[Vlad lev]

Следующая глава 17 (7,5 страниц обычного текста) в открытом режиме, ибо прошлая "прилепилась" только на пятой попытке загрузки архивированного файла:

17.

Угольно-чёрная непроницаемая мгла окутывала постоялый двор. Скудный свет нескольких масляных ламп и факелов, едва освещавших помещения изнутри, не дарил надежды и не вселял оптимизма. Снаружи царил мрак. Мрак густой и пугающе безмолвный. Казалось жилище обволакивал, нет – скорее накрывал, чёрный плотный полог. Само прикосновение к которому сулило не просто смерть, но – невыразимые муки. Тьма угрожающе колыхалась, клубилась, нависала. Словно неведомое живое создание давно позабытых проклятых богов. Мрак устрашающе давил, как многокилометровая толща нависающих над головой и грозящих обвалиться скал. Во тьме таилась некая первозданная жуть. Одна из невыразимых на человеческом языке основа Вселенной.
Криус едва сдерживался, чтоб не рухнуть или не сбежать. В мозгу одна за одной судорожно роились мысли. – «Сбежать прочь! Но – куда?»
Извечный ужас обычного человека перед непознаваемой непроглядной тьмой сковывал, пробуждал первобытные страхи и неосознанные инстинкты. Где-то в глубине души просыпались смутные предчувствия опасности – своеобразные отголоски древних времён, когда не знающие огня предки людей сжимались, вслушиваясь в отзвуки, доносящиеся из темноты.
Из мрака всегда приходила беда. И ночные свирепые хищники отнюдь не были самыми кошмарными созданиями, ибо охотились лишь на плоть. Гораздо опаснее были твари, имена которым зачастую не давали, боясь таким образом невольно призвать их вновь. Неизречённые порождения зла охотились не столько на тела, сколь на души людей. И те, кто попадал в их смертоносные объятия, были обречены на бесчисленные эоны мук. Лишь считанным единицам удавалось вырваться из сетей Тьмы. И немногие из уцелевших сохраняли разум. Отрывочные рассказы выживших вселяли в соплеменников и окружающих ещё больший ужас пред темнотой. Противостоять приходящей на смену дня ночи не мог никто на Земле. Даже могущественнейшим богам такое было не под силу. А при отсутствии солнечного света, хоть порой и иссушающего и палящего, но в основном –животворящего, вера людей в силу светлых богов истончалась. Иногда и улетучиваясь бесследно. Особенно когда когти наползающего мрака стискивали горло.
Криус пытался сохранять спокойствие из последних сил. – «Минуло всего ничего со времени, когда его постоялый двор непостижимым образом оказался вовлечён в сети доселе неведомых, но несомненно чёрных чар. Первичный шок прошёл, но оторопь осталась. Силы Тьмы хозяйничали внутри его владения! Такого не бывало ни при Нумедидесе, ни при полыхавших в Аквилонии войнах, связанных с именем Конана-киммерийца. Даже когда сюда как-то занесло хмурого смуглокожего стигийца, не ощущалось такого кошмара! Наверняка происходящее напрямую связано с людьми, занесёнными в его владения некими зловещими ветрами!
