Тайна Наата

[Зогар Саг]

(Кроссовер Джорджа Мартина и Кларка Эштона Смита)

Тысячи лет миновали с тех пор как Солнце начало гаснуть и пагубная Тьма все шире распахивала черные крылья над Зотиком, последним континентом Земли. Королевства людей, потеряв всякую надежду на будущее, прожигали свое бесцельное существование в бесконечных оргиях и наркотических грезах, нисходя в Царство Мертвых, даже не замечая мига собственной смерти. А за спинами королей и вельмож царили жрецы темных богов – Тасайдона и Мордигиана и Тамогоргоса и иных Владык Ада, - во имя их творились кровавые обряды и читались жуткие заклятия, призывающие духов мертвых. Не успев сойти в обитель теней, люди, возвращенные к не-жизни искусством колдунов, вновь и вновь повторяли свои пиры и оргии, как призрачное продолжение прежних увеселений. Эта проклятая бесконечность продолжалась до тех пор, пока жили и сами колдуны, поддерживавшие в себе неестественно долгую жизнь самыми черными чарами. Но и это не могло длиться вечно – один за другим сходили в небытие могущественные чародеи и вслед за ними уходили их мертвые слуги, лишая последние королевства людей даже той призрачной жизни, что теплилась в них благодаря черной магии.



Наиболее искусными колдунами были жители Наата – Острова Некромантов, находящегося далеко на Западе, между Зотиком и краем мира. Выходцы оттуда, благодаря своему знанию запретной магии, стали желанными гостями во дворцах королей, желавших и после смерти предаваться изощренным удовольствиям. Величайшие сокровища и невообразимые почести, красивые наложницы и послушные рабы – все это обещали те короли некромантам Наата, покидавшим свой остров, чтобы найти почет и славу при дворах владык. Те же из колдунов, кто оставался на острове, вели смутную и темную жизнь, наслаждаясь властью над мертвецами. После столетий безмолвного существования они также сходили во мрак черной могилы, оставляя свои дома на разграбление чернокожим людоедам, обитавших в горах и лесах Наата. В своей жажде плоти, каннибалы не щадили даже слуг чародеев, расчленяя и пожирая живых мертвецов, что и после смерти хозяев продолжали влачить бездумное и бесцельное существование.



Маррок был искуснейшим из некромантов Наата, чье черное искусство, поддерживало в нем жизнь и вечную молодость, пока его собратья один за другим старели и уходили в могильный мрак. В юности Маррок много путешествовал: объездив весь Зотик, он учился темному колдовству у самых искусных чародеев, принимая посвящение в сокровенные культы. В развалинах забытых городов он спускался в наполненные кладбищенским смрадом подземелья разрушенных храмов, где вел беседы с мудрыми демонами, делил трапезу с вурдалаками и принимал пурпурные вина из рук умерших царей. Огромным уважением он пользовался и у живых владык, с большим почетом принимавших Маррока, осыпая его величайшими почестями. Однако со временем странствия наскучили некроманту – и он вернулся в свое поместье на Наате, где, среди собранных им сокровищ и диковинок, вел праздную жизнь окруженный мертвыми слугами. Его услаждали наложницы, созданные Марроком из самых красивых куртизанок Зотика, умерщвленных магом и вновь возвращенных к жизни. Все это время он чувствовал себя в полной безопасности – ведь все его собратья по некромантии давным-давно умерли или жили слишком далеко, чтобы причинить ему вред, а от набегов чернокожих дикарей или хищных зверей, поместье Маррока ограждали самые сильные заклятия.



А солнце меж тем вставало все реже и светило все более тускло. Одни за другим сходили в небытие королевства людей и даже колдуны, потеряв вкус к жизни, добровольно расставаясь с жизнью. И однажды Маррок, снедаемый странным волнением, пробудился от своей беспечной жизни, принявшись скитаться по острову в поисках собратьев. Однако всюду он находил лишь брошенные дома, разоренные чернокожими людоедами и остатки их чудовищных трапез. И Маррок, словно очнувшись, не пожелал сгинуть вместе с погибающим Зотиком. Впервые он захотел бросить вызов судьбе и наперекор богам смерти возродить Наат к новой жизни. Он погрузился в самые темные гримуары, жадно ища в них ключ к осуществлению своего замысла. Забыв о распутстве и прочих радостях плоти, он день и ночь перелистывал заплесневелые страницы, чертя магические знаки и сжигая благовония, вызывая демонов и духов, способных помочь ему.



