Конан и Зло Севера

[Зогар Саг]

Конан и Зло Севера

Большой интерес вызвали Ваши замыслы относительно находок на полуострове Ямал. Я слышу об этом впервые. Без сомнения, Конан вступал в контакт с народом, который развил эту культуру, или, по крайней мере, с предками этого племени.

Роберт Говард. Из письма к П. С Миллеру, 10 марта 1936 года

Тусклое северное солнце освещало унылую болотистую равнину, поросшую осокой и карликовыми деревьями. Словно уродливые бородавки из моховых болот вздымались торфяные бугры, покрытые мхами и лишайниками. Люди были нечастыми гостями в этих гиблых местах, суливших смерть в трясине любому чужаку.

Однако сейчас меж усыпанных красной морошкой и сизой голубикой кочек резво продвигалась собачья упряжка. Четверка ездовых собак, с острыми мордами и умными глазами, выдающими примесь волчьей крови, отлично зная местность, осторожно обходили опасные места. Еще внимательней осматривал почву правивший упряжкой невысокий коренастый человек, в странной одежде, напоминающей сшитые меховые штаны и куртку с капюшоном. Через его спину был переброшен лук, изготовленный из елового сука и мамонтовой кости, с тетивой из оленьих жил; с пояса свисал короткий железный меч и колчан со стрелами. Узкие глаза на морщинистом скуластом лице невольно щурились, вглядываясь в сгущавшиеся на глазах сумерки.

Рядом на санях стоял другой мужчина - низкорослый молодой воин, коренастый и крепкий. Откинутый капюшон открывал жесткие волосы странного серо-белого цвета. Он также внимательно осматривал равнину, держа в руках лук с уже положенной на тетиву стрелой с железным наконечником. В светлых, почти бесцветных глазах читалась тревога, становящаяся сильнее по мере того как сгущалась тьма.

Сбоку, в зарослях осоки, вдруг послышался шорох и лучник на санях вскинул лук, заметив мелькнувшую в зарослях тень. Стрела сорвалась с тетивы, послышался истошный верещащий визг - большой заяц бился в болотной грязи. На скуластом лице коротышки появилась досада, он жестом приказал старику остановить упряжку. Закинув лук за плечо, он спустился с саней, чтобы подобрать неожиданную дичь.

Ловко перескакивая с кочки на кочку, избегая опасных мест, он склонился за зайцем, когда что-то свистнуло, ударив его по горлу. Молодой воин замер, судорожно схватившись за горло и выпучив глаза: меж пальцев трепетала рукоятка ножа, лезвие которого полностью вошло в шею воина. Медленно, боком он завалился в болото.

Оглушительно взлаяли псы и старик, обернувшийся на лай увидел, как ближайший к нему бугор будто взрывается ошметками моха и ягод. Перед изумленным дикарем вырос высокий широкоплечий парень в кожаных безрукавке и штанах, с черными волосами и холодными синими глазами. Оторопевшему старику он показался выходцем из Нижнего мира: сходство усиливала болтавшаяся на широкой груди, отрубленная голова привязанная за волосы ремнем, охватывашим шею воина. В вытекших глазницах копошились белые черви, мерзкий трупный запах разлился в воздухе

Опомнившийся старик, гортанно выкрикнув что-то на своем языке, отцепил поводья и сразу два огромных пса кинулись на черноволосого великана. Первый зверь еще в прыжке напоролся на выхваченный из-за спины широкий северный меч, второй нацелился воину в горло, но тот успел откинуться назад и пес вцепился в гниющую голову. В этот же момент собачье брюхо распорол туранский кинжал, который воин сорвал с пояса. Поднатужившись, он поднял визжащего от боли пса перед собой - как раз, чтобы прикрыться от пущенной из лука стрелы. Перемазанный собачьей кровью, черноволосый великан, отшвырнул издыхающего зверя и одним могучим прыжком оказался рядом со стариком, дрожащими руками достававшему стрелу из колчана. В этот же момент огромный меч разрубил седую голову, разбрызгав мозги по болоту.

Воин поднялся, ища взглядом оставшихся псов и его губы раздвинулись в скудной улыбке: два мохнатых тела уже подергивались в предсмертных конвульсиях меж кочек. Рядом стояла, небрежно складывая ремень от пращи, молодая девушка, почти девчонка, с темно-рыжими волосами и голубыми глазами. Сквозь прикрывавшее ее тело лохмотья проглядывала молочно-белая кожа, составлявшая резкий контраст с загаром ее спутника.

-Неплохо сработано,- усмехнулся воин,- я смотрю, ты и впрямь не хвасталась, когда говорила, что не будешь обузой.

-Зато ты похоже себя переоценил, Конан,- протянула девушка, бесцеремонно обирая труп,- старикан вполне мог пристрелить тебя.

-В следующий раз буду порасторопнее,- кивнул великан, отцепляя голову и с отвращением отбрасывая ее в сторону, - а сработала, псы так меня и не учуяли. Ладно, ты глянь там на санях, у них есть какая-то жратва. И собери оружие- оно нам понадобится и на холмах,- он кивнул на невысокую гряду, к которой кренилось заходящее солнце.

