Хоррор конкурс - В тени старой липы

[Junta Khan]

В тени старой липы

К большому серому дому мы приехали на рассвете. Стояло знойное душное лето, и даже ночная прохлада рассеивалась быстрее, чем первые лучи солнца успевали пробиться сквозь жидкий утренний туман. Во дворе росла старая липа, тяжёлые ветви покачивались на ветру и роняли мелкие бледно-жёлтые лепестки, наполняя воздух необыкновенным сладким ароматом.
На крыльце сидел худой потрепанный пёс, тёмная шерсть его лоснилась и блестела на солнце. Он лениво поднялся и подошёл ко мне, понюхал руку и облизал пальцы. Я потрепал его за ухом и подумал, что нужно будет обязательно накормить.
— О, а вот и Шарик, — обрадовался Максим.
— Ну какой это Шарик? — не согласилась Аня. — Это Барон, посмотри какой у него особняк.
— Нет, Шарик лучше, — поддержал я.
Пёс довольно замахал хвостом и закружил вокруг нас, принюхиваясь к каждому, будто для знакомства. Остановившись возле Саши, он вдруг отступил, осторожно повёл носом и громко чихнул.
— Даже ему твой парфюм не нравится, — улыбнулась Света.
— Пшол вон, — рассерженно зашипел Саша, и хлопнул в ладоши перед мордой пса.
Шарик подпрыгнул, зарычал, обежал вокруг липы и припустил к озеру.
— Бешеный какой-то, — засмеялась Дина.
В дом я вошёл первым, осторожно ступая по скрипучим деревянным доскам. Саша отставал на шаг, следом вошли Аня и Света, а за ними — Дина и Максим. Грязные окна едва пропускали свет, и бледные пятна лениво ползли по стенам. Густая пыль плясала в слабых солнечных лучах — дом казался мрачным и негостеприимным.
— Хорошо здесь, уютно, — Саша улыбнулся, бросил сумку на пол и уселся на неё верхом. — Все выходные будем заниматься уборкой, а в понедельник, отдохнувшие и полные сил, поедем обратно. Здорово!
— Молчи, — вздохнула Света. — Я не знала, что здесь такой…
— Свинарник? — догадался я.
— Бардак, — поправила Света.
— Не будем ничего убирать, — вступила Аня, — в машине есть спальные мешки и посуда. Поставим мангал на заднем дворе, прогуляемся на озеро. Спать можно в доме или на свежем воздухе.
— Зачем было столько платить за дом, если всё равно спать на улице? — Максим провёл пальцем по столу и показал всем, сколько пыли собралось.
— Слушай, я показывала тебе буклет, — рассердилась Света. — Там написано: «Уютный домик на берегу озера». Про грязь и пыль ни слова.
— Ну конечно, будто кто-то напишет всю правду, — Максим развёл руками. — Нужно было съездить и посмотреть.
— Вот и съездил бы, раз такой умный, — вступился я, заметив, как закипает Света.
— Мальчики, хватит ныть, не нагоняйте тоску, — Дина прошла через гостиную. — Здесь лестница на второй этаж.
— Да, — выдохнула Света, пытаясь заглушить злость, — там четыре спальни, игровая и ванная.
— О, здесь есть душ! — обрадовался Саша.
— Но нет воды, — усмехнулся я.
— Вот с чего ты взял? — теперь Света злилась на меня. — Вода должна быть, — она прошла в кухню и повернула кран. Трубы натужно заурчали, и в раковину плеснула густая тёмная жидкость.
— Ну да, — согласился я, — вода есть. Прости, что сомневался.
— Нет, это уже ни в какие ворота, — Света достала телефон, — я им сейчас устрою незабываемые выходные на свежем воздухе. Чёрт, сети нет.
— Это даже не удивительно, — махнул рукой Максим. — Ты ещё в тайге сеть поищи.
–А не пойти бы тебе…
— Ребята, поднимайтесь! — крикнула Дина со второго этажа. — Здесь такое!
Света смерила Максима пламенным взглядом и первая пошла к лестнице. Дина стояла у открытого окна в одной из спален, облокотившись на подоконник, она смотрела, как солнце поднимается над озером, отражаясь в изумрудном зеркале сонной воды. Над копьями камыша кружили большие стрекозы, взлетали и пикировали вниз, будто дразнили затаившихся в иле карасей.
— Посмотрите, какой чудесный вид, — сладко пропела Дина. — Так и прожила бы здесь остаток жизни.
— И я, — согласилась Аня.
— Тьфу, — разозлился Максим, — и ради этого ты нас звала?
Дина кивнула.
— Хорошо, — Максим всплеснул руками, — хорошо, я понял: девчонки, вы не в себе. Не снимайте розовые очки, они вам очень идут. А я, наверное, пойду, заберу вещи из машины.
Внизу хлопнула дверь.
— Это ветер, — снисходительно объяснил Саша, заметив испуг на лице у Светы
— Ну да, на улице полный штиль, а в доме ветер, — заметила Дина.
— Значит, это маньяк-охотник вернулся в свой заброшенный дом, в котором двадцать лет назад убил жену и детей, а затем повесился на липе, — предположил я.
— Тогда это зомби-маньяк-охотник, — уточнил Саша.
— Не смешно, — нахмурилась Аня. — Лучше проверьте.
— Я схожу, — Максим изобразил испуг и, крадучись, вышел из комнаты.

