Конкурс - Месть Ульсин

[Lex Z]

Месть Ульсин

1.
Граничащая с Гипербореей дикая необжитая местность северной Бритунии не баловала природными красотами, впрочем, как и разнообразием животного мира. Вдобавок, сейчас заунывно воющий порывистый ветер доносил сюда с гиперборейских земель капли пронизывающего холодного дождя. Почти всю унылую бесплодную местность занимали буро-серые скалистые холмы, местами покрытые болезненно чахлыми рыжеватыми кустарниками, коричневатыми мхами, белесо-желтоватыми лишайниками и блеклыми клочьями хилой травы. Сквозь сплошь затянутые бледно-сизоватым облачным пологом небеса едва-едва пробивался свет белесого северного солнца, скорее напоминающий рассеянный лунный. Похоже, здесь оно лишь даровало иллюзию знойного светила.
Мало кто из цивилизованных хайборийцев побывал в подобных столь отдаленных от цивилизованных королевств северных местностях, уцелел и вернулся назад, сохранив при этом здравомыслие. И лишь спустя продолжительное время некоторые из вернувшихся людей (и то только в ходе обильных возлияний в замках либо тавернах хайборийских городов или у караванных костров) изредка поддавались накатывающим порывам откровенности. Тогда, закатив глаза, и (обычно будто полунехотя) с придыханием и оглядкой по сторонам выговаривали слова, мучительно припоминали о минувших злоключениях и пережитых невыразимых ужасах, шокируя собеседников невероятнейшими подробностями, иногда значительно приукрашенными. Причем, зачастую нарекая пройденные (или якобы преодоленные ими вопреки нечеловеческим трудностям и всевозможным обрушившимся напастям) северные территории не иначе как «Пристанищем бесов»… Подобные россказни множились, всегда искажались при пересказах. А в итоге порождали кошмарные суеверия о северных краях — обители зловещих монстров, могущественнейших колдунов и суровых воителей, по счастью лишь изредка обращающих свои взоры и поступь на юг, чтобы принести с собой ледяной холод, несокрушимую мощь и силу разрушения. Однако уверенно идущий на юг размашисто-пружинистой походкой рослый черноволосый путник этнически явно не принадлежал к хайборийцам, о подобных страхах и представлениях цивилизованных людей вообще понятия не имел, а окружающий неприветливый пейзаж странника особо не ужасал. На его родине, гористой туманной Киммерии, было гораздо холоднее и много сумрачней, да и рельеф зачастую встречался посложнее. Поэтому продвижение этого голубоглазого юноши не могли задержать ни ставшие осклизлыми из-за дождя скалы, ни коварные расщелины, ни повсюду торчащие, словно намерено заточенные, зазубренные камни и россыпи их не менее коварных обломков. Цепкий взор заранее примечал опасные места, а пытливый разум и закаленное мускулистое тело инстинктивно выбирали подходящую дорогу. Дующий в спину ветер мог сбить с ног любого, но не Конана-киммерийца…
За плечами облачённого в истрепанный меховой плащ светлокожего парня виднелась рукоять стального меча, умело закрепленного на кожаной перевязи.
Киммериец, несмотря на свой юный возраст, уже успел пережить и повидать немало. Включая успешный штурм Венариума, опрометчиво возведенного захапущими аквилонцами на землях киммерийских кланов. И удачные сражения на стороне желтоволосых асиров против белокурых гиперборейцев. А потом — досадное пленение на землях этого первого древнейшего из современных королевств…Затем изощренные издевательства королевы-чародейки Гипербореи… И ещё много чего необъяснимого, жуткого и сверхъестественного, включая недавнюю схватку в пещере за клинок с ожившей мумией какого-то древнего вождя или колдуна…Окажись на месте Конана любой иной умудренный жизненным опытом и закаленный в схватках воитель, пожалуй даже он бы не выстоял в такой череде невзгод и испытаний. Но юноша не роптал и не молил богов о снисхождениях, равно как и не благодарил их и не приносил жертв. Ведь верховным богом его народа был Кром, мрачный Владыка Курганов. При рождении он наделял варваров-киммерийцев волей к жизни и беспощадным сражениям, а в остальном оставался абсолютно равнодушным к перипетиям, выпадавшим на долю людей. Поэтому привлечение внимания сурового божества к человеку скорее привело бы к обратному результату — неминуемой мучительной каре глупца, дерзнувшему своим обращением или нытьем потревожить бога. Впрочем, киммерийцев даже после смерти ожидали блуждания в мглистом тумане, а отнюдь не пиры, сражения, охота и девы-воительницы из чертогов Валхаллы. Эти увеселения по верованиям соседей киммерийцев — нордхеймцев уготованы павшим с оружием в руках воителям — асирам и ванирам.
Вполне естественно, что Конан стремился жить полной жизнью сейчас. Жаждал побывать в разных богатых и знойных южных странах, заполучить тамошних изнеженных и доступных женщин, увидеть величественные дворцы и храмы, получить достойные воина-северянина награды и почести…
***
Серый день неумолимо клонился к предвечерней поре господства сумрака. Взобравшийся на очередной каменистый пригорок киммериец высматривал подходящее место для ночлега. И вдруг напрягся, а по могучей спине непроизвольно пробежал холодок. Примерно в полусотне метров к югу от послужившей Конану наблюдательным местом возвышенности виднелось петляющее с востока на запад ущелье. Разумеется, не его обнаружение так насторожило варвара. Он застыл, словно окаменел. Но так могло со стороны показаться неопытному наблюдателю. На самом деле киммериец сконцентрировался, будто готовящаяся прыгнуть на добычу рысь. Прищуренные глаза полыхнули ледяным синим пламенем. Внутри Конан весь кипел, кровь бурлила, мускулы мощного тела напряглись будто корабельные канаты в бурю, а сердце бешено стучало. Первобытные дикарские инстинкты сами собой рвались наружу. Крепко стиснутые губы раскрылись, исторгнув вместо традиционной брани имя неприветливого бога: «Кром!»
Представшее зорким глазам киммерийца зрелище было не для слабонервных. На дне ущелья среди искуроченных или перевернутых повозок, местами вповалку, лежали изуродованные тела — люди в стальных шлемах с оружием и в кольчугах, а также несчастные одномастные рыжие лошади. Примерно полсотни изувеченных! Тридцать человек и пара десятков коней. Целый караван! Или, судя по всему, эскорт какой-то важной персоны. Причем, некоторые жертвы выглядели весьма странно — словно пожухшая кожа, умело содранная с плоти и костей и небрежно брошенная как плащ. Однако оголенных скелетных остовов поблизости не наблюдалось. Местами возле распластанных людей виднелись пятна крови. Кольчуги и латы у некоторых мертвецов оказались будто проржавлены и кое-где частично разъедены, будто на них плеснули какой-то едкий отвар безумного алхимика.
Взлохмаченные очередным порывом холодного ветра черные волосы на голове Конана зашевелились подобно клубку потревоженных змей. А сам он даже невольно и по-звериному рефлекторно втянул ноздрями воздух, но ничего не учуял. И неудивительно. Дующий в спину ветер уносил смрад разлагающихся тел к югу и, будто насмешливо, подталкивал человека к месту изуверской резни…
И издали сообразительному варвару было понятно — в этой массовой бойне замешаны сверхъестественные силы. Осмотревшись по сторонам, киммериец выхватил из-за спины меч, хоть вроде ничего угрожающего не приметил. При столкновениях с колдовством Конан обычно не проявлял горячности, свойственной юношам его возраста. Точнее, действовал как умудренный опытом прожитых лет ветеран. Однако само ощущение сжатой в мускулистой руке холодной стали клинка прибавляло уверенность. Конан принял решение спуститься и оглядеться на месте. Так или иначе, иного выхода не было. Позади оставались неприветливые голые скалы, а необходимо подыскать подходящее убежище — то место, где ночью удасться не только передохнуть, но и при необходимости защититься от зла. Скорее всего, учитывая увиденные истерзанные и разбросанные невероятной силой тела, последнее может оказаться делом весьма непростым. Но варвар уже принял решение. Отступать назад и дальше блуждать по этим полунепроходимым скалам он не намеревался. Разве могут мертвецы заставить воина свернуть с пути? Наверное, только если покойники внезапно восстанут и все вместе набросятся на путника. Однако в руке есть надежная сталь, да и проворностью мертвяки не сравнятся с живым!..
Киммериец резко тряхнул головой, прогоняя недостойные воина мысли, присущие изнеженным горожанам и пугливым купцам. А затем смело направился вниз. Правда, при этом осторожно ступая по влажным камням ногами, обутыми в короткие меховые полусапоги.
2.
