Конкурс - Тьма за порогом

[Lex Z]

Тьма за порогом

Ногти впились в ладони. За прикрытыми веками мрак вскипел багровым и алым.
— Нет, — ровно сказал Стефан, едва сдерживаясь, чтобы не заорать. — Я третью неделю мотаюсь по округе, улаживая дела Агентства. Мне нужен отдых.
— Не нужен, — парировал куратор, не утруждаясь тем, чтобы окрасить голос хоть каплей эмоций. — Для тебя это было слишком легко. Так что считай, что ты отдыхал, а настоящее дело начнется сейчас. Справишься — можем устроить отпуск. Но не раньше.
«Легко?» — мысленно фыркнул Стефан. — «Тот призрак, вынуждающий людей бросаться с обрыва? Полтергейст из музея, который забрался в саркофаг и пугал посетителей стуком? Раз я еще жив — может, это и правда был отдых. Но я устал. Не исключено, следующим повезет больше».
Обсуждать перспективы «не справишься» в Агентстве было не принято. Как и сапер, медиум ошибается только раз. Но, в отличие от сапера, не умирает — а пополняет легион духов, незримо живущих рядом с людьми. Иногда коллегам приходится попотеть, чтобы изгнать нового монстра.
— Понял, — угрюмо кивнул Стефан, понимая, что у его демарша нет шансов. Каприз или истощение — это начальству виднее. Ошибкой кончают все, так какая разница — позже, раньше… Все равно он ничего не почувствует, и помнить не будет тоже.
— Отлично, — обозначил улыбку куратор. — Удачи. Бумаги перед тобой, на столе.
Пролистав материалы, Стефан неожиданно для себя успокоился. Дело и впрямь подъемное. И в этот раз он будет работать с напарником. Интересно, каков тот из себя?
Из конторы он вышел почти счастливым, сжимая в кармане билет до Нью-Аркхем.

* * *

Автобус пылил по дороге. За стеклом проносились пейзажи: лес, поля, петляющая меж холмами река. Кажется, тут сделали заповедник и не позволили властям перестелить старый асфальт. Пассажиры жевали или дремали, уткнувшись в книги.
Сосед к отправлению не явился, место справа лоснилось пустым сиденьем. Оно осталось пустым, даже когда водитель подобрал с обочины пассажиров, и в автобус ввалилась навьюченная поклажей толпа. Люди толкались, пытаясь скорее умостить свои свертки, сидячих мест не хватило — к Стефану не подошел ни один. На соседнем с ним кресле сидел дух, окровавленный парень в кожаной куртке и мятом байкерском шлеме. Люди его не видели, но инстинктивно старались держаться подальше.
Дух Стефана не напрягал. Он был спокоен и молчалив, в отличие от тех, с кем ему обычно приходилось работать. Живой сосед, пыхтящий, хрустящий и храпящий под ухом, устроил бы его меньше. Потусторонняя сущность была близко, и волей-неволей Стефан смотрел ее глазами: все становилось мутным и серым, будто подернутым пеплом, люди едва угадывались за зыбким струящимся маревом. Апатия и тоскливая тяжесть, навалившаяся на плечи, возможно, тоже были подарком соседа — или просто усталостью. Стефан поерзал, разминая затекшую спину, и, наконец, задремал.
Ему снилась степь. Тихая, безлюдная, мрачная. Ни луча света, ни дуновения ветра — только мертвое белесое небо, серый туман и иссохшие травы, шелестящие призрачными голосами. Печаль. И смутное ощущение угрозы — далекой, недоосуществившейся, разлитой в траве, в холодном осеннем воздухе…
Лимб? Здесь так зябко и сумрачно, здесь никогда ничего не меняется… Но лимб свободен от боли, а само нахождение здесь — пытка. Это место вытягивает силы, будто вампир, оно вымывает из душ свет и радость, не оставляя даже воспоминаний. Летящий на птичьих крыльях Стефан видел, что степь расстелилась от края до края, заполнив собой мир, что кроме этого неба и этой травы в мире больше нет ничего: ни птиц, ни людей, ни жилищ.
Степь рассекала грунтовая дорога, пыльная и растрескавшаяся. Она тянулась до горизонта — узкая, прямая, похожая на загрубевший от времени шрам. Стефан был рад, что ему не надо касаться земли ногами: вдоль дороги клубилась пыль, взвиваясь в темные смерчи, будто по степи шел или ехал кто-то невидимый. Новое, нечеловечески острое зрение выхватывало то колесо, мелькнувшее в пыли, то излохмаченный полог и узкие ступни, не оставляющие на дороге следов.
Стефан хотел присоединиться к шествию. И до обморока боялся спуститься, зная, что небо для него будет закрыто, а сам он превратится в такого же призрака, бредущего в пыли до скончания века.
Это Дорога Тени, шепнул ему кто-то на ухо. Путь тех, кого не принял Рай, и от кого отвернулась Бездна. Вечная грусть и вечные скитания. Но теням здесь живется неплохо, а для живых это место опасно. Просыпайся! Просыпайся, пока еще можешь проснуться!

