Клубень
- Открывай, батя, - Алексей махнул вышедшему на крыльцо отцу. Тот поспешил к низеньким воротам, открыл замок, и сыновья «Нива» медленно зарулила во двор. Мужчины обменялись рукопожатием, и Алексей принялся разгружаться. Как обычно, отцу он привез запас продуктов и несколько упаковок пива. Магазин в дачном поселке был, но из-за постоянных перебоев с энергией работал, не пойми, как.
- Здравствуйте, Игорь Антонович, - из машины выбралась Катя с собачкой на руках. Оказавшись на долгожданной земле, рыжий йорк Йорик по-хозяйски пометил территорию и резво взбежал на крыльцо.
- Замучился на руках сидеть, - шагая следом, засмеялась Катя.
- Проходите, проходите, - хозяин Антоныч, как его звали в поселке, улыбнулся и махнул рукой. Сын обычно приезжал на выходных один, а сюрпризом была Катя, бывавшая на даче весьма редко, видимо, чтобы не напрягаться на грядках. Так, во всяком случае, думал Антоныч, но зла на невестку не держал. Его-то какое дело? Он и сам способен картошку да лук вырастить, ему помощники не нужны. Да и толку с этих городских: не знают, с какой стороны за мотыгу взяться...
Конечно, приезд Кати вносил некоторые коррективы: вряд ли удастся, как обычно, вдоволь водочки попить... Но банька обязательно будет.
Баня была гордостью Антоныча. Нет, он не срубил ее сам - купил, привез и краном поставил. Но отделал и обустроил от души, так что хоть живи в ней. Был там и холодильник, и телевизор, и стол, и даже кровать. Попарился – и можно культурно отдыхать. Не отказывал соседям, если надо помыться, а с одним – Давидычем - по этой теме сильно сдружился. «Вот ведь, интеллигентный человек, - говорил он, - а париться умеет, как вам и не снилось!» Алексей знал о маленькой отцовской слабости и привозил то финские веники, то красивый градусник или душистое масло для парилки.
- Ну, как ты тут?
- Нормально, - все лето Антоныч жил на даче, несмотря на беспокойство родственников. Все-таки восьмой десяток, здоровье не то, а врача поблизости нет. Телефон, конечно же, был, но связь в низине иногда пропадала, иногда «полоски» ловились разве что на крыше.
Дед, как подчас называл его Алексей, был вполне самостоятелен. Каждый раз, приезжая сюда, Алексей видел почти идеальный порядок, посуда помыта, все на своих местах.
- Он точно твой папа? – шутила Катя.
Мужчины занесли в дом вещи и еду. И тут залаял Йорик. Леха вышел на крыльцо: у калитки шарился небритый узбек.
- Вам что нужно?
- Здравствуйте, - поздоровался южанин, с улыбкой глядя на заливавшуюся лаем собачку. – Работа есть? Копать могу, колодец делаем, крышу...
- Нет, не нужно, - отмахнулся Алексей. Узбек повернулся и пошел. – Йорик, ко мне!
Проводив гостя злобным рычанием, Йорик подбежал к хозяину.
- Молодец, контролируй всё, - похвалил Леха, потрепав собаку за ушком. Отец вышел из дому:
- Кто приходил?
- Да, узбек какой-то, работу спрашивал.
- Много их тут шляется, - махнул рукой Антоныч, - на соседней линии крышу делали, я посмотрел: халтура одна!
Леха усмехнулся: отец въедлив по части качества, у него не забалуешь. Если делать, то на совесть – или не берись, любил говаривать он.
- Ну, что, какие новости?
- За грибами вчера ходил, - ответил Антоныч, - результат ты видел. Два ведра. Что еще? Огородом занимался.
- А в поселке?
- В поселке все нормально. На десятой линии дача горела, потушили. А еще кроты пропали.
- Кроты пропали? – улыбнулся Леха.
- На нашем участке уж точно. Раньше уж не знал, что с ними делать, и яд сыпал... А сейчас нет, словно вымерли. Чудеса.
- А у соседей?
- Говорят, тоже. Но у них кот есть, здоровенный, Монгол. Он, конечно, может крота придушить запросто, кстати, за собачкой присматривай, хе-хе... Натуральный бандит, но, чтобы всю живность извести...
- Ну, так и хорошо. Тебе же мороки меньше.