Синеватый мрак непроницаемой пеленой окутывал сонные окрестности. На многие мили вокруг ничто не могло соперничать с его завесой. Лишь в одном месте эту темную синеву все же продырявила оранжевая прореха.
Там, в устье полукруглого грота робко колыхалось пламя небольшого костерка. И его пламя озаряло четверых человек, находящихся внутри пещерки. Двое белокожих мужчин расслаблено стояли прямо у входа. Их непритязательное облачение составляли серые волчьи шубы, такие же меховые шапки и сапоги. Еще парочка людей напряженно возилась возле огня. Одна фигура, одетая также как и двое стоявших, присела и тщетно размахивала руками, пытаясь совладать с лихорадочно извивающейся лежащей на спине спутницей. Та же, несмотря на крепко связанные за спиной руки, стянутые веревкой ноги и, в придачу, еще с кляпом во рту, усиленно брыкалась и сопротивлялась, всячески уклоняясь от мужских прикосновений. Ее толстый и плотный шерстяной плащ не скрывал привлекательные формы юного девичьего тела. А слетевший со светловолосой головы капюшон явил миловидное точеное личико с яросто горящими серыми глазами. Наверняка, имей их обладательница магические способности, этот взор дотла испепелил бы домогающегося ее парня. Плотно втиснутый меж тонких розовых губок пленницы грязный кляп и повязка мешали ей даже дышать, не говоря уже о проклятиях или призывах на помощь. Однако мускулистое девичье тело продолжало извиваться по-змеиному. И на миг поджатые почти к груди мускулистые ноги вдруг резко выпрямились, саданув насильнику в пах.
Парень охнул и скорчился. А на синих глазах от боли выступили слезы.
— Сет тебя раздери! — Наконец раздосадовано сплюнул он и левой выхватил из-за пояса тускло блеснувший кинжал.
— Ты сдурел? — Грозно рявкнул один из парней от входа и гневно блеснул зеленовато-карими глазами. Он как раз вовремя отвернулся от молчаливого созерцания равнодушных к происходящему окрестностей.
—…Оставь ее, Хварт!… — Вторя ему, прикрикнул второй, самый юный из троих, одновременно делая шаг к костру: — Забыл, что ведьме нужна именно эта девственница?! И не израненная! С целыми конечностями! — Колючий взгляд серо-голубых глаз широколицего кряжистого парня пронзал синеглазого тысячей игл.
— А разве та говорила что-то про ее рот? — Явно не намереваясь отступать от намеченного, осклабил пришибленный свой щербатый рот на реплику приятеля, подступая к пленнице. — Или колдунья успела шепнуть это тебе на ушко, Тудорг?
Тем временем девушка (словно до смерти перепуганная случившимся), немного откатилась в сторону, будто пыталась вжаться спиной в пламя костра, словно ища в потрескивающем огне спасение.
Стремительной молнией наискось мелькнул кинжал синеглазого. И с девичьего лица в миг слетел умело располосованный сталью кляп. При этом не повредив изысканной мраморно-белой коже жертвы.
«Да ты и впрямь мастер кинжала, Хварт!» — Зычно хохотнул оставшийся у входа светлобородый мужчина.
Довольный похвалой синеглазый хмыкнул. И одновременно вытянул правую руку к голове девушки:
— Давай, отблагодари меня за…
Договорить Хварт не успел. Ровные зубы пленницы крепко впились в его поросшую рыжеватыми волосками жилистую руку. Укушенный насильник вторично вскрикнул от сильной боли и досады. Еще ни одна женщина на свете не причиняла ему столько неприятностей за такое короткое время. И левая рука Хварта рефлекторно влепила девушке сильную оплеуху. Взвыв как побитая шавка, пленница отлетела спиной в костёр, вызвав сноп искр.
— Болван! — Взревел симпатизирующий девушке Тудорг, стремительно кидаясь на помощь к несчастной, плащ которой уже вспыхнул.
Мужчина у входа мгновенно зашелся заливистым гоготом. Оскорбленный Хварт нечленораздельно вопил и сильно тряс в воздухе прокушенной рукой, из которой в стороны разлетались капельки крови.
Однако вскоре всем стало не до смеха.
Первым за свое проявленное благородство пострадал Тудорг. Он лишь успел склониться над безвольно лежащей в костре, чьи руки, казалось, были связаны за спиной… Тут девушка внезапно, резко выбросив обе опаленные руки, цепко ухватила нежданного спасителя, а своими сведенными ногами ударила его в живот, перебрасывая через себя и костер.
Валясь ничком от неожиданности, Тудорг обиженно рычал.
Троим мужчинам вовсе было невдомек, что их пленница еще много раньше, вроде бы ненароком, приваливаясь к костру, пережигала веревки, стягивающие ее руки и ноги. И при этом стоически перенося боль…
Теперь, выскользнув из занявшегося пламенем плаща, девушка вскочила на ноги, оставшись в одной дымящейся серой тунике. На миг озаренный оранжевым заревом костра облик пленницы напомнил разгневанную богиню возмездия Нэйгрист, рожденную из пламени и шествующую в дымном ореоле. Потом небольшой грот моментально заполнило непроницаемой для взоров едкой удушливой дымкой. Она мгновенно назойливо забивалась в рты и ноздри, полностью лишая ориентира…
3.
Призрачное свечение полной луны заливало своим иллюзорным мерцанием окрестности, еще недавно кажущиеся абсолютно безлюдными и даже безжизненными. Утихли порывы развеявшего тучи северного ветра. Прекратился надоедливый холодный дождь. Однако воцарению ночного затишья кое-что мешало. Естественно, нарушителями спокойствия являлись люди.
— Нужна помощь? — Обратился киммериец к опирающемуся о скалу надрывно кашляющему плотному мужчине. Варвара издали привлекли мерцание костра и дым, а позже — необычные звуки.
Рядом с первым бородатым незнакомцем виднелось еще три фигуры, очевидно, чем-то одурманенных и задыхающихся. Двое мужчин и одна женщина. Один из парней стоял на четвереньках и бездумно, подобно барану, очумело мотал головой. Вдобавок, из-за пояса сбоку потешно, словно полуопущенный хвост дворняги, топорщился тонкий гиперборейский клинок. Оставшаяся парочка людей лежала на спинах с закрытыми глазами, конвульсивно подергивая головами. Все четверо незнакомцев непрерывно хрипло кашляли, изредка отплевывались и судорожно хватали ртами ночной холодный воздух.
Поодаль из отверстия в скале валил сизый дым. Его слегка окрашивало оранжевым. Судя по всему, где-то невдалеке, внутри скалы, горело пламя. И, на первый взгляд, причиной людского кашля являлось задымление.
Мужчины были облачены в одинаковые волчьи меха, женщина (в отличие от своих супутников) — в легкую тунику и какие-то невзрачные сапожки.
— Проваливай! — Прохрипел стоящий бородач, повернув к Конану лицо со слезящимися глазами. А правую руку положив на рукоять подвешенного слева к широкому кожаному поясу меча.
Варвару такая грубость откровенно не понравилась. Однако продолжать ссору с попавшими в беду и явно ослабшими людьми киммерийцу не хотелось. Победа в подобной стычке (а в своем превосходстве над этой четверкой Конан ничуть не сомневался) чести воину не принесет. Поэтому северянин лишь пожал плечами. К тому же, судя по их одежде и повадкам, вряд ли эти бедолаги повинны в смерти ранее обнаруженных им в ущелье людей, раз уж не могут противостоять обычному дыму. Впрочем, даже если на них и лежит кровь тех жертв, Конану до этого дела нет. Главное, чтобы сверхъестественная агрессия не выплеснулась против него самого. И киммериец, не прощаясь, повернулся, чтобы уйти подальше от неприветливых странников и противной дымки. Тут-то вдруг его окликнула очнувшаяся от полузабытья женщина:
— Ради Викканы! Помоги!.. — И тут же зашлась в приступе удушливого кашля.
Варвар приостановился и насторожился.
— Иди своей дорогой! — Угрожающе просипел стоящий, недобро сверкнул на Конана своими зеленовато-карими глазами, а правой демонстративно выхватил короткий бритунский меч. Это-то стало роковой ошибкой грубияна, приведшей к непредсказуемым последствиям.
Северянин перешел к активным действиям еще до того, как женщина успела отдышаться и вскрикнуть:
— Они меня похитили!
