[Bingam Vici]

15) Красные Гвозди (RedNails)
Жажду она утолила у озера, но чувствовала страшный голод и решила поискать те самые плоды, которые служили ей пищей с тех пор, как кончились запасы во вьюках.
…
А ее беспокойные глаза заметили цветные пятна на зеленом фоне. Это были плоды — большие темно‑пурпурные шары на ветвях дерева с широкими ярко‑зелеными листьями. Тотчас она снова почувствовала голод, а заодно и жажду — ведь озеро было теперь недосягаемым.
— Мы не умрем, — сказала она. — Вон плоды, только руку протяни!
Конан глянул в ту сторону.
— Если мы их съедим, — проворчал он, — то дракону будет делать нечего. Черные люди земли Куш называют их «яблоки Деркето». А Деркето — Царица мертвых. Проглоти каплю сока или даже окропи им кожу — и ты умрешь раньше, чем успеешь сбежать со скалы.
…
И в самом деле огромный варвар выглядел удивительно бодро, словно спал всю ночь на царском ложе. Вытащив колючки и очистив толстую кожу, он подал девушке толстый, сочный лист кактуса.
— Кусай, не бойся. Для людей пустыни это и еда, и питье. Когда‑то я был вождем зуагиров, пустынного племени, которое живет тем, что грабит караваны.
— О боги, кем ты только не был! — со смесью недоверия и восхищения сказала она.
— Например, я никогда не был королем хайборийской державы, — он откусил здоровенный кусок кактуса. — Хоть и мечтаю об этом. И, возможно, когда‑нибудь стану им — почему бы и нет?
Она покачала головой, дивясь его спокойной дерзости, и принялась за еду. Вкус не был неприятным, а влага вполне утоляла жажду.
…
— Эта женщина, — сказал он, — зовется Таскела, она княгиня народа Техултли. А теперь подайте нашим гостям еду и питье — без сомнения, они голодны после дальней дороги.
И он указал на стол из слоновой кости. Наши искатели приключений обменялись взглядами и сели за стол. Киммериец был полон подозрений: его суровые голубые глаза неустанно шныряли по залу, а меч был под рукой. Тем не менее от угощения и выпивки он редко отказывался.
…
На закуску подали причудливые плоды, неизвестные путешественникам, но вкусные. Легкое красное вино также имело особый острый привкус.
…
Так проходили мирные годы. Мы только ели, пили, любили друг друга и воспитывали детей. Обрабатывать поля было не нужно, ибо Толькемек научил нас искусству выращивать плоды и овощи без земли.
…
Конан и Валерия стояли над безжизненным телом и смотрели друг на друга.
— Вот теперь война действительно кончилась! — заметил Конан. — Ну и ночка выдалась. Где эти ребята хранят жратву? Я голоден, как волк.
— Нужно тебе ногу перевязать, — Валерия оторвала кусок шелковой шторы, обернула его вокруг пояса и нащипала корпии; потом тщательно обработала рану Конана и крепко забинтовала.
— Ладно, поголодаем, — сказал он. — Идем отсюда.

16) Слуги Бит-Якина (Servants of Bit-Yakin)
Сам Бит-Якин питался подношениями жрецов, которые хотели умилостивить свою богиню и не скупились на дары, а его слуги перебивались как могли. В Пантийских горах есть озеро, куда тамошние племена бросают своих мертвецов, а из озера вытекает подземная река. Так вот: эта река протекает как раз под дворцом. У них там проложены вдоль стен галереи и сделаны лестницы к воде — с них-то они и вылавливают проплывающие мимо трупы.

17) За Черной Рекой (Beyond The Black River)
Я сроду хлеба не сеял и сеять не собираюсь, покуда существует тот урожай, который пожинают мечом.
…
Дверь немедленно открыла женщина. В одной руке она держала свечу, в другой — топор. Лицо ее было бледным.
— Входи! — закричала она. — Отобьемся в доме!
— Нет, вам надо уходить в Велитриум. Форт их надолго не задержит. Может, он уже взят. О доме не думай, хватай детей и беги!
— Но мой‑то пошел с людьми за солью! — заревела она, ломая руки. Из‑за ее спины выглянули растрепанные головенки троих ребятишек, моргавших спросонья.
…
— Он был настоящим мужчиной, — сказал Конан. — Я пью за его тень и за тень пса, не знавшего страха.
Он сделал несколько глотков. Особым загадочным движением вылил остатки на пол и разбил кружку.

