Показать сообщение отдельно
Старый 11.02.2017, 14:56   #18
лорд-протектор Немедии
 
Аватар для Михаэль фон Барток
 
Регистрация: 11.11.2007
Сообщения: 3,688
Поблагодарил(а): 58
Поблагодарили 289 раз(а) в 159 сообщениях
Михаэль фон Барток стоит на развилке
Банда берсерков: За победу в Конан-конкурсе 2016 5 лет на форуме: 5 и более лет на фоурме. Спасибо что Вы с нами! 1000 и более сообщений: За тысячу и более сообщений на форуме. 
По умолчанию Re: Киммерийский аркан

Кидерн, сын Кидерна.
В подлунном мире немало истинных мудрецов, а еще больше пустословов, любящих порассуждать, особенно за чашей вина, о вопросах, которые не имеют ответов.
Один из таких вопросов – случайность или предопределенность правят миром.
Влекомы ли отдельные люди и целые народы неумолимым роком, или сами правят своей судьбой.
Какова роль одного человека в судьбе многих.
Дагдамм пока не задал их себе. Но пройдет не так уж много времени, и он станет это делать.
Одно Дагдамм знал точно. Его жизнь, жизнь его отца, жизнь народов Киммерийской Орды и жизнь народов, которые прежде даже не видели киммерийского всадника, несомненно переменилась в тот день.
Все произошло от того, что Кидерн, сын Кидерна не смог сдержать язык за зубами, не смог не похвастаться.
А еще от того, что Керей-хан как обычно опоздал к началу битвы.
Утро выдалось ясным, свежим – впереди была осень, самые жаркие дни уже остались позади, хотя многие воины подобно Ханзат-хану все еще ехали по пояс голыми.
Ханзат-хан взгромоздился на спину такого же ширококостного как он сам коня. В голове у хана гудело, желудок крутило, лицо выглядело опухшим. Слишком много черного кумыса. Он выругался, сплюнул. В голове застучало. Не хватало только свалиться с коня на глазах у аваханов.
Ханзат выступил во главе трех дюжин своих дружинников. Справа ехал Кара-Буги, весь в лиловых синяках, глаз и вовсе не различить на круглом лице. В войске многие были ранены, и можно было бы подумать, что Кара-Буги пострадал в в бою. Но увы, слишком много людей видели что его избил царевич Дагдамм.
Кара-Буги был угрюм, и пару раз хотел затеять разговор, что избит он безо всякой вины. Но Ханзат не обращал на него внимания. Дагдамм – сын Карраса, а Кара-Буги – сын пастуха. Если Дагдамму захочется, то он выйдет с Кара-Буги в круг с мечом в руке. А если нет – побои будут считать справедливой карой за какое-нибудь прегрешение против законов Орды.
Закон – это Каррас.
К отряду Ханзата присоединилась дюжина киммирай. Никого из знатных воинов, но два или три знакомых лица все-таки есть. Пока киммирай не рассматривают переговоры как важные, не явился не то, что Каррас или Дагдамм, они даже Гварна не послали.
Старшим над киммирай очевидно был Кидерн, простой названный Дагдамма. Рядом с Кидерном ехал юный Коди, в аваханских доспехах, с которых только час назад счистил кровь их предыдущего владельца. Кидерн как обычно зловеще усмехался. Он был в своем знаменитом на всю Степь плаще из скальпов.
По блеску глаз Кидерна было видно, что с утра он слишком уж усердно приложился к одной из кожаных фляг с вином. Воин почти не спал ночью, забылся только с рассветом, от того поутру мысли у него путались и на душе было скверно. Кидерн решил исцелить это обычным киммерийским способом.
И так, киммирай - пьяный названный воин, командир трех десятков, а гирканец – один из малых ханов, про которых говорят, что они грызутся за кости, которые им бросает Каррас.
Интересно, не воспримут ли аваханы столь низкий ранг посланников как неуважение к ним?
Возле реки их встретили примерно столько же аваханов. Судя по изнуренным лицам, перевязанным ранам и усталости в глазах, эти люди не только сражались вчера, но еще и бдили почти всю ночь, опасаясь нового внезапного нападения.
Отряд возглавлял немолодой воин с обычной для аваханов остроконечной бородой. Высокий, прямой и крепкий как древко копья, держался он без обычного для знатных людей высокомерия. Ханзат подумал, что с ним должно быть легко говорить.
