[Михаэль фон Барток]

Бальдур фон Барток.

Бальдур проснулся уже ближе к полудню. Хотя жажда и головная боль - неминуемые последствия вчерашней пирушки были весьма сильны, он все равно чувствовал себя отдохнувшим. Бальдур поднялся и, накинув на плечи что-то из одежды Ниала вышел на улицу. Сам хозяин по прежнему лежал на топчане. "Видимо дела его плохи" - решил немедиец, когда увидел, что могучий кузнец кутается в шкуры. "Лишь бы кровь не загнила". Бальдур пожелал хозяину доброго утра и отправился на поиски нужника. Тот нашелся рядом с хлевом. Ему пришлось пройти мимо двух привязанных псов, которые проводили его настороженным взглядом.
"Эти верные стражи видимо еще не решили, стоит ли им разорвать меня на части, или наоборот, охранять мою жизнь как жизнь своих хозяев. Забавно лишь то, что рыжий пес смотрит на меня скорее злобно, а вот серый даже не соизволил поднять голову. Что ж, те кто утверждают, что у животных нет души видимо слишком редко смотрят в глаза собакам".
У хлева он встретил Маёв, которая шла к дому, неся на руках ягненка. Конана нигде не было видно.
- Утро доброе, прекрасная хозяйка. - Как всегда церемонно поприветствовал ее Бальдур.
- И тебе доброго утра, Бальдур. Не слишком ли крепок был напиток Ниала?
- О нет, благодарю. - улыбнулся немедиец, которому после трех лет в гвардии к похмельям было не привыкать. - Я чувствую себя превосходно. Как Ниал?
Маёв помрачнела.
- Рана оказалась тяжелее, чем ему показалось. Он потерял много крови. Я думаю зарезать ягненка - пусть напьется свежей крови. Принеси мне большой рог, чужеземец.
Бальдур промолчал. "Суеверия неискоренимы - подумал он, выгнанный с двух факультетов. - а впрочем, в предложении выпить много свежей крови вместо потерянной собственной есть хотя бы доля истины, тогда как отворять кровь что бы исцелиться от лихорадки по меньшей мере глупо. Зато варвары не считают блажью промывать раны. Ну и кто из нас более дик?". Он не намерен был вмешиваться в традиции горцев, поэтому сходил в дом и принес рог, из которого вечером пили пиво.
- Он силен. - сказал наконец барон. - Я сражался всю жизнь и видел много умирающих от ран. Это не та рана, от которой умирают. Хотя наверное он проболеет дней десять.
- Я тоже хочу в это верить.
Бальдур решил больше не терзать душу женщине разговором на столь тяжелую тему. Ее муж или умрет или выживет, третьего тут не дано.
- Вчера Ниал сказал мне, что если рана не будет его беспокоить, он хочет похоронить напавших на него воинов.
- Да, он чтит старые традиции.
- Но раз рана тяжела, он не сможет этого сделать. Что ты скажешь на это?
- Если бы то была моя воля, я бы так и оставила их на съедение волкам, но Ниал этого не позволит. Когда Конан вернется из деревни, то пусть пойдет и выполнит волю отца.
- Я помогу ему.
- Мы все будет тебе за это благодарны. Подержи голову этому ягненку.
Одним безжалостным движением Маев перерезала животному горло и подняла тушку за ноги. Алая кровь полилась в подставленный Бальдуром рог. "Вреда от этого точно не будет" - подумал Бальдур. Как скоро ему будет приличной уйти дальше и напротив как долго его общество будет для хозяев желанным? С одной стороны Бальдур знал, что злоупотреблять гостеприимством варваров нельзя, но покинуть дом следующий день тоже было оскорблением. Что в Пустоши, что в Киммерии всякий раз, решив что чужака убивать не стоит, варвары настойчиво приглашали его в гости, и стремясь в собственных глазах выглядеть как можно более широкими натурами устраивали форменные пиршества, в ходе которых немедийца поили и кормили по-царски, причем единственной платой были его истории о дальних странах. И Бальдур увлеченно рассказывал о величественных замках его родины, о теплых морях, о несущихся по ним парусниках, о торговых городах Аргоса, о сказочной роскоши дворцов земных владык и о богатствах храмов возведенных в честь владык невидимых. О золоченых латах аквилонских рыцарей, о реках, которые люди заковали в камень, о том, как тонет океане солнце и об огромных рыбах, которые рвут на куски и тут же поглощают упавших за борт людей. Ему и не верили, и смеялись, но слушали! Немедиец был хорошим рассказчиком, вот только знание языка сковало его, поэтому часто ему приходилось прибегать к живописным жестам. Наверняка и Ниал и его семья рассчитывают на свою порцию историй от чужестранца, да и по местным обычаям гость должен будет помогать хозяевам в их делах. Бальдуру уже доводилось с пиктами охотится на оленей, а с киммерийцами истреблять огромных волков, которые угрожали их стадам. Охотник он был умелый, а собеседник превосходный, так что племена не слишком спешили расстаться с рыжим чужеземцем, и порой из гостей ему приходилось едва ли не сбегать под покровом ночи. К тому же во всех племенах было полно молодых вдов и Бальдур предвидел, что ближайшие месяцы кое-где появятся рыжие полукровки...
Задерживаться в Киммерии вообще не входило в планы барона. Он собирался пробраться через земли варваров в Гандерланд и уже оттуда - в родную Немедию, но бросить человека, с которым дрался плечом к плечу Бальдур тоже не мог.
