[Михаэль фон Барток]

вопреки всему, эпос продолжается...

Поход Дагдамма.

- На страже стоят верные люди. Наши посвященные братья. Здесь мы можем говорить смело. – сказал Фелан.
Кидерн усмехнулся. Вообще-то кривая ухмылка была его обычной реакцией на чьи угодно заявления. Фелан давно знал Шкуродера. Но почему-то сейчас усмешка Кидерна вызвала у него вспышку гнева.
- Что смешного я сказал, Кидерн?
- Ничего. Я вспомнил кое-что про свою старшую жену. – ответил мастер меча.
Своеволие Кидерна было непреодолимой проблемой. Шкуродера можно было только убить, но не усмирить.
- Так ты не расскажешь нам эту смешную историю.
- Расскажу. Моя жена отличается естественной женской стыдливостью. Стесняется справлять нужду вблизи от становища. И вот бывало отойдет на две сотни шагов в степь, а вокруг ни деревца, ни камушка. И садится у всех на виду, но в отдалении. Вот такая у моей жены смешная привычка.
Рассказанная Кидерном история в самом деле имела отношение к сбору Круга. Они встречались якобы тайно, но на самом деле на виду у всех. Все знали, что в шатре Фелана устраивают встречи воины из братства Крома.
- Да, каган знает, кто мы и что мы состоит в братстве. – прямо сказал Фелан. – Но он не знает о том, что мы обсуждаем на своих встречах.
- Ты в этом уверен? – опять сдерзил Кидерн.
- Да. Иначе Каррас уже приказал бы убить нас всех.
- Надо убить его раньше, чем он решится убить нас. Я готов. – сказал Кидерн.
- Тебя тут же изрубят на куски его названные. – возразил Коди.
- Я не боюсь смерти. Я уже умирал. – ответил Шкуродер.
- Твоя отвага не подлежит сомнению. Но что нам даст убийство Карраса прямо сейчас?
- А есть ли у нас еще время? Неужели ты не видишь, что происходит? Что это полукровка творит с киммерийцами, с каганатом, со Степью? Он перемешивает племена. Он забыл дедовских богов и поклоняется Небу. Он убил многих своих родичей. Каррас только по имени сын Конана, на самом деле он прежде всего внук Гуюка. Он хочет быть ханом всей Гиркании, и он идет к этой цели. Ты видишь, на кого он опирается! Все эти полукровки, сыновья ночи и иноплеменники. Усыновил огнепоклонника, надо же!
Сказав эту пылкую речь Кидерн замолчал.
- Брат Кидерн прав. – тихо начал Перт. – Он прав, когда рассказывает нам о преступлениях Карраса. Он прав, Каррас по крови гирканец, он хочет жить и править по-гиркански. Но смерть Карраса ничего не решит сейчас. Если Карраса убить, то верные ему люди не только изрубят на куски Кидерна. Они убьют нас всех. Рядом с Каррасом всегда эти железные псы – Наранбатар и Гварн с их лучшими воинами. Если Кидерн убьет Карраса, то Гварн набросится на нас
- Когда братья Крома стали бояться драки? – возвысил голос Кидерн.
- Мы не боимся драки, Кидерн. Но есть разница между отвагой и глупостью. Ты хочешь умереть и отправиться к Владыке Могильных Курганов, мы уважаем это. Но мы хотим не просто убить человека по имени Каррас, мы хотим переменить путь, по которому идет весь народ киммерийцев. Для этого нам нужна не славная смерть, а победа. Нам не победить Нарабатара, Гварна и Дагдамма.
- Дагдамм ненавидит отца. – сказал Коди.
- Ненавидит за то, что отец его тиранит, это верно. Но если кто-то убьет его отца, он набросится на убийцу с яростью. Таков Дагдамм. Кто-то из них троих обязательно догадается, что мы стоим за смертью Карраса. Вместо старого Карраса каганом станет молодой Дагдамм. Зачем нам бешеный Дагдамм во главе каганата?
- Убить бешеного Дагдамма. – сказал Кидерн, скорее чтобы позлить товарищей.
- И Адара?
- И Адара убить. И Нейла. И всех их ублюдков от всех жен. Вырезать всю семейку. Тогда каганом сможет стать один из вас. – приложив руку к сердцу Кидерн поклонился братьям, но в его поклоне было что-то издевательское.
- Это путь к войне всех против всех! У каждого найдутся верные люди и будет большая война.
- Значит будем и дальше терпеть этого гирканца у себя на шее! Пусть он покоряет народы и царства. Пусть отнимает у нас старинные вольности одну за другой. Пусть сделает нас всех покорными, как безбровые шалыги! А мы будем сражаться в его войнах, пировать на его пирах и ждать, пока он умрет от старости, верно?
- Нет. Каррас должен умереть. Но не сейчас. Даже ты, Кидерн, не знаешь всего, что происходит. Прямо сейчас на Западе наши братья готовятся к грядущему восстанию. Смерть Карраса важна лишь когда она часть единого целого.