И вот однажды, на одном из фолиантов, с вытесненным серебром знаком Мордигиана на переплете из человеческой кожи, Маррок нашел желаемое. Следуя совету, вычитанному в той книге, некромант вышел из дома и углубился в окружившую его чащу. Вскоре он увидел за стволами деревьев огонь, а, подойдя ближе - и семью людоедов, собравшихся вокруг костра, на котором поджаривались части человеческого тела. Сама семья состояла из отца - могучего чернокожего мужчины с кудлатой бородой и подпиленными острыми зубами; его супруги, выглядевшей столь же свирепо и нескольких чумазых детей, разного пола и возраста. Желтые, как у кошек, глаза блестели на их круглых лицах, озаренных нетерпеливым предвкушением омерзительной пищи.



Маррок приметил самого младшего из этих детей– смуглую девочку, лет двенадцати, с кровожадным оскалом на детском личике. Выбрав жертву, Маррок прочитал заклинание, начертив в воздухе магическую фигуру и произнеся Имя. В воздухе послышался хлопок, в нем разлился запах серы и перед магом появился огромный демон, покрытый змеиной чешуей, с перепончатыми крыльями и оскаленной клыкастой пастью.



-Ступай и убей их всех! – приказал ему Маррок, указывая на семью людоедов, - не трогай лишь самую младшую, ибо она нужна мне для иного.



Демон кивнул рогатой головой и с оглушительным ревом взмыл над лесом – чтобы обрушиться на предвкушавших жуткую трапезу людоедов. Никто из них не успел пошевелиться, когда потустороннее чудовище накинулось на несчастных, разрывая их на части и жадно выпивая кровь. Когда же все закончилось и демон убрался в преисподнюю, у костра осталось только одно человеческое существо – та самая смуглая девочка. Расширенными от ужаса золотистыми глазами, она смотрела на выходившего из леса худощавого мужчину в черно-пурпурных одеяниях. В нем она сразу признала некроманта из самых страшных сказок своего народа.



Маррок улыбнулся ей.



-Не бойся, дитя, - сказал он, - тебе предстоит решить судьбу сразу двух миров.



Он протянул руку и сдул с нее зеленоватый порошок, переливающийся множеством искр – пыльца изумрудного лотоса из Болот Сна. Светящийся порошок окутал голову девочки и она, не издав ни звука, потеряла сознание.



Маррок отнес ее в поместье, где в самой потайной комнате зажег черные свечи из человеческого жира и воскурил благовония, смешанные с растертыми в порошок частями мумий. Положив девочку на алтарь из черного золота, украшенного изображениями демонов и драконов, Маррок достал из тайника нож из зуба большой акулы, покрытый загадочными письменами. Произнеся нужное заклинание, некромант вонзил нож в грудь девочке, вырезая ей сердце. В следующий миг воздух сгустился черным мраком, в котором мерцали красные точки. Черное облако лопнуло с оглушительным хлопком – и в центре комнаты появилось странное существо. Оно напоминало человека – изящного и смуглого, с девичьей грудью и аккуратно подстриженной бородкой. За его спиной хлопали крылья огромной бабочки – одно крыло черное, а второе белое. Их покрывала россыпь кроваво-красных ртов и столь же красных глаз рассматривавших некроманта, тогда как глаза на лице демона выглядели слепыми бельмами.



-Я Ам-Майон, Демон Неизведанных Путей, - мелодичным голосом произнесло существо, - что тебе нужно от меня, Маррок с Наата?



Чародей ответил - и демон рассмеялся смехом, похожим на звон серебряных колокольчиков. Слепые глаза уставились в лицо оробевшего некроманта.



-Ты просишь не так уж мало, Маррок, - полные губы скривились в издевательской усмешке, - ты понимаешь, что я возьму платой за подобную услугу?



- Не может быть больших мук, чем медленное угасание здесь, - сказал Маррок, - я готов заплатить любую цену.



