[Vlad lev]

глава 21

Возрастное ограничение: + 16

Почти мертвенная тишина царила под сенью лесных деревьев на участке бывшей лесной тропки. Той, что волей судеб, или – богов, хотя вернее всего – людей, превратилась в поляну смерти. На тропке и примятых цветах валялись четыре обезглавленных тела. Исчезли и без того едва пробивавшиеся сквозь густые кроны солнечные лучики, словно убоявшись человеческой кровожадности. В тёмно-зелёном полумраке на цветах, листве и земле чернела разлившаяся возле изувеченных тел кровь. Чёрная, словно горючая жидкость из бесплодных иранистанских пустынь. Та жидкость, что почитается колдунами-огнепоклонниками зэндами за кровь их пламенного безжалостного божества.
Возле пятого, пока ещё не обезглавленного покойника, немного пошатывалась сухощавая фигура. Вся поза воина свидетельствовала – он находится под воздействием какого-то колдовства, или ещё до конца не пришёл в себя после травм, полученных в схватке. В каждой руке человек сжимал по клинку. На лезвие одного из них, удерживаемого в левой руке, темнели буро-коричневые пятна. Казалось, мужчина удерживается на ногах только за счёт некой незримой опоры.
Неумолимо приближался топот копыт.
– Кром тебя раздери, Алгунд! – зарычал Конан, вихрем влетевший на полянку верхом. Его цепкий взор, несмотря на полумрак, мгновенно позволил уловить существенные детали – отсечённые головы убитых и аэсира, держащего свой меч и клинок Лациуса.
Увиденное внезапно сформировало в голове киммерийца некое подобие представления о произошедшем.
Агнунд не двинулся с места, но угрожающе поднял мечи.
– Не дури! Ты сам звал меня! – воскликнул Конан.
Впрочем это никак не повлияло на гандера. Варвар пристальнее осмотрелся. Поодаль – разверзшаяся яма. «Ловушка!» – моментально блеснуло в мозгу. – «Вокруг – ни души!».
Спутники киммерийца значительно отстали, не успевая за ним и не желая опрометчиво нестись за вожаком в неизвестность. Лесной сумрак всегда настораживал не только горожан, но и опытных воинов.
Варвар не хотел попусту сражаться с аэсиром, тем более что тот не проявлял никакой агрессивности или враждебности. Озарение пришло внезапно – киммериец вспомнил о трепетном отношении северян как к своему, так равно и к захваченному в бою оружию противника. Оружие, доставшееся не в схватке, а найденное и забранное свободно, не так ценилось. Теперь варвар, взывая к убеждениям аэсира о чести и гордости, взревел:
– Алгунд! Отложи меч Лациуса! Ты же не взял его в бою?! А свой меч – опусти! Никто его у тебя не отбирает!
«Если это настоящий Алгунд, а не тварь, принявшая его обличие, клинки опустит!» – решил Конан и не прогадал.
– Вижу, это ты…– с облегчением выдохнул аэсир, но, кивнув на тело бывшего стражника, продолжил: – ещё не всё завершено.
– Сражался с варгардами? – пристальнее присмотревшись к телам покойников, переспросил варвар.
– Эти разбойники были людьми, – пошатываясь, возразил Алгунд. – Но не хочу, чтобы их трупы, да и Лациус, превратились варгардов и внезапно набросились на нас! Как коринтиец Фалтус на постоялом дворе.
Конан задумался. То, что для цивилизованных людей казалось дикостью и варварством, для северян было самым обыденным. Варвару за свою насыщенную приключениями жизнь неоднократно приходилось сталкиваться с ожившими и достаточно проворными покойниками. Северяне прозывали таких варгардами. Остановить подобных «восставших» кровожадных мертвяков, безжалостно раздирающих обычных живых людей на части, было сложновато. Требовалось или отрубить им голову, или спалить дотла, либо рассечь на части. На время задержать подобных покойников могло также заваливание их валунами или закапывание глубоко под землю…
«Предвосхити наступление неприятности, предотвратив её!» – в голове всплыло изречение однажды встреченного в Аргосе мудреца Эфиальтуса.
