14. Вместе против богини – III
Ничья! Это была ничья. Существо неимоверно устало. Ему почти удалось лишить вторую жертву её магической силы — но какой ценой! Столь ослабленным Существо не чувствовало себя даже в море ядовитой соли. Сил не было не то что, на умерщвление второй жертвы — их едва хватало на защиту второй жертвы от безрассудных наскоков этого туземного разума, который тоже пытался её умертвить. О, если б знать заранее, стоило лишить жизни и этот разум, дабы не встревал. Теперь уж поздно: сил не хватит.
Но самое страшное было в другом. Если никчёмный туземный разум не угомонится, Существо ослабеет необратимо, не сможет ни защищать вторую жертву, ни умертвить её. Священная клятва останется неисполненной, а это означало для Существа нечто худшее, чем просто конец бытия.
И оно взмолилось Владычице Сущего, чтобы та уняла прыть этого такого безрассудного и такого опасного туземного разума.
***
— Что, киммериец, устал? — расхохоталась Тхутмертари. — И оно устало, Существо. А знаешь, что мне больше нравится в нашей смертельной схватке? Вы — ты и оно — боретесь не со мной, а друг с другом! А я тем временем отдыхаю, набираюсь новых сил. Не правда ли, какое чудное решение? Если бы тебя здесь не было, тебя бы стоило сюда позвать!
Конан опустил меч.
— Я обречён?
— Наконец-то, ты это понял! И мир твой обречён, смирись же с этим.
— Ну, коли так... У меня есть к тебе последняя просьба, богиня.
— Просьба? — удивилась Тхутмертари. — Ну, говори свою просьбу!
Киммериец встряхнул головой и сказал:
— Я беру назад свои слова, богиня. Ты справилась без помощи раба. Но ты не станешь отрицать, что он помог тебе стать той, кем ты в итоге стала. Я бы хотел в последний раз увидеть моего смертельного врага, твоего раба. Хочу принять смерть от него.
Тхутмертари удивлённо моргнула. Этот отчаянный смертный не желает умирать от её руки. Но его можно понять: такая смерть чересчур ужасна даже для него, героя! Этой герой надеется, что гибель от клыков и когтей Сура окажется куда как менее болезненной. Жаль, жаль, она хотела с ним развлечься...
С другой стороны... Великая Душа убивает Конана-киммерийца: в том есть особенная прелесть! Бог Великая Душа никогда не хотел по своей воле убивать Конана-киммерийца. Она это знала. Но теперь у него нет своей воли, он — всего лишь её раб. Она прикажет своему рабу сделать то, что он сам бы не сделал. Потому что она — владычица, а он — всего лишь раб!
— Да будет так, — кивнула Тхутмертари. — Сур, раб мой, покажись!
Заколыхался воздух невдалеке от Конана и Тхутмертари. Медленно вырисовывались очертания зверя. Более всего зверь этот походил на тигра — но тигры, превосходящие размером лошадь, в Хайбории не водились. А монстр был именно таков. Из ощеренной пасти торчали заострённые клыки, каждый величиной с человеческую руку. Пылали алым здоровенные буркалы. И в то же время зверь не производил впечатления кошмарного чудовища — так выглядит несчастное и измождённое создание...
— Знакомься, варвар: демон Сур, раб мой. Так ты желаешь, чтобы этот демон растерзал тебя? Ты в самом деле к этому готов?
— Нет, — помотал головой Конан, — ты прекрасно знаешь, чего я хочу. Пускай меня убьет Великая Душа. Это его и моё право. В этом моя последняя просьба к тебе, бессмертная богиня.
— Ох уж эти последние просьбы, — деланно вздохнула Тхутмертари. — Обожаю потакать им, это так забавно... Обратись в свою вторую сущность, Сур, раб мой. Мы желаем тебя видеть!
Едва отзвучали эти слова, перед Конаном и Тхутмертари предстал карлик Тезиас, Великая Душа.
И Конан тотчас понял, что Брахо лишь немного не добил своего бывшего хозяина.
— Ты выглядишь неважно, Сур, — осклабилась золотая богиня. — Но, тем не менее, моему рабу хватит сил исполнить твою последнюю просьбу, смертный. Права ли я, ответь нам, Сур, раб мой?
Карлик медленно кивнул. Огромные чёрные глаза, когда-то блистающие агаты, а теперь подобным жерлам потухших вулканов, опустошённо глядели куда-то мимо Конана.
