[Михаэль фон Барток]

Рассказ Бальдура.
Стигийский поход четырех держав.
Стигия проклятая светлыми богами страна, страна полная жутких тайн.
Стигия, которой правят черные маги, страна, в которой по улицам ползают огромные змеи, посвященные богу Сету, пожирая местных жителей, и они не смеют сопротивляться священным монстрам.
Стигия, где в подземных катакомбах пирамид творятся жуткие ритуалы, где жрецы Сета раскраивают грудь и вырывают сердца жертв, и пожирают их сырыми, а тела бросают в бездонные колодцы, и лязгают во тьме зубами порождения мрака, которым не место на этой земле.
Стигия, могучая держава, надежно защищенная широкой рекой Стикс, чьи берега охраняют закованные в бронзу воины.
Стигия, живущая по законам зла, где каждый иностранец может быть в любой момент схвачен и брошен в пасть крокодилам Стикса, потому что так велели жрецы.
Стигия, царство, царь которого не правит, а лишь восседает на троне и иногда ведет войска в бой, царь, за которого решения принимают жрецы. Каждый год он дожжен преодолевать испытания, демонстрирующие, что его тело и дух его крепки, а если он окажется слаб – не сумеет натянуть тетиву лука, пробежать по раскаленному песку перед храмом так же быстро как молодой конь, не сможет переплыть священный Нилус, его ждет смерть, которую принесет кинжал в руках жреца.
Стигийские войска совершают походы на юг, в Черные Королевства, захватывая невольников не только для рабского труда (так делают многие), но и для того, что бы прокормить чудовищ, живущих во тьме под пирамидами.
Все это мы в Немедии знали о Стигии.
Стигия была для нас страной зла, но далекой и непонятной, мы рассказывали о ней страшные сказки, я читал книги о невероятных обычаях этой страны, но никогда не думал, что стану одним из тех, кто пройдет половину Стигии огнем и мечом.
Это было четыре года назад.
Стигийские армии перешли Стикс и обрушились на Шем. Они разоряли города, уводили их жителей в плен, и шемиты обратились за помощью к нашему преславному королю Гариану, что б лопнули его почки, что б в его животе завелись черви… Они кричали о страшном насилии, которому их подвергают стигийцы, о пирамидах из шемитских черепов, сложенных у стен тех городов, что не покорились и о стоне и плаче, царящем в городах покоренных. О том, как стигийские солдаты вырезают живым шемитам внутренности и бросают их своим псам, о том, как стигийские князья развлекаются, стреляя из лука по бегущим пленникам, о том, как в медной бочке сожгли одного митрианского священника, что обличал стигийцев за их злодеяния. Они рассказывали много ужасов. И я уверен, что все было правдой. О, в чем в чем, а в этом я уверен!
И сердце Гариана воспылало ненавистью ко злу и несправедливости. И Гариан призвал своих рыцарей, а в их числе и меня, числом восемь тысяч человек, восемь тысяч человек, чьим единственным занятием была война!
Но этого было мало и Гариан позвал с собой в поход Иштвана – князя Семиградья с его закованными в броню всадниками, которых было больше пяти тысяч, и аквилонского принца Гая, который привел с собой малую толику рыцарей, зато прославленной гандерланландской пехоты, целых двенадцать тысяч мечей, и бритунского принца Этельреда, что привел восемь сотен рыцарей, десять тысяч стойких копейщиков и три сотни боевых колесниц…
И все мы ненавидели стигийцев и горели желанием покарать их за творимое зло. Горели наши сердца… О велик был порыв, обуявший вдруг и рыцарей и простолюдинов по всей славной Хайборее. Старинные кровожадные песни пелись теперь на площадях, рыцари и простые латники прилюдно точили свое оружие, сколько было заключено пари и дано обетов, сколько девичьих сердец дрогнуло, не устояв перед очарованием идущих на смерть героев...
Бальдур прервал свою пафосную речь и усмехнулся.
Шлюхи давали участникам похода бесплатно!
Из Нумалии из логова львов вышли мы со знаменами, развевающимися по ветру и песнями….
К границам Шема подошли мы голодными оборванцами, подпруга лопалась, лошади погибали от жажды, люди страдали от болезней. Сначала пошли дожди и шли недели три не меньше, обратив дороги в жидкую грязь, а сияющих рыцарей в землекопов.
Потом старина Страбонус, что б в его кишках поселились змеи, подвел нас. Он обещал не только пропустить славное воинство через свою страну, но и снабдить нас фуражом, и предоставит для похода несколько тысяч лошадей. Но конечно же не сдержал своих обещаний. В отместку мы сожгли ему пару крепостиц и убили его племянников, которые эти крепостицы защищали. Заодно перебили и всех рыцарей и солдат, что защищали эти крепости вместе с ними. Славно начали мы свой поход против страны зла – разорив два города соседу.