– Не смог отсечь ему голову, – хрипя пересохшим горлом, продолжил аэсир, указав своим мечом на Лациуса, – хотя из-за его беспечности попали в западню.
Конан, опомнившись, соскочил с коня и протянул Алгунду мех с вином:
– промочи горло!
Аэсир выпустил меч Лациуса, бережно возложив его на тело бывшего владельца. И, свободной левой рукой взяв у киммерийца бурдюк, начал жадно глотать его содержимое. Капли вина стекали с пересохших губ на горло и разодранный в нескольких местах плащ.
Сам Конан после хорошей схватки также зачастую испытывал жажду. Но долго ему размышлять не довелось. Приближался стук копыт. На возникшую полянку въехали несколько всадников. Тейдрик, Тилайя и Далус. Алларио и остальные видимо ещё рыскали по окрестностям.
Немного пришедший в себя после глотка вина аэсир вновь схватил меч Лациуса и с маху отсёк им голову мертвеца – бывшего владельца клинка. Хрустнули шейные позвонки, застывшая кровь покойного уже не брызнула из-под меча. Вдруг от порыва ветра, словно от вздоха невидимого гиганта, всколыхнулись и на миг расступились кроны деревьев. Сквозь листву, окрашивая всё в округ в ирреально багровые тона, пробились лучи клонящегося к закату солнца. Шмякнув, шлем слетел с головы бывшего стража и перевернулся, уподобившись огромной чаше с тёмно-кровавым содержимым. Тёмно-русые волосы и навеки открытые светло-карие глаза Лациуса казались пурпурными. Отрубленная голова откатилась прямо под копыта коня Далуса. Его лошадь отпрянула, рассержено фыркнув. Сам юноша вспылил от негодования:
– Это – варварство! – И в темноте было заметно, как побелело его лицо. – Даже дикари…
Конан не дал выскочке договорить:
– ты жив только благодаря моему терпению, но оно не безгранично! – обернувшись к бывшему барону зловеще проронил он. – Может скажешь, скольких варгардов ты остановил?
От киммерийца исходила такая волна неподдельного гнева, что сидящий на лошади Далус испуганно отшатнулся, едва не выпав из седла.
Киммериец меж тем с издёвкой продолжил:
– а, не знаешь что это такое? Ничего, возможно, ещё доведётся познакомиться поближе! Если только раньше сам не сверну тебе шею за дерзость! – совсем не по-королевски, но властно закончил Конан.
Даже в полутьме было заметно как съёжился Далус.
– Ещё один или двое ускакали до схватки! – громко, так чтоб услышали все, произнёс Алгунд и мотнул головой в сторону уходящей в глубь леса тропки. Тут силы покинули его – кивок головы вызвал головокружение и приступ тошноты. Аэсир нелепо взмахнул клинками, так и не выпускаемыми из рук, и осел наземь.
Тем временем подъехали и остальные воины, возглавляемые Алларио.
– Похоже наткнулись на разбойников, о которых упоминал на постоялом дворе Криус. – пояснил вновь прибывшим Конан. И уже жёстко отрезал:
– вскоре двинемся дальше! Времени на глупые церемонии нет!
Тем временем Тилайя, соскочив со своей лошади, склонилась над Алгундом, пытаясь привести его в чувство. Её белоснежная слегка подрагивающая кобыла выглядела в сумраке, словно колышущийся призрак, возникший из бездн небытия.
Варвар продолжил:
– Ингольд, Ранхард и Холтар! – вперёд по тропке! Осмотритесь, но – осторожно! – приказал варвар. – Возможно, негодяи устроили ещё несколько ям-ловушек или установили нацеленные на тропу арбалеты. Или там дальше – их основные силы, хотя это навряд ли…
– Далус и Олэт! Отнесите тело и голову Лациуса к яме. Он единственный из всех находящихся здесь покойников, кто заслужил подобия погребения! Положите с ним вместе и его меч. Оружие должно покоиться со своим владельцем. Сверху забросайте ветвями и сучьями, а ещё лучше – завалите камнями, если отыщутся поблизости.
Остальным – спешится и осмотреться! Опасайтесь провалиться в яму или наткнуться на какую-либо рогатину или спрятанные колья!
Когда очнётся Алгунд, выступим по следам Ингольда, Ранхард и Холтара!