— Просыпайтесь! — кто-то будил Стефана, немилосердно тряся за плечо. — Нью-Аркхем, конечная!
За окнами вилась белесая пыль, со сна билетер походил на призрака. Окровавленный призрак исчез, но над соседним сиденьем еще кружили остаточные эманации. Странно, почему он ничего не почувствовал? Почему позволил увлечь себя в кошмар?
Выбравшись из автобуса, Стефан потянулся, полной грудью вдохнул свежий воздух и тут же закашлялся. Пыль драла горло, нос словно забили ватой, заглушив все запахи. В просвеченной солнцем пыли мелькнула круглая крыша повозки, и день разом померк, становясь тусклым и серым. С реки потянуло туманом.
«Изыди!» — вскинулся медиум, бормоча стандартную формулу изгнания.
Призрак повозки исчез, из-за туч выглянуло солнце, но было то действием чар или капризом погоды — Стефан так и не понял. Нагнувшись, он подобрал с обочины горсть небольших округлых камней и положил в карман, на случай повторной встречи. Перевел дух, отряхнул руки и отправился на поиски забронированной Агентством гостиницы.
Перед глазами все еще стоял рваный полог и взгляд, обжигающий даже из глубины повозки.

* * *

— Джойс, — повторил он по просьбе клерка: громко, отчетливо, едва не по буквам. — Стивен Джойс. Портье, эффектный сухощавый старик в старомодных очках и твидовой паре, наконец, нашел нужную запись в журнале и с достоинством кивнул:
— Очень приятно, мистер Джойс. Вот ваши ключи, располагайтесь. Ваша сестра ожидает вас в номере.
«Сестра?»
Родная сестра Стефана умерла во младенчестве, и даже если бы призрак добрался сюда с Риджент-Хилл, портье бы его не увидел. Должно быть, это новый напарник. Девушка. Кто бы это мог быть? Марта слишком вызывающе красится и одевается, чтобы сойти за сестру, Лили — стара…
— Здравствуй, Хани! — улыбнулся он солнечно-рыжей девчонке, разлегшейся с книгой на софе. — Давно не виделись.
Хани ничего не ответила, просто улыбнулась в ответ, и Стефана с головы до ног окутало жаром. Это был не огонь костра, не молния, всего лишь весенний луч и шелковистая ласка меха — но кожу кольнуло магией, короткие волоски на затылке встали дыбом.
Хорошо, что он — «свой». Призраков Хани испепеляет одним касанием. А обыватели видят в ней только девочку, быть может, слишком сообразительную и взбалмошную для своего возраста. Сейчас она пребывала в своей «взрослой» ипостаси: вытянувшись в струну, почти что окаменев, сверлила Стефана тяжелым, пронизывающим взглядом.
— Ну что там? — спросил он, хмурясь. — Рога и хвост не отросли?
Хани мотнула головой, медовые кудри рассыпались по плечам:
— Не городи чушь. Наполовину свет, наполовину тьма. Все как обычно. Но на тебе какая-то тень, пока не могу разобрать, что она значит.
— Пустяк, — беспечно отмахнулся Стефан. — Сидел рядом с мертвым всю дорогу. Лучше давай подумаем, как найти нашу проблему. Желательно не подняв шума.
— Она сама нас найдет. Я не вижу мертвых, как ты, зато чувствую, что здешний дух недоволен нашим присутствием. Он обязательно попробует нас прогнать или убить, смотря что окажется проще.
— Отлично, — безразлично отозвался медиум. — По крайней мере, не придется бегать по отелю и проверять каждый угол маятником.

