Следующая глава очень большая - без малого, авторский лист. Но делить её не буду, наоборот, надеюсь, что прочтётся на одном дыхании. Постараюсь к вечеру.
Скрытый текст:Близится великая битва!
В этой главе мы наконец-то расстаёмся с очень полюбившимся раздражающим героем антагонистом. Хотя, возможно, кому-то его будет не хватать.
Последний раз редактировалось Brian Tolwell, 26.02.2016 в 13:40.
Эти 3 пользователя(ей) поблагодарили Brian Tolwell за это полезное сообщение:
После разговора с предателем Рэнквистом, так некстати воскресшей Амандой и старым мертвяком Фонтанелли Джейк Митчелл поступил, как обычно поступают сильные телом, но слабые духом люди: он запил.
Джейк приказал принести лучшие вина из королевских погребов. Когда вина были доставлены, дворцовый евнух необдуманно предложил ему также девочек, самых красивых наложниц королевского гарема. Джейк накостылял кастрату, пока того дух не покинул, так что пришлось вызывать подмогу, чтобы вынести тело бедняги. Вместе с мужеством Джейка оставила и мужская сила — еще накануне ночью, когда прекрасная и ужасная злая богиня явилась ему...
Больше короля никто не осмеливался беспокоить, и он в полном одиночестве поглощал одну чашу вина за другой. Так минула ночь, наступило утро, а он всё пил и пил.
После очередного возлияния Джейк нетвёрдым шагом подошёл к окну. Разгорался ясный день. Тарантия бурлила, как гигантский улей. Всегда так было и всегда так будет. Но Джейк Митчелл, первый пришелец из Будущего, точно знал, что конкретно для него, для Джейка, этот солнечный день станет последним днем его бурной жизни. И впервые в этой бурной жизни Джейк твёрдо знал, что ему не спастись.
Он был обложен врагами со всех сторон. За стенами его дворца жила страна, ненавидящая своего властелина. Для аквилонцев Джейк оставался чужаком, захватчиком и узурпатором. Только вмешательство Вибия Латро и его «старой гвардии» спасало Джейка от быстрой смерти, и он уже почти жалел об этом.
Но нынче Вибий Латро стал его врагом. Джейк даже удивлялся про себя, почему до сих пор к нему не заявились заговорщики-цареубийцы. Неужели боятся мести его парней? Тогда он трус и кретин, этот Вибий Латро. Кто же станет мстить за неудачника? Особенно теперь, когда не сегодня-завтра парни узнают правду от Аманды и её прихвостней.
Вопреки надеждам Аманды, Джейк сразу раскусил, что она и старый док блефуют. Тонной тротила Стержень взорвать невозможно. Как-то раз сам карлик Тезиас по прозвищу Великая Душа между делом обмолвился о единственном способе уничтожения Стержня. Джейк готов был поставить всё свое королевство (пока оно у него было) на то, что нормальные люди просто не додумаются до этого способа. Не говоря уж об его осуществлении.
Да и откуда у дока тротил? Тем не менее, рано или поздно Аманда встретится с парнями и откроет им правду. А Фонтанелли, Рэнквист, Зинг и Рассел подтвердят ее слова. Они покажут парням заветный амулет, и те поймут, где истина, где ложь. Джейк не сумеет помешать им. Правда означает смерть. Жаль Лопеса, верного амиго, — но он умер легко и быстро, и Джейк уже завидовал ему.
Парни засудят и прикончат собственного капитана, в этом Джейк не сомневался. А случится чудо, не прикончат парни — так зарежут аквилонцы. А не убьют ни те, ни другие — будет еще хуже! Ибо на этот крайний случай остаётся злобная богиня с садистскими наклонностями и её адские создания, охочие до свежеумерщвленной и свежеоживленной человечины...
В общем, куда ни кинь — всюду клин. И Джейк смирился с неизбежным. Он был солдатом, смерть всегда ходила за ним по пятам. До сей поры миловала. И вот, узрев орлиным взором в ясном небе четыре чёрные точки, Джейк Митчелл понял, что смерть всё-таки идёт за ним. Он улыбнулся ей в лицо, вооружился своим любимым именным оружием и приготовился умереть, как подобает умирать бывалому Солдату Удачи, в тот день, когда Удача поворачивается к нему спиной.
***
— Внимание, парни, — разнесся взволнованный голос Аманды Линн. — Подлетаем к Тарантии. Рэнквист, Зинг, Рассел — на остров Норд! Ваша задача проста: расскажите правду. Ясно, ребята?
— Ясно, мэм, — ответил за всех Альфред Зинг. — А ты куда?
— Мы с Конаном во дворец. Хотим повидать Джейка.
— Передай ему мой привет, мэм, — сказал Берт Рассел.
— Хорошо, Берти, передам, если успею.
— Эми, — услышала она Роберта Рэнквиста, — я хочу с тобой во дворец. Мне кажется, я имею на это право.
Аманда вздохнула. Конечно, Бобби имеет на это право. Я не должна забывать, что именно он спас меня от верной смерти. Бобби мой самый лучший друг, напомнила себе Аманда.
— О’кей, Бобби, лети за мной. Только не встревай, когда мы будем разбираться с Джейком. Если хочешь, обеспечивай нам с Конаном тылы.
— Да, мэм, — сдерживая радость, ответил Рэнквист.
Четвёрка разделилась. Вертолёты Зинга и Рассела повернули на север и вскоре опустились в крепости пришельцев на острове Норд, а «Черные коршуны» Линн и Рэнквиста приземлились во внутреннем дворике королевского дворца в Тарантии.
Англичанин подождал, пока Аманда и Конан покинут свою машину, и лишь затем выбрался из своего вертолёта. С момента неожиданной встречи в Ианте Конан не видел его, и хитроумный англичанин льстил себя надеждой, что варвар не догадается связать в единое целое известное ему имя «Роберт» и новую для него фамилию «Рэнквист», которую называла Аманда. Здесь, в Хайбории, фамилии редки. Так, если не знать, кто такой Вибий, не догадаешься, что этот самый Вибий и есть дворянин из рода Латро.
От какой ерунды зависит порой жизнь, сардонически усмехнулся Роберт Рэнквист.
— Эй, рыжик, — строго сказал он гному Вузери, — сиди тихо и не думай высовываться. Понял меня?
Гном послал ему неприязненный взгляд и забился в своих путах. Не выберется, утвердился Роберт. После с ним разберусь. Внезапно англичанин увидел, как откуда-то сверху на рыжие патлы гнома сваливается крошечная, с муравья, черная гусеница... Он нагнулся, чтобы получше рассмотреть ее. Гусеницы не было. Померещилось, подумал Рэнквист. Как же я всё-таки устал...
Дверь вертолёта захлопнулась за ним.
***
Обидно вдвойне! Во-первых, быстрая летающая тварь вдруг превратилась в неподвижную стоящую. И, во-вторых, туземный разум, который Существу наконец удалось заполучить, не имел не малейшего представления о том, как управлять ею. Существо исследовало мозг этого бессмысленного создания и пришло к выводу, что оное создание может быть названо «разумом» лишь с огромной натяжкой.
И, тем не менее, даже такое никчёмное создание кое на что способно. Оно способно двигаться, а значит, с его помощью Существо могло подобраться к своей первой жертве.
Существо абсорбировало веревки, мешавшие гному передвигаться. Вузери поднялся, с неестественной для гнома силой толкнул дверь вертолёта и, когда она отвалилась, выбрался наружу.
***
Улетели пять вертолётов, а возвратились четыре, отметил для себя Вибий Латро. Что бы это могло значить? Наместник Аквилонии не испытывал желание гадать. Нужно послать за Робертом и потребовать от него объяснений. В последнее время Роберт слишком много стал брать на себя. Слыханное ли дело — просто так, без объяснения причин, отменить государственный переворот! А ведь условия для заговора прошлой ночью складывались идеально! Узурпатор напился до полусмерти, запорол евнуха, прогнал слуг и заперся в своей опочивальне, как будто сам приглашал заговорщиков: нате, вот он я, приходите и убейте. Но, послушавшись Роберта, герцог Тарантийский отменил заговор. Вернее, отложил.
Роберт обещал привезти Джейку его смерть. Может быть, привёз? Вибия одолевало нетерпение. Если Роберт в самом деле «привез смерть» для узурпатора, это, конечно, лучше, чем дворцовый заговор. Это позволит герцогу остаться чистым, и тогда он возьмёт власть не как главный заговорщик, а как спаситель Аквилонии от хаоса.
В поддержке народа и сословий Вибий не сомневался. Знать поддержит его, потому что род Латро древен, славен и богат. Купечество — потому что Вибий Латро неизменно способствовал процветанию торгового люда. Жречество — потому что герцог всегда был правоверным митраитом и не забывал вовремя выделять деньги на благочестивые нужны. Армия — потому что Вибий слыл сторонником сильной Аквилонии и ее активной великодержавной политики. Чиновничество — потому что при Вибии в делах всегда царил порядок; естественно, наместник не считал для себя обязательным препятствовать чиновному люду получать от просителей некоторую мзду за мелкие услуги. А чернь любила герцога Вибия просто потому, что его поддерживали все остальные сословия.
Оставалась единственная проблема: пришельцы с их чудо-оружием и летающими крепостями. Это внушительная сила. Но что могут несколько десятков негодяев против целой страны? Вибий надеялся на их благоразумие. Все хорошо помнили, что вышло, когда Джейк попытался взять власть одной лишь грубой силой. Вибий рад был бы договориться с пришельцами полюбовно. Если они захотят покинуть страну, он будет счастлив. И даже «отступные» даст. Если же пришельцы захотят остаться, Вибий готов предложить им титулы и земли, лишь бы успокоились. А когда пришельцы разбредутся по своим новым поместьям, можно будет нейтрализовать их поодиночке... Так или иначе, все проблемы решались — оставалось только правильно выбрать время для выступления.