***

– Как повелишь обращаться к тебе? – дерзко обратился одноглазый кофиец к синекожему.
Тот ощерился в свирепом оскале:
– твоему и любому другому людскому рту не выговорить моё настоящее имя. Так что называйте по-прежнему, как того бедолагу – Пифисом. – И, заметив недоумённые взгляды кофийцев, хрипло харкнул, пытаясь издать нечто подобное смеху. Однако по впечатлениям окружающих его мужчин из глотки синекожего вырвалось ужасающее карканье ворона.
– Можете величать меня «Повелителем», или просто – «господином». Ведь придуманное имя «Шуал’фарх» не спасло глупца Фаруса, а «Дорх’лот» – второго… Или кого-то опять не доволен? – угрожающе с присвистом прошелестел самозваный синекожий предводитель.
– Мы – верные последователи Т’л’гхара, – несколько гнусаво затянул одноглазый.
– Т’л’гхара?.. – И что вы, жалкие неумёхи и недоумки, можете знать об этом? – насмешливо протянул мужчина, повелевший звать его «Пифисом».
Внезапно действия одноглазого в точности подтвердили произнесённое. Из-под полы своего плаща он выхватил Жезл Владык, похожий как две капли воды на Жезл, бывший у синекожего. Теперь жезл кофийца был направлен на грудь Пифиса. Теперь поза одноглазого была вызывающая и надменная. Он даже вроде стал выше ростом.
– И кто теперь Повелитель? – издевательски и одновременно угрожающе тявкнул кофиец.
– Ты ещё тупее, чем я предполагал, – медленно с расстановкой произнёс синекожий.
Семеро оставшихся аколитов Т’л’гхара, застыли на месте, но ничью сторону принимать явно не спешили. Одноглазый больше не ждал, а попытался сделать несколько неловких пассов рукой, сжимавшей жезл с Т-образным навершием.
– Глупец! – уже жёстко констатировал Пифис. А из его Жезла Владык, словно чудом оказавшегося в левой руке, в сторону одноглазого вырвалась сиреневая молния.
Одноглазый беззвучно рухнул наземь. Молчавшие доселе кофийцы попытались разбежаться по сторонам.
Синекожий прикрикнул:
– Куда?! Разве я это позволил?
И, угрожающе переводя Жезл, с одного на другого, осклабился:
– предупреждал же: мне не нужно столько живых! А вот дополнительная жизненная энергия не помешает! – и вновь направил жезл на покойника.
Тело одноглазого сразу опало – на выжженной земле осталась лишь сжавшаяся кожа.
Семеро кофийцев пали на колени, почти в один голос моля:
– пощади!
Синекожий снисходительно хмыкнул:
– больше никаких фокусов! – И прибавил уже жёстко:
– не тягайтесь со мной! Я живу так давно, что не возможно и представить человеку! Долго, очень долго дремал я в своём убежище, пока колдовство подобных вам глупцов не разрушило моё обиталище и не разбудило. И – судя по всему – вовремя, ибо как раз сейчас взошла Звезда Владык. Звезда – предвестник бед и разрушений. Грядут Небесные Владыки!
Тут синекожий взглянул на лебезящих перед ним мужчин и изрёк вообще повергшее тех в ещё больший ужас:
– расскажу, что представляют собой на самом деле Небесные Владыки, и как предотвратить их приход! И может научу, неким случаям правильного использования Жезла... Только всё равно не все смогут его применить. – зловеще хохотнул монстр.
Пифис, упоённый своим могуществом даже впал от собственных слов в подобие экстаза. Он и не заметил, как недоумённо вытянулись лица кофийцев, а некоторые опасливо переглянулись.
– Сворачиваемся! – скомандовал синекожий и, величаво развернувшись и не глядя на коленопреклонённых, направился к самой лучшей лошади.
Опрометчивость и самомнение сгубили многих вождей, царьков и предводителей. Даже в среде фанатиков всегда находились те, кто не боялся бросить вызов лидеру. Так случилось и в этот раз.
Как только напыщенная речь самозваного лидера закончилась, пара кофийцев, отойдя поодаль и делая вид что собирают поклажу, заговорщицки перемигнулись.
– Луфис, – надо пристукнуть эту тварь! До Альты и Синих скал доберёмся и без него. А раз там есть ещё одна чистокровка, выловим и её. Не для того поколениями все ждали прихода Владык!
– Поостынь, Гартас! – резковато и полуиспуганно прервал его мужчина, названный «Луфисом». Его тёмные глаза заполошно стреляли туда-сюда. – Забыл, как он расправился с несогласными? Думаю, простым оружием его не остановить.
– Обычным оружием возможно, – снисходительно ответил стройный и необычно светлокожий для южан Гартус. В его также нетипичных для кофийцев зелёно-карих глазах вспыхнули искры гордости. Он даже мотнул головой, скидывая полупрожжённый капюшон, и тряхнул каштановыми волосами. – А вот этим, – и вытянул из складок плаща небольшой с полтора локтя самшитовый посох.
– Ты в конец ополоумел? – отшатнулся смуглокожий черноволосый толстяк Луфис. Его маленькие чёрные глазки лихорадочно скользили, перебегая с лица приятеля на посох. Изъязвлённое свежими ожогами лицо покрыло испариной.
«Не всё таково, каким выглядит!» – мрачно изрёк Гартус древний девиз секты Т’л’гхара, завидев смятение товарища. – Эта деревяшка лишь оболочка, скрывающая наконечник с обломком копья Зелфтхалуна!
– Не может быть, – охнул Луфис. И потеряно пролепетал:
– он же давным-давно бесследно утрачен!
– Этим копьём проткнут последний генерал ахеронской армии Зелфтхалун, владыка города Хелтартаролона. Он сбежал от преследующих гиборийцев туда, где ныне простирается королевство Коф. Надеялся с помощью чёрной магии и знаний, почерпнутых в хранилище Лаотхона укрыться. Но это не удалось. Предводитель варваров пронзил не успевшего завершить ритуал ахеронца его же копьём. Копьё вобрало в себя магию. Впоследствии этим же копьём убили и самого дикаря-предводителя гиборийцев. От этого оно только ещё более усилилось, впитав энергию мести и смерти. Копьё превратилось в могущественный артефакт. Но, одаряя сперва своего очередного владельца успехом, оно впоследствии неизбежно забирало его жизнь. Копьё пытались уничтожить и маги, и воины. Но лишь Алтусхорну – воину-магу из Туле удалось разломить его на половинки. Древко исчезло, а наконечник то возникал, то вновь пропадал…
– Зачем ты пересказываешь мне легенды? – прервал толстяк.
– …пока не попал в руки моего прадеда, – словно не услышав, но одновременно отвечая на вопрос, договорил Гартус.
– Который исхитрился скрыть его под видом самшитового посоха? – вновь нетерпеливо перебил пузан.
– Почти так, – Гартус уже неприязненно посмотрев на егозливого приятеля. – Нужно только улучить момент и вонзить в синекожего. – И, заметив, как Луфис внутренне напрягся, добавил:
– или забыл, что мы для него – ничто?! И вообще – лишние. А сам он хочет помешать приходу Владык. Тех, кого так ждали все мы… Лишь они дадут нам могущество и власть, а ни эта синерожая тварь!
Луфис с трудом сглотнул комок в пересохшем горле и кивнул.

