Хоррор конкурс - Соавтор

[Junta Khan]

Соавтор

Выходные страшили пустотой. Валера сидел за компьютером, просматривая клипы, ролики, комментарии. Попадались занимательные, но настроения вчитываться, вслушиваться, смеяться, тем более что-то самому комментировать не было совершенно. Душу липкими лапами брала в плен тоска. Нельзя сказать, что Лозицин так уж сильно страдал из-за ухода жены. Его добивала комичность ситуации. Поистине, ни одна женщина в мире не смогла бы выкинуть фортель круче, чем Алька!
Поженились они чуть больше двух месяцев назад, но брак не продержался даже медовую фазу! В свадебное путешествие собирались в Прагу. Если бы всё шло как надо! За день до отлёта их турфирма объявила о банкротстве. Новостные программы переполняли сюжеты о застрявших в аэропортах пассажирах, о постояльцах гостиниц, с которых требуют повторную оплату номеров, о толпах, осаждающих офисы турагентства. Среди счастливчиков, которые не успели покинуть родину, мелькал и Валерий. Три недели он провёл в очередях, пытаясь вернуть потраченные впустую деньги. Новобрачная отдыхала в деревне своей бабушки — не равноценная замена старинным европейским улочкам! Выныривая из сумасшествия разъярённых масс, Валерий спешил к жене. Встречала она его холодно. Поджав губы, выслушивала рассказы о коварстве работников турфирмы, чиновничьих препонах, о том, как молодожён героически всё преодолевает, и благословляла на дальнейшие подвиги. Однажды Валерий застал в гостях у Альки своего лучшего друга Федота. Бывшего друга, конечно. Так вот глупо закончилась его семейная жизнь, а заодно и многолетняя дружба.
Сотрудники поздравляли вернувшегося после отпуска Лозицина со свадьбой, когда следовало сочувствовать разводу. Даже не верили ему сначала, думали — разыгрывает, не хочет проставляться. Ан, нет! Вскоре поползли подтверждающие слухи: Валеркина Лисичка действительно выходит замуж за Федотова. Из-за её беременности, в которой был виноват не супруг, а его товарищ, всё произошло очень быстро. Для Валеры началась настоящая пытка! Не обсуждать такое событие не могли, шептались за спиной несчастного рогатика. Каким же надо быть мужиком, чтобы молодая жена сбежала через неделю! Фантазия народная работала в нелестном для Валеры направлении. Куда бы он ни заходил, в комнате повисала пауза достойная МХТ. Взгляды устремлялись на его хмурое лицо. Все так и ждали, когда он выйдет, чтобы продолжить разговор. Ни о чём другом с Валерой говорить не могли, а об Альке всё-таки стеснялись. Он чувствовал себя смертельно больным, с которым не общаются, опасаясь подхватить заразу.
На работе приходилось хотя бы чем-то заниматься, а дома… Валерина родня к его семейной жизни подготовила тётушкину квартиру. Раньше её сдавали, но теперь, раз парень остепенился и задумал строить семейный очаг, жильцов выгнали, сделали ремонт — живи, радуйся. Вот он и жил, только радости мало, но и к родителям не спешил возвращаться. Если мать, не стесняясь в выражениях, начнёт разговор об Альке, он мог сорваться. И так тошно! Мама невестку звала Лисой, что-то остренькое, раскосое было в её милом личике. Эта Лиса, по словам матери, бросила молодого супруга, ухватившись за его приятеля, как только узнала, какие у того перспективы. Федотова отправляли в Германию на полтора года. Интерес был взаимным, начальство предпочитало командировать в заграничные филиалы женатых работников, о чём Федота известили заранее. Почему он не женился на свободной девушке, а увёл жену друга, оставалось только гадать.