- Так-то да... Ничего не слышишь?
- Ничего. А что?
- Не так давно лягухи квакали, забыл? Пруд же пожарный неподалеку... А теперь – тишина. Куда они все делись?
Вечером были шашлыки и банька. Напарившись, мужчины расселись с пивом. Катя от бани отказалась, зависнув в любимом ВКонтакте, а Йорик осматривал периметр. Было тепло, покойно и тихо, как может быть только в августе, когда природа томно тяжелеет от своей щедрости. Небо постепенно темнело, запели сверчки, но звонкий собачий лай вновь заглушил всеобщую идиллию.
- Ну, что такое? Йорик, иди сюда.
Йорик не унимался, прыгая вокруг компостной кучи. Леха встал, подошел.
- Может, мышь?
- Возьми вилы, повороши, - отозвался хозяин. Леха взял стоявший у дровяника инструмент, ткнул в компост раз, другой... Вилы вздрогнули.
- Черт! Там что-то есть! – чертыхнулся Леха.
- Неужели крот? – привстал старик. – Ну-как, повороши.
Алексей вытащил вилы, приподнимая компост, но на остриях не было ни крота, ни крови, вообще ничего. Йорик унялся, отбежав в сторону.
- Странно, я что-то почувствовал...
- Завтра кучу переворошишь, и посмотрим. А сейчас пошли спать.
Наутро компост перевернули. Алексей ожидал увидеть дохлого крота или хотя бы мышь, но ничего не обнаружил. Последний выходной день пролетел быстро, и после обеда гости засобирались домой.
- Звони, если что! – мужчины простились, и Леха вырулил на тропинку. Отец махнул рукой и пошел в дом.
Рабочая неделя пролетела, как обычно, а ночью в пятницу Алексея разбудил звонок. Звонил отец.
- Леха! – голос был тревожен. – Приезжай, как сможешь!
- А что случилось? – спросонья пробормотал тот. – С тобой все в порядке?
- Со мной да. Пока. Приезжай. И лучше без Кати.
- Да что случилось-то?
- Увидишь. Объяснять не буду – не поверишь.
Алексей гнал на дачу, как никогда. Водил он неплохо, но от волнения едва не попал под фуру при обгоне. Что же там случилось, и почему отец ничего не сказал по телефону? Мысли вспучивались жуткими предположениями, фантазия красочно рисовала сгоревшую баню, перестрелку с бандитами и найденный на огороде схрон снарядов со второй мировой...
Оставив машину у ворот, Леха споро взбежал на крыльцо и дернул за ручку. Дверь была заперта. Странно, отец никогда ее не закрывал. Если только не уходил в магазин или в лес. Леха повернулся к машине. Второй ключ от дачи лежал в барсетке. Но за спиной, наконец, скрипнула дверь.
- Заходи, - отец выглядел растрепанным и невыспавшимся. Пожал руку и молча прошел в комнату.
- Ну, что случилось-то? Напугал ты меня, - произнес Леха. – В чем дело?
- Помнишь, ты говорил, что в компосте что-то было? – вопросом ответил отец. – Так вот, там и впрямь что-то есть! Что-то живет в этой куче...
- Что? – удивленно спросил Леха. С психикой у папы всегда было нормально, так шутить он не будет - не тот характер.
- Не знаю, что! То-то и оно, что не знаю, что! Что-то большое – а следов не оставляет!
Отец был из деревенских, прекрасно знал лес и его обитателей, различал следы и наверняка бы определил лису или выдру с близлежащего ручья.
- Пошли, там все покажу...
Куча возвышалась, как и прежде, примерно на полметра. Гниющие очистки, ботва, корни, преющая трава, остатки еды. Леха давно бы это вывез и закопал, но отец не давал. А чем огород удобрять? Покупать химию? Нет уж, все должно быть натуральным, своим. Многие так делают.
- Как ты уехал, у соседей кот пропал, - как-то странно глядя на сына, сказал хозяин. – Помнишь, толстый такой? Монголом звали.
- Помню. И что?
- А вот что... – отец открыл дровяник, покопался, надевая перчатки и, наконец, вытащил кошачий череп. Зрелище было не из приятных: остатки кожи и шерсти, кровавые пятна на ободранной голове.
- Это - его? – поморщился Леха.
- Его. Нашел вот здесь, - отец кивнул на компостную кучу.