***

Варвар оказался прав. Направленная вперёд группа разведчиков из Ингольда, Ранхарда и Холтара, а позже и он сам, двигаясь за ними по лесной тропке со своими спутниками, не встретили никаких препятствий. Более того, достигли становища, похожего на логово разбойников. И, судя по всему, покинутому в спешке.
На лесной полянке в окружении могучих дубов, ясеней и клёнов журчал небольшой родник с чистой холодной водой. Закатное солнце украсило воду, придав ей вид расплавленного золота. Поодаль виднелись также словно вызолоченные заросли ельника. Даже натренированный годами опытный взгляд вряд ли сразу различил бы там следы присутствия человека. Но как раз за ельником, а точнее – внутри его зарослей кто-то исхитрился так переплести хвойные ветви меж собой, что не поломал их. Меж сплетённых ветвей едва проступали полоски древесной коры.
Конан спешился и осторожно подобрался к импровизированному шалашу. Рядом, стараясь двигаться неслышно, хоть это и было явно лишним, также пешими пробирались Тейдрик и Алгунд.
Аэсир почти оправился от полученных сотрясений. Черепа северян славились своей крепостью. Несмотря на запёкшуюся на затылке кровь и лёгкое головокружение Алгунд был готов к новым дракам. Когда призванный свистом верный конь сперва, почуяв нелады в состоянии хозяина, пытался идти ровным шагом с полянки смерти, аэсир напротив подгонял его. Теперь вновь на время оставленный владельцем конь, вместе с конями киммерийца и Тейдрика, недовольно фырча и пристукивая копытами, удерживался Ингольдом и Ранхардом вблизи от родника.
Откинув несколько лап ельника, киммериец прислушался. Ни людского вздоха, ни шороха не доносилось из-под полога лесного шалаша. А Тейдрик тем временем кивнул головой, указывая в другую сторону. Там поодаль виднелось несколько брёвен – неуклюжее подобие коновязи. Земля вокруг была вытоптана копытами. Следов кострища заметно не было. Тем временем Алгунд, несколько раз чиркнув вытащенным из-за пояса кресалом, запалил подобранную пересохшую ветку. Конан одобрительно кивнул. Несколько колючих еловых иголок посыпались сверху на воинов, заставив отвлечься и непроизвольно поёжиться.
Импровизированный факел аэсира высветил шалаш изнутри.
Земля, устланная толстым слоем свежих еловых лап; несколько чем-то набитых тюков; глиняные кувшины и чаши; огромный обожжённый дочерна котёл с остатками невыгоревших поленьев и угольев; плащи и какое-то тряпьё. Но, что самое удивительное – под пологом ветвей был раскинут небольшой шатёр, из материала, похожего на используемый эссманами для своих жилищ.
Киммериец хмыкнул – выходит там, на дороге, заметив в толпе фанатиков знакомые символы и ткани, не ошибся!
Ни души. Места внутри шалаша хватило бы для расположения пятерых-шестерых человек.
Алгунд отбросил почти выгоревшую ветвь и притоптал её.
Киммериец хмыкнул:
– давай-ка осмотрим то барохло получше! Тейдрик, вернись к остальным, скажи – привал устроим на поляне.
– А вдруг и там – яма-ловушка? – не уходя кивнул гандер на шалаш.
– Проверим! – согласился Конан.

