Проект "Плеяда"

[Зогар Саг]

Цитата: Автор: Стас Чего это, интересно, я удостоился такого посвящения?

Ну, я решил, что все наши срачи достойные пусть и маахонького, но увековечения.

[Стас]

Зогар Саг, есть повод для того, что я употребил слово "гнусь".

И есть причина для этого.

Повод вот в чем.

Сугубо. ИМХО.

Мне резануло глаза в размещенном отрывке (именно, в отрывке); может дальше такого нет, я не знаю.

Я считаю, что НКВД-шник не будет употреблять термины "советские войска" и "Красная армия" По двум причинам:
1. Он не на митинге, где, по должности, положено.
2. Идет война как бэ.

Думаю, он сказал бы "наши", или что-то аналогичное по сути, более "теплое".

Поскольку это происходит дважды на протяжении страницы, у меня сложилось впечатление, что это сделано в каких-то язвительных целях (неосознанео, вероятно; но у меня - негатив.)

Причина в том, что я ненавижу фашистов вообще.

[Зогар Саг]

Цитата: Автор: Стас Мне резануло глаза в размещенном отрывке (именно, в отрывке); может дальше такого нет, я не знаю. Я считаю, что НКВД-шник не будет употреблять термины "советские войска" и "Красная армия" По двум причинам: 1. Он не на митинге, где, по должности, положено. 2. Идет война как бэ. Думаю, он сказал бы "наши", или что-то аналогичное по сути, более "теплое".

Хм, в этом есть резон.
Может и поправлю, подумаю.

Цитата: Причина в том, что я ненавижу фашистов вообще.

В романе нет ни одного итальянца.

[Стас]

Цитата: Автор: Зогар Саг В романе нет ни одного итальянца.

нацистов

[Зогар Саг]

Цитата: Автор: Стас нацистов

И ни одного немца

[Стас]

ужос!

[Зогар Саг]

Новое продолжение о мире жестокой альтернативной антиутопии:

Амазонки доктора Менгеле

Германский Камерун, 1940-е годы.

Заунывный вой вырвался из глубин коридора, разливаясь в насыщенном влагой предгрозовом воздухе. Жуткий звук затихал в глубинах здания - приземистой бетонной коробки, напоминающей огромный спичечный коробок с редкими зарешеченными окнами. Над плоской крышей билось на ветру красное знамя с черной свастикой.

Стоящие у распахнутых дверей двое молодых людей невольно вздрогнули.

-Что с ними, Руди?- встревожено спросил щуплый юнец с редкими темными волосами, одетый в форму солдат Германской Центральной Африки. Второй - светловолосый парень постарше с петлицами шарфюрера - покачал головой.

-Не знаю, Ганс,- произнес он,- никогда раньше...

Его перебил новый вой, сменившийся леденящим душу рычанием. Почти сразу же вслед за ним послышались размеренные удары. Немец передернул плечами и сплюнул.

-Дикари,- процедил он.

В затянутом тучами небе прогремел гром, и первые капли дождя упали на пыльный двор. За бетонным забором, обтянутым колючей проволокой, усиливающийся ветер шелестел в ветвях пальм и, в этом шелесте слышался чей-то шепот . Ощущение это усиливалось с новыми мерными ударами из глубины коридора.

Неожиданно в грохот барабана вновь ворвался вой - протяжный, заунывный, он становился все громче, превратившись в истошный вопль. Солдаты переглянулись и в этот момент, перекрывая остальные звуки, в уши ударил отчаянный крик, полный страха и боли. А вслед за ним - низкий утробный хохот.

-Иисус-Мария,- черноволосый Ганс поспешно перекрестился, потянув винтовку с плеча.

-Стой здесь,- бросил Рудольф Рипке,- я посмотрю.

