Хайборийский Мир - Конкурс

Алгос

Паша и Диана стояли на автобусной остановке.
— Просто уходи! Забудь меня! – закричала она, скрестив руки на груди.
— Я не хочу. Я буду тут. Неужели ты думаешь, что все кончено? Я не хочу. Просто бред.
— Да для тебя все бред. Ты ни к чему не можешь относиться серьезно.
Его руки задрожали то ли от холода, то ли от нервов. Он утопил их в карманах брюк, потом пуховика.
— Я не вижу будущего с тобой, потому что ты не мужчина. В тебе нет ни доли мужественности!
— Чего?
— Ты, как баба. Иногда мне кажется у нас лесбийский секс.
— Ты себя слышишь вообще?
— Посмотри на себя. Ты жалок. Ты платишь за меня только в ресторанах, ой, ну да, пару раз цветочки подарил. Всегда каждый сам за себя. По-твоему это по-мужски? Ты, как тряпка. Я постоянно тебя унижаю, а ты даже бросить меня не можешь. Баба!
Безумная злость колотилась в сердце Паши. В глазах тускнели чувства, разрасталась обида. Он стиснул зубы и посмотрел в сторону. Вдали показался автобус, до следующей остановки можно было дойти за две минуты. Пока Диана продолжала нести острую чушь, Паша вспомнил все, что он когда-либо слышал от нее за семь месяцев их отношений. Внутри закипела ярость, готовая вырваться наружу с непристойными словами, но Паша сдержался, решил, что опускаться до уровня этой стервы не стоит.
— Чао, надеюсь, больше не встретимся. Мой рюкзак передашь через друзей, — произнес он как можно спокойней и направился к следующей остановке.
В автобусе он вспоминал все терзания, все выходки Дианы. Сколько он терпел. В этом она была права – стоило покончить с адом ещё раньше — в первые месяцы.
«Я ведь все для неё делал. Да, не было долго работы. Да, не мог выделять достаточно средств. Но я ведь нашел. Все бы изменилось. Дура!»
Он ударил по поручню. Сколько раз Диана его бросала. Неделями игнорировала, не отвечала на звонки. А потом рыдала и просила прощения. А он ведь возвращался. Всегда к ней возвращался.
2.
Диана посмотрела вслед Паше и, не медля, направилась через заснеженные дворы домой. Деревья под тяжестью льда вешали поклоны, создавая навес над тротуаром. В свете фонарей, сопровождающих дорогу, Диана отбрасывала тени. Те отказывались плавно следовать за девушкой и плясали вокруг её ног на асфальте, словно пытались выбраться из оков хозяйки. Диана то и дело поглядывала на них и щурила глаза из-за ледяной пыли. Она резко дернула дверь подъезда и с грохотом захлопнула за собой, шипя ругательства под нос.
— Я дома, мам! – произнесла Диана спокойным голосом, проходя мимо кухни и на ходу снимая пальто.
— Проводила?
Диана, не ответив, захлопнула дверь в свою комнату.
Оказавшись у себя, она включила громко музыку и разложила на полу белые цилиндрические свечи, очерчивая нарисованную мелом пятиугольную звезду. Подожгла их, села в позе лотоса в середине и начала шептать на латыни. Спустя мгновение огоньки свечей затрепетали, послышался шум и скрип, надвигающийся волной с потолка. Словно гроза разразилась этажом выше. Диана продолжала шептать с закрытыми глазами. Музыка остановилась. Свечи погасли, испустив последний выдох в виде белесого дымка, который заструился вверх. Диана глубоко вдохнула и открыла глаза.
— Ты здесь?
Из пола выплыл полупрозрачный нагой мужчина.
— Время настало, Андрей.
— Ты уверена? – спросил призрак и украдкой исподлобья взглянул на девушку.
— Ты сомневаешься?! – голос Дианы стал более властным и громким, но осознав, что музыка не играет, она продолжила тише. – И если еще раз! Если еще раз я увижу фокус с тенью…ты знаешь, что я смогу сделать.
От таящих угрозу слов призрак отпрянул и сгорбился.
— Хорошо, — испугано произнес он.
— А теперь к делу. Все должно выглядеть натурально. Сейчас он особенно уязвлен, а значит самое время! Действуй! Проваливай!
Призрак нерешительно попятился и растворился в воздухе.
3.
Паша задумчиво брел по пустынной улице и глубоко вдыхал ледяной воздух. Он немного успокоился, но все вокруг по-прежнему смешивалось в единое бессмысленное целое. Впереди по железной дороге приведением промчалась электричка. Провода время от времени выпускали яркие вспышки фиолетового света. Через пути перекинулся небольшой переход, с которого можно было увидеть родной дом.
Посередине перехода Паша остановился. Взглянул на ускользающие вдаль рельсы, освещенные прожекторами. Они превращались в точку где-то далеко в темноте. «Точку. Поставить точку!» — подумал он. Он выдохнул белое облачко пара, сунул окоченевшие пальцы в карманы и машинально обернулся, почувствовав за спиной чье-то присутствие. По лестнице поднимался мужчина в черном пальто.
— Не найдется прикурить? – спросил он, проходя мимо.
— Неа, не курю.
Паша проводил незнакомца взглядом и сжал пальцы в кулак. Кожа болезненно натянулась. Подул ветер и снес колкие снежинки с деревьев. Стало как будто холоднее. Паша достал руки из карманов и потер ладонью об ладонь. Он хотел уже идти дальше, как вновь почувствовал чье-то присутствие. Совсем рядом. За правым плечом. Сердце взбаламутилось. Паша обернулся и обнаружил лишь немую пустоту. Он выдохнул с облегчением, но внезапно что-то выдернуло его с земли и подняло в полуметре над белым покровом. От неожиданности сердце замерло. Пару секунд Паша испуганно барахтался в воздухе, оглядываясь по сторонам круглыми глазами, а спустя мгновение с разрывающим тишину криком полетел вниз на рельсы. Его тело, набитое переломанными костями, распласталось на шпалах.