Но мы продолжали двигаться вперед…
Во главе ехали наши короли-предводители, потом бароны с их дружинами и я в том числе, потом – рыцарство, потом шла пехота, а следом тянулся на многие мили обоз, полный людей разного звания. Оружейники, лекари, торговцы вином и мясом, ростовщики, и просто сброд.
В Шеме кузен Гай, недурной малый, но скверный военноначальник позволил своей пехоте растянуться какой-то непотребной змеей по степи и когда со всех сторон налетели всадники-зуагиры и принялись поливать гандеров стрелами и топтать конями, те несказанно удивились. Но прежде, чем гандеры перестроились для отражения атаки зуагиры исчезли в степях, напоследок пустив тучи стрел. Убитых было немного, но потрясение было велико. Оказывается уже на Севере Шема хозяйничают союзники стигийцев!
Так долгий поход закончился, и началась кампания.
Самих стигийцев мы встретили только через две недели, но зуагиры тревожили нас отныне ежедневно. Как саранча налетали они из степей, осыпали наши ряды стрелами и исчезали вновь, не ввязываясь в рукопашную. Конечно, мы пытались преследовать их, но наши тяжелые кони не могли состязаться в скорости с их лошадками. Мы проклинали их трусами и требовали, что бы они сражались как мужчины, но они снова и снова налетали и исчезали.
А потом нам стали встречаться караваны беженцев-шемитов. Сначала мы искренне призревали их, делились с ними хлебом и водой, но постепенно наше войско стало напоминать табор. Слишком много было с нами шемитов, слишком путались они под ногами, слишком много уходило на них хлеба… Мы стали выгонять их из лагеря, требовали, что бы они уходили дальше на север, либо на запад, но они все время оставались с нами, их вожаки требовали, что бы мы скорее шли на юг, выбивать стигийцев из их городов и каждый говорил, что именно их город подвергся более жестокому насилию и именно его надо освобождать первым. Они бежали с разоряемой земли, но многие унесли с собой свои сокровища, и богачи лезли к нам с подкупами, предлагая деньги рыцарям за то, что бы те сопроводили их до безопасных земель.
Над лагерем воцарился гвалт как на рынке, звенели кошели с монетами и журчала речь шемитов, суливших несказанные богатства, и загорались огнями жадности глаза благородных рыцарей, хоть и не вашего покорного слуги, потому что я богаче многих королей.
А потом мой племянник Амальрик Торский, мальчишка годами пятью старше Конана заподозрил, что один из шемитских беглецов, нанявшийся ему в услужение, украл у него какую-то безделицу. Возможно, шемит и в самом деле украл. А быть может Амальрик ее потерял, ведь это был поход! Амальрик за бороду вытащил его из шатра и при всех перерезал бедняге горло.
Славный мальчик Амальрик!
Шемиты стали требовать от Гариана, что бы он отдал им Амальрика, на что кузен, конечно, ответил отказом! Не все шемиты были кроткими обывателями или толстыми купцами. Среди них были отважные воины, которые только что видели разорение их страны и сражались за нее, отступив только под ударами одной из самых мощных армий мира. Шемиты выхватили из ножен за мечи, Амальрик схватился за секиру и королям пришлось разнимать их! В наказание Амальрика заставили выплатить денег родственникам убитого, и он затаил за это обиду.
Тем временем Иштван подался посулам шемитов из Эрука и вместе со своими рыцарями повернул на восток – к Эруку. К нему присоединился Этельред. Мой дражайший кузен Гариан вместе с не менее дорогим моему сердцу кузеном Гаем продолжали двигаться на юг, к Стиксу.
Вскоре прекратились налеты зуагиров и наконец, нам довелось скрестить мечи со стигийцами. Это был не слишком большой отряд, поэтому против них послали только три сотни рыцарей, которых возглавил Амальрик, спешивший исправить свою испорченную убийством репутацию. Налетел он во главе своих торских рыцарей как вихрь! Очень скоро от стигийцев остались только окровавленные тела на песке, да лошади оставшиеся без хозяев метались вокруг. Амальрик хвастал, что лично убил десяток. Мы пересчитали тела врагов. Их было больше пяти сотен. Едва ли хоть два десятка спаслись бегством.
Так мы уверовали в свою непобедимость. Мало кто в мире может противостоять удару панцирной конницы. Амальрик и его рыцари не стольких убили мечами, скольких поразили копьями, затоптали своими огромными лошадьми.
Пир в честь этой победы затянулся на три дня.
С основными силами стигийцев мы столкнулись уже на берегах реки. Их войско возвращалось домой, нагруженное награбленным и уводя тысячи пленных. Я сам возглавил конную атаку.