4. Клятва
Конан стоял на площади перед башней Пта-Собека. Эта башня была больше и выше, чем все чародейские башни, виденные им в Заморе, Вендии или Туране. И здесь, в Стигии, насколько он знал эту страну, подобные башни почти не встречались. Стигийские чародеи предпочитали жить в цитаделях-мастабах, если были аскетами, или в дворцах, поражающих роскошью, если считали себя равными королям, или на удалённых островах посреди Стикса, если хотели, чтобы их принимали за далёких от мира отшельников. Мощь этой башни внушала киммерийцу уважение. Ему приходилось задирать голову, чтобы рассмотреть вершину.
Вокруг него струился людской поток. Люди бежали прочь из башни, поток струился по узкому мосту через ров, людей на мосту было так много, что мост под ними скрипел, грозя вот-вот обрушиться. Кое-кто, не удержавшись в толчее, падал с моста в ров, где несчастного тотчас хватали чьи-то клыки, щупальца или костлявые нечеловеческие руки. Это ещё сильней подогревало панику.
Конан пока не мог понять, что здесь происходит, почему все убегают, от кого или чего. Но он уже не сомневался, кто стал этому причиной. Он выслеживал своих врагов с Белл-Хара, маленького портового городка в среднем течении Стикса, и следы их привели его сюда, в оазис Собекка.
«Камия. Джосер. Камия. Джосер. Камия. Джосер», – без счёту раз повторял он имена врагов. Он должен отыскать их, чтобы отомстить. За верного товарища Энг Шиха. За Зеландру, шемитскую ведьму, которую он много раз спасал, поскольку дал ей слово защищать её, но всё же не сумел спасти от самой себя. За Ньягу и за Нгору, и за всех кушитов, чёрных корсаров Белит, кто погиб вместе с нею в заброшенном городе на берегу реки Зархебы. И за саму Белит, его любовь – Белит, Белит... Когда б не встретили они ни Камию, ни Джосера, эти люди остались бы живы. (См. «Королеву Чёрного Побережья» Говарда, «Изумрудный лотос» Хокинга и предыдущие рассказы Толуэлла из цикла «Изгои». – авт.)
Конан стиснул зубы и двинулся навстречу людскому потоку. Словно таран, могучий киммериец молча рассекал этот поток, люди удивлённо таращились на него, но никто не смел задеть его не то, что телом, даже взглядом.
Плюгавый мужичонка, от которого разило нечистотами, должно быть, мусорщик или уборщик, не разобрав дороги, вдруг налетел на огромного киммерийца. Конан схватил его, поднял, посмотрел в глаза.
– Что тут стряслось-то? Говори, тогда отпущу.
– Как что стряслось? Хозяина нашего убили! – испуганно заверещал мужичонка. – По приказу самого владыки Тот-Амона! Это сделали Конан с Белит! Что с нами теперь будет? Погибнем все без нашего хозяина...
От изумления Конан выпустил мужичонку, и тот немедля убежал. Для верности киммериец поймал ещё двоих, они выглядели чуть солиднее, но сказали ему то же самое. Вдобавок варвар узнал, почему все убегают: «Конан» и «Белит», убившие чародея Пта-Собека по повелению владыки магов Тот-Амона, наобещали, что сюда вот-вот явятся демоны и растерзают всех, кто останется верен казнённому чародею.
– Где они теперь? Где эти «Конан» и «Белит»? Где, где?! – пытался он добиться внятного ответа, но не смог: никто не видел убийц мага, все знали только имена.
На память ему вдруг пришли слова Нисы, служанки Зеландры, сказанные ею вскоре после ужасной гибели госпожи. «Как можно победить таких людей, а, Конан? Не лучше ли держаться от них подальше?», – спрашивала его бедная, испуганная девушка. Конечно, у неё был свой ответ.
А у него был свой! Он их найдёт. Он должен отплатить за всё. И за прошлое, и за нынешнее. Ему лишь не хватало, чтобы эти юные засранцы втравили его в какие-то свои стигийские разборки. Тем более, в разборки колдунов и королей!
