[Пелиас Кофийский]

Тёмный силуэт возник над парапетом башни. Крепкие пальцы ухватились за поверхность растрескавшейся кладки, и в следующее мгновение могучая фигура незнакомца одним прыжком перемахнула через каменный бруствер. На мгновение она замерла, касаясь пальцами пола, словно прислушиваясь к звукам, доносящимся из верхушки донжона. Но лёгкий ветер приносил лишь неясное трепетание листьев. Внизу, у подножия древнего укрепления, теряли лепестки ароматные груши, и ветер уносил их куда-то вдаль, словно поток чарующего благоухания. Тишина плотным покрывалом окутала крепость.
Наконец незнакомец пошевелился. Бесшумно, подобно призраку, он преодолел несколько футов, отделяющих его от тёмного прямоугольника окна, расположенного на верхушке донжона. Его лица нельзя было рассмотреть из-за густой, почти смоляной темноты, лишь глаза блеснули при свете мигающих звёзд, подобно глазам дикого зверя. Очертания высокой, атлетически сложенной фигуры, немного тяжеловесной, но в то же время перемещающейся с какой-то неуловимой, почти звериной грацией движений, невольно наводило на мысль о далеко не мирной профессии незнакомца.
Где бы не размещалась стража, но наверху её не было. Багряная луна скрывалась за невысокой надстройкой башни, и антрацитовая темнота, казалось, объяла строение. В бездонном чёрном небе, похожем на тёмный хрусталь, пылали яростные огоньки звёзд.
Незнакомец двигался так осторожно, словно каждую минуту ему приходилось ожидать нападения. Очевидно, он был здесь непрошенным гостем. Придерживая рукой тяжёлый плащ, он осторожно потянул меч из ножен, но после некоторого колебания вложил его обратно. Окно, забранное ажурной решёткой и занавешенное тонкими вуалями, служило одновременно и дверями в надстройку. Великан, осторожно, но с немалым умением ощупал небольшой засов, доступный его пальцам благодаря прихотливым изгибам решётки. Его мрачное лицо прорезала суровая ухмылка. В этом деле он явно был профессионалом. С некоторым пренебрежением он легко отогнул несколько металлических листьев тонкой чеканки, и только прикоснулся к самому засову, как внезапно тишину прорезал новый звук. Грабитель молниеносно отогнул декоративные элементы обратно – так, что хотя при придирчивом изучении и можно было отметить, что они покорёжены, но издалека казалось, что всё в порядке – и спрятался в глубокой тени, отступив назад в темноту. Он замер буквально в дюйме от ажурной решётки, прислушиваясь к новым звукам, словно дикий зверь. Так мог поджидать добычу тигр, крадущийся к водопою.
Его чуткий слух уловил то, что большинству цивилизованных людей было бы не под силу. Где-то в глубине помещение щёлкнул замок, и беспроглядная темнота на мгновение поколебалась – в глубине комнаты появился огонёк. Вор заметил его краешком глаза – неясное трепетание, рассеявшее темноту. Одновременно с этим до него донеслись голоса.