***

— Как она могла захлопнуться? — злился Саша, ковыряясь в замке. — Здесь даже функции такой нет! Она вообще не должна закрываться без ключа.
— Может быть, заклинило? — предположила Света и толкнула дверь.
— Да, точно, и вот это, — Саша указал на язычок замка, — причина заклинивания. Мы заперты!
— Здесь полно окон, — успокаивала Аня, — выйдем через одно из них. Первый этаж — это не высоко. Так что без паники.
— С каждой минутой становится всё веселее, — сокрушался Максим. — А где Дина?
— Наверху осталась? Дина! — позвала Аня. — Дина, ты на верху?
— Засмотрелась, видимо, — усмехнулся Саша. — Заплесневевшее болото так красиво блестит в утренних лучах. Ах! — он сложил руки лодочкой и прижал к груди. — Я прожил бы здесь остаток жизни!
— Идиот, — бросила Аня и пошла к лестнице.
Мы пошли следом.
Дина сидела на полу в дальней комнате, в смазанном пятне света, и рассматривала маленькие янтарные кубики с чёрными надписями на плоскостях. Губы её шевелились, и в полной тишине можно было слышать шёпот:
— Максим, Света, Саша… — Дина подняла взгляд и бросила кубики к моим ногам.
Прокатившись по деревянным доскам, они ударились о кроссовки, отскочили, подпрыгнули несколько раз и остановились. Я присел и вслух прочитал надписи:
— Аня, птица, — затем перевернул кубик с именами и прочитал следующее: — Максим, — повернул ещё раз. — Дина, — ещё, — Андрей.
— Нас всех записали, — усмехнулся Саша. — А на втором что?
— Птица, дерево, лягушка, угли, порох и паук, — прочитал я.
— И что это значит? — спросила Света.
Дина пожала плечами, поднялась и подошла к большому деревянному столу, заваленному пожелтевшей бумагой: вырезками из газет, рецептами из поваренных книг, старыми письмами в разорванных конвертах. На самом краю стояла лампа с прогоревшим абажуром, обрезанный провод с почерневшей вилкой лежал на полу.
–Я нашла их здесь — в ящике, — Дина потянула за ручку, стол отозвался звонким скрипом и выпустил ящик из ячейки. — Тут всякий хлам.
Она достала из ящика коробок спичек, встряхнула его возле уха и положила на стол. Затем в её руках оказался патрон: блестящий, будто полированный. Дина бросила его обратно в ящик, а взамен достала пожелтевшую фотографию дома, на которой липа ещё не доросла до окон первого этажа. Под тонкими ветками, растянувшись на густой траве, лежала собака.
— Очень похоже на Шарика, — Аня взяла фотографию и передала Максиму. — Посмотри, ты же спец.
— Ну-ка, ну-ка, — Максим сощурился. — Вот эта — в траве?
— Ага.
— Это немецкая овчарка, а мы видели восточно-европейскую, — заключил он. — Они мельче и темнее.
— Жаль, — вздохнула Аня, возвращая фотографию в ящик, — я думала, здесь какая-то мистика.
— А кубиков мало? — удивился я.
— Да ладно, ваши глупые шуточки уже всем надоели. Аня — птица. Саша — жаба…
— Андрей — дерево, — продолжил я, изогнув руки как скрюченные ветки.
— Максим — порох, — подхватил Максим и сложил пальцы в виде пистолетов. — Тыщ-тыщ.
— Примерно так, — Аня кивнула и, взмахнув руками, вышла из комнаты.
— Кого ты изображала, — крикнул ей вслед Максим, — чайку или голубя?
Аня не ответила.
— Обиделась что ли? — нахмурился Максим.
— Так что с кубиками, — спросила Света, — кто принёс?
— Никто не мог, — ответила Дина. — Я первая вошла в комнату. Тут лежал ровный слой пыли, следы оставались, как на снегу.
— Значит, у нас только один подозреваемый, он же свидетель, — я строго посмотрел на Дину, — что вы делали последние пятнадцать минут?
— С вами, дураками, разговаривала, — ответила она, — а до этого расставляла капканы и призывала Сатану.
Со двора раздался громкий протяжный лай. Мы подошли к окну, и, толкаясь, стали искать глазами Шарика. Пёс стоял возле дома, в тени старой липы. Склонившись к земле, он наблюдал за нами. Плотно прижатые уши приподнимались, когда он выпрыгивал вперёд и с щелчком хватал зубами воздух.
— Что это с ним? — почти шепотом спросила Света.
— Он меня не пускает, — послышался голос Ани.
Я открыл окно и посмотрел вниз: Аня сидела на подоконнике, свесив ноги на улицу. Шарик рычал не дальше двух метров от её ступней.
— Кинь ему пожрать, — предложил я.
— Еда осталась в машине, — Саша высунулся из окна и глянул через двор. — Далеко бежать. Догонит.
Шарик протяжно взвыл и кинулся вперёд. Аня задрала ноги, но, прежде чем она слетела с подоконника, пёс схватил зубами подошву кроссовка и, стянув его, разорвал на две части. Мы толпой сбежали по лестнице вниз и замерли на пороге кухни.
Аня лежала на полу, раскинув руки в стороны. Левая нога, разорванная снизу острыми гранями радиатора, безвольно лежала на полу, а правая, с которой сорвали кроссовок, так и осталась задранной вверх, зацепившись пяткой за край подоконника. Под головой растекалась широкая тёмная лужа.
— Он-на, — всхлипывая, заговорила Дина, — г-гол-ловой о к-край стола, уд… удааа…
Упав на колени, она закрыла лицо руками и громко заплакала. А мы так и стояли в стороне, наблюдая за лужей крови, стекающей в щель между паркетинами. Никто не мог пошевелиться, и казалось, что мы даже перестали дышать — вместе с Аней.