Нет, киммериец не бросился на того типа, что так дерзко нахамил ему и, вдобавок, неосмотрительно рискнул пригрозить мечом. Напротив, северянин сначала подскочил к так и не поднявшемуся с четверенек парню и резким ударом левой ноги в гортань отправил страдальца в бессознательное. Правда, тут Конан перестарался. Он не планировал убивать неизвестного. Но… Голова не оправившегося похитителя женщин, отброшенного мощным пинком варвара, сильно ударилась о замшелый валун и хрустнула как раздавленный качан вендийской капусты. Зеленоватая поверхность камня окрасилась кровью и брызнувшими мозгами. Равнодушное лунное свечение изменяло привычные окрасы лишенной жизни плоти и вытекающих субстанций, приглушая их голубоватыми оттенками. Тем временем тело поверженного бессильно сползло наземь.
— Хварту — конец! — Прозвучал радостный девичий голос, вскоре вновь прерванный надсадным кашлем.
— Убийца! — Полоумно взревел бородатый, накидываясь на Конана и бешено вращая своим клинком.
Варвар легко уклонился от безумной атаки, позволив напавшему незнакомцу стрелой пронестись мимо. Для себя Конан ещё не решил: убивать ли и этого. К тому же, необходимо было следить и за третьим, пока еще лежащим противником. Да и самой женщиной…А если это — ведьма, ведущая свою коварную игру? И попросту забавляющаяся сейчас тому, как мужчины на ее глазах поубивают друг друга…
Так слегка запоздало подумал киммериец, отражая очередной наскок соперника.
— Сражайся, трус! — Заорал бородатый, осознав, что киммериец лишь полузабавляется с ним. Ответом варвар его не удосужил. Лишь присел под очередным неуклюжим взмахом меча пыхтящего противника.
— Убей его! — Внезапно пронзительно взвизгнула привставшая с земли женщина. И, всхлипнув: «О, Митра!», вновь зашлась в кашле.
Конан недопонял, кому предназначался этот призыв. Но в глубине души понадеялся, что незнакомка подбадривала именно его. Тут варвар приметил, что шевельнулся и приоткрыл глаза лежащий рядом кричащей парень. А тут воспользовавшийся мгновением невнимания варвара бородатый едва не пронзил киммерийцу левую руку. Северянин еле отскочил и, словно поскользнувшись, притворно припал на правое колено. Обрадованный враг гыкнул, прытко метнулся к Конану и резко рубанул наискось. В пустоту. Потому что откатившегося вбок Конана там, естественно, уже не было. Зато клинок северянина метко полоснул по левой икре соперника, легко распарывая мех, рассекая мышцы и сухожилия. Обалдевший от неожиданности и боли бородач растерянно взвыл и рухнул наземь, успев помянуть Нергала. Киммериец «успокоил» страдальца, сильно приложив мечом плашмя по его русоволосой голове. С нее, как раз вовремя, но абсолютно некстати для хозяина, свалилась меховая шапка.
«Митра!..» — Вдруг простонал понемногу приходящий в себя Тудорг. — «Где я?.. За что мне все это?..» Его горло першило, в носу свербило. А перед еле-еле приоткрывшимися мутными глазами будто колыхалась полупрозрачная пелена ночных небес. Однако немедленно последовавший за вопросами увесистый удар девичьего кулака в висок не позволил сознанию парня проясниться.
***
—…Их главарь — этот бородач, Клартиг, с юга Бритунии. Остальные двое — из центра. Они втроем вели меня к ведьме, — поясняла варвару гибкая девушка, при этом методично и проворно обшаривая двоих лежащих без сознания парней, позже не испугавшись и не побрезговав даже осмотром покойника. Она явно что-то усиленно выискивала. Причем, даже невзирая на свои опаленные огнем руки. Ее усердности и тщательности могли бы, пожалуй, позавидовать даже ловкие карманники Аренджуна и Шадизара — городов, недобро славящихся опытными ворами. Наконец, упорство было вознаграждено. И в девичьих руках оказалась вытащенная из-за пазухи мертвеца невзрачная узорчатая штуковина, сверкнувшая тусклой бронзой.
Киммериец насторожился. Его наблюдательность и зоркость позволили различить в этой найденной и (как ни в чем ни бывало!) стремительно воткнутой девушкой в волосы на затылке заколке опасную вещицу, наподобие кинжала или стилета. Небольшого, сантиметров с двенадцать-пятнадцать, но обоюдоострого и в умелых руках крайне опасного. Спасенная девица никак не походила на простолюдинку, но и воительницей явно не была. Так кто же она?.. И варвар попытался прервать монолог, переведя беседу в нужное ему русло.
— Ты как-то связана с людьми, убитыми в ущелье? Кто это сделал? Почему уцелела ты?..
Вопросы явно озадачили девушку. Казалось, даже нервно затрепетали ноздри ее изящного носика. А сама она на миг даже застыла, уставившись на Конана глазами, обретшими цвет стали. Затем незнакомка, вместо прямого ответа, заявила совсем уж неожиданное:
— Кто ж в приграничье Гипербореи и северной Бритунии не слышал о подвигах прославленного Конана-киммерийца, ставшего легендой? Героя разрушенного киммерийцами Венариума! И того, кто бесстрашно сражался против колдовства, но оказался в плену королевы-ведьмачки! Однако сумел сбросить ее с коня! А потом сам освободился из неволи…Скальды уже слагают баллады в твою честь… А гиперборейцы проклинают…
От этих слов в голове варвара сам собой закрутился хаотичный поток малоприятных воспоминаний. Какие из этих красочных и жутковатых картин в веренице событий были правдивы, а какие — нет, киммериец и сам достоверно определить не мог. Однако северянин опомнился и не дал сбить себя с толку волнам (вместе с откровенной лестью) нахлынувших кошмаров. Конан грубо прервал поток комплиментов:
— Речь не обо мне. Расскажи о себе. И не лги! Я хорошо рассмотрел тех мертвецов в ущелье. При виде некоторых останков кровь стынет в жилах. Кожа и плоть почти не повреждены, зато в телах не осталось ни одной кости. Местами выдранная людская и лошадиная плоть застыла мерзким месивом. А сталь и железо будто оплавлены! Обычным зверям подобного не сотворить! Это — деяния демонов или чернокнижников!
Ни ресничка, ни один мускул не дрогнули на миловидном девичьем личике. Однако многого про себя она Конану так и не сообщила, спокойно пояснив через некоторое время:
— Это дело глэрхи, насланных ведьмой. Уже полгода твари опустошают здешние места, поубивали многих моих близких… — Затем, к полной неожиданности киммерийца, прибавила уверенно и твердо: — Меня зовут Ульсин. И я должна отомстить колдунье!
Тот же, слушая, и краешком глаз посматривая на говорящую, одновременно перемещался между неподвижными телами трех похитителей. Естественно, неспроста. Добычей варвара стали два небольших кожаных кошеля с медными и серебряными монетами и три приглянувшихся кинжала. Парочку из них северянин сразу засунул себе в сапоги, третий — за пазуху. Короткий меч бородача уже забрала себе девушка. Впрочем, самому Конану он был ни к чему. Как и длинный гиперборейский клинок случайно убитого первого.
Эти находки, точнее — боевые трофеи, лишь подтвердили подозрения варвара. Забравшая оружие скудно одетая девушка, очевидно, селянкой-простолюдинкой не являлась. Иначе неминуемо присвоила бы хотя бы один из кошелей парней. А вообще: были ли они похитителями? Может, они лишь преследовали и поймали воровку, обокравшую селение? Или ведьму? Либо мужчины — ее прислужники? Также возможно, что все они — союзники-авантюристы, идущие к некой общей цели…
Глаза Конана полыхнули синими огнями. Присущая ему природная недоверчивость возобладала.
— Не делай из меня глупца! — Опасно прозвучавшим холодным тоном продолжил варвар свое расследование. — Если не хочешь оказаться…
Однако тут его угрозу прервали стоны обоих приходящих в себя незадачливых похитителей. Ульсин среагировала молниеносно. Метнулась к Клартигу, но не убила, а мастерски ударила бородача в висок рукоятью меча, зажатого в правом кулаке. И этот поступок заставил киммерийца еще более насторожиться. Но он не мешкал. А в свою очередь оказался возле юноши, прежде отправленного Ульсин в забвение. Конан не собирался убивать или калечить парня. Напротив, намеревался уберечь его от возможных посягательств новой знакомой. Вместе с тем, варвар не забывал и об осторожности. Поэтому острие своего меча он приставил почти к горлу парня, приказав:
— Лежи спокойно и не дергайся! Отвечай на мои вопросы!
Юноша судорожно сглотнул, похоже, поняв сказанное. Хотя взгляд его серо-голубых глаз был еще не вполне осмысленным.
— А ты, — почти столь же резким тоном обратился северянин к Ульсине, — брось меч и тоже больше не шевелись! Иначе разделаюсь и с тобой!
Сначала оцепенев и онемев от такого обращения, девушка затем вынужденно повиновалась. С явной неохотой выпустила из руки звякнувший о каменистую почву меч и...
