[Brian Tolwell]

В почте раз пять уже спросили, что я сейчас пишу. Что обещал, то и пишу. Не так быстро, как хотел бы, рассылка книги и другие оргвопросы отнимают время, - но пишу.

Могу показать фрагмент, написанный сегодня, считайте его тизером. Что это, говорить не буду: если вы читали "Обречённых" и "Освобождение", поймёте сами, что и к чему; а если не читали - почитайте, без них будет трудно понять.

Скрытый текст: фрагмент

Наместник доложил последние сообщения из провинций, передал настроения в столице, известные ему со слов опытных соглядатаев, представил общую картину положения дел в государстве. По его словам, оно улучшалось. Аквилония успокаивалась. Лишь в Пуантене, наследственной вотчине первого конановского вельможи графа Троцеро, слышался ропот, да Гандерланд по-прежнему отказывался признавать власть нового аквилонского короля.

— ...Я предлагаю послать против герцога Гийлома войска, — сказал Вибий.

Роберт покачал головой.

— Опять война... Я не хочу войны. Разве нельзя уладить дело миром?

— Увы, государь, увы! Гийлом — гордец и сумасброд. Он всегда использует малейший повод, чтобы заявить о своей независимости от аквилонского суверена. Так было и при Конане, и при Джейке. Конану пришлось силой усмирять гандеров.

— Значит, вы хотите, чтобы я действовал, как варвар?

Вибий смутился.

— Иначе Вашему Величеству придется де-факто признать независимость Гандерланда. А ведь это самое крупное герцогство Аквилонии, шестая часть территории страны! Если вы не покажете этому строптивцу силу королевской власти, его примеру последуют другие крупные владетели.

Роберт задумчиво почесал изящную клиновидную бородку.

— И всё же, герцог. Карательная экспедиция потребует отвлечения немалых сил и средств. Во сколько, по-вашему, она обойдется казне?

— Не менее чем в пятнадцать тысяч золотых марок.

— Вот видите! А я только сегодня подписал разрешение на строительство монастыря в Шамаре. Он обойдется казне также в пятнадцать тысяч марок. Так не лучше ли строить монастыри, чем вести войну в собственной стране?

— Если следовать такой логике, государь, очень скоро ваша страна сократится до размеров королевского дворца, — с упрёком заметил герцог. — Чтобы править, король обязан быть не только благочестивым, но и грозным!

— Но люди-то зачем должны страдать, простые люди? За меня? За герцога Гийлома? За единую Аквилонию? Или за свободу Гандерланда? Почему наши и гандерские ратники должны платить своими жизнями за амбиции Гийлома?

— Государь услышал моё мнение, — холодно ответил Вибий.

— Кто виноват в смуте, тот и должен отвечать. Если смуту затеял Гийлом, отвечать за неё должен также Гийлом, никто другой. Для сего праведного дела не обязательно привлекать целое войско и тратить много золота. Достаточно нескольких мастеров плаща и кинжала из вашей Тайной Канцелярии.

Наместник с удивлением уставился на короля.

— Следует ли мне понимать Ваше Величество так...

— Да, — кивнул Роберт, — именно так вам и следует меня понимать.

И этого человека мы называем Благочестивым, с горечью подумал Вибий Латро. Хотя, кто знает, может, с точки зрения Пресветлого Митры, он и прав. Для бога ведь неважно, кто ты — герцог, ратник или нищий. Для Митры важна душа человеческая...

— А как мы поступим с Пуантеном? — спросил Вибий.

Король задумался.

— Граф Троцеро по-прежнему в Мессантии?

— Да, государь. Король Мило — его старый друг. Будет нехорошо, если с Троцеро в Аргосе что-либо случится.

— Я напишу личное письмо графу. Изложу всё как есть. Что Конан, его государь, трагически погиб, пришельцы лишены былой власти, ну и так далее. Предложу вернуться ко двору в прежнем качестве владетеля Пуантена.