***

Когда путники, обустраивая привал на поляне, распределяли обязанности Олэт и Далус вызвались отправиться на охоту.
Конан полушутя-полусерьёзно напутствовал:
– только не перестреляйте друг друга!
Остальные загоготали. Лицо Далуса слегка покраснело, белёсые кончики волос словно ощетинились под шлемом, светло-серые глаза подёрнулись сероватой дымкой. Он едва сдержал себя, чтоб не сорваться в очередной раз.
«Докажу всем им, на что способен аквилонский дворянин!» – высокомерно решил экс-барон. Мысли о том, чтобы скрыться или сбежать от спутников даже не возникла. Задор молодости, помноженный на неоднократно уязвлённый гонор, словно удесятерил силы.
И Далус решил поразить попутчиков, удивив их необычной добычей. Понятно, что подобное для умудрённых жизнью и не столь молодых людей было непросто. Но юношеский максимализм и дворянская спесивость, вызванная издержками происхождения и воспитания, всё равно брали верх. Голоса понемногу отдалялись и стихали, и охотники разошлись: Олэт отправился влево от лагеря, Далус – вправо.
Экс-барон, несмотря на юность, был достаточно неплохим охотником. Или так считали среди его окружения в бывших владениях. По крайней мере, теперь Далус был предоставлен сам себе и тихонько углублялся всё дальше в лес. Пропустил пару зайцев и вспорхнувших куропаток. Не стал стрелять в промелькнувшую косулю. Наконец боги казалось вознаградили его за терпение – на полянке заметил двух огромных ярко-оранжевых птиц. Чёрными были окрас перьев головы, хвостов, крыльев…
Птицы величественно, словно туранский самовластный деспот, расположились меж яркоокрашенных листьев холтейи. Эти редчайшие для Аквилонии растения за красоту своих листьев весьма ценились у богатеев. Хотя их белые или жёлтые, светло-кремовые, реже – розовые и голубые цветки, собранные в верхушечные колосовидные соцветия, заметно уступали в красоте экзотическим обрамляющим листьям. Сами листья холтеи привлекали своей необычной яйцевидной или овально-удлинённой формой с необычайно эффектным, экзотическим рисунком и иногда красноватыми прожилками. Цветки почти скрывались внутри колосовидных соцветий… Яйцевидно-острые листья достигали длиной ладони здоровенного мужчины. Их верхушки были и островатые, и округлённые, волнистые, бархатистые, тёмно-зеленые с оливково-зелеными полосами между боковыми жилками, снизу пурпурные…
«Глупые птицы!» – решил Далус, когда по неосторожности наступив на хрустнувший сучок, так и не спугнул птиц. Их участь была предрешена. Далус натянул лук.

