Но мы только оттуда! Мы навели порядок так, как вы велели, и поймали основных смутьянов.

Она кивнула, холодно заметила:

– Я и хочу проверить, как вы справились. Отловленных смутьянов на рассвете вздёрнуть в назидание оставшимся. Развесить так, чтобы их было видно с островов. А сами продолжайте тренировки. Ты заявлял мне, адмирал, что твои люди будут за меня сражаться. Когда придёт пора сражаться, я хочу, чтобы они сражались за меня и побеждали, точно львы, а не умирали, как цыплята.

Потом она легко подпрыгнула на фальшборт.

– Постойте, куда вы? – удивлённо воскликнул Ксептах. – Я велю снарядить шлюпку, она доставит вас на берег, раз вы так хотите.

– Не нужно. Доплыву сама. Я наследница атлантов, кровь от крови павших владык моря! Я очень люблю плавать.

С этими словами Камия прыгнула вниз и исчезла в ночи. Потрясённый Ксептах рванулся к борту, согнулся надвое, надеясь разглядеть её. Но ничего не разглядел, не услышал даже всплеска воды, не увидел, как она плывёт. Принцесса как будто исчезла, буквально – канула в воду, и не стало её.

– Невероятно, – вымолвил Ксептах, – здесь высота как у главных пилонов великого города Кеми, а плыть до берега две мили. Клянусь Сетом, ваша светлость, с тех пор, как она здесь появилась, у меня такое чувство, словно это сладкий сон.

– Запомните же главное, мой друг, – сказал на это Ронтакис, – если вы будете достойны вашего сна, он станет явью. А если окажетесь недостойны, он превратится в худший из кошмаров!

Грань между правдой и ложью тонка и условна, отметил для себя Ронтакис. Госпожа отправилась не в Тортаж, а в Тарантию. Тортаж – объяснение для легковерных, дураков и солдафонов, таких, как адмирал Ксептах. А он, Ронтакис, сразу понял, что она отправилась в Тарантию.

Глава шпионской службы Камии не понимал, как, каким способом принцесса доберётся до столицы Аквилонии и зачем, с какой тайной целью она следует туда, что собирается там предпринять и когда вернётся на Барах, если вернётся. Он очень дорого бы дал, чтобы это узнать! Но у него, к несчастью, не было шпионов, способных проникнуть в мысли госпожи и выведать её планы.

Он должен сделать всё, чтобы сберечь и защитить её, решил для себя князь Ронтакис: потом, когда у Стигии появится самая достойная и блистательная королева за пять последних тысяч лет, в этом будет и его заслуга.

Конечно, вместе с ней появится король, столь же достойный рубинового трона в Луксуре, а прав на этот трон у него даже больше. Ронтакис невольно поморщился. Он не любил Ктесфона, Тот-Амона, всех, кто правил Стигией после Ментуфера, а вместе с ними не любил и Джосера, полагая его таким же фанатиком, какими были они. Фанатики, одержимые верой в могущество Сета, способны только подорвать величие древней империи. Величие, от которого и вовсе мало что осталось! Если бы Древний Змей был настолько могуществен, как заявляют его адепты, разве допустил бы он всех бесчинств самозваной богини? Иное дело Камия, только ей и под силу спасти Стигию, напомнил себе Ронтакис.

Он попрощался с адмиралом и отправился в свою каюту, там достал хрустальный шар и вызвал своего человека в королевском дворце Тарантии.

Так князь Ронтакис узнал, что Конан-киммериец неожиданно вернулся в столицу, убил в смертельной схватке двойника и вновь занял трон Аквилонии. Пришельцы теперь на его стороне. Резидент в Тарантии уверен, что Конан никогда прежде не был так силён, его власть сделалась несокрушимой.

Глава шпионской службы печально качнул головой. Загадок оказалось ещё больше! Знала ли об этом госпожа, отправляясь в Тарантию? Но если знала – чего она хочет добиться? А если нет, не знала – она рискует оказаться в руках варвара, который должен ненавидеть её больше, чем кого-либо ещё среди людей.



***

Камия стрелой ушла под воду. На её счастье, здесь оказалось глубоко. Вода была её родной стихией. Она и родилась в воде, но знал об этом только Паксимен. Она ещё успела подумать, как сильно сдал отец в последние луны. Но только он смог пережить этот опыт... опыт, который сейчас необходимо пережить и ей.

Потом думать об отце стало некогда. Она делала это в первый раз. Если опыт будет неудачным, значит, и в последний. Паксимен утверждал, что этот опыт отнимает у человека годы жизни. Какая разница, годы или дни? Если Зло не остановить, то у неё не будет этих лет, ни даже лун. Ни у кого не будет из людей, так чего тогда жалеть?

Она никогда не жалела: ни себя, ни других. Она была готова заплатить любую цену за один лишь шанс на спасение. Сколь бы безумным ни казался этот шанс всем остальным.

Для королей и магов Атлантиды, её могучих предков, для властителей морей, этот невероятный опыт был обычным и обыденным. Они владели тайным знанием о норах, соединяющих разрозненные точки пространства. Как объяснял ей Паксимен, такие норы есть в земле и в воздухе, и в океане, даже в космосе – там, в пространстве между звёзд, нор неисчислимое количество, но и найти их очень сложно, без особой магии или особой техники не обойтись.

В океане – проще, но только если представляешь, что искать. Владыки Атлантиды погружались в воды океана, находили норы и с их помощью мгновенно перемещались по своим владениям. Да, они тоже жертвовали годы, но зато их подданные, простецы и невежды, не понимая, как владыкам это удаётся, преклонялись перед их могуществом. Для путешествий по водным норам не требовалась магия, необходимы были знания и вера в свои силы, сосредоточенность на цели, а ещё – любовь.

