[Стас]

1. Пытки женщин.

Не поддаются исчислению высеченные прекрасные рабыни и скованные цепями наложницы. "Рабыня извивалась под плетьми своим прекрасным нагим телом и искусанными в кровь губами шептала: еще! еще!.." Ну вот как после такого разговаривать с тем же Павлом Молитвиным? В его "Пути Эвриха" подобных перлов в количестве. Кроме того, дважды звучит тема посажения женщины на кол - аллюзия анального секса со сверхмужчиною, с летальным исходом. (М-да, а внешне симпатичный мужичок-боровичок с бородкою... видно, либидо заело).

У Спрэга де Кампа в одном из "Конанов" предолго пытают служанку раскаленными прутьями. А кошмарный "Гор", где что ни глава, то секут закованную в цепи полногрудую красотку...

Однако пытки женщин в описании авторов fantasy поражают прежде всего убогостью и неинтересностью. Набор штампов в описании, скудная фантазия... Скучно поданная флагеляция и неизменные раскаленные прутья. Увы! Садист-эстет изобретал бы изощренные способы мучительства, утонченные орудия пытки, воспевал бы порочную красоту боли и страха, что можно заметить, например, в сочинениях растленного Муркока с его декадентскими мирами.

Эстетский вариант садизма, с точки зрения врачей-психиаторов, является наименее опасным для общества. В реальных жизненных проявлениях он принимает вид игры с "жертвой-добровольцем" либо вообще никак не воплощается.

Садизм же "молитвинского" толка, ограниченный и вульгарный, свидетельствует, скорее, о неприязни означенного автора к женскому полу вообще, о стремлении возобладать над женщинами и утвердиться в собственном превосходстве. В реальной жизни это, понятное дело, не удается - но умище-то, умище куда девать?

Подобный садизм, связанный с неприязнью к женщине, подспудный, чаще всего всплывает на поверхность в виде очередного Чикатилло, серенького неприметного мужичонки. Такой мужичонка, задавленный собственной неполноценностью, - готовый клиент для психушки.

2. Пытки и страдания мужчин.

Как правило, на галеры или в каменоломни героев мужского пола отправляют более-менее безликие "силы"; в жертву темным божествам норовят принести злые жрицы. Обыкновенно цель жрицы - слиться с богом-монстром (мужского пола), а для этого необходимо сперва убить героя (потенциального соперника монстра).

На сексуальную направленность всех этих историй с "каторжными работами" указывает то, что в каменоломни никогда не отправляют старого и некрасивого герцога. Герой, который не является объектом сексуального вожделения, пыткам не подвергается. Напротив, молодых и красивых заковывают, морят голодом, бьют у столба, заставляют катать тачку с рудой и изнемогать на веслах. Глумятся. Позорят. Продают с торгов. Иные женщины находят в этом определенную сладость.

3. Пытки моральные.

В жанре fantasy им подвергается местная интеллигенция, т.е. маги. Моральные страдания других персонажей (не магов) - даже по поводу разоренного отчего дома, погибших и угнанных в рабство родственников - выглядят довольно умозрительно. Другое дело - Дар, иссушающий душу. Маг всегда этим истерзан. Кроме того, он окружен непониманием. Он одинок, несмотря на свое могущество, он один обладает Знанием, которое одновременно есть его Проклятие. Все это гнетет и возвышает - словом, рвет на части.

Можно предположить, что в большинстве случаев автор вкладывает в образ мага значительную часть собственной души. Как-то раз доводилось мне задуматься: отчего сагу об Артуре столь часто излагают либо от лица Мерлина, либо от лица Морганы? Ответ: маги, т.е. интеллигенция, уязвимая и мятущаяся, эмоционально ближе современному писателю, нежели рыцари. И этот подход, кстати, куда честнее, нежели тот, при котором мягкотелый гражданин, отягощенный высшим образованием, воображает себя героем меча.

Представим себе автора fantasy, особенно в начале его пути. Он - мечтатель, которому скучна мещанская обыденность. Как признавался один очень неплохой толстяк-писатель: "Я женился в девятнадцать лет, двое детей, работа... А хотелось - безумной скачки по краю океана...". Какие честные, пронзительные слова! Итак, будущий сочинитель fantasy не понят окружающими (домашними, на работе), а в душе у него живут прекрасные яркие миры... У него есть Дар, Тайный Дар, а отсюда - один шаг до иссушения души.

Тема просто любви в fantasy зачастую приобретает вид схемы "он ее любит, но она его любит". С прискорбием следует отметить, что нормальная, разнополая, разделенная, не изукрашенная извращениями любовь между существами одного вида (т. е. не любовь мужчины к трогательной пушистой гномке), в описании фэнтезийных авторов выглядит как взаимные трения гормональных подростков, где главенствующую роль играет непрерывное состязание в крутости. Героиня, только что поражавшая отсутствием комплексов, вдруг некстати "краснеет". Отпускаются дурацкие шуточки. В ход идут шпильки и совершенно детские подначки а-ля восьмой класс средней школы. Намеки, ясные и слону. Типичная пара такого вида - Тика и Карамон.

Случай подобной любви может быть отягощен постулатом "я тебя люблю, но я - стерва, и поэтому буду с тобой воевать" (Мегера и Креслин у многострадального Модезитта; Йеннифер и Геральт в "Ведьмаке", которые морочат друг другу голову просто потому, что оба круты, и ни по какой иной причине).

Очень часто в этой игре прослеживается намек на импотенцию или фригидность, т. е. на самом деле основная посылка, определяющая отношения героев, звучит так: "Я тебя люблю, но я импотент/фригидна, и поэтому буду с тобой драться". Нормальное чувство здесь невозможно, так как оно сразу наткнется на препятствие; следовательно, необходимо изначально все максимально усложнить.

С проблемой импотенции связана еще одна популярная для жанра fantasy тема - тема утраченной Силы. Некий великий маг/боец (в прошлом) в состоянии полкниги рефлексировать на эту тему ("Волшебник Земноморья"). Иногда проглядывает тема исцеления, когда героиня, тем или иным образом, часто через quest, возвращает утраченную Силу безмерно страдающему герою-мужчине.

Исцеление - тоже очень благодарная тема. Бесконечные выхаживания раненых бойцов и "опаленных" магов имеют ярко выраженную сексуальную подоплеку и напоминают известную сексуальную игру в "пациента" и "медсестричку".

Мне как читателю прискорбно ощущать себя в обществе нездоровых людей. Не хочется следовать моде, если она диктует непременное наличие личного врача-психоаналитика. Вдвойне прискорбно, что господа писатели вместо рассказов об удивительных мирах и интересных приключениях пичкают меня историями своих психических болезней.



© Елена Хаецкая
© часть 2 написана при самом деятельном участии Т. Витковского