Эти свалившиеся под вечер постояльцы не принесли дохода, а лишь одни проблемы. Может это вовсе и не король со своими разномастными странными приятелями? Некая шайка самозванцев, расплодившихся в последнее время. Хотя бы те разбойники, пошаливающие в окрестностях, о которых три дня назад рассказывал чудом уцелевший зингарский торговец? А эта амазонка с ними? Разве так выглядят настоящие леди? Нергал разберёт этих графинь, баронесс, герцогинь и прочую вельможную знать! Хоть до него и доходили слухи о новой владычице Альты, но та за всё время ни разу почему-то не останавливалась проездом тут. Короля-киммерийца также прежде повидать не доводилось. Проезжающие и останавливающиеся у него путники, торговцы и наёмники давали сходные описания варвара, занявшего престол Аквилонии. Мускулистый черногривый воин с горящим взором голубых глаз. Пылающих и одновременно – леденяще холодных. Морозным дыханием гор неведомой Киммерии с далёкого Севера так и веяло от этого мужчины. Властность и могущество, неприсущее обычным, ранее встреченным воинам, излучала вся статная фигура человека, возглавляющего прибывших посетителей.
А если?..» – тут Криуса охватило оцепенение и пробил ледяной пот. –«Ведь не зря знающие люди поговаривают о демонах, принимающих обличие человека! И это не просто сплетни шушукающихся старух и сплетничающих слуг. Не говоря уже о кознях ведьм, чернокнижников и их прислужников… Иногда даже зловещие древние боги, обозлённые на предавших их забвению людишек, или изначально бывшие кровожадными, сами взымают обильную дань. А божеству принять любое обличье или «затуманить взор» не составит труда. Всплыли в памяти и разговоры подвыпивших постояльцев. Даже невольно подслушанный недавно трёп е охмелевших шемита и кофийца, выдающих себя за торговцев. О мрачных демиургах мироздания – богах первозданного Хаоса…
Тут ещё некстати куда-то запропастилась испуганная Джейтра! Хотя жену то особо винить не за что. Не каждая спокойно выдержит угрозу той дьяволицы-владычицы Альты. Забери её к себе обратно в бездну вытолкнувшие демоны!» – в душе проклинал владелец постоялого двора.
Всколыхнувшееся в нём негодование немного даже согрело и отогнало прочь кошмары.
«Но где же этот ленивый оболтус Лейтис, за что только ему платит? Куда-то подевался. Почуял неладное и смылся? А те лахудры служанки – Телза и Элта? Или они уже принесены в жертву во имя богов Зла?.. Не уж кто из наёмников польстился на их «прелести»? Тогда явно – те мужские особи – не из числа людей…» – мысли вновь приняли неприятное направление.
Криус, стремясь избавиться от терзающих сомнений и страхов, направился в пиршественный зал. – «Возможно пламя очага несколько развеет мрачный настрой. Хотя огонь тоже порождает чудовищных созданий, и не всех тварей можно уничтожить, подпалив…» – снова навалились невесёлые размышления.
«Слишком уж легко его постояльцы отнеслись к едва не сгубившему их всех кошмару! Так люди ли они? Вот те трое, во главе с неким «графом Алларио», сейчас бесстрашно ушедшие в ночь якобы на поиски пропавшего товарища, и так и не вернувшиеся? Может там проводят тайный ритуал?.. Хотя некоторые определённо – люди. Например тот, израненный, принесённый снаружи. Вряд ли демон сохранил бы прежнее обличие или так страдал. Да и исцеление прошло бы скорее всего быстрее и потребовало бы жертв!» – Криус опять содрогнулся. – «Или пострадал один из аколитов-прислужников демона? Но главарь их несомненно тот – здоровяк киммериец!»
Крадучись на цыпочках, словно ночной воришка из Заморы, Криус передвигался по своему собственному дому. Возле двери комнаты леди Тилайи на миг замедлился. Только что доносящиеся из-за неё томные стоны и страстные женские вскрики красноречиво говорили сами за себя. Но внезапно вдруг резко оборвались и смолкли. Стало подозрительно тихо.
Почуяв, что его присутствие как-то обнаружилось, Криус уже не таясь, припустил к пиршественному залу.