Тхутмертари воздела руку.
— Итак, прощайся с жизнью, варвар. Знай, я не забуду тебя среди других презренных смертных. А теперь прикончи же его, раб мой!
— Конан, держи!..
...Чудная, сообразительная, преданная Аманда Линн — ведь может быть такою, когда хочет! Лукавый Милиус ошибся, предостерегая его от неё. Но Конан оказался прав, что настоял и вытащил с Серых Равнин боевую подругу...
Пока Тхутмертари была занята сражением с Конаном и Существом, Аманда, укрытая накидкой-невидимкой, подползла к останкам Брахо. Преодолев свой суеверный страх, она осторожно стащила с шеи погибшего магистра серебристый медальон. Конан поймал это движение наитием, хотя и не видел Аманду. Он начал свою рискованную игру, надеясь, что воительница из Будущего поймёт, куда он клонит. И она всё поняла! В тот миг, когда лишь прозвучал роковой приказ Тхутмертари, Аманда кинула Конану серебристый медальон с Пирамидой Мира.
Золотая богиня осознала, что её провели, когда медальон уже был в руках варвара. Ещё не понимая, в чём здесь кроется ловушка, она поспешила отменить свой приказ. И опоздала: глаза карлика, словно жерла проснувшихся вулканов, взорвались чёрными сполохами, которые устремились к Конану.
Тезиас вложил в эти сполохи всю свою силу, всё, что ещё оставалось подвластным ему: в отличие от упоённой триумфом владычицы, он сразу разгадал рискованную игру Конана и Аманды. Тезиас выстрелил в варвара чёрными молниями и упал бездыханным.
Они понеслись к своей цели. Движения Конана были точны, как никогда прежде, ибо всё в эти доли мгновения было поставлено им на карту. Воистину, всё! Все жизни, весь мир, его настоящее и его будущее.
Конан поймал молнии Великой Души серебристым медальоном. Но не погасил их, нет, а, держа медальон под углом, направил чёрные молнии Великой Души в богиню Тхутмертари. Отразившись в медальоне, точно в зеркале, убийственные молнии бога-раба вонзились в лоб богини-владычицы — туда, где уже чернело отверстие, прожжённое Существом.
—
НННЕ-Е-ЕТ!!! — возопила Тхутмертари.
И в этом вопле горя и отчаяния вовсе не было ничего человеческого. Так могут кричать только боги.
***
ЭНЕРГИЯ!!!!!
Существо ликовало. Судьба, Владычица Сущего, услышала его молитвы и вознаградила с лихвой. Энергетическая подпитка оказалась колоссальной! Существо немедля поглотило силу чёрных молний.
Ещё немного времени потребуется ему, чтобы гармонизировать новую энергию — а затем оно, Существо, наконец-то умертвит свою вторую жертву.
***
Тхутмертари лежала на сожжённой её звёздной магией земле и рыдала. Солёные потоки изливались из сапфировых бездн, стекали по лицу и обжигали золотые волосы. Белокурая воительница вытащила бластер и прицелилась в лоб Тхутмертари. Богиня помотала головой, сказала стоящему над нею Конану:
— Уйми свою девицу, киммериец. Оно не нуждается больше в подпитке. Вы насытили его довольно, больше, чем довольно...
Конан отвёл руку Аманды.
— Не надо, подруга. Мы убили её. Мы все: я, ты, Брахо, этот карлик, её раб, это Существо и этот медальон. Не всё ли равно, кто нанесет удар последним?
— Но она жива... — прошептала Аманда.
— Ненадолго, — ответила за Конана Тхутмертари; голос её дрожал, но не от страха, а от волнения. — Как мне поверить, что это случилось... Я, живое, воплощённое зло, погибаю лишь по своей доброте, убитая моим рабом по собственному моему приказу!
(Да, это похоже на премию Дарвина всех времён и народов в жанре фэнтези. – авт. 
)
— И всё же поверить придётся, — хмыкнул Конан.
Тхутмертари медленно кивнула и обратила к нему свои глаза. Взгляд их не иссушал более, то был взгляд не грозной богини, а страдающей, погибающей женщины.
— Ты рад, киммериец? Да?! Так радуйся громче! И смейся сильнее! Я ухожу. Но прежде я хочу сказать тебе. Надеюсь, Существо не будет слишком торопиться.
— Если это последняя просьба...
Предостерегающим движением руки золотая женщина прервала его.