Герцог бросил взгляд вниз, в сад. Как красиво! Скоро он, Вибий Латро, станет полновластным хозяином этого цветущего великолепия. И всей великой Аквилонии. Право же, после жестокого Хагена, слабовольного Вилера, безумного Нумедидеса, после чужеземного варвара Конана и после Джейка-богохульника из Митра-знает-какого-времени великая Аквилония заслужила иметь достойного ее государя!
Но что это творится там, внизу? О, Митра! Сперва герцогу показалось, что глаза обманывают его. Нет, нет, не может быть... Живой гном, настоящий! Откуда он мог взяться во дворце? Если это чья-то шуточка, мои дознаватели быстро разберутся, чья, и хозяину гнома придется познакомиться с искусниками Железной Башни, — подумал Вибий. А самого гнома надобно продать заезжим купцам. Пусть поскорее увезут его из Аквилонии. Ни к чему добропорядочным аквилонцам лицезреть гномов, злобных созданий малопонятного происхождения. К тому же, жрецы Митры объявляют само их существование досужим вымыслом, сказкой. Мол, кроме людей, Пресветлый Митра не сотворял никого разумного. Все остальные создания — исчадия тёмных богов, плоды нечестивых чар. Так что нужно позаботиться о репутации почтенных жрецов.
Вибий позвонил в колокольчик. Явился секретарь наместника.
— В королевском саду бродит гном, — сказал герцог. — Выглядит как настоящий. Найти, поймать и запереть в Железную Башню, да так, чтобы никто его не видел. Выяснить, кто и зачем выпустил гнома.
— Будет исполнено, Ваше Высочество, — поклонился секретарь и исчез, чтобы передать волю наместника кому следует.
Отличные у меня слуги, подумал герцог Тарантийский. Верные, честные, исполнительные. Не переспрашивают, не выдают своих эмоций. А то ведь всякий удивится, узрев перед собой живого гнома.
Гном тем временем продолжал бродить по саду, как будто что-то разыскивая. Вибий с интересом наблюдал, как проводит тот свои последние мгновения на свободе. Странный гном... Прищурившись, герцог приметил, что изо рта гнома торчит кляп. Очень странно. Руки-то свободны — почему же он не вытащит кляп? И почему глаза прикрыты? Может быть, колдовство?
Колдовство в королевском дворце Аквилонии! Кое-кто сам просится на костёр, с неудовольствием подумал герцог. И всё-таки очень странно ведет себя этот гном. А кто их знает, гномов, может быть, они иначе себя и не ведут?
Вдруг рыжий малыш совершил невообразимый кульбит и поймал белого котенка. Вибий ахнул. Вот так гном! Мало того, что он незаконно бродит по королевскому саду, так он ещё и поохотиться вздумал! Вибий с облегчением вздохнул, увидев, как к месту события приближается троица крепких людей в облегающих черных костюмах. Это его люди, из тайной охраны. Перед ними даже сами Черные Драконы, гвардейцы из гвардейцев, трепещут. Но прежде, чем троица настигла гнома, тот неожиданно выпустил котенка, а сам свалился, точно убитый. Прикидывается, рыжий плутишка, подумал герцог. Ничего, мои люди выжмут из него правду. И не таких раскалывали...
Послышался шум, и Вибий Латро отвернулся от окна. В кабинет наместника не вошли — ворвались — ближайшие его сподвижники.
— Беда, Ваше Высочество! — с порога заявил генерал Марциан, командующий аквилонской армией. — Бывший король Конан во дворце!
— О, Митра! — в ужасе воскликнул герцог. — Как же такое может быть?
— Это правда, — сказал Гней Кавлон, командир гвардейской стражи. — С ним белокурая женщина. Они продвигаются к покоям короля. Мои Чёрные Драконы оказывают сопротивление, но Конана невозможно остановить! В одной руке его меч, а в другой — колдовское оружие Будущего, стреляющее лучами смерти. И женщина стреляет, как бывалый воин!
— Я видел сам, как Чёрные Драконы принимают сторону Конана, — проговорил Латеус, верховный жрец Митры. — Что делать нам, Ваше Высочество?
Герцог горестно покачал головой. В глазах старика стояли слезы. Вот как всё закончилось... Вибий вспомнил слова Конана, сказанные ему пятого дня по видеофону: «Чтобы к моему возращению в Тарантию тебя там уже не было. Иначе, клянусь Кромом и Митрой, я не посмотрю, что ты старикан, и вздерну на дворцовой площади рядом с прочими изменниками!». Вибий не сомневался, что варвар говорил серьёзно. Он сказал:
— Каждый волен сам выбрать себе дорогу. Я выбрал свою. Пусть приготовят мой экипаж. Я покидаю Тарантию. Если кто из вас желает присоединиться ко мне, поторопитесь, — Вибий смахнул слезу и добавил: — Благодарю вас за верную службу. Для Аквилонии мы сделали всё, что было в наших силах. На прочее воля Пресветлого Митры. Да не оставит Митра нашу родину в беде!
***
Пребывание в этом странном мире пошло мне на пользу, размышляло Существо. И кажущаяся порой нескончаемой охота за хитрой первой жертвой кое-чему научила. Она научила, в частности, тому, что к жертве следует подбираться незаметно, исподволь, и атаковать её внезапно, так чтобы жертва не имела времени придумать очередную хитрость. Поэтому чем незаметнее носитель, тем полезнее.
Существо приняло решение обменять недоразвитый туземный разум на иную тварь сразу же, как только обнаружило недоуменные и подозрительные взгляды остальных туземцев. По-видимому, создание, называемое ими «гномом», — исключительная редкость в этом поселении. Существо уразумело, что они — те, кто обитает здесь — будут чинить его носителю всяческие препятствия. Существо не могло с этим согласиться. Кроме того, гном не являлся быстрой тварью, он передвигался медленно, а значит, навряд ли был пригоден для погони за первой жертвой. В силу всех указанных причин Существо решительно избавилось от гнома.
Результат обмена удовлетворил Существо. Новая четвероногая тварь оказалась маленькой, быстрой и, что было ещё важнее, привычной. Такие неразумные твари, называемые здесь «котёнок», отнюдь не редкость в этом поселении. И когда Существу представилась возможность обменять неразумную четвероногую тварь на двуногий туземный разум, который назывался «человек», оно само отказалось от этой возможности.
Белый котёнок бежал по коридорам королевского дворца, и никто не замечал, что глаза его закрыты. Людям было не до котёнка. В прекрасной Аквилонии опять менялась власть.
***
Конан пинком ноги распахнул двери королевской опочивальни и ворвался внутрь. Джейк Митчелл стоял посреди палаты. Он был обнажен по пояс. Лицо, руки и туловище его расчерчивали чёрные полосы, проведенные сажей. На руках, груди и лице кровили поверхностные надрезы. Облик Джейка, и без того не сказать, что приятный, выглядел зловеще. Так варвар понял, что его заклятый враг приготовился к последней в своей жизни битве. Кроме тяжёлого меча в правой руке и кинжала за поясом, у него не было никакого оружия.
— Конан! — ахнул Джейк, отступая на шаг.
— Точно, Конан, — недобро осклабился киммериец. — А ты кого ожидал увидеть? Нергала? Что ж, даю слово, я помогу тебе встретиться с ним!
Рядом с киммерийцем встала Аманда Линн. Она держала бластер.
— Неплохо выглядишь, кэп, — похвалила она. — А по какому случаю маскарад?
Джейк указал мечом на Конана.
— Я готов сразиться с этим ублюдочным варваром. Прямо сейчас!
— Прямо сейчас? — усмехнулась Аманда. — А что мне мешает застрелить тебя прямо сейчас, Джейк? — ее лицо исказила гримаса ненависти. — Бросай оружие, предатель! Мы будем судить тебя!
— А после суда вздёрнем у Железной Башни, где и надлежит болтаться таким, как ты, — прибавил Конан.
Митчелл облизнул пересохшие губы и презрительно расхохотался.
— Так, значит, да? Двое на одного! Слабо, киммериец, сразиться один на один? Без женщины никак не можешь, да?
Аманда потемнела от ярости и спрятала бластер.
— Я вызываю тебя, ублюдок! Со мной сразись, Джейк! Со мной! Один на один, до смерти!
Толстые губы узурпатора скривились в недоброй усмешке.
— Ну, раз ты так настаиваешь...
— Отойди, Аманда, — холодно проговорил Конан. — Он мой. Ты мстишь за себя, а я буду мстить за всю Аквилонию. За матерей, потерявших из-за этого ублюдка сыновей, за детей, оставшихся без родителей, за всех честных аквилонцев, в чьи дома он принёс горе и боль. За всех!
Неугасимая душевная сила гремела в этом внешне спокойном голосе, и великой решимостью раз и навсегда расквитаться со злодеем веяло от этих слов. Аманда поняла, что ей не переубедить Конана. Она отступила, признавая его святое право первой мести. Она знала, что второй мести не бывать, и поэтому сказала Конану:
— Будь по-твоему, мсти за всех. И за меня! И за наших парней, которых этот негодяй использовал и дурачил. Отомсти ему за всех, киммериец!
Он кивнул: будь уверена, за всё и за всех отомщу.
— Как трогательно, — ухмыльнулся Джейк. — Не пора ли переходить к делу, паскуда варвар?
Он выразительно повёл мечом.
Конан сорвал с себя одежду, оставив только сапоги и штаны. Бластер отдал Аманде и встал в боевую стойку. Джейк покачал головой и опустил свой клинок.
— Разве это честный бой? Вас двое, а я один! Не оставишь нас, Эми?
— Я никуда не уйду, Джейк. Я хочу видеть, как ты подыхаешь. Я так долго ждала!
— Он прав, детка, — сказал Конан. — Выйди, будь добра. А когда он начнёт подыхать, я тебя позову.
— И я тебя кликну, Эми, чтобы ты поглядела, как испускает дух этот вонючий боров, — ухмыльнулся Джейк.
Аманда прошептала на ухо Конану:
— Я ему не верю, киммериец. Он заготовил ловушку. Зачем вообще это надо? Давай попросту прикончим его. Он большего не заслужил.
— Нет, Аманда. Враг имеет право умереть в честном бою. Я не намерен лишать этого права даже последнюю мразь. Я буду начеку. А теперь забирай свое добро и уходи.
