[Пелиас почти кофийский]

8.

Никто не встретил его.
Войдя в дом, Конан оказался в помещении показной роскоши. Ковры полыхали морями цветов; изящные линии мебели говорили о превосходном вкусе, тонкие гобелены, вышитые золотом и электроном, с преобладанием алых и чёрных цветов, тускло светились во мраке. Конан шёл, чутко прислушиваясь к тому, что происходило в доме. Однако все его органы чувств оказались бесполезными, одна лишь необъяснимая интуиция, заставляла его держаться начеку: всё вокруг словно звенело от незримой опасности.
Почти в каждой комнате стояли алтари.
Иногда это были переносные жертвенники из тусклого камня, слоновой кости или гранита; иногда странные, древние ложа с канавками стока крови из причудливого, ни на что не похожего материала.
Конан крался через роскошные, едва освещённые залы, обставленные со странным и мрачным вкусом. Свет давали искусно выкованные золотые лампы, висящие в стенных нишах. Один раз, привлечённый блеском, варвар склонился над столиком чёрного дерева, но тут же с проклятием отпрянул: на нём лежала точная копия человеческого черепа из горного хрусталя. Казалось, в нём мигал тревожный огонёк. Казалось, череп наблюдает за ним. Варвара прошиб холодный пот. Поскорее найти Наталу и убраться прочь из этого проклятого дома!
По его спине стекали капли ледяного пота.



Колышущиеся портьеры, казалось, скрывали страшные тайны, кощунственные ритуалы. Мягкие ковры на полу заглушали любой звук. Конан крался, подобно призраку, среди утопающих во тьме ковров и шепчущих гобеленов. Он предпочёл бы сразиться – но кругом были лишь пёстрые покрывала на софах, узорчатые драпировки на стенах.
А ещё – тени.
Повсюду, казалось, таились тени. Они прятались за резными спинками кресел, обтекали, окружали…

Ни единый звук не нарушал тишины огромного дома. Даже светильники, казалось, горели беззвучно, не издавая ни треска, ни шипения. Пламя трепетало в воздухе, как нарисованные языки пламени на стене. В душе варвара всё больше росло недоумение: куда подевались все слуги? Особняк такого размера не мог обходиться без слуг. Здесь их должно было быть множество: повара, цирюльники, мальчишки-посыльные, сторожа, многочисленная охрана…

В наступивший тишине крик прозвучал раскатом грома.
Конан подпрыгнул.
Внезапно он услышал жуткий вопль, в котором была бездна удивления и отчаяния. Конан рванулся в соседнюю комнату. На ковре лежало чьё-то невысокое тело, и под ним медленно расползалось пятно крови, окрашивая ковёр в другой цвет. Конан наклонился и перевернул его.
С его уст сорвалось проклятие.
— Кром и Митра!
Это был тот кхитаец, который заманил их с Наталой в эту дьявольскую ловушку. Конан с изумлением оглянулся вокруг. Он подозревал, что идёт прямо демонам в пасть, но кто же тогда погубил их вероломного проводника? Варвар отчаялся разобраться, что происходит. И где же Натала?

Что-то невидимое настигло сына востока и предателя.
Что могло убить чародея, способно исчезать и появляться, подобно пламени и передвигающегося со скоростью мысли?
Шанг Тар был не один.
На полу лежали шемиты в богатых одеждах. Их короткие жёсткие бороды задрались к алому потолку.
Люди, которых нечто убило, не одного из горожан заставляли просыпаться с криком ужаса на устах – тайные слуги Малекиила. Эти мрачные полукровки не у одного из отцов умыкнули дочь, не одну жену разлучили с мужем ради страшных ритуалов колдуна. Злые языки поговаривали, что их отцом был демон, которого вызвал Малекиил в обмен на души усопших. Более же сведущие люди говорили, что их отцами были твари, которые иногда встречаются ночью на холмах Котха и Шема. Впрочем, Конан не знал об этом ничего. Но он заметил – что-то неестественное было в их вытянутых лицах; печать страшного знания лежала на их устах.
Конан выругался на своём варварском наречии.
А за ними лежали другие слуги.
Золото парчи и багрянец крови перемешались в доме Малекиила.