Если он скоро не найдёт этих двоих, его месть рискует опоздать. Камия заигралась! Такое часто происходит даже с очень умными людями намного её старше, если им из раза в раз удаётся невозможное и это входит у них в привычку. Тогда они теряют меру, делают ошибку за ошибкой, нападают не на тех и сами накликают на себя погибель.
Девчонка так привыкла всеми манипулировать, что теперь, похоже, её план – стравить между собой самих стигийских колдунов. Разжечь в их чёрном братстве старые обиды, старые подозрения и старую вражду. В этой вражде, возможно, Тот-Амон падёт, а новый глава магов и верховный жрец, кто бы ни стал им, займёт сторону молодых амбициозных принцев, а не нынешнего короля Ктесфона.
Но колдуны этой страны не так просты, подумал киммериец. Камия не сталкивалась с ними, а он сталкивался, и не раз. С самим Тот-Амоном, правда, до сих пор не доводилось, и Конан не горел желанием встречаться с ним. Но если этот чародей сумел подняться до верховного жреца самого Сета и удержаться в своей роли, он кто угодно, только не глупец! Неужели девчонка думает, что Тот-Амон не разберётся, кто его подставил и зачем? А когда он разберётся, когда узнает имена и догадается, зачем убили Пта-Собека – гнев Тот-Амона будет страшен! И гнев Ктесфона будет страшен. И гнев жрец и магов Стигии, когда они узнают, кто прикончил одного из них. Кром! Неужели она этого не понимает? А если понимает – какую дерзкую игру ведёт на самом деле?
Конан беззвучно выругался. Больше всего на свете ему сейчас хотелось послать к Нергалу в задницу все эти грязные стигийские интриги. Пусть юные ублюдки сами ищут свою смерть. Если они так будут продолжать и дальше, они её быстро найдут. А он-то тут причём? Куда угодно, хоть в Замору, хоть в Зингару, только бы сделать поскорее ноги из этой проклятой страны!
Но клятва... Клятва киммерийца свята. А тем более, клятва, которую он дал самому себе. Можно сбежать из проклятой страны, от чужой войны, от врагов, если они сильнее и победить их нельзя – но как, куда сбежишь от клятвы, данной самому себе?
Вспомнив о своей священной клятве, Конан заревел, обнажил меч и бросился к воротам башни.
Ворота были распахнуты. Но даже теперь, среди всеобщей паники, здесь стояла стража – пара копейщиков снаружи и четверо внутри. Те, что стояли снаружи, попытались было преградить варвару путь, но рухнули наземь, сражённые добрым аквилонским клинком.
– С дороги, нергалий помёт! – рявкнул Конан остальным. – Я не хочу вас убивать! Я пришёл покарать убийц вашего господина!
Стигийцы отпрянули, пропуская его внутрь. Один из них, плечистый, крепкий офицер, показался киммерийцу смутно знакомым, он где-то уже видел это лицо, обезображенное шрамом, что тянулся от уха до подбородка. Повинуясь наитию, Конан занёс меч, чтобы покончить со странным знакомцем, но тот успел улизнуть в какую-то скрытую дверь.
– Лжец! – пискнул другой стигиец, нападая на варвара сбоку. – Ты клялся нас не убивать!
– Нет, я не клялся, лишь сказал, что не хочу, – уточнил Конан и срубил писклявому стигийцу голову. Двое оставшихся упали на колени и взмолились о пощаде. Конан плюнул на них и бросился в башню.
Изнутри она казалась ещё больше, чем снаружи. Оказавшись внутри, Конан попал в огромный храм. Пространство занимали толстые колонны в виде стоящих на своих хвостах и изготовившихся к атаке чешуйчатых гадов. Вместо языков у гадов были факелы, но эти факелы горели высоко и давали мало света, так что здесь повсюду царил зловещий сумрак.
Киммериец осмотрелся. Ни лестниц, ни подъёмников он не увидел. Только колонны, колонны, колонны, уходящие во мрак вдаль и ввысь. Подъёмник или лестница могли быть внутри любой из колонн. Но в какой из них? Все выглядели одинаково.