Аманда зло сверкнула глазами и сказала Джейку:
— Недолго тебе торжествовать, засранец. Конан прикончит тебя. Ставлю на это миллион баксов!
— Да у тебя нет ни одного, подстилка дикаря! — осклабился Митчелл. — Или вы с доком наладили печатный двор на вашей зачарованной помойке?
— Давай прощаться, Джейк, — не обращая внимания на эти слова, сказала Аманда Линн. — Ты был редким мерзавцем, Джейк Митчелл. Я любила тебя. И никогда не забуду. Ну, а теперь кончай его, Конан!
Как только за Амандой закрылась дверь, клинки двойников скрестились.
***
— Мне нужно поговорить с тобой, Эми, — начал Роберт Рэнквист.
За дверью звучал танец обнажённой стали. Аманда жадно вслушивалась в эти звуки, точно надеясь угадать по ним, кто берёт верх. Ее трясла нервная дрожь. Как и всякая женщина, она искренне верила, что удача улыбнется ее новому другу, но, как и всякая женщина, втайне боялась, что удача от него отвернётся.
— Потом, Бобби, потом поговорим.
— Нет, Эми, я не могу больше ждать! Я люблю тебя, Эми!
Не в силах более сдерживать свои чувства, Роберт оторвал Аманду от двери и сжал в объятиях. Его губы прильнули к её губам. Женщина попыталась вырваться, но он лишь сильнее сжал объятия. Тогда Аманда провела бойцовский прием и бросила Роберта наземь.
— Что ты себе позволяешь, Рэнквист?! — возмущенно воскликнула она.
Несколько мгновений он лежал на полу, пытаясь понять, как там очутился. Боль была невыносимой — боль души, а не тела. Затем он пружинисто вскочил и облапил Аманду. Лицо её залилось краской, так как она наконец осознала, насколько серьезны его намерения. Она попыталась скинуть его, но теперь Рэнквист был начеку и парировал приём. Она недооценивала этого человека, этого приятного во всех отношениях англичанина, обладателя викторианских усиков и клиновидной аристократической бородки. Роберт провёл свой бойцовский прием, и они вместе оказались на полу: он — сверху, а она — снизу.
— Я люблю тебя, Эми, люблю, понимаешь, люблю!!
Она хотела вырваться, но это лишь возбуждало Роберта. Ей показалось, он готов взять её силой — прямо здесь и прямо сейчас. Но она ошиблась и в этом. Он поклялся, что не возьмет Аманду против её воли. Сейчас он домогался не сношения, а ответного признания любовных чувств.
— Скажи, что ты любишь меня, Эми, скажи! — пылко шептал он ей в лицо. — Я так долго ждал этого! Ты многого не знаешь, Эми, так поверь: я приближал этот момент, как мог, никто больше меня не сделал, чтобы он настал! Джейку конец, варвар получил назад своё королевство, так что теперь мешает нам быть вместе?
Аманда заплакала.
— Но я не люблю тебя, Бобби! Ты для меня прекрасный, верный друг, но я же не люблю тебя, пойми! Пожалуйста, отпусти!
Роберт прекратил поцелуи и ошалело посмотрел на нее. Это был взгляд незнакомого человека. Как будто он впервые увидал её.
— Не любишь... — пробормотал он. — Ты меня не любишь? Почему?
Женщина застонала: как объяснишь, почему? В следующий миг она почувствовала удар по лицу: Рэнквист дал ей пощечину.
— А кого ты любишь? Конана?!
— Конан мой друг, как и ты, — отозвалась Аманда. — Но, клянусь, ты перестанешь быть моим другом, если немедленно не прекратишь!
Роберт не слышал ее. Глаза его превратились в две узкие щели. Он скрутил руки женщины своей рукой, а другой рукой сдавил ей горло. Его лицо побагровело.
— Джейк был прав... Ты сука, Эми! Блудливая сука! Ты выбрала Конана, но почему, почему??? Чем этот варвар лучше меня? Он напоминает тебе Джейка? Он такой же, как Джейк, только лучше? Новый Джейк, да, Эми?! Разонравился один Джейк — нашла себе другого?! Отвечай, сука! Почему Конан, а не я?!
— Отпусти меня, Рэнквист... Ты убьешь меня! — хрипела женщина.
Она не отвечает, она не любит меня, она предпочла мне Конана — набатом гремело в воспаленном мозгу Роберта. Горечь и обида, какие он не испытывал прежде, поглотили его тренированный и рассудительный разум. Он принялся хлестать её по лицу, приговаривая:
— Я люблю тебя, Эми, люблю! Я люблю тебя, Эми, люблю...
Унижение и отчаяние придали Аманде новые силы. Она с силой стукнула ногой по спине Роберта. Он охнул и ослабил хватку. Пользуясь удачным мгновением, женщина выскользнула из-под него. В руке её появился бластер. Мужчина стонал и исступлнно стучал по полу кулаками.
— Отставить истерику, лейтенант Рэнквист, — вслипывая, но стараясь, чтобы её голос звучал твёрдо, проговорила Аманда. — Ты много пережил, и ты сорвался. Иди, отдохни.
Роберт встал на колени, увидел направленное на него дуло бластера и нервно рассмеялся.
— Я твой лучший друг, Эми, — мешая смех и слёзы, молвил он. — Так пристрели меня! Пристрели своего лучшего друга. Потому что я не хочу быть твоим другом! Я хочу любить тебя! Понимаешь, любить! Ну что тебе стоит полюбить меня, Эми?! Я спас тебе жизнь!
— Только поэтому ты еще жив, — окатила его холодным душем Аманда. — Иначе был бы уже мертв. Ну, проваливай! Не то, и вправду, просверлю тебе во лбу третий глаз!
Она готова выстрелить и выстрелит, наконец понял Роберт. Он с трудом поднялся на ноги.
— Ты с-с-сука, Эми, — с выражением проговорил он. — И Конан твой с-с-сучонок. Ну, и оставайтесь вместе, с-с-сучьи дети!
— Проваливай, Рэнквист, на счёт три стреляю без предупреждения.
— С-с-сука, — в последний раз прошипел англичанин и бросился бежать по пустынному коридору.
Аманда плакала и смотрела ему вслед. Вот он споткнулся о труп аквилонского гвардейца, которого сам же убил, пробиваясь сюда, упал, снова поднялся и опять побежал. В конце коридора он поддел носком сапога несчастного белого котёнка, случайно попавшегося ему, и со всей силы выбросил котенка в открытое окно. После этого Рэнквист скрылся за поворотом, но ещё долго Аманда слышала, как гремят в отдалении его сапоги.
Только когда эти звуки затихли, она опустила бластер. В это мгновение спокойствие оставило женщину, всё напряжение прошедших недель выплеснулось наружу, и она зарыдала по-настоящему. Слёзы лились солёным водопадом. Она рыдала и рыдала, утратив счёт времени, забыв о том, где она и что здесь делает.
А когда Аманда спохватилась и пришла в себя, она уже не могла сказать, сколько прошло минут или часов со времени бегства её лучшего друга Роберта. Противоестественная тишина, которую она услышала, ужаснула её. Аманда вспомнила о Конане и Джейке.
— Нет!! — затрепетала она и рванулась к двери.
Дверь в королевскую опочивальню легко отворилась.
***
Конан сам не ожидал, что последняя схватка с Джейком Митчеллом окажется столь яростной. Джейк бросался на него подобно берсерку. Конечно, американец не владел клинком так мастерски, как Конан. Оружием американца были пистолет, автомат, бластер. Однако недостаток умения Джейк компенсировал неистовым напором, выдержать который непросто было даже Конану.
Он взбесился, что ли, думал варвар, парируя его удары. Воистину, бешеный шакал опасней волка, как утверждает киммерийская пословица. Конан не боялся ни бешеного шакала, ни бешеного Джейка. Он вёл оборону уверенно и продуманно. Он знал, что скоро Джейк ослабеет, и тогда придёт пора ответного удара мстителя. На губах киммерийца играла презрительная ухмылка, эта ухмылка бесила врага и приближала миг победы.
Каскад чудовищных ударов следовал один за другим. Перед глазами противников вихрился ураган стальных искр. Скорость схватки была столь велика, а соприкосновение мечей — таким плотным, что ни Конан, ни Джейк не получили даже незначительной царапины. Многое зависело от крепости стали: чей меч сломается первым, тот первым и отправится на Серые Равнины. Впрочем, Конан не думал об этом лишний раз: оба клинка были аквилонской работы, значит, одинаково надёжны.
Всё чаще Джейк бросал реплики, иногда осмысленные, иногда неясные для киммерийца. Конан не очень понимал, кому направлены они.
— Я умру, — говорил, например, американец, — да, я умру... Но не от твоей руки, проклятый варвар... Не ты убьёшь меня! Великие силы хотят моей смерти. Я не могу противиться своей судьбе... Да, я готов к смерти, киммериец! Но прежде я хочу отправить в Преисподнюю тебя... Тебя! Получай, паскуда, получай ещё!..
Конан молча слушал его словоизлияния, не удостаивая врага ничем, кроме презрительной ухмылки. Наконец, настал момент перейти в контрнаступление. Точно так же безмолвно, как защищался, киммериец начал нападать. Джейк понял его. Он не хотел защищаться. С нечеловеческой силой он сшиб мечи, так что сталь затрепетала, а люди не устояли на ногах. Оба добрых аквилонских клинка сломались одновременно!
Конан был потрясён. Такое случалось лишь несколько раз в его жизни, а ведь эта жизнь состояла из многих тысяч схваток на мечах. В отличие от своего визави, Джейк как будто не был удивлен.
— Это знак судьбы! — воскликнул он. — Твои сраные боги желают, чтобы я задушил тебя голыми руками!