- О! – воздел очи небу Кидерн. – Мудро, воистину мудро. Продолжайте, пируйте и стройте изысканные планы. А я пойду, завоюю Каррасу следующее царство! Вы знаете, что он отправляет Дагдамма дальше за богю? Моя участь – повиновение.
Шкуродер поднялся и вышел.
Братья проводили его взглядами. Коди растерянно смотрел по сторонам. В Круг его посвятил Кидерн и он был чужим для большей части присутствующих.
- Ты должен верить нам, молодой Коди. – сказал Перт. – Мы не отвернемся от своих планов. Но безрассудство Кидерна ставит их под угрозу.
- Я должен убить Кидерна?
- Не сейчас.
Такой разговор состоялся в шатре Фелана. И в самом деле ни одно слово произнесенное там, не долетело до уха Карраса, Дагдамма или Гварна.
Но вскоре Каррас собрал общий совет и там огласил свою волю.
Под открытым небом собралась вся киммерийская знать, принимавшая участие в походе.
Прибыли из своих становищ Улуг-буга-богадур, Мерген-хан, Бехруз-хан, Керей-хан и Башкурт-хан, на почетном месте у ног Карраса сидел эмир Афгулистана, юный Керим с несколькими своими вассалами.
Величественный, несмотря на простое, подобающее скорее бедному пастуху, одеяние, Каррас после положенных приветствий, заговорил своим обычным низким, надсаженным голосом.
- Мы приняли решение. Государственные дела требуют нашего присутствия на землях аваханов, дабы уберечь их от междоусобицы. – сказал Каррас. – Потому в погоню за богю отправится наш старший сын, Дагдамм.
Огромный Дагдамм поклонился, приложив руку к сердцу.
- Дагдамм возьмет своих названных. Так же Дагдамм возьмет с собой воинов-огнепоклонников, которые присягнули служить ему. Так же Дагдамму будет отдана тысяча киммерийских мечей во главе с верным нашим слугой Гварном. Так же с Дагдаммом, чтобы помогать ему советом, пойдет наш уважаемый дядя, Перт. Так же Дагдамм получит под свое начало воинов своего верного Улуг-буги. Так же с Дагдаммом отправится Мерген-хан. Наш сын эмир Керим тоже хочет сказать свое слово.
Поблагодарив великого правителя за такую честь, Керим сказал.
- Все знают, какую благодарность я испытываю к своему названному брату, царевичу Дагдамму за оказанную мне помощь. Чтобы отблагодарить его, я отдаю под начало своего названного брата две тысячи конных воинов. В управлении этими людьми пусть всеми силами помогает Дагдамму мелик Утбой, знающий много языков. Увы, бедственное состояние моей страны не дает мне возможности выделить больше сил в помощь царевичу. Но я беру на себя снабжение предстоящего похода. За счет своей казны я обеспечу воинство Дагдамма провизией, вьючными лошадьми и верблюдами, запасами стрел и всем прочим, что он попросит.
Таким образом Дагдамм выступал на север во главе не просто отряда, а настоящей армии. Сила этой армии была чрезмерной для того, чтобы преследовать одних только богю, которые наверняка были потрепаны в сражениях с племенами дальней Степи за время перехода.
Но Каррас, который после захвата Афгулистана стал строить планы дальнейших завоеваний, велел Дагдамму не ограничиваться преследованием богю. Он приказал тому совершить набег на границы страны жрецов, чтобы разведать ее силы, узнать каковы в бою ее воины.
Такие предварительные набеги обычно подготавливали будущие большие походы.
Каррас приказал выступить вперед всех вождей похода.
Похожий на волка седовласый Перт, могучий в плечах Улуг-буга, длиннолицый Мерген, сотники дружины Дагдамма, Вейлан и Кидерн Шкуродер и тонкий, красивый почти девичьей красотой Утбой повиновались приказу великого кагана.
По знаку, поданному Каррасом, привели тонконогого гнедого жеребца с особой отметиной на лбу, по которой жрецы определи избранность этого коня.
- Убейте коня и пейте его кровь.
Воины обнажили клинки. Длинные прямые мечи Перта, Вейлана и Кидерна, тяжелые широкие палаши гирканцев, изящная сабля Утбоя взвились в воздух. Жалобно заржав, конь рухнул под их ударами, и подергав копытами, затих. Один за другим воины пили кровь из раны. Степнякам это далось легко, в иное время для них это был обычный обед. Утбой кривился, усилием воли подавлял позывы к рвоте, но пил вместе со всеми.
Они поднялись, вымазанные жертвенной кровью. Утбой был огнепоклонником, но его народ тоже приносил в жертву животных, и потому ритуал был для него таким же священным, как и для степняков.
- Кровью священного животного клянитесь, что верно будете служить нашему сыну!