- А может, не он?
- Он. Я Монгола хорошо знал, у него одного клыка не было, смотри! Совпадение, что пропал? Думаешь, много котов без верхнего клыка в округе бегает? Я соседям ничего не сказал. Не хочу расстраивать. Пусть думают, что сбежал.
- Ты что, мне из-за кота звонил?
- Я старый, но не дурак, если ты об этом. Я тебе еще не все рассказал.
- Ну, ладно, батя... Может, лиса кота съела или собака...
- Монгол сам лису сожрет, а собаки его все в округе боялись, - отец смотрел на кучу и говорил, - Ночами пару раз я что-то слышал. Отсюда звук шел. После того, как ты уехал, с Давидычем в бане мылись, слышим: шум во дворе. Темно уже было. Мы вышли – а бочка с водой на земле лежит! Вот эта бочка.
Взгляд Лехи переместился на металлическую бочку. Одна, в красно-желтую полоску, лежала под крышей бани, вторая стояла у дома. В них скапливалась дождевая вода для полива.
- Как ты это объяснишь?
Леха невольно почесал затылок. Уронить полную двухсотлитровую бочку одному тяжело, почти нереально, а главное: зачем? Для шутки слишком напряжно и глупо.
- Не знаю.
- Вот и я не знаю. Но это все ерунда. Позавчера Женька пропал, а в куче я нашел вот это, - отец снова зашел в дровяник, вышел и протянул Лехе порядком ободранный кроссовок. – Это его обувка, точно знаю. Он в них круглый год ходит...
Женьку знала вся округа. Разбитной жуликоватый мужик неопределенного возраста постоянно ошивался на даче у родных, нигде не работал, зато постоянно ходил под градусом. Поговаривали, что наркоманил и подворовывал в округе зимой, когда большинство дач оставались без присмотра, но пойман ни разу не был. Дом Женьки располагался рядом, через дорогу.
- Ну, ботинок... И что? Может, он тебе его подкинул... для смеха?
- Ну да, точно метнул в кучу за двадцать метров через дом и деревья, - угрюмо отозвался отец, - или пришел ночью и подложил. Для чего? Я никому ни о чем не рассказывал, а сейчас его вся родня ищет. Бывало, он у дружков квасил, но в магазине его не видели. А Женька без бутылки в гости не пойдет.
Леха не знал, что сказать. Что, если в куче труп? Потом доказывай...
- Давай переберем и посмотрим, - будто читая мысли, сказал отец. - Потом кучу вывезешь на свалку. Я у Михалыча прицеп попрошу...
Леха вздохнул и пожал плечами. Ехать несколько километров до свалки и заморачиваться с прицепом лень, но раз такое дело... Да что со мной, чего испугался, в жизни и более необъяснимые вещи происходят... Но пока батя на даче, им с Катей комфортно в квартире, ради этого стоит постараться. Леха вспомнил последний классный секс с женой, когда они, как два мартовских кота, в экстазе орали на всю квартиру, и улыбнулся: ну, живи дед с ними – разве так поорешь? Но приятные воспоминания вновь поглотила тревога: а вдруг и впрямь в компосте что-то завелось? Сейчас разворошишь на свою голову. Бешеный хорек укусит – проблем не оберешься, по врачам потом бегать. Но лишь бы не было трупа...
Прицеп поставили рядом с кучей. Взялись за вилы и лопату.
- Погоди, - вдруг сказал отец. Он прислонил вилы к стенке и ушел в дом, вернувшись с замотанной в мешковину двустволкой. Леха знал, что у отца есть ружье, он охотился еще в советское время. Но сейчас ходит в лес исключительно за грибами.
Отец извлек оружие, привычным движением переломил ствол и достал из коробочки патроны. Леха молча наблюдал. Зарядив ружье, отец поставил его рядом и кивнул сыну:
- Давай, поехали.
Леха работал не без опаски. Куча не двигалась и не бузила, спокойно давая погрузить себя в прицеп. Ботва, останки растений и еды, воняющие гнилью картофельные очистки и – никакого трупа. Наконец, показался огромный кусок полиэтилена, на котором гнил компост. Отец потянул за край, встряхнул – подкладка дырявая, как решето.
- А ведь был целым...
Леха нагнулся, рассматривая прорванные края пленки. На зубы или когти это не походило. Полиэтилен был словно продавлен. Причем снизу.