Американец выбросил кинжал и пошёл на киммерийца. Конан зловеще осклабился, также избавился от кинжала и двинулся навстречу врагу. Они схватились. Конан поздно понял, что в искусстве рукопашного боя Джейк не слабее его. Американец знал множество приемов древних — для его времени, разумеется, — и современных ему единоборств. Но и Конан в скитаниях своих по далёким землям, таким как Кхитай или Вендия, сумел многому научиться. Кроме того, Конан прежде берег силы, а силы Джейка мере ушли на ближний бой с мечами.
Джейк вёл рукопашную схватку не с силой льва, но с коварством лисицы. Он дрался ногами, что, по понятиям киммерийца, было позорным, недостойным воина. Конан подумал, что, наверное, нечему тут удивляться: каждый подонок сражается тем способом, какой больше подходит его подлой натуре. Не раз и не два киммериец оказывался на полу, но, всякий раз предупреждая торжествующий хохот Джейка, тотчас вскакивал и наносил ответный удар.
И вот Конан опять перешел в наступление. Железные кулаки варвара дубасили физиономию узурпатора, превращая ее в один здоровенный кровоподтёк. Джейк не успевал обороняться. Он больше не сыпал репликами, а только ритмично вскрикивал в такт ударам. Конан оттеснял его в угол, чтобы там покончить с негодяем.
Внезапно Джейк метнулся к королевскому ложу. Конан инстинктивно почуял подвох. Он не ведал, какое наитие спасло его на этот раз, но пальцы, сжатые в железный кулак, распрямились, молниеносно рванулись к поясу, где спрятана была накидка-невидимка. Спустя мгновение в руке Джейка появился пистолет. Конан понял всё. Именно о такой ловушке предупреждала его Аманда. Мерзавец напросился на честный бой, но сам не собирался драться честно. Свой именной браунинг он припрятал заранее, чтобы в удобный момент нанести предательский удар. Но почему он столько ждал — неужели надеялся победить в честной схватке?
Конан увидел оружие в первое мгновение, как только Джейк выхватил его из-под подушки. Конан гибко отпрыгнул, в прыжке надевая накидку-невидим ку.
Американец выстрелил. Его рука дрожала: наверное, он всё же переоценил свои силы. Или слишком поздно вспомнил о припрятанном пистолете. Джейк промахнулся. А когда прозвучал следующий выстрел, Конан уже пропал из поля его зрения.
Ужас сдавил горло Джейка. Он разом понял всё, что должен был понять. Две сцены минувшего за мгновение пронеслись перед его взором.
Ночь, Замок Синих Монахов. Первая встреча с Конаном один на один. И первая настоящая схватка. На стороне американца — невиданное оружие Будущего, на стороне киммерийца — волшебный раритет, случайно оброненный принцессой-жрицей Тхутмертари. Случайно ли? Есть ли место случайностям в жизни героев под внимательным оком богов?
Вторая встреча. Ясный день, Тарантия, этот дворец. Зал Военных Трофеев. Пять или шесть недель тому назад. Снова предательский пистолет и снова спасительная накидка. Снова стрельба наугад и снова ужас неизвестности. Тогда нервы Джейка не выдержали, и он попросту сбежал от мстителя. Тогда Эми спасла его, взяв на свой вертолёт, и они вместе покинули Тарантию. Теперь Эми играет против. Теперь никто его не спасет. И бежать больше некуда.
И третья схватка. Снова ясный день, дворец, королевская опочивальня. Здесь. И сейчас. Снова тот самый именной браунинг и снова та волшебная накидка-невидимка. В третью кряду случайность не поверил бы и самый убежденный безбожник.
Джейк сделал ещё три выстрела в разные концы палаты. Осталась одна пуля. Джейк усмехнулся. Его рука, сжимающая пистолет, медленно поднялась к виску. Со словами:
— Не ты убьёшь меня, киммериец, — Джейк нажал на спусковой крючок.
Пуля оцарапала стену. Потому что прежде, чем грянул выстрел, невидимый Конан толкнул Джейка в живот. Американец растянулся на королевском ложе. Киммериец сбросил волшебную накидку. Пришла пора ставить точку.
Джейк с рёвом вскочил. Конан вывернул ему руку и прижал к полу, лицом вниз. Пальцы правой руки снова сложились в железный кулак, а кулак вознесся, чтобы нанести завершающий удар.
Но Конан не нанёс его. Теперь, когда от неминуемой смерти двойника отделяло лишь короткое мгновение, на ум киммерийцу пришли странные слова Милиуса: «Не убивай Джейка. Сделаешь это — сам станешь трупом».
Это глупое, невнятное пророчество загадочного мага теперь звучало отчего-то словно приговор Высшего Суда. Жизнь Джейка у него, у Конана, в руках! По праву справедливости он должен и забрать её. Что может помешать ему прикончить Джейка и что сделает трупом его самого?! Милиус, будь ты проклят, почему я не могу прикончить этого ублюдка?!! — мысленно вскричал он. Но ответа не было.
И Конан медлил.
— Ну же, добей меня! — прохрипел узурпатор.
Конана заливал холодный пот. Он понимал всю дикость ситуации. В тщетной попытке найти решение киммериец оглядел палату. Решения не было. Внезапно Джейк извернулся и выскользнул. Прыгнул, подхватил кинжал. С кинжалом бросился на безоружного Конана.
— Вот и конец тебе, вонючий варвар! — проревел Джейк. — У тебя не хватило духу добить меня — ну, мне-то хватит духу зарезать тебя!
Нежданное спасение придало свежие силы американцу. Он нападал, кинжал вился серебристой молнией, норовя впиться в тело Конана. Киммериец, в душе лютуя на проклятого Милиуса, только и успевал, что отступать. К угловому окну, куда Джейк отжимал его, чтобы там и прикончить.
— Прощайся с жизнью, паскуда варвар! — провозгласил Джейк Митчелл. Кинжал взвился для рокового удара.
...Однако Конан услышал не эти слова, а шевеление за своей спиной. И снова, как в Карпашах, обдало его ледяным дыханием неведанной смерти. Смерть, подобной которой ещё не бывало под этим солнцем, таилась не спереди, а сзади.
Не глядя назад, Конан метнулся навстречу кинжалу, схватил Джейка обеими руками и, обернувшись вокруг него, толкнул врага к окну — туда, где только что стоял он сам. Кинжал пропорол киммерийцу грудь, но он этого не заметил.
Он смотрел на белого котёнка, чьи глаза были плотно закрыты, а этот котёнок всеми зубами и лапами впился в здоровенного американца.
***
Когда немного погодя в палату ворвалась Аманда Линн, её взору предстала такая картина. В дальнем углу друг подле друга лежали мёртвый Джейк Митчелл и дохлый котенок, — глаза того и другого были закрыты, — а рядом стоял киммериец. Живой!
Аманда подбежала к нему, обняла и испачкалась в его крови. Конан поцеловал её в щёку. Аманда лучисто улыбнулась. Ей больше не хотелось плакать.
— Мне жаль, подруга. Я победил его, но моя месть не шибко удалась, — проворчал Конан.
Женщина удивленно перевела взгляд на тело Джейка, затем снова на Конана, и спросила:
— Разве он не мёртв?
— Мёртв, — кивнул Конан, — Клянусь кровью Крома, мертвее не бывает! Но я думаю, что если бы его спросили самого, то этот парень предпочёл бы умереть иначе.
— Не ты его убил? — догадалась она. — Так кто же?
Киммериец задумчиво поглядел на тело двойника. Как ответить, чтобы не соврать ненароком? Он почесал затылок и сказал:
— Тварь, которую мы с тобой поторопились схоронить в море. И я знаю теперь имя человека, спасшего мне жизнь. Хотя я очень сомневаюсь, что Милиус на самом деле человек! Но если бы не он, эта тупая тварь сидела бы сейчас не в Джейке, а во мне... она по-прежнему не видит между нами разницы.
***
Есть!!!
Есть первая жертва! Одна третья часть нерушимой клятвы исполнена. Никакие хитрости не уберегли этот никчёмный туземный разум от карающей десницы Судьбы. Иначе и быть не могло.
Существо возблагодарило Владычицу Сущего за первый успех и принялось изучать содержимое мозга жертвы, которую оно только что умертвило. Существо полагало, что заслуживает небольшой отдых.
А затем отдых закончится, и начнётся охота за второй жертвой!
Эти 8 пользователя(ей) поблагодарили Brian Tolwell за это полезное сообщение:
Ну не могу я с монитора читать. И почитать очень хочется. Наверное просто на А4 распечатаю и почитаю. А потом, когда будет окончательный вариант, сделаю себе книгу, первое издание.
Этот пользователь поблагодарил octavian за это полезное сообщение:
octavian, я вообще бы рекомендовал читать два раза. Может быть, и три - мой товарищ так читал и с каждым разом, как он мне признался, с бОльшим удовольствием.
1. Главы по отдельности.
2. Книгу целиком, когда она готова.
3. Всю трилогию в один присест, т.к. это фактически один большой роман.
Но он читал с экрана е-бук-ридера.
ps. Если б у меня была возможность, я бы себе сделал первое издание. Здоровенный том "Раб Змеиной Королевы" в трёх частях. Но буду рад, если вы себе сделаете.
Последний раз редактировалось Brian Tolwell, 26.02.2016 в 22:26.
Е-бук у ребенка, учится в меде, читает с него учебники, сам на работе по 8-10 часов пялюсь в монитор, дома за монитором почти и не сижу, просто уже опротивел этот электронный мир. Осталось несколько радостей, которые доступны только через компьютер -мультики Смешарики, сайт про машину и книги. Мой последний заход в Одноклассники - в 2008 году. Пока не сократили на работе - буду потихоньку печатать, принтеры там нормальные.
Последний раз редактировалось octavian, 26.02.2016 в 22:47.
К вопросу о чтении длинных текстов с экрана: наш форум прекрасно читается со смартфона, скриншот тому свидетель. Это я сегодня в очереди успел прочесть последнюю главу.
В следующей сюжетной арке нас ждёт решающая схватка за Книгу Судеб. Надеюсь, читатели помнят: именно с неё всё началось, это роман "Неподвластный богам" (КиВД-1).