Через тысячи лет после гибели Атлантиды навыки путешествия по водным норам оказались утеряны. Но сами норы никуда не делись. Паксимен рассказывал ей о путешествии по водным норам в день её рождения. Тогда он спас новорождённую принцессу, нырнув вместе с нею в спасительную водную нору.

Второй раз Камия сама его принудила спасаться через водную нору, когда решила перебраться на пиратскую «Тигрицу» (см. «Изгои» – «Чёрное солнце». – авт.) Он справился и во второй раз, выплыл в Стигии, в окрестностях Деншура, где позже Камия нашла его.

Он называл это не «магией», как называл бы всякий чародей, не «подвигом», как называла она, а «опытом», как подлинный учёный.

Теперь такой же «опыт» предстоял и ей. Она должна найти нору, проплыть через неё и выплыть там, где нужно. Она должна проделать это быстро, чтобы не захлебнуться и не утонуть. Она, наследница могущества атлантов, не может умереть такой позорной для атлантов смертью, у неё нет права утонуть!

Но она тонула в мраке океана. Повсюду здесь была вода, вода давила, забирала волю, отнимала силы. Она нигде не видела нору. Нет, ничего, что отличало бы нору от водной бездны. Где-то высоко над головой остался остов флагманского корабля, дно океана приближалось, оно под ногами. Воздух заканчивался, его не хватит даже, чтобы всплыть. Камия чувствовала, как сознание стремительно уходит из неё, как отступает перед тьмой небытия.

И когда сознания осталось совсем мало, а тьма небытия ещё не получила над ней власть, она успела различить в воде неправильный овал, напоминающий устье раковины. Там, впереди, вода едва-едва светилась, или это лишь казалось, но Камия, призвав всю свою волю, веру и любовь, рванулась этому свечению навстречу.

6. Кровью атлантов

Роберт Рэнквист, Берт Рассел и пятеро их товарищей стояли на пирсе королевской пристани. Пришельцы ждали паром на остров Норд, где была база и квартировали остальные рейнджеры. Над Хоротом, главной рекой Аквилонии, висела дымка, но остров оставался в пределах видимости. Роберт готов был поклясться, что в какой-то момент видел в бинокль и паром, направляющийся к пирсу, чтобы забрать пришельцев. Но потом паром куда-то делся, Роберт его больше не видел.

День был тяжёлый, хуже некуда: наёмники из Будущего лишились своего бессменного капитана. А после, когда он был уже мёртв, узнали, что Джейк Митчелл, человек, собравший всех их вместе и сделавший из них отряд несокрушимых наёмников, лгал им, предавал своих товарищей. Туземный варвар Конан, которого они под руководством кэпа свергли с аквилонского престола, вернулся и прикончил Джейка, своего двойника, вновь стал королём. Одним из первых повелений после возвращения престола Конан Аквилонский приказал пришельцам, кто был во дворце, убираться на островную базу. Как сказала им Аманда Линн, занявшая место капитана, Конан даст им время всё обдумать, а потом решит их судьбу. В подтверждение чистоты и благородства намерений нового-старого короля Аманда выпросила у Конана Светоч Истины. Теперь заветный чёрный перстень с амулетом Небесного Народа, погоня за которым стоила Джейку жизни, опоясывал средний палец правой руки Роберта.

Итак, Аманда отдала им перстень и велела с его помощью проветрить мозги парням на базе. Светоч Истины обладал магической способностью рассеивать враждебные чары, прояснять рассудок и указывать наверняка, где истина, а где ложь. Меньше всего Конану и Аманде сейчас был нужен бунт пришельцев. После гибели Джейка их осталось семьдесят шесть человек, у них осталось их оружие, у них остались вертолёты, каждый из которых был способен разрушить целый квартал в Тарантии. Сначала Аманда собиралась отбыть на островную базу сама, но после всех потрясений этого дня капитанша едва держалась на ногах. По её собственным словам, король Конан велел ей остаться, принять во дворце горячую ванну и хорошо отдохнуть.

Отдохнуть для чего? – спрашивал себя Роберт, сгорая от ревности и гнева. Впрочем, никто из пришельцев о ссоре Аманды и Роберта не знал, о причинах ссоры не подозревал тем более, а он, профессиональный разведчик, выходец из МИ-6, прекрасно скрывал свои чувства. По счастью, на глаза киммерийцу он так и не попался, а Конан сам не догадался, что известный ему Роберт и Рэнквист, которого называла Аманда, – один и тот же человек. Роберт не сомневался: если бы варвар опознал его, объясняться пришлось бы долго и трудно, не только перед Конаном, но и перед Амандой. И, очень может быть, перед не знающими жалости дознавателями Железной Башни.

Это беспокоило Роберта. Рано или поздно Конан всё узнает, а узнав, раскусит. Варвар был силён, хитёр, умён и, к тому же, везуч. Насколько Роберт представлял себе нрав Конана, тот не жалует шпионов, пусть и бывших, но ведущих в его королевстве свою тайную игру. На этот случай нужен был отдельный план. Но план в воспалённом гневом и ревностью воображении до сих пор никак не придумывался.

Ожидание парома затягивалось. За пришельцами издали наблюдали двое королевских гвардейцев, дежуривших у одного из входов во дворец. Роберт кожей чувствовал их неприязненные взгляды. Очевидно, подумал он, у этих двоих приказ обратно во дворец пришельцев не пускать, а если станут прорываться, то поднять тревогу. Роберт и сам опасался затевать потасовку с туземцами, во всяком случае, пока нет плана.