***

Левая рука Конана крепко зажала рот Тилайе. Палец правой руки варвар прижал к своим губам, а одновременно головой кивая на дверь в комнату.
Изумившаяся сперва женщина сверкнула очами. В её комнате оказались вместе с Конаном под предлогом смены одеяний, несколько пострадавших от внезапной колдовской атаки. Потом естественно спонтанно перешли к любовным утехам. Сейчас обнажённая плоть Тилайи ещё помнила прикосновения мужчины. И вдруг, после кульминации экстаза такая неоправданная жёсткость! Но она доверяла инстинктам варвара.
Некто отпрянул от двери, и в отдалении стихли его осторожные шаги. Конан отпустил руку.
– Знаешь, – внезапно произнесла Тилайя, прильнув обнажёнными грудями к киммерийцу, – я сейчас может быть впервые в жизни чего-то боюсь. Нет, не подслушивающего за дверью. – быстро пояснила она уловив удивлённый взор киммерийца. – Грядущей зловещей неизвестности. Женщины всегда более восприимчивы к таким вещам…– но оборвала на полуслове, так и не договорив.
И Конан увидел в ней не воительницу или высокомерную дворянку, а всего лишь перепуганную, но прекрасную женщину.
На миг повисла тишина.

– Не нравится мне всё это, – хмыкнул Конан, резко отталкивая Тилайю и натягивая штаны. – Прослежу за подслушивающим. – Быстро схватил меч и не обуваясь выскочил за дверь.

***

Уталос был не из тех, кто легко сдаётся и отступает от намеченного. Неудачи лишь раззадоривали его. К тому же упускать очередной представленный ему самой богиней Судьбы шанс было явно опрометчиво. Среди хайборийцев, обитавших вдали от многочисленных городов и поселений, ещё сохранялись верования в неких древних богов, божков и богинь, воспоминания о которых ещё не до конца вытеснил культ Митры. Ещё ребёнком до того, как погрузиться в тенета запретного оккультизма, Уталос слышал о богине Судьбы – Латэйе, иногда помогающей человеку. Теперь же, припомнив о ней, лишь скептически скривился. Он сам вскоре превратится в божество! В того, кто легко меняет телесные оболочки, как шадизарская модница наряды!
Однако жестокая реальность моментально вырвала из иллюзий. Резкие пронзительные боли вновь раздирали его нынешнюю искалеченную плоть. Это заставило опомниться и поспешить. – «Там, вдали, почти рядом с ненавистным Конаном-киммерийцем осталось одно мёртвое, а значит – подходящее для его целей тело! Быстрее, пока всецело царит ночная Тьма! Кроме того, было также и нечто ещё…»