Вскоре вернулся Конан. Ему не пришлось просить мать или отца перебросить лестницу. Подросток легко перемахнул стену, и Бальдур увидел, что у парня в кровь разбито лицо, распухли губы, заплыл один глаз. Его явно избили, но кто?
Ниал тем временем нашел в себе силы подняться. Он вышел во двор, сильно побледневший и словно похудевший за прошедшую ночь. Маёв дала ему рог со свежей кровью, которую кузнец тут же выпил, по местному обычаю часть плеснув на снег в честь богов. По сосредоточенному лицу Ниала было видно, что он не только страдает от раны, но и от своего вынужденного безделья. Сегодня ему не работать в кузне, сегодня (и скорее всего ближайшие дни) он проведет в постели, на иждивении у жены и сына.
Окровавленный Конан тоже выпил немного крови, но было видно, что по-настоящему ничего кроме его гордости в драке не пострадало.
- Что с твоим лицом сын? - Ниал усмехнулся, а Конан как-то зло ощерился.
- Живодер.
- Кодкелден Живодер? Но ведь его изгнали из клана?
- Из клана он ушел сам. Но сегодня с раннего утра прибежал в деревню и выменивал мед и какие-то коренья.
- И все. И что же он не поделил с тобой? Даже Живодеру нужен повод что бы ударить.
- Пока ты спал, мать сказала мне разменять немного твоего огненного напитка на соль. Кодкелден решил отобрать у меня всю бутыль. Мое копье он разрубил топором, а за нож я схватиться не успел. Он сбил меня на землю и стал отнимать бутыль.
- Надеюсь, ему это не удалось? - помрачнел Ниалл.
- Нет, ему пришлось отдать мне вот это. - Конан разжал кулак в котором сжимал наконечник стрелы.
- Наконечник? Зачем он тебе во имя Крома? Или ты потерял свои? Дичь унесла их в себе?
- Мои стрелы в порядке. Но не отдавать же ему было бутыль просто так!
- Кодкелден не пьет. От выпитого он сходит с ума, хотя клянусь Кромом он и так совершенно безумен. Зачем же ему этот огненный напиток?
- Он сказал для друга.
- Что за друзья могут быть у Живодера я догадываюсь. Вскоре в наших краях начнет пропадать скот... Надо мне было убить этого щенка, пока он был слаб.
- Я вырасту и убью его. Я отрублю ему голову и руки и принесу их в деревню речного клана.
По тону Конана Бальдур понял, что это не пустая мальчишеская похвальба. Что через три-четыре года этот мальчишка превратится в молодого воина, и тогда тому, кто избил его сегодня придется нелегко.
- Кодкелден умрет раньше. Кто-нибудь убьет его.
- Я не хочу, что бы Живодера убили раньше, чем я подрасту. Я должен убить его.
- Он все-таки твой брат, Конан! Да он зол и безумен, но он не убил тебя, хотя мог бы, а разбитое лицо заживет! Лучше вызови его на кулачный бой и избей. А впрочем, хватит о этом безумце. Моя рана оказалась тяжелее чем я думал. Я не смогу пойти и похоронить южан. Ты должен сделать это.
- Я помогу тебе. - вступил в разговор Бальдур.
- Бальдур поможет тебе. - согласился Ниал.
Взяв двуручную пилу и большие топоры для рубки деревьев Конан и Бальдур пошли к месту вчерашнего сражения. За ночь волки обгрызли лица и кисти одному из мертвецов, но прочих не тронули.
- Даже волки не едят эту долинную падаль. - сплюнул Конан.
Они с Бальдуром свалили дерево в обхват толщиной и принялись пилить его. Конан был мрачен. Бальдур понимал его. Мало того, что отец ранен и возможно тяжело болен, а двоюродный старший брат вместо того, что бы помогать родственникам отбирает у них последнее, так еще и он должен с почетом хоронить каких-то подонков. Долгое время он молчал, но потом заговорил.
- Расскажи мне, как ты оказался в Киммерии.
"Началось" - подумал Бальдур, но чем-то занять себя за монотонной и не слишком тяжелой работой было необходимо, да и развлечь мрачного малого тоже хотелось. Бальдур не выносил угрюмых физиономий и видел в их владельцах либо больных разлитием желчи, либо тайных человеконенавистников. Кроме того немедиец был из тех людей, что любят говорить.
- Все началось с дуэли.
- Что это?
- Поединок на мечах между двум господами которые не подели некую важную вещь. Например очередность прохода в театр.
- Театр?
- Это... как бы сказать это по киммерийски... в общем там развлечения.
- Как на ярмарке летом?
Бальдур обреченно вздохнул. Если ему придется разъяснять каждое слово, долго же будет длиться его повесть! А куда ему спешить?!
Барон поведал о том, как в театре барон фон Драннх наступил его даме ("жена"- спросил Конан, "о да" - ответил Бальдур - "но к счастью не моя") на ногу и как за это Бальдур разбил ему в кровь то, что назвал "портретом осла в золоченой раме", как барон вызвал его на дуэль, как ловко он, Бальдур уложил барона на месте, и как ему поклялись за это отомстить два брата убиенного им "сиятельного придурка", как явились они за ним в бордель ("женщины отдаются там за деньги, хотя, по совести сказать, многие из них должны приплачивать мне"), где Бальдур отмечал свою победу, как впав в благодушие барон не стал их убивать, а велел раздеться донага и погнал, нахлестывая бичом через весь квартал красных фонарей...