Тем временем смеркалось. Рейнджеры нервничали. Конан велел им убираться из дворца на островную базу, но не передал никаких инструкций на случай, если паром не придёт. Товарищи Роберта крыли короля-варвара последними словами, а знали таких слов они немало. Доставалось и Аманде. Роберт был зол на Аманду, но слушать похабные шуточки на её счёт не собирался. Неформально он остался старшим в этой группе. Подумав, что дальше ждать не стоит, он решил послать Берта Рассела во дворец, пусть передаст туземным командирам, что обещанный паром не подошёл.

Роберт повернулся к Берту, чтобы сказать о своём решении, и в этот миг понял, что не видит аквилонских гвардейцев на их привычном месте. Он огляделся. Чёрные Драконы Конана исчезли.

А потом он увидел тёмную фигуру, она приблизилась бесшумно, точно материализовалась из сгустившихся сумерек. Человек был одет в просторный чёрный балахон с капюшоном, который полностью скрывал лицо. Товарищи Роберта потянулись за бластерами и пистолетами.

Но человек показал руки, и Роберт увидел, что они пусты, в них нет оружия. Потом услышал приятный, мелодичный голос:

– Не бойтесь, отважные рыцари! Я всего лишь слабая женщина, я пришла к вам одна. Если вы поможете мне, я смогу помочь вам. Вы вернётесь в свой мир живыми и невредимыми, вас будут ждать богатство и слава.

Она сказала это негромко, но быстро и уверенно, тоном, который не допускал иных толкований. Роберт опешил, изумление овладело и его товарищами. С момента появления в Хайбории вернуться в мир двадцатого столетия было их мечтой, заветным желанием, в реальности которого они и сами давно разуверились. Берт Рассел, стоявший ближе других к этой женщине в чёрном, сделал шаг навстречу ей. Но она воздела руку, давая ясный знак: не приближайтесь. Роберт никак не мог разглядеть её лица. Оно было скрыто, помимо капюшона, не то вуалью, не то маской.

– Кто вы? Чем мы можем вам помочь? – на правах старшего спросил он.

– Моё имя ничего не скажет вам, – ответила она, – но я его не скрываю, вы всё узнаете, когда достанете мне Книгу Судеб.

– Книга, что позволила Великой Душе вызвать нас в этот варварский мир? – изумился Берт Рассел. – Та самая книга, будь она проклята?!

Женщина в чёрном кивнула.

– Книга Судеб содержит знания о путешествиях во времени. Прежде она принадлежала моему отцу, великому учёному по имени Паксимен. Теперь мой любимый отец при смерти, я страдаю от тяжкого бремени, наши дни сочтены, – словно в подтверждение этих слов, она покачнулась, и Рассел счёл за благо на шаг отступить. – Только Книга Судеб способна вернуть нам радость жизни, а вам она поможет вернуться домой. Я принцесса богатейшего из южных царств, и я клянусь, вас ожидает щедрая награда! Вы заберёте в свой мир столько золота, камней и драгоценных артефактов, сколько сумеете унести.

Жительница варварского мира знает слово «артефакт», с удивлением отметил для себя Роберт. Нажав на веко чёрного перстня, он освободил белую жемчужину и протянул руку в сторону таинственной гости. Светоч Истины воссиял, словно магический фонарь, подтверждая слова этой женщины.

– Кто бы мог подумать, – вымолвил англичанин, – она говорит правду!

– Святую правду, доблестные господа, – сказала гостья. – Принесите мне Книгу Судеб, и мой отец вернёт всех вас домой!

Пришельцы из Будущего переглянулись. Происходящее казалось чудом, но решать тут было нечего. План общего спасения образовался сам собой. Роберт сказал за всех:

– Ну что, ребята, поможем принцессе? Сдаётся мне, мы для неё последняя надежда, – он усмехнулся в усы и обратился к женщине: – Скажите, где находится ваша книга, и мы её добудем!

Женщина указала рукой в сторону королевского дворца.

– Далеко искать не нужно! Книга Судеб в руках Конана, нынешнего короля этой страны.

Роберт побледнел. Светоч Истины сиял на его пальце, подтверждая слова таинственной гости.

– Вот урод, знает и молчит, – сплюнул Берт Рассел. – Парни, давайте сделаем это. А заодно, проучим варвара.

– Удачи, храбрецы! – радостно воскликнула гостья. – Я буду ждать вас!

Товарищи Роберта, не сговариваясь и не спрашивая его разрешения, устремились во дворец. У Роберта оставались вопросы, он разрывался между обязанностью задать их странной гостье и желанием следовать за остальными.

Таинственная гостья сама преградила ему дорогу. Он, наконец, увидел, что её лицо скрывает маска – сплошная, чёрная, без прорезей для глаз! Как она видит?

– Роберт Рэнквист, верно?

Тон женщины изменился, просящих ноток он больше не слышал. Он был не робкого десятка – шпион, солдат, пилот – но эта гостья, безоружная и слабая, отчего-то внушала ему трепет, за её словами и движениями таилась какая-то сила. Мелькнула мысль, что паром не подошёл, а стражники исчезли вовсе не случайно. Роберт мгновенно вспотел. Его рука сама легла на пистолет.

Она кивнула на сияющую белую жемчужину и, как ему показалось, усмехнулась под своей маской.

