Город Черной Козы
Тьма обступает меня со всех сторон и черные тени тянуться со всех углов кельи. Пятая лучина уже догорела, еще одна вот-вот погаснет и тогда останется только три горящие щепки, чтобы развеять кромешную тьму. И все равно у меня не хватит смелости выйти из своего убогого пристанища и пройти двадцать шагов по темному коридору, чтобы взять еще щепы. Каждый шаг во тьме для меня как пытка и ужас заставляет трепетать мою бессмертную душу— страх, от которого не спасают ни крест, ни молитва, древние силы зла, что правили миром еще до того, как Господь вдохнул жизнь в праотца Адама. Мне уже нет спасения, но я еще могу успеть поведать людям о черном зле, что таится во тьме внешней, лишь попущением божьим оставаясь до поры в оковах.
Что это за звук за дверью кельи? Нет, показалось. Ну что же, начну.
Аз, грешный раб божий при крещении был наречен Романом, в семье бояр из Чернигова. С ранних лет влекла меня ратная служба и, возмужав, попал я в дружину Мстислава Святославича, великого князя Черниговского. И много славных походов совершили мы с ним, пока великая беда не пришла на Русь от восхода. В год 6731 впервые явились к нам татары и Мстислав, вместе с другими князьями дал им бой на реке Калке. И было разбито воинство русское и воды рек текли русской кровью. Окруженный татарами, взмолился я богу, пообещав, что если останусь жив — посвящу жизнь служению Христу, оставив ратную службу. Господь, вняв моим мольбам, сохранил мне жизнь и свободу, и я остался в числе тех немногих, кто вернулся с поля боя. Тогда же я оставил мирское, на семь лет уйдя в Киево-Печерскую лавру. Но эта служба показалась мне легкой и посему, испросив благословения у настоятеля, я ушел в леса возле Козельска. Там в простой землянке, я ежедневно возносил молитвы Господу, благодаря его за спасение мое и Руси от татар. Ибо думал я, что ушли поганые на восток и не вернутся больше.
Семнадцать долгих лет жил я в чащобе, узнав ее не хуже медведей с волками. Но не только звери лесные нарушали мое уединение. Ходили в тот лес охотники да бортники, хоронился здесь всякий разбойный люд да беглые холопы. Да и лесовики – вятичи да голядь — нередко посещали те места. Многие из лесных жителей были погаными, почитавшими Перуна да Хорса, были и те, кто принял Христа. Все они впрочем, относились ко мне неплохо. Возможно, они просто не желали со мной связываться — много ли возьмешь с нищего монаха, обученного к тому же ратному бою? Даже язычники меня не тревожили, предупредив только, чтобы я не искал их кумирен. Я ответил, что поганские святыни мне ни к чему и что я не лазутчик, чтобы наушничать князю.
Но было в том лесу место, которое даже самые закоренелые язычники опасливо обходили стороной. И поганые и христиане предупреждали меня о том, чтобы я не подходил к «чертову городищу». На вопрос что же там было такого страшного, лесовики ничего не отвечали, только плевались, хватались за нательные кресты или обереги, да поминали, кто Христа с Богородицей, кто Перуна с Мокошью.
Атаманом у всей этой разбойной братии был кряжистый, словно невысокий дубок, вятич Бративой — бывший воевода князя Рязанского, ушедший к своим, когда вятичи восстали против княжеской власти. Ко мне у него была некоторая приязнь — как-никак оба вои, есть, что вспомнить обоим. Поэтому он и не стал отнекиваться, как остальные когда я его прямо спросил о «чертовом городище».
— Плохое место, Романе, — покачав головой сказал Бративой. — Капище там, старое, очень старое. До вятичей тут было, до голяди даже, кто возвел — не знаю. Сейчас кладет там требы нечисть лесная, да болотная, там же игрища свои устраивает да пляски бесовские. На Купалу оттуда такое услышать можно — к утру седым вернешься, если вообще богам душу не отдашь.
Он замолчал, а потом неохотно выдавил.
— Два года назад один такой храбр пошел на спор к городищу. Ночью пошел.
— И что? Не вернулся?
— Вернулся, — медленно произнес Бративой, — только через два дня. Одежда разорвана, глаза безумные, заикался так, что слова вымолвить не мог. А лицо какой-то слизью зеленой вымазано. Всю ночь в горячке провалялся, а к утру и помер.
Бративой помолчал еще немного и убежденно сказал.
— Плохое место Романе. Мне бы лучше против половца вновь встать, одному против всей орды, чем на Купалу или, не приведи Перун, на Корочун там очутиться.
Бративой замолчал и мне уже никак не удавалось вытянуть из него хоть слово. Может и пугал он, но не думаю — мало кто в дремучих козельских лесах мог шутить о таких вещах. Однако служителю Христа не пристало бояться бесовского капища и я решил попрать дьявольские козни верою. Однажды рано утром, помолившись и вкусив скудный завтрак, я вышел из скита и пошел туда, где по преданиям было «страшное место». Боже, какая дьявольская гордыня обуяла меня тогда! Не в тот ли момент зло притаившееся там, впервые заметило меня?