Победив Тезиаса, Конан её прячет - где и как, см. главу 4 романа "Амулет Небесного Народа" (КиВД-3). В течение всего романа Тезиас как только ни пытается добраться до неё, но неудачно. Книга Судеб остаётся у Конана.
В "Обречённых на Бессмертие" (КиВД-5) киммериец обещает Милиусу принести Книгу Судеб - если кто не помнит, куда принести и зачем, смотрите главу 11, для дальнейших событий это важно.
Сначала мы вернёмся на Барах, потом опять в Тарантию и, наконец, в Карпаши.
Новую главу постараюсь выложить завтра, днём или вечером.
Эти 5 пользователя(ей) поблагодарили Brian Tolwell за это полезное сообщение:
Уффф... Сознаюсь, это оказалась самая нелёгкая почти за 20 лет для автора глава. На 100% новая глава, ни в каких черновиках её не было. Надеюсь, что писал не зря, вы в ней узнаете немало нового о главных героинях, о Книге Судеб, о предыстории "Великой Души" и о многом и странном ещё.
Скрытый текст:Глава 5. Вечная молодость, вечная жизнь
5. Вечная молодость, вечная жизнь
Подставив лицо бризу, принцесса Камия стояла на капитанском мостике своего флагмана и смотрела в ночь.
Ночь была безлунной и беззвёздной, глубокой, беспросветной и непроницаемой, подобной кошачьим глазам этой женщины. Сигнальные огни корабля были погашены, и посреди ночи огромный чёрный фрегат почти сливался с окружающей его тьмой.
На высоких палубах – ни души, из бездны трюма – ни звука, даже дозорных не видно нигде. И что случится с флагманом стигийского флота, если кто-нибудь на него нападёт?
Никто теперь не нападёт, подумалось Камии. По крайней мере, из людей. О той невероятной битве в океане, где пираты, одержимые алчностью, в пух и прах разбили сами себя, положив таким образом конец тысячелетней вольнице Бараха, – об этой битве будут слагать легенды. Пока её славу не затмят другие битвы, ещё невероятнее и краше. Да, если состоятся эти битвы, то они затмят...
Камия протянула руки к небу и промолвила:
– Властительные боги, дайте знак. Вы знаете меня: я никогда не докучаю вам мольбами. Я развлекаю вас своей игрой! И если я ещё среди живых, то это только потому, что вы довольны мною. Я не прошу дать силы пережить те испытания, которые мне нынче предстоят. Если бы я не знала свои силы и не верила в себя, то это бы была уже не я! Но дайте знак...
Она не успела договорить, знака чего ждёт от высоких богов, – или сама не захотела договаривать. Беспросветное небо внезапно развёрзлось, океан озарило золотое свечение, над огромным кораблём пронёсся метеор, и фигура, которая казалась слеплённой из ослепительно сияющего золота, опустилась на капитанский мостик в нескольких шагах от Камии.
Тот ли это знак богов, который она так ждала? Но это был, конечно, знак – её триумфа. Или знак её погибели.
Камия опустилась на колени перед золотой богиней и молча склонила голову.
– Ца Ю уверил меня, что ты столь же умна, сколь и коварна, – со злостью изрекла Тхутмертари. – Но я не вижу твоего ума. А всё твоё коварство бесполезно! Ты игнорируешь мои приказы и даже здесь всё делаешь по-своему, ещё и хвалишься перед моим биографом! Я отдала тебе приказ обрушить всю мощь флота на Барах, а затем идти и сжечь Мессантию! Но что я вижу? Флот бездействует, на Барахских островах, как прежде, кипит жизнь, а твои люди милосердны, словно жрецы Митры. Я тебе велела убить всех: мёртвые пока нужны мне, а живые бесполезны! По-твоему, умно нарочно злить меня, когда я и без этого есть Зло? Мне ничего не стоит причинить тебе такую боль, что ты, как твой супруг, мой брат, только и будешь умолять меня о смерти! Ну, отвечай же, смертная!
Камия подняла голову.
– Ты видишь всех насквозь, великая богиня, ты права: я всего лишь смертная, я незнакома с мудростью, которая тебе подвластна. Сделай на это скидку, если мои заблуждения невольно вызвали твой гнев. Ты властна поступить со мной, как пожелаешь. Да, ты права и в том, что я не раболепно исполняю твою волю. Но в раболепии нет ни малейшей доблести в глазах богов! Я вызвалась на эту роль только затем, чтобы развлечь тебя. Теперь реши, сумела ли развлечь, и если нет, то покарай, я это заслужила.
Новоявленная богиня отозвалась не сразу. Тхутмертари удивлённо смотрела на женщину, склонившую перед нею колени. Эта женщина говорила слова, которые богиня не ожидала от неё услышать. Говорила со спокойствием и с достоинством, словно и не на коленях она, не перед ликом воплотившегося Зла, а на королевском престоле, перед своими подданными.
Это очень странно, непривычно. Она должна оправдываться, каяться и умолять о лёгкой смерти! Так поступают все, всегда, так или иначе, рано или поздно – все заканчивают этим. И все напрасно, жалкие глупцы. Тхутмертари не была бы Тхутмертари, если бы хотя бы раз кого-то пощадила. Но если эта женщина желает сначала развлечь богиню... что ж, да будет так, богиня славно развлечётся!
Тхутмертари протянула руку к плечу Камии. Чёрная туника потемнела, затем заалела, по тонкой ткани побежали огненные змейки. Короткая туника вспыхнула и сгорела, а под ней ничего не оказалось. На обнажённом плече Камии появился ожог. Сначала небольшой, с горошину, он разрастался, пока не стал размером с плечо, потом этот ожог захватил часть руки. Силой своих чар богиня заставила принцессу смотреть ей в глаза. Глаза у золотой богини сделались нечеловеческие – выпуклые, как у паучихи, два глаза-сапфира сияли погибельным мертвенным светом, приковывали к себе и не отпускали.
– Ну, почему же ты молчишь? – спросила Тхутмертари. – Я вижу по твоим глазам, что тебе больно! Ты должна кричать, вопить от боли!
– Я научилась терпеть боль, учась развлекать и радовать богов, – всё с тем же спокойным, царственным достоинством ответила ей Камия. – А когда удаётся одно, то вместе удаётся и другое. Ты можешь проверить, моя богиня и госпожа.
Тхутмертари ощутила, как ярость, вроде бы уже забытое и недостойное богини чувство, закипает внутри её естества. Ожог между тем расползался по телу Камии, с плеча перешёл на грудь, по руке дошёл до кисти, и вся рука заалела, а пальцы стали чернеть, как прутья в тлеющем огне.
Но эта женщина смотрела прямо в сапфировые очи богини Звёздного Бессмертия, её огромные глаза были полны муки, но с губ по-прежнему не срывалось ни крика, ни стона.
– Кричи же, и я это прекращу! – велела Тхутмертари. – Или ты хочешь заживо сгореть, несчастная?
– Какая доблесть в том, чтобы кричать от боли? – отозвалась Камия. – Это умеют все. Но я умею больше!
Тхутмертари опустила золотую руку. Чудовищный ожог сделал половину тела Камии тлеющей чёрной плотью, по которой, словно живые, бегали огненные змейки. Она испытывала боль, что для любого из людей была бы нестерпимой, многие уже бы умерли или лишились чувств от болевого шока. И Тхутмертари видела – она едва держалась, она удерживала себя в сознании лишь силой воли, а ещё – какой-то непонятной для богини искренностью, уверенностью в своей значимости и правоте. Всё это было очень странным, непривычным, непонятным... неприятным.
Но самым неприятным было то, что новоявленная богиня Звёздного Бессмертия совсем не ощущала эманаций боли. Ни боли, ни страха, ни отчаяния – ничего, чем её питали, умирая, смертные; ничего, что укрепляло её силу как богини. Как это возможно?
– Мне самой интересно, сколько ещё я продержусь, – прошептала Камия. – Ты вольна продолжать, да, ты можешь сжечь меня заживо, если не желаешь большего...
Тхутмертари со злостью ощерилась, обнажая скользящий меж зубов раздвоенный змеиный язык.
– Нееет, я желаю большего... – прошипела она. – Когда мы вернёмся в Луксур, в мой Храм, я буду истязать тебя так, что ты совсем утратишь разум, и лишь мои чары будут поддерживать его подобие в тебе... Да, лишь настолько, чтобы ты всё понимала и всё чувствовала, все свои муки... Я буду делать это на глазах твоего супруга, моего брата, а потом, когда и он лишится последних остатков разума, Джосер составит тебе компанию! Я верну к жизни твоих детей, которых замучила и убила, и они будут взирать на муки своих родителей... Я могу вас мучить вечно, и конца не будет вашей нестерпимой боли! Мне не нужна причина творить Зло – мне доставляет радость самый акт творения! А ты как думала, глупышка? Я истинная богиня, и вот так я развлекусь с тобой!
– Какая редкостная скука для богини... веками мучить жалких смертых, – усмехнулась Камия одними губами. – Приобрести невероятную мощь звёзд и мечтать отрывать лапки земным непослушным букашкам... Боюсь, моя богиня, ты слишком долго провела среди исчадий Сета и в своей магической темнице, ты не ведаешь, в чём заключается счастье истинного божества...
Огненная богиня замерла. Что несёт эта глупая женщина? Как она смеет? И зачем её слушать? Она умалишённая! Она наполовину сожжена, она уже почти мертва! Нет, слишком быстро!
– А ты ведаешь, в чём счастье богов? – с издёвкой вопросила Тхутмертари, почти не слыша своего голоса. – Откуда тебе, смертной, знать про это!
Вдруг Тхутмертари вспомнила, что эта женщина – её кузина по отцу. И что она когда-то тоже была чьей-то королевой... но почему быть королевой перестала, богиня вспомнить не могла.
– Я знаю, – скорее подумала, чем прошептала Камия, – я дружу с богами... со старыми богами, которые владели миром до тебя. Я знаю, почему они не выступили против тебя. И почему не выступят. Я знаю, почему они отдали тебе мир. Я для них всю жизнь играю – мне ли их не знать?