Собрав оружие и скудные пожитки убитых, воин и девушка устремились в путь. Беглецам хорошо было известно, что убитые ими узкоглазые воины - всего двое из множества брошенных в погоню свирепых дикарей, населявших глухие окраины мрачной державы Севера. В западных ее областях стояли каменные города, куда приезжали с товарами купцы с юга, там звенела сталью доспехов и оружия сильная армия, строились храмы темных богов, пугавших своим мрачным величием. Здесь же цивилизации считай и не было - только несколько крепостей, собиравших дань пушниной и мамонтовой костью с невысоких коренастых дикарей с бледно-серыми глазами. В крепости назначались наместники, бывшие единственным свидетельством присутствия центральной власти. Помимо сбора дани в их задачу входило обеспечение работы рудников и каменоломен, расположенных в горах на восточных окраинах державы. В одной из таких каменоломен, при крепости Сариола, закованный в цепи и надрывался Конан: наемник, угодивший в плен после разгрома северянами армии царя Йездигерда. Однако долго он там не задержался: однажды, воспользовавшись тем, что стражники упились жутким местным пойлом, Конан сломал оковы и, придушив цепью надсмотрщика, бежал. По пути он решил заглянуть к наместнику Сариолы Мантату – тот лично командовал отрядом, взявшим в плен наемника и для него было делом чести отплатить за это унижение.

В покоях наместника воин впервые увидел и Ринну - наместник как раз собирался развлечься с молодой рабыней из Боссона. Конан, зарубив охрану наместника, ворвался к нему как раз тогда, когда он, выхватив меч готовился зарубить девчонку - Ринна, сопротивляясь, расцарапала наместнику все лицо, чуть не лишив глаза. Взбешенный Мантат слишком поздно обнаружил нового врага - прежде, чем он успел поднять меч на раба-кимрийца, тот обезоружил наместника и перерезал ему глотку его же мечом. После этого Конану ничего не оставалось, кроме как взять с собой Ринну. Он боялся, что она станет обузой, однако его опасения оказались тщетными: дочь неприхотливого, привыкшего к оружию народа, девушка умела обращаться и с пращой и с луком, не боялась она и долгих переходов. Вместе они оказались готовы к величайшей авантюре, на какую могли бы решиться беглые рабы - побег через бесплодную тундру и густую чащу, к богатым царствам юга.

Путь этот был труден и сам по себе, однако его усложняло то, что по пятам беглецов шли упорные, привычные к этим местам преследователи. Смерти наместника никак нельзя было простить двум рабам и поэтому хищная свора дикарей кинулось в погоню, выполняя волю жестокой Илмы - королевы-ведьмы, почитавшейся как воплощение богини смерти.
Целое племя шло по следам беглецов- то рассыпаясь на отдельные охотничьи группы, то вновь собираясь воедино. Однако до поры до времени Конану и Ринне удавалось ускользнуть и даже нанести какой-то урон противнику. Оба, несмотря на молодость, уже побывали в боях и оба обладали свирепой яростной жаждой жизни, помогавшей им выживать в этом суровом краю.

Сейчас он сидели в укромной лощине меж больших холмов, надежно укрытой от посторонних глаз. Здесь Конан рискнул, со всеми предосторожностями, разжечь небольшой костер, чтобы согреться - холод был невыносим даже для его выносливости. Он накинул на плечи девушки свою накидку и дал ей кусок сушеной оленины, взятой из сумок преследователей.

-За холмами я видел горы,- сказал воин, насаживая на острие меча куски зайчатины и медленно проворачивая их над костром,- за ними уже начинаются леса.

-С чего ты взял?- спросила Ринна, жадно вонзая зубы в кусок засушенного мяса.

-Рассказывали рабы на каменоломне,- пожал плечами Конан,- там были местные. Если доберемся, у нас появится шанс - лесовики очень не любят подданных королевы Илмы.

-А кто их любит? – передернула плечами Ринна,- колдуны и изуверы, хуже пиктов.

-Ты бывала у пиктов?- Конан внимательно посмотрел на девушку.

-Приходилось,- неохотно кивнула та.

Конан кивнул в ответ, снимая с импровизированного вертела куски мяса и протягивая один из них девушке. Та жевала полусырую плоть, с которой капала кровь вперемешку с горячим соком, со вкусом обгладывая тонкие косточки.

-Поедим, пока есть такая возможность,- сказал Конан, - потом отдохнем, а завтра- снова в путь. Надеюсь, что до утра погода не прояснится,- он мельком покосился на затянутое тучами хмурое небо,- нам еще долго идти по равнине.

-Думаешь, они потеряли нас?- спросила девушка.

-Не знаю, - покачал головой Конан,- но, думаю, если бы они были у нас на хвосте, мы уже это поняли. Это уже не совсем их края и здесь они чувствуют себя неуверенно. Думаю эти двое вырвались вперед дальше, чем остальные.

-Будем надеяться,- пожала плечами Ринна.

Ночевать решили на прогретой костром почве, закутавшись в снятые с дикарей меха. Сторожить решили по очереди, причем Конан вызвался первым.

Где-то к середине этой странной ночи под дневным небом, Ринна проснулась от легкого прикосновения к плечу.

-Что, уже?- сонно произнесла она.

-Тсс,- прошептал Конан, прикладывая палец к губам,- слышишь?

Тут и девушка услышала странные звуки - размеренные неумолчные удары где-то вдалеке, сопровождавшиеся гортанными выкриками.

-Это они? – спросила Ринна мрачно кивнувшего Конана,- идут сюда?

-Не думаю,- покачал головой кимриец,- похоже, им сейчас не до преследования. Оставайся здесь и будь настороже. Я скоро.