***

Я стоял у окна, с которого упала Аня, и смотрел на улицу. Шарик бегал по двору, подбрасывал и ловил половину кроссовка. Солнце замерло над самой крышей, тени стали короткими и почти чёрными, а воздух прогрелся настолько, что даже трава за окном казалась горячей.
Хотелось выйти на улицу, скинуть одежду и с головой окунуться в озеро. Плавать до самой ночи, а потом выйти на берег и вместе с водой стряхнуть с себя весь этот кошмар. Собрать вещи и уехать, не оглядываясь и навсегда.
— Не оттирается, — устало пробормотала Света, выбрасывая в ведро очередное полотенце. — Кровь въелась в дерево, а у нас даже воды нет. Чёрт…
— Брось, — я перевёл взгляд, после яркого света кухня казалась совсем тёмной, — дождёмся вечера и уедем.
— Мы унесли тело в гостиную, — Максим стоял на пороге кухни и потирал руки, стараясь скрыть дрожь в пальцах. — Там прохладно.
— Вы её хоть завернули? — спросил я.
— Да, собрали простыни в одной из спален, ну и… В общем, всё как надо.
— Что я скажу её родителям? — Света взяла новое полотенце и продолжила тереть пятно. — Они и отпускать-то её не хотели. Никогда не отпускали за город. И я им не нравлюсь…
— Она взрослая девочка, сама всё решила, — я опустился рядом со Светой и отобрал у неё полотенце. — Прекрати, это раздражает.
В кухню вернулся Саша и, громко выдохнув, упал на стул.
— Дину я кое-как успокоил. Не пойму только, уснула она, или слезами захлебнулась.
— Не смешно, — Света смерила его презрительным взглядом.
— Ага, — поддержал Максим. — Мерзко даже.
— Отстаньте от него, — вступился я, — каждый переживает, как может.
— Точно, — кивнул Саша. — А ещё кубики эти. Вы видели, Аня лежала, раскинув руки, как крылья.
— Что за чушь, — Света поднялась и пошла к выходу, — я не могу слушать этот бред.
— Нет, подожди, — остановил её Саша, — а что, если это не совпадение? Я нашёл письмо на том столе, тут написано, — он сглотнул и начал читать: — «Дорогая Марина, мне так тоскливо без тебя длинными полярными ночами». Нет, это не интересно… Вот: «Вместе с письмом передаю сувенир — подарок степного шамана».
Он полез в карман и достал оттуда янтарные кубики.
— Что, если это и есть тот самый подарок?
— Конечно, — язвительно протянула Света, — кости с нашими именами — это подарок степного шамана. Ты дебил, Саша.
— Фу, как грубо.
Саша подбросил кубики над головой, затем поймал и бросил на стол. Прокатившись по столешнице, они свалились за край, докатились до стены и там остановились.
— Что там, Андрюха? — увлечённо спросил он.
Я наклонился и прочитал: Максим, паук.
— Вслух давай! — потребовал Саша.
— Саша, дерево, — соврал я.
— Ого, видно ты следующий, — процедила Света.
— Ага, тебе будет так стыдно за своё поведение, что ты повесишься на старой липе, — добавил я, затем собрал кубики и спрятал их в карман. — И давайте закончим эти игры. Надо придумать, чем отвлечь Шарика.
