[Vlad lev]

третья часть главы 23 (не влезшая в предыдущий пост):

Ограничения по возрасту 16+:

***

«Случка! Опять эта порочная дрянь – похотливая сучка тешит свою неуёмную похоть!» – Создание, некогда бывшее Уталосом, вознегодовало и возликовало одновременно.
«Двое глупцов… Эти, так необходимые ему два тела, забыли обо всём! Беззащитны!»
И бесплотное kaпребывающего в пещере Синих скал колдуна ринулось в атаку.
Сильнейший удар отбросил тварь назад, на долю мгновения даже вышибив подобие дьявольского сознания.
«Как такое возможно?» – лихорадочно промелькнула мысль. – «Эта распутница не обладала подобной силой, да и не способна создать даже примитивную магическую защиту! А этот ставший королём варвар – тем более!»
Но колдун легко не сдавался – древние знания кровавой империи Ахерона переполняли его противоестественную сущность.
Киммериец почуял – нечто холодное и противное медузо-скользкое, словно щупальца, проникало в мозг, стискивая и парализуя… Конан остолбенело застыл – слова заклятия сковали его, лишив возможности даже шелохнуться. Индара недоумённо взирала на варвара. Его глаза внезапно утратили осмысленный блеск, а движения потеряли плавность. Варвар замер!
«Заклятие повиновения» – «Заклятие раба». Уталос знал – ни один человек во всём мире не сможет противостоять этому древнему заклятию. Более того, от него вообще невозможно избавиться с помощью колдовских ухищрений. Только наложивший его маг способен отменить это! И даже насильственная или естественная смерть этого мага не освободит жертву от «Заклятия раба»!
Несмотря на очевидный успех, Уталоса не покидало ощущение – он явно упустил что-то очень важное и даже опасное! Ахеронские голоса беспрестанно настойчиво и внятно твердили что-то о проклятии копья! Но сейчас он не внимал им. – «Вожделенные цели были близки!»
Да, на его мать это заклятие почему то не подействовало. Но теперь, когда лишённое души тело Конана находится в его власти это – не проблема!
И схваченная Конаном по мысленному приказу kaУталоса обнажённая Индара безрезультатно билась и извивалась в его могучих руках. Её взбрыкивания не могли разорвать железной хватки киммерийца. Кроме того, наброшенное на него «Заклятие повиновения» словно удесятерило его и без того не слабое могущество.
– Конан! Очнись! – напрасно взывала растрёпанная нагая голубокожая женщина.
Наконец, Индара осознала всю тщетность и безрезультатность своих попыток достучаться до сознания варвара. Теперь разъярённая женщина обратилась к своему, безошибочно узнанному материнским инстинктом, хоть и невидимому Уталосу:
– ничтожество, возомнившее себя всесильным магом! Отребье! Бездушная тварь!
Но теперь хлещущие и обжигающие словно бич слова не трогали Уталоса. Он действительно превратился в создание, не имеющее того, что люди называли «душой». Егоka было сознанием, отличным от этого.
Потом, правда столь же тщетно и безуспешно, Индара попыталась воззвать к благоразумию своего вероломного сына:
– позолота не удержится на гнилой оболочке! Твоё нутро насквозь порочно! И пока его не исправишь, ничего не добьёшься! Никто не может быть привлекательным для всех! А всегда оставаться таковым нелегко и вообще невозможно! – вопила извивающаяся в стальных объятиях бесстрастного Конана женщина.
Киммериец меж тем оставался холоден и бесчувственен как каменный истукан.
Уталоса ни ругань, ни увещевания, ни мольбы матери и некогда такой желанной для него женщины также не трогали.
Казалось, ничто уже не сможет помешать совершению задуманного колдуном необычного ритуала. Обряда, призванного соединить могущество Т’л’гхара и древней магии Ахерона.
«Неси Индару в пещеру Синих скал!» – Тело варвара получило приказ ka Уталоса.
Бездушный киммериец, словно тупой, лишённый воли, раб послушно поволок тщетно барахтающуюся и бьющуюся в его руках нагую женщину.
ka колдуна удовлетворённо наблюдало, как оставшаяся лишь в набедренной повязке и сапогах мускулистая мужская фигура уверенно тащит трепыхающуюся женскую.
Уталос не хотел рисковать. Поэтому вся одежда, оружие и даже конь Конана остались на месте их привала с Индарой.
«Заберу всё потом – когда свершу обряд!» – самонадеянно решил колдун.