– Оставьте, Роберт Рэнквист. Вам следует бояться не меня. Вы благородный человек, но люди вас не ценят. Не потому ли, что вы прячетесь в тени? Так выйдите из-за кулис, сыграйте свою роль, и боги вас поддержат!

– Кто вы? – взволнованно переспросил он. – Какая роль, о чём вы говорите? Что вам на самом деле нужно от меня?

– Неправильный вопрос,– отрезала таинственная гостья. – Спросите у себя, что нужно вам!

Подобно молнии, метнулась чёрная рука, и тонкий, гибкий палец прикоснулся к его шее. Роберт выхватил пистолет, но нажать на курок не успел, внезапно наставшая тьма захватила его.



***

Конан облегчённо вздохнул. Книга Судеб оказалась на месте. Там, где он оставил огромный голубой фолиант. В Зале Военных Трофеев, под второй накидкой-невидимкой. Книга Судеб не досталась ни Тезиасу, ни Джейку, ни Тхутмертари — никому, кто её домогался! И теперь Судьба понуждает его, Конана, собственными руками передать Книгу Судеб загадочному чародею Милиусу. Он это сделает, он обещал. Покамест всё, что напророчил ему Милиус, сбывалось.

Конану очень хотелось верить, что он поступает правильно.

Киммериец снова обернул фолиант в волшебную накидку, и Книга Судеб пропала из поля его зрения. Как она была, он засунул невидимую Книгу в свой походный мешок.

В этот момент раздался шум, и двери зала распахнулись. Конан увидел своего гвардейца, упавшего с простреленной грудью. Второй стражник рухнул за дверью. В зал ворвались шесть человек, те самые, кому он велел убираться на остров. Киммериец узнал Берта, остальные не были ему знакомы. Берт показал себя нормальным парнем, и Конан зла к нему не держал, за день их поверхностного знакомства как будто не успел ничем обидеть. Но лицо наёмника из Будущего было искажено от злости. Берт наставил на Конана своё оружие, которое пришельцы называли «пистолетом». Остальные пятеро также держали киммерийца на прицеле бластеров и пистолетов.

– Люди книгами интересуются, – хрипло проговорил Берт, – говорят, есть у тебя одна. Книга Судеб! Будь человеком, киммериец, отдай её нам, и мы свалим из твоего королевства.

У Конана с собой не было меча. Он только собирался выбрать новый, взамен сломавшегося в схватке с Джейком. Только кинжал за поясом. Киммериец насчитал семь оружейных дул, направленных в его сторону. С действием оружия Будущего он был неплохо знаком. Бросаться на пистолеты и бластеры с кинжалом стало бы безумием. А безумцем Конан точно не был.

Он криво усмехнулся.

– Книга, говоришь? У меня? Тебя обманули. Я варвар, дитя гор, сын кузнеца. Откуда у меня книги? Я и не видел ни одной, не знаю, как они выглядят.

Другой наёмник, худой и жилистый, похожий на зингарца, вышел из-за спины товарища и выстрелил в Конана малиновым лучом. Киммериец отпрянул, но луч бластера успел прожечь ему плечо.

– Мы пришли не шутки шутить, варвар! – высоким голосом закричал «зингарец». – Отдавай Книгу Судеб! Или мы тебя пристрелим и найдём её сами.

Варвар серьёзно кивнул. Главное теперь – выиграть время.

– Будь по-твоему, парень. Это зал моих трофеев. Я готов отдать тебе любую книгу, которую ты здесь найдёшь, – Конан широко развёл руками. – Сам не бывал, но знаю, есть в этом дворце ещё библиотека, можешь поискать и там. Всё, что найдёте, ваше. Вы хоть примерно знаете, как она выглядит, ваша Книга Судеб?

Этот простой вопрос вызвал у пришельцев замешательство. Они не знали. Ясно, не сами такое придумали, кто-то надоумил их. Про Книгу Судеб никто здесь не знает, кроме Просперо и Аманды. Верный генерал Просперо предать короля не мог, и в то, что Аманда способна разболтать тайну Конана этим дуболомам, он не верил. Кто-то другой манипулирует ими, понял киммериец. Но кто? Если вывести его на чистую воду, появится шанс уладить дело миром.

Чёрная тень скользнула в дверном проёме. Она двигалась настолько быстро, что киммериец увидел эту тень и услышал выстрелы одновременно. Первым упал «зингарец», после него – стоявший с ним рядом наёмник. Они ещё не рухнули на пол, как чёрная стремительная тень выстрелила в спину третьему. Как умер четвёртый, Конан даже не понял, но он упал, захлёбывясь кровью. Потом варвар услышал хруст шейных позвонков, и глаза пятого наёмника остекленели. Шестой, это был Берт, успел развернуться лицом к внезапному врагу и сделать пару выстрелов из пистолета. Цели они не достигли. Когда наёмник, последний из шестёрки, оказался с ней лицом к лицу, чёрная тень вонзила пальцы, указательный и средний, в его раскрытые от ужаса глаза. После этого скользнула вперёд и встала перед киммерийцем.

– Зато я знаю, как она выглядит, Конан!

Их разделяло не больше десяти шагов. Он мог преодолеть эту дистанцию в два прыжка. Если постараться, можно уложиться и в один. Но у неё пистолет. Конан знал, что в пистолете ещё три снаряда, но каждый из них может враз закончить его жизнь.

Он, впрочем, сразу понял: она явилась не затем, чтобы убить его. Ей хватило нескольких мгновений, чтобы прикончить шестерых, одного за другим. И не детей, не стариков, не рабов, изнурённых болезнью, а здоровых мужчин, опытных, вооружённых воинов. Но даже не это, а способ, которым она лишила жизни беднягу Берта, раскрыл киммерийцу имя убийцы. Это был её «коронный» удар, она так убивала на его глазах ещё при Белит, на «Тигрице»...