4.
— Диана? – позвала мама из кухни. – Диана, иди сюда.
На кухне сидела мама и Светлана Романовна – мать Паши. Они пили чай.
— Диана, посиди с нами.
— Здравствуй, Диана, — обернувшись, произнесла Светлана Романовна.
Её глаза были полны слез. Чудовищные синяки под глазами – подарки бессонных ночей. Благоухающая женщина за пару недель высохла, подобно шкурке апельсина, оставленной на полуденном солнце.
— Здравствуйте, — безучастно ответила девушка и присела рядом с матерью.
— Как ты? – Светлана Романовна с трудом выдавила этот вопрос.
Женщина смотрела долго и проницательно, ожидала ответа, хотя понимала, что его не может существовать.
Диана молчала. Она не могла представить, что люди чувствуют в таких ситуациях.
В уголках глаз женщины показались новые капельки и она посмотрела на маму Дианы.
— Знаете, я не знаю…в полиции говорят, что самоубийство, — она протерла нос и глаза ладонью, — я не знаю, почему? – эта боль в глазах…в них умирал смысл жизни. – Я не знаю, он ведь ничего мне не рассказывал.
— Выпей чаю, Свет, — Лариса Дмитриевна поднялась с места и достала из шкафа печенье. – Конечно, он не мог покончить с собой. Он же хорошим парнем был, всегда веселым.
Светлана Романовна посмотрела на нее и из глаз хлынули ручейки слез. Она не верила. В большей мере всему этому миру, который забрал ее сына.
— Мам, я пойду, — неожиданно произнесла Диана.
Никто не заметил, как она подозрительно прислушивалась секундой ранее.
— Да, что с тобой? – спросила Светлана Романовна. – Ты потеряла любимого человека. Как ты можешь вот так сидеть, ни одной слезинки.
— Свет, успокойся.
— Он умер, понимаешь? Умер мой сын! Ты видишь свое лицо? Посмотри в зеркало. В нем нет боли. Нет скорби. Посмотри на свое дрянное лицо! – взревела женщина.
— Так, — мама Дианы вскочила с места. – Успокойся! Моя дочь…она по-своему переживает! – заступилась она.
— Это из-за тебя? Скажи! Из-за тебя он прыгнул? Ты виновата, дрянь?!
Диана перевела взгляд на Светлану Романовну.
— Доча, иди в комнату!
— Нет, мамуль, я хочу послушать, — уголки её губ едва заметно приподнялись.
— Послушать хочешь, значит? Ты во всем виновата! – женщина вскочила с места и начала пронзительно кричать.
Казалось, на кухне скоро должен был наступить сущий апокалипсис. К потолку бы взлетели облака пепла, и лава покрыла бы пол.
В диссонанс невообразимым крикам послышался треск. Никто его не мог распознать в пылу перепалки, но только не Диана. Она испугано посмотрела в сторону окна, за которым в ночи замерли березы. Снова протяжный звук. По стеклу начали расползаться трещины, словно кто-то бил по нему кулаками.
— Черт, — тихо прошептала Диана.
Лампочки замигали, и на кухне в одну секунду образовалось могильное молчание. Дверцы тумбочек и шкафов чудовищно загромыхали, то открываясь, то закрываясь. Светлана Романовна взвизгнула от ужаса. Она отпрянула ближе к стене, таращась вылетающими из орбит глазами по сторонам. Стекло продолжало покрываться паутинами, как будто кто-то желал пробраться вовнутрь. Свет ламп померк. Комнату с горем пополам окрашивали в бардовые оттенки только далекие фонари улицы. Раздался хлопок – стеклопакет столкнулся со льдом на асфальте. В комнату ворвался мороз. Пронесся завывающий ветер. Он растрепал волосы женщин и помчался дальше по коридору. Лампочки в ту же секунду затрещали и осветили побелевшие от страха лица.
— Мне кажется, это знак, Светлана Романовна, — произнесла Диана, — оставьте меня в покое!
Она бесцеремонно встала и вышла. Теперь ее лицо оказалось расслабленным и приняло свои обычные озлобленные очертания.
Диана закрыла за собой дверь на защелку. Подошла к распахнутому окну и захлопнула его. В углу сидел призрак Паши. Абсолютно нагой. Его била дрожь.
Диана включила музыку.
— И почему вы все такие непослушные? – спросила она, рассматривая стол. – Почему нельзя было тихонько сидеть в углу на привязи, как я и сказала?!
Паша испуганно посмотрел на девушку.
— Прости…я хотел увидеть маму.
— Черт, какая сентиментальность, — скривила мину Диана. – Запомни, все, что ты будешь видеть теперь — боль!
— Прости, Диана!
Она подошла к столу, на котором были разложены ножи, серпы, иглы, невидимые для посторонних глаз. Диана подняла голову к потолку и сделала глубокий вдох. Размяла шею.
— Черт, как же это приятно!
Она взяла в руки серп.
— Черт, знаешь, Паш, ты был замечательным! Но ты был человеком… Люди, они такие… непостоянные, они умирают…а что потом делать? Другое дело – призраки. Вы же вечны. Представляешь, — её глаза округлились и стали совершенно безумными, — вечные страдания…
— Диана, прошу тебя, — его голос сорвался.
Она подошла ближе и полосонула Пашу по плечу.
Раздался нечеловеческий крик.
— Прости, Паш, я не могу по-другому!

* Текст выложен полностью.

Оценки судей: