Самое ужасное поражение обычно случается в самое последнее мгновение перед самым впечатляющим триумфом.
Но и самая великая надежда обычно рождается в самой глубокой бездне безнадежности!..
Из афоризмов Скучающего Мага
Пролог
Пульсирующий золотой свет неровно заливал широкую равнину, посреди которой ещё вчера стоял Мероэ, главный город страны Куш. Больше не существовало ни столицы, ни страны, а последние жители Мероэ безмолвно корчились на жертвенниках, отдалённо напоминающих девственно-черные скалы, как если бы эти скалы были изъедены мириадами внутренних ходов и искусаны чьими-то чудовищными клыками. Погибельное безмолвие царило тут повсюду: на этой равнине, среди оплавленных божественным огнем руин Мероэ, в рукотворных оврагах, в джунглях мёртвых деревьев, составлявших основное пространство страны Куш; и даже река, недавно протекавшая через столицу, как будто умерла под лучами иссушающего золотого сияния.
Коленопреклоненные змеяды безмолвно молились у чёрных алтарей Тхутмертари. Они не смели поднять глаза вверх, туда, где высоко над землей парила посреди ночи Богиня Звездного Бессмертия. Эманации страха, боли и страдания, искусно усиленные её могучими чарами, тонкими алыми нитями восходили от алтарей к сияющей золотом фигурке. Кроваво-черная аура новоявленной богини алчно поглощала их. Медленно, капля за каплей, Тхутмертари выпивала жизни и души своих жертв. Именно в такие мгновения она испытывала ощущения, которые справедливо было бы сравнить разве что с оргазмом женщины — с той колоссальной разницей, каковая отличает обыкновенную смертную женщину от богини. В такие мгновения Тхутмертари чувствовала себя всесильной. Она знала, что ей ничего не стоит испепелить змеядов, этих жалких недолюдей-недозмей, преклонивших пред нею свои колени истинных детей Сета, детей, которых она решила отобрать у Великого Змея и усыновить на время — покуда у нее самой не появятся собственные дети.
Да, она могла испепелить их всех, могла разрушать города и перемещать горы, выжигать реки и пробуждать безумные стихии. Однако в отношении к своим жертвам она была на редкость терпеливой и расчётливой богиней. Она мечтала возвести Зло в степень абсолюта и постепенно, но неумолимо продвигалась к этой цели. Так, она научилась превращать страх, боль и страдание в Силу, она научилась питаться этой Силой, причём так, что Силы никогда не оказывалось слишком много. Иногда ей чудилось, что она может поглотить все жизни и души Мира — но и тогда не насытится ими.
Богиня Тхутмертари с каждым новым днем всё больше превращалась в иллюстрацию своей же собственной доктрины: «Злу никогда не бывает достаточно Зла! Зло точно зверь, который испытывает всё больший голод по мере того как насыщается пищей... Ибо Зло — не нечто и не некто, на что или на кого можно указать. То лишь относительные символы Зла; само Зло — это образ жизни. И поэтому его поистине никогда не может быть мало!». Она и стала тем ненасытным зверем. Зло превратилось в её образ жизни, и она знала, что не успокоится до тех пор, пока Зло не превратится в образ жизни каждого населяющего Землю существа. А затем она не успокоится тоже, поскольку обязательно изобретёт для себя новую божественную доктрину и найдет новую цель в своей бессмертной божественной жизни...
Безмолвно парила она в ночи, и её ослепительное золотое сияние превращало ночь в день. Тхутмертари пришла к мысли, что новому миру, который возведет она на руинах старого, не нужны иные светила: только далёкие звезды и она, Богиня Звёздного Бессмертия. Она станет светилом, мозгом, сердцем и душой своего нового мира. И у нее будут дети — великая раса мыслящих существ, творения величайшей богини Вселенной. Это будут существа, Несущие Знание, и образом жизни их станет чистое, неосквернённое, первородное Зло, какое царило во Вселенной на самой Заре Времён, задолго до появления Шестнадцати... И далёкие бессмертные звезды, бережно хранившие это Первородное Зло все минувшие миллиардолетия, возрадуются и возгордятся своею верной дочерью и новой нареченной сестрой...