— Мне хорошо известен нрав этого человека, — вздохнул Вибий. — Он настоящий леопард! Троцеро ни за что не согласится. Троцеро предан Конану.

— Ради Митры, герцог! Конан погиб!

— И в гибель Конана граф Троцеро не поверит. Знаете, государь, уж сколько раз варвара хоронили, а он оказывался живой.

— Говорю вам, он погиб!

Уж не ты ли сам его убил? — шевельнулась в голове Вибия неожиданная мысль. Как иначе ты можешь быть так уверен в его смерти?

— Во всяком случае, я ничего не потеряю, написав ему подобное письмо, — уже более спокойно произнёс король. — Но одновременно пусть наш посол представит королю Мило нашу озабоченность по поводу пребывания Троцеро в Мессантии.

— А вот этого никак нельзя делать, — заявил герцог. — Король Мило — известный упрямец. К тому же, граф Троцеро его друг. Если мы начнем давить на аргосского короля, достигнем обратного результата.

— Пусть так, — после некоторого раздумья проговорил Роберт. — Я направлю дружественное послание Мило, но Троцеро в нём упоминать не стану.

— Мудрое решение, — согласился Вибий.

Затем они разложили пред собой карту Хайбории и обсудили внешние дела. С юга пришли добрые известия. Получили подтверждение первые вести о гибели злобной стигийской владычицы Тхутмертари и, соответственно, об окончании её кровавого похода. Аквилонские шпионы в Кофе и Туране сообщали, что армия стигийцев возвращается домой.

— Нам придется смириться с аннексией Стигией Центрального и Восточного Шема, — вздохнув, заметил Вибий. — После походов Тхутмертари это совершенно мёртвая земля!

— Сколько людей погибло, и ради чего?.. — с печалью протянул Роберт. — А что слышно на западе?

Наместник потупил взор.

— С запада плохие вести, государь. Я перепроверил не единожды, всё верно: стигийцы захватили Барахский архипелаг. Пиратской вольнице конец!

— Ну и поделом разбойникам!

— Пираты были всем известным злом, — покачал головой Вибий. — Мелким злом, если быть совсем уж откровенным. Да, они грабили купцов. И наших грабили, но больше — аргосских и зингарских. А нашим от того было даже лучше, поскольку аргосские и зингарские купцы — конкуренты нашим... И то, Аргос и Зингара уживались с бараханцами. А что теперь будет, не знаю. Клянусь Митрой, много безопаснее иметь под боком осиное гнездо, чем змеиное!

Взгляд короля скользнул по карте.

— Барах далеко от нас. Чем нам могут угрожать оттуда змеепоклонники?

Наместник не ответил, лишь нахмурился, и вопрос короля повис в воздухе.

— Направьте туда ещё шпионов, — сказал Роберт. — Пусть выяснят намерения стигийцев на Барахе. Может быть, они также уйдут домой?

— Если бы... — пробормотал Вибий и почему-то добавил: — Стигийцы были и будут нашими смертельными врагами, государь, как Сет — смертельный, вечный враг для Митры.

— Лучших шпионов, герцог. Направьте туда своих лучших шпионов, — мрачно кивнул Роберт, глядя на карту.

Недоброе предчувствие тут овладело им и заставило сжаться сердце. В глазах вдруг потемнело, Роберт увидал на карте паутину из блестящих золотисто-чёрных нитей, её центр был среди островов Бараха и напоминал собой чёрное солнце; эта паутина стремительно расползалась, как живая, поглощая западное побережье, а потом Зингару и Аргос, протягивая щупальца и к Аквилонии — к его, Роберта, Аквилонии, прекрасной, сказочной стране, за которую он отныне отвечает перед Митрой. Роберт три раза моргнул и потряс головой, сбрасывая наваждение. Паутина пропала. Но недоброе предчувствие осталось, и Роберт знал, что оно теперь не даст ему покоя.