«Тайны и секреты Лина Картера,
неизвестного в России» (2000)
Расцвет жанра фэнтази совпал с революционным бурлением Западного мира. Говардовский Конан отражал страх американского обывателя 1930-х годов. Обеспеченные американцы боялись процесса фашизации и коммунизации огромных территорий в Европе и Азии. Малоимущие стали жертвами экономического кризиса. После утраты дутых акций американский работяга желал погрузиться в мир иллюзий с предметно выписанным миром. Слова Антонио Прието о романе «как результате мятежа, вследствие неудовлетворенности или разочарования» прекрасно отражают становление жанра в послевоенные годы. Стержнем жанра можно признать возрождение конановской серии, задуманное и частично осуществленное Спрэгом де Кампом. Любопытны статьи, сопровождавшие романы о Тонгоре.
В них Лин Картер (1930-1988) намекал на некую причастность фантазии к реальной Лемурии. В 1968 году он задался вопросом: "... не будет ли это странным, если я случайно соприкоснулся с правдой..." Это тот случай, когда форма романов фэнтази в идеале «воплощает в себе стремление убедить, не прибегая к документам и доказательствам» (Антонио Прието, 1983, 371).
Кто выковал меч для Хомы Брута?
Образы и сюжета Лина Картера докатились до массового русского читателя во второй половине 1990-х годов.
Слишком поздно. Издавна в СССР и в России были популярны Франсис Карсак, Генри Каттнер и Артур Кларк. Лидером продаж остается Стивен Кинг. У Картера нет никаких шансов сравняться с любым из этих "К". Тиражи его изданий никогда не превысят заоблачных позиций создателя Конана Роберта Говарда. Мала вероятность того, что Лин Картер и его Тонгор станут любимцами для новых поколений. Ибо сегодня он почти не заметен в тени, отбрасываемой Толкиеном. Вместе с тем следует признать, что романы Лина Картера прошли испытание временем. Они написаны рукой мастера, знающего некие законы приключений. И в этом смысле можно говорить о неповторимости "феномена Лина Картера".
Допустим, американскому издателю 1970-х годов пришла бы в голову мысль заказать приключенческий сериал на основе украинского фольклора. Кому? Конечно, ветерану войны в Корее Лину Картеру! Только он смог бы выступить в роли продолжателя гоголевских традиций. А вот Спрэг де Камп, наверняка, не справился бы с такой задачей. Внутреннее сходство основано на дилетантском интересе к древней истории. Что умилительнее? Попытки Картера сшить приключенческий роман на доисторической подкладке? Или пафос в исторических лекциях величайшего драматурга планеты Николая Гоголя? Картер по-гоголевски обожает чувство полета. Картер полагал, что в древней Лемурии люди пользовались антигравитационными лодками. Герою надо сильно было провиниться перед автором, чтобы персонаж лишился возможности пролететь над дикой землей. Русская природа картеровского творчества вскрывается в послесловиях к романам Лемурийского цикла, где часто упоминается Елена Блаватская.
Фантаст Лин Картер – это Гоголь, прочитавший Блаватскую. Неужели Вам не попадалась цитата Блаватской о Гоголе? На этой цитате логически закончился бы виток развития идеи в духе Платона: мол, где-то независимо от нас существует образ литературного приключения.
Этот не слишком удачливый (если не сказать резче) парень был ходячим исключением из правил. Лин Картер - тот редкий случай, когда культ приключений не свидетельствует о низком интеллекте. В отличие от когорты авторов от жанра фэнтази Лин Картер не был эпигоном. Водораздел между Картером и его современниками пролегает через предисловие к книге The Three Impostors Артура Мачена (1972). Здесь Картер признал за флоберовской «Саламбо» особую роль в истории мировой литературы.
Лин Картер – наследник Флобера? Да. Гусиное перо XIX века расписалось поверх картеровского текста, высвеченного на компьютерном мониторе. В романном цикле о Тонгоре доисторическая Лемурия выстроена по художественным законам, открытым Флобером. Присмотритесь. Картеровская столица Патанга - это зеркало флоберовского Карфагена. Внимательнее вглядитесь в значки на карте придуманных миров. Как известно, Лемурия – это "Атлантида до Атлантиды". Флоберовский кваисторическая Северная Африка соседствует с затонувшей Лемурией. В этом смысле творчество двух разноязычных демиургов имеет ряд любопытных параллелей. Картеровский стереотип, и вообще художественная плоть фэнтази, могут и должны рассматриваться показательным примером эксплуатации великого открытия. Флобер открывал, придумывал и советовал. Картер итожил, развивал и обобщал. Если не сказать больше: Картер встроил флоберовскую кисть в конвейерную цепь Форда. Американский племянник французского отшельника сумел вбить художественный мир "Саламбо" под мягкую "баллантайновскую" обложку. Любите вы Картера или нет, знаете вы об его романах или нет, но Картер - это флоберовская тень, дотянувшаяся до 1970-х годов.