***

Достаточно быстро и как-то резко стемнело, словно некий незримый бог накрыл окрестности тёмной материей. У костра на поляне было достаточно оживлённо. Первую стражу обеспечивали ходившие поодаль вокруг Ингольд и Ранхард. Алгунд отлёживался в шалаше, но держался начеку.
На вертеле жарились части подстреленной Олэтом косули. Аромат жаренного мяса приятно щекотал ноздри. Танцующее красно-жёлтое пламя костра окрашивало лица сидящих разноцветными полосами, делая похожими на демонов или ритуальные маски дикарей Чёрного Побережья.
Киммериец хохотнул:
– не потерялся или не заблудился ли наш юнец-охотник? Не пришлось бы его ещё по утру искать.
Тем временем Ингольд и Ранхард вернулись к костру. Последнюю реплику киммерийца они расслышали и дружно запротестовали:
– только не мы!
Вдруг Конан насторожился и правая рука метнулась к кинжалу за поясом. Из темноты на слабо озаряемую огнём своеобразную границу тьмы и света вступила знакомая фигура экс-барона.
Внезапно пламя костра ярко вспыхнуло, заставив несколько человек отпрянуть от него. Стекавший из нескольких кусков мяса жир достиг огня. Теперь стали отчётливо видны и Далус, и его добыча. Их словно озарило красно-оранжевым ореолом.
– Фитоху! – полуизумлённо дружно заорали Ингольд и Ранхард, завидев добычу Далуса.
Тот же горделиво приближался, едва волоча в каждой руке по ярко-оранжевой тушке птицы.
– Глупец…– вырвалось у Тилайии. Тут же она добавила не громко, но отчётливо:
– теперь ты – покойник.
Юноша решил – над ним вновь потешаются и решил приблизиться.
– Стой где стоишь! Не вздумай приближаться! – угрожающе рявкнул вскочивший на ноги Конан.
От страха у юноши отнялись ноги, руки похолодели и непроизвольно разжались. Добытые птицы шмякнулись наземь. Сердце Далуса бешено заколотилось. Кровь прилила к вискам, колотя словно молотом. Он так и не понимал: это – жестокий розыгрыш? Оскорбление? Вновь стараются унизить или – сказанное всерьёз?!
Внезапно экс-барон выпучил глаза и начал лихорадочно шарить в воздухе руками, словно пытаясь толи нащупать что-то, толи отогнать.
– Прочь! – Убирайся! – истерично взвизгнул вдруг, потом резко вздёрнул руки к горлу и голове, будто стараясь оторвать что-то незримое. То, невидимое остальными и причиняющее невыносимую боль. Внезапно лицо юноши побагровело. Он сделал несколько нелепых скачков и, не промолвив ни слова, ничком рухнул в костёр на жарящееся мясо. Вверх взметнулся столб искр. Вначале пламя притухло, но потом язычки пламени охватили всю бездвижную фигуру и вновь устремились ввысь. Аромат жаренного мяса заглушила вонь горящей материи и горящей плоти. Тилайя сдавленно охнула.
– Кончено! – мрачно подытожил Конан. – Надо убираться отсюда! И не вздумайте трогать тех птиц! – рявкнул киммериец, заметив как Алларио с любопытством склонился над тушками. – Эти редчайшие птицы ядовиты, и смертельно даже прикосновение к ним.
Остальные столпились возле киммерийца. Тот продолжил:
– яд содержится в коже, в перьях, почти во всех внутренних органах и по токсичности схож с ядом скорпиона и змеи. Эти птицы питаются жуками греджи, в организме которых содержится эта самая отрава. У человека яд вызывает жжение внутренностей и кожи, онемение конечностей и – смерть. В лучшем случае – слепоту и полную неподвижность.
Тейдрикс несколько меланхолично вторил варвару, пояснив:
– попадалось упоминание, что колдуны Ахерона особым образом предварительно очистив мясо фитоху от ядов, варили из них похлёбку, используемую в загадочных ритуалах…
– Хватит! – оборвал варвар. – Избавь нас от подробностей!
К костру, выбравшись из временного уединения в шалаше, приблизился Алгунд. Его встревожила суматоха у огня.
– Зря вылез! – буркнул ему Конан. – Все перебираемся к шалашу!
Алгунд хмыкнул, осмотрелся и присвистнул:
– этот точно теперь точно не восстанет, – и мрачно развернулся назад.
Огонь шкварчал, получив неожиданную пищу. Казалось, сейчас восторжествуют духи огня, давненько уже не получавшие человеческих жертв. Смрад горящей отравленной ядом плоти распространялся по окрестностям. Повалил чёрный дым.
– А Далус?.. – неуверенно протянул закашлявшийся Алларио. – Как с ним? – кивнул на едва горящее, а теперь больше дымящее тело.
– Не прикасаться! – резко оборвал киммериец. – Не хватало ещё подцепить от него отравы!
Но, увидев негодование графа, варвар несколько смягчился:
– Полностью сжечь тело не удастся – не хватит дров. Если хочешь, можешь, но осторожно, подбросить несколько поленьев. Но всё равно, – махнул рукой Конан, – для погребального костра их не хватит. Часть заберём с собой – для нового костра у шалаша.
– Холтар, Валтис! – на стражу! – приказал варвар. – Тилайя, Алгунд, – собирайте амуницию! Ингольд, Ранхард, – перетаскивайте большую часть дров к шалашу!
Люди стали расходится. Все, кроме стражей и Конана, осторожно, чтоб не коснуться отравленного тела и ядовитых птиц, наскоро соорудив из сухих веток и травы импровизированные факела, подожгли их и отправились к шалашу. Дольше всех на поляне задержались лишь Алларио и решивший помочь ему Олэт.
Конану внезапно вспомнились слова Талгата: «Теряешь людей…» и пророчество безумного фанатика на дороге.
«Неужели некий божок решил так зло поразвлекаться?» – стремительно пронеслось в мозгу. – «Или проклятье Звезды Альты действует даже на расстоянии? Возможно, так «благодарит» встреченная и отпущенная им ещё до остановки на постоялом дворе ведьма. Или всё гораздо проще – ведь Фалтус и Элмар явно разодрались по иной причине, а Лациус и Далус погибли по собственной глупости.» – С такими невесёлыми мыслями киммериец решительно двинулся прочь. Вскоре его удаляющуюся фигуру полностью скрыла, словно поглотила темнота.
У пламени угасающего костра суетилось несколько фигур.