С этой мыслью Тхутмертари завершила обряд и спустилась на землю. Аккала Танита и прочие змеяды пали ниц и безмолвно облобызали пред нею обожжённую землю. Безмолвие стало частью заведенного новой богиней ритуала: истинному божеству ни к чему пустые славословия. Слова вообще мало что значат; слова — лишь признания в слабости, свидетельства неспособности общаться на ментальном, телепатическом уровне. Но ничего, ободрила себя богиня Тхутмертари, моя новая раса будет иной! Ну, а пока приходится довольствоваться тем, что есть.
Она подлетела к небольшому камню, на котором лежало чёрное, точно сама девственная Тьма, яйцо. Если исключить непривычный цвет, во всём остальном яйцо походило на змеиное, и снесла его змея — царица змеядского народа Танита. Не прикасаясь к нему, Тхутмертари бережно погладила черное яйцо. Ей показалось, будто она уже слышит, как бьётся сердце существа новой расы. Ведь это самое яйцо — итог той памятной первой оргии, священной оргии, когда она заставила людей и змеядов совокупляться друг с другом. Это яйцо — плод сношения двух враждебных рас; её родной брат Джосер и многие-многие другие мужчины человеческого племени оставили в Таните своё семя; и вот он, плод созрел.
Когда из чёрного яйца вылупится существо новой расы, Тхутмертари знать не могла. Она даже не представляла, как будет выглядеть это существо. Но она уже любила его, любила той неповторимой материнско-божественной любовью, какую всякий истинный Создатель всегда испытывает к первому из своих творений... Оно будет поистине прекрасно, это удивительное существо новой расы, красиво чудовищной, злой красотой, и Богиня Звёздного Бессмертия будет гордиться этим существом и ему подобными, когда они начнут победное шествие по Миру...
— Я назову тебя Тху, — прочувствованно молвила Тхутмертари; чуть помедлив, она прибавила: — Тебя и всех остальных, кто родится вслед за тобой. Пусть это не очень благозвучно, пусть! Раса тху будет сильна не этим. Раса тху будет сильна душой, телом, но, главное, разумом. Я дам тебе и твоим братьям Знание; я устрою так, чтобы вы стали самыми могущественными существами в истории этой планеты. И затем, когда вам сделается тесно на поверхности, я помогу вам отвоевать подземные и небесные миры. Когда же и их вам будет не хватать, мы отправимся к звездам, на новые планеты, в новые миры; далёкие звезды будут рады принять нас. Ибо все мы — их дети...
Пылающий взор Тхутмертари оставил черное яйцо и поднялся к ночному небу. Она улыбалась, и далёкие звезды, ее новые кумиры, учителя и нареченные покровители, приветливо улыбались ей в ответ. Я ваша сестра, подумала Тхутмертари: вы и я — бессмертны!..
— Я забираю яйцо тху в Луксур, — сообщила она безмолвным змеядам. — И все новые яйца, которые вы будете сносить, отправляйте в Луксур. Вам надлежит вступать в плотские сношения с людьми – везде, где только остаются люди. Прежде чем погибнуть на моём алтаре, каждый способный к воспроизводству человек должен оставить в вас свое семя. Мне нужны такие яйца. Как можно больше таких яиц. Вам понятно, презренные смертные?
Аккала Танита подползла к ее стопам и тихо сказала:
— О да, Величайшая. Мы счастливы служить тебе, Вечная Мать...
Тхутмертари вонзила в распростёртую царицу змеядов полыхающий взгляд. Это был всего лишь взгляд — но Танита тотчас скорчилась в жуткой муке и как будто начала усыхать на глазах. Усмехнувшись, богиня решила приберечь её, перевела свой взгляд на огромного змеяда, лежавшего рядом с аккалой, и продемонстрировала свою божественную силу на нём. Тот забился в агонии и скоро обратился в камень, а затем этот камень рассыпался в невидимую пыль. Звучный голос Тхутмертари разнёсся над безмолвной равниной:
— Я выпила жизнь этого ничтожного. Так буду поступать с любым или любой из вас, кто назовёт меня Вечной Матерью. Да, я Вечная, но я — не ваша Мать! Я Вечная Мать для таких, как он, — божественный перст указал на чёрное яйцо. — А для вас я Величайшая Повелительница. Вы для меня — орудия воспроизводства, которым я позволила участвовать в создании моей новой расы. Так помните о сей великой чести!
— А что будет с нашей расой, о Величайшая Повелительница? — чуть слышно вопросила Танита.
Богиня усмехнулась.