— Я сниму с него шубу! Не собираюсь здесь мерзнуть! — Вдруг резко бросила она. И, не дожидаясь согласия Конана, слегка опешившего от такой наглости, умело принялась стягивать одежду с безвольного бородача.
Девка явно не привыкла повиноваться! Решил про себя варвар. Значит, она из местной знати! Ведь для наемницы слишком юна, хоть и проворна…
***
Варвар, выслушав довольно сбивчивые пояснения юноши-бритунца, опять обратился к Ульсин. Та, укутавшись в присвоенную шубу, полуотстраненно сидела на ближайшем округлом валуне и в мужскую беседу не вмешивалась.
Пока киммериец разузнал немного. Лишь то, что трое бритунцев (вожаком среди них был Клартиг, он же поддерживал связь с колдуньей) должны были забрать в ущелье среди мертвецов единственную уцелевшую — девушку-девственницу. Затем доставить ее в заброшенную хижину, находящуюся у излучины реки примерно в полутора днях пути отсюда на юго-восток. Ведьма ждет там, а за услуги наемников расплатится на месте. Девственность девчонку должна остаться в неприкосновенности. Да и ее саму обижать нельзя…
— Теперь излагай ты! Кратко и по делу! — Обратился варвар к обиженно поджавшей губки Ульсин. Той услышанное не особенно пришлось по нраву. — Кстати, почему это ты так невзлюбила Клартига? — С издевкой поинтересовался Конан. Он по-прежнему сидел на корточках возле Тудорга. Правда, меч все-таки отвел от горла парня и опустил острием к земле. Но юноша даже не пытался приподняться или проявить агрессию, оставаясь лежать на спине. Зато бритунка явно нервничала и напряглась, как тетива натянутого лука. Хотя и отмалчиваться разозленная Ульсин не стала.
***
— … Гиперборейцы непредсказуемы и жестоки, их набеги за рабами нередки, а колдовские приемы неописуемы. Нам, обитателям приграничья, поневоле приходится прибегать к различным уловкам. Например, шерстяные плащи специально вымачиваем в отваре клодара. Потом, при опасности, можно отсечь часть плаща или вообще бросить его весь (как сегодня пришлось мне) в пламя. Поваливший густой дым непременно заметят дозорные, и воины вскоре придут на помощь. А едкость вонючей дымки вызывает у непривычных людей дурманящие и неприятные ощущения, позволяя местным ускользнуть.
— Что-то этого тебе не удалось! — Съязвил варвар. — Да воителей-спасителей вблизи не наблюдается.
— Не повезло, — спокойно констатировала Ульсин. — Зато тебя привлекло!
— Тебе все равно далеко не уйти! Лоула достанет из-под земли! — Прозвучало внезапно сипло и злорадно. Бородач от холода очнулся. Осознал, что лишился шубы, здоровья и будущей добычи. И от всего этого крайне обозлился, решив привлечь к себе внимание. Причем, невзирая на слабость, раскалывающуюся от боли голову и кровоточащую рану ноги.
— Лоула? — Глаза Ульсин расширились от неподдельного удивления, а светлые брови поползли вверх. — Кто это?..
Но Клартиг лишь презрительно сплюнул, демонстративно давая понять, что о дальнейшем не расскажет.
— Да это ж наша заказчица-ведьма. — Встрял в беседу широколицый юнец, и усыпавшие его светлую кожу веснушки будто вспыхнули искорками.
— Предатель! — С ненавистью харкнул в его сторону бородач и бессильно откинулся навзничь. Плевок и реплики окончательно истощили его силы.
***
Рассветало. Первые лучики бледного восходящего солнца робко скользили по окрестностям. С севера вновь подул свежий ветер. Дым, валящий из пещеры клубами, рассеивался.
— Знаешь, — внезапно обратилась Ульсин к варвару, прерывая затянувшееся молчание. — Раз ведьме нужна девственница, это можно легко исправить! А то ведь и до жениха не доберусь… — И, не стесняясь заметно покрасневшего Тудорга, повернулась к Конану, призывно распахивая шубу, откровенно приглашая приблизиться.
— Если хочешь жить, присмотри за ним, а не за нами! — Приказал северянин смущенному юноше, не сомневаясь, что тот подчиниться. А сам, более немедля, направился к стройной очаровательной девушке, влекущей не только своей красотой, но и загадочностью…
4.
«Проваливайте, глупцы… Лоула вас встретит!» — Мстительно думал бородач, раненая мечом варвара нога которого мучительно болела и отказывалась повиноваться. Злодея абсолютно не радовало то, что его оставили в живых. Впрочем, попросту бросили подыхать рядом с непогребенным Хвартом, милостиво «пожертвовав» кожаным мехом вина, куском копченой свинины и гиперборейским клинком убитого. Да ещё кто-то из троих (наверняка юнец-перебежчик, ведь получение такого «подарка» от варвара-киммерийца или сумасбродной девки попросту невероятно!) неумело перетянул рану. Впрочем, это Тудорга не спасет! Как-никак он, будучи одним из подельников, запросто кинул его, обескровленного, израненного, полунеподвижного!
Клартиг затравленным зверем с ненавистью поглядывал из грота (куда он с большим трудом смог доползти) вослед троим юным авантюристам, направляющимся к хижине ведьмы. Сами же сговорились пойти и разделаться с ведьмой, а также забрать и разделить между собой не только долю, причитающуюся наемникам за доставку девственницы, но и все богатства колдуньи…
Правда, киммериец сначала крайне не хотел ввязываться в это рискованное мероприятие. Но тот искренне стремящийся искупить свою вину щенок Тудорг упрекнул варвара в трусости. За что мгновенно получил увесистую зуботычину, сбившую предателя-нахала с ног. Однако, когда он, пошатываясь как тростинка на ветру, вновь поднялся, то, нагло глядя прямо в глаза вспыльчивому северянину, вновь осмелился упрекнуть его в робости…И, не вмешайся вовремя Ульсин, бритунец бы уже так легко, обычной оплеухой, не отделался!..
Впрочем, если бы не настойчивые уговоры и увещевания этой развратной прохиндейки, Конан вообще бы ушел своей дорогой! Но тут, как назло, пристанище колдуньи оказалось ему почти по пути!
«Принесли ж гиперборейские демоны его на мою голову!» — В душе выругался оставшийся ни с чем вожак. — «Хорошо еще хоть шуба с убитого Хварта досталась!» — Однако смирение с поражением противоречило его кипучей натуре. И мысли негодующего бородача немедленно потекли в нужном русле: «Так или иначе, эти трое ушли… Значит, можно преспокойно вызвать Лоулу. Правда, она его предостерегала, что это разрешено проделать лишь в крайнем случае. Но сейчас-то именно такая ситуация! Хвала Нергалу, что эти проклятые киммериец с бритункой хоть не нашли и не забрали оберег, данный Лоулой!»
Злорадно ухмыльнувшись, Клартиг приступил к подготовке ритуала, бережно достав и поставив перед собой легкое серебристое блюдечко размером не более ладошки пятилетнего ребенка, а толщиной — с два березовых листочка. С внешней стороны это изделие древних чернокнижников испещрял орнамент таинственных спиралевидных рун и загадочных символов, неведомых обычному смертному. Зато внутренняя сторона ослепительно блистала подобно отшлифованному зеркалу. Собственно, Клартига не занимал сам вид врученного ему ведьмой артефакта. Впрочем, как и причина, по которой колдунья недавно обратилась к нему и его людям за помощью. Главное, чтобы заплатила сполна! А безропотно врученный ему ведьмой задаток в пятьдесят серебряных бритунских монет смог быстро рассеять все сомнения и подозрительность... Эх, тогда-то все казалось простым и легким…
Насмешливое солнце слепило глаза, но ритуалу это не мешало. Лишь в представлении наивных простаков для совершения магических церемоний необходимы тьма, звездно-лунный свет и прочие жутковатые атрибуты, одними намеками на которые няньки обычно запугивают непослушных детей.
Капельки алой крови падали из расковырянного ногтем мизинца правой (такое условие ведьма специально оговорила как обязательное) запястья левой в центр блюдечка, всасываясь и исчезая бесследно. Сидящий со скрещенными на гирканский манер ногами и для наибольшей сосредоточенности прикрывший глаза бритунец нараспев выводил:
Цлоумалэ, тзуглудэ,
Лоулэ!
Цлоумалэ, тзуглудэ,
Лоулэ!
