Конкурс - Врата Дхандаара

[Lex Z]

Врата Дхандаара

I.

Солнце садилось за острые, вытянутые к небу пики гор. То был дикий край, где на много миль вокруг не было ни единого поселения. Только шакалы рыскали здесь в поисках скудной добычи, да изредка кружили тени стервятников, высматривающих падаль. Но вот природную тишину нарушил топот копыт, и на равнину выехал отряд всадников, оставляя закат по правую руку: их путь лежал на юг. Заходящее солнце озарило багрянцем их развевающиеся плащи и островерхие шлемы, заиграло бликами на круглых, окованных медью щитах, остриях копий и посеребрённых уздечках. Перед воинами лежала дикая равнина, а за их спинами оседало облако пыли, поднятое копытами скакунов.
Предводитель отряда воздел правую руку вверх, натягивая поводья коня. Повинуясь молчаливому знаку, отряд остановился. Командир взъехал на холм, сопровождаемый несколькими людьми.
- И какого рожна Альмурик отправил нас в эту несусветную глушь? – протянул один из всадников, безрадостно осматривая унылый пейзаж. – Я думал, принцу нужны плодородные земли и богатые города, а не голые камни под палящим солнцем. Если это наказание, то чем таким мы перед ним провинились, что он наказал нас этой ссылкой? А, Конан?
- Женщины, Атрей, - усмехнулся предводитель – могучий киммериец, к которому обращался говоривший. – Иная женщина стоит дороже городов и земель. А девчонка, за которой мы отправились в эту, как ты сказал, глушь, говорят, из очень знатного кофийского рода. Сдаётся, Альмурик то ли надумал взять её в жёны и сделать своей будущей королевой, то ли вознамерился получить за неё богатый выкуп от Страбонуса. В любом случае, если дельце выгорит, нас будет ждать хорошая прибавка к жалованью.
Всадник по имени Атрей только хмыкнул в ответ.
- Так нам надо выкрасть девчонку? – пробасил другой всадник, с чёрным лицом кушита.
- Не выкрасть, а умыкнуть у похитителей, Баако, - ответил киммериец. – Здесь, у границы с Шемом, расположена полуразрушенная древняя крепость. Когда-то её называли Логовом Льва. Теперь её развалины – убежище для всякого сброда, мародёров и разбойников. Барсина, дочь знатного кофийского вельможи, неделю назад была похищена этими засранцами на пути в Хоршемиш, и теперь содержится там. Альмурик нанял нас позаботиться о том, чтобы Барсина оказалась в его ставке, прежде чем крепость осадят люди Страбонуса.
- То есть, сунем голову в пасть льва, пока с другой стороны подбирается крокодил? – проворчал Баако.
- У нас есть фора в несколько дней, - отрезал Конан. – А ещё точная карта местности и план Логова Льва, который Альмурик выкупил у одного старого пунтийца-путешественника. Пока неповоротливое войско короля Страбонуса доберётся до этих гор, мы будем уже далеко, с добычей в лапах.
- Ох, не по нутру мне эта затея, - вздохнул Атрей.
- Может, ещё сменишь меч на плуг и станешь горбатиться, возделывая землю? – Конан усмехался, но в его ледяных глазах было совсем не веселье, а правая ладонь сомкнулась на рукояти длинного меча. – Мы – наёмные клинки, и покуда в мире есть дела, где пожинается кровавый урожай, клянусь богами, нам не придётся выращивать хлеб!
- Конан, я лишь… - Атрей осёкся. – Я только хотел спросить, как мы возьмём крепость, если она хорошо охраняется?
- Не дрейфь, крепость будем брать по-тихому. Несколько лихих ребят проберутся за стены под покровом ночи и откроют ворота остальным.
- Почему ты уверен, что у лазутчиков получится?
- Кром! Уж в этом-то я уверен на все сто, - Конан подмигнул своим людям. – Потому что одним из них буду я.
Киммериец не стал рассказывать им о своих давних похождениях в Городе Воров, где в совершенстве постиг искусство скрытности, проникая в самые охраняемые сокровищницы богатеев Заморы. Этим разномастным наёмникам ни к чему было знать о его прошлом. Здесь у каждого было своё прошлое, до которого не было дела остальным. Собравшись с разных краёв Хайбории под знамёна мятежного кофийского принца, авантюриста Альмурика, они с огнём и мечом пронеслись по городам-государствам Кофа и Шема, сея смуту и смерть. Так закалялось их боевое братство. Они оттачивали военное искусство в многочисленных стычках, осадах и битвах, с войсками Страбонуса Кофийского, Ктесфона Стигийского и шемитских правителей, в то время как Альмурик лелеял всё более честолюбивые планы – и уже начинал поговаривать о походе на Стигию, древнюю страну магов и могущественных богов. Своим примером принц убеждал своих воинов, что удача сопутствует смелым. По крайней мере, до сих пор было именно так…
- Командуйте людям спешиться, сделаем последний привал. Ещё один дневной переход – и будем у Логова Льва. Перед отбоем подойдите ко мне, разъясню план подробнее.
Баако и Атрей развернули скакунов и отправились исполнять приказание киммерийца.

II.

Долина погрузилась в чернильный мрак ночи. Ветер выл среди скал словно неприкаянная душа мертвеца. Древняя крепость вырисовывалась в звёздном небе на фоне выщербленных глыб как их естественное продолжение. Твердыня стояла на пути, которым давно уже не ходили торговые караваны, и лишь её грозные очертания напоминали о былых веках, когда это был важный форпост на границе Кофа и Шема. На уцелевших крепостных стенах были зажжены светильники и факелы, в свете которых вышагивали едва различимые фигуры часовых.
Притаившийся у подножия стены киммериец понял – пора. Ещё в сумерках он и пара смельчаков из отряда, сменив тяжёлые доспехи на чёрные восточные одежды, подкрались к крепости. Теперь, когда ночь вошла в свои права, Конан ухнул совой, подав знак к началу. Снял с плеча верёвку, схватил её у того конца, где крепилась железная «кошка», и, раскрутив, метнул вверх. «Кошка» тихо звякнула в темноте. Несколько мгновений Конан напряжённо вслушивался. Не уловив никаких звуков тревоги, осторожно подтянул верёвку, затем опробовал, повиснув на ней всем весом: приспособление закрепилось надёжно. С мечом за спиной и боевым ножом в зубах, быстро перебирая мускулистыми руками и отталкиваясь ногами от стены, Конан полез вверх.
Пару раз киммериец застывал и сливался с темнотой, вжимаясь в стену и повисая на одних руках, когда слышал шаги часовых. Но оба раза те не доходили дотуда, куда забирался он.
Наконец стена была преодолена и, подтянувшись за парапет, Конан тенью соскользнул на дощатый помост. Убедившись, что остался незамеченным, он скрутил верёвку, оставив моток в тени зубцов крепостной стены. Пару раз ухнул совой. Через несколько мгновений послышался ответ: значит, Баако добрался до своей точки с другой стороны от ворот. Вскоре уханье раздалось в третий раз, с западной стороны: это был третий лазутчик, зингарец Рамиро.
Теперь – часовые.
Конан привычно вслушался в ритм приближающихся шагов, и когда те стали удаляться, взял в руку верный карпашский нож и неслышно выскользнул из темноты в свет факела.
Часовой лишь дёрнулся в последний момент, когда варвар набросился на него со спины. Широкая ладонь зажала ему рот, не дав закричать, а через миг всё было кончено. Оттащив труп в тень, киммериец двинулся дальше. Не пройдя и двадцати шагов, он увидел силуэт второго стража, идущего в его сторону. Тот тоже заметил его, и Конан чертыхнулся про себя, поняв, что спрятаться не успеет. Часовой окликнул его каким-то именем – похоже, принял за напарника по вахте. Киммериец сообразил: это шанс. Перехватил карпашский нож за лезвие и резко метнул. С глухим звуком нож воткнулся в плоть. В последний миг страж попытался поднять тревогу, но из его уст исторглось лишь кровавое бульканье. Конан длинным прыжком подскочил к нему и подхватил падающее тело, чтобы беззвучно опустить его на помост, как и копьё, которым был вооружён незадачливый часовой. Киммериец забрал только свой нож, вытерев его от крови об одежду убитого.
Следующий отрезок настенных укреплений хорошо освещался огнём факелов, но других часовых видно не было. Конан решил рискнуть и преодолел это расстояние бегом. Шум шагов он заглушал, перенося вес с пятки на носок. В мягких сапогах делать это было куда легче, чем в любой другой обуви.