- Под землей что-то есть, - сказал отец.
- И что делать?
- Не знаю. Давай, вывози кучу, а вечером баню истопим, заодно и подумаем.
Ружье дед поставил в предбаннике, но оно не понадобилось. Помылись спокойно, попили пива и вышли, когда заметно стемнело.
- Будто чего-то не хватает, - усмехнулся дед, глядя на пустую площадку из-под компоста. - А может и впрямь Женька подшутил, да кинул ботинок? Ладно, пошли в дом.
Отец отзвонился во вторник. На даче все в порядке, приезжать не надо, а Женьку так и не нашли...
На следующий день телефон молчал, а Леха не перезванивал. Но в четверг позвонил Давидыч. Отец в областной больнице, с сердечным приступом.
- Что случилось? – холодея, произнес в трубку Алексей.
- Мы в бане мылись, - растерянно произнес Давидыч, - и шум услышали, словно кто-то по бане колотит... Выскочили. Я ничего не видел, а Антоныч ружье схватил и за баню забежал. Выстрелил, а потом ему плохо стало. Ну, я скорую вызвал...
- В кого он стрелял?
- Не знаю! – искренне произнес сосед. – Я никого не видел.
- А откуда у вас мой номер?
- Так он и дал. Сказал: если со мной что случится...
Вечером Алексей был в больнице, но попасть к отцу не смог. Врач настоял больного не беспокоить, тем более, что угрозы жизни нет.
- Лет вашему отцу немало, - спокойно сказал дежурный врач, - для такого возраста дело обычное. Поводов для беспокойства нет, проводятся все необходимые процедуры.
«А ведь говорили, что вредно с его здоровьем в бане париться, - качал головой, возвращаясь к машине, Алексей, - а потом еще по сто грамм или больше. Ему хоть кол на голове теши, все равно по-своему сделает. Эх, батя, батя...»
На следующий день позвонили из больницы. Ночью отец умер.
На участок Алексей выбрался еще нескоро. Похороны, потом конец квартала на работе отняли немало времени и сил. Но надо съездить, проверить дом, прибраться. Скоро осень.
Он приехал, загнал машину во двор. Прибрался в комнатах, осмотрел участок. Грядки заросли травой, полоть ведь некому, а смородины выросло столько, что не собрать. В парниках желтели без полива огурцы. Скорей всего, уже погибли...
Обошел баню. Одной стороной она примыкала к соседскому участку, где жила одинокая женщина. Другой – к участку пропавшего Женьки. Заглянул под здание. Домик стоял на шести бетонных столбах, под которыми мог свободно проползти человек. Дед сделал так, чтобы проветривалась и не гнила. Под баней вырыта яма, отстойник для грязной воды. Ничего подозрительного и никаких следов. В кого стрелял отец, оставалось загадкой.
Когда Леха собрался уезжать, у калитки показался Давидыч. Старик мялся, не решаясь зайти.
- Заходите! – махнул с крыльца Алексей. Сосед вошел. Давидыч часто бывал здесь, с отцом он очень дружил, да и Лехе нравился. Видно, что человек простой и скромный, бывший советский инженер, давно на пенсии.
- Здравствуйте, - поздоровался он. – Вот ведь как случилось...
- Да, - односложно ответил Леха.
- Я вот зачем пришел, - понимая, что хозяин торопится, произнес пенсионер. – Ружье Антоныча я к себе унес, чтобы не пропало. Вы не уезжайте, я сейчас принесу...
- Вас не спрашивали, почему он стрелял? – принимая завернутое в мешковину оружие, спросил Алексей.
- Да никто почти и не слышал. Врачи не спрашивали, потому что я ружье убрал. Еще полицию вызовут. Не хотел я, чтобы отца вашего потом из-за ружья затаскали...
- А сами-то что думаете? В кого он стрелял, не видели? Может, воры?
- Не знаю, - как и в первый раз, ответил Давидыч. – Я даже не знал, что у него ружье в бане есть. Знал, что есть... но думал, что в доме. Мы услышали стук. Сильный. Как будто снизу. Антоныч выскочил первым и с ружьем. Я пока штаны, значит... Слышу – выстрел. Выбежал – никого. Я за баньку зашел, а Антоныч там, за сердце держится... Вот и все. Воры не стали бы стучать и шуметь, верно?