-Хорошо, - демон вновь рассмеялся, - тогда слушай внимательно…



Рассказав Марроку все, что ему предстоит сделать Ам-Майон, растворился в облаке черного мрака, а некромант принялся за работу. Еще несколько людоедов были похищены им и принесены в жертву самыми изуверскими способами, в то время как колдун читал над ними заклинания, призывая темных богов умирающего Зотика. Три дня и три ночи творилось это действо – а на четвертый день дом некроманта окутался непроницаемым маревом, напоминающим смесь черного дыма и белого тумана. Поколебавшись на крыше, сие марево принялось расползаться по всему острову, не упуская ни малейшего закоулка. И каждый людоед, застигнутый этим погибельным туманом, падал, трясясь, словно в лихорадке, в то время как из пор его сочилась кровь, а потом плоть сползала с его костей. Три дня и три ночи держался черно-белый туман, а когда он рассеялся – на острове не осталось ни единого живого человека, кроме некроманта Маррока.



И тогда колдун, пройдя через заваленные трупами джунгли, вышел на берег океана и воздел руки к черному небу. Трижды, как учил демон, Маррок воззвал к нему:



-Ам-Майон! Ам-Майон! Ам-Майон!



Он не сразу понял, что случилось – просто поменялся шум волн и сами волны приобрели странную форму. Маррок посмотрел в небо и увидел, как изменился рисунок звезд. Оглушительно взвыли ветра и Маррок, сгибаясь под их натиском, увидел, как на горизонте вырастает завеса Тьмы, более непроглядная чем самая черная ночь. Тьма эта приближалась, угрожая поглотить остров, и Маррок внезапно понял, в чем дело.



Сам Наат пришел в движение! Словно судно, подхваченное Черной Рекой, он двигался вперед, тогда как Тьма, что виднелась на горизонте, была самим Краем Земли, с которого океан срывался в небытие! На мгновение Маррока охватил панический ужас, он готов был воззвать к демону, моля его остановить это жуткое колдовство, но в тот же миг непроглядная Тьма окутала его. Земля под его ногами заходила ходуном, в уши ударил многоголосый хохот демонических глоток – и в следующий миг в глаза Маррока ударил яркий свет, заставивший его зажмуриться. Когда же некромант вновь открыл глаза, то увидел, что стоит на берегу лазурно-синего моря, освещенного стоявшим в зените солнцем. И Маррок осознал, что где бы он не находился, отныне он навсегда расстался с миром умирающего Зотика.



Развернувшись, некромант отправился через джунгли к своему дому – и всюду, где он проходил, он видел, как из зарослей поднимаются, протирая глаза, смуглые людоеды. Теперь на их лицах не было и тени былой злобы – лишь безмерное удивление и, казалось, навеки застывшее в янтарных глазах выражение покорности и добродушия. А над их головами порхали, переливаясь множеством цветом в солнечном свете неисчислимое количество разноцветных бабочек.



Подойдя к дому, Маррок увидел у входа принесенную им в жертву девочку – живую и здоровую. А над ее головой, мерно взмахивал крыльями Ам-Майон.



-Я выполнил свою часть сделки, некромант, - раздался в его голове мелодичный голос, - настало время тебе выполнить свою.



Так началась для Наата новая жизнь – во всем, казалось бы, отличная от жизни, что вел Остров Некромантов в мире умирающего Зотика. Умершие людоеды воскресли мирным народом, питающим отвращение к войне и убийствам – они не убивали даже животных, питаясь одними фруктами. Народ, занимающийся лишь мирными искусствами, наслаждающийся полетом бабочек и заменяющий войны занятием музыкой. Именно так и прозвали наатийцев – Мирным Народом, - пришельцы извне. Народы, посещавшие Наат, называли себя гискарцами, валирийцами, волантийцами и многими иными именами. Они выглядели по-разному, зачастую ожесточенно враждуя друг с другом, но приходили всегда с одной и той же целью – захват в рабство наатийцев, ценившихся за красоту, смышлёность и покладистость. Однако вскоре выяснилось, что остров не беззащитен – те, кто задерживался здесь слишком долго, умирал от некоей болезни, именовавшейся мотыльковой лихорадкой. Болезнь эта сначала проявляла себя жаром, потом болезненными судорогами, а на последней стадии зараженный потел кровью и плоть сползала у него с костей. Эту лихорадку разносили бабочки, точнее один крупный вид с черно-белыми крыльями размером с человеческую ладонь.



Сами наатийцы не страдали от этого мора –потому, что уже переболели им, умерли и воскресли благодаря искусству некроманта Маррока и могуществу демона Ам-Майона. Только эти двое и знали, что таится за миролюбием жителей Наата, после воскрешения напрочь забывшим прежние людоедские нравы. Миролюбие и незлобливость наатийцев были внушены им жуткими владыками, что таились в глубине холмов Наата. Самая темная и самая страшная тайна острова надежно скрывалась в надежно укрытом от посторонних глаз доме некроманта.



