[Пелиас Кофийский]

высокие негры со слегка синеватой кожей, алокожие великаны, низкорослые плотные люди с широкими лицами, бородами и странным раскосым разрезом глаз, словно принадлежащие другому миру.
Раскосые дьяволы с бесстрастными лицами
- страшные дьяволы с раскосыми глазами

Глядя на них, Конан усомнился, что все они – люди (из них)

На груди иссохшей мумии

— Мы собрались здесь, братья, — звучным голосом сказал чёрнокожий гигант, в котором не было ничего негроидного, но чья кожа поблёскивала, как агат, в свете странных светильников. — Чтобы воскресить того, кто поможет нам вернуть наше древнее могущество/ утраченное…
— Вы, братья из Тамалахама, — кивнул он удивительным раскосым чужеземцам, — и вы, потомки валузийцев, и вы наследники древней Косалы, потомки всех древних и давно позабытых рас, Из земель Му и волшебных Семи Городов явились вы сегодня на мой зов.
Катастрофа стёрла с лица земли…
Из древнего племени Рахманов/ракшасов и Нагов…
Представитель самой древней, изначальной расы – чернокожих гигантов, что пасли свои стада на бесчисленных/просторных равнинах забытой Гондваны.
И наиболее почитаемой расы, самые следы существования которой давно исчезли с лица Земли…

Словно боги у своих народов, неся им древнюю и жестокую мудрость
Ему открылась страшная правда. / Страшная тайна внезапно открылась ему. Они правили среди своих народов, затерянные в глубине джунглей, среди забытых святилищ
Словно боги стародавних времён, что требовали человеческих жертв
И питались кровью своих жертв
Утрата древнего знания заставила их пойти на немыслимые ухищрения, чтобы сохранить остатки исчезающего могущества
Все адепты этого страшного культа, аколиты дьявольских сил
Противоестественное учение, попирающие сами основы здравого смыла и законы существования вселенной

Большая часть древнего знания ушла на дно вместе с землями Атлантиды, Валузии, Лемурии и Му. Лишь жалкие крохи её затерялись в различных уголках земли.

Но в далёкие времена был среди нас один, который постиг могущество дальних путей и таким образом приобрёл могущество. Тот, кто знает дороги/Кто постиг могущество Ада, не нуждается в дарах/подарках Рая! И сегодня мы воскресим его, чтобы узнать…. И таким образом обретём бессмертие.

Но кто я такой, чтобы проникнуть в тайны веков? Вот перед нами лежит тело того, кто был последним жрецов зугитов сто пятьдесят столетий тому назад. Живой бог... Он поведает нам тайны...

Саркофаг веками хранился в Сабе, но затем предпринял далёкий путь на юг. В сердце чёрного королевства хранился он, охраняемый злобными/древними демонами преисподней.
А затем, когда настал срок, он вернулся, поднявшись вверх по течению Хапи и дивными путями прошёл через земли Иаа и древний Содом. И теперь он оказался у нас в руках. Он сам пришёл ко мне в руки! И теперь я собрал вас здесь, чтобы вы могли засвидетельствовать возвращение древнего могущества… Увидеть его и вкусить от него! Мы снова повергнем землю во мрак. Долгие годы нас преследовали и подвергали страшным гонениям. Наших последователей убивали, превратив охоту на нас подобно охоте на собак./Веками на нас охотились, словно на диких собак. Наши преследователи носили имена Последователей Ану, Детей Гора, или Служителей Ману/Дхармы/Шивы. Мы выжили только потому, что укрылись в самых труднодоступных уголках земли, там, где ещё помнят древнюю силу Валузии и проклятие Ахерона. Но теперь мы отомстим, и нашим гонителям воздастся сполна. Мы затопим землю потоками крови. Десятки из вас собрались сейчас здесь,

Добавлено через 10 секунд
И теперь мы все собрались сейчас здесь, в подземельях этого древнего и заброшенного храма, чтобы вершить свою судьбу… и судьбу мира!
Мне не ведомо, кому ранее принадлежал этот храм и каким причудливым божествам поклонялись в этом месте. Храм был стар уже тогда, когда я впервые пришел сюда. Но он отлично подходит для нашей цели. Здесь есть огромные катакомбы, тянущиеся на множество миль – столь длинные, что, порой мне кажется, что они доходят до самого Ашшура/Ахерона. Мне не удалось исследовать их все; но зато здесь мы сможем сколько угодно долго скрываться от проклятых римлян и слуг закона. Не знаю, что стало с этими древними богами…Может, они до сих пор ещё бродят по зловещим коридорам… Иногда, когда я ходил здесь в темноте, мне показались чьи-то шаркающие шаги за моей спиной… Но, оборачиваясь, мне никогда не удавалось найти никого. Но сейчас мы обретём древнее могущество, и больше ни одна сила не сможет помешать нам. Мы станем таким злом, по сравнению с которым ни оно зло не сможет…

Но смотрите! Я воскрешу… И он поведает нам всё, что знает о тайнах древних времён.

Он был похож на дикого барса, свирепого и опасного
Походил на нерушимую скалу

В нём была какая-то стихийная сила
В нём была какая-то сила стихии, и, глядя на него, Натала ни на минуту/мгновение не усомнилась, что он способен/ в силах выполнить то, что задумал.