- Верно. Тогда что это было?
- Не знаю. Но я тоже слышал.
- А дед вам ничего не рассказывал?
- О чем?
- Может, о каких-то странностях? Нет?
- Один случай был, как раз накануне, - старик посмотрел на Леху красными воспаленными глазами. – Антоныч полицию вызывал.
- Полицию? – удивился Леха. Отец ничего не рассказывал.
- Мне тоже это показалось... странным. Там у вас куча компоста была... А за ней, значит, участок Зарайкиной. Антоныч через забор ее берет увидел, на грядке лежал, совсем рядом. И очень разволновался тогда. Сказал, что давно Зарайкину не видел, света у нее в доме нет, и с ней могло, значит, что-то случиться. Я сказал тогда, что она вообще редко показывается, да и что может случиться, хотя...
Давидыч вздохнул и продолжил:
- Мы зашли на участок, калитка у нее не заперта, подобрали берет. Антоныч волновался, все время оглядывался, словно что-то искал. Ну, в дом мы не полезли, значит, но постучали. Никто не открыл. Ну и Антоныч вызвал полицию. Они приехали, посмотрели на дом, на берет. А он им говорит: надо бы под баню заглянуть, может, что-то найдете... И надо ж такому: Зарайкина как раз вернулась. Она в город ездила, за лекарствами. А мы выпивши немножко были. Антонычу штраф, значит, за ложный вызов.
- И под баню не заглядывали?
- Конечно, нет, - удивился Давидыч. – Да и что там может быть?
В следующий раз Алексей приехал с Катей и Йориком. Он не хотел ехать, но жена настояла. Желала побыть на природе, подышать воздухом и ничего не делать. Затоварившись в Ленте едой, приехали в пятничный вечер. Разместились, протопили печь – в доме было сыровато, включили телевизор.
Йорик вдруг залаял и вылетел из комнаты. Входная дверь была открыта, и собака пулей унеслась во тьму, а потом раздался истошный визг.
- Йорик! Йорик! – Катя побежала следом. Леха был в доме и выглянул в окно. В комнате горел свет, на улице была темень, поэтому глаза различили лишь фигуру жены у входа в баню. Она наклонилась, высматривая что-то… и упала. Алексей услышал ее крик и замер, глядя, как в одну секунду что-то затащило жену под баньку. Он упал на колени, бросившись под дедову кровать. Двустволка была там, и он знал, что она заряжена.
Леха выскочил наружу, но, пока обегал дом, жена исчезла. Окна давали немного света, но под баней было темно. Сжимая палец на курке, Леха нырнул под здание.
- Катя! – отчаянно крикнул он. Тишина. И гулкий всплеск, словно в грязи ворочалось что-то огромное. Левая рука наткнулась на твердый предмет, и Леха понял, что это большая кость.
Земля под баней вспучилась, что-то огромное полезло наружу, протягивая длинные белые отростки. Один схватил Леху за руку, сжав, словно тисками, и пальцы сами надавили на курок. Вспышка ослепила, на миг осветив нечто, похожее на огромный проросший клубень. Хватка ослабла, и Леха сумел освободиться. Но в следующий миг ружье с силой вырвало из рук. Он задергался, в ужасе сдавая назад. Ладони скользили, упираясь в рыхлую влажную почву. Белый отросток хлестнул так, что рука онемела от боли, но Алексей сумел выкатиться наружу.
- Тварь!! – бессильно сжимая кулаки, заорал он. – Убью тебя!!
Через минуту он бегал вокруг бани и дровяника, плеская на стены из канистры. Опустевшую тару закинул под дом и чиркнул спичкой.
Когда огонь взметнулся до крыши, прибежали соседи. Его что-то спрашивали и тормошили, но Алексей молчал, в ступоре глядя на огонь.
Потом были камера и обвинение в убийстве Кати, Женьки Рябинкина и неизвестного узбека, останки которых нашли в земле под баней. Улики были слишком очевидны. Соседи слышали выстрелы и крики «убью», потом застали за поджогом, когда обвиняемый пытался скрыть следы преступления. После заявления, что под баней живет монстр, который убил Катю и остальных, Алексея направили на психиатрическую экспертизу, но врачи признали вменяемым. На суде он вину отрицал. Дом в садоводстве выставлен на продажу.