Хоррор конкурс - Труп моей бабушки

[Junta Khan]

Труп моей бабушки

Мама сегодня была серьёзнее, чем обычно. В глазах, сосредоточенно взирающих на меня, замерла горечь:
— Сынок, скоро придет тётя Зина, ты подожди её, потом чаем угости. Можешь поиграть в комнате, телевизор посмотри… Мы скоро вернёмся.
Я расстроенно посмотрел в сторону. Это были выходные, омрачённые дождём и смертью бабушки. Взрослые сделались неожиданно серьёзными и подавленными, они не смеялись над моими проделками и не предлагали съездить в город или заняться чем-то. Они просто ходили по дому, занятые неприятными хлопотами. Мама иногда плакала. Отец стал ругаться на меня без причины, а скоро взрослых в нашем доме должно было стать ещё больше – на поминки собирался целый ворох дальних родственников преклонного возраста. Вот тоска так тоска…
— Мам, когда вы приедете?
— Скоро сынок, скоро… Ты к гробу не подходи, а то ещё страхов насмотришься. Может, всё же с нами поедешь?— она приобняла меня.
Отец прошелся массивно по коридору и гаркнул:
— Нечего ему в городе делать. Мешать будет и гримасничать как обезьяна.
Это правда. Ходить с такой же тоскливой миной, как и у родителей, мне не хотелось. Мама меня поцеловала в макушку, и почти шепотом продолжила:
— Оставайся за главного! Угости тетю чаем с конфетами. Ты же у меня хозяин, — она немного улыбнулась. Я её крепко обнял.
Я смотрел в окно второго этажа, как наша красная mazda отъезжает от ворот и скрывается за переулком, атакуемая дождём, смешенным с мелким градом.
Вообще, мне нравится находиться дома одному – можно делать кучу разных вещей. Даже в такую погоду. Главное, не спускаться вниз, где стоит гроб с мёртвой бабушкой. «У-ужасы!»— подумалось мне, и я вспомнил, как мы пугали друг друга в лагере. Я побродил по комнате, поигрался со своими пластмассовыми солдатиками, слепил им крепость из пластилина, пораскидывал снаряды по столу. Это было весело, но не так, как играть на консолях, которые папа вчера у меня отобрал. Единственное развлечение нашего века стояло внизу – родительский плазменный телевизор. Я попрыгал на кровати и попробовал барабанить карандашами по вазам и банкам. Я как старался оттягивал неизбежную мысль – за окном лёгкий дождь сменился настоящим градом, и сквозь него начинали виднеться холодные светящиеся молнии. Нет, в такую погоду тётя Зина даже носа не высунет из дома. Она живёт на другом конце посёлка и смерть как боится молний – думает, что одна из них непременно ударит в её зонтик и испепелит её худое старческое тело. Я представил это, и меня передёрнуло – в моём воображении появился образ обуглившегося трупа, замершего, как статуя, под тонкими косточками зонта. Идёт дождь, и с него испаряется пар – и стоит это чёрно-коричневое кривое изваяние посреди дороги прямо на полпути ко мне…
Я вздрогнул изо всех сил. Ну и ладно, в общем-то. Зато я знаю, что можно делать дальше.