— Никаких просьб, киммериец! Мне от тебя ничего не нужно. Только помолчи, пожалуйста. У меня так мало времени, а много хочется сказать!
Она до крови закусила губу, подавляя рыдания. Как вместить в мгновения целую вечность? Какие слова отразят её чувства? И тот ли он, варвар, кому она должна их сообщать? Зачем теперь, когда понятно, что конец?
— Я ухожу, киммериец. Однако прежде, чем я уйду, ты узнаешь, ради чего я жила. Ты обязан это знать, презренный смертный! Так знай же: мои помыслы были чисты и велики! Я хотела сотворить новую расу, более выносливую, могучую и мудрую, нежели все предшествующие расы, обитавшие и обитающие на Земле. Представь себе, что будет, если объединить природный ум человека с природной силой и природной злобой змеи — родится воистину замечательная смесь! Родятся чудесные существа! Мир должен принадлежать им по праву. Я назвала их Тху. Что люди и что змеи против таких существ?! О, ты не думай, будто я хотела сотворить чудовищ! Нет, то были бы существа, Несущие Знание! Очарованные Знанием, тху забыли бы, что такое война. Избавленные от болезней и страстей, они стали бы расой покорителей, колонизаторов Иных Миров! Далёкие звёзды манили нас...
Золотая рука возделась к чёрному небу, где сверкали коварные звезды и тлела ущербная Луна.
Аманда прижалась к Конану и прошептала:
— Боже мой, Конан... у меня дежавю. Это же речи Тезиаса, почти что слово в слово! Только он называл своих существ инкубами, а она называет их тху...
А Тхутмертари продолжала, глядя в синие глаза варвара:
— Я расчищала Мир для новой жизни, Конан! Нет, ты не поймёшь.
— Чего тут понимать? Ты мучила людей, не просто убивала. Зачем?
Тхутмертари вздохнула.
— Ну, разве непонятно? Только через страдание рождается новая жизнь. Это известно любой матери. Я жаждала стать Вечной Матерью для целой расы! Это что-то значит, киммериец! Более того. Я первая прошла через Страдание. Я подвергла себя пыткам, забытым самими богами! Так я получила право заставлять страдать других. Мне не в чем раскаиваться, киммериец. Не в чем!
— Я недооценил, насколько опасна свихнувшаяся ведьма, — покачал головой Конан.
— Ничего-то ты не понял, — с грустью вымолвила Тхутмертари. — Я не свихнулась, как ты говоришь, а взошла на новую ступень сознания! Моя беда лишь в том, что я так одинока. Я осознала то, что тебе и твоему обреч ённому миру ещё предстоит пережить!.. Какой мир ты спасаешь, киммериец? Стоит ли он того, чтобы его спасать? Не лучше ли уничтожить его и зачать жизнь заново?.. О, я могла бы наложить на твой презренный мир проклятие. Но я не стала это делать. Ибо твой мир уже проклят, Конан, тебе не спасти его! Когда-нибудь придёт время, и люди — или кто тут будет жить вместо людей — поймут, что я была права: тут уже ничего не исправишь, всё нужно начинать заново! Тогда я останусь в их памяти героиней легенды, ну а ты... ты останешься в истории как злодей, защитник прогнившего Мира! Тебя устраивает такая память, киммериец?
Конан ответил ей:
— Я не силён в высокой философии, богиня. Я варвар, варваром родился, варваром живу и варваром умру. Я не люблю, когда кто-то за меня решает, плох или хорош тот мир, в котором я живу. Я в нём живу! Он таков, каков он есть. И не тебе, и не богам, и не нашим потомкам решать, прогнил он или не прогнил. Мир принадлежит не тем, кто там, на небесах, и не таким, как ты, самозваным владыкам. Мир принадлежит всем, кто в нём живёт!
— А если бы тебя не было, кто бы меня остановил?
— Если бы не было меня, то не было бы и тебя, — промолвил Конан, вдруг вспомнив слова Милиуса о Великом Равновесии.
Тхутмертари поняла его.
— Вот мы и пришли к тому, к чему должны были придти, киммериец. Мы равно виноваты и в равной степени невинны! Я проповедовала Зло — но в миг, когда оно бы победило, Зло перестало бы существовать, ибо нет Зла без Добра. На самом деле я желала уничтожить зло, понимаешь? Ты не дал мне это сделать... Ну и живи в своём проклятом мире, полном тьмы и страданий!.. А теперь посмотри на меня в последний раз, киммериец. Никогда ты больше не увидишь ты такой красоты! У тебя никогда больше не будет такого лютого врага, как я.
