[Пелиас Кофийский]

Родилась, короче, смешная идея - написать про Конана, только совсем не в стиле Говарда... Сейчас скину начало...

Добавлено через 53 секунды
Рассказ чуточку пародийный, так что просьба сильно не обижать...

1. Тёмно-алые капли звёзд мрачно взирали на ночные аллеи, когда никем не замеченная тёмная фигура, уцепившись за декоративный элемент фриза, медленно взбиралась на самую вершину проклятого храма.
О храме Дженгара ходили жуткие легенды. Говорили, что всю эту громаду – от массивного основания, сложенного из циклопических блоков - до мрачных багряных куполов, нависающих над аллеями Шадизара – сложили в незапамятные времена отнюдь не люди. Какая-то странная, извращённая геометрия чувствовалась в нём, не до конца постижимая человеческим рассудком. Раскинувшийся на огромной площади высокий храм словно подавлял смотрящих; исходящее от него дыхание ничем не объяснимой угрозы и мощи заставляло воров и прочих искателей приключений держаться от него подальше.
Всех, кроме одного. Тёмная фигурка, кажущаяся крохотной на фоне громадных гротескных украшений, живописующих корчащиеся в муках человеческие тела, медленно, но уверенно ползла к вершине храма – туда, в цоколе необъятного купола было прорезано небольшое окно. Видимо, его не пугали слухи о чудовищных ритуалах, что проводились за закрытыми бронзовыми дверьми; очевидно, он не боялся огромных демонов, по слухам, поджидающих внутри храма. Возможно, его привлекали другие пересуды – о несметных сокровищах, что хранились под чёрными алтарями, о грудах драгоценных камней, что помнили ещё самую юность мира. А быть может – его просто влёкли вперёд азарт и жажда приключений.
Странное зрелище являл собой он, бросивший вызов страшным святыням Шадизара, города демонов и полузабытых богов – настолько странное, что случайный прохожий, увидев его на вершине храма, наверняка решил бы, что это лунные демоны играют с его глазами, заставляя видеть то, чего нет на самом деле. И поспешил бы скорее далее по улице – прочь от проклятых храмов давно забытых богов.
Однако загадочного незнакомца подобные соображения, видимо, не волновали. Он уверенно ухватился за морду неприглядного каменного демона и последним рывком ввалился в окно. Прокатившись по гладкому каменному полу, он легко вскочил на ноги. Тускло сверкнуло лезвие ножа в свете мигающих звёзд. Впрочем, он зря опасался. Ничто не нарушило тишины – кроме его собственных шагов.

Добавлено через 16 секунд
Негромко хмыкнув, нахальный незнакомец вернул нож в ножны и внимательно осмотрел открывшееся его взгляду помещение. Луны не небе не было, но ночь была совершенно ясной, и небо усеяло огромное количество мерцающих звёзд. Почему-то многие из них были красноватыми – причуда природы или зловещее предзнаменование – кто знает?
Грабитель неплохо видел в полутьме. Отойдя от окна, он придирчиво изучил стены, пол и потолок полукруглого зала. Комната, куда привела его жажда действия, была серповидной формы – словно она охватывала целую половину цокольного этажа, за исключением его середины. Вдоль стен стояли невысокие оттоманки – выходит, здесь иногда бывали люди. Стены и пол были изукрашены мозаикой – но какой – в свете звёзд было не разобрать. Впрочем, гораздо больше гипотетических произведений искусства незнакомца заинтересовала дверь, расположенная в другом конце комнаты.
Наверно, стоит дать описание нашего нового героя - ведь когда мы знаем об его облике, читать о его приключения интереснее, не так ли? Наш предприимчивый разбойник был высок ростом, широк в плечах, движения его были точными и ловкими – прирождённый воин – или убийца. Пожалуй, его можно было бы назвать тяжеловесным, если бы удивительная, почти кошачья грация, с которой перемещался. Густые чёрные волосы ниспадали на плечи; одежда была грубо сработанной, но удобной и прочной. Под короткой смоляной чёлкой сверкали в свете звёзд проницательные голубые глаза. Черты лица были сокрыты тьмой – если вы не сочтёте такое выражение слишком выспренним и старомодным. В сумке на поясе лежала «кошка», моток крепкой верёвки, несколько ножей… и ещё кое-что – словом, традиционный набор любого вора, «искателя удачи». Думаю, не открою большой тайны, если скажу, что у нашего любителя острых ощущений было имя. Звали его Конан.
Родился он в суровой, почти всегда заснеженной земле к северо-западу от большинства так называемых цивилизованных стран. С самого детства и до вплоть до настоящего момента ему постоянно приходилось отстаивать свою жизнь – когда приходилось загородить дорогу взбесившемуся дикому быку, дорогу которому уступали даже волки, когда с мечом в руках он и его родичи отбивали налёты бесчисленных разбойничьих орд, что то и дело появлялись и заливали кровью суровые края его рождения; когда раскрашенные, не знающие жалости дикари приходили за новыми трофеями для своих болотных святилищ. Сражаться для него было столь же естественно, как и жить; колдуны – такими же врагами, как и охотники за рабами. Вера его народа говорила, что любого врага можно одолеть; и он боялся жестоких древних богов ничуть не больше, чем ватаг волков, что однажды преследовала его на перевале между Бритунией и Гипербореей.
Конан и не полагал, что идёт на преступление, забираясь в запретные заморянские храмы; весь его жизненный опят говорил ему о том, что сокровища могут принадлежать тому, кто может их удержать. Но в то же время его нельзя было назвать совсем уж беспринципным – подобно многим обитателям суровых варварских краёв, он был не лишён определённого дикарского благородства; он никогда не поднял бы руку на старика или женщину, и никогда не отобрал бы последний кусок хлеба у того, кто кормил себя своим собственным трудом. Стоит ли говорить о том, что он был совсем молод – ему едва исполнилось 17 зим. Таков бы Конан, не испугавшийся проклятия древних богов и дерзнувший забраться на вершину самого зловещего святилища в Шадизаре. И именно о нём мы поведём наш дальнейший рассказ.