- Приветствую тебя, достойный. – сказал гирканец. Он не поклонился, титул давал ему право не склонять головы ни перед кем, кроме как перед киммерийским каганом. Но Ханзат-хан приложил руку к сердцу, чуть кивнул головой. Это хан мог сделать, не унизив своего достоинства перед воинами простого звания. – Я Ханзат-хан, сын Иглик-хана, брат Мерген-хана и тамыр Дагдамма, сына Карраса. Я пришел говорить от лица своего повелителя.
- Пусть твой день будет добрым, Ханзат—хан. – почтительно, но без всякой угодливости поклонился седобородый авахан. – Я Нангиалай, слуга великого эмира.
Кидерн хмыкнул, но промолчал. У него были рабы-аваханы и он немного знал аваханский язык.
- Вчера был день великой битвы. – сказал Ханзат. – И мы были неудержимы, а вы – неодолимы.
- Все так.
- Пало много отважных воинов. Мы вдоволь потешили богов. – продолжал текучую речь Ханзат. Баруласы очень гордились своим красноречием. – Наш повелитель решил – хватит крови. Должно быть, покойный эмир Сарбуланд подался на уговоры подлого Керей-хана. Лишь ложь Керея заставила его нарушить перемирие с великим каганом.
- И самые зоркие глаза порой застилает туча. – в тон Ханзату согласился Нангиалай.
И ясно было, что разговор пошел по правильному пути.
Сейчас Ханзат и Нангиалай будут долго выражать друг другу восхищение отвагой и силой, помянут убитых, а саму битву решат считать конченной без победителя. Спешатся, сядут на коврики, выпьют кумыса. И польется поток баруласского красноречия, перемежаемого аваханской учтивостью.
Скорее всего потом, когда говорить будут уже Бахтияр и Каррас, речей об уважении к отваге врага будет еще больше. Каррас отдаст Бахтияру останки его брата, Бахтияр признает, что во всем виновен Керей-хан. И они просто разойдутся. Потому, что каждый в глубине души не верит в свою окончательную победу, а цена поражения представляется слишком высокой.
Не первый будет «вечный мир», который не продержится и до следующего лета.
- Вчера я потерял младшего брата. – сказал Ханзат-хан. И в самом деле, вчера пал, сраженный аваханской стрелой один из четырех или пяти дюжин незаконных отпрысков его отца. Кажется, звали его Тохта, и служил он десятником. Но зачем все это знать Нангиалаю. Ведь Ханзат не солгал в самом важном.
- Я вчера потерял сына. – горестно вздохнул Нангиалай.
И тут раздался каркающий смех. Засмеялся Кидерн.
- Нангиалай! – выкрикнул он. – Старый бородатый козел!
Кидерн хлопнул Коди по плечу.
Аваханский посланец изумленно воззрился на хохочущего киммирай.
- Узнаешь эту добрую шкуру на плече моего брата по мечу!?
А на перевязи меча Коди в самом деле темнел кусок скальпа Тариалая.
- Это шкура твоего сына, бородатый ты козел! Твой сын отошел к предкам без волос, без пальцев, и даже… - Кидерн согнулся от смеха. – Даже без уда!
На лице Нангиалая отразилась такая душевная мука, что даже Ханзат-хан, который и сам многих людей отправил к предкам изувеченными, вздрогнул. Миг казалось, что старый воин пропустит бахвальство Кидерна мимо ушей, что ради общего мира он предпочтет не услышать страшных слов киммерийского всадника.
Но уже в следующее мгновение Нангиалай выхватил из-за пояса чуть изогнутый длинный кинжал и метнул его в хохочущего Кидерна. Кидерн неминуемо погиб бы, но Коди отбил кинжал своим щитом.
- Пламя Ормузда! – вскричал Нангиалай, обнажая саблю.
Ханзат-хан никогда не был трусом, никогда не бежал ни от одного противника. Но сейчас он видел себя посланником мира, и потому, вместо того, чтобы тотчас схватиться за меч, попробовал воззвать к разуму аваханского посланника.
Вот только у Нангиалая от горя разум совсем помутился.
И он обрушил кривой клинок на темя Ханзат-хана.
Через мгновение киммирай, аваханы и гирканцы сцепились друг с другом.