Они сберегли частицы древнего/страшного знания, чудовищные культы, хранящие крохи древнего знания
Противоестественные искусства

Жрец поднял … сверкнувший изящный кинжал
Есть одна девушка… Когда я перерублю эту чёрную свечу, она умрёт. Умрет, и предначертанное свершится! Тотелу оживёт.

Конан напрягся перед последним прыжком. Он понимал, что шансов у него почти нет, но не мог обречь почти неведомую ему филистимлянку на почти верную смерть. Всё его воспитание, все его… говорили ему о возможности сверхъестественных сил влиять на происходящее. И он почти не сомневался, что если тускло поблёскивающее лезвие клинка коснётся причудливой чёрной свечи, девушке грозит неминуемая и зловещая смерть. Вокруг саркофага столпилось почти тридцать фигур. Конан намеревался расшвырять хотя бы часть из них и убить верховного жреца. Ему показалось, что остальные, в случае смерти первого, непременно перегрызаться между собой. Он понимал, что единственное спасение для Анакели – смерть их всех. Жаль, он не додумался взять с собой лук со стрелами. Один хороший парфянский лук и крепкий кинжал – и он мог бы перестрелять их из темноты, почти не подвергаясь опасности. А ещё он мог бы поджидать их в чёрных коридорах. Он не испытывал ни малейшей жалости, взирая на эти бесстрастные лица, швыряющие младенцев в раскалённую печь или приносящие обливающихся кровью девушек на алтарях древним богам. Киммериец видел во тьме, словно кошка, а его противники растерянно поводили во все стороны светильниками.

Неожиданно чей-то зловещий хохот раздался в коридоре. Собравшиеся вздрогнули. Колдун из Пунта вскинул свою увенчанную перьями голову. Роме переглянулись. Уроженцы Чжунго…

Добавлено через 13 секунд
И столько в нём было смертельного яда, что киммериец передёрнул плечами, словно ему за шиворот засыпался/заполз целый ворох пауков…
На уровне подсознания киммериец понимал, что поклонники Безымянного разбудили что-то вовсе отвратительное. Что-то, обитающее в тёмных коридорах. Век за веком поджидающее свои жертвы. Оно было нечеловечески, дьявольски хитрым. О, оно не стало нападать сразу, позволило чёрному жрецу привести много, много добычи…
И внезапно ему вспомнились древние, наводящие ужас легенды… о жертвоприношениях под луной…о народе, жившем здесь давно до римлян… до ассирийцев, до хеттов…
Разбудили какой-то древний ужас, дремлющий в катакомбах

Льётся, словно яд из серебряного фонтана. Он переливался дьявольскими обертонами, и походил на стон раненого ребёнка и зловещий хохот гиены. В нём не было ничего человеческого, словно сама ненависть смеялась над ними или боги забытых времён пришли через дьявольские пучины времени, чтобы ввергнуть их во тьму.

Смех, доносящийся из коридора, доносился всё настойчивее и отвратительнее. Он притягивал, приказывал, ждал…(повелевал). Смех оборвался.
Наконец, не выдержав, в коридоре исчез…
Жрец Баала едва заметным/нетерпеливым жестом отстранил двух прислужников и крадучись, шагнул во тьму коридора. Тьма сомкнулась за ним, словно поверхность зыбкого переливающегося чернильного водоёма. Его аколиты, похожие на бронзовокожих раскосых дьяволов, обнажив ножи, но ещё больше, очевидно, полагаясь нас своё дьявольское искусство, вслед за ним исчезли во мраке.
Спустя мгновение шаги стихли; послышался глухой удар, словно упало что-то мягкое
И смех возобновился с прежней силой. Казалось, он переливается всеми оттенками ненависти и уничижительного/пренебрежительного презрения А спустя мгновение из тьмы/плескающегося бассейна тьмы под ноги собравшимся покатилась/выкатилась его голова, и в обращённых вверх остекленевших глазах застыло выражение бесконечного ужаса.
На его лице застыла гримаса ужаса/маска ужаса/на лица которого застыла гримаса бесконечного/беспредельного ужаса.

Лишь поднял свою бесстрастную голову, похожую на застывшую бронзовую маску
Следующим во тьму отправился бородатый жрец Сета*, простирая во тьму свою открытую ладонь

* Жрецы Сета – единственные жрецы в Древнем Египте, которые носили голову и не брили голову.

Жезл Сета
Ладонь Сета – древнее искусство, древнее Виндхьи и Чжунго, и даже самого Кеме. Память о нём передавалась бедуинами и у костров и шёпотом рассказывалась финикийскими торговцами
Конан слышал об этом искусстве. Оно было древнее Атлантиды и загадочнее ритуалов жрецов Митры. Говорят, древние потомки египтян принесли его ещё с берегов Забытого Моря.

Чёрный колдун из Пунта, отбросил плащ, скроенный из сотен шкурок искристых птиц, и воздев странную сучковатую палку из полированного чёрного дерева, пристально вглядываясь в темноту, неслышным скользящим шагом исчез в таинственном коридоре.
Лишь пронзительный вопль донёсся…
Раскосый чернокожий тамалахамец, лицо которого было скрыто вуалью, нырнул во тьму,