***

Сначала ka Уталоса блуждало где-то среди вечного молчания неведомых глубин и омутов призрачно-сумеречной ледяной бездны. Потом – достигло раскалённо-пылающих огнедышащих горнил, хранящих испепеляющий невыносимый жар первозданного ярко-алого пламени. Меж тем искалеченное тело колдуна по-прежнему бездвижно распласталось в древнем подземном прибежище… А сознание, словно пронзив и морозную мглу и огненное кольцо, наконец миновало это ужасающее кажущееся безграничным безвременье. Сжимающее как тисками ощущение угрозы полного истребления внезапно ушло. ka вдруг вырвалось за пределы небытия. И теперь оказалось над обычным, но несколько непривычным ландшафтом.
В полнейшем безмолвии проплывали ужасающе-завораживающие ирреальные картины.
Нет, всё же это были не столь привычные гиборийские интерьеры, хотя что-то смутно знакомое в них улавливалось.
Огромное циклопическое тёмно-синее сооружение, подобное… Синим скалам! Только гораздо более гигантское, неохватно-объёмное и сверкающее невыносимым слепящим светом, заполняло собой почти всё пространство прямо до горизонта! Столбы дыма, смешанные с поднятыми в небо крутящимися клубами массами земли… Потом, словно точка обзора вдруг изменилась. Посреди сплошь выжженной, насколько хватало взгляда, земле горделиво возвышался чудовищный синеющий мегалит …
Уталос, вернее та разумная составляющая, ещё помнившая его прежнее человеческое обличие, недоумевала. – «Где это я? Что это за место?»
Тем временем картинки стали меняться с пугающей скоростью. Замельтешили какие-то синие фигурки, стремительно выскакивающие или выныривающие на из синего мегалита на неизвестных летающих кораблях.
«Неужели?» – в сознании Уталоса колыхнулись смутные подозрения, –«Пришествие Т’л’Гкхара – Поглотителей душ!».
– Смотри и познай всё! – внезапно резко и со всех сторон, словно прорвав незримую преграду, зазвучал гортанно-хрипящий поучительно-настойчивый хор голосов, говорящих на ахеронском! Но теперь каждое слово, интонация были понятны!
Безмолвные картинки быстро менялись. Теперь уже синекожие человекообразные существа терзали людей. Те, хоть и не походили ни на одну известную гиборийскую расу, но тем не менее, очевидно являлись исконными обитателями этой местности. Жезлы Владык в руках синекожих то исторгали фиолетовые или лиловые лучи, превращая в прах людей, то – поражая их, оставляли опадающую опустошённой кожей оболочку. Иногда одна молния Жезла сначала обездвиживала жертву, а потом другой луч вдруг вновь возвращал ей способности к осознанному движению.
«Перемещение душ и уничтожение!» – без подсказки понял Уталос.
А события разворачивались всё стремительнее. Теперь уже синекожие грубо насиловали людских женщин…Некоторые из жертв погибали в процессе надругательств, часть – при родах. Большинство женщин синекожие убивали после вскармливания гибридного потомства. Дети обладали более светлым цветом кожи. Небесные садисты терзали и их… Потом вдруг синекожие стали сражаться между собой… Часть гибридного потомства выжило, а некоторые из них, воспользовавшись неразберихой, ускользнули из-под надзора синекожих…
Прошло время. Синий мегалит ветшал, тускнел, утрачивал свой лоск… И вот уже люди под предводительством голубокожих гибридов охотятся на одиночек синекожих. А синекожих женщин насиловали люди! Непрерывно появлялись и новые, порой чудовищно-уродливые, гибриды.
Схватки между людьми и синекожими теперь проходили непрерывно. Теперь уже люди, с лицами, скрытыми под рогатыми металлическими масками и облачённые в чёрные и красные плащи, орудовали бронзовым и стальным оружием. Разрубали синекожих чужаков на части, отсекали и выворачивали конечности, выкалывали глаза, вырывали языки, дробили зубы… Терзали с невероятной жестокостью, ужаснувшей даже Уталоса. Терзали и выпытывали сакральные знания и премудрости применения Жезлов Владык. Некоторые люди смогли успешно применить против синекожих их же Жезлы!..
Буро-зелёная кровь чужаков лилась рекой. А на плащах и украшающих голову некоторых вождей-мужчин металлических венцах появилась символика смутно напоминающая архаическую ахеронскую!
Часть голубокожих гибридов, вместе с тайными приверженцами из числа людей, вместо сражений предпочла скрыться…
– Эти стали основой секты Т’л’Гкхара, – вновь в сознание Уталоса вклинился каркающий ахеронский хор, прервав беззвучно чередующиеся картины.
Вдруг небеса словно взорвались, и вздыбилась земля. Хлынул огненный дождь вперемешку с ледяными вихрями. С неба валились горящие валуны, из земли били чудовищные водные гейзеры, меж ними, словно состязаясь в дьявольской схватке, вздымались столбы алого пламени. Потом всё заволокло густой фиолетово-лиловой пеленой. А когда рассеялся дым, взору Уталоса открылась знакомая с детства картина – окрестности Альты и Синие скалы.
Вновь вокруг жёстко-угрожающе загремели ахеронские голоса:
– не спеши!!! Дикарь-потомок проклятых атлантов сам идёт в твои руки. Убей его, убей Индару… Разрушь алтарь в Синих скалах! Уничтожь Жезл! Не допускай наследницу Звёздных Владык в пещеру к алтарю! Не зови чужаков, некогда пытавшихся овладеть всей Землёй!
Покорись нам! – оглушающе повелительно неслось отовсюду.
Сознание Уталоса не могло отторгнуть режущие вопли. Невозможно было избавиться от них хоть на миг или даже хоть чуть-чуть приглушить.
– Получишь больше, чем может дать идущая в Альту жалкая кучка аколитов Т’л’Гкхара. Не бойся! Это всего лишь останки той некогда могущественной древней секты. Им не остановить тебя, потомка и наследника Владык, в чьих жилах смешалась их кровь с кровью наших магов, а разум впитал и самостоятельно постиг тысячелетнюю мудрость Ахерона!..