– Камия! Мне нужно было сразу догадаться, это ты. Разве ты можешь пропустить такую свару?

Она заткнула пистолет за пояс, а потом сбросила маску. Конан невольно присвистнул. Она что, не стареет совсем – молодеет? Ей должно быть под сорок, а выглядит на двадцать, от силы двадцать пять. Если не знать, кто эта женщина, можно залюбоваться её экзотической красотой и умереть от одного лишь восхищения. Да, это лучше, чем от пальцев с ядом, воткнутых в глаза!

– Я здесь не по доброй воле, Конан, – печально сказала она. – Мои дети погибли от рук демоницы, мой муж страдает под пытками, мой отец при смерти, а я стала жертвой жуткого обряда, меня ждёт скорая, мучительная смерть... Спасти нас может только Книга Судеб! Я не намерена с тобой сражаться, Конан, я только хочу забрать её и уйти.

В её огромных, непроглядных и сияющих глазах стояли слёзы, способные, наверное, пронять и камень. Но Конан лишь презрительно хмыкнул. Если она решила, что он будет её спасать, или поможет её спасать, или подскажет, где искать спасение, или хотя бы пожалеет – она его явно с кем-то путает! И это при условии, если сама говорит правду. Он не верил ни одному её слову. Это же Камия, королева измены и лжи. Тот, кто ей верит, всегда погибает. И разве не она сама только что доказала это?

Словно подслушав его мысли, Камия вздохнула, подняла руку. Конан узнал на пальце у атлайки Светоч Истины и побледнел. Амулет Небесного Народа светил ярко, это означало: или он поддельный, с этим амулетом так уже бывало, или... она говорит правду! Или...

Конан прыгнул. Ему уже под пятьдесят, но это был прыжок молодого киммерийского волка. Конан оттолкнулся обеими ногами, устремил центр тяжести вперёд, к груди, как будто взмыл в небо орлом, а не прыгнул.

А она на что надеялась? Что он так вот и отдаст, чего она желает? От Нергала уши у него получит! Киммерийский волк всегда был и остался для неё самым грозным противником.

Её реакция была мгновенной. Камия метнулась в сторону, уходя от его броска. Но он успел схватить её за руку, где светился амулет. Они повалились на пол. Как ни ловка была атлайская пантера, огромный киммерийский волк оказался сильнее, он подмял её под себя и скрутил руки, а ноги придавил одной ногой.

И тут она преобразилась. Конан замер, насколько удивительным казалось это превращение. Побеждённая, обездвиженная, вся в его власти, она смотрела ему в глаза, смотрела прямо и с достоинством, от её гордого пронзительного взгляда даже ему становилось не по себе.

Однако и такое между ними уже было. Конан знал, что она не станет ни о чём его молить, она и боль, и унижения перенесёт, как истинная королева. А если он решит её убить – и смерть примет достойно, глядя ей в глаза. Большинство людей на грани смерти или пытки поддаются страху, готовы как угодно унижаться, чтобы жить, чтобы избавиться от боли. А она наоборот, только в такие моменты как будто перестаёт быть мразью и показывает мужество, какое нынче и у самых сильных из мужчин почти не встретишь. Если бы она умела жить так, как умеет переносить испытания, подумалось тут Конану, то ей бы не было цены...

И всякий раз, когда она так поступает, она его словно обезоруживает. Не может киммерийский волк причинить страдания прекрасной женщине, которая готова их терпеть, не выпрашивая у него снисхождения. Может, она делает это нарочно?! С неё станется...

– Как же мне хочется оторвать твою прелестную головку! – прорычал он ей в лицо. – Я спас бы многих, если б сделал это раньше!

– Я не судья тебе, как хочешь, так и поступай, – отозвалась Камия. – Но прежде знай: на свете множество людей, которые живут и борются только затем, что видят во мне свою последнюю надежду. Если ты убьёшь меня, она оставит их. Мы не друзья, но больше не враги, могучий Конан. Наши цели совпадают.

– Какие цели? Ты о чём?

– Если необузданное Зло восторжествует, нашей Хайбории придёт конец. Ты это понимаешь, Конан? А я точно знаю! Она меня пытала и сжигала, дня не прошло... Она так будет поступать со всеми, если демоницу не остановить.

Камия кивнула на жемчужину. Конан тоже перевёл взгляд на амулет. Светоч Истины сверкал ещё сильней, чем прежде, подтверждая истинность этих слов.

– Сожри тебя Сет! – буркнул киммериец. – Как я могу верить этому камешку, если слышу твои речи? Ты обманешь любой амулет!

– Ну, спасибо, что так ценишь, – печально усмехнулась атлайка. – Тогда поверь не ему, а себе! Спроси у самого себя, в чём наши цели и наш долг? Чего ты хочешь? Что ты должен? В чём твоё призвание? Зачем тебе иначе Книга Судеб, если не затем, чтобы спасти этот гибнущий мир? Ты должен отнести её Скучающему Магу, верно?

– Откуда знаешь про него?

– О, мне известно больше, чем ты думаешь! Я знаю про Тезиаса, Великую Душу. Я знаю, что ты победил его, а Тхутмертари закабалила и воспользовалась его силой, его сила стала её силой и сделала из ведьмы богиню. Я знаю, что помогает тебе сам Скучающий Маг! А кто, если не он? Раз ты не хочешь отдать Книгу Судеб мне, то это значит, ты отдашь её ему. Он откроет Книгу Судеб и подскажет, как сразить богиню и её раба. А больше некому. Расшифровать сокровищницу тайных знаний способны только трое: мой отец, Великая Душа и Скучающий Маг. Откуда знаю? Догадалась!