Кидерн, хоть и пьяный, не утратил ни ловкости, ни мастерства. Он отрубил вооруженную руку одному авахану, раскроил голову другому, но видя, как со стороны лагеря скачут на помощь по меньшей мере полсотни всадников, развернул коня обратно.
- Ублюдки! Они убили Ханзата!!!
Крича во всю глотку «ублюдки убили Ханзата» Кидерн поскакал в киммерийский лагерь, пока остальные еще рубились с аваханскими посланниками.
С этими самыми словами он ворвался в шатер Дагдамма, который еще спал.
- Они убили твоего тамыра! Ублюдки убили твоего тамыра, Дагдамм!
Дагдамм вскочил. Глаза спросонья были пустыми, но на ногах он стоял твердо.
- Проклятые ублюдки убили Ханзат-хана! – повторил Кидерн, размахивая окровавленным мечом. – Я убил двоих, но поздно!
- Аваханы убили посланника? – спросил Дагдамм, не веря своим ушам.
- Да! Он ударил его саблей по темени, прежде чем Ханзат обнажил меч! – выпалил Кидерн, не солгав ни слова.
- Бей в большой барабан! – бешено сверкнув глазами приказал Дагдамм.
Кидерн как будто замер от неожиданности.
- Но ведь большой барабан… Каган…
- Я сын кагана и приказываю бить в большой барабан!!!
Кидерн понимал, что спасение его только во внезапности, что чем больше событий случится за день, тем больше вероятность, что все забудут, с чего резня началась и бросился выполнять приказание.
Барабанщики мирно завтракали, размачивая в молоке хурут и сухари. Он пинками поднял их с земли.
- Царевич приказал бить в большой барабан!
Все три барабанщика, молодые воины, привычные к повиновению, не задали ни одного вопроса. Они сбросили кожаный полог, укрывавший страшный большой барабан от сырости, вытащили тяжелые палки и через несколько мгновений над киммерийским лагерем понесся мерный гул.
Кидерн на коне метался по лагерю. Люди не готовы были выступить в бой прямо с утра, некоторые еще не проснулись, но Кидерн и бой барабана быстро привели их в воинственное расположение духа.
Он прискакал к гирканцам.
- Ублюдки убили вашего хана! – крикнул он коренастым воинам, собравшимся под бунчуком Ханзат-хана.
Мерген выбежал из шатра, по пояс голый, косицы распущены, борода всклокочена.
- Мерген-хан, они убили твоего брата! – крикнул Кидерн и помчался дальше.
А вослед ему летел бой барабана.
Дагдамм ругаясь, на чем свет стоит, подбежал к коновязи. На нем не было доспехов, только короткую и узкую кольчугу он успел натянуть на себя. Грива черных волос рассыпалась по спине. Он вскочил на спину Вихря.
- Хан харрадх!!! – надрывая глотку кричал он.
Участь воина Орды – повиновение. Бой барабана – священен. Потому прежде, чем Каррас успел узнать о том, что случилось, его воинство уже оказалось на конях и полно воинственного духа.
Каган как и многие был разбужен боем барабана.
Выскочив из шатра он поймал бегущего куда-то гирканского воина.
- Что случилось? – просипел Каррас сорванным голосом.
Он подозревал внезапное нападение врага, которое проспали часовые, но воин крикнул.
- Авазханы убили нашего господина! – и рванулся из руки Карраса.
В другой день такого непочтения хватило бы, чтобы Каррас приказал отрубить наглецу руку, но сейчас просто выпустил полу засаленного халата.
Каррас тут же вспомнил, что послал Ханзат-хана договориться насчет будущих больших переговоров. Аваханы убили Ханзата?! Убийство посланника было страшным преступлением по законам Степи.
Каррас видел, что люди уже собрались для битвы, и понял, что сейчас его власть над ними истончилась. Сейчас ими повелевает не киммерийский каган, а древний обычай Степи. К тому же Мерген потерял брата, а гирканцы-баруласы своего законного господина.
И Каррас решил вверить судьбу Небу.
- Коня мне! – обернулся он к стражникам. – Коня и копье с головой проклятого эмира!