- Солнце и ястреб, – раздалось во тьме.
Конан замер на месте, выхватив меч. Но не стал атаковать: слова были ему знакомы, да и произнесены шёпотом, знакомым голосом.
- Ястреб и корона Альмурика, - прошептал он отзыв.
Чёрный в черноте ночи, перед ним стоял кушит Баако. Лишь хорошо приглядевшись киммериец различил во тьме его фигуру с окровавленной саблей в руке.
- Ты просто лучший боец для ночных вылазок, - буркнул северянин. – Каждый раз застаёшь врасплох.
- Ага, это мой врождённый дар, - басовито усмехнулся кушит, обнажив блеснувшие в темноте белые зубы. – Ну что, идём дальше, командир?
- Ждём, - шепнул Конан. – Рамиро запаздывает.
Несколько мгновений спустя послышался совиный крик, а ещё через небольшое время в темноте сгустился силуэт зингарца, оповестившего о себе паролем.
- Вот теперь все в сборе, - произнёс после отзыва Конан. – К воротам, за мной.
Лазутчики с клинками наготове пошли вниз по ступеням следом за предводителем, а тот вёл их, следуя плану крепости, который накануне проштудировал так, что сохранил в памяти в малейших деталях. Лестница, видимо, была такой же древней, как и сама крепость, и по стёртым временем ступеням приходилось едва ли не скользить. Но наёмникам всё же удалось спуститься, не сломав себе шею. Осмотрев молчаливый внутренний двор, Конан указал путь, и они двинулись дальше. Остановился у поворота в привратную нишу, осторожно заглянул за угол.
У ворот дежурило двое караульных с копьями. Факелы освещали их фигуры, окутанные в балахоны, массивные крепостные ворота и старинный подъёмный механизм.
Конан жестами показал своим людям, сколько стражей и где они стоят – и нырнул в освещённый факелами проём.
Первый страж умер почти мгновенно, когда прыгнул на киммерийца с выставленным копьём, но не попал в увернувшегося противника и напоролся на его меч. Но Баако, который должен был убрать второго, запнулся о камень – видимо, осколок разваливающейся древней стены – и страж что было сил задул в сигнальный рог, который висел у него на шее. Это был его последний вздох, ибо клинок киммерийца прервал и его жизнь, но уже мигом позже двор осветили десятки факелов, и на звук тревоги с боевым кличем стали сбегаться десятки вооружённых людей.
- Баако, ворота! Рамиро, ко мне! – выпалил Конан и развернулся лицом к врагам.
Кушит, крякнув, налёг на механизм, а киммериец с зингарцем схватились насмерть с первыми добежавшими разбойниками. Сталь зазвенела о сталь, и вскоре пролилась первая кровь, и послышались проклятия и божба на яркой смеси южных языков.
Конан разил нападавших как боевой демон, давая своему клинку в полный голос пропеть песнь крови. Он понимал, что в распоряжении не так много времени, и, если чернокожему не удастся открыть ворота, то он и его люди здесь же и полягут. Но испытанный во многих схватках с человеком или зверем, он унесёт с собой много душ здешних обитателей.
Защитники крепости напирали всё сильней, и Конана с Рамиро уже начало оттеснять к самым воротам. Оба наёмника упирались, чуть не зарываясь ступнями в иссохший грунт. Уже в многочисленных порезах и лёгких ранах от копий и клинков, они отвечали врагу, отрубая руки, вспарывая животы, проламывая черепа. Кровавая жатва их мечей была обильна. Но вот, оступившись, зингарец схватился за копьё, до середины древка вошедшее в его живот. Клинок выпал из ослабевшей руки, и жизнь погасла в глазах, видевших немало битв и приключений.
Конан, зарычав, описал мечом широкую дугу – так, что разбойники отпрянули назад, - и с диким кличем бросился на них, словно разъярённый зверь. Пролилось немало крови обитателей Львиного Логова, прежде чем они сгруппировались и снова стали теснить киммерийца. Но в этот миг силе кушита Баако поддался проржавевший механизм, и ворота, заскрипев, стали распахиваться внутрь. Кто-то из задних рядов разбойников метнул копьё, и его остриё вошло в спину чернокожего воина. Тот застонал, но не бросил румпель, наматывая на механизм цепь, которая оттягивала створки ворот. Пока Конан бился за крохотный пятачок пространства за его спиной, истекающий кровью кушит продолжал свою работу.
Наконец створки распахнулись на нужную ширину, и спустя какие-то мгновения в проём хлынули десятки конных наёмников принца Альмурика, во главе с Атреем. Теперь пришла пора обороняться обитателям Львиного Логова. Завязалась жестокая битва.
В небольшой передышке киммериец отыскал среди мёртвых тел зингарца Рамиро – тот лежал без признаков жизни. Потом обернулся к воротам – на поворотном механизме ничком лежал могучий кушит. Баако тоже был мёртв.
- Клянусь Кромом, вы ушли не напрасно! – прорычал сын северных гор, и в его ледяных глазах полыхнуло мстительное пламя. – Они заплатят за всё!
Конан бросился сквозь плотные ряды сражавшихся. Стихия битвы целиком захватила его, и он двигался в этой смертельной пляске как мастерский танцор. Прошло первое ошеломление от прорыва конного отряда, и теперь ход сражения выровнялся: на стороне защитников крепости было численное превосходство и готовые оборонительные позиции, а на стороне атакующих – сила натиска и боевой задор в предвкушении добычи. Факелы по периметру озаряли хаос битвы. Конан пробивался в этом хаосе через внутренний двор крепости к определённому месту: план местности всё ещё сидел в его голове. Несколько раз он едва не расстался с жизнью, в последний момент уворачиваясь от летящего копья, свистящего меча или рубящего топора. Убивая встающих на пути, он между делом заметил, что все защитники крепости, хоть вооружены по-разному, одеты, тем не менее, в одинаковые балахоны. Полагаясь на опыт, киммериец заключил, что это не похоже на простых разбойников, и внутри шевельнулось смутное сомнение. Всё ли рассказал ему мятежный принц, посвящая в детали заказа?
Наконец, расчистив себе путь, Конан выбежал к двери, окованной проржавевшими железными заклёпками. На двери висел замок – старинный, но бывший вор был знаком с устройством подобных ему. Недолго поковырявшись импровизированной отмычкой из припрятанного на такие случаи в кармане гвоздя и немного помогая остриём ножа, киммериец вскрыл и сбросил замок. Растворил скрипучую дверь и, прихватив ближайший факел в левую руку, с обнажённым мечом в правой, вошёл в открывшийся тёмный проём.
Внутри была лестница, ведущая вниз – в подземные ярусы горной крепости, которые помнили былое величие, славных воителей и могучих владык, правивших многие века назад. Тусклый свет факела едва рассеивал тьму, и Конан спускался настороженно, доверяясь не только и не столько зрению, сколько обонянию и внутреннему чутью. Он знал о Логове Льва только то, что поведал ему принц Альмурик. Но сказал ли тот всю правду про это таинственное место, не отмеченное на картах? Кто были первыми обитателями этой твердыни? И что за люди теперь засели здесь? Судя по одеждам, монахи или жрецы, но при этом хорошо владеющие оружием…
Лестница вывела киммерийца в холодный коридор, такой же тёмный, как и вход наверху. Но, посветив вокруг, воин обнаружил настенные светильники, пару из которых он зажёг от своего гаснущего факела. Этого света хватило, чтобы увидеть длинный, теряющийся в темноте коридор, с боковыми дверями. На них не было замков – лишь металлические засовы. Все были закрыты, и только одна распахнута настежь. В голове киммерийца мелькнула смутная догадка.
- Барсина! – позвал он. Гулкое эхо подхватило это имя, отражая звук от стен и потолка. Но ответа он не услышал.
Сняв со стены горящий светильник, он двинулся вдоль коридора. Дошёл до распахнутой двери, заглянул внутрь: камера темницы, с соломенной циновкой и углублением, вырытым в углу для справления естественных нужд. Темниц за свою жизнь киммериец навидался немало, поэтому узнал её безошибочно. Эта была пуста. Конан открыл соседнюю, сняв засов, и обнаружил лишь голый скелет с давно истлевшими остатками плоти и одежды. Тут он понял, что следует поспешить.
Киммериец прибавил шагу, держа клинок перед собой и светильник – на уровне глаз. Пару раз слышался писк, и трепещущий свет вырывал из тьмы фигурки разбегавшихся крыс, встревоженных появлением чужака.
В конце коридора оказалась ещё одна лестница. Эта вела дальше вниз, и снизу был виден какой-то мерцающий свет. Конан погасил и отложил светильник – и осторожно пошёл на это странное мерцание. Почти спустившись, варвар скорее чутьём, чем зрением обнаружил, что за углом поджидает опасность. Пригнувшись, он бросился вперёд через несколько ступенек, словно летящая в прыжке пантера, приземлился на пол кувырком, на какие-то дюймы разминувшись с массивным лезвием, которое гулко врезалось в каменный пол.
Распрямившись, Конан взмахнул своим мечом, и клинки с лязгом столкнулись посреди мерцающего бликами подземелья. Незнакомец был в таком же балахоне, как и другие обитатели древней цитадели, лицо было скрыто под глубоким капюшоном, но рост и размах плеч, а также гигантское оружие, которое держал нападавший, свидетельствовали о его незаурядной силе. Конан отскочил в противоположный угол, оставляя за спиной вход, в который только что проскочил. Огромное лезвие на двуручной рукояти опустилось вслед за ним, но киммериец сделал прыжок, отталкиваясь ногами от стены, и направил остриё меча прямо в капюшон, скрывавший лицо противника. Клинок достиг цели, и низкий стон огласил своды подземелья. Конан приземлился на ноги, а немой великан медленно осел на плиты пола, выпустив из рук своё грозное оружие – помесь двуручного меча и мясницкого тесака.
- Ты силён, чужеземец, если справился с моим Потрошителем, - раздался голос.

III.

Конан лишь теперь получил возможность оглядеться. Он оказался в подземной зале, освещённой свечами и кристаллами по всем углам – у пола и под потолком. Посреди зала было прямоугольное возвышение, на котором играл бликами огромный многогранный кристалл опалово-чёрного оттенка. Рядом с этим пьедесталом стояла тонкая высокая фигура в длинном одеянии: чёрная мантия, испещрённая белыми письменами на незнакомом языке. Человек не скрывал лица, ястребиные черты которого выдавали в нём представителя древней расы. Чёрные волосы ложились на широкие плечи. Виски выбелила седина.
- Ты одолел моего Потрошителя, - повторил незнакомец. – Но всё же опоздал.
Глаза Конана вспыхнули: ещё два служителя в балахонах приковывали цепями к дальней стене полусонную темноволосую девушку в шёлковых одеждах. Киммериец узнал её по описанию, которое давал ему Альмурик.
- Барсина!
- Да, варвар, это она, - бесстрастно проговорил человек в чёрной мантии. – Но знаешь ли ты, кто она такая на самом деле? Знаешь ли, какой силой она наделена?
- Я вижу, что вы задумали, ублюдки, - рыкнул Конан, поднимая меч. – Но, клянусь Кромом, сегодня не ваш день.
Воин метнулся к незнакомцу, но тот сместился так, словно растаял в воздухе и воплотился в другом месте. Затем незнакомец подал знак служителям, и те двое, уже закончив с цепями, подскочили к киммерийцу с кривыми мечами в руках, и Конану пришлось защищаться от их быстрых ударов, посыпавшихся с двух сторон.
- Клянусь демонами, вы пожалеете, что сунулись в Логово Льва, жалкие головорезы, - послышался сквозь звон стали голос чёрного жреца. – Твои люди сейчас беснуются там, наверху, сражаясь с моими последователями, но братство монахов-воинов Дхандаара не так просто сломить. К тому же, сила Вещей Девы Хоршемиша пробуждается, и совсем скоро Врата Дхандаара будут открыты! И тогда те из вас, кто не пал от меча, будут завидовать погибшим.
Конан увернулся от одного клинка, отбил другой – и на отходе задел боевого монаха своим мечом. Серый балахон потемнел от багровой крови. Движения раненого замедлились, но второй противник киммерийца усилил натиск, и смертельная игра клинков продолжилась.