Варвар покачал головой. Да, он дорого бы дал, чтобы эта женщина была его другом! Но скорее Око Митры погаснет, а Сет сделается благим богом, чем случится что-либо подобное. Только безумец заведёт себе друга, который рано или поздно всадит в спину нож. Или двумя пальцами в глаза... Такова уж у неё натура. Нет, он кто угодно, только не безумец, брать её в друзья!

Конан ослабил хватку. Камия тут же освободилась, но нападать на него не стала. Он остался сидеть на полу. Скрестив ноги, она села с ним рядом.

– Тогда какого Нергала ты припёрлась ко мне в Тарантию? Если понимала, что Книгу Судеб от меня не получишь? Ну, я полюбовался на тебя, что дальше?

Она пожала плечами.

– Мне стоило попытаться. Я не простила бы себе, если бы не попыталась. Но я справлюсь и без неё. Если буду знать, что Книга Судеб помогла тебе сразить Тхутмертари.

Если бы ты знала, какой ценой, то ты бы так не говорила, с горечью подумал киммериец. Камия догадливая, но не всевидящая, она не знает про Синих Монахов. И нечего ей знать об этих колдунах. Да он и сам ещё не знает, как с ними дело повернётся.

– Пусть так. Я отпущу тебя, но ты мне поклянёшься, – мрачно сказал Конан. – Ты поклянёшься мне единственной клятвой, которую соблюдаешь...

– Пусть так, – понимая его с полуслова, эхом отозвалась Камия. – Я поклянусь тебе кровью атлантов, моих и твоих далёких предков, что не стану посягать на твоё королевство.

И она пустила себе кровь и на этой крови поклялась. А он поклялся своей кровью, что её отпустит.

Потом она отдала ему Светоч Истины, а кроме амулета – склянку со светящейся эмульсией.

– От отца, – объяснила Камия. – Мой Паксимен передаёт тебе привет. Это целебный эликсир, которым он лечил тебя в Деншуре. Поднимет мёртвого и в битве с огненной богиней пригодится!

Конан молча взял склянку с эликсиром. Потом отобрал у Камии всё оружие, что при ней было. Она нисколько не сопротивлялась. Её опять как будто подменили: она казалась грустной, сонной и усталой, в её глазах была застывшая печаль. Кого-нибудь, конечно, это бы смутило, только не его.

– Теперь проваливай! Вали из моего дворца, из моей столицы, из моего королевства. Чтобы духу твоего в Аквилонии не было. И постарайся по дороге никому в глаза не тыкать, – он недобро осклабился. – Или я не посмотрю на твою красоту и сломаю твои милые пальчики!

Она кивнула и вдруг обняла его.

– Если больше не увидимся, знай, киммериец, – прошептала Камия. – Ты был всегда мне очень дорог, и я молю богов, чтобы ты победил! Если твоей силы для победы будет мало, пусть заберут немного у меня, я справлюсь...

Конан помотал головой, прогоняя прочь наваждение. Она стреляла ему в спину, она оставила его умирать на берегу Зархебы, в стигийской пустыне натравила на него чудовищного сфинкса, потом спасала его жизнь в Деншуре, потом лгала и предавала, помогала выжить, подставляла, без конца интриговала, из-за неё он терял близких и друзей, и сам без счёту раз оказывался на пороге смерти... Поди пойми эту женщину! Самим богам способна заморочить голову.

– Мне тоже было весело с тобой, – недобро ухмыльнулся Конан. – Ну, всё, теперь проваливай!

И она ушла, переступая через трупы убитых ею пришельцев. Киммериец проводил её тяжёлым, задумчивым взглядом. Она бы не была собой, если бы всё закончилось на этом. Слишком легко согласилась дать клятву! А многого ли стоят её клятвы?

Даже теперь он ждал от этой женщины предательства, он был уверен: где-то скрыт подвох, она оставила ему коварную ловушку. Одной рукой способна помогать, другой – лить яд на его раны.

Он поднял свой мешок и проверил, там ли Книга Судеб. Книга была там, как и положено, укрытая накидкой-невидимкой. Конан почесал затылок. Если она догадалась, зачем необходима книга и кому он должен эту книгу отвезти, то она могла догадаться, где и как он её прячет. Она могла свалить его каким-нибудь особо мерзким ядом своего папаши-медикуса и отыскать Книгу Судеб, пока Конан будет приходить в себя. У неё множество способов сделать то, за чем она пришла. Но она это не сделала, не взяла книгу. Она так хочет, чтобы он скорей прикончил Тхутмертари?

Кром! И что теперь, Камия уберётся из его Аквилонии несолоно хлебавши? Пришла за Книгой Судеб – и ушла ни с чем? На неё это непохоже. Она могла явиться только для того, чтобы самой увидеть его слабости и потом незаметно воспользоваться ими. Например, стравить его с незваными пришельцами из Митра знает, какого времени. Вот это в духе Камии! Ему теперь придётся как-то объяснять Аманде смерть её людей.

У него вдруг неприятно засосало под ложечкой, а сердце ушло в живот. Он испугался не за себя, а за Аманду. Он вдруг увидел её сквозь окно, белокурая воительница стояла у «Чёрного коршуна», а рядом с ней стояла Камия и что-то говорила Аманде, обнимала её. Тотчас забыв обо всём, о Книге Судеб и об амулете Митры, Конан бросился на вертолётную площадку.