Я осторожно спустился по лестнице вниз – гостиная была темна от дождливых сумерек, и на стенах ползли тени стекающей по окнам воды. Гроб стоял рядом с диваном напротив двух больших окон. Я аккуратно прошёл мимо него и устремился в родительскую комнату – и сразу же запрыгнул на диван. Теперь бабушкин труп меня не поймает. Я подобрался к этажерке с DVD-дисками. Вот их-то папа прятать и не подумал. Я посмотрел, что там было интересного – фильмы старые, которые я уже смотрел, или скучная философская бредятина. Ещё мамины сериалы, тоже сущий кошмар. А вот и… сборник с фильмами ужасов! Его я выпросил на прошлых выходных, когда мы ездили в город. Это был не заводской диск, его явно делал человек, который разбирался в теме – «Ведьма из Блэр», «Участь Салема», «Оборотни», «Поворот не туда», «Франкенштейн»… Ни один из них я не смотрел. Я подскочил к проигрывателю и вставил диск, защёлкнул каретку… диск зажужжал, и на экране телевизора появилось меню. Я не знал, что выбрать, поэтому закрыл глаза и стал нажимать на кнопку вниз много-много раз, а потом резко нажал воспроизвести. Я даже не успел заметить, что за кино включилось: на сцену вышел мужчина в пиджаке и произнес: «Мистер Карл Лейбниг считает, что эту картину должно сопровождать дружеское предупреждение. Мы хотим рассказать историю Франкенштейна. Это ученый, который пытался воссоздать человека по своему подобию, не полагаясь на Бога. Это очень необычная история. Она касается двух главных загадок творения – Жизни и Смерти». Я забрался на кровать и словно зачарованный наблюдал за этим действием. Картина была черно-белой, но от этого она становилась всё более реалистичной – тот же серый сумрак был и у нас в доме. Вот учёный поднимает кушетку через отверстие в потолке, подставляя безжизненный труп под молнии. У меня за окном тоже бушевала гроза, озаряя небо тусклыми цветами, ветер словно пытался вырвать деревья с корнем – они гнулись почти до земли. Пару раз я боялся, что ветер выбьет нам окна. Эта непогода усиливала эффект действия, происходившего на экране – главный герой кричит страшным голосом: «Он жив!», и показывает на шевелящиеся пальцы некогда бывшего мертвеца. Я затаил дыхание – неужели сейчас он встанет? Каким он будет? Внезапно на наш дом, который я считал непреступной крепость, обрушилась новая волна града и ветра – хлопнули форточки и экран телевизора погас – дом обесточило. Я потянулся к выключателю-света не было. Когда живешь в посёлке, такое частенько бывает в непогоду.
Однако меня терзал какой-то тревожный интерес – что будет дальше с ожившим монстром? Будет ли он нападать? И как против него бороться будут люди? Перед глазами возникали видения, как люди разбегаются в панике, ловят его полицейские и военные, и даже стреляют в него с вертолёта. Фильм уже зацепил меня идеей. Я и раньше смотрел ужастики, но этот был совершенно иным. Мне хотелось продолжения, и тут в моей голове возникла жуткая, но в то же время весьма привлекательная идея.
Бабушка в гробу, что стоит совсем рядом – в гостиной прямо за дверью. Гроб внесли закрытым, закрытым он оставался и сейчас. А я никогда не видел, как выглядят мёртвые люди… На секунду мне стало страшно от этой мысли – вдруг, открыв гроб, я пробужу её от вечного сна, и она встанет из гроба и будет гоняться за мной? Чем дольше я думал об этом, тем тревожнее становилось. Мне уже начинало казаться, что если я не посмотрю на неё, то получится, что я сдался, поверил – и тогда страх одолеет меня окончательно.
Под раскаты грома я прошёл в гостиную. Там сделалось ещё темнее, и если бы не вспышки молний, я бы думал, что попал в чулан. Вот он – красный лаковый гроб. Я приблизился к нему ещё на несколько шагов, потом подошёл вплотную… я постучал по крышке кулаком – тихо, не откликается.
Я взялся за выступ крышки, покрытый бахромой, и изо всех сил приподнял – створка открылась, и на меня дохнуло резким цветочным ароматом, смешанным с запахом гниющей плоти. Меня чуть не вывернуло, и я открыл крышку полностью, и отскочил в сторону. В тенях от стекающих по окну капель труп выглядел серым, почти восковым, худым. Острый подбородок резко выпирал над остальным лицом – она совсем не была похожа на человека, которого я знал. Я приблизился снова, и увидел, что глаза и рот заклеены клеем – тонкая полосочка выступала над натянутой осунувшейся кожей. В трупе бабушке не было ничего страшного, но всё равно было противно. Я уже хотел подниматься к себе наверх, как мне в голову пришла ещё одна идея – я подошёл к гробу, нагнулся над бабушкой и, сосредоточенно смотря на её лицо, ткнул пальцем в её щёку.
Холодная и безжизненная, будто сидение скамейки. Меня передёрнуло, и я отвернулся, собираясь идти наверх. И вдруг весь дом затрясся под очередным раскатом грома. Я услышал грохот – окна, что были в гостиной, не выдержали и распахнулись – в комнату влетели холодные вихри дождя и града. Я испуганно и резко обернулся, и вдруг моё сердце замерло и скатилось вниз – бабушка стояла перед гробом, освещаемая вспышками молний.
— Аэмм-нн…— вырвалось из её нутра, и она сделала неловкий, незрячий шаг ко мне.