Ганс опасливо кивнул, когда шарфюрер, осторожно стягивая винтовку с плеча, двинулся вдоль коридора, опасливо оглядываясь по сторонам. Он тихо ругался себе под нос, проклиная тот день, когда, польстившись на безопасную, как ему казалось, службу в отдаленной колонии, попросился туда добровольцем с неспокойных Балкан. Сейчас те края ему уже не казались столь опасными - по сравнению с здешними джунглями, с их лихорадками, уймой ядовитых гадов, хищными зверями и чернокожими повстанцами, еще более дикими и жестокими, чем самые свирепые из балканских партизан.

И особенно ему не нравилось то, что его поставили охранять.

Над потолком тускло мерцала слабая лампочка, вдоль коридора тянулись зарешеченные окошки, откуда доносилось всхлипы и невнятное бормотание. Осторожно Рудольф заглянул в одно из окон - трое истощенных негров, с серой, будто пепельной кожей, в грязных набедренных повязках, неподвижно сидели у стен. Никто из них даже не встрепенулся при виде охранника - остекленевшие глаза тупо смотрели перед собой.

Все как обычно.

Но, черт возьми, что там впереди?

Коридор образовывал впереди развилку и, подумав, Руди свернул направо. Почти сразу он наткнулся на приоткрытую дверь в одну из камер. Держа наготове винтовку, немец осторожно потянул дверь на себя. Что-то мешало открыть дверь и Руди раздраженно дернул ногой, отбрасывая мешающий предмет.

-Дерьмо!

На пол бессильно опала черная рука. Пинком эсэсовец распахнул дверь в камеру, прижавшись к стене и держа винтовку наперевес. Впрочем, тот, кто был камере, уже не мог причинить никому вреда - на полу лежал пожилой негр, возраст которого угадывался по остаткам седых волос. Тело, на котором еще оставались окровавленные черные тряпки, было истерзано, словно его грыз и рвал леопард. По валяющимся на полу амулетам, сорванным с выкушенной шеи, можно было определить, что при жизни чернокожий был духовной особой- жрецом или колдуном. В углу валялся изорванный в клочья ритуальный там-там.

А больше в камере никого не было - тусклая лампочка освещала пустую кровать и серые стены. Руди шагнул вперед, но тут же замер на месте. Позади послышались тяжелые шаги и Руди с ужасающей ясностью понял, что его провели. Немец отчаянно развернулся, вскидывая винтовку, уже понимая, что ему не спастись. Он успел выстрелить - прежде чем острые зубы вцепились ему в горло.

Ганс нервничал, оставшись один и не решаясь двинуться вслед за товарищем. Начинающийся дождь загнал его внутрь помещения и теперь он боязливо оглядывался в тусклый сумрак коридора. Как назло сегодня выходной и большинство персонала выехало в Яунде - да еще наверняка задержатся из-за непогоды. На базе осталось человек пятнадцать, не считая аскари, все в казармах - только Руди понадобилось сделать обход.

Ганс выругался про себе, осторожно выглядывая наружу- может кто-то решит подойти к ним? Дождь хлестал что было сил, по ушам ударил раскат грома. Потемневшее небо прорезала змеистая молния. Гром настолько заглушал остальные звуки, что шаги немец услышал слишком поздно

-Руди?- оборачиваясь, пробормотал Ганс. Его глаза широко распахнулись, он схватился за ружье, но огромные белые пальцы уже обхватили его голову и резко повернули ее . Послышался сухой хруст и тело незадачливого часового осело на пол. Дождь все усиливался, гром гремел безостановочно, но в промежутках между этими звуками явственно слышалось жадное чавканье и хруст костей.

Продоложение тут.
А вот тут- история мира, как он есть (многобукофф):

Жернова кровавой мясорубки, размоловшей в фарш самые прогрессивные и светлые чаяния человечества, начали вращение так медленно и незаметно, что долгое время никто не замечал их движения. В самом деле, кто мог предположить, что величественные и страшные события на сотни лет отбросившие мир в пучину дремучего варварства и мракобесия, начнутся с небольшого инцидента в крохотной островной монархии?

[Зогар Саг]

Еще два рассказа из того же мира. Первое- "на злобу дня":

Черная Икона(отрывок):

Цитата: Чота Ковальчука кружила по лесам Галичины: то смыкаясь с другими диверсионными группами и местными отрядами, то действуя в одиночку - сжигая дома пришлых партийцев и местных активистов, убивая милиционеров и чекистов, ведя агитацию среди населения. НКВД обрушивало репрессии на заподозренных в нелояльности украинцев - карательные операции, аресты, депортации целыми деревнями, расстрелы. В ответ многие деревенские хлопцы уходили в лес, чтобы примкнуть к оуновцам. Те сражались на два фронта - против Советов и польских повстанцев, воевавших одновременно против немцев, большевиков, украинцев, а на севере - еще и против литовцев. Все бывшие земли Всходних Крессов превратились в арену непрестанной кровавой резни, предварявшей неизбежную схватку двух тоталитарных режимов по обе стороны границы. В борьбе за независимую Украину безжалостно выпалывалось все слабое, трусливое, ущербное. Сталь, закалявшаяся в крови "ляхов и москалей", или ломалась или затвердевала, становясь острым, как бритва, клинком. Так произошло с Галиной - с каждым днем в ее сердце оставалось все меньше места для колебаний, сомнений, жалости. "Украина понад усё" - девиз, прекрасный и страшный в своей бескомпромиссной жестокости, стал для нее смыслом жизни. Сожженная польская деревня, вырезанная семья местного председателя колхоза, чекист, освежеванный как свинья на бойне и подвешенный в лесу, так чтобы на него наткнулась поисковая группа - для Гали и других молодых националистов это стало единственно верным способом борьбы с врагом. -Может, мы и будем гореть в Аду,- говорил Ковальчук, всякий раз крестясь над телами погибших,- но мы будем гореть в аду ради Украины. И все понимали, что это возможная цена, которую приходится заплатить. Хотя, например, войну с безбожниками-коммунистами никто не считал грехом. В редкие минуты отдыха, возле костров на лесных полянах, повстанцы слушали жуткие истории о том, как живется украинцам в "советском раю". Особенно внимательно они внимали словам Дмитро- того самого, что вызывался помогать Челите. Он не был уроженцем Волыни или Галичины- вистун Дмитро Конашенко родился в кубанской станице, недалеко от Ейска. Его семья, как и множество иных испытали все прелести "самого справедливого в мире строя": коллективизация, расказачивание, Голодомор. Неведомо как Коношенко добрался до советско-польской границы, вплавь преодолев Збруч под пулями пограничников. Почти сразу истощавшего, оборванного перебежчика, без документов, арестовала дефензива, предъявив обвинение в шпионаже. Сбежав из-под стражи, Коношенко скрывался в небольших городах Галичины, батрача у местных хозяев. Все, что случилось с ним на родине, сделало Коношенко угрюмым и неразговорчивым, каждое слово давалось ему с трудом, словно что-то навеки сдавило казаку горло стальными тисками. Из-за этого многие считали его повредившимся в уме, да так оно видно и было - что не помешало Дмитру с началом войны оказаться среди тех, кто спешно вооружался тем, что удалось раздобыть на польских военных складах. А потом, когда в отряде Ковальчука появилась Челита, Дмитро был одним из первых на кого мулатка обратила внимание. Через несколько дней после знакомства она уговорила кубанца пойти с ней лес на целую ночь - и почти немой, косноязычный боец, к удивлению многих согласился. Что было в том лесу - бог весть, да только Дмитро после этого пошел на поправку. Теперь вистун, словно сняв с себя обет молчания, в редкие минуты отдыха, рассказывал молодым галичанам, что он пережил в кубанских степях и плавнях. -Актив наш комсомольский,- рассказывал Коношенко, - хитрые бестии были. Сначала сами советовали укрывать зерно, затем выслеживали, заявляли и указывали, где что припрятано. Сельсовет распустили, село окружили кавалерией - ни зайти, ни выйти, а внутри на углах пехотинцы: кто вышел на улицу по темноте - тут же стреляют. Все магазины закрыли, из них все вывезли. Для политотдела, правда, был особый магазин, там они получали сахар, вино, крупы, колбасу. Три раза на день их кормили в столовой с белым хлебушком... Люди приходили к столовой, тут же падали, умирали... Сестра моя так погибла, матка. Покойников сбрасывали в ямы, что сами и вырыли на окраине станицы. И живых туда сбрасывали: говорили иные, что мимо идут, а из-под земли стон идет и сам земля, шевелится, будто кто вылезти хочет. Кошек и собак поели, а там и за людей принялись: резуны детей ловили и в горшках солили, мелкими кусочками, потом жрали...Братишка младший - вышел как-то на улицу под вечер, да так и сгинул. Запредельной, замогильной жутью веяло от этих историй - тем более страшных от того, что рассказывал их Коношенко спокойным, только чуть хрипловатым голосом. Еще и тридцати ему не исполнилось, но в рыжих волосах уже обильно проступала седина. Самые кровавые расправы, после которых даже Ковальчук и иные "бывалые", порой не спали несколько ночей, Коношенко проводил с легкой улыбкой на потрескавшихся губах. Дмитро не боялся Ада - он уже видел его на земле.