- Я знаю, это самозванец Альмурик надоумил вас выкрасть Предвестницу Дхандаара. Глупцы! – Чёрный жрец продолжал свою речь под музыку звенящей стали. – Альмурик искал могущества, но недооценил тех, кто хранит Врата. Вы искали лёгкой наживы, но найдёте здесь лишь свою смерть, а ваши души отправятся в вечное рабство Дхандаара! Я ждал благоприятного лунного дня, но вы вынудили меня сделать это прямо сейчас. Что ж, даже в этом случае сил, которыми я обладаю, будет достаточно… Предвестница, пробудись!
Конан прижался спиной к стене, держа противников на расстоянии клинка, и боковым зрением увидел, как прикованная к стене девушка открыла глаза. Эти глаза не принадлежали дочери рода человеческого: их заполнял алый огонь, бешено рвущийся наружу, словно лава. Одновременно с этим в огромном опале посреди залы затеплился свет – такой же кроваво-алый по центру, как и глаза девушки. Жрец что-то напевно читал на каркающем, забытом языке, затерянном в глубине веков: было то наследие Ахерона или древней Лемурии – неведомо никому из живущих.
Кривые клинки в очередной раз устремились на киммерийца. Непостижимым образом уловив ритм, он ушёл от обоих, оказался во фланге у того, что бил справа, и ударил сам. Внезапный выпад не встретил преград и вошёл глубоко в тело под серым балахоном. Как только Конан вытащил кровавый клинок, монах-воин повалился на пол.
Второй служитель чёрного жреца переступил через тело товарища и стал обходить Конана справа, стараясь оттеснить его от своего хозяина.
Тем временем в зале переменилось освещение: задувший откуда-то ветер погасил большую часть свечей, а центральный опал уже целиком налился цветом, погрузив подземелье в пламенно-алый, с багряными бликами, свет. Жрец продолжал читать свои литании, погрузившись в мистический транс. Девушка со светящимися глазами, открыв рот, заверещала высоким контральто. Внутри многогранника продолжали твориться какие-то необъяснимые изменения: словно картина изнанки мира начинала проступать в его гранях, отбрасывая жуткие проекции на стены подземелья.
- Предвестница! – воззвал жрец, завершив свои песнопения. – Время открыть Врата Дхандаара!
- Дханда-а-ар! – раздался вопль прикованной Барсины, многократно усиленный полифонией неведомого хора, словно бесчисленный рой призраков вторил её крику.
- Дханда-а-ар! – новый крик призвал из пламенеющего опала яркие лучи.
- Дханда-а-ар! – воззвала дева в третий раз, и раскалённый опал преобразился в зависшую над пьедесталом кроваво-красную пустоту, из которой выступила тьма…
- Врата открыты! – с ликованием воскликнул жрец.
И Конан, и его противник забыли о бое, наблюдая за невообразимой сценой.
Тьма посреди алого сгустка ширилась в виде сводчатого портала. В подземной зале крепости Логова Льва открывались врата в иной мир.
- Явись на зов Предвестницы, Дхандаар! – воскликнул жрец. – Кровь и души подготовлены, чтобы напитать тебя силой. Иди же на зов!
Во тьме портала стало проступать бесформенное нечто. Показались удлинённые конечности, затем – белёсый круглый череп, следом вспыхнули светящиеся алым глаза…
С Конана будто спало наваждение, и он среагировал в последний миг. Припав к земле, перекатился по полу, уходя от выстрелившего из портала длинного щупальца. Вместо киммерийца щупальце ухватило монаха, плотно обвив тело, впилось присосками, утянуло во тьму за порталом. Оттуда раздался жуткий, нечеловеческий вопль страдания.
Следом выскочило второе щупальце, метнулось к киммерийцу.
Конан встретил орудие неведомой твари своим мечом – сталь прорезала длинную рану среди присосок, и щупальце отскочило. По клинку потекла чернильная слизь.
Киммериец бросил взгляд на портал. Оттуда не мигая смотрели алые глаза монстра.
Прикованная Барсина продолжала выкрикивать имя, и глаза её сверкали потусторонним светом.
Внезапная идея осенила киммерийца. В два прыжка он покинул своё укрытие и оказался возле Предвестницы. Прежде, чем к нему обернулся чёрный жрец, и до того, как выстрелило следующее щупальце, он резким коротким движением впечатал локоть в подбородок девы. От удара её голова запрокинулась назад, ударившись затылком о стену, а потом опустилась на грудь. Дева без чувств повисла на цепях. Глаза её закрылись.