Тыча на разные ссылки, просматривая крикливые новости и навязчивые объявления, Лозицин крутил в голове варианты страшных мук для своего обидчика. Завязка могла отличаться: то Валерий подстерегает Федота во дворе, предлагая выяснить вопрос по-мужски, или тот выходит покурить на балкон и неудачно перевешивается через перила, или горит корпус, где работает бывший друг… При этом кульминация и финал оставались неизменными: Федотов кричит от боли, стонет, корчится в муках, а затем униженно просит прощения. Внезапно ход мстительных размышлений застопорился. Валера почувствовал чьё-то присутствие.
Странно так почувствовал: не услышал звуков дыхания или движения, ни увидел тени, ни уловил запах… Почему-то застыло всё внутри, напряглись пальцы, задрожали колени.
— Кто здесь?! — спросил он глухо, не меняя положения тела.
— Не оборачивайся. — Голос режущий, но не громкий, потусторонний какой-то.
Первое, что хотелось сделать, это обернуться и увидеть незнакомца, но мышцы отказались повиноваться, Валерий сидел истуканом, глядя на экран компьютера.
— Кто ты такой? — пытался он преодолеть нарастающую в душе панику.
— Твоя Муза, — послышалась плохо скрываемая усмешка, — если тебя устроит это имя. Открой новый файл, назови его: «Убийство без отягчающих обстоятельств». Будем сочинять сценарий.
— Я не умею…
— Просто набирай текст под диктовку. Скорее. Работы много!
Валерий понял, что спорить бессмысленно. Шевелиться он по-прежнему не мог. Вернее, сложно было повернуться, встать, даже сдвинуться с места, а вот работать «мышкой» и печатать на клавиатуре сколько угодно! До четырёх часов утра парень барабанил по клавишам. Когда небо за окном начало светлеть, незваный гость сжалился и, хрустнув чем-то, сказал:
— Ложись спать, вечером продолжим.
Тело затекло от многочасовой неподвижности, пальцы ломило, они даже казались распухшими, глаза слезились, их, будто скребли изнутри. Валерий, действуя машинально, сохранил документ, закрыл его, свернул все вкладки и выключил компьютер. С трудом вылез из-за стола, и добрёл до кровати. Спать! Свалился не раздеваясь.
Теперь жизнь Валерия переменилась. На работе он ни с кем не общался, взаимодействовал с коллегами сухо, по делу. К счастью, хватало навыков, чтобы не заваливать текущие проекты. После бессонных ночей сил на креатив не оставалось, поэтому он из разряда гениальных перешёл в категорию исполнительных. Сотрудники замкнутость Валеры списывали на его неудачный брак, а отёчность лица, покрасневшие глаза и трясущиеся руки на бытовое пьянство, которое казалось неизбежным следствием. Когда Лозицин пришёл к начальнику с заявлением об увольнении по собственному желанию, тот не особенно удивился — спивается человек!
— Я очень хорошо понимаю твою ситуацию, — доверительно говорил он, — но ведь это не выход! Бросишь ты работу, деградируешь, кому от этого лучше? Не стоит твоя Лисичка этого. Смирись! У них уже и дочка растёт. Неужели не можешь себе другую жену подыскать?
Начальник был человек неплохой, и, несмотря на то, что Лозицин сильно сдал в профессиональном смысле, всё-таки хотел удержать его от падения в пропасть.
— Причём тут Алька, Иван Тимофеевич? — сухо поинтересовался Валерий. У него не было душевных сил даже на удивление, — я увольняюсь по другим причинам.
— Уходишь в другую фирму? — с сомнением спросил начальник.
— Нет. Я занялся… некоторым образом… Короче, пишу один труд… это творческая работа, она отнимает много сил.
— Наука? — округлил глаза Иван Тимофеевич. Слишком долго они всем коллективом думали, что Валерий спивается.
— Вроде того.
О своих достижениях начинающий сценарист никому не сообщал. Попав неожиданно для самого себя в омут литературной деятельности, он не знал, как объяснять близким и знакомым всплеск писательского таланта. Даже в школе выше тройки за сочинения не имел и вообще, технарь до мозга костей!