Конан издал разочарованный рык. Бродить по этому мрачному храму можно бесконечно. Если не знаешь его тайн, наверх, к чертогам мага, всё равно не попадёшь. Похоже, этот Пта-Собек был помешан на своей безопасности! Но паранойя не спасла его от смерти, как и вся его магия. Варвар поневоле восхитился находчивостью и дерзостью своих врагов: они как-то смогли проникнуть к колдуну, а проникнув, добраться до него и прикончить, чтобы потом свалить вину на Конана и мёртвую уже Белит.
За это юные ублюдки ему отдельно заплатят, решил для себя киммериец. Он клялся отомстить, но он нигде и никому не клялся, что отомстит им быстро.
Храм в основании башни казался покинутым, но вдали между колонн скользили тени. Джосер и Камия могли быть одними из них. Держа одной рукой меч, а другой стигийский кхопеш, Конан и сам сделался одной из теней. Когда-то он прославился как лучший из воров Шадизара. Такой огромный, грузный, он, однако, двигаться умел неслышно, незаметно. Конан направился навстречу тем теням.
Ему не повезло. Слабым утешением для варвара явилось только то, что истинное назначение колонн он понял верно. В одной из них внезапно открылся проём, и прямо перед Конаном возник вооружённый отряд. Варвару хватило одного лишь взгляда, чтобы распознать личную стражу волшебника. Высокие, крепкие, мускулистые, с гордой осанкой и ястребиными чертами лица, эти люди были не чета пугливым стражникам у ворот. Всего перед Конаном было не меньше десятка сильных, хорошо вооружённых воинов.
В одном из них Конан узнал офицера со шрамом.
– Это он! Тот самый Конан, вождь повстанцев, я запомнил его с Тайи! Это твоя работа, варвар! – со злобной яростью крикнул стигиец, демонстрируя свой страшный шрам.
– Ты меня с кем-то путаешь, шакал, – спокойно сказал киммериец, отступая во тьму, – если бы это был я, ты там бы и остался!
Другой стигиец, командир отряда, выступил вперёд и, указывая на варвара мечом, проговорил:
– Если ты не Конан, отвечай, зачем явился в храм нашего господина? Будешь с нами честен, умрёшь лёгкой смертью, а если нет...
Джосер и Камия наблюдали эту сцену со стороны, прячась за одной из колонн. Юноша был в одной набедренной повязке, вооружён коротким стигийским мечом. Девушка, как и в чертоге Пта-Собека, была обнажена и безоружна, но на её ноге теперь алели зловещие отметины от чьих-то огромных зубов. Однако Камия как будто не замечала ни этой раны, ни крови, ни боли, она во все глаза смотрела на киммерийца, и её глаза загадочно блестели.
– Ну, наконец-то! – со злорадным наслаждением прошептал Джосер. – Я сожалею лишь о том, что собаке варвару суждено пасть не от моей карающей руки!
Камия с негодованием толкнула его в бок.
– Нет, он не должен умереть! Конан нужен для успеха наших планов.
Джосер обернулся к ней, и его недобрая ухмылка больше походила на гримасу гнева.
– Не для наших – для твоих! Для твоих планов, Ка! Мне надоело потакать им! Мне надоели твои игры! Я так устал от них! От неизвестности! Что выкинешь ты в следующий миг? Я этого не знаю! То ты мне говоришь, что хочешь лишь смутить трусливого волшебника, то вынуждаешь нас его убить. То ты зовёшь меня плыть по подземной реке в Деншур, но выплываем мы тут же, в Собекке...
– Мне важно было испытать тебя, решишься ли ты следовать за мной, рискуя жизнью.
– Опять? И снова – испытать?! А мало ли я рисковал ради тебя, тебе всё не хватает? Неужто я твой раб, слуга или подданный? Нет, я твой муж, твой будущий король! С меня довольно!