***
Среди массива бежевых гранитных скал с рокотом несла свои бурлящие воды Ястребиная река, прозванная так за свой норов. У одной из ее бесчисленных излучин доживала свой век полуразвалившаяся ветхая хижина, почти теряющаяся на фоне замшелых валунов. Торчащие тут и там из каменистой земли гранитные глыбы и камни также не придавали местности привлекательности. Впрочем, вся округа издавна прослыла недобрым местом, ибо все пытающиеся укорениться здесь пришлые людишки пропадали бесследно. Все это разменявшей уже пятый десяток зим тощелицей женщине было как нельзя кстати. Место идеально подходило для задуманного ей ритуала. Не зря же она более тридцати лет готовилась! Сумела втереться в ряды адептов Культа Смерти и обхитрить их! Они боготворили смерть и искусство некромантии, а Лоула жаждала совсем иного — возрождения при помощи смерти. И того, чтобы этот цикл ее перерождений мог продолжаться бесконечно долго. Может, вечность… Если только сама этого пожелает!
Да, она рисковала своей жизнью, когда десятилетия назад проникла в святилище культа — запретные катакомбы. И не ради глупого интереса или праздного любопытства. А целенаправленно. Чтобы незаметно перенести с каменных стен на свою пропитанную раствором вюлгрэма шелковую тунику архаичные иероглифы. Те, которые содержали сакральные сведения, недоступные даже для осознания наиболее посвященных иерархов…
Однако иногда какая-либо малозначительная мелочь была способна поставить крест и на самом безупречном плане. Похоже, сейчас произошло нечто именно такое! Лишь бы эти дурни не покалечили девку и вообще не нанесли телу внешних повреждений! На это имеются веские основания и свои планы! Лоула с досадой откинула с угловатого злого лица спадающие пряди подернутых проседью рыже-каштановых волос. Ее невзрачные бесцветно-водянистые глаза полыхнули яростью. А прилившая к голове кровь на миг изменила привычный бледно-желтоватый окрас кожи. Белесые узкие губы зловеще ощерились, полуобнажив редкие кривые зубенки. Добавляли «прелести» колченогость и сухость кожи. Лоула с юности осознавала ущербность своей внешности. И то, что она собой воочию олицетворяла воплощение людских кошмаров — жуткую ведьму. А поскольку все сначала прилагаемые ей немалые усилия по развенчанию ошибочного впечатления, производимого внешне столь пугающим видом, оказывались тщетными, обозленная на весь свет и отвергнутая родней Лоула решила стать именно той, за которую ее люди принимали.
Причиной нынешней вспышки волнения колдуньи был неприятный звук, исходящий с центра заплесневелой дубовой столешницы. Точнее, из размещенного на ней зеркальца из серебристого металла, наименование секрет изготовления которого сгинули в бездне времен. Зеркало помещалось на ажурной золотой подставке, инкрустированной россыпью алмазов и рубинов. Их точное расположение и узорчатое сплетение волнообразных линий было неслучайным. Оно, кроме декоративной функции, образовывало вязь древних заклятий. Да и сам этот старинный предмет разительно отличался от всего хлама и рухляди, имеющейся в хижине. Правда, если не считать невидимого сундучка с магическими принадлежностями, помещенного под стол и умело скрытого нехитрыми заклинаниями (на всякий случай!) от посторонних глаз.
Лоула содрогнулась всем своим тощим телом. Одновременно от сильнейшего негодования и пронизывающего холода. Медвежья шуба с надвинутым до бровей капюшоном почти не согревала тщедушное костлявое тельце. Кроме того, немолодой организм также негативно реагировал на жестко соблюдаемое пятидневное голодание. За неделю до свершения ритуала перерождения строго-настрого предписывалась полное воздержание от приема пищи. Трижды за сутки дозволялось лишь принятие особого неприятного на вкус отвара наргута, изготовленного по старинной рецептуре, похищенной из катакомб чернокнижников минувших эпох.
Колдунья брезгливо оттолкнула в сторону глиняную чашу и, пошатываясь от слабости, кряхтя, приподнялась с могучего пня, заменяющего кресло. Металлическое жужжание надрывно проникало через уши прямо в мозг, заставляя каждую клетку тела надсадно вибрировать. Такова была неминуемая расплата за привязку зеркального артефакта к своей владелице.
Клуму, глэ!
Хрипло гаркнула Лоула, придвинув лицо прямо напротив надоедливо ноющего артефакта, а подрагивающими руками вцепившись в край столешницы. Непрезентабельное состояние ведьму не беспокоило — иллюзорное «зеркало» передавало только истекающую энергию вызывающего и звук его голоса. Соответственно предназначению артефакта, он воспроизвел чуть искаженный мужской голос, отчаянно взывающий:
—…Лоула, ответь!
— Ты разочаровал меня! — Парировала колдунья. И мгновенно набросилась на незадачливого наемника: — Что стряслось? Излагай кратко! Не то пожалеешь! Где девка?
— П-прости…— Залепетал Клартиг. — Тут такое…
— Не зли меня! — Зашипев, словно рассерженная гадюка, припугнула ведьма и продолжила угрожающим тоном: — Надеюсь, вы, болваны, не причинили ей вреда?!
— Девка в порядке и идет тебя убивать... Не одна. С ней — удравший из Гипербореи варвар-киммериец Конан. И сопляк Тудорг — мой бывший партнер, влюбленный в эту... — Сбивчиво пояснил поперхнувшийся наемник, намеренно утаив про то, что Ульсин уже не девственница. Раз для колдуньи именно это было важным, лучше промолчать про распутство той блудницы с киммерийцем! Иначе награды не получить!
— Достаточно! — Оборвала Лоула. — Чего от меня хочешь?
— А моя награда?.. — Неуверенно донеслось в ответ из зеркала.
— Ах, да! — Словно спохватилась колдунья. Ей в сложившейся ситуации как раз необходимы дополнительные силы! А нанятого бритунского авантюриста сейчас как раз прочно связывала с ведьмой Нить Длэхра — энергия, вместе с капельками крови перетекающая незримой струйкой из тела простака Клартига через серебристое блюдце…
Узлэ!
Зычно харкнула ведьма, прерывая разговор и полностью концентрируясь на высасывании и втягивании в себя всей оставшейся жизненной силы дико взвывшего бритунца…
***
Опустошенная безжизненная оболочка того, кто еще недавно был Клартигом, распласталась на камнях грота. Зато Лоула, напротив, ощутила прилив сил и обновление своего истощенного голодом организма. Такое энергетическое насыщение грядущим ритуалом не возбранялось.
Теперь следовало разобраться с незваными гостями. Во плоти ей сразу с троими не сладить! Но вовремя полученных сил хватит для призыва и управления глэрхами. Их почти вымершая популяция сейчас обитала лишь в нескольких отдаленных уголках крайнего севера морозных гиперборейских пределов. При этом, сторонясь людей и тепла, ведя ночной образ жизни, опасаясь даже слабых солнечных лучей и окутываясь ирреальным непроницаемым для тепла коконом. Естественно, вынудить на активность этих бестий, обычно укрывающихся и спящих в своих норах-лабиринтах под толщей ледяного панциря или столетними снегами,— задача нелегкая…
5.
Синий мрак окутывал своим обманчиво ласковым бархатом окрестности. В небесах уже замерцали первые серебристо-золотые звезды. Робким подобием их отблеска на земле являлась одинокая алая точка костерка, горящего внутри небольшой полукруглой пещерки. Там едва-едва уместились трое юных странников. Два парня и одна девушка. Причем, утроба одинокого коричневатого базальтового утеса оказалась настолько тесной, что внутри всем троим свободно было не развернуться. Впрочем, тут внутри киммериец не мог даже выпрямиться во весь рост. Однако никакого более подходящего для надежного укрытия на случай внезапного нападения поблизости не нашлось.
Место для ночного привала придирчиво выбирал сам Конан. Его спутники лишь безмолвно подчинялись, безоговорочно признав его лидерство. И согласившись с предложенной им очередностью несения дозора. Сначала полночи на дозоре у входа в пещеру останется бритунец, его сменит Конан. Ульсин отдыхает.
Варвар этой сговорчивостью и покладистостью своих спутников особо не обманывался. Тудоргу, исподволь с обожанием поглядывающему на Ульсин, он не доверял, хорошо помня присказку: «Предавший однажды предаст и дважды!». К тому же никак нельзя исключать и мотив юношеской ревности. Впрочем, киммериец полностью не верил и самой своей любовнице. Хотя та (после лишения девственности и страстных ласк варвара) сейчас слегка поумерила свои прежние амбиции и замашки. Девица явно себе на уме и что-то скрывает!
Не будь северянин уверен в относительно легкой возможности отобрать у ведьмы серебро, предназначенное бритунцам-наемникам за доставку Ульсин в хижину, вряд ли бы пустился на эту авантюру! Разумеется, обитай колдунья в охраняемом замке или укрепленном поместье, северянин так рисковать бы не стал. Варвар к столкновению со сверхъестественным не стремился. Однако ему все равно было по пути с Ульсин. А сама девчонка весьма симпатична! Колдунья же (раз уж наняла столь неуклюжих наемников!) наверняка малосильная.