http://samlib.ru/k/kaminskij_a_i/ikona.shtml

Семя гидры:

Тридцатые годы прошлого века. Талантливый русский медик, волею судеб оказавшийся в эмиграции, приезжает в Австралию где в отдаленном поместье работает женщина-врач, чью научные работы уже стали настоящим прорывом в медицине. И все бы ничего- если не считать того, что это альтернативная Австралия, сундук с зловещими секретами, неведомыми остальному миру. Какова страна, такова и ее уроженка- у очаровательной Кэтрин Стерт обнаруживается не один скелет в шкафу. Впрочем, есть что скрывать и ее гостю.

(отрывок):

Цитата: Узкая тропинка, петляя меж густых зарослей, уходила куда-то вверх. В душном, насыщенном влагой воздухе было трудно дышать из разливавшегося в нем запаха прелой листвы и аромата больших цветов, распускавшихся над головой. Дорогу то и дело преграждали обвитые лианами скалы, с которых, потревоженные приближающимися людьми, соскальзывали большие зеленые ящерицы. При виде этих рептилий Садовский невольно вспоминал рассказы Кэтрин о здешнем "затерянном мире". От его глаз не укрылось то, что двое чернокожих, шедших за ним, несли охотничьи ружья, а халат женщины оттопыривался от висевшей на бедре кобуры. Тем не менее, пока им не попадалось сколь-нибудь крупных животных, хотя и от более мелкой фауны Садовский был не в восторге. Под кронами деревьев возле больших фиолетовых цветов с противным жужжанием роились крупные жуки с зеленовато-синим отливом черных крылышек, иногда подлетавшие так близко к лицу, что приходилось брезгливо отмахиваться. Несколько раз путникам приходилось останавливаться, чтобы снять с одного из туземцев больших черных пиявок- незащищенные части тела аборигенов представляли лакомую приманку для этих кровопийц. В лесной подстилке копошились многоножки, крупные черные насекомые, напоминающие тараканов, и слепые безногие ящерицы. За всеми ними охотились большие бурые жабы, прыгавшие прямо из-под ног путников. -И здесь они,- мимоходом хмыкнула Кэтрин,- вот уж не думала, что эти милашки так быстро доскачут из Квинсленда. -Вы про жаб? - спросил Садовский. -Да,- кивнула женщина,- это аги. Их завезли в Квинсленд из Южной Америки для борьбы с вредителями на плантациях и с тех пор они расплодились на пол-Австралии. -Мистер Садовский,- продолжала она,- пройдите сюда. Я хочу вам кое-что показать. Она сделала несколько шагов в сторону и русский последовал за ней. Через несколько шагов тропинка кончилась, упираясь в большую скалу, поросшую густым мхом и лианами. Поверх скалы покоилась в неустойчивом равновесии огромная глыба размером с автомобиль, почти идеальной сферической формы. -Что это?- недоуменно спросил русский. -Таких камней много в пустынях к западу от Внутреннего моря,- сказала Кэтрин,- здесь на островах известно только с пяток таких. Белые зовут их Шарами Дьявола, а аборигены - Яйцами Радужной Змеи. Впрочем, мои черные именуют их еще Яйцами Дамбаллаха. -Это конечно все очень интересно, но... -Это еще не все,- прервала его Кэтрин,- пройдемте. Они вместе обогнули Шар Дьявола и тут русский невольно приоткрыл рот от изумления. На камне, чуть ли не в полный человеческий рост, белой, красной и черной краской было изображено странное существо. Отдаленно оно напоминало человека, точнее женщину, с тщательно прорисованными грудями и бедрами. Растопыренные руки оканчивались непропорционально длинными