-Но…,- она замолчала, глядя как Конан цепляет на пояс меч, перекидывает через плечо лук и бесшумно соскальзывает в расщелину меж холмов.

Источник звуков выявился ближе, чем казалось - в небольшой полукруглой долине, меж высоких холмов, поросших скудной растительностью. Пробравшись мимо моренных валунов, Конан припал к промерзлой земле. По счастью ветер дул в его сторону и он мог не опасаться быть учуянным ездовыми псами. Сощурив глаза, он внимательно смотрел на тех, кто преследовал беглецов.

Всего воин насчитал внизу около тридцати человек - более чем солидное количество для этих земель. Низкорослые, широкоплечие, затянутые в сплошную меховую одежду дикари напоминали гоблинов из древних легенд его народа. Все они были вооружены железными мечами и копьями, некоторые даже носили кольчуги. Конан знал, что хотя этот народ и умеет выплавлять железо, оружие дикари все же предпочитают покупать за пушнину у своих хозяев в каменных крепостях.

Сейчас они стояли вокруг сгорбленного старика в одеяниях из оленьих шкур и шапке с большими оленьими рогам. Он мерно плясал вокруг костра, ударяя колотушкой в большой бубен и напевая слова какой-то молитвы или заклинания. Увешивавшие его одежду медные круглые бляшки и железные трубочки, ударялись друг о друга издавая металлический перезвон.

Конан сузил глаза, вглядываясь в пляшущего старика- ему уже доводилось видеть здешних шаманов и он знал, что они считаются сильными колдунами. Судя по изображению скелета на одеянии и украшавшей грудь большой бронзовой бляхи в виде скалящего зубы злого духа, это был черный шаман, служивший богам Мира Мертвых.

Словно в такт ударам шаманского бубна пламя костра вспыхивало ярче, в нем проступили неясные узоры, гротескные фигуры, скалившиеся в жутких гримасах уродливые лица. Поднимавшийся кверху дым становился черным и насыщенным, тоже приобретая некие формы. Толпа, окружившая шамана плотным кольцом, вдруг расступилась, пропуская двух воинов, волочивших под руки связанного человека. Даже издалека Конан мог видеть, что он не был местным - темно-русые волосы, высокий рост, широкие плечи. Раб с юга или запада. Его подтащили к костру и тут же шаман, отшвырнул бубен, от которого все шарахнулись. Но и лежащий на земле бубен, продолжал издавать мерные звуки, его поверхность дергалась, словно по ней продолжала бить чья-то невидимая рука.

Шаман сорвал с пояса нож и перерезал горло пленнику, склоненному так, чтобы кровь из перерезанной глотки капала в костер. Пламя зашипело и поднялось еще выше, черные клубы дыма сгустились, превращаясь в нечто оформленное.

-Кром!- невольно вырвалось у Конана.

Черный дым над костром принял форму мерзкой твари, непрестанно менявшей свои очертания: то огромный червь или змея, то большой жук, то нечто напоминавшее ящерицу. Извиваясь, словно плывя в воздухе, чудовище опустилось к земле и вошло, будто просочившись в нее. Шаман поднял с земли бубен и вновь затянул монотонные песнопения, под удары колотушкой. Остальные дикари уже тащили мертвого пленника к костру, над которым стоял большой котел с водой.

Содрогнувшись от омерзения, Конан бесшумно соскользнул с вершины холма, направившись к ждавшей его девушке. Ринна стоически восприняла неприятную новость, что за ними охотятся не только вооруженные дикари, но и их черный шаман. В земле, известной своими колдунами и нежитью вряд ли можно рассчитывать на что-то лучшее.

Летом полярная ночь незаметно переходит в день - особенно если небо затянуто серыми облаками, с которых срывается дождь пополам с мокрым снегом и через которых тускло светит лунообразное солнце. В этой сырой, пасмурной непогоде двое карабкались по склонам холмов, становящихся все выше, превращаясь в настоящие горы. Все чаще появлялись небольшие группы деревьев - верный признак того, что беглецы приближались к лесам. Наверное, еще никто из людей Запада не забирался так далеко в эти края. Оставалось надеяться, что везение Конана и Ринны столь велико, что они смогут когда-нибудь похвастаться этим достижением.

Раз за разом Конан поднимался на вершину самых высоких холмов стараясь высмотреть преследователей и каждый раз недоуменно пожимал плечами спускаясь - никаких признаков врага.

-Может, они прекратили погоню?- спросила Ринна, когда Конан в очередной раз сообщил ей об этом,- решили, что мы и так тут умрем?

- Сомневаюсь,- покачал головой Конан. Ему пришел на ум черный шаман с его колдовством - вряд ли тот жуткий обряд проводился для развлечения. Что-то их преследователи замышляли и эта неизвестность тревожила еще больше.

Остановились они уже под вечер - в небольшой долине, посреди которой, словно кусок серого неба опрокинутого на землю, лежало небольшое озеро. По дороге Конан подстрелил из трофейного лука пару куропаток и теперь Ринна сноровисто ощипывала их, пока Конан искал топливо для костра. Принеся охапку хвороста, он бросил его к ногам Ринны и чуть не оглох, когда оглушительный визг ударил ему в уши.

-Ты с ума сошел!!! Зачем ты принес эту гадость?! Убери его!