Добавлено через 10 секунд
2. Что ж, посмотрим, что наш герой будет делать дальше. Конан вновь молча извлёк из ножен нож; тот снова неярко блеснул в свете звёзд. Варвар застыл напротив высокой арочной двери; поблёскивающий полированный тис, инкрустированный слоновой костью, не пропускал ни единого звука. Немного помедлив, киммериец – ведь именно так, Киммерией, точь-в-точь, как у Гомера, называлась та далёкая земля, сокрытая седыми туманами и тенью вековечных елей, что подарила ему первый домашний кров - легонько коснулся створок, и двери распахнулись. Никому не приходило в голову запирать пустое помещение наверху почти неприступной башни. Впрочем, её дурная слава хранила её лучше всяких запоров и стражи. Наш юный друг ещё не знал этих страшных тайн, но ветер, танцующий в его чёрных залах, мог бы рассказать ему о них – и, как это не скорбно, часть слухов была правдивой...
Древней и очень чёрной была шадизарская земля. Много чёрных тайн хранила она в своих доисторических храмах. Многие из них были возведены ещё в ту далёкую пору, когда человек был не единственным владыкой земли. В те страшные тёмные времена, когда страшные существа залетали в окна на крышах, и им не нужно было иных дверей. И сотнями умирали приносимые ими люди на базальтовых алтарях…
Но время их владычества давно прошло. Движущиеся с севера молодые народы поработили или изгнали прозябающие в рабстве жалкие человеческие расы, живущие под вечной сенью пугающих крыльев – и заодно уничтожили и их хозяев. Вымели их, словно скверну, уничтожили до единого. Многое было забыто с тех пор; забыто, кому возводились роскошные храмы; забыто, кто их возводил. Но боги, кровавые боги ушедших эпох всё ещё питались свежей багряной кровью – на алтарях, где приносили жертвы потомки тех самых людей, которые некогда уничтожили их создателей. Зло притягательно; власть сладка; и нелегко искореняется тьма из племени людского. И всегда находятся те, кто готов пустить нечеловеческую мерзость в мир – чтобы вкусить от плодов сего деяния…
Но вернёмся к нашему киммерийцу. Распахнув двери, он увидел длинный узкий коридор, спускающийся во тьму; увидел бесконечные, полустёртые ступени, что сбегали вниз, словно в тёмное море. На миг он заколебался; в этом проходе он оказался бы полностью беззащитным. Ширина его плеч позволяла ему едва поместится в проход. Очевидно, его создавали существа совсем иной комплекции. Однако зайдя столь далеко, не было особого смысла отступать; и, раздражённо пожав плечами, Конан приготовился спускаться вниз.