Король
Регистрация: 27.02.2008
Сообщения: 4,154
Поблагодарил(а): 172
Поблагодарили 184 раз(а) в 141 сообщениях
|
Re: Сокровище Джалам Хана
С первого мгновения он приковал его взгляд. Алтарь был невероятно древним, сложенным из потрескавшихся и раскрошившихся камней, отчего казался каким-то приземистым, словно осевшим. Одного взгляда на него киммерийцу хватило, что осознать – он не был ни туранским, ни стигийским. Он был сложен ещё в те времена, когда ястреболикие сыны Тарима ещё не увидели воды Вилайет.
Одни боги знали, кто сложил его из камней посередине этой пещеры. Какая цивилизация или шаманы дикарей отправляла здесь ритуалы своим давно забытым богам. Алтарь был древнее Турана – и, кто знает? – быть может, древнее человека.
Конану доводилось слышать в своих беспрестанных странствиях о расах, что правили Землёй до человека; о странных городах, что покоились в занесённых снегом горах Киммерии; о мостовых, которых не касалась нога человека. О богах, что давно ушли в небытие. О ритуалах, что превосходили сам ад в своих нечеловеческих зверствах.
Кому поклонялся здесь изгнанный стигийский колдун? Какие силы он хотел пробудить от векового зла? Какое-то необъяснимое ощущение жути веяло над этим древним местом. Словно страшная, жестокая аура зла настолько пропитала эти камни, что не хотела исчезать даже после смерти создателей.
Медленно, осторожно приблизились они к центру пещеры. Было тихо; лишь ветерок приносил из расселины запахи моря – и болота. И всё же Конан не выпускал ножа. Офелия шла, постоянно дрожа – на нетвёрдых ногах, ступая лишь кончиками сандалий, словно боялась наступить на змею.
Вблизи стало заметно, что алтарь был вовсе не серым – не таким, как слагающие его камни. Он был бурым, и потёки ржавого цвета покрывали его почти целиком. Уродливым каменным грибом он словно вырастал из центра пещеры – и тёмным был также камень возле него.
Конан почти брезгливо обошёл его – словно притаившуюся под корягой змею. На минуту ему показалось – а может, в этом была виновата аура жуткого места – что алтарь жив, жив странной противоестественной жизнью, и он жаждет крови - так же, как и тысячелетия назад. В груди у киммерийца родилось странное, ничем не объяснимое желание использовать нож и развалить этот постамент – медленно, по камешку, пока от сооружения не останется ничего, кроме груды беспорядочных камней. Что-то настолько необъяснимое, но почти материальное было в нём, какое-то дыхание древнего зла, нечто совершенно противоестественное, противоречащее самой человеческой натуре, что даже просто находится рядом с ним было почти невозможно. Человеку с нетвёрдым духом хотелось бы бежать; но в груди киммерийца, прошедшего не один десяток битв, мрачный скособоченный жертвенник неведомым богам вызвал лишь яркую, разгорающуюся ненависть – словно тот был настоящим врагом. И всё же он сдержал свой ничем не объяснимый порыв и молча потянул за собой Офелию. Она растерянно повиновалась, и держа её за руку, он чувствовал, насколько она безвольная - и ледяная. Бритунка осознала – именно на этом алтаре она должна была расстаться с жизнью.
До выхода оставался десяток шагов. Конан сделал знак Офелии оставаться на месте, и крадучись, и держа нож наготове, приблизился к высокой, словно прорезанной ножом в ветхом камне скалы, трещине. Казалось, боги когда-то в гневе метнули в неё копьё, и она раскололась – образовав узкий проход, в который едва мог протиснуться человек. Офелия могла бы проскользнуть здесь без труда; а Конан мрачно подумал о том, что в этой расселине даже десятилетний мальчишка мог бы остановить целую армию. Его богатырское сложение позволяло ему протиснуться наружу, но с большим трудом.
Некоторое время он внимательно прислушивался к тому, что происходило снаружи. Но ветер приносил лишь негромкий шёпот тростника – впрочем, ход был извилистым и долгим, и вряд ли многое он мог услышать. Местность далее, видимо понижалась, и через причудливый скальной «лабиринт» Конан видел ослепительно сияющий кусочек моря.