Тхутмертари снова простёрла руку, и золотой огонь объял второе плечо Камии. Чары богини подняли женщину над мостиком, она висела средь ночи как живой факел, корчилась от нестерпимой боли – но так и не сдавалась ей.
– Если ты знаешь – отвечай! – велела Тхутмертари. – Или ты больше ничего не сможешь мне сказать!
– Я знаю... Старых богов разъела скука. Они вначале извели всех непослушных... и оказалось, некому их больше развлекать! Старых богов разъела скука, – напрягая последние силы, повторила Камия, – и им осталось только принимать от смертных жертвы. Людская вера, жертвы и молитвы поддерживают власть богов, но эта власть недорогого стоит, они не готовы её защищать...
Сказав эти слова, Камия, наконец, лишилась чувств. Но так и осталась висеть перед ликом золотой богини, и всё, что от неё оставалось – горящее заживо тело.
– Ца Ю был прав насчёт коварства и ума, – задумчиво сказала Тхутмертари. – Достаточно умна, чтобы заинтересовать меня, и настолько коварна, чтобы уйти, оставив неудовлетворённой! Но почему же мой биограф не предупредил меня насчёт других её способностей и качеств?
Богиня покачала огненными прядями волос, вся напряглась, собралась и послала мысленный приказ. Пламя вмиг потухло; откуда-то вдруг появились светящиеся белесые создания, похожие не то на крохотных стрекоз, не то на червяков, им не было имени на языках людей, змеядов или демонов; эти создания принялись сновать по телу Камии, вернее, по тому, что от него осталось, словно сшивая его заново.
Им понадобилось совсем немного времени, чтобы завершить свою чудесную работу, потом они исчезли, словно бы растаяли среди ночи. Принцесса Камия стояла перед богиней Тхутмертари и со стороны могла показаться ещё прекраснее, чем прежде, до своего посвящения божественным огнём.
– Открой глаза и возвращайся в жизнь, которую ты любишь, я не стану отнимать её у тебя, – сказала Тхутмертари и тут же поправилась: – Пока не стану, так что ты не зазнавайся! Я хочу, чтобы ты знала: я не применяла некромантию, чтобы вернуть тебя к жизни. Я применила звёздную магию, неизвестную доселе в этом мире, я сделала это впервые и лишь для тебя, я не знала, как она на тебе сработает. Ради тебя я призвала создания иных пространств, это дети аттракторов, таинственных существ, которые выращивают звёзды и даруют жизнь планетам. Мне неизвестно, откуда приходят они. Но эти дети способны рисовать прекрасные и совершенные картины бытия. Когда я уничтожу этот мир, я призову их, дабы они нарисовали для меня новый. Посмотри на себя со стороны, – Тхутмертари взмахнула рукой, и рядом с ней в пространстве возникла точная копия Камии, – твоя красота стала совершенной, по меркам людей.
Однако та оказалась скупа на благодарности и лишь с улыбкой кивнула:
– Благодарю тебя, великая богиня, но и прежде на это мне никто не жаловался. Никакая магия, ни земная, ни звёздная, не может сотворить меня иной, чем я есть.
– Ты нужна мне, кузина, какая ты есть. Я сделаю тебя своей верховной жрицей! У тебя будет всё, что ты сама захочешь, и вечная молодость, вечная жизнь.
Но, к изумлению новоявленной богини, принцесса покачала головой:
– Я согрешу против тебя, если приму это как должное и соглашусь служить твоей верховной жрицей. Я не умею поклоняться и служить, у меня нет дара к этому. Я умею только развлекать! Я – не жрица, я – актриса. В этом моя суть. И это, – Камия широко развела руки, – моя сцена!
– Тогда чего ты хочешь? – снова разозлилась Тхутмертари. – Развлекать меня? Как развлекла своей Барахской битвой?
– А разве нет, не развлекла?
Богиня посмотрела на неё долгим изучающим взгядом, словно оценивая, стоит или нет доверять этой странной женщине некую сокровенную тайну.
– У тебя немного времени для баловства, – почти что шёпотом сказала Тхутмертари. – Потом придётся выбирать!
Камия почтительно склонила голову, но ничего не ответила.
– Ты мне понравилась, я не желаю больше причинять тебе страдания, – задумчиво продолжала богиня. – Да, ты мне нравишься, и я желаю, чтобы ты мне покорилась и всегда была со мной. Я бы могла зачаровать тебя и сделать жрицей против твоей воли. Но подневольные так скверно служат... Ах, если бы мне знать заранее, какая ты и чего стоишь, я бы не стала убивать твоих детей...
– Напротив, – перебила её Камия, – это я тебе должна быть благодарна: ты меня избавила от роли матери, к которой я пришла не с радостью, а от усталости и с горя. Но ты меня вернула к роли, для которой я на самом деле рождена.
– Это не всё. Если бы я знала, кто ты, я бы избавила тебя от оргии, в которой суждено родиться новой расе Тху, – богиня вновь простёрла руку, но не к плечу женщины, а к животу, и на этот раз в руке богини не было волшебного огня; однако живот Камии затрепетал, словно там, внутри, было что-то живое, и сама принцесса покрылась смертельной бледностью.
Тхутмертари заглянула ей в глаза.
– Я вижу, ты и прежде понимала. Тот случай, когда излишний ум – проклятие! А твоё невероятное упрямство мешает тебе признать и принять неизбежный конец! Но выбор прост, кузина: ты или согласишься стать моей верховной жрицей, или сойдёшь со сцены навсегда, родив мне напоследок дитя Тху.
И тут впервые голос Камии чуть дрогнул.
– Но если ты... если это твоё Тху... если оно плод твоей великой магии, то разве ты над ним не властна? А если властна, разве ты не можешь извлечь его из меня и сохранить при этом мою жизнь?
Тхутмертари глумливо осклабилась, показала змеиный язык и... улетела.
Камия в изнеможении сползла на мостик. Она была обнажена снаружи и опустошена внутри. Какое счастье, что богиня, поглощённая собой, не увидала её страха и её отчаяния, не заглянула в бездну её боли! Ничего, ни капли, что могло сойти за слабость и предать.
Но она осталась жива, осталась собой, она справилась и победила.
Каким-то задним зрением, великолепно тренированным чутьём, она увидела кого-то, кто за нею наблюдает. Это вернуло ей силы, она собралась, изогнулась, как пантера, прыгнула с мостика вниз, туда, откуда наблюдали, и столкнулась с человеком, облачённым в чёрную хламиду. Ни говоря ни слова, он бросился бежать, но она была быстрее, оказалась перед ним и воткнула пальцы, указательный и средний, в оба его глаза. А потом столкнула его за борт. Она сделала это настолько быстро, как бы инстинктивно, что осознала всё, только услышав всплеск от сброшенного в воду тела.
Камия улыбнулась и прошептала:
– Ты думаешь, раз ты теперь богиня и звёздная магия покорилась тебе, то ты теперь всесильна? Это тебя и погубит...
Она не умела видеть невидимое, сокрытое особыми, неведомыми даже лучшим из магов чарами. А если бы она умела, она увидела бы около себя призрачный силуэт, этот силуэт парил среди ночи. Он выдавал тщедушного человечка с большой головой, непропорциональной телу, с огромным, нависающим над лицом лбом, косматыми бровями, с глазами, блистающие, точно магнетические агаты, и кожей мертвенно снежного цвета без единой кровинки. Камия, наверное, узнала бы его, если бы умела видеть невидимое.
А он её узнал, узнал давно, присматривался к ней; но теперь он смотрел на неё с восхищением и надеждой.
***
Седой мужчина, скорее зрелый, чем старый, с густыми белыми усами и мохнатыми бровями сидел в своей каюте в полной темноте и тишине. Он читал донесения многочисленных агентов, водя пальцем по исписанным пергаментам. Конечно, он бы предпочёл читать при свете дня, или светильника, или простой свечи. Но мог и так, он различал иероглифы пальцами. Он не был чародеем, в том смысле, какой в это вкладывают простецы, но он был князем, политиком и дипломатом, и самым ценным из стигийцев подле Камии. Когда в Стигии внезапно воцарилась кровавая королева-жрица Тхутмертари, принцесса Камия послала за ним лодку и взяла на флагманский корабль, и спасла тем самым от неминуемой расправы.
За его спиной беззвучно отворилась дверь, он услышал её голос:
– Мне помнится, был дан приказ по флагману покинуть судно. А вы решили, что вас это не касается, Ронтакис? Сколько ещё на корабле ваших шпионов? Кстати, одного из них недосчитаетесь. Он имел несчастье себя выдать. Я велела вам тренировать людей, а не набирать, кого попало.
Голос Камии не звучал рассерженно, но Ронтакис почувствовал в нём нотки сарказма. Он ответил ей в том же тоне:
– Ни одного шпиона, госпожа! Но у меня пять человек, которым я могу доверить некоторые деликатные задачи. Теперь – четыре. Вы простите старика, я слышал ваш приказ, но зачитался, потерял счёт времени: у меня тут столько интересных донесений...
Он услышал, как она открывает сундук, где хранилась одежда для различных тайных миссий. Потом услышал, как перебирает, что-то выбирает для себя и примеряет в полной тьме. Это его не удивило. Если долго и плодотворно общаться с этой женщиной, как общался он, со временем отучаешься удивляться. Или удивляешься на каждом шагу.
Потом Камия возникла прямо перед ним, и он едва не отшатнулся: это была она – и словно не она! Он даже затруднился бы сказать, что изменилось в ней – помолодела? формы стали краше, ещё притягательнее? черты лица обострились? глаза стали больше и глубже? Хотя, казалось бы, куда уже... Её глаза мерцали среди тьмы, и Камия сказала:
– За что я вас люблю, Ронтакис: вы такой, как я, вы не готовы слепо исполнять чужую волю, и вы способны говорить кому угодно правду или сочинять её с одинаковой искренностью. Грань между правдой и ложью настолько тонка, что даже боги могут в этом заблуждаться!
– Но теперь вы скажете, зачем отправили людей на берег? В чём настоящая причина для такого необычного приказа?