Выглянув в окно, я поискал собаку: на улице было тихо и спокойно. Солнце постепенно сползало по небу вниз, к озеру, сладкий запах липы смешивался с запахом горячей земли и словно дурман вливался в открытое окно.
Под окном раздался чавкающий звук.
Я выглянул за подоконник: Шарик лежал внизу и догрызал резиновую подошву кроссовка. Увидев меня, он зарычал, напрягся и прижал уши. Мне пришлось спрятаться в доме.
— Да, он нас так просто не выпустит, — объявил я.
— Слушайте, — Саша спрыгнул со стула, — наверху я видел гамак. Что если поймать в него Шарика. Ну, как в сеть? А?
— Можно, если вдвоём, — согласился Максим. — Только сначала нужно отвести собаку от дома, чтобы было время для манёвра.
— Вы что, с ума съехали? — возмутилась Света. — Хочется рискнуть — пожалуйста, можете покрасоваться перед дамой. Но я потом не буду собирать вас по всему двору.
— Согласен, — кивнул я, — бредовая затея. Лучше вечером, он всё равно уснёт.
— Нет, всё правильно, — Максим глянул за окно, — сейчас по жаре он не такой активный. И в темноте нам будет сложнее за ним уследить.
— Я принесу гамак! — обрадовался Саша и убежал наверх.
— Как будем собаку отвлекать? — спросил я.
— Ему нравятся кроссовки, — пожал плечами Максим, — у нас остался ещё один.
Закинув второй Анин кроссовок в кусты далеко на краю двора, я отвлёк Шарика на несколько минут. Взрывая лапами землю, он бросился за «добычей», рычал и рвал ветки, а когда нашёл — крепко вцепился зубами и помчался обратно.
Ребята уже выбрались из окна и растянули гамак. Заметив их, Шарик отбросил кроссовок, и, заливаясь лаем, кинулся в атаку. Саша немного отступил и всё время оглядывался на окно, чтобы, в случае чего, не потерять путь к отступлению. А Максим — наоборот — слегка подался корпусом вперёд, чтобы удобнее было накинуть сеть.
Оказавшись рядом с ними, пёс остановился и приготовился к прыжку. Саша вдруг шагнул назад, оступился и чуть не упал. Испугавшись, он бросил сеть и побежал к окну. Пёс прыгнул на него: тяжёлыми лапами ударил по спине и вскользь рванул ухо, отхватив кусок хряща. Саша опрокинулся, зажал ухо рукой и перевернулся на спину.
Шарик стоял над ним, словно хищник над загнанным зверем. Из оскалившейся пасти текла густая слюна, а налитые кровью глаза, не отрываясь, следили за каждым движением. Парень медленно отползал к дому, а сбоку к ним подкрадывался Максим. Оказавшись совсем близко, он накинул гамак на собаку и тут же бросился к окну.
Запутавшись в сети, Шарик отвлёкся. Саша успел подняться и побежал вслед за Максимом, но пёс быстро справился с гамаком, разорвав несколько петель, нагнал Сашу и схватил за ногу. Парень взвыл и упал. Свернувшись калачиком, он пытался спрятать живот и горло, но Шарик, подобравшись со спины, крепко вгрызся в шею. Брызнула кровь, Саша взревел и выгнул спину. Пёс перескочил на другую сторону и вцепился в горло.