пальцами, непристойно раскинутые ног закручивались спиралями, так же как и длинный хвост. Голова существа мало напоминала человечью- вытянутая, с большими глазами закрашенными черной краской и огромной пастью, полной острых зубов, меж которых высовывался красный раздвоенный язык. На всем теле достаточно точно, - Садовский мог оценить это как врач, - были прорисованы скелет и внутренние органы существа. Особенно детально и натуралистично изображалось лоно, из которого устремлялись наружу извивающиеся черточки, напоминающие мелких змеек или червяков. Эта деталь показалась Садовскому особенно отвратительной в этом и без того отталкивающем изображении. -Что это?- спросил он. -Ньоронга так изображали Радужную Змею,- спокойно ответила Кэтрин,- главное божество аборигенов. В разных частях Австралии Змея Радуги представляют то в мужской, то в женской ипостаси, но здесь почитали именно Богиню. Ее культ смешался с вудуистским почитанием Айда-Гуедо, супруги Дамбаллаха, Сигуелоа- богини-змеи, питающуюся человеческим мясом и Мами Вата- богини моря. -Очень мило,- проворчал Садовский,- больше похоже на крокодила, чем на змею. -Она - мать всех гадов земных,- сказала Кэтрин,- змей, ящериц, крокодилов. На островах Внутреннего моря обитают самые крупные рептилии мира, здесь же эпицентр всех преданий и поверий аборигенов: о Радужном змее, буньипе, огромных змеях и ящерицах, о которых рассказывают страшные сказки племена пустынь... -Все это, конечно, очень интересно,- Садовский не смог сдержать язвительности,- но какое это имеет отношение к исследованиям вашего отца? Кэтрин улыбнулась и, поманив Павла, с заговорщицким видом показала на землю. -Смотрите! Во влажной почве виднелся пятипалый след с мощными когтями. -Уже совсем близко,- прошептала Кэтрин, ее глаза возбужденно горели,- пойдемте. -Близко от чего?- Павел не на шутку встревожился,- кому понравится оказаться в джунглях рядом с сумасшедшей, да еще и в сопровождении преданных ей дикарей. -Не бойтесь,- Кэтрин улыбнулась, видимо поняв сомнения доктора,- я не сошла с ума. Я все вам расскажу, когда мы вернемся в особняк, ну, а пока - просто поверьте мне. Она обогнула камень и исчезла меж зарослей. Поколебавшись, Павел отправился за ней, терзаемый сомнениями и в то же время, надеясь на что-то необыкновенное. За скалой с причудливым изображением открывалась узкая тропинка, уходящая под уклон во влажные заросли. Спускаться по ней приходилось осторожно- подошвы скользили по поверхности, явно не предназначенной для человеческих ног. Приходилось цепляться за ветки деревьев и тщательно выбирать место, куда поставить ногу. -Главное без шума,- произнесла Кэтрин,- чтобы не вспугнуть Ее. -Кого? Женщина прижала палец к губам и жестом показала вниз. Впрочем, Садовский уже и так понял, что лучше не поднимать лишнего шума - вокруг было полно следов лап с растопыренными когтистыми пальцами. Осторожно, по одному, все пятеро спустились в небольшую котловину, уютно укрытую меж холмами. По бокам ее покрывал невысокий подлесок, чуть выше человеческого роста, затем он переходил в поросшую папоротниками широкую поляну. В центре нее виднелась огромная куча сгнивших растений. От нее по всей поляне расходился резкий мускусный запах,. -Вот она,- довольно прошептала Кэтрин,- Аарон, приступай. Чернокожий великан кивнул, доставая из мешочка на поясе небольшую костяную дудочку. Прорезанные в ней отверстия, разной формы и размера, располагались в причудливой конфигурации. Приложив ее к толстым, вывороченным губам, он исторг из трубочки громкий противный звук, напоминающий поросячий визг. -Ох ты же...