Начальник помычал что-то, играя ручкой, и произнёс с расстановкой:
— Вот что, Валерий, дам я тебе творческий отпуск на год. За свой счёт, конечно. Раньше освободишься, приходи, или если трудовая понадобится.
— Спасибо! — тут же согласился литератор, ему страшновато было терять связи с прежней жизнью, ведь таинственный соавтор может исчезнуть, а без него и двух слов не сложить.
— Ну, вот и договорились! — обрадовался чему-то Иван Тимофеевич, — желаю тебе успехов и жду обратно!
Работу бросать Валерию пришлось из-за непосильной нагрузки. Ночей не хватало. Теперь, когда по его сценарию начали снимать криминальный сериал, помощник режиссёра названивала каждый день и требовала ускориться. В тёмное время суток, когда положено спать, Валера набирал текст под диктовку замогильного голоса, а днём после короткого отдыха правил опечатки и отсылал готовый продукт по электронной почте. Необычным было не только то, что он так и не видел, кто ему диктует, но и не воспринимал то, что печатает. Только на следующий день, перечитывая, он мог следить за сюжетом. Кровь стыла в жилах, когда он знакомился с собственным произведением. Маньяки, жертвы, психопаты, кровь, слёзы, месть и расправы. Грубое, жестокое, беспринципное чтиво. Что только телевизионщики в нём нашли!
Неприятности начались сразу после выхода пятой серии на экран. Лозицину принесли повестку. Вызывал следователь по особо важным делам. Странно, Валерий не знал никого, кто мог бы стать убийцей или жертвой, за исключением героев собственных произведений. Делать нечего, пошёл. Встретили его напряжённо. Следователь — угрюмый, утомлённый майор лет сорока на посетителя почти не смотрел. Включил диктофон и, перебирая какие-то бумаги у себя на столе, вёл допрос, называя его беседой. Лозицин отвечал машинально, рассматривая кабинет, который казался знакомым. Он где-то читал его описание. Серое окно, сквозь которое видно глухую кирпичную стену. Покосившийся шкаф, царапины на его дверце. Тщедушный кактус около монитора. Красновато-коричневый сейф с примитивным запором.
— Вспомните, Валерий Аркадьевич, где вы были двадцатого июня прошлого года. Это важно. С утра до полудня. Напрягите память. — В голосе следователя слышалось раздражение.
Вспомнить было нетрудно. Весь конец июня Валерий проторчал в турагентстве, вернее, во дворе дома, где его офис.
— Могу я узнать, для чего нужна эта информация?
Следователь поднял глаза, взгляд не сулил ничего хорошего:
— Итак?!
У Лозицина в горле сжался неприятный комок. Запинаясь, ответил:
— У меня тогда сорвалась поездка в Европу. Турфирма обанкротилась. Я, как и остальные обманутые клиенты, осаждал офис в надежде вернуть свои деньги.
Майор кивнул и уточнил:
— Кто это может подтвердить?
— Кто?! Да там тысячи людей толкались.
— Остались какие-нибудь бумаги, подтверждающие, что именно в это время вы были в офисе?
Валерий растерялся:
— Я так и не попал внутрь, переговоры вели человек пять… делегаты, так сказать.
— Значит, никто подтвердить не может…
— Как же! Меня видели… все! — Лозицин внезапно осознал, что люди, измученные многодневным ожиданием, вряд ли запомнили, когда конкретно они встречали в злополучном дворе того или иного человека.
— Хорошо. Меня интересует ещё одна дата. Двадцать седьмое августа.
— Почему? Почему она вас интересует? — нервно воскликнул Валерий, слово «хорошо» из уст майора его напугало.
— Почему вы напряглись, Валерий Аркадьевич? — равнодушно спросил следователь.
— Ничего я не напрягся! Чего мне напрягаться? Объясните, зачем вам нужен мой график?
Лозицин прекрасно помнил двадцать седьмое августа. Именно тогда впервые появился Войс, так Валера называл типа неизвестной природы, который диктовал ему сценарии. Именовать Музой язык не поворачивался, низкий треснутый голос принадлежал, по впечатлению, существу мужского рода, если у них вообще есть разделение по родам.
— Это была суббота, я весь день дома просидел, вышел только за пивом часов в шесть вечера.
— Странно, что вы так хорошо помните этот день, как будто готовились к моему вопросу, — Следователь неприятно усмехнулся и положил перед Лозициным фотографию. — Знаете этого человека?
Валерий взглянул и оторопел. В голове завертелась надоедливая фраза из анекдота про клуб любителей тавтологии: «Труп смертельно убитого мертвеца».
— Кто его так?
— Думаю, что вы, Валерий Аркадьевич, — ледяным тоном произнёс следователь.
— Какая чушь! — Лозицин чуть не подскочил на стуле, но сник, поймав суровый взгляд работника полиции, — впервые вижу этого… его.
— Однако не только хорошо помните день гибели, но и подробнейше описали все обстоятельства. А вот ещё полюбуйтесь!
На стол легла фотография растерзанного тела девушки.
— Её убили двадцатого июня.
— Сожалею, но почему вы мне всё это показываете? Не знаком ни с ней, ни с тем мужиком. Прошу, отпустите! Мне, правда, нечего сказать по убийствам!
— А вы уже всё сообщили. Подробности жизни и смерти жертв изложили в своих сценариях. Труп девушки, кстати сказать, нашли ровно в том месте, которое указано во второй серии вашего «Убийства без отягчающих обстоятельств». Насчёт отягчающих обстоятельств не соглашусь. — Следователь постучал по столу карандашом.
— Не понимаю, простите, — заёрзал Лозицин.
— Не понимаешь?! — рассвирепел майор, — не понимаешь? Зинаида Васева числилась пропавшей. Искали, наделись, что жива! Вдруг приходит сюда подруга и говорит, мол, кино показали про Зину: где училась, где жила, с кем общалась, как пропала, а ещё… где тело спрятано! Выпроваживали девчонку, думали, свистит, однако, настойчивая оказалась, грозилась сама искать. Выслали всё-таки группу в указанное вами место. И что же? Обнаружили!
— Может она и того. Сама.
— Что сама? — неожиданно успокоился майор.
— Подруга сама спрятала там, где в кино сказано, а потом, к вам…
— Нет. Всё, Лозицин, хватит юлить. Пиши признание.
— Погодите! — Валера не верил своим ушам, — в чём? В чём признание? Я сочинил сценарий, который удивительным образом совпал с реальными событиями. Ну, и что? Разве это преступление?
Следователь не стал отвечать на вопросы, долго и вдумчиво изучал растерянное лицо писателя, потом протяжно вздохнул и сказал:
— Идите, Валерий Аркадьевич. Постарайтесь не уезжать из города. Это в ваших интересах.
Он выключил диктофон, чиркнул что-то на пропуске и махнул в сторону двери.
Лозицин не помнил, как добрался домой. Угодил в западню, точно последний кретин! Валера старался сосредоточиться, включить все свои аналитические способности. Получается, этот гад не вымысел диктовал, а самые настоящие преступления описывал! До сегодняшнего дня, размышляя над природой ночного гостя, Валерий успокаивал себя, решив, что Войс — плод воображения, как бы другая сторона личности его самого, этакий проводник внутренних неосознанных фантазий. Но откуда сам Лозицин, пусть даже и подсознательно, мог угадать детали реальных уголовных дел? Следователь не очень-то поверил в случайность, да и Валерий сомневался, что такие совпадения возможны. Кроме того, вспомнился кабинет следователя, описанный в первом сценарии. Он до мельчайших деталей совпадал с тем помещением, в котором Лозицин был сегодня впервые!
Подумать только! Он уже выдал на гора сто двадцать серий! Сегодня только отправил последнюю. Завтра надо подписывать контракт на второй сезон, есть предварительная договорённость. Валерий метался по комнате. Что делать! Что делать! А если в остальных сериях полиция тоже углядит никому не известные подробности убийств?! Как оправдаться? Пожалуй, маньяком объявят. Надо ж было бомбу замедленного действия заложить самому себе!
Компьютер не включал. Вообще не мог усидеть на месте больше минуты. Пощёлкает пультом телевизора, плюнет, наткнувшись на очередной детектив, тут же вскакивает, бросается на кухню ставить чайник, оттуда в ванную, а там из зазеркалья испуганно выглядывает собственное отражение. Где-то внутри себя, в районе сбивчиво бу́хающего сердца, Лозицин хотел нарушить запрет и рассмотреть Войса. Каков бы он ни был, надо увидеть его глаза и… призвать к ответу! Однако ночной гость на этот раз не пожаловал. Сильно за полночь Валерий, измотавшись, рухнул в постель. Уснуть не мог. Едва смыкал глаза, ему виделось серое, застывшее, будто камень, лицо майора, руки с непропорционально длинными заскорузлыми пальцами, потрясающие веером фото, на которых в неестественных позах запечатлены безобразные трупы. Дальнейшая судьба казалась предрешённой: заключение, суд, обвинительная речь прокурора, ненавидящие глаза потерпевших, колония…
Как? Как оправдаться? Нельзя же сказать, что приходит некто по имени Муза и диктует тексты.
— Ваш соавтор? Фамилия? — спросит следователь.
— Как вы могли пустить в дом незнакомца?
— Что значит, не открывали дверь, он сам пришёл?!
— Опишите внешность. Не видели? Он даже не показался?!
— Только голос и всё?!
Войс! Войс! Полный бред! Ни один человек не поверит.
Забылся под утро. Приснилась Алька. Она, хохоча, крутила пальчиком у виска: «Сумасшедший! Ты сумасшедший! Вовремя я сбежала от тебя!»
На телевидение не поехал, новый договор подписывать не будет! Ну их всех к лешему! Нашли козла отпущения. Мобильный отключил, e-mail не просматривал. Вчерашнее возбуждённое состояние ушло, чувствовал себя подавленным, опустошённым. Что делать? Оставят ли его в покое? Было бы счастьем вернуться на работу, даже к родителям переехать! Лишь бы прекратить это безумие!
Ближе к полудню почувствовал голод. Совсем забыл позавтракать, да и не ужинал вчера толком! Нет, на диете он не будет сидеть, ещё неизвестно, как в тюрьме кормят, наголодается ещё! Приготовил яичницу из пяти яиц, даже успел съесть, вполглаза наблюдая за новостями по телевизору, но едва взявшись за чай, застыл с кружкой в руке.
— Как выяснилось недавно, криминальный сериал, с успехом идущий на нашем канале, основан на реальных событиях. Редакторам звонят возмущённые родственники жертв, требуя объяснить, откуда авторы черпают закрытую информацию и почему она преподносится впрямую, не претерпевая хотя бы небольших изменений в деталях. Людям больно видеть мучения и страдания близких, невыносимо наблюдать беспомощность полиции в расследовании преступлений, жестокость и безнаказанность преступников. — Дикторша улыбнулась совершенно не к месту и продолжила:
— К сожалению, нам не удаётся связаться с автором сценария. Он выключил телефон и не реагирует на электронные письма. По слухам, уехал из города. Известно только, что им заинтересовалась полиция. Как только наши корреспонденты смогут получить объяснения сценариста, мы сообщим об этом в наших следующих выпусках.