— Как только придёт в этот мир раса тху, все прочие будут стёрты с лица Земли. Змеяды будут уничтожены, равно как и люди.
— А не дозволит ли нам Величайшая удалиться обратно в нашу подземную обитель, в Йесет-Мет?
— Не дозволит! Вы напоминаете мне о Сете, об этом жалком червяке, которого все мы ещё недавно почитали богом. Но более не будет никаких иных божеств, кроме меня!
— Владыка Сет не позволит тебе расправиться с нами, Величайшая, — прошептала царица змеядов. Она дошла до последней ступени отчаяния, раз позволила себе такую дерзость. Все змеяды после этих слов одновременно вжались в землю и закрыли морды лапами.
Тхутмертари рассмеялась: как эти животные не понимают, что их собственный страх убивает их больше и сильнее, чем ее божественная сила, и что он-то, этот самый страх, и питает всю её божественную силу?! Конечно же, не он один — уж очень наивно со стороны богини было бы питаться одним лишь страхом! Но если бы не он, она бы не взяла такую Силу. Змеяды этого не понимают, жалкие глупцы!
Золотая богиня сказала:
— Я расправлюсь с вами, как и было сказано. Но прежде я позволю вам увидеть, какая участь постигнет Сета, вашего Отца.
Она бросила взгляд на змеиный перстень, обвивающий ее палец. Да, очень скоро она станет достаточно сильна, чтобы посредством этого перстня заклясть Великого Змея Сета и превратить его, Князя Тьмы, в своего раба... Как она превратила в раба самозваного бога Великую Душу, который прежде назывался Тезиас, а нынче она зовёт его Сур... она даже не знает, где он... а не всё ли ей теперь равно? Могущественный раб, сам бывший бог, который сделался ненужным госпоже, лишь подтверждает её поистине божественную силу!
— А потом я уничтожу ваше убогое племя. Но до той поры вам надлежит произвести для меня тысячи и тысячи таких яиц, а также покорить южные пределы этого континента, — прибавила она. — Собери войско, Танита, и отправляйся далее на юг. Завтра ты должна взять Ксутал. Такова моя воля!
— Да будет так, о Величайшая, — прошептала коленопреклоненная Танита.
Тхутмертари обратила свой огненный взор на чёрное яйцо. Повинуясь мысленному повелению богини, оно поднялось в воздух и со скоростью стрелы унеслось на север. Следом за ним улетела сияющая золотая фигурка. Широкая равнина погрузилась во тьму. Тысячи и тысячи змеядов, истинных детей Сета, ещё долго лежали на обгорелой земле среди этой погибельной тьмы, скованные неизбывным страхом и отчаянием. А потом этот же страх и это самое отчаяние придали им новые силы, змеяды поднялись, построились и устремились туда, куда их направляла злая воля новоявленной богини.
***
Гнев и ярость наполняли Конана. Он скакал по равнине уже который час. Карпашские горы остались позади, но варвару покоя не давал вопрос, что задавал себе ещё в горах: а не надул ли его снова лживый маг?
Там, в берлоге Милиуса, всё приключилось слишком быстро, слишком внезапно. Зато теперь он мог обдумать сказанное, сделанное и намеченное. Чем больше и чем лучше он обдумывал, тем крепче и сильнее была ярость. И эта ярость у него была не только на волшебника, но также на себя. Слишком легко он, Конан, дал тому перехитрить и провести себя. А может, и околдовать...
Теперь в заложниках у колдуна Зенобия и Конн. Супруга-королева и сын-наследник. Его любовь, его семья. «Пусть побудут моими гостями, пока ты сражаешься с Тхутмертари и Суром, здесь, у меня, твоим любимым ничего не угрожает». Так вроде обещался ему Милиус. Но и глупцу понятно: они в берлоге колдуна, которую не взять ни силою, ни хитростью, ни чарами – кто же они, если не заложники? Сам подарил Скучающему Магу возможность шантажировать себя, манипулировать собой, как колдуну угодно.
Вместо сражений, для которых создан Конан, где он как рыба в воде, — работа мальчика на побегушках: «Ты принесешь мне Книгу Судеб».
А еще — некроманта: «Произнесешь заклинание, и Синие Монахи оживут».