- невольно вырвалось из уст Садовского, когда куча сгнивших трав зашевелилась и оттуда высунулась уродливая чешуйчатая морда. Звучно клацнула пасть с острыми зубами. Аарон склонил голову и испустил еще серию визжащих звуков - теперь уже в иной тональности. Тварь подняла голову, внимательно прислушиваясь. -Уводи ее,- шепнула Кэтрин и чернокожий, кивнув, заскользил по опушке, не переставая испускать очередную порцию режущих слух звуков. Садовский мимоходом удивился тому, как бесшумно абориген двигается по топкой грязи - сам он, не мог и шагу ступить, чтобы с замиранием сердца не услышать чавкающий звук. Тем временем чешуйчатая тварь на поляне заерзала, замотала головой и вдруг резко вывернулась из-под кучи наваленных трав. Упав на короткие, толстые лапы, существо потрусило в сторону подлеска. Садовский с интересом и в то же время рассматривал покрытое крупными щитками тело, длинный хвост с острым гребнем, холодные желтые глаза. Вскоре тварь исчезла в лесу, откуда продолжали раздаваться "трели" костяной дудочки, которой сухопутный крокодил отвечал протяжным рыком. -Пойдемте,- Кэтрин дернула Садовского за рукав,- сейчас сами все увидите. Сбитый с толку, заинтригованный русский двинулся вслед за женщиной и аборигеном, держащим металлический контейнер. Поминутно оглядываясь по сторонам, все трое подошли к куче гниющей растительности. -Вот смотрите,- Кэтрин разворошила травы,- только не прикасайтесь. Руки самой женщины уже прикрывали белые перчатки- Садовский не заметил откуда она их достала. Он склонился над гнездом и увидел четыре крупных грязно-белых яйца. -Мы пришли сюда за яйцами этой твари?- недоуменно спросил Садовский. -Не совсем,- леди Стерт осторожно отодвинула в сторону одно из яиц, копаясь в гниющих растениях. Одуряющий запах мускуса и перегноя стал таким сильным, что Садовский хотел отвернуться, когда Кэтрин вдруг выпрямилась, подняв руку. Садовский скривился от отвращения, увидев в ее пальцах слабо шевелящийся комок дурнопахнущей слизи размером с мышонка. По студенистому телу пробегали волны, заставлявшие выпускать в разные стороны тонкие щупальца. Высвободив пальцы от цеплявшегося за них мерзкого создания, женщина осторожно положила его в услужливо приоткрытый контейнер, в котором плескалась мутная жидкость. Леди Стерт повернулась и вновь принялась осторожно копаться в гнезде сухопутного крокодила. Так ею было извлечено еще три полипа, которые были столь же аккуратно помещены в контейнер. В глазах чернокожего помощника, державшего его, Садовский прочитал явное благоговение, с которым он смотрел одновременно и на слизистых тварей и на достававшую их женщину, будто Кэтрин совершала сейчас некое священнодействие. Впрочем, тут же понял Павел, так оно и было на самом деле. -Больше вроде нет,- сказала леди Стерт, тщательно проверив гнездо, - а, вот и сигнал! Со стороны леса раздался протяжный звук, резко отличающийся от всего, что они слышали раньше - Садовский понял, что Аарон, подавал знак, что пора уходить. Прикрыв яйца прелыми листьями и стеблями, Кэтрин двинулась в сторону леса, за ней двинулся Садовский и абориген, сжимавший в руках контейнер с вновь плотно