***

Взору добравшемуся до пиршественного зала Кируса предстала не особо бравурная картина. Ни короля Конана (или лица, выдающего себя за него), ни свирепой амазонки (что было вполне объяснимо, учитывая ранее слышимые вздохи), ни большинства их спутников не было.
На одном из столе, словно на смертном одре, бездвижно лежал мужчина. Тот, ранее принесённый с улицы и ослабевший от потери крови, а возможно и некоего злого колдовства. Возле него толи подрёмывая, толи впав в некую сложную медитацию, также не шелохнувшись, восседала массивная фигура воина. Это был одинокий всадник-козак, приехавший на роскошном иранистанском жеребце задолго до прибытия остальных. Несколько поодаль располагался светловолосый гандер. Он несколько задумчиво и неторопливо зачем-то полировал чем-то неразличимым издали свой вытащенный и поблёскивающий даже в полутьме клинок. На миг Криус зажмурился – руны на лезвии меча ярко полыхнули алым.
«Ох, не к добру это …» – внезапно всколыхнулось недоброе предчувствие и без того затравленного владельца постоялого двора.
Словно подтверждая худшее, позади Криуса внезапно раздался шум, повеяло какой-то сладковатой гнилью. Несчастный хозяин, не успев ни обернуться, ни опомниться, получил сильнейший удар по затылку и уже бессознательно влетел в зал на гандера с клинком. Почти одновременно следом внутрь зала неуклюже ввалилась измазанная в земле и крови фигура Фалтуса. Сомнамбулически конвульсивными рывками мертвец двинулся в сторону дремавшего козака Талгата.
Тейдрик среагировал молниеносно. Резко отскочил, плашмя огрев мечом по черепу летящую на него фигуру Криуса. Лезвие клинка в левой руке гандера сверкнуло золотыми и оранжевыми всполохами. Тейдрикс зловеще осклабился, когда рухнувшее возле него с глухим стуком тело больше не шелохнулось. Взор гандера устремился на восставшего мертвеца. Тот, неловко размахивая клинком в правой руке, вроде сперва пытался настичь козака. Однако прикидывающийся спящим Талгат резко отклонился, словно рухнул навзничь. Но не упал, а невообразимым образом перекувырнувшись, застыл в полуприсяде глядя на нападавшего. Ни тени страха или изумления не отразилось на лице характерника. Дрёма слетела как прозрачная невесомая вуаль туранских куртизанок полусвета. В правой руке Талгат сжимал синеватый кинжал.
И Тейдрик и козак заметили, как светящиеся фиолетовым глазах мертвяка полыхнули сиреневым. Затем покойник внезапно, насколько позволяли его зомбиобразные движения, рванулся к лежащему на столе Элмару и вонзил ему в грудь клинок. С чвокающим звуком меч воткнулся в плоть чуть левее середины – где у людей располагалось сердце. Стук острия клинка о столешницу возвестил – Элмаруса пронзён насквозь. Но он, так и не открыв глаза, содрогнулся. На пересохших белесых губах выступила кровь.
Тварь, в которую превратился Фалтус, небрежно наискось выдернул меч. Талгат и Тейдрикс ещё не успели ничего предпринять, а в зал уже влетела полуголая взлохмаченная фигура.
В несколько прыжков, настолько стремительных, что слились в восприятии козака и гандера в один львиноподобный гигантский скачок, варвар оказался возле ожившего мертвеца. Не сомневаясь ни на миг, без промедления, налету смаху меч киммерийца отсёк башку покойника. Хрустнули позвонки, брызнула в стороны разлетающиеся капли черноватой крови и частицы костей. Остов туловища на миг нелепо застыл. Но обрушившийся на него всем весом Конан сбил эту нелепую насмешку над природой на пол.
Талгат и Тейдрик подскочили к упавшей груде тел. Варвар мгновенно вскочил, настороженно переводя взоры с одного на другого, ожидая подвоха. Глаза метали испепеляющие синие молнии, губы сжались в свирепой ухмылке. Мускулы натянулись, как канаты. Босые ноги словно вросли в пол. С меча капала черноватая жидкость, похожая на испорченную колдовством кровь. Обезглавленный труп более не шелохнулся.
– Остынь, Конан, – миролюбиво произнёс Талгат.
– С нами всё в порядке, – почти вторил ему Тейдрик. В колышущимся свете масляных ламп и догорающем пламени очага лезвие его клинка вновь приобрело вид обычного меча, правда украшенного рунами.
На полу застонал очнувшийся от ударов Криус. Увидев возле себя безголовое тело, тавернщик затрясся. Его колотила крупная дрожь, а содержимое желудка извергалось безостановочно.
– Необходимо спалить это, – кивнул киммериец на останки покойника. – Хотя я не прочь сжечь и всю эту халабуду…– продолжил он, но осёкся.
Лежащий на столе Элмар слабо застонал. А снаружи в зал вломился Алларио и двое бывших с ним воинов Тилайи – Ингольд и Ранхард.
– Мы не нашли тела и шли по следам… – затараторил Алларио, но сразу примолк, узнав по одежде обезглавленного туловища останки Фалтуса.
– Весёленькая ночка! – хмыкнул Конан, подозрительно осматривая и вошедших и склонившихся над Элмаром Тейдрика и Талгата. – Вытащите эту падль прочь и сожгите! – продолжил киммериец, взглянув на Ингольда и Ранхарда и указав на безголовый труп.
– Элмар выжил, так как у него сердце справа! – услышал поражённый Конан пояснение Талгата.

***

Уталос свирепел – готов был грызть искорёженными обломками зубов металлоподобную синеватую каменную кладку и царапать её ногтями. – «Как такое возможно? План казался таким идеальным! Проникнув в тело мертвеца попытаться устранить одного, а лучше – обоих путающихся под ногами колдунишек. А в процессе угрохать ещё того третьего – тяжело раненного. Чтоб в случае повреждения тела покойника, служащего временным пристанищем его души (или появления смертельной угрозы от какого-нибудь магического артефакта) – второе тело мертвяка было про запас! Почему тот гад не сдох? Неужели богиня Судьбы Латэйя всё-таки посмеялась над ним?» – последняя запоздалая мысль мелькнула в голове колдуна-неудачника.
Уходила ночь – время торжества нечисти и разгула чёрного колдовства. Вместе с ней стремительно угасали силы, амбиции и энергия Уталоса. И он обессиленно провалился куда-то в бессознательное.




Концовка главы.