Ринна вскочила, бешено стряхивая что-то на землю. Конан пригляделся- на земле извивалась ящерица или, скорей, тритон примерно в палец. Видно это существо пряталось во мху и Конан случайно захватил его вместе с хворостом. Ринна хотела раздавить маленькое существо, но оно неожиданно проворно соскользнуло в озеро.

-Вот уж не думал, что отважная воительница боится ящериц,- поддел девушку воин, высекая искру из кремня.

-Это было неожиданно,- недовольно проворчала Ринна, устыдившаяся своей минутной слабости,- ты еще бы и не так заорал, если бы на тебя вдруг сбросили какую-то скользкую тварь. Что это, кстати? Я думала, что так далеко на севере нет никаких гадов.

-Это углозуб,- сказал Конан, раздувая небольшой огонек,- он встречается и дальше к северу. Местные говорят, что он может замерзнуть на сто лет, а потом оттаять и пойти по своим делам. Не бойся, он совершенно безобиден.

-Я и не боюсь,- фыркнула Ринна,- подумаешь, голая ящерица. Неожиданно просто.

-Конечно,- кивнул Конан, пряча улыбку. Ринна зло зыркнула на него, но промолчала, хотя и дулась потом весь вечер.

Поев, они решили отойти ко сну, причем девушка вызвалась сторожить первой. Сев над потухающим костром, она напряженно вслушивалась, ловя каждый шорох. Ночь вокруг нее была полна незнакомых, пугающих звуков и видений. Над головой мелькнул белый силуэт - полярная сова. Где-то вдали послышался волчий вой.

Ринна как никогда остро почувствовала сейчас как далеко она от дома. Перед ее глазами представали уютные деревни ее народа – прилежных землепашцев и храбрых воинов, закаленных вечным противостоянием между землями народа Конана и могучей империей на востоке. Погрузившись в воспоминания, она сама не заметила, как они превращались в видения из сна, в который она погружалась, задремав на посту.

Добавлено через 1 минуту
Она сама не поняла, что ее разбудило - вернее напугало так, что она проснулась от ужаса, сдавившего ей горло ледяной рукой, заставив подняться дыбом волосы, а кожу покрыться крупными мурашками. Вокруг была темень – и, взглянув вверх, Ринна поняла, почему - все небо затягивали темные тучи.

Что-то громко плеснуло и девушка перевела взгляд на озеро. В первый же момент она подумала, что все еще спит и помотала головой, прогоняя наваждение. Однако оно не исчезало - мрак словно пришел в движение, сливаясь с водами озера, длинной толстой кишкой вытягиваясь в сторону людей. Ринна наконец поняла, что это и, забыв о своем обещании Конану, заорала в полный голос.

-Что?!- Конан вскинулся с камней, подхватывая свой меч и смотря на боссонку. Та тыкала в сторону озера, ее лицо было белым как мел, зрачки расширились. Конан перевел взгляд на озеро и замер, его пальцы сжали рукоять меча так, что побелели костяшки пальцев.

Из воды, издавая оглушительное шипение, ползло огромное чудовище- напоминавшее одновременно червя, ящерицу и сколопендру. Множество когтистых лап тянулись вдоль черного слизистого тела, длинный хвост бил по воде. Раскрывалась огромная пасть с острыми зубами и извивающийся язык тянулся к людям. Огромные выпученные глаза светились демоническим красным цветом.

Однако оторопь воителей длилась недолго. Когда тварь вновь протянула язык к Конану, тот взмахнул мечом и кусок окровавленной плоти упал на землю. Зашипев от боли, тварь кинулась в атаку. Ее лапы извивались, словно в них вовсе не было костей, длинные пальцы с когтями норовили сомкнуться вокруг ног или рук Конана и Ринны. Однако те уже пришли в себя: Конан рубил мечом, покрывая студенистое, колышущееся тело огромными ранами, истекавшие бесцветной жидкостью. Ринна же, подхватив с земли лук, осыпала чудовище градом стрел. Меч Конана уже отсек с десяток лап, пытающихся ухватить его за ногу, однако на их месте тут же вырастали новые. Раны на теле черного Червя быстро затягивались и хотя вонючий ихор заливал весь берег не было похоже, чтобы тварь хоть немного ослабела. Кожу Конана же покрывало множество ран от когтей монстра. Он попробовал ударить мечом в красный глаз, однако чудовище, доселе почти не реагировавшее на раны с неожиданным проворством отпрянуло. Из пасти вырвалось испуганное шипение.

-Бей по глазам!- крикнул Конан, с удвоенной силой принявшись рубить неповоротливую тварь. Над его головой свистнула стрела, - одна, затем вторая, однако стрелы просто тонули в колышущейся туше твари.

-Колчан пустой! - крикнула Ринна.

-Держи! - Конан сорвал с пояса второй колчан и швырнул его девушке. В этот же момент несколько лап-щупалец оплели его руку, вырвав оружие. Другие лапы вцепились в ноги Конана, подтаскивая упиравшегося воина к огромной пасти. Пытаясь вырваться он упал на спину и над ним, словно видение из кошмарного сна возникла исполинская морда , вдруг обретшая человеческие черты. Конан увидел узкие глаза, сочащиеся злым ехидством, тонкие губы, глубокие морщины.