Добавлено через 43 секунды
— Какого дьявола тебе опять от меня нужно, колдун, — грубым, жестоким и уверенным в себе голосом вопросил тот, кто оставался невидим. — Мне неугодно больше участвовать в твоих омерзительных ритуалах. К чему нам нужно было тащится к пустынным демонам на задворки вместо того, чтобы просто встретиться у меня во дворце?
Невидимый собеседник издал холодный смешок. Притаившийся в темноте вор невольно вздрогнул. Было в этом голосе что-то холодное и неприятное, словно шипение потревоженной змеи. И ещё в нём была странная, непонятная ему уверенность, словно тот, кто произносил эти слова, владел тайнами столь страшными, что они даровали ему почти не ограниченную власть над людьми.
— Не все разговоры следует вести в людных местах; некоторым должно вершится в темноте, — с холодным удовлетворением заключил он, и прокравшемуся в башню вору почудилась тень насмешки в его словах. — Не стоит твоим слугам знать, о чём мы будем говорить, а у стен в Джапуре слишком много ушей.
Его собеседник фыркнул, но уже без прежнего напора. Темнота за прямоугольником окна заколебалась и словно неохотно расступилась – он зажигал свечи. Мягкий жёлтый свет вырвался из занавешенного окна, слабым трепещущим полукругом осветив часть старой кладки. Непрошенный гость не шевельнулся, хотя неверный колеблющийся ореол едва не выхватил из кромешного мрака его плечо. Он по-прежнему стоял прямо у самого окна. Ветерок трепал его густые смоляные волосы, но он оставался абсолютно недвижим. Со стороны могло показаться, что какой-то шутник установил бронзовую статую у самого окна. Тем временем в глубине помещения диалог продолжался. Обладатель густого низкого голоса, тяжело протопал в другую часть помещения и зазвенел серебром – очевидно, доставал себе чашу. Затем послышались глухие звуки льющегося напитка. Заскрипела кушетка – или кровать.
— Уши найдутся и тут, — неохотно буркнул он. — В Джапуре сохранить тайну – всё равно что переносить воду решетом. Стражники столь же охочи до тайн, сколь и торговки в базарный день. Такова наша порода. Только твоего чёрного колдовства они бояться, словно укуса змеи.

Добавлено через 1 минуту
— Это верно, — самодовольно заявил его собеседник, и вновь притаившемуся грабителю почудилось в его голосе что-то не вполне человеческое. — Но тебе не стоит бояться, мой повелитель, — саркастически заявил он. — Здесь нас не услышит никто. Чернь боится Пурпурной башни больше чем демонов преисподней. Они полагают, что она проклята, — он издал мрачный смешок, — и что демоны по ночам забирают души тех, кто осмелится потревожить их покой. Что ж, эти слухи не лишены оснований. Я видел этих демонов и говорил с ними. Они столь же просты и понятны, как и все порождения ночи. Они хотят крови, но нас не тронут. Сила моего повелителя сегодня удержит их вдали.
Невольный свидетель их разговора поёжился. Голос чародея – а это не мог быть никто иной - вызывал странное ощущение, подобное ушату холодной воды. Когда он говорил, кровь леденела в жилах. Было что-то до невозможности жуткое в его интонациях, словно чёрные кошмары жили в них, жуткие тайны, сокрытые до поры до времени под душным саваном. Но его визави, казалось, не ощущал того почти сверхъестественного ужаса, который внушал этот голос – гулкий и в то же время какой-то гаснущий, словно задуваемый ветром огонёк свечи.
— Демонов я не боюсь, — проворчал он. — Это угодные тебе твари, но меня они не беспокоят. Но с чего ты решил, что охранники будут не столь любопытны? И что это за тайны, что мне надлежит скрывать их – мне, сатрапу Джапура?
— Сатрап ¬– лишь человек, — загадочно сказал его собеседник. — Есть тайны, которые должны остаться ведомы лишь порождениям ночи – и нам, ибо мы заключили договор с самыми чёрными силами этого мира. Я убрал стражей с верхнего этажа башни. Никто не услышит нашего разговора – только бесплотные духи полуночи.
Раздался грохот, словно чашу с размаху поставили на стол, и она, подпрыгнув, покатилась по столешнице.
— Что ты сказал? — прорычал сатрап. — С каких это пор ты стал распоряжаться моими воинами, словно своими слугами? Кем ты возомнил себя, паршивый факир? Или ты забыл, как я вытащил тебя из склепа в Кутшеме, когда ты просил воды, а глотка твоя была чёрной, как сама смерть? Как я укрывал тебя в караване, когда твои собратья гнались за тобой, насылая чудовищных потусторонних тварей? Лишь благодаря мне ты жив, чародей. Одно лишь послание – и твои кости сгниют прямо в твоей плоти – я знаю чёрную мощь чародеев Стигии!
— Я ведаю это, как никто другой, — тихо ответил ему невидимый собеседник, и в его голосе разбойнику почудились нотки застарелой ненависти. — Но тебе же будет лучше признать, что эти тайны должны ведать только мы.
Он помолчал, а зетам его шипящий голос продолжил, и на этот раз он был полон неизбывной горечи.