закрученной крышкой. Они едва успели скрыться уйти с поляны, когда на опушке появился квинкана. Настороженно поводя мордой из стороны в сторону, самка сухопутного крокодила дошла до гнезда и вновь зарылась в гниющие растения, выставив наружу лишь глаза и кончик носа. -Ну все, пора возвращаться,- бодро сказала Кэтрин и переведя взгляд на недовольно нахмурившегося Павла, добавила,- уверяю вас, мистер Садовский, после вашего возвращения я полностью удовлетворю ваше любопытство. -Надеюсь на это,- сухо сказал русский,- пока что... Его слова оборвал пронзительный крик, вырвавшийся из леса. Полный ярости и мучительной боли он резанул по ушам, словно ножом, разом заставив взметнуться с вершин деревьев стаю разноцветных птиц. Самка квинканы поднялась в гнезде, настороженно оглядываясь по сторонам, из пасти вырвалось угрожающее шипение. -Это Аарон!- леди Стерт дернула Садовского за рукав,- бежим! Крик повторился, но был уже тише и слабее, сменившись жалобным стоном. Кэтрин, Садовский и два аборигена, продравшись сквозь густые заросли, оказались рядом с большой скалой. На ней лежал поверженный чернокожий, бессильно распластавший руки и широко открывший глаза, полные смертельной муки. Над ним, терзая тело зубами и когтями, нависло чудовище, сразу же узнанное Садовским - подобную, только мертвую ящерицу, он видел на причале Стертенвилля. Только эта тварь была гораздо больше - от раздвоенного языка, выпрыгивавшего из зубастой пасти до кончика хвоста было не менее пяти метров холодной рептильной злобы и неумолимой прожорливости. Заметив новых врагов, варан, раздув толстую шею, издал угрожающее шипение, хлеща хвостом по бокам, покрытым серо-зеленой чешуей. Чувство абсурдности, нереальности всего происходящего захватило русского. Казалось, он перенесся в те, непостижимо древние времена, когда была возможна такая жуткая сцена - распластанный на земле человек каменного века и пожирающий его заживо огромный ящер. Грохот выстрелов вернул Садовского к реальности, - так быстро, что никто не смог за этим уследить, леди Стерт сорвала с пояса пистолет и выпустила всю обойму прямо в распахнутую пасть. Пули сорок пятого калибра буквально разнесли безобразную башку. Извиваясь в предсмертных судорогах, огромное тело упало с камня, приминая хвощи и папоротники. Павел посмотрел на Кэтрин Стерт и поразился страстному злобному торжеству на ее лице. -Быстрее,- сказала она двум аборигенам,- берите его и несите к лодке. Она обернулась к русскому. -Вам повезло, доктор,- ее губы раздвинулись в слабой улыбке,- если Аарон доживет до поместья, вы сможете увидеть практический результат сегодняшних изысканий.

http://samlib.ru/k/kaminskij_a_i/semjagidry.shtml
Всех с пиндосским Хэллоиуном!

[Vlad lev]

Цитата: Автор: Зогар Саг -Иисус-Мария,

это присловие скорее характерно для чехов-католиков времён 1-ой мировой, а не немцев (даже альтернативных), в основном бывших некогда протестантами и вообще (ежели идёт речь о неком подобии сс) характернее был бы возврат к "культу предков"

[Зогар Саг]

Цитата: Автор: Vlad lev это присловие скорее характерно для чехов-католиков времён 1-ой мировой, а не немцев (даже альтернативных), в основном бывших некогда протестантами и вообще (ежели идёт речь о неком подобии сс) характернее был бы возврат к "культу предков"

Половина Германии католическая, если что.
Может он баварец или австриец.