Симпатичная брюнетка в элегантном пиджачке кофейного цвета продолжала что-то рассказывать, а Валерий кинулся к телефону. Голос редактора казался спокойным, даже радостным:
— Валерий Аркадьевич, мы ждём вас, вы же обещали приехать для подписания нового контракта!
— Не-нет, я не могу… Зиновий Петрович, я услышал, в новостях сказали, что я уехал из города…
— Ах, вы об этом тревожитесь! Не надо. Мы никому не дадим вас в обиду. Не представляете, как подскочил рейтинг канала после этой истории! Ваши «Отягчающие» просто бриллиант!
— Зиновий… — Лозицин покусал сухие губы, собираясь с мыслями, — Петрович, меня уже вызывали на допрос! Это ужасно, я не знаю, что делать, а в новостях сообщают, что я покинул город! Меня ведь просили не уезжать!
— Да-да, я знаю. С нами связывался майор, как его там, — послышалось шуршание, — Кочетов. Мы целиком на вашей стороне, Валерий Аркадьевич! Вдохновение вещь непредсказуемая, я так и сказал следователю.
— Но… они обвиняют меня бог знает в чём!
— Дорогой наш автор, — Зиновий Петрович произносил слова так ровно, что Лозицин почувствовал себя не приёме у психиатра, — понимаю вашу озабоченность. Подписание контракта отложим на время, постарайтесь собраться. При вашей работоспособности вы быстро нагоните отставание. Жду звонка, не тороплю. До свидания.
— Но как же эти… жертвы! Они могут найти меня! На куски порвут!
— Никто не будет вас рвать, — всё ещё терпеливо говорил редактор, — в титрах псевдоним, как вы и просили, а настоящих данных мы никому не даём, будьте спокойны.
«Будьте… спокойны… будьте… спокойны» — гудело в голове, Валерий не сразу отключил телефон. Данные они не дают! На то они и данные, что бы их давали! Майору-то сообщили настоящую фамилию и адрес! Эх! Кто ж знал, что всё так обернётся! Начнут теперь на него все нераскрытые убийства вешать. Алиби нет ни на какую дату за редким исключением. Живёт один, работает дома, общается с редактором по «мылу». Изредка в магазин выходит — и всё! Беда-беда… Собрав остатки рассудительности попробовал успокоить себя. Не могут же, в конце концов, обвинить только за то, что нет алиби? Должны быть улики какие-нибудь, мотив… Мотива нет, это же очевидно! А если? Жуткая мысль прожгла сознание: «Если решат, что он выстраивал преступления, чтобы описать подробности в сценарии? Такой свихнувшийся литератор…» Час от часу не легче! Наверняка так будут думать! Валерий бросился к компьютеру просмотреть эти гадские тексты, чего там наворотил! Резкий звонок в дверь остановил его. Кого ещё принесла нелёгкая? Пошёл в прихожую. На площадке два крепких малых.
— Кто?!
— Полиция. Открывайте, гражданин Лозицин.
Валерий не знал, кого он больше боится, сыщиков или потерпевших из его сериала. Стараясь унять бурю в груди спросил:
— Что вам угодно?
Один из полицейских ткнул в дверной глазок раскрытым удостоверением:
— Проедем в отдел, надо побеседовать.
— Я беседовал вчера…
Опер терял терпение:
— Открылись новые факты. Послушайте, не в ваших интересах препираться!
Как они беспокоятся о его интересах!
— Хорошо. Сейчас оденусь.
Ну, хоть обыск не собираются делать, хотя… обыска-то нечего бояться. Если только… А вдруг в его отсутствие подбросят улики? Так вот, увезут в отделение, а сюда закинут окровавленный нож?! Ну, чтобы глухарь раскрыть… Итак было тошно, а тут! Из подъезда Лозицин выходил с видом обречённого на казнь. Один из оперов даже попытался подбодрить его, сказав, что вызывают как свидетеля. Робкая надежда мелькнула в глазах сценариста, но сникла, уступив место нехорошим предчувствиям.