***

Мы с Максимом стояли у окна и, словно завороженные, смотрели, как Шарик рвёт Сашу на части. Всё вокруг было залито кровью, трава потемнела и прилипла к земле. В воздухе стоял отвратительный запах смерти.
Шарик не ел, он отрывал куски и разбрасывал их по двору. Что-то он зарыл, что-то утащил под липу. А мы видели всё, потому что не могли оторваться, не могли поверить, что это происходит на самом деле.
Когда Саша упал, Света вышла из кухни и поднялась на второй этаж — к Дине. Она ничего не видела, но слышала — наверняка. Это нельзя было не услышать, крик и сдавленный хрип застряли в ушах.
— А он и правда оказался следующим, — вдруг заговорил Максим.
Я нащупал кубики в кармане — они были гладкими и прохладными.
— Нет, следующим был ты. Выпало: Максим, паук. Я соврал, чтобы напугать Сашу. И он, видимо, всерьёз струсил…
— Или под этой надписью нужно было понимать что-то другое, — предположил Максим.
— Конечно, гамак — это сеть, сеть — это паутина. Так?
— Примерно, — кивнул Максим.
— Ты идиот, — разозлился я. — И план у вас был дебильный.
— Мы хоть попытались, — обиделся Максим.
— Здорово получилось. Зашибись просто — слов нет.
Я достал из кармана кубики и вложил их Максиму в руку.
— Если ты думаешь, что это рок, или судьба, или карма — играйся дальше. А я пойду к девчонкам.
В тот момент, когда я выходил из кухни, по полу что-то покатилось. Не трудно было догадаться, что именно.
— Света, порох! — крикнул вслед Максим.
Свата встретилась мне на лестнице, она выглядела заплаканной и встревоженной. Пряди волос прилипли к мокрому лбу и к щекам. Веки покраснели и немного опухли.
— Смотри, что я нашла, — она вытянула руку, на влажной ладошке лежал грязный чёрный револьвер. — Он с патронами. Только я боюсь стрелять.
— Твою мать, Света, отдай его мне, — я взял пистолет, и, словно мороз по коже, вверх по руке прокатилась волна страха. — И не трогай, пожалуйста.
— Максим, угли! Чёрт, опять я выпал.
— Что с ним? — заволновалась Света.
— С кубиками заигрался.
— Андрей, дерево! Надо же — ты угадал.
— Дина…
— Хватит! — Дина стояла на верхней ступеньке, волосы её растрепались и спутались. Глаза оплыли и покраснели. — Хватит, прекрати. Я не могу это слушать!
Макс выглянул из-за двери и окинул нас недоумевающим взглядом.
— Вы не хотите знать, что с вами будет? — наигранно удивился он.
— Я знаю: мы пристрелим собаку, а потом поедем домой — хоронить друзей. А ты можешь остаться здесь и играть хоть до конца жизни.
— Не самый плохой вариант, — согласился Максим. — Я, пожалуй, и останусь, — а подумав, добавил: — Вы тоже не уйдёте, — и скрылся в кухне.
— Что он несёт? — понизив голос, спросила Света.
— У него от горя крыша поехала, — предположил я. — Ну что, где Шарик?