В это мгновение стигийцы кинулись на Конана, и закипела яростная схватка. Сверкала сталь, и раздавались вопли, лилась кровь, в стороны летели конечности, вниз падали тела. Со стороны казалось невозможным разобраться, кто берёт верх в этой неравной битве. Словно древний воинственный бог, Конан бился, не зная усталости, резал, крушил, колол мечом и кхопешем врагов, что нападали на него со всех сторон.
Джосер рвался туда, рвался, чтобы помочь этим сильным воинам Стигии одолеть одного-единственного варвара, но, однако, оставался на месте: никто не должен был заметить здесь наследника луксурского престола.
Когда схватка закончилась, Джосер и Камия увидели огромную и грузную фигуру, она стояла в одиночестве, шатаясь и опираясь на длинный окровавленный клинок, а вокруг неё лежали тела стражников.
По лицу девушки пробежала быстрая тень, Камия чуть улыбнулась, зажмурила глаза и что-то прошептала про себя. Потом глаза открыла и взглянула на супруга – он ничего не заметил, всё его внимание поглотила схватка киммерийца со стигийцами.
– О, Сет! – произнёс в изумлении Джосер. – Как это возможно?
– Таков наш Конан, – усмехнулась Камия. – Разве ты не знал?
Джосер крепко сжал пальцами рукоять своего меча и сделал шаг вперёд.
– Покончу с ним, пока он измождён, а я весь полон сил и праведного гнева!
– Остановись! Смотри!
Он замер и увидел то, на что указывала ему Камия, и волосы зашевелились у него на голове. По храму меж колонн, извиваясь кольцами, скользил гигантский змей. Его пасть была такова, что в ней легко мог уместиться человек, тело змея было толщиной с колонну, а хвост терялся во тьме. Этот змей, в самом деле, больше всего походил на колонну, каких тут было множество, но колонну ожившую... а может быть, они тут все живые, просто спят каким-то чародейским сном, а этот – отчего-то пробудился?!
Гигантский питон быстро двигался к Конану. Киммериец заметил его и вскинул меч, чтобы срубить змею голову. Но в этот миг неизвестно откуда взявшийся хвост ударил варвара сзади и сбил его с ног. А в следующее мгновение чудовищные кольца змея обвились вокруг Конана, поглощая его полностью. Питон поднял человека над полом, и в возникшей после этого звенящей тишине стало слышно, как трещат, ломаясь, человеческие кости.
– Дааа... – благоговейно прошептал Джосер. – То, чего не довершили люди, довершит священный сын Владыки Сета. Владыка Сет воистину велик и всемогущ, нет в мире силы, что способна противостоять ему!
Весь поглощённый жестокой расправой ужасного змея над варваром, он не увидел, как его жена зажмурила глаза и протянула руку по направлению к голове чудовища. Через несколько мгновений «священный сын Сета» замер, повернул голову к Камии, впился в неё взглядом огромных, словно блюдца, горящих алым пламенем буркал. Джосер проследил этот взгляд, и на голове у принца тут опять зашевелились волосы. Змей недовольно зашипел, потом его голова слегка наклонилась, точно нехотя кивнула, чудовище выпустило человека, отползло от места битвы на несколько шагов, вытянулось головою вверх, застыло и... окаменело, превратившись вновь в колонну.
Камия в изнеможении осела на пол. Джосер бросился к ней, бережно подхватил её, не дал упасть и удариться о камень головой.
– Что это было, Ка? Ты что-то сделала? Ты... ты говорила со священным сыном Сета?! – внезапно догадался Джосер.
Она слабо улыбнулась.
– Ты ещё многого не знаешь обо мне, любимый.
Он держал её на вытянутый руках, как самое ценное из сокровищ, и в его взгляде на неё была странная смесь недоверия, изумления, ужаса и восхищения.
Камия пришла в себя, поднялась и направилась к Конану. Джосер последовал за нею.
Огромный варвар лежал на боку и не подавал признаков жизни. Девушка опустилась на колени, прикоснулась рукой к его шее и воскликнула:
– Да, Конан жив! Конечно, он не может вот так взять и умереть!