***

Трапеза, ставшая своеобразной тризной по Далусу была достаточна скудной. Быстро доели остатки некогда крупной косули. Под действие отравы фитоху не попало лишь несколько кусков мяса, которые, пока жарилась основная часть, счастливо лежали в сторонке ожидая своей очереди. Мясо сдабривали обильной выпивкой. В основном трапеза проходила молча. Постепенно и поодиночке все перемещались в шалаш.
У небольшого костерка возле шалаша осталось трое – Конан, Алларио и Тилайя. Холтар и Валдис продолжали своё патрулирование окрестностей лагеря. Едва колышущиеся язычки жёлто-красного пламени словно нехотя догладывали останки поленьев и догорающих углей.
Тилайя начала приподниматься. Алларио попытался подать ей руку. Женщина резко отстранилась. Киммериец хмыкнул.
Граф болезненно поморщился. Он был посрамлён очередной раз, пытаясь следовать дворянскому этикету. Поняв и заметив это Тилайя бесцеремонно урезонила аристократа, заставив покраснеть:
– Да будет вам, не стоит беспокоиться, граф! Я пока ещё способна встать самостоятельно. И, озорно взглянув в сторону Конана, добавила:
– а если что, надеюсь меня поддержит его королевское величество.
Конан издевательски-величественно, не вставая, кивнул головой. Тилайя притворно-церемонно поклонилась королю.
– Вы свободны, баронесса! – продолжая подыгрывать представлению важно изрёк варвар.
Тилайя не выдержала и прыснула. Тут, хоть и несколько вымученно, улыбнулся и граф.
– Ваше королевское величество проводит одинокую даму? – не теряя игривый настрой и соблазнительно облизнув губы вопросила женщина.
Вместо ответа в мгновение ока варвар оказался рядом с ней. Потом заговорщицки подмигнул Алларио:
– кто-то должен последить за костром. А вскоре и смена патруля. И, уже бесцеремонно приобняв смеющуюся Тилайю, киммериец быстро удалился с ней в ночной лес, скрывшись от взора посрамлённого графа.

продолжение сразу же в следующем посте -не впускает весь текст сразу