В каждом рассказе Говард переносил в своего героя лучшее, что он хотел сказать. Его рассказы удивительны по гуманистическому наполнению, что опять-таки, как правило, игнорируется критиками. А всё потому, что Говард не писал в своих рассказах (по крайней мере, про Конана) об этом прямо.
Даже рассказы о Соломоне Кейне кажутся им наивными, и они умудряются не заметить, что, например, в рассказе Красные Тени ключевым моментом, по сути, является не сверхъестественный бог, а чернокожая девушка, умирающая у Кейна на руках. Важно то, что он говорит ей; как он говорит; что побудило его преследовать Лоупа. Он не хотел, чтобы ещё когда-нибудь, у кого-нибудь на руках умирала ещё одна такая же девушка…
Говард не писал об этом. Он не был философом. Он был человеком действия и писал о действиях, а не рассуждениях. И надеялся, что его читатели сами поймут, почувствуют то, что он хотел сказать…
Характерный пример - его первое опубликованное произведение – о том, как первобытный человек спасает свою возлюбленную от дикого зверя - пожалуй, характеризует Говарда не хуже всех его вместе взятых последующих произведений…
Итак, Говард боролся с самим собой. Он хотел радоваться жизни и верить людям. И свои желания и надежды он вложил в Конана. И его Конану удалось выйти из этой борьбы победителем.
Конан мог победить, только утвердив торжество вечной жизни, не смерти. Такова была его личная борьба. Таково было его предназначение.
И он исполнил его. Конан Роберта Говарда - типичный пример так называемого (в психологии) актуализированного человека - человека, не пытающегося контролировать всё и вся, но просто умеющего радоваться жизни. Конан является архетипом такого человека - в максимальном выражении, которое вложил в него Говард.
Именно поэтому Конан не может умереть - ни в жизни, ни в литературном произведении. Иначе это будет противоречить всему тому, что вложил в него Говард.
В реальности, это кончено, невозможно, но ведь Конан - не как литературный герой, но как образ, поразивший воображение миллионов людей - живёт в особой, ментальной реальности, которой правят свои, удивительные законы
.
Добавлено через 21 секунду
Недаром чуть позже Патрис Луине воскликнет:
- Как можно убить героя - литературно или буквально - который способен пережить такую сцену, как эта [распятие в Родится ведьма]? … Из-за этой сцены Конан стал казаться «бессмертным», и остается гадать, в какой степени Говард желал, чтобы так вышло…
Дополнение
.
[Его рассказы удивительны по гуманистическому наполнению, что опять-таки, как правило, игнорируется критиками].
Конечно, многие могут сказать, что гуманизм не слишком-то вяжется с бесчисленными кровавыми сценами. Но дело вот в чём….
Говард понимал, что его герой действует в суровое время. И он не может не убивать. И это совсем не значит, что Говард одобрял это. Между прочим, друзья Говарда писали, что он ненавидел змей, но сам бы не убил и змею.
Между прочим, заметно, что в большинстве батальных сцен, где показано, как Конан сражается, он просто вынужден это делать. Он либо защищает кого-либо, либо спасает свою жизнь, либо отражает атаку или нападение. Говард, как настоящий великий писатель, понимал, что его герой, исходя из требований времени, время от времени сражался и просто так, преследуя собственные цели, но, похоже, просто не нашёл в себе силы воли, чтобы описать подобные сцены. Бессмысленное кровопролитие было ему отвратительно. В этом и состояло его основное разительное отличие со своим героем. Конан был сыном природы, а не цивилизации; у него было выбора - сражаться или умереть, а потому моральные вопросы не слишком мучили его. Вдобавок, он был сыном своей эпохи, он не мыслил себя без войн - таково было его воспитание. Говард был тоже сыном своей эпохи; у него тоже был выбор, и он сделал его.