Во имя крови Крома! Вместо того, чтобы сражаться за друзей, за мир, за Аквилонию, за всю Хайборию — своими же руками выдавать треклятую Книгу, могущественнейший кладезь магии, этому лживому чародею, или кто он там!? Вместо того, чтобы собирать на битву с Тхутмертари и ее рабом друзей, союзников, всех, кому дорог мир, да что там, мир, их собственная жизнь — собственноручно оживлять злейших врагов! Причем, врагов слишком могущественных, от которых потом при всем желании так просто не избавишься: один раз повезло, второй раз — вряд ли!
И он — во имя крови Крома! — под всем под этим подписался???
Да, будь оно всё проклято! Конан скакал прочь от милиусовой берлоги уже хотя бы потому, что ничего лучшего сейчас придумать было невозможно. И с каждой милей пройденного им пути он всё отчетливее понимал, что чародей его предал и кинул, провёл, обманул, обмишурил, посмеялся над ним и оставил ни с чем.
И что слова Скучающего Мага «думаю, ты вернёшься куда скорее, чем рассчитываешь» — такая же лукавая издёвка, как и остальное.
— Эй, Милиус! Или как там тебя зовут по-настоящему! — прорычал он безмолвной степи. — Всё слышишь и всё видишь, верно? Ты думаешь, что поимел меня со всеми потрохами? Как бы не так! Ты плохо меня знаешь! Кром!! Да ты меня совсем не знаешь! Мое имя Конан! Я варвар из Киммерии, я варваром родился, варваром умру! Я был вором, солдатом, пиратом! Я стал королем! Я потерял корону, но будь я проклят, если не верну ее! И будь я трижды проклят, если не верну родных, не отомщу за друзей, не положу конец злу! Я убивал волшебников и демонов, я потерял им счет! Самих богов, бывало, убивал, когда те сильно меня злили! И до тебя я доберусь, кем бы ты ни был! Запомни — я вернусь!!
Вдруг киммериец ощутил спиной, всей своей кожей, настойчивый враждебный взгляд. Повернув голову, он увидел четыре черные точки, которые внезапно появились из-за гор.
Стремительные черные птицы приближались быстрее, чем скакал его верный конь, и скрыться от них на этой равнине Конану было некуда.
Конан застыл и не сразу понял, что перед ним всего лишь мираж. Или очередное заковыристое послание Скучающего Мага. Или всего лишь шутка Милиуса, игры с его разумом? Как это понять?
Чёрные птицы приближались не с востока, не со стороны Карпашских гор, а с запада, куда он, Конан, сам держал обратный путь. Варвар остолбенел и осадил коня, когда вдруг понял, что это за птицы.
Они неслись навстречу ночи, рассекая воздух стальными винтами. Пришельцы, наёмники из Будущего, призванные в Хайборию коварным и могущественным карликом Тезиасом, называли этих механических птиц «Чёрными коршунами». Они и управляли этими летающими крепостями, находясь внутри одной из них. Всего, как было Конану уже известно, самозваный бог Великая Душа призвал сотню наёмников из Будущего и каждому вручил такой вот «Чёрный коршун», умеющий стрелять, жечь и взрывать, подобно демону, летая в небе. Какие луки, арбалеты, катапульты, а тем более, ножи, кинжалы и мечи способны были противостоять могучему оружию пришельцев? Те разнесли едва ль не треть Тарантии, прежде чем Конану с его сторонниками пришлось ретироваться.
С тех пор пришельцы, будучи обычными людьми, и сами погибали, но их и этих «коршунов» оказалось больше, чем достаточно, чтобы привести к покорности столицу Аквилонии, а с ней и всю страну. Недовольные правлением Конана нобили во главе со старым лисом Вибием Латро заключили с пришельцами странный альянс, в результате которого двойник киммерийца и он же вожак пришельцев по имени Джейк Митчелл занял аквилонский трон, а Вибий Латро сделался герцогом Тарантии и полновластным наместником королевства.
Конану в этом раскладе не было места, на него объявили охоту, и лишь его варварская смекалка, да внезапная помощь человека по имени Роберт, одного из пришельцев, спасли тогда жизнь. Он покинул столицу, где оказался бесполезен, и отправился за подмогой к Милиусу... Пришельцы, как он знал, остались в Аквилонии, в полной уверенности, что он погиб. Никто из них до сей поры, кроме Роберта, не отслеживал его путь. Да и Роберт перестал отслеживать, когда Милиус на его, Конана, глазах уничтожил следящих «жучков»... Возможно ли, что лживый маг предал его и тут, и сам призвал врагов по его душу? Конан охотно бы в это поверил.