Свистнув, большая стрела вонзилась в горящий злобой глаз монстра и тот взвыл, замотал головой. Хватка его мигом ослабла и Конан, совершив могучий рывок, вырвался из цепких объятий твари. Откатившись он подхватил упавший на камни меч и вскочил, готовый к бою. Над его головой свистнуло еще несколько стрел, одна из которых поразила второй глаз твари. Конан занес меч, но тут же понял, что бой окончен.

Огромная тварь издыхала, лежа на берегу озера - тело его на глазах разлагалось, покрываясь гнойными язвами, растекаясь по берегу мерзко пахнущей черной лужей. Конанбрезгливо передернул плечами и перевел взгляд на бледную Ринну.

-Ну что, женщина-воин,- он усмехнулся,- теперь ты просто не имеешь права не выбраться отсюда. Как же иначе мир узнает о твоем подвиге, валькирия!?

-Думаешь, про меня сочинят сагу? - через силу усмехнулась Ринна.

-Непременно,- ответил Конан,- «Ринна - победительница дракона». Может даже такой подвиг воспоют придворные поэты Йездигерда- если мы не станем тут рассиживаться.

- Мне даже не верится, что мы завалили такую тварь,- призналась Ринна,- откуда она взялась? Это ведь колдовство, обычное существо не умерло бы…так,- она брезгливо кивнула на жижу из черного гноя.

-Я же говорил, что дикари не бросят погони,- сказал Конан,- и шамана они позвали не просто так. В каменоломнях гнуло спину несколько рабов из местных - не тех, что подвластны Ильме – черноволосых и черноглазых, что живут за горами. Они рассказывали мне о боге смерти, которому служат черные шаманы. На земле его посланцы- черви, лягушки и вот такие углозубы. Они кажутся маленькими, когда предстают днем, но это обман - ночью и зимой, когда ими овладевает злой дух, они превращаются в страшного подземного червя Я’хала. Эту тварь, видать, и вызвал шаман.

-Жуть какая,- передернула плечами Ринна,- но, похоже, не так уж страшна была эта тварь, как думал шаман, если мы вдвоем сумели его убить.

-Сумели, да,- кивнул Конан,- но все равно, лучше тут не засиживаться. Кто знает, какая еще пакость на уме у старого колдуна.

Ринна кивнула и принялась быстро собирать их нехитрый скарб.

Далеко от проклятого озера, за болотами и холмами, в большом чуме сидел увешанный амулетами старик в рогатой шапке. Узкие светлые глаза были полуприкрыты, он тихо что-то бормотал себе под нос, перебирая на поясе бронзовые фигурки духов-покровителей, медвежьи и волчьи когти, высушенные щучьи головы.

А потом старик открыл глаза и заулыбался.

Остаток ночи и целый день Конан и Ринна шли через горы, останавливаясь лишь за тем, чтобы выпить воды и перекусить ягодами. К вечеру горы кончились- с утеса, на котором остановились оба путника, тянулось, куда хватало глаз, бескрайнее зеленое море.

-Дошли,- радостно выдохнула Ринна, с восторгом озирая тайгу.

-Ага,- сказал Конан,- тундра позади. Ты, правда, особо не радуйся- до цивилизации нам добираться как бы еще не месяц.

-Ты умеешь поднять настроение,- скривилась Ринна,- и как же нам дальше идти?

-Помниться, мне рассказывали о большой реке, что течет с юга на север где-то в этих местах,- задумчиво произнес Конан,- идти надо вверх по течению, до самых истоков. Там же начинается другая река- забыл как ее название,- которая течет на юг, чтобы в конце концов впасть во внутреннее море, на котором стоит столица Йездигерда.

-Ты уверен, что сможешь разобраться во всех этих реках? - с сомнением протянула Ринна.

-Выхода все равно нет,- пожал плечами Конан,- может по дороге мы найдем кого-то, кто сможет лучше показать нам дорогу.

-Ага, или повесит наши головы в святилище местных божков.

-Может быть и такое,- кивнул Конан,- не войдем в лес, не узнаем. Ну что, давай спускаться?

Здесь уже не властвовало полярное солнце и ночь наставала также, как и в остальном мире. Решив не отходить далеко от гор, они нашли прибежище в одной из здешних пещер. Конан разжег костер и они перекусили запеченными в золе кедровыми орешками и ягодами. После этого они легли спать, прижавшись друг к другу. Сейчас, когда напряжение последних дней несколько спало, молодые люди уже могли посмотреть друг на друга не только как на товарищей по борьбе. Очутившись в объятиях Конана Ринна, сама не успела понять, как так случилось, что он целует ее губы, а она охотно отвечает ему. Впиваясь в тела друг друга, они срывали с себя одежду, сливаясь в жарких объятиях и лаская партнера. Плотский голод в обоих оказался сильнее, чем они думали- лишь к полуночи Конан заснул, прижав к груди обнаженную и удовлетворенную девушку.

Он шел по обширной каменистой равнине, простиравшейся так далеко, как мог видеть глаз. Темное небо над головой рассекали вспышки молний и теплые капли падали на лицо Конана. Он подставил ладонь и она стала тут же красной от крови.

А перед ним, посреди равнины, возвышался исполинский курган, сложенный из тысяч человеческих черепов, по которым стекали ручейки крови. Курган сей был столь велик, что вершина его терялась в черных облаках, окруженных вспышками синих молний. И там, в черной клубящейся тьме, восседал некто – Конан не мог разобрать очертаний, но откуда-то он знал, что тот, кто стоит на вершине пирамиды из человеческих черепов великан огромного роста, а его лицо не стоит видеть простым смертным.