В современной России есть много наследников Говарда и Толкиена. Но мало кого можно уподобить Лину Картеру. Русские авторы не аттестованы Гюставом Флобером. Звание "флоберовского ученика" слишком дорого стоило Лину Картеру. Писатель имел силы для тихого протеста. Но что он мог сделать с золотым блеском, ослепившим издателей? Публичное упоминание имени Гюстава Флобера было сродни редакторскому бунту. Картер единственный осмелился подняться на литературные баррикады, чтобы простреленным портретом Флобера обратить на себя внимание безжалостных стрелков. Издатели и авторы быстро и легко договариваются (смотри эпиграф). Многое изменилось после его смерти. Gahan Wilson в декабре 1999 выразил возмущение: "Недавно мне попали в руки переиздания сборников и антологий, редактированных Картером в издательстве Ballantine Books. Нигде не указывается и вообще не упомянуто его имя. Это коварный удар. Редактор не заслужил такого непочтительного отношения и столь неожиданной неблагодарности".
Издательская машина отвлеклась от выбивания денег из дурака-читателя, чтобы посмертно наказать Лина Картера? За какие провинности?
Свидетельские показания в деле об убийстве Лина Картера
"... золото, а не меч - лучший способ договориться с людьми".
Элизабет Бойе, "Меч и сума"
Англосаксонский мир помнит соавтора Спрэга де Кампа.
Северная Америка помнит Лина Картера как автора книжных сериалов, удачных с коммерческой точки зрения.
США помнят Картера как редактора, определившего воспитание целого поколения американцев.
Американцы помнят Картера как пьянчужку-неудачника, рано сошедшего с дистанции под названием "конкурентная борьба за массового читателя".
Но, вот ведь парадокс, Америка не помнит Картера в качестве АВТОРА АЛЬТЕРНАТИВНОГО ВАРИАНТА ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО РАЗВИТИЯ.
Роберт М. Прайс (Robert M. Price) издал книгу "Лин Картер: Обозревая Мнимые Миры (Точнее: Lin Carter: A Look Behind his Imaginary Worlds, ?). Он высказался после смерти Лина в статье "Я помню Лина Картера", написанной 1 июля 1997 года. Здесь оговаривается тот несомненный факт, что
"Лину Картеру не доставало предметной зримости, дилетантской цветастости и псевдоисторичной глубины Говарда, что никак не должно быть воспринято осуждением. В 14 лет я прочитал роман о Тонгоре и послал письмо автору. В незабываемое прекрасное субботнее утро в почтовом ящике я обнаружил фирменный конверт издательства Ballantine. В 1981 я обнаружил, что Лин вернулся в литературу романом "Зантодон" (Zanthodon или Zoth-Ommog, 1980). Я написал критический обзор о литературном родстве Картера и Лавкрафта. И тогда у меня появилась идея написать книгу о Картере. С этой идеей я обратился к Роджеру Шлобину (Roger Schlobin), редактировавшему серию Reader's Guide в издательстве Starmont House's. Но издатель нам отказал. Я встретился с писателем и взял у него интервью в его любимом баре на East Side. Позже я получил приглашение на заседание Нового Kalem Klub в его квартире на Манхэттане. Это была маленькая группа авторов, занимающихся прoблемами сверхъестественного. Мне показали удивительные порнографические картинки с красочными демонами. Картер остался мальчишкой. Подтверждение скрывается в его замечательном автобиографическом эссе "Здесь и Назад Снова" в его сборнике "ВНЕ ВОРОТ МЕЧТЫ".