Камия кивнула, села рядом с ним и прошептала:
– Причина во мне, князь. Я живой человек, я женщина из плоти и крови. Когда исчез Ца Ю, я поняла, что случится вслед за этим: кусанец доложит новоявленной богине, что здесь видел, богиня прилетит и выместит на мне свой гнев. А это не то зрелище, которому нужны свидетели... вслед за моим триумфом над пиратской вольницей Бараха. Я могла не выдержать, могла сломаться. Я могла погибнуть. Я даже могла закричать! Я живой человек, я слабая женщина, но люди, верящие в меня, идущие за мной, не должны видеть, что я могу быть слаба, или слышать, как я страдаю, – уверенно повторила она.
– У меня слух идеальный, госпожа, но я услышал только шёпот волн и бриз в ночи. Вы не закричали, – вымолвил Ронтакис.
– Нет. Не закричала. И теперь у нас есть время, немного, но есть.
– Что делать мне, госпожа?
– Для начала, отправьте своих людей на берег. Пусть передадут Ксептаху, Ратмесу и остальным, что пора обратно на корабль.
– А вы?
– А я к отцу. Когда адмирал Ксептах вернётся, ступайте вместе с ним на полуют и ждите меня.
Ронтакис склонил голову. А когда он поднял её, Камии рядом с ним уже не было. Он быстро встал и покинул каюту.
***
Камия спустилась в самые глубины огромного корабля. Там, в просторной каюте, лишенной окон и более похожей на лабораторию алхимика, она нашла человека, которого считала отцом, наставником и другом своей жизни.
Ещё недавно эта каюта была единственной на корабле, куда не проникала магия. Никакие чары – ни людей, ни демонов, ни самих богов – здесь не действовали. И человек, всю жизнь привыкший прятаться от чар, был совершенно защищён.
Всё изменилось накануне, когда он, одержимый страстью спасти наречённую дочь от погибели, невольно вызвал гнев таинственного существа, возможно, духа или бога, или кого-то выше бога, или вовсе неподвластного человеческому пониманию существа – а он знал это существо как всемогущего джана. Он ожидал, что всемогущий джан и дальше будет помогать ему, но джан с чего-то рассердился, отнял у него свою зашиту, которая держалась сорок лет. А вместо защиты от магии зачем-то одарил способностью видеть невидимое...
Камия открыла дверь в каюту собственным ключом. Едва она вошла, свет под потолком зажёгся сам. Каюта казалась пустой. В глубине её, в нише, стоял большой диван. Принцесса подошла к дивану, опустилась на колени, нажала на какой-то скрытый рычаг, потом привела в действие ещё один. Подушки разъехались в стороны, диван раскрылся, как цветок. Внутри лежал человек, вернее, мумия худого старика, и не было сомнений, что это очень старая, может быть, совсем древняя мумия.
Принцесса коснулась пальцами шеи мумии, нажала, потом коснулась и нажала в двух других известных ей местах. Глаза старика вдруг открылись, и оказалось, что это не мумия: старик был жив.
Камия подмигнула ему и сказала:
– Привет тебе, Паксимен из Атлы! Я не подозревала, что великий медикус настолько суеверен, что готов искать спасения от смерти в мёртвом сне.
Паксимен бросил ей сердитый взгляд.
– А что я мог ещё придумать? Если нет способа сбежать, притворись мертвецом. Это работает всегда, Камия. Разве у нас есть иные способы спасения?
– Ты называешь это спасением? – фыркнула она. – Сдаётся мне, если бы кузина Тхутмертари собиралась поквитаться с тобой, она бы это сделала, она бы нашла тебя, куда бы ты ни спрятался. На наше счастье, она забыла о тебе. У неё теперь другие увлечения, – Камия изобразила страшную гримасу и закатила глаза.
– Стала настолько могущественной? – прошептал Паксимен.
– Хуже, чем я ожидала. Намного хуже. Но я справилась, как видишь. Я не могу бросить тебя! И Джосси. Веришь ли, но она думает, что Джосси сдался. Я надеюсь, он готовит ей сюрприз...
– Скажи мне... она мучила тебя?
– Совсем чуть-чуть, – улыбнулась Камия, – и только для острастки. Я цела, как видишь, я почти не чувствовала боли! Но я отказалась от высокой чести быть её верховной жрицей. И от вечной жизни, и от вечной молодости! Много ли смысла в вечной жизни, если рядом не останется живых? А смысл вечной молодости, если вокруг не будет никого, кто мог бы её оценить?
В глазах старого Паксимена появились слезы.
– Ты моя гордость, ты моя радость...
– Я провела полжизни в приключениях не зря, к твоей науке добавила ещё полезные умения. Когда погибла моя мать и мы с тобой бежали из Атлаи, боги дали знак, послали мне морских разбойников с «Тигрицы». Я начала жить заново, из прежней своей жизни взяв только тебя, любимый мой отец. Теперь, когда погибли мои дети, круг замкнулся! Боги послали новый знак, и вновь это пираты: я их победила, покончила с морским могуществом Бараха. Я снова начинаю заново! И я сумею отстоять себя, тебя, всё, что нам дорого... ты понимаешь? Я хозяйка своей жизни, а не Тхутмертари! Помнишь, как ты сам меня учил, отец: нет надёжнее способа обуздать необузданное Зло, чем внушить ему интерес и уважение.
Паксимен сумрачно вздохнул и отвернулся. Это показалось Камии обидным. Он в неё не верит? Он, кто её знает лучше всех?!
– Но если хочешь, если ты по-прежнему боишься, я могу вернуть тебя в сон мёртвых, – холодно добавила она.
– Да. Хочу. Пока это не кончилось, мне будет спокойней среди них. Она не станет искать среди мёртвых. Но если... если она найдёт меня среди живых, она сразу вспомнит, кто двадцать пять лет тому назад помог Пелиасу её изловить!
Камия пожала плечами.
– И ты даже не спросишь, что я теперь буду делать?
– Зачем? Я не сумел тебе помочь. А ты сама всё сделаешь по-своему, ты поступаешь так всегда и никого не слушаешь. Не слушаешь меня! Теперь-то и подавно не послушаешь. Кому я нужен? Мне в самом деле лучше умереть, – проворчал старик.
– Ты будешь нужен мне всегда, – вполголоса сказала Камия. – Я рада, что ты вспомнил Пелиаса. Я намерена вернуть нам Книгу Судеб, которую ты отдал чародею из Ханарии. Это было глупое решение, отец, но сейчас это неважно. Ты, кто сумел открыть её однажды, откроешь её вновь, у тебя есть шифр, а это значит, в Книге Судеб ты найдёшь для нас спасение. Я тебя не отпускаю умирать, ты нужен, ты незаменим.
Паксимен встрепенулся.
– Книга Судеб?.. Всё не так уж просто! Тезиас... Это был он.
– Тезиас? Тот самый карлик, слуга Пелиаса? Но причём тут Тезиас?
– Я его здесь видел, дочь.
– Здесь?!
– Да, да. Я его видел два раза, я его видел вчера и сегодня, как вижу тебя. Но он стал призраком. Он стал подобен духу... бесплотному духу, невидимому и могущественному. Но я его видел, дочь! Мне показалось, Тезиас был удивлён не меньше моего, что я его увидел, сам не знаю, как... Ошибки быть не может, это был тот самый карлик.
Её тут словно молнией пронзило. В голове Камии сложились вместе донесения Ронтакиса, её собственные догадки и эти слова Паксимена. События минувших лун, страшные, непонятные события, вдруг образовали ясную мозаику, где у каждого элемента была своя особенная роль. Камия поднялась с колен и в волнении прошлась по комнате.
– Теперь мне всё понятно, – молвила она. – Конечно, дух. Великая Душа! А я гадала, что за неизвестный дух, возникший словно бы из ниоткуда, внезапно принял власть над Аквилонией, но властвовал недолго, наш знакомый киммериец победил его...
Картина недавно минувших событий, доселе неизвестных ей, как будто сама разворачивалась перед мысленным взором Камии. И она продолжала:
– Это был Тезиас, похитивший у Пелиаса Книгу Судеб. Он, как и ты, сумел расшифровать её. Однако он не ты, он пошёл дальше... Должно быть, он пошёл так далеко, что знания из Книги сыграли с ним чудовищную шутку, они смутили его разум. Тезиас возомнил себя богом... Великой Душой. И в это время Тхутмертари обрела свободу! Ах, Джосси, дорогой супруг, что ты наделал! Как ты мог со мной так поступить? И с нашими детьми? И с нашим королевством?
Она ходила по каюте Паксимена, заламывая руки, и старый медикус со своего смертельного ложа тревожно наблюдал за нею: она говорит, что понимает всё, но он покамест ничего не понимал.
– Когда самопровозглашённый бог Великая Душа стал угрожать державе Сета, владыка Тот-Амон задумался, как побороть эту напасть. Я видела, в Луксуре он ходил мрачнее сфинкса. Возможно, Тот-Амон обсуждал угрозу Тезиаса с королём Ктесфоном и с Джосером, как братом короля. Но не со мной! Трусливые стигийцы мне не доверяли. Они всегда считали нас, атлайцев, чужаками, тебя и меня! А уж от жрецов мерзкого Сета я и прежде доверия ждать не могла, – возмущённо отметила Камия.
– О, даже я, атлаец, легко могу их тут понять, – осторожно вставил Паксимен.
– Я чувствую, так всё и было, отец. Джосси подбросил Тот-Амону мысль натравить на Тезиаса Тхутмертари, которая была заключена в магической темнице. Возможно, что не сам, но я уверена, что такова идея моего супруга. Должно быть, Джосси в этот день утратил разум! Итак, владыка чародеев Тот-Амон освободил волшебницу, известную в прошлом как «чёрная жемчужина Сета», велев ей сразиться с Великой Душой. Но Тхутмертари повела свою игру. Каким-то образом она заколдовала Тезиаса, воспользовалась его силой, а затем употребила знания из Книги Судеб, чтобы одержать над всеми верх и совершить задуманное зло! Это же звёздная магия, ты понимаешь? Звёздная магия на службе у необузданного Зла! О, боги! Что ей может противостоять? Ты теперь осознаёшь, что натворил, отец?