Естественно, Конан нисколько не жаждал из-за непредусмотрительности и опрометчивости угодить в ловушку и лишиться свободы или даже жизни. К тому же, из его головы никак не выходило зрелище истерзанных людей и лошадей, смерзшиеся массы и огромные двупалые следы, вдавленные в твердую почву. Они не принадлежали ни одному из известных ему зверей…
Поскольку юный бритунец про глэрхи ничего внятно объяснить не мог, отрывисто отговариваясь: «Это знали лишь Клартиг и колдунья…» и при этом, очевидно, не лгал, Конан перестал его выпытывать. Зато теперь северянин, лежа на боку возле Ульсин (раскинутая шуба щербатого Хварта заменяла им обоим кровать) и пристально всматриваясь в девичье личико, одолевал любовницу настойчивыми распросами.
—…Расскажи-ка мне получше: как эти глэрхи появляются, как выглядят, чего опасаются?.. И вообще можно ли этих тварей убить, прогнать или хотя бы запугать?..
Оранжевато-алое пламя костерка придавало белой коже девушки экзотический окрас, а в ее глазах танцевали отблески язычков пламени. Около Ульсин лежали короткий бритунский меч, лук и два колчана со стрелами — излюбленное оружие в северной Бритунии. Девушка предусмотрительно забрала все это у своих неудачливых похитителей. Киммериец также не расставался со своим длинным клинком, пристроенным буквально под рукой в горизонтальном положении. Хотя сейчас в оружии явной необходимости не было.
— Я почти ничего не помню. Ведь тогда в ущелье меня полностью парализовал ужас, одновременно я словно ослепла и оглохла. А очнулась уже, когда меня тащили эти трое…— И девушка с отвращением мотнула головой в сторону Тудорга, стоящего к беседующим спиной. Судя по всему, бритунка по-прежнему не прониклась ни благодарностью, ни тем более даже малейшей симпатией к этому добровольно присоединившемуся к ее авантюрному походу парню.
— Постарайся припомнить хоть про что-то необычное перед появлением глэрхи! Это важно! — Не отступал Конан, интуитивно надеясь узнать что-нибудь важное. То, что поможет если ни разделаться с тварями, то хотя бы отбиться от них или отделаться.
Ульсин раздраженно тряхнула головой. И каскад ее длинных светлых волос, кажущихся из-за отсветов огня розоватыми, заволновался струйками растревоженного ветром водопада.
— Нет, не могу… Но… В поместье, откуда я родом, — неожиданно призналась девушка, — у нашего лорда было много книг. И среди них — несколько старинных книг, в которых упоминались глэрхи. — Да, я умею читать! — Вызывающе надула губки Ульсин, заметив откровенное удивление киммерийца и мгновенно полуответив на невысказанный вопрос. — Эти бестии — порождения древнего колдовства дохайборийских эпох. А внешне немного напоминают смесь белых медведей с нетопырями. Мех этих крылатых и когтистых монстров — грязновато-желтый или светло-бежевый. Вдобавок, магические звери имеют прочные клювы, с двумя рядами острейших зубов. Свет солнца для тварей губителен. Они появляются лишь вечерами и ночами… Любят холод, им не страшны даже лютые морозы, когда слеза или плевок замерзают на лету. А гнездятся бестии на севере Гиперборее где-то в землях, именуемых Краем вечного мрака. Активность глэрхи проявляют преимущественно зимой, а в другое время впадают в спячку. Самих людей, тепла и огня они опасаются, а потому избегают поселений. Неизвестно чем твари питаются, как размножаются, а равно как и кем «управляются». Правда, еще упоминалось, что их кровь смертельно опасна для человека и зверей и способна разъесть железо и даже сталь…
Конан не сомневался — подружка не лжет, и невольно мрачно призадумался. Он изначально полагал, что задумка с «посещением» ведьмы с целью ее покарать и обобрать — не из легких. И хуже всего то, что эти глэрхи, похоже, прямо связаны с ведьмой. Точнее, действуют по ее приказам. Иначе резню эскорта не объяснить. Однако для успеха задуманной расправы с колдуньей важно разузнать какие-либо дополнительные подробности. Те, что шокированная девушка упустила или вовсе не предала им значения.
— Хорошо, вы со свитой направлялись в замок лорда Гэлбрука и достигли ущелья. Что там произошло?..
— Ах, да… Тогда, в ущелье…Сначала издали донесся какой-то необычный грозный гул или низкое гудение. От этого зловещего рокота мгновенно заложило уши, а зрачки глаз болезненно завибрировали, и даже кровь внутри будто вскипела…— Завершила свое повествование девушка.
— Тогда на всякий случай давай-ка подготовимся! — Безапелляционно изрек варвар и подтянул к себе одну из более-менее прямых толстенных веток, отложенных для костра. — Сделаю несколько заостренных кольев, а ты пока поищи кусочки смолы, — поручил он подруге, — и продумай, как нам закрепить их в ушах. Ульсин, не задавая ненужных вопросов, сноровисто принялась исполнять поручение. А северянин окликнул часового: — Тудорг, подойди! Надо кое-что обсудить…
***
Кругом царила ночная темень. Лишь черноту небосвода вызолотило звездной россыпью. Казалось, повсюду разливались покой и умиротворение. Однако всматривающийся во тьму и недовольно кутающийся в шубу Тудорг ощущал себя обманутым и покинутым. Еще бы! Там, в двух шагах, прямо за его спиной, у костра в пещере милуются эти двое! А он… их сторожит! Бритунец невесело размышлял, кляня ведьму и заодно себя самого: «Словно сама не могла дотащиться по этим безлюдным местам до ущелья, где обнаружили эту девку… Ведь наверняка бойню в ущелье подстроила именно колдунья! И я-то, глупец, тоже хорош! Сначала польстился на обещанное серебро! А потом еще на прелести этой недотроги, оказавшейся распутницей! Зачем мне все это?.. Может, вообще Ульсин и Лоула заодно? И попросту играют, заманивая людей в ловушку для своих извращенных забав?..»
Словно сами собой подступали и роились нехорошие мысли, одолевая неотвязно. Возможно, все эти неприятные ощущения также были связаны с временем происходящего. Близилась полночь, которая считалась среди бритунцев Часом зла.
Из скорбных размышлений Тудорга внезапно вывело нечто необычное. И юноша весь напрягся, словно натянутая струна офирской арфы. Вдруг его внимание привлек какой-то странный отдаленный рокот. Он ощутимо накатывал с севера и приближался неумолимой волной. Причем при этом казался непросто настораживающим, а был явно недобрым!
Бритунец, вместо того, чтобы воспользоваться советами, ранее услышанными от киммерийца, или хотя бы отступить в пещеру к своим спутникам, пораженно застыл каменным изваянием. Такое бывало с некоторыми людьми, обреченно взирающим на то, что несет им погибель — несущийся камнепад, сошедшую снежную лавину или набегающую приливную волну. Поведение паренька было типичным для многих людей, которые, перейдя к цивилизованности, утратили присущие дикарям волю к жизни и стремление сражаться за свою жизнь любой ценой.
Однако врожденные, почти звериные, инстинкты вовремя предупредили Конана. Близящиеся враждебные звуки лишь стали едва различимы, от них еще не содрогнулись и не зашлись в конвульсивной дрожи почва и противно вибрирующие скалы утеса… А варвар, растолкав прикорнувшую подругу, уже изготовился принять опасность во всеоружии. Из глотки киммерийца вырвался оглушительный рев, который понесся навстречу гнетущему гулу.
Ульсин среагировала почти молниеносно. И, сжав правой кол (один из нескольких, заботливо подготовленных северянином) сунула его острием в огонь, а своей левой стиснула загодя припасенный овальный камень и уже лихорадочно колотила им в стену пещеры. При этом стараясь изо всех сил истошно вопить. В ее звонких криках сливались гнев, угроза и испуг…
Громогласный гвалт, производимый этой парочкой из пещеры, соперничал с той неведомой угрозой, которая подступала. Дичайшая какофония звуков наполнила окрестности. Тудорг на краткий миг даже вышел из ступора. Но поздновато. Ему это уже не помогло.
Полусогнутый киммериец, сжимая в левой смолистый горящий кол, а в правой свой меч, непрерывно исторгал грозные звероподобные рыки. Но на помощь несчастному часовому варвар все же опоздал.