***

Гандер и Тилайя. Теперь лишь они двое остались на поле одни. Правда, если не считать их коней и растерзанных останков кофийцев, а также почти ощутимого кожей льющегося с небес алого света! Оба бледно-зеленоватых луча теперь сместились, слившись в один – ядовито- изумрудный, бьющий сплошным потоком куда-то в глубь Синих скал. Вдали ярко красным пламенел неугасимый огонь колдовского зарева Проклятой поляны. Где-то там пропал Конан.
Тейдрика это сейчас не заботило, как и алеющая в выси Звезда, та опасность, которой он старался противостоять всю жизнь.
Теперь гандер думал лишь об одном. Точнее – одной.
Холодеющее, некогда такое манящее тело. Жизнь, истекающая как взломавшая лёд вешняя стремнина.
Гандер искренне хотел помочь, причём не из-за приказа короля Конана. А спасти очаровательную женщину, лицо которой даже на пороге смерти оставалось приятным и открытым.
Вопрос только, как этого добиться…
«А что если?..» – Охваченный опасным озарением, словно потоком внезапно хлынувшего из тьмы света, Тейдрик бросился и схватил валяющийся неподалёку Жезл Владык.

***

Через маленькое отверстии в низком, нависающем почти над головой, своде пещеры проникал изумрудно-зелёный отталкивающийлуч. Снизу – с пола навстречу ему лилось холодное синеватое свечение. Его источали три изогнутые прозрачные заострёнными кристаллические стержни. Они словно выросли из гигантской тёмно-зелёной треугольной плиты, подобной нефриту.
На тёмно-зелёная плоскости как распятая лежала Индара. Изнутри тёмно-зелёного алтаря истекало зеленоватое свечение, перемешивающееся с мертвенно белесым светом, испускаемым стержнями.
Зловеще и хаотично колеблющиеся призрачные отблески неестественного света озаряли красивое женское тело. Изящная фигура с мускулистым животом словно никогда не рожавшей женщины и крепкими грудями; длинные раскинутые в сторону руки; вытянутые в прямую линию стройные ноги; хоть и опущенная вниз, но горделивая голова с каскадом спадающих волос. Удлинённые запястья и лодыжки сковывали стальные браслеты. Причём лодыжки были соединены вместе одним кольцом. Всё это подчёркивало насильственный характер происходяшего обряда.
Фигуре намерено придали «Т-образную» позу – тайный знак чернокнижников, имеющий несколько мрачных значений. Но теперь Уталос знал подлинный сокровенный смысл символа Т’л’гхара, пришедшего со времён долегендарной седой древности – эпохи зари времён. Все запретные покровы сорваны!
Заметные следы кровавых стоков свидетельствовали о неоднократных кровавых жертвах. Зеленеющая гладкая поверхность алтаря очевидно изначально не предназначалась для кровавых ритуалов. Теперь её явно уродовали нелепые грубо и неумело вбитые кольца для оков.
Отвратительное опалённое морщинистое старческое лицо колдуна исказилось в похотливо-вожделенной ухмылке.
Проникающий сверху изумрудный луч изменил окрас до насыщенного ядовито-зелёного.