Уже к вечеру Стефан пожалел о своих словах. Лучше бы они проверили весь отель с чердака до подвала и заглянули в каждую щель.

Медиума мутило, ноги были как ватные. Хани скорчилась в кресле, обхватив руками виски, и смотрела на напарника злыми, больными глазами. В номере вились тени: дразнили, то показываясь на свет, то скрываясь в сопредельных пространствах. Астрал наполнился скрежетом, этот шум по-хозяйски гулял в голове, подергиваясь и зудя. Его хотелось вытряхнуть наружу вместе с мозгами — неважно, своими или чужими. «Вагрант» закончил приглядываться и решил избавиться от опасных гостей.
— Я больше не могу, — без сил выдохнула Хани. — Здание гудит, как растревоженный улей. Что же здесь завелось?
— Сейчас узнаем, — криво усмехнулся Стефан. — Я собираюсь прогуляться. Ты со мной?
Хани молча кивнула, и они кое-как поднялись, шатаясь и держась друг за друга. Боль накинулась с новой силой, окатила с макушки до головы — и отступила. Гул почти смолк, оставшись где-то в фоне.
— Нас пощадили? — не веря, спросила Хани и тут же себе ответила. — Нет. Просто хотят еще поиграть.
Стефан промолчал: расклад был очевиден, слов не требовалось. Он помог Хани поправить платье, и они пошли к двери, держась за руки, как школьники на прогулке. Сверкнула заколка в кудрях, золотистая ткань солнцем вспыхнула на фоне стены и тусклой от времени древесины. Но стоило ему повернуть торчащий в замке ключ, из щели потек мрак. Краски поблекли, свет растворился в тумане.
В тонком мире темно.
Духи ненавидят желтый и золотой, он напоминает им об утраченном солнце.
«Стой!» — хотел крикнуть Стефан, но не успел. Хани толкнула дверь.

* * *

Они летели во тьме, в холодном и черном ничто. За дверью скрывалась бездна. Отель устроил ловушку, и они попались в нее, как новички. Должно быть, «Вагрант» сейчас веселится, глядя на застывшие возле двери фигуры.
Ладонь сжали тонкие холодные пальцы. Уже теплые… обжигающие…
Рядом со Стефаном загорелось новое солнце. Свет исходил от напряженного лица Хани, от ее рук и волос. Тьма заворчала и отступила, не в силах погасить доставшийся девочке дар.
Мрак разлетелся оттенками серого. Стали видны перекошенные балки и источенные дырами стены. Тонкий мир «Вагранта» повторял внешний, отражая его в злобном кривом зеркале: мебель была покрыта пылью и плесенью, окна разбиты, двери — обгрызены понизу. За торчащими в рамах осколками грузно ворочалась тьма, по полу сновали легионы белесых жуков и слизней, постояльцы выглядывали из дверей, посверкивая бельмами мертвых глаз.
На кровати соседнего номера спала женщина, тело которой перетекало из человека в демона и обратно: вырастали дополнительные конечности, рога, хвост и тонкие щупальца, похожие на стрекала медузы. Плоть раздувалась и опадала, двигаясь из одной формы в другую, сквозь мутную, подрагивающую как желе стену была видна каждая деталь метаморфозы. По коридору проплыл призрак девушки, наряженной в саван, распущенные черные волосы шевелись во мраке, как змеи. Хихикающая стая гремлинов тащила что-то в сторону лифта — разверстой в полу шахты. Посовещавшись, они сбросили ношу, из дыры еще долго доносился грохот и приглушенный расстоянием вой. Стефан потянул Хани прочь от дыры, опасаясь даже представить, в каких глубинах скрыт бывший первый этаж.
— Нам туда, — шепнул он девочке, указывая в конец коридора. — Это наша комната. Думаю, мы вернемся, если зайдем в свою дверь с другой стороны. Хани кивнула и тут же испуганно прижалась к напарнику, услышав доносящиеся из-за поворота шаги. От них вибрировал пол, стены шли трещинами, с потолка падала штукатурка и ошалевшие от грохота летучие мыши.
Стефан и Хани нырнули в ближайшую гору хлама, сваленную возле стены, стараясь не слишком задумываться, что касается кожи и что шевелится под пальцами. Девочка пригасила дар и зажмурилась, желая хоть на миг отрешиться от окружившей их мерзости, зато Стефан во все глаза смотрел на пришельца.
По коридору шел портье, еще более пугающий от того, что нисколько не изменился. Белел стягивающий морщинистую шею воротничок, сверкали стекла очков. Он двигался вслепую, задевая за стены и нащупывая дорогу массивной тростью с бронзовым наконечником, но медиум был отчего-то уверен: коснись их незрячий взгляд — и они с Хани пропали. За портье бежала стая костлявых псов со свалявшейся шерстью и запавшими, тлеющими как угли глазами. От портье и псов веяло такой жутью, что Стефан предпочел бы оказаться где угодно, только не здесь. Перед внутренним взором мелькнула степь, серая от пыли дорога и тени, прячущиеся в пыли. Даже туда — лучше. Там — спокойно, там никто никого не ест…
Псы заворчали, почуяв дух чужаков. Подошли к их с Хани укрытию и выстроились в ряд, привлекая внимание господина.
Портье ткнул тростью в тряпье, и спасительный мусор рассыпался грудой праха. Трость вновь взлетела и опустилась, не завершив движения. Псы бросились в атаку. Они нападали молча, будто у них не было воли скалиться и рычать — только рвать горло. Будто все они были давно мертвы.
Первую тварь убил Стефан, еще двух в прыжке сожгла Хани. Остальные кинулись разом, но наткнулись на стену огня, от которого вспыхивала шерсть, а гнилое мясо сползало с костей. Хани сияла ярко и ровно, поддерживая этот огонь, пока не испепелила всех, до кого могла дотянуться, потом загорелась сама.
Глаза вспыхнули осколками солнца, пламенем взвились рыжие волосы. Плоть, источающая свет и жар, замерцала, обращаясь в прозрачную дымку.
Хани потеряла контроль над магией, и магия сожгла свою хозяйку.
— Нет! — в отчаянье крикнул Стефан, пытаясь удержать верткие искры, которыми стала Хани.
Бесплотный луч скользнул по щеке, как поцелуй. В тумане мелькнула улыбка и погасла, словно свеча под порывом ветра. Хани исчезла. Враги тоже исчезли, тонкий мир сменила надежная вещность внешнего. Стефан обнаружил себя стоящим на пороге комнаты и успел вовремя обернуться, чтобы подхватить обмякшее тело напарницы.

* * *

Хани не дышала. Худое тело остывало на софе, а Стефан все не мог смириться с тем, что больше не услышит ее голоса. Хоть бы она стала призраком, таким, как однажды станет он сам! Но душа девочки сгорела, развеялась по тонкому миру «Вагранта», подарив отелю немного покоя и света. Астрал затих, в соседних номерах возились жильцы. Но медиум чувствовал, что зверь не исчез. Он просто на время уснул, и кто знает, что разбудит его снова.
Наверное, теперь надо звонить в Агентство. Вызвать врача и коронера…

Стефан бездумно глядел в окно, не видя вскипающую звездами ночь. Вмиг посеревшего мира было недостаточно: он и так был чернее черного, с момента проклятого возвращения — лучше бы он сам умер, чем спасся ценой жизни Хани. И только рефлексы ловца духов позволили ему разглядеть призрак, подобравшийся к софе.
Это была девушка в саване, которую они встретили в коридоре. Она сидела возле Хани, перебирая облако рыжих волос бесплотными пальцами, и из ее глаз капали почти настоящие слезы.
— Убирайся, — равнодушно сказал ей Стефан. Он не хотел ее убивать, даже за то, что она посмела коснуться Хани. Он больше вообще ничего не хотел. Только повеситься. Или застрелиться. Или…
— Слабак! — ощерилась призрачная красавица, нисколько о себе не волнуясь. — Хочешь, чтобы она погибла напрасно?
Мертвые слышат и помнят. От них ничего не скроешь, и пустой труд — пытаться их обмануть.
— Не хочу, — честно ответил Стефан, присаживаясь рядом. — Но что я могу сделать? Что ни делай — ее уже не вернуть…
— Ты прав и не прав. Ее не вернуть, но убивший ее зверь жив. Если бы зверя не стало, она бы обрадовалась. Я бы точно обрадовалась, ведь зверь убил и меня.
— Верно, — кивнул Стефан, чувствуя пробуждающуюся злость. — Не хочу, чтобы тут еще кто-то умер. Как, говоришь, тебя зовут?
— Я не говорила, — улыбнулась девушка, через которую виднелся кусок стены. — Кристина. Просто Кристина…

* * *

Кристина приехала в «Вагрант» с женихом. Он был старше ее на двадцать лет, но кого в шестнадцать волнуют такие мелочи? Она думала, что это любовь на всю жизнь. И почти не ошиблась: любовь закончилась вместе с жизнью — здесь, на широкой гостиничной кровати, в этой же комнате, в которую много позже вошли Стефан и Хани.
Он специально привез ее сюда, чтобы убить. Она давно забыла его имя, но до сих пор помнила звук, с которым нож входил в плоть. Она даже не успела понять, что умирает, просто удивилась, что со стороны видит собственное тело, которое раз за разом терзает нож.
Убийца выпрямился, показав искаженное похотью лицо. Кристина узнала жениха и прокляла с той же страстью, с которой когда-то любила.

Он так и не смог покинуть отель — место своего преступления и пожизненную каторгу. Он состарился за стойкой портье, выполняя работу, к которой ни имел ни малейшей склонности.
Он вел учет, разносил почту, работал садовником, а когда наступал перерыв в делах — убивал или сводил с ума постояльцев. Нечасто, чтобы никто не заподозрил; лишь для того, чтобы задобрить пылающий в сердце огонь, имя которому — месть. Месть всему, что дышит, любит и вольно странствовать, где захочет.
Он завел адскую свору и каждый вечер делал обход, пытаясь найти ту, что когда-то лишила его свободы. В рваных, поверхностных снах он видел лицо невесты и убивал ее с таким наслаждением, о котором раньше и помыслить не мог. Но она каждый раз воскресала, ускользая от него звездным светом и первыми утренними лучами.
Он был безумен.
Он и был — «Вагрант», с самых глубоких подвалов до шпилей башен на крыше.

— Я породила зверя, — печально сказала Кристина. — Видит Бог, я этого не хотела. Ни слез, ни страданий, ни смерти твоей Хани… Пора положить конец безумию. Но одна я не справлюсь.
— Я помогу, — сказал Стефан. — Ради Хани и тех, кто останется здесь ночевать. Нужно уничтожить портье, так? И развеять дух, чтобы он никогда не воскрес?
Кристина кивнула, закусив губу. Нерешительно глянула в сторону тела Хани.
— Она еще может жить. Тебе не обязательно пачкать руки, портье я убью сама. Ты позволишь?
Стефан знал, о чем она просит. Призрак может вселиться в тело, пока оно еще не остыло, и на время заменить собой мертвеца. Ходить, дышать, говорить… Если исполнить кое-какие обряды, чужое тело станет для призрака своим до конца отмеренного ему срока. Пройдет пять, десять лет — и никто не удивится, что призрак ведет себя странно и любит совсем не то, что когда-то любил покойник.
Соблазн был велик. Но Стефан протестующе мотнул головой:
— Нет. Не нужно пачкать ее руки и память.
— Как знаешь. Я только хотела помочь.
— Верю, — кивнул Стефан, заворачивая тело в плед. — Я вернусь, Хани