Беседовал с Лозициным не Кочетов, а какой-то дознаватель, фамилию Валерий не запомнил. Вопросы кружили, как мухи вокруг навозной кучи, отзываясь звоном в мозгу. Алиби сегодня не требовали, дознаватель пытался выяснить источники Лозицина. Откуда де он получал закрытую информацию, есть ли у него знакомые в органах? Полицейские всё-таки въехали, что писатель не только не мог совершить все эти разрозненные несвязанные преступления, но даже не руководил убийцами, маньяками и грабителями, потому как между теми не было никакой связи.
Валерий хотел было сказать, что тексты он нашёл в почтовом ящике, потом набрал на компьютере и отправил от своего имени, но почему-то испугался. Так и твердил в сотый, в тысячный раз, что ничего не знал о совершённых преступлениях, а записывал то, что приходило в голову, будто расслышав слова среди эфирных помех. Измотав сценариста многочасовой беседой, дознаватель уступил место очкастой дамочке. Та показывала бесчисленное множество каракулей и клякс, интересуясь, на что они похожи. Лозицина уже тошнило от этих картинок, но ему не давали отдыха, позволяя лишь глотнуть воды из гранёного стакана. Раскладывая спички и зубочистки по разным кучкам, он отвечал на пустяковые вопросы, пальцы дрожали, да и всего, похоже, трясло.
Не помня себя от переутомления, Лозицин приехал домой. Голова напоминала котёл, из которого выскребли содержимое. Пошатываясь, Валерий брёл на кухню. Страшно хотелось пить. Поесть тоже надо бы, но сил готовить не было совершенно. Пил прямо из чайника. Всё! Спать! К счастью, развязался со всей этой жуткой историей, во всяком случае, арестовывать его никто не собирается. Что это? На пороге комнаты Валерий ощутил чьё-то присутствие в темноте. Хотя, почему чьё-то? Он знал кто там! Войс! Снова явился! Несчастный рванул к выключателю, комната осветилась. Зачем он это сделал?! Зрелище жуткое. В центре комнаты стоит, не касаясь пола и, как будто, занимая собой всё пространство, омерзительный тип. Под нависшими надбровными дугами полыхают адским костром глаза. Они жгут сердце, превращая его в угли.
Ноги Валерия приросли к полу, пальцы сжались в кулаки, язык присох к нёбу. Тишина давила, растягивала минуты в бесконечность. Господи, за что?! Хотелось исчезнуть, раствориться, растаять…
— Садись за компьютер! — приказал, распиливая, расщепляя сознание, знакомый, но громкий теперь голос.
— Я не буду набирать это больше, — не шевеля застывшими губами, ответил Валера.
В тот же миг его подняло в воздух и швырнуло в угол комнаты. Он ударился локтём о стол и ногой о системный блок. Экран засветился, неужели нажал коленкой?
— Пиши! — резало кинжалом.
— Контракт окончен, я не заключил новый, — стонал Лозицин, — пощади! Не могу больше…
— Ты будешь печатать, ничтожество! Печатать и отсылать редактору!
Над Валерием нависла землистого цвета гуттаперчевая морда. Рот смердящим провалом рокотал угрожающе. Ноздри раздувались, играя нервно и злобно.
— Не-ет… оставь меня… — Лозицин уже не мог управлять телом, даже говорил с трудом. Пальцы хаотично жали клавиши, голова дрожала, слёзы капали на клавиатуру. — Пусти…
— Ты будешь делать, что тебе говорят, падаль, — ядовито шипел Войс. Тонкими когтистыми пальцами он сдавил горло Валерия, — открывай свой «Ворд», гнида!
— Изыди-и-и, — из последних сил шептал парень.