Что-то вновь сверкнуло вверху - Конан подумал сперва, что это очередная вспышка молния, которую сопроводил раскат грома. Но тут же он понял, что это светятся страшным синим светом глаза исполина, а гром- это его голос.

-Конан,- пророкотал сидевший на вершине кургана из черепов,- ты, наконец, пришел ко мне, сын мой.

-Мой отец был не столь высок,- произнес молодой воин,- и никто еще не называл меня незаконнорожденным.

Снова раскат грома - великан смеялся.

-Эта дерзость всегда была мне по душе,- пророкотал он,- но ты не прав, Конан. Я и твой отец и отец твоего отца и отец отцов всего вашего народа - пусть он и не возносит ко мне молитвы. Я тот, кто стоял у истоков твоей расы, в честь кого твои предки слагали пирамиды из черепов и проливали пред ними кровь, дабы я никогда не страдал от жажды. Понял ли ты кто я теперь?

-Да,- произнес Конан внезапно пересохшими губами,- да, я знаю тебя Кром Круайх.

Вновь снисходительный смех.

-Отрадно, что мое имя еще что-то значит для вас.

-Что тебе нужно от меня, Кровавый Бог?

-От тебя!? Сейчас не мне, а тебе нужна моя помощь.

-Зачем!?

-Хотя бы для того, чтобы не закончить жизнь в безвестной пещере на краю света, Конан. Враг, пущенный по твоему следу, прямо сейчас готовится нанести смертельный удар. Негоже воину гибнуть от мерзкой твари из глубин преисподней и тем более- негоже, чтобы такой человек как ты погиб в начале своего пути.

-Моего пути? О чем ты?

-Слишком много слов,- громоподобный голос обрушился на него горной лавиной,- слишком много для того, чья жизнь висит на волоске. Если ты удержишь ее- ты сам узнаешь свой путь. А пока,- просыпайся Конан! Просыпайся и борись, воин – или умри как серая мышь в зубах гадюки.

Этого уже Конан не мог выдержать - шагнув вперед, он уже открыл рот, чтобы бросить дерзкие слова в лицо бога, но тот снова расхохотался и его смех, будто ураганом подхватил молодого воина, вышвыривая его из этого странного сна.

Конан проснулся на полу пещеры, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя. Все еще находясь под впечатлением от встречи с Кровавым Богом, он не сразу заметил, что рядом чего-то не хватает. Вернее кого-то.

Лежавшая под боком девушка куда-то исчезла. На полу пещеры остались ее одежда и оружие, но самой боссонки не было.

-Ринна?- Конан приподнялся на локтях и тут же зажмурился- взошедшая в ночном небе полная луна, казалось, заглядывала в пещеру, слепя глаза неожиданно ярким светом. Заслонив глаза ладонью, Конан увидел, как что-то шевельнулось у входа. Некто вошедший в пещеру на четырех ногах.

-Ринна!- Конан изумленно выдохнул, глядя как медленно, опустив голову, так чтобы волосы закрывали лицо, к нему крадучись подползает его боевая подруга. Ее голое тело покрывали комки грязи и кусочки коры, на коже виднелись ссадины и кровоподтеки.

-Что с тобой девочка?!

В уши ударило оглушительное шипение и в следующий момент, Конан уже удерживал плюющуюся и извивающуюся фурию, в которую моментально превратилась боссонка. Ногти ее словно обрели остроту когтей северной рыси, а когда она, невероятным образом выгнув шею, вцепилась зубами в предплечье Конана, то разом откусила от него кусок плоти, будто вырастив акульи зубы. Выругавшись, кимриец оторвал от себя взбесившуюся боссонку, вскинул ее на руки и швырнул об стену. Ринна, извернувшись в воздухе, словно кошка, грохнулась о камень, но было непохоже, чтобы ей это как-то навредило. Упав на землю, она застыла на четвереньках, широко расставив руки и ноги, сделавшись похожей на какого-то четвероногого паука. Изо рта ее вырвалось шипение, меж заострившихся зубов заплясал раздвоенный язык. Конан, уже подхвативший свой меч, встретился с Ринной глазами и почувствовал, как мороз побежал по его коже- он уже видел совсем недавно такие же выпученные красные буркала.

-Старый Кром говорил правду,- пробурчал он,- чертов шаман!

С искусанных в кровь губ Ринны сорвался шипящий смех и она взвилась в воздух, нацелившись на горло Конана. Тот взмахнул мечом, но ударил плашмя, целясь в висок. Удар, который лишил бы сознания взрослого мужчину, всего лишь сбил в прыжке одержимую боссонку, заставив покатиться по камням. Второй раз Конан ей подняться не дал, навалившись сверху и придавливая своим весом. Даже одержимая Ринна все же была слабее Конана, так что он смог, сначала замотать ее в меховые одеяния, а потом связать собственным поясом. Но даже так она билась в путах, извиваясь всем телом и пытаясь доползти до воина - пока Конан не спихнул ее в небольшую расщелину в скале, придавив сверху большим плоским камнем.