Слуги Малекиила были удивительными.
Какие только нечестивые расы и народности не перемешались в его доме! Исчезающие расы Косалы, известные своим дьявольским искусством, уживались с богомерзкими поклонниками Йога из Замбулы, приверженцы тайного знания запретных канонов Митры, аколиты запретной в Кхитае секты Золотого Змея. Они хранили тайны, которые в большинстве стран цивилизованного мира давно забыты. И лишь чёрные колдуны далеко на юге населённых человеком земель, ухмыляясь, громко бормочут их у своих костров, глядя на тени от пролетающих демонов. Жалкие белые люди, говорят они – какой смысл бояться тьмы? Зло всё равно придёт и возьмёт всех нас...
И все они были мертвы.

Конан наклонился над несчастными, чтобы проверить, окончательно ли жизнь покинула их тела, как вдруг заметил какое-то движение. Воин выпрямился. Его глаза мгновенно обежали зал.
Уже давно ему казалось, что тени следуют за ним, перешёптываясь на завешенных гобеленами стенах, чему-то кивая головой, и сопровождая его из комнаты в комнату процессией бесформенных фигур. Внезапно длинная тень скользнула по полу, словно перемещаясь от одной стены к другой. Конан обернулся, но не было ничего, что отбросило её.
— Что за дьявол... — пробормотал он. — Что за тени, не имеющие своих хозяев? Что за комната, где тени существуют сами по себе?
Он звучно выругался:
— Чёртово колдовское обиталище!
У него волосы на голове стали дыбом.
Он медленно попятился.

А в следующей комнате лежал сам хозяин дома.
Гордый орлиный профиль был обращён к потолку, а на лице застыла маска посмертного удивления и отчаяния.
Эта комната была особенной.
Стены зелёного мрамора покрывали странные, светящиеся символы; тускло сияли маски на стенах; пологи алого шёлка скрывали тайны. Прикрытые тонкими воздушными вуалями альковы манили, притягивали взор, варвару даже почудилось, что раз или два он слышал доносящийся из них шёпот. Они звали, обещали блаженство, соблазняли неземной силой, сулили запретные тайны.
Но где же Натала?


9.

Натала сидела в мрачной комнате волшебника, напряжённая, как струна. Аура этого безумного места давила на неё, лишала сил. Вначале она плакала; но слёзы высохли, и чёрная, давящая тишина гнетущей тяжестью навалилась на северянку. Казалось, какие-то бесплотные тени вьются вокруг неё, хохоча в уши; нашёптывают сладкие и отвратительные тайны. Склоняют её к чему-то настолько мерзкому, что согласившись, она бы не смогла жить с этим.
И тогда, не выдержав, Натала завыла и бросилась к стене; она била в неё крохотными кулачками, кричала и стонала. Внезапно что-то щёлкнуло, и стена перед Наталой открылась. Подобно чёрному провалу, она разверзлась в цельной монолитной стене.
И она буквально выпала наружу.

10.

— О, Конан! Ты пришёл!
Натала, вскрикнув, ухватилась за руку Конана. Она прижалась к нему, вся дрожа, как осиновый лист. Цепляясь дрожащими пальчиками за его руку, прижалась к груди. И слёзы полились из её глаз.
Натала зарыдала.
— Оно увлекло меня за собой... тащило, тащило долго во тьме и, наконец...
Бритунка рассказала ему о странных видениях и удивительных тайнах, которые открылись ей в комнате без дверей. Конан озадаченно нахмурился. Он слышал какие-то древние легенды о поклонении Змею, о Драконах, что сражались с его детьми и о людях, что избрали своей стезёй поклонение извечным врагам рода человеческого, но сейчас ему недосуг было думать об этом.
Нечто поджидало их за пределами этой комнаты, и оно не должно было увидеть Наталу.

Конан обнял её, крепко сжал её обеими руками – и отпустил.
— Идём, — сказал он, взял её за руку, и не оглядываясь и крепко сжимая в руках меч, выскользнул в коридор.

И вот они снова оказались рядом с убитыми.
— О Конан, что это? — воскликнула Натала.
— Что-то убило их, — буркнул варвар. — И пусть меня подвесят на моих же кишках, но мне кажется, что оно всё ещё здесь.
Воины в доспехах, низкорослые жёлтолицые слуги – и на их лицах застыл ужас, непонимание и смертельное отчаяние. Конан переступал их тела, но его взгляд неотрывно следил за помещениями. Последний взгляд, брошенный им на нечастных, окончательно убедил его, что им уже не понадобиться его помощь: горло большинства из них было разорвано от уха до уха.