Приблизившийся к выходу из пещеры варвар заметил, как внешний густой кромешный мрак словно породил из своего бездонного чрева воплощение кошмара. Гигантское крылатое создание с разинутым зубастым клювом на чудовищной медвежеподобной голове. И двумя яростно вспыхнувшими сиреневым глазами. Мохнатое тело и четыре когтистые лапы твари сплошь покрывала бежевая шерсть. Передние пятипалые лапища уже сграбастали шокированного бритунца. А задние двупалые мощно оттолкнулись от земли, помогая монстру с орущей жертвой взмыть вверх с ходящей ходуном почвы.
Выскочивший наружу Конан понял: Тудорга уже вряд ли спасешь. И не ошибся. Но все равно рванул к чудищу и наискось рубанул тварь по ближайшей ее левой лапо-ноге. С тем же успехом можно было попытаться рассечь наковальню. Эффект оказался идентичным. Глухой удар, и мощнейшая отдача срезонировала через меч в правую руку, послав в тело варвара импульс, пронзающей вибрирующей боли. «Кром!» — С досады рявкнул киммериец, даже не пытаясь подобрать выпавший клинок. Против глэрхи сталь оказалась явно бесполезна. Впрочем, бестию уже не достать и невыпущенным из левой горящим колом… Словно в насмешку из поднебесья донеслось клацанье огромного клюва, прервавшее визги Тудорга. А оторванная у шеи окровавленная голова бритунца шмякнулась с высоты прямо под ноги варвара, раскалываясь о твердую почву в брызгах крови, мозга и выбитых зубов. Похоже, демоническое создание вообще не привыкло к сопротивлению жертв. Поэтому и постаралось поскорее избавиться от ближайшего источника раздражающего шума, а заодно удалиться от непривычно — агрессивно и шумно — ведущих себя людей.
Конан интуитивно предугадал излишнюю чувствительность бестий к резким звукам. Однако победой случившееся, очевидно, не являлось.
Кричащая Ульсин вылетела из пещеры, обеими руками сжимая горящий деревянный кол. И грозно рычащий северянин пока также интуитивно не выпустил свое аналогичное примитивное оружие. Возможно, это им спасло жизни. Из разверзшейся тьмы материализовалась вторая жуткая тварь. Эта значительно превосходила размером первую, уже бесследно исчезнувшую с безголовым телом бритунца. От вибраций, испускаемых хлопающими крыльями и всем нутром шерстистого тела монстра, воздух колыхался волнами, а почва дрожала. Девушка пошатнулась и едва не выронила свое импровизированное смолистое копье. Северянин, будучи более крепким и выносливым, устоял на уходящей из-под ног почве. И, выждав миг, когда мерзкая бестия приоткрыла свою зубастую пасть, изо всех сил метнул туда свой горящий кол. Затем Конан плавно отскочил со своего прежнего места и, резко оттолкнув Ульсин в сторону, выхватил у той ее «копье». При этом киммериец, продолжая хрипло рычать, нацелился в кожистую паховую область крылатой бестии и бросил туда второй кол. И, судя по всему, второе горящее дерево тоже попало в уязвимое место не переносящей огня твари.
Дикий вопль издыхающего сверхъестественного создания проник даже через неплотные смоляные затычки в ушах обоих людей. Ослепительная сиренево-фиолетовая вспышка озарила округу. Одновременно раздался рвущий барабанные перепонки оглушительный треск. А взрывная волна смела с ног и Конана, и его подругу, безжалостно отшвырнув затылками на утес.
Клубящаяся смрадная сиреневатая дымка погребальным саваном накрыла два бессознательных людских тела, просачиваясь в пещеру с костром и заволакивая притихшие окрестности.
6.
— …Вряд ли ведьма постоянно здесь живет. — Уверенно констатировал Конан. Он вместе с бритункой уже довольно длительное время пристроился на недалеком пригорке. Отсюда осматривал с приземистую коричневато-серую хижину, находящуюся среди угрожающе торчащих хищными клыками поблескивающих гранитных скал. Строение казалось неприспособленным для проживания. И, более того, абсолютно пустым и заброшенным. Поблизости не было заметно никаких следов людского присутствия.
Оба юных авантюриста тайно вели пристальное наблюдение за обиталищем колдуньи. Причем, несмотря на легкую тошноту, головокружение и стоящий в ушах непрекращающийся гул (неприятные последствия ударов о скалу от взрывной волны уничтоженной Конаном глэрхи), а также необычайно палящее солнце. Оно, словно помогая ведьме и назло людям, безжалостно жгло их так, будто хотело изжарить живьем. Но терпения, выдержки и выносливости киммерийцу с бритункой было не занимать. Они лишь осторожно освободились от своих верхних одежд и продолжали тихонько переговариваться.
— …Неужели ошиблись? Или тот главарь-бритунец нас обманул?
— Это неважно! — Фыркнула девушка и сноровисто принялась за продуманное…
***
Метко выпущенная бритункой горящая стрела вонзилась в крышу неказистой хижины-развалины. И следущая, и третья стрелы, пылающими посланиями также успешно достигли цели. Конан мысленно восхитился выказанными подружкой навыками в стрельбе из лука, хотя в глубине души и презирал это оружие, считая его недостойным настоящего воина. Сама Ульсин явно не собиралась останавливаться на достигнутом. И, сноровисто вытянув четвертую стрелу, принялась ловко прилаживать к ее наконечнику промасленную ткань.
— Зачем? — Искренне поразился варвар.
— Увидишь! — Хмыкнула девушка, прицеливаясь. И на этот раз выпустила огненную стрелу так, чтобы та попала внутрь хижины сквозь прореху крыши. Затем проделала подобные действия еще трижды, почти опустошив один из двух своих колчанов.
Только сейчас, не сразу, киммериец постиг коварный замысел своей спутницы. Однако ведь о подобном они не договаривались!
Временное пристанище колдуньи уже быстро запылало сверху и изнутри — ветхая хижина занялась алым пламенем и окуталась клубами сизого дыма…
Вскоре из обреченного домика вывалилась и, прихрамывая, заковыляла прочь кашляющая фигура. Ее полностью с головы до ног закутывал черный плащ с капюшоном.
Бритунка, как ни в чем не бывало, прицелилась в эту выбравшуюся живую цель.
— Погоди! — Шикнул Конан. — Вдруг это не колдунья, а служанка? Или вообще жертва чернокнижницы? Нельзя убивать невинного! К тому же, у кого тогда разузнать про сокровища?
В ответ бритунка скептически хмыкнула, но лук все же опустила. Теперь уже не скрываясь, Конан и Ульсин устремились навстречу ведьме, впрочем, при этом не забывая недоверчиво озираться по сторонам и умело обходить валуны, не спотыкаясь на торчащих камнях.
***
— Тетя Изрита!.. — Пораженно воскликнула Ульсин, завидев неприятное костисто-бескровное лицо особы, откинувшей капюшон. Вымолвив имя, бритунка тут же свалилась замертво, будто мгновенно иссякла вся ее жизненная энергия.
Теряя сознание и кляня себя за то, что отговорил подругу пристрелить из лука эту гнусную обитательницу хижины, киммериец все-таки успел заметить: сухие губы внешне отталкивающей женщины беззвучно шевелились, сплетая заклинания. А водянистые глаза колдуньи словно истекали неземной злобой ко всему живому.
***
Изрита, также известная некоторым как колдунья Лоула, мысленно похвалила себя за удачно проделанную работу. Ее невидимый демон-хранитель отлично выполнял поручения. Пусть никчемная хижина догорает! Не жаль даже сгинувших сундучка с магическими принадлежностями и зеркала. Ведь для ритуала итак все имеется — ее воспринятые древние знания и колдовские навыки, безвольное тело юной родственницы. А главное подходящее место — энергетический контур, образованный гранитными стелами и насыщенной кварцитами почвой. Всего лишь шаг, и она осуществит свою мечту! Пятидесятилетняя уродка омолодится магическии переродится, заняв юное тело красотки Ульсин. Затем, выдав себя за нее, станет супругой своего сводного брата по матери лорда Гэлбрука. Потом зачнет от него наследника, а после устранит мужа, завладеет его замком и имуществом…. Возможно, чуть позже придет черед и для пока еще нерожденного отпрыска…Хотя его, наверное, следует приберечь на случай будущего перерождения. Ведь для осуществления проведения этого ритуала, изобретенного чернокнижниками древности, подходит только кровный родственник!
Из радужных размышлений о блестящих перспективах Изриту-Лоулу вывели настойчивые попытки киммерийца подняться с колен. Горло Конана стиснули невидимые ручищи, сдавливающие стальной хваткой. Окажись на месте варвара менее крепкий человек, его не обремененная мускулами шея наверняка давно бы сломалась, как хлипкая веточка. Все тело варвара заливал холодный пот, взбугрившиеся мускулы и выступившие жилы того и гляди могли лопнуть. Черные волосы свисали сосульками. Яростно горящие голубым пламенем глаза испепеляли и готовились выскочить из орбит. Руки киммерийца тщетно пытались ухватить незримого душащего и прижимающего его к земле противника.