Рассвет он встретил сидя у входа в пещеру и разжигая костер из набранных в лесу смолистых веток. Позади него слышалось шипение и хохот твари, пытающейся выбраться из-под камней. Конан был уверен, что рано или поздно она вырвется, однако надеялся, что это случится до того, как он выполнит задуманное. Если же он потерпит неудачу…нет, об этом лучше не думать. Он дождался когда костер прогорит полностью- запах гари, возможно, отпугнет отсюда хищников. Если сюда забредут люди их это не остановит, наоборот, но пока во всей округе не было признаков человеческого присутствия. Конан еще раз печально посмотрел вглубь пещеры, потом плотней запахнул меховую накидку и, подпоясавшись мечом, вышел из пещеры.

Добавлено через 1 минуту
Меж холмов зло выл ветер холодный ветер и колючий снег бил в лицо, заставляя Конана прикрывать его воротником куртки. В вое ветра воину чудился злорадный хохот, бежавшая по земле поземка извивалась белыми змеями и со всех сторон в уши врывались настойчивые голоса всех, чью смерть приходилось видеть Конану: друзья и враги, мужчины и женщины. Небо, даже сквозь просветы туч становилось все темнее- на смену долгому дню, на Север снисходила беспросветная полярная ночь. Темный бог смерти, мрака и лютой зимней стужи восставал из преисподней и вместе с ним поднималась бесчисленная рать злых духов. Конан то и дело натыкался на выступающие из болота изглоданные человеческие костяки, на сгнивших санях - так здесь хоронят умерших. Именно с такого полусгнившего трупа он снял голову, которой заглушал свой запах, сидя в засаде. Не пришел ли за ним, тот, кто при жизни носил эту голову на плечах? Конан ловил на себе внимательные, злобные взгляды, слышал вкрадчивый шепот со всех сторон, видел мелькавшие в небе призрачные тени. И еще он всегда помнил о том жутком, омерзительном существе, что он оставил связанным в пещере. В любой момент эта тварь могла освободиться, чтобы пойти по следу.

Становище дикарей он обнаружил на исходе первого дня – несколько землянок стоящих в небольшой долине. Он опасался, что собаки поднимут лай, но к счастью их не оказалось тут - видно большинство его недавних преследователей отправились на охоту и оказались застигнутыми непогодой. Оставшиеся дикари укрылись в своих жилищах от бушующей снаружи поземки, постепенно превращающейся в настоящую вьюгу.

Дом шамана выделялся сразу, отличаясь от остальных нанесенными на его стенки изображениями причудливых созданий и большим медвежьим черепом, подвешенным у входа. Конан осторожно подобрался к укрытию колдуна, пытаясь расслышать хоть какие-то звуки сквозь вой поднявшейся вьюги. Вскоре он услышал негромкое заунывное песнопение, перемежаемое ударами бубна. Хищно усмехнувшись, Конан откинул полог и ворвался внутрь, рассчитывая покончить дело одним ударом.

Стены земляного чума украшали амулеты из кости и бронзы, странные куклы из обрывков кожи, скалящиеся маски злых духов, шаманские бубны. Посреди чума затухал слабо дымившийся костер, над которым скорчившись, спиной к Конану, сидел сгорбленный старик. Кимриец занес меч и обрушил на голову шамана могучий удар.

Но вместо живой плоти добрая сталь, прорубив шаманское одеяние, встретила пустоту. Злорадный хохот ударил из углов в которых зашевелились, задвигались уродливые тени. Со всех сторон к молодому воину подходили мерзкие твари- рогатые, мохнатые, с совиными крыльями и в рыбьей чешуе. Острые клювы, зубастые пасти, извивающиеся щупальца и большие клешни тянулись к Конану.

Воин стоял с мечом наготове, бесстрастно озирая нечистую орду. Было ясно, что если он и сумеет зарубить одного-двух монстров – остальные успеют растерзать его. Конан сузил глаза - показалось ему или одно из чудовищ с оленьими рогами и лягушачьими лапами, старается держаться за спинами остальных тварей? Что-то знакомое было в этих горящих как плошки красных глазах, в чертах уродливой хари, заставляющее вспомнить другое чудовище, с которым пришлось биться недавно.

Решение пришло в голову молниеносно- издав воинственный боевой клич, Конан рванулся в шарахнувшуюся от неожиданности свору. Сразу же Конан ощутил как в его плоть впиваются острые когти, зубы, всасываются тонкие жала. Превозмогая страшную боль, воин пробился рогатому монстру и с силой обрушил меч ему на голову.

В уши ударил пронзительный вой, полный нечеловеческой боли и злобы. Тут же исчезли уродливые твари- на полу лежал старый шаман в шапке с оленьими рогами, разрубленной надвое вместе с головой.

Выбравшись наружу, Конан столкнулся с двумя дикарями, привлеченными шумом из шаманской землянки. Он взмахнул мечом, готовясь снова вступить в бой, однако те не приняли его, убежав с криками ужаса. Не дожидаясь остальных, Конан ушел в тундру.

Обратный путь он проделал в огромной тревоге, помня, что оставил Ринну, без еды и питья почти на двое суток. Он чуть ли не бежал по холмам и горам, ежеминутно рискуя свернуть себе шею на крутых склонах или провалиться в глубокую расщелину. Пару раз он слышал волчий вой, но хищники не рискнули отправиться в погоню.

Вот и та пещера. Осторожно воин заглянул внутрь и тут же сердце его упало- место, где он оставил связанную Ринну пустовало: камни отброшены в сторону, шкуры, которыми он связывал девушку, разодраны в клочья.

-Конан, раздери тебя дьявол, что тут произошло? - послышался сзади недовольный голос.