Горло сдавило сильнее, слышался хруст. Дикая боль! Воздух исчез. Вакуум! Лозицин раскрывал рот, как выброшенная на берег рыба. Мир потемнел, в черноте сверкали жёлтые звёзды. «Конец», — висело в исчезающем сознании.
Он не услышал резкого звонка, одного, другого, третьего, поворота ключа в замке, скрипа дверных петель.
— Валера! Ты дома? — милый женский голос, — я видела свет… Валера! Мы к тебе!
Лозицин приходил в себя медленно. Мутное изображение привычной картинки не узнавал. Всё плыло, рябило, как отражение в неспокойной воде. Лисичка! Её голосок… Это сон?
— Что с тобой? Валерочка, дорогой!
— Алька! Откуда ты здесь? — едва слышно просипел Лозицин. Он тёр шею, оглядываясь. Где этот гад? Исчез? С любовью взглянул на Лисичку: — ты же в Германии.
— Извини, Валера, я звонила, хотела предупредить, но ты недоступен. Думала, случилось с тобой что-то нехорошее. Испугалась. — Алька, обняв его правой рукой, вглядывалась в лицо.
— Так и есть! Ты спасла меня! — Он поднялся, шагнул нетвёрдо в сторону кровати, хотел прилечь, такая слабость навалилась! Вдруг увидел! На покрывале лежала большая кукла. Нет, не кукла, это спящий ребёнок в комбинезоне малинового цвета.
— Дочка. Светланка, — пояснила Алька, — я ушла от Федотова, хотела, чтобы ты знал.
Валера присел на край кровати, не отводя взгляда от румяных щёчек младенца.
— Тебе, может быть, неприятно… Мы уйдём сейчас, просто хотела сказать тебе.
— Не уходи, — испугался Валерий, — не уходите, я ждал вас.
Алька что-то ещё объясняла, всхлипывала, благодарила, а он смотрел на Светланку с надеждой, что больше никогда… никогда не вспомнит про Войса.


«Убийство без отягчающих обстоятельств».
Валерий Аркадьевич Лозицин
Алька — бывшая жена.
Федот — соперник
Иван Тимофеевич — начальник
Зиновий Петрович редактор
Майор Кочетов

[Дарио Россо]

Замечательный рассказ! Мы всячески порицаем турфирмы, которые кидают клиентов, после чего от тех уходят жены, после чего тем являются чудовищные сущности и заставляют графоманить, после чего начинают погибать люди, после чего... эм... в общем, суть в чем? Все турфирмы принадлежат Сатане, а отдыхать нужно на Байкале! Что до рассказа... мы не уверены, что предложенному сюжету нужно столько подробностей - очень и очень многое легко отсекается без видимого ущерба. Жену - вон, турфирмы - вон, начальника - вон! Только герой и соавтор. Ничего не изменится, так зачем огород городить? Мы также несколько озадачены проявленной героем гибкостью, когда он включил компьютер коленкой. Мы пробовали, и у нас не получилось. А в остальном это замечательный рассказ!

1. Общее впечатление - 4
2. Читабельность - 5
3. Увлекательность - 4
4. Стиль - 5
5. Внутренняя логика произведения - 6
6. Хоррор-составляющая - 2

Итого: 4,33 (уровень "Днище")

[Баффи]

Абзацы большие, события перемешаны. Тяжело читать.
Исповедь. Не страшно, скорее, печаль чувствуется.

[Monk]

Хоррора почти нет. Что-то есть вначале, когда появляется это нечто за спиной гг... но потом саспенс исходит на нет, и далее видим обычный детектив.
Интрига есть, но нет динамики, не захватывает.

[Екатерина Белоусова]

В целом, написано неплохо. Читать было интересно, но именно как детектив.
Концовка выбивается из общего ряда событий текста. С одной стороны, всё оборачивается благоприятно для ГГ, но с другой, как-то поспешно: и соавтор исчезает резко, и жена-изменщица предстаёт как спасительница...