Мне показалось, что я поседел за секунду. Я не мог сойти с места, я только в шоке наблюдал, как пахнущий смертью труп приближается ко мне. Её нижняя челюсть ходила из стороны в сторону, руки неточными движениями пытались найти меня. Из её тела, именно тела, а не горла, раздались жуткие стонущие звуки. Клей между её тонких губ начал трескаться, и наконец разлепился совсем – и послышался свист вдыхаемого воздуха, и смрад тёмной щели её рта. Я сам открыл рот от ужаса. Теперь я понимал, что мне надо бежать, бежать прочь – я дёрнулся, но не получилось. Ноги будто бы залиты были цементом.
И тогда я услышал самые кошмарные звуки – резкие, сухие, шипящие. Я понял, что это смех. Мёртвая бабушка нащупала моё плечо.
— Вну… чек…— зашелестел голос, лишённый интонации,— те… пе… рь… ты будешь… мной…
Она взялась за мои плечи и приблизилась вплотную – мне показалось, что её рот бездонен, из него доносятся стоны чужих душ… она попыталась схватить меня за лицо своим подбородком.
Я часто-часто заморгал. Комната была наполнена холодным воздухом. Я стоял перед лестницей на второй этаж. Холодный пот струился по моей спине, видение отступило – и я обернулся – гроб остался нетронутым, бабушка так и лежала в нём. Но что-то поменялось – я увидел, как в распахнутое окно влетает искрящийся, стрекочущий шар, размером с футбольный. Он светился, будто клубок молний. Он влетел в комнату. «Это же шаровая!»— было первой моей мыслью – папа часто рассказывал о них. Но этот шар вёл себя странно – он остановился над телом бабушки и начал кружить над ним. Это было выше моей храбрости, и я поскорее сделал шаг к лестнице… и увидел, как шар тут же метнулся в мою сторону! «Они реагируют на движение! Медленно, медленно…» — я начал отступать спиной назад, не упуская шар из поля зрения. Он качался передо мной, издавая напряжённый электрический треск. «Это не может быть просто молния!»— думал я,— «Он ведёт себя слишком разумно!» Я вспомнил ту кошмарную фантазию, неожиданно нахлынувшию на меня. Мне показалось, что эта шаровая молния на самом деле – призрак. И он хочет сделать что-то…
— Бабушка…— я промямлил,— Бабушка… прости меня, прости… я не хотел… это глупо!
Шар качнулся ко мне, собираясь испепелить.
Я крикнул и кинулся под диван, на котором стоял гроб. Я извивался, заползая под него, не переставая кричать. Всё вокруг шаталось и скрипело, и вдруг – ужасный грохот! Гроб упал со стульев, на которых стоял, и перевернулся и повали один из стульев, заперев меня под диваном. Я смотрел в щель, как шаровая кружила по комнате. Потом она исчезла. Мне было холодно и страшно. Я решил выбраться – начал двигать стул, пытаясь отодвинуть его в сторону… и внезапно он отлетел в сторону, и содержимое гроба скатилось из него вниз – и я оказался лицом к лицу с бабушкиным трупом! Я закричал, увидев, что рот мёртвой женщины начинал расклеиваться в ужасной ухмылке… я изо всех сил ударил её в живот, пытаясь отпихуть от дивана, но вместо этого бабушка разинула рот и дохнула на меня:
— Каа-Аэсх!..
Я потерял сознание.
Когда я очнулся, гости уже были в доме, проходили поминки. В комнату зашёл отец и выругал меня, назвав непослушным идиотом. Я вздохнул, что всё обошлось. Я даже спустился вниз к остальным.
Все молча сидели за общим столом и рассказывали хорошее о бабушке, разные случаи… Я сказал что-то нейтральное, и с опаской посмотрел на гроб – мёртвую бабушку уложили обратно, только рот оказался слабо приоткрыт. Место стульев занял сам диван. Под конец поминок во мне не оставалось ни капли страха – всё казалось дурным сном.
Вечером ко мне в комнату зашла мама и успокаивала меня, и я сказал ей, что всё прошло, и я никогда не буду больше баловаться. Мама потрепала меня по голове и улыбнулась:
— Бабушка тебя тоже бы простила, хоть и не любила, когда ты балуешься. А сейчас я слышу слова взрослого! Смотри, вот это она хотела, чтобы мы передали тебе, когда её не станет. Она сказала, что ты – продолжение её, и что внуки не дают старикам уйти навсегда…
Она надела мне на шею бабушкин медальон, и я понял с каким-то злорадным радостным чувством – ко мне вернулась моя сила.