[Михаэль фон Барток]

Катанехта.
Белый человек, гордый человек. - сказал чернокожий, на языке, которого Кодкелден не знал, но который понимал. - Где твоя сила. Где твоя гордость.
Кодкелден с ревом поднялся, изо рта его шла пена, он навалился на чернокожего и под его все еще сильными пальцами шея старика сломалась, как ветка. Изо рта старика вывалился язык - раздвоенный, как у змеи. Кодкелден ждал, что придет избавление, но боль продолжала терзать его. За тонкими стенами хижины нарастало шипение. Змеи пришли за ним. Кодкелден, проклиная богов и демонов, повалился на колени, он поднес руки к лицу, но пальцы его превратились в змей и впились ему в глаза. Шипение за стенами нарастало. Умирающий человек, который когда-то был Кодкелденом, или которым был Кодкелден, издал полный отчаяния крик, от которого казалось содрогнулись небеса.
Кодкелден проснулся, но оказалось, что сон ушел, а кошмар продолжается. Шипение не уходило, оно звучало совсем близко. Чувствуя, как его волосы поднимаются от ужаса, киммериец медленно повернул голову. Рядом с ним на шкурах лежала огромная змея. Она спала свернувшись и шипение, котрое он слашал, было ее дыханием. Несколько мговений он так и лежал, обливаясь холодным потом, не в силах пошевелиться от ужаса, сковавшего его тело. Змея видимо проснувшись, подняла голову на которой горели светом ненависти огромные глаза и зашипела громче. Это освободило тело Живодера от оков страха. Кодкелден, рыча, как раненый зверь придавил шею твари к полу коленом, занося кинжал...
- Не убивай меня. - на языке ванов взмолилась змея. Кодкелден оторопел и не нанес смертельного удара. Он ожидал злобного шипения, утробного рева, чего угодно, только не слабого еле слышного вздоха.
- Не убивай меня, Кодкелден. Я гость в твоем доме. Я Катанехта из Шема. - продолжала говорить змея. Кодкелден замотал головой. Не может быть! Он уже видел перед собой не огромную змею, но то, что он видел, было еще хуже. Человеческое тело, похожее на женское, было покрыто чешуей, на на длинной тонкой шее бессильно болталась голова, в которой человеческие черты были непристойно перемешаны со змеиными. Длинные волосы, спадавшие с головы, были крошечными змеями. Но глаза твари молили о пощаде.
- Кодкелден, это сон. Всего лишь сон. Тебе приснился кошмар. Это я, Кодкелден.
- Проклятый змеелюд!!! - прохрипел Кодкелден. - Пытаешься заморочить меня? Я отрежу тебе каждую из твоих голов! Ты не будешь больше мучить меня!
Но почему-то он медлил с ударом. Он, который не медлил никогда, рука которого наносила смертельный удар раньше, чем мысль об ударе приходила в голову.
- Я не змеелюд. Я женщина. Я человек. - продолжала шептать нелюдь.
- Я сорву с тебя кожу живьем!
Рука варвара впилась в плоть твари...
Это не была шершавая холодная кожа змеи. Либо ему продолжали лгать глаза, либо лгали пальцы! Его рука заскользила вдоль по телу Катанехты и всюду находила только нежную, напитавшуюся солнцем кожу женщины с Юга. Никакой чешуи. Морок ушел. Кодкелден застонал и обессиленно сполз с женщины, как раз вовремя, потому что она уже начинала терять сознание - Кодкелден едва не сломал ей шею и почти пережал горло. Катанехта закашлялась, судорожно втянула воздух. Она сама не знала, как ей удалось не поддаться панике, когда обезумевший берсерк начал ее душить. Она была уверена, что если бы не заговорила с ним, а просто закричала, или хотя бы заговорила по-стигийски, сейчас он уже снимал бы с нее - возможно с живой и кричащей - кожу.
В нескольких футах от нее, скатившись почти в самый очаг, переводил дыхание Кодкелден. Мускулистая грудь бешено прыгала, руки судорожно сжимались и разжимались. Наконец Кодкелден нашел в себе силы сесть. Потом встать. Окалось, что она не ошиблась - ему приходилось нагибаться, что бы стоять в хижине. Тяжело грохнула дверь, в жаркое жилище ворвался ледяной воздух. Кодкелден вышел на мороз почти обнаженным и повалился в снег. Катанехта догадалась, что это не единичный кошмар. Что так он спит каждую ночь с тех пор, как себя помнит.
Теперь она все поняла. Поняла почему он сказал, что у него никогда не будет жены. Почему он не может жить с племенем. И почему спит с кинжалом.
Кодкелден вошел обратно и тяжело сел. Он выглядел очень усталым и старым. Снег таял на нем, вода стекала на устланный камышом пол.
- Я мог убить тебя, женщина. - сказал он. - Я видел тебя змеелюдом. Я чувствал тебя змеелюдом.
- Да, но ты смог преодолеть морок.
- Сегодня да.
Катанехта, видя что потрясенный пережитым ужасом варвар временно ослаб духом, встала, подошла к стоявшему в углу бочонку с пивом, зачерпнула его и поднесла Кодкелдену. Тот осушил его одним глотком, забыв о том, что говорил о своей нелюбви к пенному напитку.
- Завтра чары могут не развеяться. Тогда я сниму с тебя кожу живьем.
- Ты так уже делал?
Кодкелден не ответил.
- Я проклят, Катанехта. Проклятие моего деда пало и на меня. Каждую ночь я умираю в муках. Каждую ночь.
Впрочем самообладание возвращалось к нему быстро.
- Но. - сказал Кодкелден. - С этим можно жить. С сухой рукой или с падучей болезнью или без ноги жить нельзя. А с кошмарными снами - можно.
Он снова опустился на шкуры, с которых его поднял кошмар.
- Теперь ты наверное предпочтешь спать на улице. - сказал он.
- Нет, холод я не смогу уговорить не убивать меня.
Катанехта вновь легла рядом с ним и неожиданно для самой себя прижалась к все еще холодному после снежного омовения, мускулистому боку берсерка.
- Это был всего лишь кошмар. - шепнула она на ухо варвару. Кодкелден повернулся к ней недвижимой стороной своего лица. - Сегодня змеи больше не придут.
- Ты слишком много знаешь об этом, женщина. Я не говорил, что мне снились змеи. Я говорил, что видел тебя змеелюдом. - пустые, с затаившимся огоньком безумия, глаза Кодкелдена сверкнули в пламени очага.