***

Конан не понимал, где очутился. Словно со стороны, нет, скорее сверху, он увидел пещеру, распятую на алтаре женщину, и себя – почти полностью обнажённого, если не считать сапог и набедренной повязки, безвольно стоящего рядом со скрюченно-скособоченным уродливым незнакомцем. Тот сжимал в обеих руках металлический Жезл. А Т-образное навершие Жезла было направлено на Индару! То, что распятая – это его мимолётная любовница, варвар понял сразу.
Из тела Индары двумя непрерывными потоками – вверх к алой Звезде и вбок – в Жезл утекала серебристо-голубые ниточки.
«Жизненная энергия!» – почему-то уверенно решил варвар и тут же осёкся:
– «Как я могу видеть себя со стороны? Неужели зачарован или сплю? Или уже погиб от колдовства? И теперь душа…»
По неволе размышления варвара о душе и смерти приняли меланхоличный характер:
«Душа – лишь мгновенная вспышка света в бескрайнем безбрежном океане вечности!» – вспомнилось изречение немедийских философов.
Варвар негодовал – он уподобился презираемым им мудрецам или вендийским отшельникам! Тем, по росказням которых человек после смерти может превратиться в козявку или букашку, пройдя чредой вереницы бесчисленных воплощений?
Он станет пустым сосудом – вместилищем чужеродных сущностей?
Превратится в сгусток светящийся энергии, отлетающий с последним вздохом?» – Так говорится в баснях барда шемита-пересмешника Эшаса Мутенуса, изгнанного за злоязычие из всех городов-государств и поселений Шема. Якобы так передавшего эти слова мудреца Бен Залмуна.
Потом взор варвара как невзначай почему-то приковал плещущийся синеватой жидкостью омут.
Казалось, застыло само время…
Сквозь пелену заструилось ласковое сияние, мерцающий перламутровый свет которого проникал через серую вязкую завесу.
– Очнись, Конан! – прорвался сквозь пелену задорно-насмешливый голос, звенящий мелодично, словно серебряный гиперборейский колокольчик.
Голос, говорящий по-киммерийски, заставивший Конана содрогнуться, проникший в глубь души, до каждой мельчайшей клеточки организма. Узы древней магии, сковавшие разум и тело, внезапно опали.
Варвар оказался внутри сияющего ореола нестерпимого света…
– Ты не бессмертен и – не бог, но и умирать пока ещё рановато! – словно продолжала потешаясь незримая женщина.
– Кто ты, разрази тебя Кром?! Ты – не Индара?.. Где я? – прохрипел Конан, едва смог разлепить пересохшие губы. Его рот был словно набит вязкой болотной тиной, а на зубах и в глотке скрипели невидимые песчинки. Как тот, обычный песок, раскалённых иранистанских пустошей. – «Неужели та потаскуха Индара околдовала его?» – такова была первая осознанная мысль, мелькнувшая в голове. – «Что со мной? – Очарован?! И теперь во власти колдуньи?»
– Я – Алтэя – Владычица жизни и Света. Изначальна и предвечна, я та, которую люди называли исконной богиней-матерью, покровительницей… Я воплощалась во многих смертных и чародеек, и властительниц. Даже в Ингеллу – легендарную королеву-жрицу Гипербореи! Обретала разные образы и принимая порой странные обличия…
– С чего мне тебе верить? Может ты это всё сама подстроила и заманила в западню? Пусть Кром вырвет тебе кишки! – рыкнул варвар.
– Сам же хорошо знаешь – бесполезно взывать к твоему северному богу! Ему нет дела до людей!
И мелодичный женский смех почему-то несколько успокоил варвара.
– Мне нет нужды в обмане, – договорила невидимая собеседница.
Для киммерийца понемногу кое-что стало проясняться. Он буквально взорвался:
– А та ведьма и оболтус на дороге, тоже – ты? – издевательски грубо прервал Конан, пытаясь понять, где очутился. И ещё свирепее ощерился:
– надеешься, склонюсь пред тобой?.
Собеседница не ответила на резкость, продолжая обычным ровным тоном, уже не содержащим насмешливых интонаций:
