[Пелиас почти кофийский]

крякнул - это не обязательно издал кряканье.
подразумевается, как бы сказать... эээ... такой хмыкающий звук что ли.
я не сам это придумал, видел в одном из переводов.

Цитата: Салатовыми фонтанчиками, Карл!

и шо?)))))
но вообще описание леса вероятно будет урезано. это пока так, получерновой вариант. ты лучше почитай "Обычаи страны бамбука"))))

И вообще, критиковать легко, особенно выискивая мелочи, чтоб зацепиться. Я у тебя тоже такого могу понаходить, между прочим)))) Я имею в виду, каких-то отдельных недостатков.

Добавлено через 1 минуту

Цитата: крякнуть — как знак недовольства, многозначительности, как выражение какого то пожелания и др. «Плебейская» коммуникативная манера. Ср. Стоит крякнуть да денежкой брякнуть – все будет (поговорка). Ср. кашлянуть … Культура речевого общения: Этика. Прагматика. Психология

вот.
но вообще можно его убрать, раз уж оно так воспринимается.

Добавлено через 20 минут
Немного переделал и сократил, убрав кряканье и кузнечиков)))




Шумные компании гверец и бабуинов наполнили лес весёлым ликованием, а внизу, далеко под переплетениями ветвей сквозь густые заросли тропического леса пробирались два человека. Здесь, в тропической чаще, они представляли собой странное явление. Гораздо легче было представить их на носу боевого корабля или посреди суровых полей севера, нежели в зарослях коварных ветвей, переступающих через стволы поваленных деревьев.
Огнистая грива девушки резко контрастировала с землями юга, где, казалось, существовало только три цвета: зелёный, чёрный и жёлтый – цвет зелени, цвет саванн и цвет кочевников-скотоводов – и она казалась богиней каких-то далёких, неведомых государств, случайно очутившейся среди стволов-великанов и зеленеющих зеркал глубоких озер.
Девушка была одета в морские бриджи, которые плотно обтягивали её стройные ноги и крутые бёдра, и просторную шёлковую блузу с глубоким вырезом. На её поясе висел длинный обоюдоострый меч, а роскошные золотые волосы рассыпались по плечам. У неё были смеющиеся глаза цвета голубой волны, и открытое лицо смелой искательницы приключений, в настоящий момент сглаженное каким-то новым и неожиданным даже для неё самой чувством.
— Конан, — смеясь, сказала девушка, — хватит смешить меня своими историями из пиратской бытности. Я хохочу так громко, что чего доброго, сбегутся все дикари-людоеды со всех миль окрест.
Её спутник лишь хмыкнул.
Он казался великаном даже посреди живых колонн титанического лесного храма, а на просторе, наверно, и вовсе изумлял. В нём было шесть футов роста, и стальные мышцы играли под кожей цвета бронзы. Гигант был одет в потёртые кожаные штаны и шёлковую рубаху, подпоясанную широким гханатанским поясом. Длинный меч на поясе завершал наряд. Как ни странно, среди переплетения лиан и листьев великан выглядел вполне уместно; с ловкостью пантеры воин подныривал под ветки, разрубал тесаком мохнатые зелёные плети и безошибочно находил дорогу в лабиринте джунглей. Девушка следовала за ним, весело смеясь и встряхивая волосами в ответ на его грубоватые шутки. За её плечами будто полыхал лесной пожар, ярко вспыхивая при каждом движении, а когда солнце окружало её голову ало-золотистым нимбом, она походила на странный цветок, внезапно распустившийся среди зелёных джунглей.
Их одежда была истрёпанной и перепачканной, и чувствовалось, что видала виды, но, похоже, удивительных спутников это волновало меньше всего. Они смеялись и перешучивались.
Вместе они шли уже давно.
Их путь следовал из древнего города Ксухотля; они шли
Красотку с ярким огнём волос, расплескавшимся за плечами, звали Валерией, а её спутника – Конаном из Киммерии. Некогда Валерия была одной из Красного Братства – пираткой; а Конан – дикарём, рождённым посреди холодных холмов севера. Что они делали так далеко на Юге – одним богам леса было ведомо. Киммериец порой подхватывал свою спутницу и легко, как пёрышко, переносил её через опасные места или высокие коряги. Валерия, казалось, воспринимала эти грубоватые знаки внимания с улыбкой. Иногда он сопровождал свою помощь крепким хлопком пониже спины, и тогда она смеялась, и в её глазах загорелись огненные искры.

Наконец, они забрели в немыслимые дебри. Всё тонуло в синевато сумраке; верхушки деревьев уходили так высоко, что, казалось, протыкали ветками небосвод. Кора лесных гигантов отставала, отслаиваясь причудливыми перекрученными полосами.
Конан остановился.
Местность понизилась, и он потерял из виду верхушки красноватых гор, на которые ориентировался в пути на запад. Переход от движения к неподвижности оказался таким неожиданным, что пиратка невольно налетела на него, обхватив обеими руками, чтобы не упасть. Но Конан, казалось, даже не заметил этого.
— Посмотрю-ка я, куда нас занесло, — пробормотал он.
Стащив пояс с ножнами, он отдал их Валерии, и вскарабкался на дерево с ловкостью большого кота. Лес ему порядком ему осточертел; варвару хотелось, наконец, увидеть море, или хотя бы реку, текущую на Запад. На худой конец, сошла бы и саванна с деревушками чернокожих. Но ему взору не предстало ничего из перечисленного. Взобравшись на верхушку громадного фикуса, он изумлённо присвистнул.

Прямо перед ним, утопая в густой зелени, стояло видение, словно возникшее из иной реальности. Высокие шпили из искрящегося зелёного камня вздымались над ярко-зелёными шапками тропического леса. Воздушные арки парили над лесом, дразня своей недосягаемостью.
Было в этом городе, ничуть не похожем ни на строения чернокожих, ни на города гиборийцев, какое-то странное ощущение иллюзорности. Где он существовал? В этом мире, в воображении, в ином ли времени или иной реальности? Когда дикарь смотрел прямо на здания, они словно покрывались голубоватой дымкой, ускользали от взора. Но стоило отвести взгляд – и вот, краем глаза можно было уловить громадные минареты, маковками пробивающие лесной свод и тянущиеся к небу; громадные купола, лазурно-синего цвета.
Варвар чертыхнулся.
У города была изящная, соразмерная пропорциональность черт, но совершенно непохожая ни на что, виденное им ранее. Строения, поблёскивая, возносились над лесом, как призраки.
Немало озадаченный, Конан спустился вниз.
— Ну что там? — нетерпеливо спросила у него аквилонка.
— Ума не приложу, — честно сказал Конан.
Он забрал у неё пояс с клинком.
— Моря нет, если ты об этом, — пояснил варвар. — Пожалуй, мы слишком сильно уклонились к югу. Зато перед нами – ни дать, ни взять, город!