Когда он добрался туда, Камия уже сидела внутри летающей крепости пришельцев, и лопасти «Чёрного коршуна» уверенно набирали обороты. Конан подлетел к Аманде:

– Кто её туда пустил, ты? Ты хотя бы знаешь, кто эта женщина?!

Аманда судорожно кивнула. Он увидел слёзы на её лице. В ярости Конан повернулся к вертолёту и стал лупить из бластера сначала по кабине, потом по лопастям. Но от его выстрелов не было никакого толку, Конану даже почудилось, что оттуда, из-за стекла кабины, Камия с издёвкой помахала ему рукой.

От лопастей поднялся ветер. «Чёрный коршун» оторвался от земли. Конан как завороженный следил за ним. Он понял, что это машина Джейка, убитого им, вернее, побеждённого им в поединке и убитого безвестной Тварью вожака пришельцев. Но Камия... причём тут она? Или ему нужно думать, что атлайская пантера явилась в его столицу, чтобы завладеть летающей крепостью Будущего? А вся её затея с Книгой Судеб была лишь обходным манёвром?

Конан не успел додумать эту мысль до конца. «Чёрный коршун» парил над крышей королевского дворца, когда в небе перед ним возникло некое свечение. Оно было едва заметное, но киммериец своим зорким взглядом разглядел его. На глазах Конана это свечение объяло вертолёт, по остову машины прокатилась искрящаяся призрачно-голубоватая волна, и «Чёрный коршун» вдруг исчез. Не улетел, как улетали остальные, нет, именно исчез в этом лазоревом свечении.

И тут колдовство, будь оно проклято!

Конан обернулся к Аманде. От событий этого дня голова шла кругами, но лишь Аманда может их хоть как-то прояснить.

– Ты ей помогла? Зачем?!

Аманда медленно кивнула, непонятно, да или нет.

– Не я... – прошептала белокурая воительница. – Она сама! Она нашла нору... Ты не поймёшь. Ты варвар!

– Я вижу, вы успели подружиться, – со злостью на себя и на неё, на Камию, на всех, промолвил Конан. – Что она тебе сказала? Отвечай! Кости Нергала! Я должен был не клятву брать с неё, а оторвать ей голову!

– Чего ж не оторвал-то? – осклабилась Аманда.

В ярости он встряхнул воительницу, словно куклу.

– Послушай меня! Я не шучу! Ты её не знаешь, а я знаю! Эта женщина хуже стигийской чумы... Ей нельзя верить! Я должен знать, зачем она украла вашу крепость. Как смогла управлять ею? Что это за колдовство? Отвечай, Аманда! Кром! От этого могут зависеть наши жизни. Жизни многих людей!

Белокурая воительница смотрела на него, и не на него, как будто – сквозь него.

– Ты ничего не понимаешь, киммериец, – наконец, ответила она, – и не поймёшь! Ты варвар. Ладно, кончай уже допрашивать меня. Нам ещё к Милиусу лететь, не забыл? Ты, часом, не посеял Книгу Судеб?

Она мне ничего сейчас не скажет, подумал Конан. Если только приказать пытать её в Железной Башне... Киммериец встряхнул головой. Нет. Он не станет пытать Аманду. Только не её. Потом оттает и сама ему расскажет. А если нет, он спросит у Скучающего Мага. Тот, как обычно, знает всё.

– Иди, полюбуйся на своих товарищей, – зло буркнул Конан. – Она их натравила на меня, потом сама же и убила. У этой женщины паршивая привычка стрелять людям в спину и тыкать пальцами в глаза!

На шум среди ночи сбегались стражники и слуги. Киммериец обвёл их мрачным взглядом. Опасный враг разгуливает по его дворцу и убивает, кого хочет. На что ещё способны эти люди?

– Эй! Принесите кто-нибудь вина! Мне нужно промочить горло.



***

Роберт приходил в себя тяжко и медленно, как после запоя. Хотя запоями он не страдал и алкоголь употреблял лишь при необходимости.

Сначала он увидел ноги в крепких сапогах. Они лежали в воде, и полноводный Хорот лениво ласкал их своими волнами. Потом увидел руки, скрещённые на груди. Потом подушку из песка, на которой лежала его голова.

Разминая затёкшие члены, он, наконец, поднялся. Голова гудела. Последним, что он помнил, было объяснение с Амандой. Вернее, то, как женщина унизила его и выгнала, предпочтя ему туземного громилу. Хотя это он, а не Конан-варвар, спас её из Зачарованного Города, буквально вытащил из лап смерти. Да, Роберт это помнил, словно говорил с Амандой только что.

Но он совсем не помнил, как пришёл сюда, как потерял сознание (или заснул), как очутился здесь, на берегу. Оружия при нём не оказалось, это было странно, невозможно для него. Если только... пистолет, кинжал и бластер у него не отняли по воле варварского короля. Опоили, оглушили, обобрали, притащили на берег и бросили, видно, в надежде, что сам тут и помрёт. Но, слава Митре, он остался жив. Варвару придётся пожалеть об этом. И не одному ему!

Роберт до боли стиснул зубы. Да, теперь он знал, что нужно делать. Наконец-то у него родился план.



***

Среди лучей зари образовалось чуть заметное свечение. Мгновением спустя, объятый призрачно-голубоватой дымкой, из ниоткуда появился «Чёрный коршун». Свечение исчезло в тот же миг. Летающая крепость ненадолго зависла над горами, как будто выбирая место для посадки. Потом медленно и осторожно, опасаясь задеть винтами скалы, пошла на снижение.