Солнце уже стояло высоко в небе, когда я вышел к реке, которую местные называли Чертовской. Оттуда до городища нужно было пройти еще пять верст — сначала спуститься в долину, куда текла река, а потом дойти до холма, где стояло капище.
Продираясь сквозь лесную чащу, я чувствовал, как вокруг меня воцаряется тишина. Гнетущая, всепоглощающая, словно с каждым моим шагом раз за разом смолкали все обычные звуки леса. Ни пения птиц, ни шорохов в кустах — лишь комары зудят над ухом. Деревья здесь не были похожи на остальной лес – с раздувшимися стволами, ветвями похожими на худые когтистые лапы. Под ногами моими ногами стелились папоротники, похожие на зеленых сороконожек и оплетавшие стволы деревьев, словно плющ.
Неожиданно уродливый лес расступился передо мной и я увидел большой холм, из которого торчали огромные валуны, столь странных и мерзких очертаний, что пальцы мои невольно сложились в щепоть, дабы совершить крестное знамение. Иные из тех камней напоминали ужасных чудовищ, другие имели гнусный и непристойный вид, будто выйдя из сладострастных мечтаний греховодника. Один камень был весь истыкан неглубокими ямками, похожими на чашки или плошки. Переборов страх и стыд, прочитав молитву от бесовского искушения, я медленно стал обходить холм.
Чуть ниже вершины его охватывали останки огромного вала — видать и вправду, некогда здесь была крепость или даже городок, так давно, что даже предания не сохранили памяти о племени, что его возвело. Но и нынче кто-то не забывал о капище — возле большого камня, испещренного рытвинами и ямками, я видел остатки кострищ, а в них — обожженные кости. В самих же ямках виднелись следы засохшей крови. Кто-то и по сей день приходил сюда, дабы воздать почести языческим лжебогам.
Примечание администрации: Полный текст выложен в архиве.
Оценки судей:
Антон Первушин
1. Общее впечатление — 5
2. Читабельность — 5
3. Увлекательность — 4
4. Стиль — 4
5. Внутренняя логика произведения — 4
6. Хоррор-составляющая — 3
Средняя оценка: 4.16
Комментарий. Мистическая версия знаменитой истории взятия Козельска. Автор совершенно напрасно выбрал повествование от первого лица. Когда видишь современные стилистические обороты в самом начале, а потом тебе сообщают, что рассказ ведет «черниговский боярин», то возникает резкий когнитивный диссонанс. В дальнейшем автор не справляется со стилизацией под старину, и диссонанс только усиливается. Сделав такой выбор, автор пожертвовал достоверностью, а в качественной фантастике нет ничего важнее достоверности. Сам рассказ невероятно затянут — повествовательный темп теряется где-то посередине, и тогда же становится предсказуемым финал. Тем не менее в рассказе попадаются и удачные эпизоды, и запоминающиеся образы. Рекомендую автору сократить описания и историческую «матчасть» до минимума, тщательно стилизовать текст «под старину» (это сложно, автор, учтите!) и подумать над оригинальным ходом в финале — тогда, может, и получится хороший рассказ, достойный публикации.
*****************************
*****************************
Александр Щёголев
1. Общее впечатление – 7
2. Читабельность– 5
3. Увлекательность – 6
4. Стиль – 6
5. Внутренняя логика произведения – 9
6. Хоррор-составляющая – 7
Средняя оценка: 6.66
Комментарий: Серьёзный рассказ, требующий серьёзного к себе отношения. Написан уверенной и опытной рукой (это фигура речи; чем автор писал на самом деле, мне неизвестно
. Стилизация тягучая, вязкая, что усложняет чтение; жаль, автор этого не учёл в экспозиции. Вчитываться в рассказ тяжело, попросту – скучно. Начало слишком уж затянуто: даётся множество сведений, которые не нужны ни для чего. По сути, рассказ начинается с диалога, с фразы: «Плохое место, Романе, - покачав головой сказал Бративой». Я бы, будь автором, с этого абзаца и начал, а всё, что до того – избыточно. Экспозиция здесь не нужна. Часть информации из начала легко можно перенести внутрь рассказа, когда действие в разгаре и читатель уже на крючке, а частью – легко пожертвовать. Ещё один просчёт: долгий диалог героя с Бративой – в замке, когда колдун увёл князя. Этот эпизод (диалог) резко тормозит действие. Хотя, всё, что так многоречиво рассказал нам лесовик, можно дать в косвенной речи, оставив только суть, тезисы. Языковые погрешности есть, и я бы отмечал их в тексте, как делаю в других рассказах, но из-за непонятных глюков с файлом (Word постоянно выбивало), пришлось от этого отказаться. В тексте хватает повторов (слово-сорняк «впрочем»), и отдельно бросается злоупотребление словом «иные» («иные из которых» и т. п.) Несогласованна фраза: «Вся остальная нечисть опасливо сторонилась этих созданий короткими прыжками передвигающимися меж камней, жадно терзающие и пожирающие изуродованные тела».
Вообще, текст грязный, невычитанный, что странно. Это не столько к читателю неуважение, сколько к своему труду.