* * *

Они шли по коридору: Стефан впереди, Кристина — следом. Бесплотная рука лежала на плече, затянутом в шерстяное пальто, и через нее в Стефана вливалась волна силы, холодной и звенящей, как водопад. Кристина была полна решимости покончить с угрозой. Медиум подумал, что с такой поддержкой ему и демон не страшен, не то что свихнувшийся от вины и мести старик.
За стойкой портье не было, в холле — тоже. Не пошел же он ночью в сад?
— Я его поищу, — хмурясь, сказала Кристина. — Будь умницей и постарайся не влипнуть в историю.
Стефан кивнул. На лицо наползла улыбка — он и не думал, что сможет еще улыбаться. Определенно, у Кристины — талант.
Маясь от вынужденного безделья, он заглянул в библиотеку, лениво прошелся по коридору. И около лифта, собираясь ехать на свой этаж, столкнулся нос к носу с портье.
Старик его узнал. Злобно сощурился, махнул рукой, подзывая свору. Собаки жили в тонком мире, бросая на внешний только проекции, но даже эти слабые тени могли причинить вред. Медиум отступил, лихорадочно вспоминая что-нибудь крепкое из своего арсенала. Так ничего и не подобрав, от души приложил свору «Забвением», надеясь, что оно хоть как-то сработает.
Эффект оказался выше всех ожиданий. Некоторые тени исчезли, остальные потеряли к Стефану интерес, перенеся его на хозяина. Еще немного, и старику придется отбиваться от собственных гончих.
Портье зарычал, распугав оставшихся псов. Шагнул к Стефану. Лицо исказила гримаса, блеснул зажатый в руке нож.
Стефан знал, что ему не справиться с вооруженным безумцем. Его дело — призраки. Но приготовился биться за троих — за себя, Кристину и Хани.
Еще шаг.
Холодный свет за спиной. Нож начал свой смертельный полет, целя в горло.
Старик отшатнулся и рухнул на пол, схватившись за сердце. Нож прозвенел по плитке и застыл у стены, всеми забытый.
За плечом медиума снова стояла Кристина — красивая, яростная, почти настоящая. Неудивительно, что изношенное сердце убийцы не вынесло потрясения.
— Спасибо, — с чувством сказал Стефан. — Думал, мне уже крышка. Из тебя вышла отличная напарница!
Кристина польщено улыбнулась, махнула ему рукой — и растаяла. На земле ее больше ничего не держало: она искупила свою вину и отправилась на небеса, чтобы когда-нибудь снова родиться. Стефан был рад, но знал, что будет по ней тосковать.
— Теперь ты тоже свободна, Хани, — тоскливо шепнул он в пустоту. — Лети куда хочешь, если еще можешь…
Мысли не мешали ему работать. Руки помнили свое дело — и рассеяли темные эманации, начавшие уплотняться над телом портье. «Вагрант» облегченно вздохнул от шифера до фундамента, наконец-то освобождаясь от гнета чужой воли. Теперь тут не будут умирать — разве что от естественных причин, а покой коридоров уже не потревожит старик со сворой призрачных псов.
Оставался последний звонок в Агенство. И тело Хани, ждущее его в номере.

«Я не отдам тебя моргу и червям», — думал Стефан, бережно поднимая сверток. — «Пока ты жила, ты светила как солнце. А я знаю место, где всегда не хватает света — и где тление не тронет твою оболочку. Быть может, хотя бы часть тебя оживет, слушая песню трав…»
Хлопнула дверь. Согнутая горем и ношей фигура исчезла в ночи. Под ноги стелилась тропинка сада, разбитый асфальт, грунтовая дорога, покрытая слежавшейся пылью. Машины, заборы и деревья сменила серая степь, вотчина вечных сумерек.
Травы кивали Стефану, как родному. Сзади подъехал фургон, смуглые руки забрали сверток, губы жарко шепнули вопрос на ухо. Стефан кивнул, присоединяясь к артистам, для которых смерть мало что изменила — те же восторженные лица, те же лишения и неустроенный быт, та же дорога…
Дорога Тени исчезала за горизонтом, с каждым шагом удлиняясь на шаг. Стефан шел вместе со всеми — и не понимал, чего он раньше боялся.
«Это наша жизнь, — думал он, — это наша судьба. Это плата за наш проклятый дар».


* Текст выложен полностью.

Оценки судей:

[Трэш-кин]

Хорошо написано, но сам сюжет мне показался не очень интересным. Он слишком классический и что-то похожее я недавно в фильме видел. Фильм "Лимб" кажется называется.

[Monk]

Да, кажется чем-то знакомым... Ну, это не грех. По сути, перед нами сюжет о поединке медиума с нежитью. Но все описано как-то... мне постоянно недоставало каких-то пояснений, из-за чего текст показался мне несколько сумбурным. Особенно в местах поединков с потусторонними силами. Описаны эти моменты неплохо, но все это напоминает какую-то сказку... А хотелось бы чего-то более серьезного и страшного.

[Sibirjakov]

Цитата: Автор: Lex Z Ногти впились в ладони. За прикрытыми веками мрак вскипел багровым и алым.

Дальше можно не читать.