Тут же погасли и алые глаза чудовища. Из портала выскочило новое щупальце, принялось обшаривать залу, словно наощупь.
- Туда! Там затаился нечестивец!
Чёрный жрец указал существу то место, куда отскочил киммериец, и щупальце устремилось туда. Конан выставил меч. В этот раз конечность налетела прямо на клинок, пронзивший её насквозь, но тут же обвила оружие, обжигая ладонь воина так, что ему пришлось отпустить рукоять. Меч Конана скрылся в бездне иного мира.
- Проклятье! – прорычал киммериец. Оставшись без оружия, он шарил взглядом по зале в поисках чего-нибудь подходящего. Ещё одно щупальце уже выползало из жутких Врат…
Жрец снова пытался указать слепому демону его жертву.
Когда щупальце устремилось в его сторону, Конан прыгнул к жрецу. Занятый призывом демона, тот не успел вовремя отскочить – и безымянный пожиратель утянул в иной мир его самого. Вопль чёрного жреца, казалось, исходил из бездн нижнего ада. Впрочем, возможно, так оно и было.
Конан знал, у него есть лишь пара мгновений до того, как появится новое щупальце. Ему позарез было необходимо оружие…
Его взгляд упал на гигантский тесак Потрошителя. Подскочив к телу мёртвого великана, он схватил рукоять обеими руками – и криво усмехнулся, подняв тяжёлый клинок.
Тварь выстрелила щупальцем вслепую, на движение. Конан обрушил тесак, перерубая толстую слизистую конечность, из обрубка которой захлестали чернила. С каким-то вибрирующим низкочастотным стоном обрубок втянулся обратно в портал.
Киммериец посмотрел на Врата. Они по-прежнему представляли из себя некий растянутый багровый сгусток, посреди которого завис чёрный портал.
Инстинкт варвара опередил мысль, которая могла бы промелькнуть в сознании цивилизованного человека.
Преисполненный омерзением к тому чужеродному враждебному проявлению, которое видит перед собой, Конан поднял великаний тесак и со всей силы обрушил жуткое лезвие на алый сгусток, обрамляющий портал.
От удара таинственная материя свернулась, закрывая Врата, а когда лезвие тесака опустилось полностью, раздался хрустальный звон, и из-под клинка полетели во все стороны мелкие кроваво-красные осколки. Свет в зале померк: осталось гореть лишь несколько свечей, пламя которых отражалось в гранях настенных кристаллов.
Конан, выдохнув, тряхнул чёрной гривой и поднял взгляд.
Девушка, прикованная к стене, вдруг задрожала и открыла глаза. Они были необычного, но вполне земного цвета – зелёными.
- Где я? – она пугливо озиралась вокруг, наконец остановив взгляд на Конане. – Ч-что здесь произошло?
- Это я и сам хотел бы понять, - пробурчал Конан и направился к пленнице, сбивать оковы.

IV.

Солнце вставало из-за горизонта, освещая пустынную долину, когда отряд выехал из Логова Льва. Наёмники потеряли пятнадцать человек убитыми, а ещё многие понесли ранения разной степени тяжести. Но тех, кто выжил, радовали богатые трофеи из крепости монахов-воинов, которые они везли в поклаже.
Атрей поравнялся со скакуном Конана, который усадил перед собой в седло Барсину из Хоршемиша.
- Я так и не понял, что за банда обитала в этом Логове Льва, - протянул всадник. – Какие-то балахоны, подземелья, куча древних побрякушек и драгоценностей... Ведь явно какой-то культ. Но кому они поклонялись?
Конан не ответил.
- А там, в подземелье, что за ритуалы творились? – не унимался Атрей. – А, Конан?
Конан не ответил.
- Ладно, теперь надо подумать, как бы нам побыстрее проскочить эту пустошь, чтобы не попасться на глаза разъездам Страбонуса…
Конан молчал.
- А, да ну тебя, демон киммерийский, - махнул рукой Атрей и ускакал в голову отряда.
- Так что же, киммериец, - промурлыкала Барсина, полуобернувшись к варвару, - ты везёшь меня в ставку мятежного Альмурика?
- Скорее всего, - загадочно ухмыльнулся Конан. – Пока ещё не решил.