18) Черный Незнакомец (The Black Stranger)
В пещере:
— Вы могли бы, по крайней мере, предложить мне хотя бы немного вашего вина, — грубо сказал он. — Во имя Крома, вы что считаете, что того, кто не принадлежит к вашему братству, не стоит и принимать дружески? Выхотите…
…
— Кто говорит о добыче и о нападении? — возразил Зароно. — Нет, мои люди хотят только снова ощутить землю под ногами, и от однообразного питания на борту грозит вспыхнуть цинга. Вы позволите им высадиться на берег? Я ручаюсь за их хорошее поведение.
…
— Не позволяйте своим людям ходить в лес. Возьмите лучше из моего стада еще одного быка, если вам недостаточно мяса. Если ваши люди войдут в лес, может легко случиться так, что пикты убьют их.
…
граф Валенсо с его незваным гостем сидели за бутылкой вина.
…
Теперь киммериец тоже сел за стол, налил в бокал вина и опустошил его.
— Во имя Крома, это первое вино с тех пор, как я покинул Аквилонию, — произнес он. — Эти проклятые Орлы так наступали мне на пятки, что я едва успевал подкрепиться ягодами и орехами, которые находил на пути. Иногда мне попадалась лягушка и я проглатывал ее сырой, потому что не отваживался разжечь костер.
Его нетерпеливые слушатели, ругаясь, объяснили ему, что их интересует не его питание, а сокровище.
…
При помощи чар шаман вынудил демона войти в пещеру и задушить двенадцать чужеземцев, которые сидели за столом и пили вино.
…
Стромбанни помчался прямо к костру, у которого сидел Зароно и пил из кружки пиво.
…
Философ Алкимедес незадолго до того, как я выпил вино со снотворным, сообщил мне, что он намеревается написать книгу о необдуманности как об основе управления государством. Он хотел привести в пример Нумедидеса. К сожалению, я был слишком пьян, чтобы понять, что он хочет мне сказать.
…
Я знаю, как быть в хайборейской стране без средств к существованию. В моей стране кое-где существует голод, но ни один из наших людей не будет голодать, пока у кого-нибудь в Киммерии существует что-нибудь съестное. В цивилизованных же странах, одни люди обжираются, в то время как другие падают от голода. Я тоже иногда голодал, однако, я тайно или силой брал то, что мне нужно. Но вы не сможете делать этого. Итак, возьмите эти рубины.

19) Феникс на мече (The Phoenix On The Sword)
— А что за люди живут на севере? — спросил Просперо.
— Они высоки ростом, светлокожи и голубоглазы. Их бог — ледяной гигант Имир, и у каждого племени свой собственный король. Они сражаются днями напролет, а по ночам пьют пиво и во весь голос орут дикие воинственные песни...
— Ну, тут ты мало от них отличаешься, — ухмыльнувшись, сказал Просперо. — Ты много и жадно пьешь, да и любимые свои песни ты скорее орешь, чем поешь.

20) Алая Цитадель (The Scarlet Citadel)
— Наконец‑то — золото и шелк! Тсотха прикидывался, будто он выше земных наслаждений, но он наполовину дьявол — а я, невзирая на чародейское искусство, человек. Люблю, знаешь ли, удобства и веселые пирушки. На них и поймал меня подлый жрец — поймал совершенно беспомощного после доброй выпивки. Вино — проклятие, но клянусь грудью Иштар, даже когда я сейчас вспоминаю о нем, то немедленно чувствую присутствие этого напитка… Прошу тебя, дружище, наполни мой кубок! Впрочем, что это я?! Ты — монарх, позволь мне услужить тебе!
— К чертям! — хрипло сказал Конан, наполняя хрустальный кубок и передавая его Пелиасу. Сам же варвар ухватил пузатый кувшин и сделал глоток прямо из горлышка, вздыхая от удовлетворения.
— Пес Тсотха знает толк в вине! — Конан отер губы ладонью. — Но во имя Крома, Пелиас, неужели мы будем ждать здесь, пока проснувшиеся кнехты перережут наши глотки?
…
— Во имя Крома! — простонал изумленный король. — Да поглотит Ад все чародейские штучки! Пелиас поступил со мной по справедливости, но не хотел бы я встретиться с ним еще раз… Лучше уж иметь в руке благородный честный меч и порядочного врага, в которого этот меч можно всадить! Проклятье! Чего бы я сейчас не отдал за кувшин старого вина.