– …отвергнутая жестокими временами, вытесняемая кровавыми образами мужских божеств и жестоких богов! Смещаемая с пьедесталов, изгнанная из святилищ и сакральных мест, оболганная жрецами-мужчинами. – Теперь в голосе звучали горечь и разочарование.
Словно вопреки своей воле варвар невольно проникся сочувствием к невидимой женщине. Та печально продолжала:
– Эра магии и зловещих ритуалов, начавшаяся во времена Ахерона, сменилась железом и кровью гиборийских столетий. Повсеместно мой культ женщины-матери, богини-заступницы, защитницы, хранительницы рода и тайных знаний без пощады изводился – вытеснен и вытесняется культом мужских или бесполых божеств. Мои жрицы – обладательницы сакральных тайн уничтожались.
Тлетворное влияние отказа от естества уже породило появление противных природе созданий и типов людей, даже недостойных так называться. Ты же изредка сам встречал таких, не так ли? – прервала своё печальное повествование богиня.
– Почему помогаешь мне? – вновь игнорируя вопрос, проронил Конан. И добавил уже решительно и жёстко, – я не собираюсь служить тебе! – И потребовал:
– Покажись! Или боишься?!
Пред киммерийцем возник блистающий лучистый женский лик. Знакомый и незнакомый одновременно. Словно сияюще-сверкающее воплощение лика всех женщин, которых варвар когда-то познал и любил, и они его – тоже. Вместе с тем исходила от облика неведомое могущество – сила воплощения самой Земли.
– ещё не время видеть меня… Но ты всегда хорошо обращался с женщинами…
Смог уничтожить аколитов Т’л’гхара! Останови и пришествие Небесных Владык, призванных действиями обезумевшего колдуна…Того, в чьих жилах смешались от матери – кровь Небесных Владык и от отца – колдунов проклятого Ахерона. Глупца и женоненавистника, вознамерившегося стать бессмертным богом и отомстить своей матери и всем женщинам.
Когда-то давно некоторые синекожие Небесные Владыки, их более светлокожие потомки, гибриды и их сторонники – примкнувшие к ним люди иногда поодиночке, когда группами, добрались до Вендии, Кхитая и Кофа. И там прозябали, хоть туземцы и почитали их за богов. Теперь их сородичи Владыки готовят новое нашествие, скорее – вторжение. Но теперь это уже будет полная аннигиляция – тотальное уничтожение всех людей.
«Что-то подобное пыталась втолковать мне Индара, а ещё раньше – пытался убедить Тейдрик,» – подумал Конан. – «Богиня не способна сама разделаться с агрессорами?»
Словно прочтя его мысли, собеседница продолжила:
– я остановила полукровку-колдуна и сняла его колдовство, но не в силах остановить приход призванных им Владык… Да, могу и сама расправиться с чужаками, но погибнут многие невинные люди. Рухнут горы, реки изменят русла, сгинут целые королевства. Такое уже бывало ранее. Кроме того, я уже трижды спасала тебя…
– Когда? – вновь грубо прервал Конан.
– Во время твоих любовных забав – соитий с Тилайей на постоялом дворе и сегодня – с Индарой…
Киммериец присвистнул:
– подглядывала?
– Нет, скорее – оберегала, – шутливо пояснила богиня.
– Это – дважды! – упрямо возразил Конан.
– Торгуешься? – в мелодичном голосе зазвучали неприязненно-металлические нотки.
– Привык выяснять всё и до конца! – ничуть не смутился Конан.
– Третий раз, – нравоучительно и намеренно протяжно пояснила Алтейя – это сейчас! Больше подарков не будет! Времени на шутки нет! Я смогла обездвижить колдуна, могу вернуть тебя и снять чары с твоего заколдованного тела, но не могу помешать при ходу Владык! Импульсы идут к ним непрерывным потоком – жизненная энергия, изливается из Индары к Звезде Владык и в Жезл. Остановить её исход я не в силах. Торопись!
Мгновенная вспышка, и варвар очнулся, оказавшись внутри своего привычного тела…