И Конан знал, что это правда. Всё, ради чего он дрался здесь, вдруг как-то забылось, и ему почти захотелось крикнуть: нет, не уходи, не уходи, Тхутмертари, — мы что-нибудь придумаем, живи как все, а не богиней, но не уходи... К самому лютому врагу порой привязываешься больше, чем к своим друзьям и близким.
Она вновь поняла его, и на её устах в последний раз возникла победительная улыбка.
— Поздно, Конан! Не в твоей власти удержать меня. Я ухожу. И ни о чем я не жалею! Я жила не напрасно и успела сделать многое. Тебе ещё долго предстоит расхлебывать — и не расхлебаешь все плоды моих стараний! Вспомни о змеядах и о новой расе тху. Она родится, хочешь ты того иль нет! Уже первый мой опыт сложился удачно, потому что начала я с лучших представителей обеих рас, с лучшего из людей и с лучшей из дочерей Змея. Так я уяснила для себя, что путь мой избран верно, и я пошла по нему дальше. Мой путь необратим, злосчастный варвар! Какое это счастье — я постигла его перед самым концом! Я не нужна здесь более! Моя Миссия исполнена; всё остальное свершится помимо меня! Тебе не убить всех матерей, осеменённых самцами-змеядами и носящих в своих чревах эмбрионы новой расы! Тебе не заглянуть во все уголки мира, тебе не отыскать всех чёрных яиц, снесенных самками-змеядами от мужчин-людей! Они припрятаны повсюду в твоём мире! Мир уже во власти новой расы, Конан! Вам, людям, ни за что не устоять против неё! Наша кровь придёт мне на смену и продолжит моё дело... Последняя схватка ещё впереди!
— Будь ты проклята... — темнея лицом, прошептал Конан.
— Я выиграла. Я выиграла! И ни о чём я не жалею...
Он не успел ответить ей. Золотые веки затворились, вечной стеной отгородив от него угасшие сапфировые бездны. Безумная победительная улыбка застыла, но не померкла: наконец-то умертвившему свою вторую жертву Существу не было никакого дела до чувств туземных разумов.
Тхутмертари, богиня Звездного Бессмертия, королева Стигии, бывшая верховная жрица Сета и владычица Чёрного Круга, покинула этот мир.
***
Конан стоял у золотого тела и не мог оторвать взгляд от павшей красоты. Аманда прижималась к его груди и тоже смотрела. Принц Джосер и акках Танатос, оба раненые, но живые, не решались выбраться из своих укрытий: они не верили, что всё закончилось. Они привыкли к осознанию, что Тхутмертари невозможно победить. Значит, и теперь она жива, она прикидывается, развлекается, она вот-вот восстанет — и тогда покажет всем им истинную силу возродившегося Зла...
Вспышки света, стоны, слабое трепетание земли под ногами заставили Конана оторвать взгляд от тела Тхутмертари и обратить его на другой павший персонаж ночной схатки. Лежавший на земле карлик испытывал загадочные превращения. Со стороны казалось, что облака чёрного пара выходят из него; тело Тезиаса искрилось разноцветными блёстками, колыхалось, заставляя землю трепетать. Конан подумал, это Заклятие Тхутмертари утрачивает силу со смертью наложившей его: тот, кто был рабом Змеиной Королевы, освобождался от её могучих чар.
Конан с мечом рванулся к карлику. Глухой взрыв отбросил киммерийца назад. Зловонная чёрная туча взметнулась к небесам. На месте, где был карлик, Конан увидел демонического зверя, Сура. Монстр стоял на четырёх лапах, и он, без сомнения, был жив, был готов к схватке. Конан также был готов к ней. Ему предстояло убить это существо — демона, вобравшего в себя силу Великой Души. Всезнайка Милиус и тут ошибся: сначала умерла владычица, а эта живучая тварь всё ещё гадит воздух Хайбории. Недолго ж ей осталось — вслед за хозяйкой погибнет и раб.
Монстр бросился на человека, человек — на монстра. Конану было ясно: освобожденный демон, Тезиас-Сур, грезит о власти над миром — о чем ещё может мечтать такое существо? Но не бывать такому, надоело, хватит!
— Нет, Конан, нет! — отчаянно закричала Аманда. — Не убивай его! Постой! Послушай!