Воин резко обернулся - перед ним стояла, пусть и изможденная, с огромными синяками под глазами, но все же прежняя Ринна, с крайне недовольным выражением на лице.

-Я очнулась посреди этих чертовых холмов,- продолжала она,- голая, исцарапанная, как будто меня драли семеро кошек, да еще и с адской головной болью. Я что ходила во сне? Еле нашла эту чертову пещеру. Может ты объяснишь мне какого...-она прервалась, изумленно смотря на Конана. Тот стоял, прислонившись к стене, и все его могучее тело сотрясалось от беззвучного хохота.

Позже он сидел рядом со спасенной девушкой, поджаривая на огне подбитую куропатку. Почти всю ее умяла Ринна- вернувшись в сознание девушка почувствовала жуткий голод. Пока она набиралась сил, Конан рассказал девушке о событиях последних суток.

-Ужас какой!- девушка содрогнулась,- так значит дух той твари вселился в меня?

-Угу,- кивнул воин,- этот колдун был еще большим ублюдком, чем я думал вначале. Он не просто наслал на нас эту гадину, но и приготовил обходной путь, на случай если мы ее одолеем. Дух, вселившийся в эту голую ящерицу, после убийства Червя перешел убийце. Рабы в каменоломнях говорили – Я’хал может стать чудовищем, а может превратиться в духа безумия, вселяющегося в человека. То есть, если бы я убил тебя, Червь просто обрел бы новое тело. Поэтому я понял, что убивать надо шамана - тогда исчезнет колдовство удерживающее эту тварь на земле.

-А если бы ты не понял этого,- прищурившись, спросила Ринна,- убил бы меня?

-Не знаю,- буркнул Конан,- но если бы ты видела себя в тот момент- ты бы смогла понять и такой поступок. Шаман хорошо рассчитал где насылать на нас свою тварь. Одному Крому ведомо, сколько бы лет скитался по здешним лесам людоед-убийца - Червь в моем или твоем теле. Мне говорили лесовики, что шаманы тундры порой насылают на них таких огров, которые в одиночку истребляли целые рода. Так что похоже местные у нас в долгу - если, конечно, поверят в такую историю.

Однако убеждать никого не пришлось - сначала Конан и Ринна около недели шли по тайге, не встретив ни одного человека. Когда же, достигнув берегов большой реки, они наткнулись на поселение лесных охотников, выяснилось, что те как раз принимали купцов с юга. Жестоких владык северной страны подданные Йездигерда боялись и ненавидели, так же как и местные жители. Конану и Ринне вполне сочувствовали, тем более, что Конан подтвердил их историю показав следы от оков. Убедившись, что беглецы умеют обращаться с оружием, старший из купцов взял их в свою охрану.

Конану с Ринной повезло - поселение на которое они вышли было крайней северной точкой в маршруте их нанимателей. С этого момента они уже направились вверх по реке, несшей свои воды куда-то на север. После они пару дней еще шли через лес, сопровождаемые молчаливыми русобородыми проводниками, пока, наконец, перед ними не открылась гладь другой реки текущей на юг. На воде покачивались большие ладьи, на которые сели купцы с товаром и их охрана. С этого момента путешествие стало относительно легким – они шли по относительно дружественной земле. Вдоль берегов все чаще попадались деревни и укрепленные городки, а затем и настоящие города - верный признак того, что они вступили в земли подвластные шаху Йездигерду. В свободное от службы время Конан рассказывал Ринне о могуществе этого властителя, о его закованных в сталь конниках, о богатых каменных городах, стоящих вдоль могучей реки впадающей в обширное внутреннее море. Девушка слушала его раскрыв рот, как девчонка – даром, что Конан был от силы года на два старше ее. Ринне, выросшей в глухой провинции, подобные рассказы казались настоящими волшебными сказками.

Однако вскоре сказка обернулась кошмаром.

Конан дремал на носу, рядом с закутавшейся в плащ Ринной- проведя всю ночь в дозоре на носу, сейчас они передали смену другим охранникам. Однако долго поспать воину с девушкой не удалось- очень скоро их разбудили встревоженные крики.

-Что это Конан?- спросила Ринна, прижимаясь к воину и переводя взгляд с его лица на берег. Конан тоже смотрел туда - где еще совсем недавно стоял большой город. Сейчас на его месте возвышались обгорелые развалины, от которых густыми черными клубами поднимался дым. От стен города и до самой реки землю усеивали мертвые тела и зеленая некогда трава была черной от запекшейся крови.

А от стен города, что-то крича и размахивая над головой кривыми саблями, мчались всадники в мохнатых шапках. Над головой одного из них колыхалось черное знамя с чем-то красным на нем. Что-то смутно забрезжило в голове Конана: тревожные разговоры в солдатских тавернах, страшные байки купцов и безумные пророчества бродячих шаманов. О том, что такое могло случиться говорили давно, но все еще не верили до конца, надеясь, что обойдется.

Не обошлось.

-Я скажу тебе, что это значит девочка,- угрюмо сказал Конан,- это Тьма. Из черных далей Востока восстал проклятый Кхитай дабы швырнуть мир к ногам Бога Крови, восседающего на Троне Черепов.

Ринна ойкнула и посмотрела на приближающихся всадников. Теперь она четко видела их знамя – огромное черное полотнище, на котором красовался красный трезубец, обвитый змеями и охваченный языками пламени.