***

Солнце коснулось горизонта, облака на небе вспыхнули и стали ярко-красными. Длинные тени пересекли двор и разделили на несколько полос. Там, куда попадал свет, трава сияла, растекаясь медными волнами при каждом дуновении ветра, а в тени стала чёрной, будто опаленная пожаром.
Я хорошенько прицелился и выстрелил: пуля пробила кору и застряла глубоко в стволе липы. Дерево затряслось и уронило облако лепестков. Звук разлетелся по двору и пронёсся над озером. Из густого камыша выбралась ленивая утка, переступила с лапы на лапу и улетела прочь.
— Здорово, — похвалился я.
— Да, молодец, — кивнула Света. — Только Шарика нигде не видно.
— Сяду на подоконник, и он тут же примчится, — я выглянул в окно, во дворе было пусто.
— Максима не видел?
— Он, кажется, хотел ещё повозиться с дверью.
— Успокоился?
— Наверное, — я пожал плечами, — это был трудный день.
Света вздохнула. В коридоре что-то щёлкнуло и заскрипело. Я резко обернулся и тут же почувствовал, как напряглось всё тело: палец скользнул по спусковому крючку, раздался выстрел. В ушах зазвенело, и на мгновение я потерял ориентацию. Смотрел из стороны в сторону и не понимал, где нахожусь, где Света, что за шум.
Света стояла рядом и часто дышала, в широко раскрытых глазах читался испуг. Она шагнула назад и посмотрела вниз: пуля обожгла ей ногу и вошла в пол возле ступни. Паркетина разбилась в щепки.
— Что случилось? — в кухню заглянула Дина.
Я обернулся, посмотрел на неё, потом снова на Свету:
— Всё хорошо, — ответил Дине. — Всё хорошо? — спросил у Светы.
Она кивнула, и перевела дух.
— Ты напугал меня до чёртиков, — наклонившись, она провела пальцем по ране. — Ай, жжётся.
— Надо обработать, — извиняющимся тоном пробормотал я.
— Чем? Грязной водой из-под крана? — Света нахмурилась. — Принеси полотенце. Там ещё остались.
Когда я вышел из кухни, входная дверь уже была открыта. Максим куда-то пропал, а на пороге, оскалив кровавую пасть, стоял взъерошенный пёс с потемневшей липкой шерстью. Не успев толком прицелиться, я выстрелил: пуля вошла в дверной косяк, Шарик пригнулся, отпрыгнул и бросился ко мне.
Кто-то схватил меня и поволок назад — в кухню. Дверь закрылась перед самым носом, пёс стукнулся с другой стороны и залаял.
— Как он попал в дом? — это была Дина, она стояла прямо за мной.
— Видно Максим справился с дверью, — предположила Света, она стояла у двери, прижавшись к ней спиной. — Сколько патронов осталось?
Я откинул барабан и посчитал.
— Ещё три, — Шарик ударил по двери, она чуть приоткрылась, но Света тут же прижала её обратно.
— Что будем делать? — Дина так и не отпустила мою руку.
Я спрятал пистолет за пояс и толкнул стол: он со скрипом скользнул по паркету и подпёр дверь. Подождав мгновение, мы убедились, что Шарик не сможет его сдвинуть, и полезли в окно. Во дворе уже было темно.
Дом стоял мрачной глыбой на фоне серого неба, в нескольких окнах горел тусклый свет, а внутри звучал гулкий лай, разносящийся эхом по всем комнатам.
— Нужно найти Максима, — настаивала Дина.
Мы это знали, и боялись, что искать уже некого. И в то же время хотелось поскорее уехать: сесть в машину, запереться, и гнать до самого города, не останавливаясь даже по нужде. Но тут в кустах что-то шевельнулось.
— Мак… — хотела позвать Дина, но я вовремя закрыл ей рот ладонью.
— Тише, — злобно прошептал я, — Шарик примчится на голос.
— Я проверю, а ты следи за дверью. Если что — стреляй, — скомандовала Дина и побежала к кустам.
В темноте различались лишь силуэты. Я видел, как Дина добежала до куста, видел, как она раздвинула ветки, и как оттуда вылетела птица. От неожиданности Дина вскрикнула, и тут я понял, что уже давно не слышал лай.
Шарик стоял на крыльце и переводил взгляд с нас на Дину и обратно. Сверху из окна закричал Максим:
— Беги!
И Шарик бросился вперёд. Растерявшись, Дина побежала не к нам, а к озеру. Пёс следовал за ней. Я прицелился, но в темноте, на фоне чёрного ковра высокой травы Шарик то пропадал, то появлялся вновь.
— Стреляй! — скомандовала Света.
Я нажал на спусковой крючок. Дуло озарилось огнём и на секунду ослепило нас со Светой. Гед-то далеко раздался тяжёлый всплеск и громкий лай. В доме истошно хохотал Максим.
— Дина, лягушка! — кричал он, перегнувшись через подоконник.
— Что, — дрожащим голосом заговорила Света, — что ты сделал?
— Бежим, — велел я, — бежим, Шарик вернётся.
Мы развернулись и побежали к машине. И только усевшись на водительское сидение, заблокировав двери и заведя мотор, я опустил лицо в ладони и закричал во весь голос. Мы были живы, но потеряли друзей. На моих руках чужая кровь вперемешку с порохом.
Я надавил на газ, и машина поехала. На втором этаже дома заплясали красные огоньки.
— Максим, угли, — вспомнил я и вдавил педаль в пол до упора.