А затем свет золочёной лампы дрогнул.
Тень пересекла её – опасная, тревожная.
Неверная колеблющаяся тень.

Она бы походила на дрожащий огонёк свечи, если бы не была тёмно-серого прозрачного цвета. Она отделилась от прочей толпы теней: тонкая дрожащая фигура, двигающаяся с нечеловеческой быстротой.

Цивилизованный человек на месте варвара уже лежал бы с расколотой головой. Но тело Конана начало двигаться ранее, нежели мозг успел осознать увиденное: он сместился с пути движения дьявольской твари, и её огромные изогнутые когти лишь схватили воздух. Её горящие глаза мелькнули перед лицом киммерийца.
Дьявольская гримаса появилась на лице выходца из преисподней. Конан видел фигуру, едва различимую – и горящие нечеловеческой ненавистью жёлтые глаза. Чудовище замерло в нерешительности, обнаружив в варваре достойного противника. Оно стало медленно огибать его по полукругу. Свет бронзовых ламп заскакал, дробясь на множество ярких пятен; ложась на стены калейдоскопом теней. Казалось, огонь боялся присутствия этой твари.

В этот раз Конан рассмотрел её лучше.
Узкую, какую-то птичью голову.
Длиннющие руки с кривыми когтями, тщедушное, тонкое тело.

Чудовище изучало Конана пронзительными жёлтыми глазами, напоминающими птичьи, опасаясь невиданного врага, а затем ринулось в атаку. Тень проплыла мимо дрожащих огоньков свечей, сливаясь с тонущими во тьме портьерами, чтобы нанести последний удар.
Но киммериец оказался быстрее.
Дикарским чутьём угадав, куда будет нанесён удар, он взметнул лезвие меча. Раздался вой, и монстр материализовался, проявившись настолько, насколько это было для него возможно. Удар должен был снести ему голову, сквозь всю поверхность лица шла ужасающая рана, и оно отчаянно скребло по лицу руками. Конан не стал дожидаться, когда она придёт в себя.
Он метнулся вперёд, и крепкая коринтийкая сталь нашла её сердце. Без единого звука тварь упала на ковер, и спустя мгновение её не стало.
Призрачное тело истаяло, словно лёгкий туман, и существо наконец вернулось в своё исконное обиталище.

И в этот момент некая атмосфера нереальности, которая окутывала всё строение, исчезла, и старый дом, обиталище призраков преисподней, стал обычным домом.
Конан молча утёр нож о ковёр.
Кто знает, почему ему удалось убить могущественного Малекиила и слуг его, сущих дьяволов во плоти. Быть может, они не ожидали атаки – а Конан ожидал. А может – и думаю, это довольно близко к истине – маг и его служители знали, Кого выпустили в мир, и знали, что у них нет сил сопротивляться Порождению Мрака. Но Конан верил, что его рукам и крепкой стали вполне под силу справиться с демоном – и эта сила сразила Существо куда надёжнее любого заклинания.

— Что это было, Конан? — взмолилась Натала.
У неё плясали губы, и зубы друг на друга не попадали.
— Какая-то дрянь, которую вызывал колдун, — проворчал киммериец. — Кром знает, чего ради. Но похожа, она решила начать с него самого.

На обратном пути варвар из любопытства толкнул дверь из слоновой кости, под высокой сводчатой аркой, украшенной мозаикой из сердоликов, и они обнаружили за ней целую толпу перепуганных, абсолютно нагих девиц, благоухающих наддом и циррой, с монистами и колокольчиками на ногах и руках. Они сбились в кучу, испуганно глядя на него широко раскрытыми испуганными глазами.

Статуи из серо-зелёного материала в саду, голыми руками разрывавшие наёмников, со смертью хозяина дома обратились в обычные статуи. И не подозревая, каких страшных опасностей им удалось избежать, Конан с Наталой выбрались на улицы города, продуваемого ветром с холмов, и вздохнули с облегчением.

Звёздное небо постепенно бледнело, день готовился вступать в свои законные права. Волшебные огоньки звёзд угасали, словно трепетные фиалы, задуваемые каким-то далёким богом, готовящимся завтра зажечь их вновь. Бритунка счастливо прижалась к широкой груди верного варвара. Пожалуй, раз она не могла вернуться домой, в свои родные Пенаты, сейчас она была настолько близка к счастью, насколько это вообще возможно.