Каждый военачальник поклонился Дагдамму, поцеловал клинок своего меча и произнес слова клятвы.
Когда церемония была закончена, начался пир, но он был кратким, а стол бедным. Подали только мясо убитого священного животного и немного кумыса.
Дагдамм выступил в поход через день.
В этот раз переход через Мертвые Земли дался легче и быстрее потому, что шли проторенными караванными тропами. Вступив на земли хонитов, соединили свои силы с силами под командованием Гварна и прибывшими из каганата подкреплениями. Адар послал в основном молодых, еще неопытных в битвах воинов. Но они рвались в бой, к подвигам и добыче и Дагдамм был рад такому подкреплению.
Гварн был мрачен, Дагдамм спросил его о причинах такого настроения.
- Твой отец, да правит он девяносто девять лет, подарил мне свою наложницу, которая приходится дочерью хану Керею.
- Я помню об этом.
- Но за все время, что она пребывает у меня, я ни разу не коснулся ее.
- Почему же? Она твой законный подарок, отец отказался от прав на нее.
- Она носит ребенка от вашего отца. Мне не поступало на этот счет никаких распоряжений. Не знаю, как поступить.
Сам Дагдамм тоже не знал, что стоит сделать. Возможно дочь Керея надо удавить вместе с ребенком. Но равно возможно, что Каррас захочет стать этому ребенку отцом. А может быть, велит сохранить жизнь, но прикажет отдать на воспитание бездетной семье простых пастухов.
Пусть решает сам каган.
- Отошли ее в самое дальнее становище. Если Небо будет к нам всем милостиво, то оба, и ребенок и мать умрут от родов.
Внезапно Дагдамм хохотнул и шлепнул себя по бедрам.
- А как там моя нареченная? Эта, еще не годная для брачного ложа?
- Скучает по тебе, царевич. Вбила себе в голову, что любит тебя.
Развеселившийся Дагдамм решил посмотреть на свою жену-ребенка. Та при виде синеглазого гиганта восторженно взвизгнула и побежала, чтобы его обнять. Дагдамм все-так же смеясь, тоже обнял ее и хлопнул огромной ладонью по щуплому заду. Лицо Фаризы было красивым, несмотря на еще детские черты. Но пока у нее не было ни настоящей женской груди, ни зада, которые Дагдамм только и ценил в любовницах. Его отец, старея, брал себе все более юных наложниц. Пышущий молодостью Дагдамм готов был подождать, пока женственность расцветет в полную силу.
- Мой господин. – по-киммерийский заговорила Фариза, смешно коверкая слова чужого для нее языка. – Когда я смогу стать твоей настоящей женой?
- Думаю, еще слишком рано для этого. – улыбнулся Дагдамм.
- Но господин, у меня уже шла кровь!
Не терпится же ей стать «настоящей» женой!
- Я иду на войну. Когда вернусь с войны, ты станешь моей женой.
Лицо Фаризы вдруг сделалось совсем серьезным, не детским.
- Господин. – сказала она тихо-тихо. – Я должна признаться тебе в одном проступке.
- И что же ты сумела сотворить, моя Фариза? – Дагдамм начал с усмешкой, но видя серьезную гримаску на лице девочки переменил тон. – Говори, будь честна со своим господином!
- Да, повелитель. Летом у меня первый раз пошла кровь. Я испачкала новую рубашку. Мне было очень стыдно.
Дагдамм хотел рассмеяться, но понял, по испуганному лицу Фаризы, что история заключается вовсе не в том, и замер, готовый услышать нечто важное.
- Ночью я выбралась из шатра и пошла на реку, чтобы смыть кровь. Потом я услышала топот конских копыт, испугалась и спряталась. К реке приехал человек. Он долго мылся, смывал с себя кровь. Но это было в дни, когда не было войны.
- Быть может он убил на охоте зверя?
- С ним не было добычи. Да и если бы он убил зверя, зачем ему мыться от крови ночью, в тайне ото всех? – рассудительно сказала Фариза. – Должно быть он совершил убийство в спину, раз так скрывался.
Умная девочка. Слишком умная для такой малышки.
- Ты знаешь этого человека?
- Да. Он один такой во всем войске.
Фариза поднесла ладонь к лицу, скрывая правую половину лица.
- Одноглазый? – спросил Дагдамм, но уже знал настоящий ответ.
- Мертвое лицо. Половина лица у него мертвая.
Дагдамм сжал руку Фаризы, та пискнула от боли. Он разжал пальцы.
- Ты кому-нибудь говорила об этом?
- Нет, только тебе, господин. Я виновата, что не рассказала все сразу. Но я испугалась человека с мертвым лицом.
Дагдамм помолчал. Положил ладонь Фаризе на плечо, чуть стиснул его в знак признательности.
- Все боятся человека с мертвым лицом.
- Даже ты?! – распахнула глаза Фариза.
- Нет. Но и я остерегаюсь его.