Коди врезался в группу всадников-аваханов в тот самый миг, когда Нангиалай убил Ханзат-хана. Он убил ближайшего огнепоклонника, разрубив ему горло, замахнулся мечом на седобородого воина, но тот отбросил смертоносный удар своей саблей. На Коди налетел другой авахан, их кони сшиблись, и молодой киммирай выпал из седла. Падая он потерял меч и оказался распластан на земле. В воздух одновременно взметнулись три сабли, чтобы пасть на Коди, прервав его жизнь.
Но вместо удара стали он ощутил лишь, что в лицо ему хлынул поток крови.
На миг ослепнул, Коди не сразу понял, что случилось. Быть может это моя кровь – пронеслась мысль. Но на самом деле это Кара-Буги своей страшной палицей разбил голову одному авахану, превратив макушку в кровавые брызги. Еще взмах березового ствола и второй авахан выпал из седла с перебитой шеей. Третий метнулся в сторону, уходя от удара, но Кара-Буги ударил по морде его лошадь. Разбить лошадиный череп барулас не смог, но оглушенное животное покачнулось на ослабевших ногах и тяжело рухнуло назад. Кара-Буги стоптал копытами своего коня авахана, который дергался под крупом бесчувственного животного.
На все это ему понадобилось лишь несколько мгновений.
Гирканец наклонился с седла, схватил Коди за ворот и поскакал прочь, волоча юного киммерийца за собой по траве. Через сотню шагов он остановился.
Потрясенный, но невредимый Коди встал на ноги.
Стычка продолжалась.
Воины Орды отчаянно дрались с аваханами, с обоих сторон погибло больше половины. Только Кидерна нигде не было видно, ни среди убитых, ни среди дерущихся. Где этот сумасшедший живодер?!
Коди был одним из немногих, кто понял, что в действительности произошло. Ни Кара-Буги, ни остальные гирканцы не знали языка аваханов. Они не поняли, что посланник аваханов напал на Кидерна потому, что тот глумился над памятью его сына, а Ханзат погиб случайно, встав на пути у ослепленного гневом отца.
Но расслышав нарастающий гул большого барабана Коди понял, что все это неважно.
Что сейчас киммирай и гирканцы пойдут в бой, пылая праведным гневом, потому что аваханы подло убили Ханзат-хана.
Аваханы, конечно же выставили посты и лагерь их был хорошо укреплен. Оставшиеся у них телеги они перевернули, превратив в подобие крепостных стен, натаскали от реки камней, чтобы завалить проходы, оставив только несколько нешироких проемов для того, чтобы выезжать самим.
Кроме того само расположение лагеря на холме делало его труднодоступным.
Они знали все это, знали, что лагерь их невозможно взять с налета. Потому никто на самом деле не ждал битвы сегодня. И простые воины, и уцелевшая во вчерашней резне знать рассчитывала на долгие переговоры, возможно – на неспешную осаду, состоящую из мелких стычек и вылазок.
Для воинов, поивших коней из реки, или устроившихся на отдых под защитой опрокинутых телег, день только начинался. Они знали, что старый Нангиалай поедет утром договариваться с варварами, знали, что варвары на переговоры согласились.
Потому когда со стороны лагеря степняков в их сторону покатилась, поднимая тучу пыли, конная лавина, все были изумлены.
Те, кто видел, как мирно начавшийся разговор между Нангиалаем и варварами, вдруг превратился в стычку, первыми схватились за оружие. Они вскочили на коней и помчались на помощь соплеменникам, но к тому времени, когда добрались до места, на траве лежали только изрубленные тела, а вокруг растеряно бродили кони. Сам Нангиалай успел вырваться из когтей варваров и ускакал обратно.
И этот первый отряд, всего с полсотни человек, был смят, уничтожен до последнего, когда попал под удар.
Киммирай опрокинули аваханов, повыбивали из седел, стоптали. А тех, кто пробовал убежать, настигали и били в спину.
Левое крыло нападавших вел сам великий каган, скакавший во главе своих названных.
Правое возглавил его сын.
В середине скакали Мерген-хан и еще несколько родственников убитого на переговорах Ханзат-хана. Странно, но Кидерн почему-то оказался в рядах воинов Мергена.
- Отомстим за Ханзат-хана! – кричали они, а Кидерн, наверное, громче всех.

Михаэль фон Барток вне форума   Ответить с цитированием
Эти 3 пользователя(ей) поблагодарили Михаэль фон Барток за это полезное сообщение:
Alexafgan (25.08.2017), Kron73 (12.10.2017), lakedra77 (18.04.2017)