***

Иллюзия развеялась стремительно, словно дымка. Киммериец вновь стал самим собой – дикарём свирепым и недоверчивым.
Теперь, оказавшись внутри своего тела, варвар уже не видел световые потоки лучей, как истекающие вверх из останков тела Индары, так и эманации, вытягиваемые и вбираемые из неё Жезлом, сжимаемым Уталосом. Но это ничего не меняло. Он и так узнал и увидел предостаточно. О милосердии или пощаде к колдовской мрази Конан не задумывался. Молниеносно стряхнул онемение со скованных заклятием и временной обездвиженностью тела.
«Оберни Жезл против полукровки…» – вспомнил киммериец слова умирающего синекожего чужака.
Левая рука Конана скользнула за голенище левого сапога к обломку древнего ахеронского копья. А правая одновременно вывернула, но не вырвала Жезл из рук Уталоса. Теперь его Т-образное навершие было обращено на самого колдуна.
Уталос ошарашено остолбенел от неожиданности: киммериец свершил немыслимое – избавился от «Заклятия повиновения»!
«Невероятно! Невозможно!..» – таковы были последние мысли колдунишки-неудачника. Мерзавца, предавшего мать и людей, женоненавистника и убийцы, вознамерившегося стать бессмертным.
Последнее, что увидел в своей никчёмной и жалкой жизни Уталос – осмысленный и полный ненависти и презрения взор голубых глаз киммерийца, вспыхнувших отблеском синего пламени. Такого, как давал сгорающий прозрачно-бесцветный пьянящий алгол – изобретение иранистанских алхимиков.
Обломок древнего ахеронского копья Зелтфхалуна пронзил сердце негодяя. Одновременно Жезл Владык разом, словно воронка чудовищного торнадо, втянул в себя и остатки магической энергии колдуна и эманации Индары, и все жизненные соки. Лопнула обездушенная плоть, и даже праха и мельчайших крупиц не осталось от подонка, мечтавшего стать вечным. Тысячелетия впитывающее в себя чёрную магию и эманации боли и ужаса гибнущих вождей и воинов копьё теперь втягивало в себя и всё то, что вобрала в себя плоть и kaУталоса. Выворачивая, выдирая и высасывая мельчайшие крохи естества и частички сверхъестественного. Безжалостно и безостаточно. Неумолимо, как безостановочное течение реки времени.
Конан прыгнул к алтарю. Он знал – Индару уже не спасти, но ещё можно остановить вторжение чужаков! Необходимо обратить артефакты против них!
В угасающем, но всё ещё сохраняющим искорки разума очах женщины варвар прочёл невыносимые муки и разобрал мольбу. И – не разочаровал. В критических ситуациях Конан привык доверять инстинктам, а не рассудку. Поэтому, преодолевая словно пробиваясь сквозь стальной щит, сопротивление мощнейшего энергетического потока, растёкшегося вокруг алтаря, киммериец рвался к цели. Пот заливал градом, все мускулы и жилы вздулись, готовые разорваться от непомерных усилий. Стиснутые зубы скрипели, а артефакты в руках казалось ожили, вырываясь и выскальзывая. Наконец варвар оказался внутри энергетического кокона. Любое движение давалось с трудом, словно он пытался действовать в толще вод, или в тягучей субстанции, подобной вязкой и липкой жиже.
От прежней Индары почти ничего не осталось – лишь оство. Частички плоти непрерывно срывались с шелушащейся кожи, выдирались волосы, превращались в труху кости.
Правой рукой варвар в то место, где под почти мумифицировавшейся и рассыпавшейся женской плотью располагалось сердце, вонзил Жезл Владык. Рукоятью вниз, Т-образным навершием вверх. Жезл легко пробил измождённое тело и воткнулся в поверхность алтаря, кроша и проламывая её. Словно треснул гигантский кристалл или раскололась циклопическая хрустальная ваза древних гигантов. Одновременно левой рукой Конан воткнул обломок ахеронского копья остриём вниз – прямо в раскрытые в безмолвном крике некогда очаровавшие многих такие восхитительно-прекрасные уста.
Слепящая вспышка серебристо-золотого и одновременно ярко-алого цвета на миг скрыла всё вокруг. Конан отпрянул и вынуждено зажмурился. И ему вдруг показалось – на расколотый алтарь вместо истерзанной мумии вернулась прежняя Индара! Улыбнулась, как тогда, при их короткой и единственной встрече…
«Пора!» – решил киммериец, зная, как бывает опасно поддаваться на уловки и предаваться воспоминаниям. И образ красотки бесследно истаял, пропав, словно испарился, уносясь в бесконечные глубины космоса. В неведомую бездну, миры холодных безжалостных звёзд, на далёкую прародину расы завоевателей. Чужаков – Небесных Владык, безжалостных Властителей, племени, которому теперь уже не суждено будет вновь ступить на Землю.
Что-то треснуло, словно крошились сами основы бытия и рушились хрупкие границы мироздания…
Всё вокруг полыхало ало-пунцовым пламенем. Поток энергии, исходящий из Синих скал, уподобился раскалённому добела факелу, или ослепительно сверкающей стелле. Потом цвет чудовищного обелиска стал жёлто-огненным, следом – мерцающе-зеленоватым. Оттенки и цвета непрерывно менялись, отливая то серебристым сиянием, то бронзой. Так блестят подёрнутые рябью волны тропического океана, когда в безоблачных небесах высоко нависает золотая луна.
Огненно алеющий и мерцающий шар, в который превратилась Звезда, занимал уже почти полнеба. Он непрерывно пульсировал, клокотал и содрогался. Потом, словно нехотя превратился в огромное, ослепительно сияющее облако, изрыгающее ало-синие вихри. Снизу возгорелось ревущее сиреневое пламя. Вверх из Синих скал вырвался чудовищный перламутровый фиолетово-оранжевый столб дыма и огня. Эта гремучая смесь, словно единый монолит, ударила по полыхающему облаку и расколола его, превращая в адское крошево.
Казалось и сами небеса, и непрерывно меняющийся свои расплывающиеся очертания чудовищный шар, и вся округа содрогаются и играют фантасмагорическими расцветками и красками. Алые тона переходили в изумрудно-малиновые, те в сиренево-золотые, которые переливались серебристо-фиолетовые, потом в тёмно-бордовые, затем в сине-чёрные и пепельно-белесые.
Словно воспаряя, бывшая Звезда стремительно уносилась ввысь, утягивая за собой с земли, словно засасывая в чудовищный водоворот всё сорванное с поверхности.
В небесах вокруг возникшей гигантской воронки ревели раскалённые массы воздуха…

***

«Наверняка Конан добрался до Синих скал и там разделался с колдунами и проклятием Звезды» – теряя сознание от усталости и валясь прямо на не очнувшуюся Тилайю, успел подумать измождённый Тейдрик. Накрывая женщину собой, гандер надеялся защитить её от буйства разгулявшихся стихий и неведомых, вырвавшихся на свободу сил. Тилайя не шелохнулась.



(Конец 23 главы)



Остался небольшой Эпилог, дня за три выложу