[Зогар Саг]

Тарантийская тюрьма сейчас пустовала - в ней просто некого было сейчас содержать: рабов пленников пикты не держали, а собственных преступников убивали, чуть ли не на месте. Разве что пленники оставленные для жертвоприношения какое-то время еще сохраняли жизнь, но для их содержания было достаточно и зданий более скромных размеров. Во время вторжения пиктов, тюремщики бежали, бросив заключенных на произвол судьбы. Пикты убили всех, кто находился в камерах, за исключением тех кто согласился перейти на службу варварам. С тех пор новых постояльцев тюрьма не принимала. Огромные ворота были распахнуты, по узким коридорам гулял ветер и лишь серые крысы все еще шуршали между иссушенных костяков.
Пикты почти не появлялись в этих местах - ходило какое-то смутное поверье по которому бывшее узилище считалось «плохим» местом. Однако сейчас, впервые за несколько десятков лет покой старого здания был нарушен. В одной из сырых камер средь закованных в колодки скелетов сейчас находился смуглый мужчина в черном балахоне. Стигийский колдун не случайно выбрал именно тюрьму для своего действа: мало того, что безлюдное, это место обладало зловещей аурой идеально подходившей для его целей. Боль, страдания, отчаяние, безумие гнев- все это словно губка впитывали стены мрачного каземата. Ну а последняя резня, которую учинили здесь пикты, еще больше добавили в мрачную атмосферу этого места. Сидя в позе лотоса у западной стены, он отрешенно смотрел словно в никуда и беззвучно шептал заклинания. Если бы не шевеление губ, то жреца Сета можно было бы принять за статую. Однако его внутреннему взору открывалось многое - он видел, как скользят сквозь камни неуспокоенные души, как перемещаются по стенам жуткие создания, казавшиеся грезой курильщика лотоса и как устремляются они все вниз, под каменные плиты пола из-под которого, как различало колдовское зрение Геб-Дуата, пробивается чуть заметное, но от этого еще более зловещее багровое сияние.
С потолка свисало подростка-пикта - бывший смуглым при жизни сейчас юноша поражал своей неестественной бледностью. Изувеченные руки были привязаны к огромному крюку торчащему из потолка, острие которого пронзило обе ладони юноши. Из страшных ран на теле стекали ручейки крови, капли которой падали в массивную чашу из черного оникса на котором золотом были вытесненные стигийские иероглифы. Вокруг чаши был начерчен древний и зловещий символ- змей, кусающий себя за хвост, по всему кольцу через равные промежутки были расставлены черные свечи светящиеся голубоватым пламенем.
Где-то в отдалении слышался приглушенный разговор двух смуглолицых и раскосых горцев, сопровождавших колдуна в его путешествии сюда. Они помогли ему принести жертву и тут же удались, не желая мешать свершению чародейского таинства.
Со звонким звуком упала в чашу последняя капля крови. Грудь парня чуть заметно дернулась последний раз и опала, глаза его остекленели.
Жрец словно очнувшись от транса, вынул из сумки несколько кусков мела и принялся чертить странные знаки внутри круга. Первым из них было изображение бурого медведя вставшего на задние лапы – родовой знак клана Ролга. Второй символ, начерченный на нем – изображение павлина распустившего хвост и крылья прямо над кабаном. И, наконец, третий символ перекрывающий все два - извивающийся змей, начерченный черным углем.
Простерев руку над чашей, полной красной жидкости, Геб-Дуат снова принялся читать заклинания.
-Йао, Сетеш, Сетеш йао! Кхак-аб! Наи! Хаи! Харебуту-Хемхетмти-Апеп!
Он продолжал произносить эти слова и золотые иероглифы на ободке чаши стали светиться своим цветом. В то же время кровь в подернулась рябью, хотя не было ни малейшего ветерка. Чем сильнее была рябь, тем светлее и прозрачнее становилось содержимое чаши. Вот уже не кровь - чистая вода успокоилась черном сосуде. Геб-Дуат произнес еще несколько слов и в нем стало проступать изображение - огромный зал, разноплеменная толпа столпившаяся у алтаря на котором лежит истерзанное тело, идол Золотого Павлина на возвышении. Торжествующая улыбка озарила хищное лицо Геб-Дуата когда он увидел это с губ его сорвалось страшное заклинание.
-Сет, бог Тьмы, чешуйчатый владыка, скользящий среди пирамид! Из глубин бездны и через врата Нун, пусть голос мой несётся к свитой кольцами тьме! Восстань о величайший и прикажи слуге своему поразить тех, кого я хочу! Ты, что несёт Ночь и утверждает Вечную Тьму, пусть твоя голодная тень падёт на лица смертных богов людей и принесёт их творениям и иллюзиям безжалостный Конец!
Он шептал и странные изменения происходили с кругом очерченным вокруг чаши. Вот по краям круга вспухли клубы черного дыма. Мгновение - и вот уже черная кобра с полыхающими алыми глазами обвивается вокруг чаши, раздувая шею капюшоном. Колдун в адском триумфе воздел вверх руки выкрикивая последние слова заклинания. Распахнулась пасть с огромными зубами и потоки золотистого яда изверглись прямо в чашу.