В своем поместье Маррорк наслаждался ласками смуглых наложниц, разлегшись на изготовленных наатийцами шелках и поглощая изысканные вина, приготовленные в святилище Ам-Майона, коего наатийцы чтили как Владыку Гармонии. Никто из островитян не знал, что мотыльковая лихорадка прекращает свое действие ночью, потому что так задумал дьявольский ум некроманта. Работорговцы, желающие раздобыть живой товар с Наата, охотились именно ночью – и ночью же отправлялся на охоту Маарок со своими демоническими слугами. Их он сделал из тех немногих наатийцев, которым он вернул память о предках-людоедах. Под покровом ночи они похищали юношей и девушек одновременно с работорговцами – и никто не знал, что часть пропавших наатийцев оказывается не на рабских рынках Астапора и не в перинных домах Лиса, а в подземелье некроманта. Чернокожие слуги Маррока убивали и пожирали лишенных памяти собратьев. Души убитых, приняв облик дев с крыльями бабочек, были обречены порхать вокруг Ам-Майона, множество ртов которого пожирали их, когда демон испытывал голод. И туда же отправлялись все умершие наатийцы – их души после смерти превращались в бабочек, обреченных порхать над островом, пребывая в посмертном рабстве у вечно голодного чудовища. Ибо таково было условие сделки, в незапамятные времена заключенной между демоном и некромантом, получившим новую жизнь и власть над целым народом, в обмен на постоянные жертвы Ам-Майону.



Лишь одно существо, помимо самого колдуна и призванного им демона, было посвящено в страшную тайну Наата: та самая девочка, чья смерть открыла дорогу Ам-Майону. Маррок не стал отдавать ее своему жуткому покровителю, находя некое извращенное удовольствие в том, чтобы вечно держать ее в рабстве. Каждый день колдун убивал наатийку и воскрешал снова, никогда не утомляясь этому занятию. Лишив девочку памяти о прошлом, он заставил ее забыть и свое имя, нарекя ее в честь одной из нимф сгинувшего Зотика, воплощения Луны. Каждую ночь Повелитель Тьмы Тасайдон отрезает от нее по куску плоти, пока она не истает окончательно – чтобы возродиться новой Луной. Миссандеей звалась та нимфа, имя, которое перешло и девочке.



Миссандея с острова Наат.



Именно это юное создание было обречено вечно созерцать мучения Мирного Народа от рук некроманта и его подручных. Ради забавы Маррок выучил ее читать и писать, а также языкам множества племен – и ушедшего Наата и здешних: работорговцев и иных гостей извне, погибших от мотыльковой лихорадки и воскрешенных к новой жизни колдуном. Вечерами Миссандея читала древние поэмы и пела нежным голоском песни давно забытых народов, услаждая слух своего повелителя. И все же, даже в ее рабском сознании зрело возмущение против столь жалкой участи и негодование против своего мучителя. В одном из черных фолиантов она прочитала и древнее пророчество о драконьем пламени, способном даровать ее народу чистую смерть вместо прозябания в рабстве у черного колдуна и Демона-Бабочки.



Однажды, когда Маррок, упившись вином, дремал на устланном шелками ложе, Миссандея схватила нож из зуба акулы и вогнала его в сердце некроманта. Когда же колдун испустил дух, Миссандея, поминутно оглядываясь, выбежала из поместья, которое не покидала бессчетное количество лет. Она не видела, как из мрака позади нее выплыл демон с крыльями бабочки, неотступно наблюдавший за беглянкой. Губы демона кривились в злобной ухмылке, а рты на его крыльях злобно облизывались, словно в предвкушении нового, доселе не ведомого лакомства.



Сломя голову бежала Миссандея через холмы и леса, поминутно оглядываясь в ожидании погони, пока не оказалась на берегу Океана. Но не успела она перевести дух, как рядом с ней из тьмы вдруг вырос уродливый силуэт. Миссандея жалобно вскрикнула, когда ее обхватили могучие ручищи, сноровисто связывая отчаянно вырывающуюся девочку.



-Славный трофей, - проворчал над ней гулкий бас, - посмотрим, сколько дадут за эту малявку в Заливе Работорговцев.