Как можно стоять? Чего тут ждать и слушать?! Взвился меч в стремительном броске, сталь пронеслась мимо оскаленных клыков-кинжалов, клинок впился в толстую, как дуб, шею монстра... Конан вложил всю звериную силу, всю душу варвара в этот удар — и башка демона отлетела от туловища. Она покатилась прочь, мимо разрушенных стен монастыря и, в конце концов, ухнула вниз с горы Монтесан... А кровь хлестала и хлестала из обрубка шеи, затем обезглавленный монстр зашатался и рухнул наземь.
Конан услышал крик Аманды:
— Что ты наделал, ВАРВАР! Ты убил не того...
А в следующий миг грянул чудовищный взрыв.
***
СВОБОДЕН!!!
Наконец-то, свободен! Я больше не раб! И эта демоническая сущность, вызванная к жизни стигийской чародейкой, внезапно развеялась в Ромбе Яхкунга, вечной обители моей Великой Души... Или мне удалось вытолкнуть её из Ромба; но как мне это удалось, я сам не знаю... Пока я мало понимаю, что со мной произошло.
Но я понимаю главное: роковая месть богов не состоялась. Руками Конана они превратили меня в демона, но Конан же этого демона и убил! Во имя Всех Знаний Вселенной, я больше не демон Сур, я свободен – я снова Тезиас, Великая Душа!
***
Мириады крупиц Живой Энергии, составлявших искусственное тело Сура, взъярились чудовищным вихрем. На своём извилистом пути этот энергетический вихрь снёс вершину горы Монтесан, сжёг волшебные накидки-невидимки, вобрал в себя всё прочее, что также, как и он, было слеплено из энергии Стержня — оружие Будущего, одежду Аманды и, конечно же, поддельный амулет Небесного Народа, который Тезиас, Великая Душа, успел сотворить и вручить гномам в самое последнее мгновение перед пленением своим у Тхутмертари. Длинная-длинная цепочка событий завершилась энергетическим вихрем здесь, на границе Хорайи и Кофа, на горе Монтесан — но завершилась ли?..
***
Вихрь пощадил людей. Он лишь разбросал героев и свидетелей этой ночной схватки по своим местам, как будто распределяя новые роли, предназначенные им Владычицей Сущего.
Так, Танатос лежал подле Джосера, Конан прикрывал своим телом нагую Аманду, а Брахо покоился невдалеке от своего хозяина. Они образовывали круг — а в центре круга было тело Тхутмертари. Жестокий вихрь не пощадил её красоту. Он как будто мстил ей за того, кого она поймала, унизила и поработила, а он почитал своим истинным господином.
Вихрь сорвал с неё корону Стигии — переплетение тяжёлых золотых колец, украшенных рубинами; спереди корону венчала вздыбившаяся змея, и в каждом из шести щупальцев её также сверкал рубин, а два других рубина, ещё больше и прекраснее, заменяли змее глаза. Вихрь бросил древнюю корону стигийской державы к морде Танатоса. Акках увидел её, многожеланную, и жёлтые змеиные глаза возгорелись демоническим пламенем. Наконец-то!
Могучий царь змеядов вскочил на ноги, подхватил корону и водрузил её на гребень головы.
— Отныне я властелин Стигии! — громогласно прошипел Танатос.
Эти слова оказались последними в его жизни; никто и никогда не правил Стигией столь краткий срок. Весь во власти своего нежданного триумфа, он не увидел подбирающегося сзади принца Джосера и не заметил блеска его меча. Голова Танатоса слетела, Джосер поймал на лету многожеланную корону и надел её себе на голову.
— Это тебе за мою Ка, мерзкая тварь! Не ты отныне властелин Стигии! Я!! Это была моя игра! Я выиграл у тебя, сестра!!
***
Откуда-то возникла серая костлявая рука, похожая на лапу дряхлой обезьяны, а вслед за нею появилось сморщенное существо с крупной башкой и ушами, как у слона. Древний демон Люф деловито огляделся, бросил прощальный взгляд на свою бывшую ученицу и быстрым движением снял с перста покойницы Кольцо Сета.
– Ты предала воспитавших тебя и покинула мир, – прошамкал древний демон, – но лишь благодаря тебе у нас отныне есть кому продолжить начатое дело. Сет будет править на земле!
Изумрудные зеницы магической змеи довольно мерцали. Старый Люф крепко сжал в ладошке амулет Князя Тьмы и с ним исчез.