А как иначе объяснить четвёрку «Чёрных коршунов», летящих с запада, со стороны Аквилонии?
Ему не справиться даже с одним. А у пилота, управляющего винтокрылой крепостью в полёте, с десяток способов прикончить воина, что скачет посреди равнины. Или, Нергал их побери, у них приказ взять его живым?!
Ну, нет, во имя Крома. Не сдался в первый раз, не сдастся и теперь. Есть у него спасение. А если не спасение, хотя бы шанс. И пусть опять придётся иметь дело с треклятой чародейской магией... но лучше магией спасти себе жизнь, чем просрать её без магии и порадовать врагов!
Конан достал накидку-невидимку. Она когда-то принадлежала самой Тхутмертари, не к ночи будет помянута. А совсем недавно – тут, в горах, – эта накидка очень выручила киммерийца в смертельной схватке с непонятным «волком». Который зверем был только снаружи, а внутри это был демон, что вселился в волка и пытался его, Конана, убить. Но киммериец демона перехитрил, расплющил «волка» здорововенной глыбой камня, ну, и остался тот лежать в горах, на радость падальщикам...
Конан надел накидку-невидимку и исчез из поля зрения стороннего наблюдателя. Однако магии накидки не хватило, чтобы скрыть коня. Но вряд ли, решил варвар, наёмников на «Чёрных коршунах» послали за конём...
Так и случилось.
Нисколько не сбавляя скорости, они пронеслись на головою киммерийца и вскоре скрылись за горами.
Варвар перевёл дух. Ещё немного подождал, прежде чем снять накидку. Долго смотрел, не отрывая взгляда, на горизонт, где скрылись механические птицы. Там всё было спокойно. Тишина. Враги не возвращались.
Конан задумался. Что это было, ради Крома? Не мираж ли вновь? Нет, непохоже. Ясно одно: враги летели не за ним. Возможно, и не знали, что он здесь – по крайней мере, не искали. А он их знал уже достаточно, чтобы понять: если б поставили себе задачу отыскать его – нашли бы.
Но если не за ним, тогда за кем? Зачем? Куда?
Догадка молнией пронзила киммерийца. Она была настолько очевидной и бесспорной, что избавляла Конана от прочих толкований.
Пришельцы летели туда, где, собственно, и начался их путь в Хайбории. В то исключительное место на земле, куда их вырвал тезиасов вихрь времён. Где даже Конан побывал однажды, став жертвой изощрённого обмана со стороны Великой Души. И откуда бежал на таком же точно «Чёрном коршуне» вместе с женщиной-воином по имени Аманда... Всё это было вроде бы недавно, а казалось – так давно!
Сомнений больше не осталось: они летели в Зачарованный Город, что стоял вдали от всякой жизни среди покрытых древним лесом гор Серых Обезьян. Из Аквилонии путь в горы Серых Обезьян лежит как раз через Карпаши. Стоит ли удивляться, что враги летели здесь?
Конан присвистнул и покачал головой. Это открытие могло означать для него всё, что угодно. Так или иначе, сейчас гадать, зачем и для чего, каким-таким Нергалом эту четвёрку понесло через весь континент из Тарантии в Зачарованный Город – гадать об этом было бесполезно.
Но варварское чутьё Конана подсказывало ему, что встреча с «коршунами» не была случайной. Хуже, чем есть, его дела уже навряд ли будут – а лучше могут стать вполне!
Киммериец спешился и приготовился к ночлегу. Бывает, что для опытного воина в заведомо невыгодной позиции самое умное решение – остановиться, отдохнуть и предоставить Судьбе время, чтобы обернуться к нему передом.
– А вдруг ты не соврал мне, лживый маг, – пробурчал огромный варвар, засыпая, – но всё равно я вытрясу тебя, когда вернусь, будь ты проклят со всеми своими загадками. Не люблю ваше мутное племя, Нергал вас побери, и Сет впридачу.
16.02.2016, 11:39
![Сканирование [золото]: 30 и более сканов](images/awards/scan/scan-gold-icon.jpg){kind=icon}
Re: ПРОЛОГ
И надеюсь на это. Отступать всё равно некуда.
Но со своими предрассудками, куда ж без них, он ведь варвар. Будь я на его месте, тоже ни одному из чародеев на слово не верил. 
встреча с Конаном - в следующей главе.
.
Линейный вид