Продолжим мысль Роберта М. Прайса. В говардовских романах чувствуется одиночество провинциала, неприкаенность интеллектуального маргинала. Более того, картеровские города и столицы поразительно напоминают мегаполисное бурление Нью-Йорка. В финале романа "Тонгор против богов" в крепость (какое валихановское название?!) Каштар, что стоит на морских пещерах, герои проникают через невероятно огромную "систему сточной канализации" (конец цитаты!). Как из канализации пиратского города Таракуса отряд в тридцать пиратов прошел в крепость? При том, что "неровные улочки" Таракуса располагаются на возвышении. Катакомбы широки и удобны для движения гурьбой? Канализация Таракуса существует в течение столетий! Она что идет из портовой низменности резко в гору?.. Как мы видим, убегая из Нью-Йорка в далекие миры, Картер обречен был оставаться нью-йоркцем.
Флобер сторонился железной дороги. А вот Лин Картер был автором индустриальной эпохи. Поэтому образ стальных мышц присущ всем произведениям и всем переводам: "... на животе и груди образовались стальные мышцы" ("Джандар с Каллисто"). Видеокамера наружного наблюдения представлена магическим кристаллом.
Вероятно, "Война в воздухе" Г.Уэллса оказала на Картера столь сильное воздействие, что на Каллисто создается "Занадар, город небесных пиратов". Бесспорно, после морской романтики Таракуса здесь наблюдается повторное злоупотребление пиратской темой.
В 1969 издан роман "Тонгор сражается с пиратами Таракуса". После этого текста выдумщик утрачивает сюжетную игривость и литературный кураж. Наступает период повторений. В сериале про Каллисто Картер педалирует на явных подражаниях Берроузу. Роберт М. Прайс верно подмечает: "Следы его былого вдохновения все еще очевидны в серии книг о Джандаре ("Джандар с Каллисто", 1972). Но я бы весь поздний цикл не обменял бы на ранние "Человек без планеты" (The Man without a Planet, 1966) и "Фокусники Звезды" (The Star Magicians, 1966)".
Джеймс Стоддард (James Stoddard) не согласен с Прайсом. В 1994 в журнале он отметил:
"Моим первым романом был "Хурок из каменного века" (Hurok of the Stone Age, 1981), который я получил в подарок на День святого Патрика. Мастерство, с которым Лин составлял слова в визуальный ряд, сбивало у меня дыхание. Крайней убедительности в фантастических описаниях ему удавалось добиться через яркую незабываемую деталь. Как много пишущий романист Лин Картер постоянно был жертвой ядовитой критики. Но он обладал властью над нереальными мирами".
Прав был Стоддард, а не зазнайка Прайс. Картер задействовал тайники флоберовского воображения в полной мере, жаль толь, что для создании монстров, фарварских цивилизаций и злобных рас. Его миры были всегда по-мальтузиански перенаселены и избыточны. На мой взгляд, только в Callistan Chess Game ему не изменило чувство меры. Традиционно говорят о подражаниях Берроузу. Но разве Берроуз справился бы с задачей вырастить деревья размером с небоскребы, наполненных людьми разных рас и алыми драконами? Кульминацией в картеровском творчестве становится "Ланкар с Каллисто" (Lankar Callisto, 1975).
Жаль, что у него не получилась попытка объединить эстетику Мира Страны Оз с приключениями в стиле "меча и колдовства". Прием не сработал. Хотя я не понимаю, почему Картер не показал себя подражателем любимого им Франка Баума. Фантастический эпос Khymyriam остается позорным пятном в творческой биографии Картера. Поэтому он его и не завершил, никогда не вернулся к его окончанию. Картер - человек исторического "вчера" - далек от современных подражателей Толкиену вроде Тэрри Брукса и Дэвида Эддингса, зарабатывающий деньги. Мы бы имели феноменальный результат, если бы удалось скрестить Маргарет Веисс и Tracy Hickman с Картером! Что касается картеровских подражаний Говарду, то в них нет метафизической темноты, в которой тонут оригинальные вещи Говарда. Ибо рассказы Говарда всегда оборачивались историями лично пережитого ужаса. Лина Картера никогда не пустят в священные залы современной литературы, отведенные Стивену Кингу и другим живым классикам. Но в "его текстах нет ничего лишнего, что уводило бы читателя от приключений".