Колдунья с нескрываемым интересом наблюдала за стараниями этого приглянувшегося ей несгибаемого парня. Человека, впервые за столетия смогшего уничтожить глэрхи! И, вдобавок, приведшего столь необходимое ей самой для ритуала тело! Изрита воспринимала племянницу лишь только как новую привлекательную одежонку, которую можно (пусть и с некоторыми сложностями!) примерить, поносить и выбросить!
Ведьма, не ослабляя и не отменяя действия своего защитного заклятия, решила слегка приободрить Конана, терзаемого (но не убиваемого!) насланным демоном-невидимкой. Этот страж подчинялся беспрекословно и исправно справлялся со своей задачей. Естественно, отозвать его Лоула могла, но так не рисковала. Вот изменит она свою внешность, тогда…
— Потерпи немножко! И я отблагодарю тебя, варвар! Ты узришь мой новый облик! — Решила внезапно Изрита приободрить приглянувшегося ей киммерийца.
— С-с-дохни!..
С нескрываемым удивлением расслышала ведьма сорвавшееся с губ северянина слово. Невероятно! Он, почти придушенный, способен на такое!
Однако переполняющее колдунью негодование на людей затмило ее же восхищение выносливостью киммерийца и выплеснулось наружу.
— Наглец! Явился ко мне, Лоуле-Неуязвимой, с обычной старой железкой в руке и в компании грязной потаскухи, мнящей себя принцессой Севера… — Издевательски вещала женщина хриплым голосом. — Да я…
Впрочем, договорить бахвалящаяся колдунья уже не успела. Упоенная своим триумфом и созерцанием плененного парня, ведьма упустила одну немаловажную деталь.
Спутница варвара очнулась, незаметно изогнулась, резко прыгнула и вонзила в левый глаз Лоулэ свою металлическую заколку для волос.
Не сумевшую вовремя увернуться Ульсин окатило брызнувшей смрадной кровью. А от жуткого пронзительного воя смертельно раненой колдуньи уши Конана и юной мстительницы заложило.
***
Безоблачное ночное небо на севере окрасилось палитрой плавно чередующихся расцветок, соперничающей с роскошным окрасом тропических птиц. Полоски оранжево-желтоватого, бледно-зеленого, морской волны, переходящего в светло-голубой, сменяла яркая синева. Ее, в свою очередь, тёмно-синий. Наконец, над головами активно спорящих варвара и бритунки, небеса приобретали густо-фиолетовый окрас.
—…Поэтому, доверяя прорицательнице — жрице Викканы и своей интуиции, я по дороге к будущему супругу и переоделась в простолюдинку. — Доверительно сообщила девушка своему спутнику.
— Впрочем, от колдовства ведьмы и похищения троицей неудачников тебя это не спасло! — Ехидно перебил киммериец. Однако ирония осталась безответной.
— …А впоследствии для противодействия чарам и уничтожения ведьмы также воспользовалась магической заколкой. — Спокойно договорила Ульсин.
— По твоей милости я остался без серебра и едва не сдох! Хотя ты, убив свою ведьму, освободила меня от захвата незримого демона! Небось ждешь моей благодарности? Однако, именно из-за тебя я притащился сюда и очутился в ловушке твоей карги-родственницы! Вдобавок, ты спалила хижину! — Негодовал Конан. — Может, мне стоит взять за тебя выкуп? Только с кого его получить?.. Почему ведьма упорно старалась заполучить тебя? Вряд ли ради денег!
— А ты, наивный, поверил бритунцам? Неужели уподобился тем сдохшим простакам-наемникам?! — Откровенно пренебрежительно отозвалась о погибших соотечественниках Ульсин. — Жалкие глупцы, уверовавшие в россказни и посулы Лоулы! Ведьмам вообще верить нельзя! Кроме того, любая мало-мальски сообразительная колдунья (а уж моя тетка явно дурой не была!) притащит с собой все сокровища на встречу с головорезами? Или станет хранить их в таком убогом месте, как хижина-развалина?..
Под гневными словесными выпадами пылкой спутницы киммериец осекся и примолк. А бритунка не унималась:
— К тому же, я-то думала, что легендарный варвар-киммериец знает: почти на всех сокровищах чернокнижников, и этой колдуньи в частности, наверняка лежит заклятье! А каждый прикоснувшийся к таким драгоценностям без произнесения необходимых слов или проведения какого-никакого обряда, неминуемо умирает или становится рабом хозяина сокровищ, безвольным исполнителем его приказов и прихотей!..
Голубые глаза Конана сузились, превратившись в колючие льдинки. Ульсин, явно довольная произведенным эффектом, продолжала:
— Правда, проклятье или паралич воли, иногда также именуемый рабский ошейник, не всегда возможно передать через серебро. Именно поэтому искушенные в магии наемники предпочитают получать у чернокнижников плату этим благородным металлом, а не золотом!
Да, конечно же, существует еще один способ избавления заклятых драгоценностей от их негативных свойств. Впрочем, и он небезопасен. Надо лишь отыскать более сильного мага или чародейку и заручиться их поддержкой и помощью! Но где гарантии того, что волшебник не захочет присвоить все драгоценности себе? Или сам не захочет повелевать своим прежним нанимателем-компаньоном, окажись тот под воздействием рабского ошейника?
Кроме того, не думай, что на свете есть много людей, действительно обладающих магическими навыками и способностями! Большинство типов, пусть внешне и выглядящих колдунами, всего лишь шарлатаны!..
Пораженный потоком эзотерических откровений, Конан почти сменил свой гнев на милость.
— Наверняка не знаю,.. — сменив тональность, почти проникновенно вдруг произнесла девушка, — но моя тетка, скорее всего, хотела провести какой-то жуткий ритуал, используя мое кровное родство с этой старой каргой! Кроме того, я должна была отомстить за гибель людей моего эскорта!
— Ладно-ладно! — Примирительно буркнул северянин. — Надеюсь, ты сама не чародейка?
— Нет, — хихикнула Ульсин и, в свою очередь, поинтересовалась, исподволь меняя направление беседы:
— Куда теперь направишься, Конан?
— Я уже говорил тебе,.. — недовольно буркнул киммериец, — что иду в южные королевства… А то здесь даже серебром разжиться не удалось!..
— А разве вежливо оставлять благородную даму одну в таких диких местах? — С издёвкой в голосе перебила собеседница. Вдруг, поблизости окажется дикий зверь или подручные ведьмы?.. Либо, что гораздо хуже, высвободившийся благодаря смерти колдуньи какой-нибудь демон… Кроме того, мне придется вернуться в поместье Джилгарда. Ведь не могу явиться к своему будущему супругу без свиты, одетая словно оборванка, да еще и в компании дикаря!
Кстати, тебе, прежде чем отправишься по городам и королевствам, не мешало бы кое-что поподробнее разузнать о некоторых обычаях цивилизованного мира. Я могла бы…
— И что предлагает,.. — столь же издевательски парировал Конан, сверкнув голубыми глазами, — леди... Как там твое настоящее имя?
— Леди Ульсин, — с ироничным вызовом бросила бритунка, — желает, чтобы Конан-киммериец, как минимум, проводил меня до моих земель… Где ему будет вручено золото — компенсация за пропавшее серебро ведьмы и оплата за другие услуги. А потом, возможно, Конан соизволит поохранять мою жизнь и честь в пути до владений моего будущего супруга — лорда Гэлбрука… — И задорно подмигнула.

[Зогар Саг]

Трушно, но простенько. Почистить еще бы не мешало

[Monk]

Да простит меня автор, но сие трудночитаемо. Изложение бойкое, но стиль очень слаб, повторы, канцелярщина, современный сленг, короче, все ошибки начинающего автора налицо.

[Ґрун]

Цитата: Автор: Lex Z — …А впоследствии для противодействия чарам и уничтожения ведьмы также воспользовалась магической заколкой, — спокойно договорила Ульсин.

...А впоследствии, исходя из целесообразности и уповая на имеющиеся в моём распоряжении средства, для противодействия чарам и уничтожения ведьмы (ставя своей целью пресечь все её дальнейшие поползновения) также прибегла к помощи инструмента в виде магической заколки, использовав его по предназначению.

Немного улучшил. Не стоит благодарности.

[Vlad lev]

Цитата: Автор: Ґрун Немного улучшил.

тож чехов в оригинале перечитался чтоль?