После посадки какое-то время ничего не происходило, потом открылась дверь кабины, и на земле спрыгнула женщина. В первый и последний раз она была здесь десять лет назад с отцом. Но ею владело чувство, как будто это происходило вчера. Как будто лишь вчера она в руках держала Книгу Судеб, а отец готовился её расшифровать... Ах, если бы отец так верил в свою дочь, как она верила в себя, скольких ошибок и страданий удалось бы избежать! Но им начало – Книга Судеб, и началось всё здесь, в обители Скучающего Мага...

Она нашла дорогу, постучалась в дверь, едва заметную среди камней. Но та не отворилась. Постояв ещё и постучав, всё так же безуспешно, она воскликнула:

– Открой же мне, владыка тайных знаний! Я не уйду ни с чем, ты меня знаешь. Или ты хочешь, чтобы я столкнулась с Конаном у твоего порога? Могу поклясться, если так случится, он перенесёт на тебя свои чувства ко мне и не поверит ни одному твоему слову!

Дверь отворилась в тот же миг. Женщина вошла, пряча улыбку. Если знать, как разговаривать с богами, могущественными духами и существами, то и к ним можно найти подход.

Внутри была та самая обитель, что помнилась по первому, но теперь уж не последнему, её визиту. Стены холодные и серебристые, из неизвестного материала, то ли ткань, то ли металл, а скорее, неизвестный людям металл, вытканный неизвестной людям магией... И никого внутри, как в первый раз.

– Я не принесла тебе Книгу Судеб. Это сделает Конан, – сказала она в пустоту.

И пустота серебристых стен ответила ей холодным металлическим эхом:

– Умница. Я и тебя не ждал сегодня, Камия. Твоё время ещё не пришло.

Её сердце забилось быстрее, когда она говорила:

– А когда же, Скучающий Маг? Моё время на исходе. Богиня Тхутмертари требовала от меня покорности и верности, взамен предлагала мне спасение, вечную молодость, вечную жизнь...

– Но ты отказалась, – заметило эхо, – ты сохранила верность себе. Я не удивлён. Тебе хватает и ума, и мужества. Но хватит ли терпения?

– Ты говорил отцу, что я важна, – стараясь, чтобы её голос звучал всё так же твёрдо и спокойно, промолвила Камия. – Но если я важна, спаси меня от страшной смерти! Ты столь могуществен, владыка тайных знаний, тебе ничего не стоит вынуть из чрева моего зародыш расы Тху. Когда родится эта тварь, она убьёт меня. Освободи меня от бремени, которое оставило во мне Абсолютное Зло. Спаси же, если я действительно важна!

– Если я выйму его, как ты просишь, Тхутмертари сама уничтожит тебя. Она связана со всеми своими тварями, со всеми зародышами Тху. Исчезнет один – все, все тотчас узнают об этом. Это первое, что тебе стоит знать. Если я спасу тебя сейчас, я не спасу тебя потом, когда в этом возникнет несоизмеримо большая нужда: это второе. И третье: если я спасу тебя, ты не спасёшь свой мир. Ты важна, Камия. Но не так и не там, как ты думаешь.

Она встряхнула головой, удерживая слёзы. Сколько же наивной нужно быть, чтобы явиться к этому Скучающему Магу в надежде, что он тотчас же её спасёт, что выймет дитя Тху, освободит от бремени, от страха, от отчаяния... Она и сама не ждала от себя такой наивности. У хозяина этой обители свои мотивы и своя игра, игра настолько крупная, что все её игры в сравнении с его игрой – забавы крохотной букашки. И если он не хочет ей помочь, то ничего с ним не поделать. Что ж, она и эту роковую неудачу примет с достоинством. Всё, как всегда!

– Один только вопрос... – сказала Камия. – Как мне удаётся править этой огромной механической птицей? Я вижу её в первый раз!

– Память о твоих жизнях, прошлых и будущих, – ответил бесстрастный металлический голос. – Она просыпается в тебе, когда становится необходимой. Атланты, твои предки, творили таких птиц и управляли ими. Люди, твои потомки, также научатся их создавать и править ими.

– Та женщина, подруга Конана... – прошептала Камия.

– Её зовут Аманда. Да, – кивнуло эхо, – одна из них. Твой гибкий ум нашёл для неё самые верные, созвучные слова. Встреча с ней пробудила в тебе память о твоих жизнях и неизвестные прежде умения. Но будь осмотрительна, Камия: ты часть своего мира, а не её. Память о её умениях может оставить тебя столь же легко и внезапно, как появилась. Судьба так шутит с нами... иногда.

Невидимая дверь за спиной Камии открылась. Приложив руки к груди, женщина низко поклонилась серебристой обители и вышла вон. Скучающий Маг говорил с ней, но опять не показался. Существует ли он в материальном обличии? Или он лишь невидимый дух... бесплотный призрак, как Великая Душа?

Какая, впрочем, разница, подумала она. Она чувствовала усталость и безбрежное спокойствие. Она важна, и это главное. Владыка тайных знаний ничего не хочет от неё взамен. Она и впредь будет поступать, как сама считает правильным и нужным. Что ни ждало бы её впереди, она не отступит, она с этим справится. Или это уже будет не она!



***

– Ты помнишь, джан: лишь трое их, способных отстоять жизнь на твоей родной планете. Сын гор. Дочь морей...

– ...И пасынок звёздного разума. Я помню, Страж Земли.