Тодд Беккетт (Todd Beckett) признавала:
"У Картера мне нравятся короткие вещи. Я и сегодня нахожу повод вернуться к его деятельности в качестве редактора и ученого. Как романист он делал ошибки любителя. Но авторы книг, которые он редактировал, отмечали его эрудицию. Я был подавлен академическим аппаратом, истинным библиографическим золотым рудником в картеровской монографии Tolkien; a Look Behind the Lord of the Rings. Меня от Картера отделяют два поколения, но до сих пор он видится мне идеальным человеком, которому хочется написать письмо, поделиться с ним сокровенной проблемой. В отличие от современных авторов этого жанра, Картера был тем фантастом, который вызывает интерес к настоящей литературе. Если бы Картер был бы жив, я выразил ему благодарность за попытку превратить меня в ученого. Врата науки он открыл для меня шире, чем какой-нибудь преподаватель из колледжа".
Марк Таверна вспоминала:
"После чтения романа "Волшебник Зао" (1978) я заинтересовался жанром "колдовства и меча". Его миры были забавными, чего не хватает нынешним серьезным авторам. Его фантастические сюжеты представляли собой чистое приключение. Чтение поздних шедевров Mandricardo, Dragonrouge и Callipygia побудило меня разыскать ранние его вещи, на которые он имел обыкновение ссылаться". Очаровательные вещи "Найденное Желанное" (Found Wanting, 1985) и "Внизу – бессолнечное море" (Down to a Sunless Sea, 1984) поражали принципиальным отходом от установленного стиля. При жизни он не получил настоящего признания. Совсем недавно я узнал подробности из его трагической жизни. Он создавал миры фантазии, чтобы избежать хаоса реальной жизни. Лин Картер остается самым недооцененным автором в истории американской фантастики".
Читательница Конни Брасевелл из Северной Каролины считала, что:
"Тому, кто в детстве зачитывался Green Star, тому трудно в сегодняшних авторов увидеть того, кто хотя бы отдаленно сравнится с талантом этого невероятного человека".
Известная писательница Мэрион Зиммер Брэдли (Marion Zimmer Bradley) вспомнила Картера в статье, опубликованной в зимнем номере Fantasy Magazine (1994). Она написала:
"Книга "Мнимые Миры" (Imaginary Worlds, 1973) остается учебником для всех авторов, поскольку прослеживает происхождение и предметы первой необходимости без которых невозможно создавать придуманные миры... Я догадываюсь, что по экономическим причинам прервалась серия Adult Fantasy. Мне было очень жаль. Ballantine Books был куплен Random House. Картер редактировал ежегодную антологию в течение шести лет. Потом я его потеряла. О смерти Картера я узнала в 1990 году. Мы не знаем день, когда он умер. Автор и редактор, подаривший нам множество вселенных и миров, умер в полном одиночестве. Я чувствую себя виноватой в том, что ни один читатель не дежурил у больницы".
Кэррол Райнион (Carroll Runyon) вспоминала, что впервые встретила Картера в 1953 году. Тот вернулся в Сент-Питерсбург из Кореи. Из-за ранения сильно хромал. Вел занятия в фан-клубе. Читал рубаи Омара Хайама. От тех времен остались автографы на двух его поэтических брошюрах Sandlewood & Jade и Galleon of Dream. На листах "древнего" пергамента он составлял тайные тексты арабского автора Абдулы Аль-Хазрада. Отголоски этой игры я увидел на страницах у Спрэга де Кампа в Duriac... Как Лин зарабатывал на жизнь в первые дни после переезда в Нью-Йорк? Он писал романы о Тонгоре, и разносил книги по индивидуальному обслуживанию. С ранцем, полным книг, он поднимался на верхние этажи деловых башен Манхэттана. Поиски клиентов, засевших в общих офисах, прерывались, когда Лину приходила мысль в голову. Он останавливался и записывал ее в блокнот или на обороте бланка деловой отчетности... Картер стал моим наставником, когда я наконец решила попробовать руку в фэнтази. Картер имел сердце ребенка. Поэтому неуместна критика тех, кто обвиняет его в упрощенных сюжетах и в заимствованиях от предшественников. Крошечного росточка хромоножка был современным американским лордом Байроном.
Что дошло до России? Запойный умница и компанейский парень Лин Картер не умел вести финансовые дела. Его трижды выселяли из арендуемого жилья. Как и Бальзак, Картер имел расточительные и разрушительные привычки. Его страсть к дорогостоящему мусору была манией романтического фетишиста, перенесшего на ногах эту заразную болезнь Нью-Йорка. Он отказывал обществу в реальности, продолжая смотреть на мир через розовый бокал вина профессиональной фантазии.
полностью:
http://polygamist.narod.ru/html/carter_statya.htm