Добавлено через 15 секунд
Пока они сражались с демоном, столкнулись в Габалом, стояли и говорили в коридоре башни, спасались от колдовского дыма в комнате колдуна и следовали по потайному проходу, уже наступило утро. Громадный, багряный шар восходящего солнца медленно поднимался над зеркальными водами Внутреннего моря. Он словно расплывался, наполовину закрытый облаками, передавая им свой порфировый цвет.
Внезапно с силой ворвавшийся в пещеру ветер принёс собой мягкий запах моря, на мгновение рассеяв запахи застоявшегося болота.
Недовольно поведя плечами, он спрятал нож. Так или иначе, ему предстояло идти первым. Он взялся за ближний к нему край трещины и повернулся боком – иначе он просто не смог бы пройти. Внезапно Офелия ухватила его за руку.
— Погоди! — умоляюще сказала она, и он увидел в её глазах немую мольбу. — Скажи… зачем ты спас меня?
Конан неопределенно хмыкнул. Он и сам едва ли смог бы дать ответ на этот вопрос. Он повидал немало смертей – и вещей достаточно ужасных, чтобы менее крепкого духом человека они лишили бы рассудка. Он неоднократно смотрел в глаза смерти – и сам неоднократно убивал. В том мире, где он родился, непрерывно лилась кровь. Между угрюмых сосен, на искристом холодном снегу. Проживший юность среди холодных неприветливых снегов севера, в непрестанном вихре боёв, среди воя десятков глоток и скрежета стали, варвар не было особенно склонен к жалости. И всё же стоять и просто смотреть, как убивают женщину, он не мог. Офелия истолковала его сомнения верно.
— Ты тоже отмечен богами, — негромко сказала она. — Я вижу это… Так странно… До этого я полагала, что видения приходят только лишь в час скорой смерти…
Её снова начала бить крупная дрожь. Конан растерянно посмотрел на неё. На какое-то мгновение, пока она говорила, ему почудилась в его спутнице какая-то странная сила, словно нечто, кроме её самой, говорило через неё. Но через секунду наважденье прошло, и она снова стала обычной перепуганной девочкой, держащей его за руку.
— Идём, — шепнула она.
Конан кивнул, а затем стремительно развернулся, увлекая за собой Офелию – подальше от трещины. Со стороны трясины донеслись голоса. Но гораздо хуже было другое. Острый слух варвара различил бряцанье оружия.
Варвар лихорадочно соображал. Единственным выходом было вернуться – назад, во тьму бесконечного коридора и отправится навстречу неведомой шипящей опасности. С тремя-четырьмя воинами он бы совладал, а, раздобыв меч, мог бы удерживать прочих напротив щели сколь угодно долго. Но в том случае, если у них были луки, то они мигом нашпигуют его стрелами, словно соломенное чучело для тренировок. Порыв ветра опять донёс до него звуки. К пещере приближались не юэтши. Это был лающий туранский. Смуглолицые повелители востока сбивали стрелами птиц на лету.
Конан потянул Офелию за собой, молча указав на коридор. Она поняла его без слов. У них было некоторое время, пока нежданные гости преодолеют проход. Однако прежде чем они успели сделать хотя бы шаг, двери снова распахнулись. Из тёмного прохода, словно из глотки какого-то мифического чудовища, выплеснулись клубы дыма - того самого, который они видели в кабинете волшебника. Они тяжело упали на пол и расплылись волнами дымного моря.
А следом за ними в тёмном полумраке коридора появилась фигура. Она двигалась как-то странно, рывками, создавая жутковатое впечатление – словно кто-то ведёт её в тёмном коридоре, дёргая за невидимые нити, переставляя ноги. Неестественной механической походкой она преодолела несколько полустёртых ступеней, высеченных в камне скалы у самой двери, и рассеянный свет утреннего солнца упал на её лицо. Оно было залито кровью. Нос переломан, и жуткая рваная рана шла от виска до подбородка. Взгляд глаз был каким-то стеклянным, словно они уже давно смотрели в туманные дали, недоступные сметным. Лицо, обычно смуглое, теперь было пепельным, искорёженные губы – синеватыми. Офелия охнула и ухватилась за руку киммерийца. Это был Сетотмес. Тот самый, который должен был давно быть уже мёртв.
|