Менетар происходил из древней стигийской семьи, которая совершенно избежала вливаний чужой крови, и чрезвычайно гордился этим обстоятельством. Свое родословие его семья возводила скорее к мифологии, чем истории.
Первый сюжет, его биографии, о котором известно, носит черты фольклорного произведения. Будто бы в ранней юности Менетар был товарищем Сетнахта, будущего грозного Царя Скорпиона. Рассказывают, что он не то одолел царевича в борцовском поединке, не то, сопротивляясь, нанес тому ранение, не то и вовсе, просто оказал заносчивому Сетнахту неподобающе «настоящее» сопротивление.
Рассказ этот может, как отражать действительное событие, так и являться порождением народного творчества. Стигийцы всегда любили борьбу, разработав крайне жесткий и эффективный стиль, вобравший в себя и кулачный бой, и всевозможные броски, захваты и удушения, и удары ногами. Тысячи тысяч стигийских юношей различного звания занимались этим единоборством. Нет сомнения, что во время таких схваток зародилась не одна дружба, и вспыхнула не одна вражда. В обучение принцев борьба входила точно так же, как и в обучение сыновей солдат. Стигийцы считали, что надо закалять тело будущего правителя так же, как и развивать его ум.
Не удивительно, что рассказов о том, как некто (солдат, каменотес, рыбак, торговец) одолел царевича в поединке, а после стал его правой рукой, или напротив, заклятым врагом, ходило множество.
Менетар сам никогда не комментировал эту историю, и очень может быть, она родилась из застольных разговоров моряков его флота. Адмирала, несмотря на приверженность жесткой дисциплине, нижние чины просто обожали, так что вполне могли сделать героем этой бродячей истории. С другой же стороны, принцы, в самом деле, занимались борьбой вместе с детьми аристократов, и ничего физически невозможного в том, чтобы Менетар некогда одолел Сетнахта, нет.
Зато дальнейший жизненный путь Менетара хорошо отражен в официальных документах.
В возрасте около двадцати лет он поступил во флот.
Вообще, переживший краткий период расцвета в правление Деркетари, стигийский флот являл собой некую аномалию. Стигия никогда не была в настоящем смысле слова «морской державой». Флот вырос и набрал силу в правление первых царей «кушитской» династии. Соответственно и служили на флоте, в большинстве своем не урожденные стигийцы, а новые стигийские подданные, представлявшие такое же смешение рас и народов, как и пиратские республики Островов.
Что привело кичившегося древней родословной, Менетара на флот, в точности неизвестно. Любопытство, желание пойти наперекор традиции, желание отдалиться от принца и его окружения? Идея о том, что он поступил так «назло обычаям», как будто противоречит всем сведениям о его крайнем консерватизме. Но это вообще характерно для эпохи реставраций, и подмечено еще современниками. Многие правители и государственные мужи эпохи, считали, что возрождают былое величие своих государств и прибегали к детальной реставрации многих ритуалов или социальных практик. И при этом строили нечто совершенно новое. Менетар отличался чрезвычайной верностью обычаям своих предков, когда это касалось манер, внешности, религии. Но при этом он был одним из самых смелых новаторов в военном деле. При нем в частности, началось массовое (и утратившее прежний кустарный характер), производство и использование корабельной артиллерии. Хотя это относится уже ко дням славы адмирала. Первоначально он был просто капитаном одного из кораблей, толковым, решительным, исполнительным, но одним из многих.
Отметим так же, что мысль, будто юный Менетар подался в моряки, просто чтобы оказаться подальше от придворной жизни и своего царственного врага, тоже не представляется чем-то надуманным. Сетнахт был свиреп, заносчив и мстителен, и если уж он действительно невзлюбил кого-то, то сбежать от него в Закатный Океан представляется лучшей идеей из возможных.
В правление Сетнахта флот пребывал в небрежении. Царь Скорпион предпочитал сухопутные войны и вообще восточное направление политики. Менетар продолжал служить на флоте, который, лишившись монаршего благоволения, быстро впадал в упадок. О больших походах речи уже не шло. Оставалась борьба с пиратством, при этом не всегда успешная. Падала дисциплина, нередки были дезертирство и уход в пираты. Многие корабли просто сгнили на долгих стоянках в пресной воде Стикса, и местные жители разобрали их на дрова и постройки. Регулярных маневров не проводилось, больших успешных кампаний флот не вел.
Но после того, как земной путь грозного Царя Скорпиона оборвался самым ужасным образом, к власти пришел его сын.
Историки часто несправедливы к Семеркету, выставляя его правителем слабым до ничтожности. В самом деле, в нем не было свирепой воинственности предков. Но при этом правление его можно было назвать успешным. Даже если это заслуга не лично царя, предпочитавшего интеллектуальные и художественные развлечения личному участию в боях и казнях, а его окружения, стоит признать, что у Семеркета был некоторый талант находить одаренных людей. Степень влияния на него окружения, а самого царя на окружение – тема во многом спекулятивная.
Стигийцы - народ, закрытый до угрюмости, страна, несмотря на военную мощь, исторически тяготела к изоляционизму. Так что подробных описаний подковерных интриг стигийские сановники потомкам обычно не оставляли. Внешний же ритуал соблюдался неукоснительно.
К правлению Семеркета относится и настоящий взлет стигийского флота и влияния Менетара. Прошло около полутора десятилетий, и все изменилось.
Менетар, (теперь – адмирал) располагал властью над могучим флотом, который в результате долгой раздачи всевозможных привилегий и «исключительных» законов, стал своего рода «государством в государстве». Право флота набирать в свои ряды приговоренных преступников, позволило создать абордажные команды из отчаянных, не боящихся ни смерти, ни гнева богов, уроженцев прибрежных городов.
Огромные денежные вливания, которые каким-то образом сумел выбить для своего детища Менетар, позволили в кратчайшие сроки отстроить новейшие корабли, которые уже во время закладки планировали, как вооруженные пушками.
Именно этот флот, возглавляемый Менетаром, чей авторитет среди офицеров и нижних чинов был абсолютно непререкаем, и прибыл к берегам Зингары.