– Ещё как может, – сказал юноша, поднимая меч, – и ты сейчас увидишь!
Но она оттолкнула его, встав между своим мужем и киммерийцем.
– Джосси, нет! НЕТ!!
– Ка, не глупи, – зловеще осклабился Джосер, – если тебе так угодно, я нанесу этому грязному псу удар милосердия. Взгляни же на него – это просто груда переломанных костей с ошмётками кровавой плоти! Он всё равно не выживет после схватки с десятью сильными воинами, после смертельных объятий могучего сына Сета!
– Посмотрим, я верю в него! – с вызовом ответила Камия. – Ты не убьёшь сегодня Конана, любимый. Или сперва сразись со мной!
Она стояла прямо перед ним, лицом к лицу, такая хрупкая, изящная, такая с виду беззащитная, но в своей непреклонной решимости такая опасная, точь в точь как воплощённая Деркето, невольно подумалось Джосеру. Он был куда сильней её, он был вооружён, она же ранена и безоружна – но он уже неплохо представлял себе, на что она способна. И он не собирался драться с ней, с любимой! Её безумие – это её безумие, а не его! Он сделал всё, что мог, ради своей любви, и даже больше.
Джосер опустил меч. Никто из мужчин на его месте не выдержал бы эту женщину столько, сколько сумел её выдержать он. Но и его терпению настал предел!
– Пойдём со мной, любимая, – предпринял он последнюю попытку. – Оставь этот смердящий полутруп! Если не хочешь, я его не трону. Пусть сами боги позаботятся о нём! А мы с тобой продолжим путь к вершинам славы. Ты не забыла – я наследный принц, и ты – стигийская принцесса, между нами и короной Стигии – лишь мой никчёмный братец! Ответь мне, Ка, желаешь ли ты стать стигийской королевой? Желаешь ли сидеть рядом со мною на Троне из Слоновой Кости и управлять нашей империей вместе со мной? Если ответишь да, то я его для нас добуду, клянусь в этом именем Сета! Я предлагаю тебе то, ради чего мы рождены!
– Нет, – глядя ему в глаза, ответила Камия, – я не желала этого и не желаю! Стигия ещё ничем меня не заслужила. Что в моей Атлае, что в твоей Стигии, мне всё равно, где: лень, трусость, малодушие и глупость одинаково пахнут повсюду. Я не желаю править дураками и рабами! Но я желаю путешествовать по свету, я хочу увидеть и другие страны. Я желаю встретить разные народы, я хочу любить и ненавидеть, я хочу расти, сражаться, наслаждаться, я хочу познать красоты мира, я хочу оттачивать свои умения и обучаться новым. Я хочу играть для моего любимого мужчины и для самих властительных богов! Но если ты желаешь только почестей и власти... значит, ты не тот, кого я полюбила.
Джосер помрачнел, кровь прилила ему к лицу, оно стало багровым. В один короткий миг приняв решение, он со злостью промолвил:
– Ненавижу... я ненавижу этот твой идеализм, твои дурацкие фантазии, в такой же мере, как люблю всё остальное! Но пусть... раз ты желаешь отдаваться им – пусть так и будет, твоё дело, я не стану ни мешать тебе, ни помогать. Играйся в свои игры дальше без меня!
Он повернулся к ней спиной, расправил плечи и пошёл к выходу из храма. Его бы не удивило, если бы в спину сейчас вонзилась холодная сталь. Он не сомневался больше – она способна и на это. Но он услышал лишь вопрос:
– Куда же ты отправишься теперь, любимый?
– Туда, где должно быть наследнику стигийского престола, – не оборачиваясь, отозвался он.
– Да будет так, если таков твой добровольный и свободный выбор, – закрыв глаза, промолвила она.
И обернувшись к Конану, шепнула ему на ухо:
– Прости! Но иначе я бы потеряла одного из вас. Ты с этим справишься, я знаю... А если нет, я буду очень и очень разочарована!
Но киммериец, если и слышал её, ничего на это не ответил.