– Я?.. – с содроганием переспросил Паксимен.
Камия пронзила его гневным взглядом.
– Ты отдал Книгу Судеб Пелиасу, чтобы она не досталась мне. Не так ли?!
Старый медикус смертельно побледнел, как будто в самом деле превратился в мумию.
– Но я... Я сделал это, чтобы защитить тебя...
– Я знаю: от меня самой! – с холодной яростью проговорила Камия. – Да, ты всегда так говоришь, когда имеешь дерзость предавать меня! Ты делаешь это не в первый раз, но это раз оказался фатальным! Ты побоялся оставить Книгу Судеб мне и отдал её магу, которому доверял больше, чем своей дочери. Пелиасу из Ханарии! А он не смог её сберечь от собственного карлы! Теперь ты понимаешь всё, отец, и ты осознаёшь, что натворил, к каким несчастьям привело твоё трусливое неверие в меня? Все мои беды и твои, все страдания нашего мира – на твоей совести, Паксимен из Атлы! Если бы ты оставил Книгу Судеб мне, то никаких несчастий не случилось бы! Злосчастный карлик оставался бы слугой волшебника, злобная ведьма сидела бы в своей магической темнице, а киммериец...
Новая мысль пронзила её разум. Камия замерла на несколько кратких мгновений, потом, что-то решив для себя, подошла к ложу Паксимена, вновь опустилась на колени и, не глядя даже на него, не слушая его неловких объяснений, провела необходимый ритуал и погрузила медикуса в мёртвый сон.
– Только посмей мне умереть по-настоящему, – сказала она ему на прощание. – Ты ещё должен оправдаться предо мной!
Диван, скрывавший «мумию» атлайца, сложился. Камия осталась в каюте своего отца одна.
Глядя в пустоту перед собой, она прошептала:
– Слышишь ли меня, порабощённый дух? Ты, кто был Тезиасом, Великой Душой, а стал рабом Змеиной Королевы! Если слышишь, знай: я не сочувствую тебе, но понимаю твоё горе. Волен ли ты помочь мне? Тогда помоги! А если нет, то не мешай. Я справлюсь и одна!
Тут её губы тронула недобрая усмешка, и принцесса Камия добавила, скорее для себя, чем для неведомого духа:
– Да, я исправлю, что вы в своей гордыне натворили, глупые, самодовольные мужчины.
***
Беспросветная ночь продолжалась. Но стигийский флагман ожил: теперь повсюду были люди – дозорные, матросы, слуги, офицеры, все, кто нужен на таком огромном, грозном корабле. В положенных местах горели фонари и разгоняли тьму.
Адмирал Ксептах и князь Ронтакис ждали Камию на полуюте. Она появилась в облегающем костюме чёрной кожи, волосы аккуратно прибраны в пучок на затылке, за спиной – небольшой мешок из той же чёрной кожи, на глазах – очки для плавания, плотно прилегающие к глазам, на ногах – ласты. Ксептах, который был выше Камии почти на две головы, не сразу узнал принцессу, а когда узнал, удивился и вытянулся по стойке «смирно». Ронтакис лишь по-лисьи усмехнулся в густые усы.
Камия подозвала его и шёпотом спросила:
– Вы разузнали, кто из пришлых негодяев ведёт в Тарантии свою игру?
– Рэнквист. Его имя Роберт Рэнквист, – уверенно ответил князь. – Я подозреваю, у него также ключи от летающих крепостей.
– Я отправляюсь в Тортаж,– сказала Камия обоим своим приближённым, – мне нужно кое-что уладить.
Тортаж был негласной столицей пиратского архипелага.
– В Тортаж, Ваше Высочество? – изумился адмирал. – Но мы только оттуда! Мы навели порядок так, как вы велели, и поймали основных смутьянов.
Она кивнула, холодно заметила:
– Я и хочу проверить, как вы справились. Отловленных смутьянов на рассвете вздёрнуть в назидание оставшимся. Развесить так, чтобы их было видно с островов. А сами продолжайте тренировки. Ты заявлял мне, адмирал, что твои люди будут за меня сражаться. Когда придёт пора сражаться, я хочу, чтобы они сражались за меня и побеждали, точно львы, а не умирали, как цыплята.
Потом она легко подпрыгнула на фальшборт.
– Постойте, куда вы? – удивлённо воскликнул Ксептах. – Я велю снарядить шлюпку, она доставит вас на берег, раз вы так хотите.
– Не нужно. Доплыву сама. Я наследница атлантов, кровь от крови павших владык моря! Я очень люблю плавать.
С этими словами Камия прыгнула вниз и исчезла в ночи. Потрясённый Ксептах рванулся к борту, согнулся надвое, надеясь разглядеть её. Но ничего не разглядел, не услышал даже всплеска воды, не увидел, как она плывёт. Принцесса как будто исчезла, буквально – канула в воду, и не стало её.
– Невероятно, – вымолвил Ксептах, – здесь высота как у главных пилонов великого города Кеми, а плыть до берега две мили. Клянусь Сетом, ваша светлость, с тех пор, как она здесь появилась, у меня такое чувство, словно это сладкий сон.
– Запомните же главное, мой друг, – сказал на это Ронтакис, – если вы будете достойны вашего сна, он станет явью. А если окажетесь недостойны, он превратится в худший из кошмаров!
Грань между правдой и ложью тонка и условна, отметил для себя Ронтакис. Госпожа отправилась не в Тортаж, а в Тарантию. Тортаж – объяснение для легковерных, дураков и солдафонов, таких, как адмирал Ксептах. А он, Ронтакис, сразу понял, что она отправилась в Тарантию.
Глава шпионской службы Камии не понимал, как, каким способом принцесса доберётся до столицы Аквилонии и зачем, с какой тайной целью она следует туда, что собирается там предпринять и когда вернётся на Барах, если вернётся. Он очень дорого бы дал, чтобы это узнать! Но у него, к несчастью, не было шпионов, способных проникнуть в мысли госпожи и выведать её планы.
Он должен сделать всё, чтобы сберечь и защитить её, решил для себя князь Ронтакис: потом, когда у Стигии появится самая достойная и блистательная королева за пять последних тысяч лет, в этом будет и его заслуга.
Конечно, вместе с ней появится король, столь же достойный рубинового трона в Луксуре, а прав на этот трон у него даже больше. Ронтакис невольно поморщился. Он не любил Ктесфона, Тот-Амона, всех, кто правил Стигией после Ментуфера, а вместе с ними не любил и Джосера, полагая его таким же фанатиком, какими были они. Фанатики, одержимые верой в могущество Сета, способны только подорвать величие древней империи. Величие, от которого и вовсе мало что осталось! Если бы Древний Змей был настолько могуществен, как заявляют его адепты, разве допустил бы он всех бесчинств самозваной богини? Иное дело Камия, только ей и под силу спасти Стигию, напомнил себе Ронтакис.
Он попрощался с адмиралом и отправился в свою каюту, там достал хрустальный шар и вызвал своего человека в королевском дворце Тарантии.
Так князь Ронтакис узнал, что Конан-киммериец неожиданно вернулся в столицу, убил в смертельной схватке двойника и вновь занял трон Аквилонии. Пришельцы теперь на его стороне. Резидент в Тарантии уверен, что Конан никогда прежде не был так силён, его власть сделалась несокрушимой.
Глава шпионской службы печально качнул головой. Загадок оказалось ещё больше! Знала ли об этом госпожа, отправляясь в Тарантию? Но если знала – чего она хочет добиться? А если нет, не знала – она рискует оказаться в руках варвара, который должен ненавидеть её больше, чем кого-либо ещё среди людей.
***
Камия стрелой ушла под воду. На её счастье, здесь оказалось глубоко. Вода была её родной стихией. Она и родилась в воде, но знал об этом только Паксимен. Она ещё успела подумать, как сильно сдал отец в последние луны. Но только он смог пережить этот опыт... опыт, который сейчас необходимо пережить и ей.
Потом думать об отце стало некогда. Она делала это в первый раз. Если опыт будет неудачным, значит, и в последний. Паксимен утверждал, что этот опыт отнимает у человека годы жизни. Какая разница, годы или дни? Если Зло не остановить, то у неё не будет этих лет, ни даже лун. Ни у кого не будет из людей, так чего тогда жалеть?
Она никогда не жалела: ни себя, ни других. Она была готова заплатить любую цену за один лишь шанс на спасение. Сколь бы безумным ни казался этот шанс всем остальным.
Для королей и магов Атлантиды, её могучих предков, для властителей морей, этот невероятный опыт был обычным и обыденным. Они владели тайным знанием о норах, соединяющих разрозненные точки пространства. Как объяснял ей Паксимен, такие норы есть в земле и в воздухе, и в океане, даже в космосе – там, в пространстве между звёзд, нор неисчислимое количество, но и найти их очень сложно, без особой магии или особой техники не обойтись.
В океане – проще, но только если представляешь, что искать. Владыки Атлантиды погружались в воды океана, находили норы и с их помощью мгновенно перемещались по своим владениям. Да, они тоже жертвовали годы, но зато их подданные, простецы и невежды, не понимая, как владыкам это удаётся, преклонялись перед их могуществом. Для путешествий по водным норам не требовалась магия, необходимы были знания и вера в свои силы, сосредоточенность на цели, а ещё – любовь.
Через тысячи лет после гибели Атлантиды навыки путешествия по водным норам оказались утеряны. Но сами норы никуда не делись. Паксимен рассказывал ей о путешествии по водным норам в день её рождения. Тогда он спас новорождённую принцессу, нырнув вместе с нею в спасительную водную нору.
Второй раз Камия сама его принудила спасаться через водную нору, когда решила перебраться на пиратскую «Тигрицу» (см. «Изгои» – «Чёрное солнце». – авт.) Он справился и во второй раз, выплыл в Стигии, в окрестностях Деншура, где позже Камия нашла его.
Он называл это не «магией», как называл бы всякий чародей, не «подвигом», как называла она, а «опытом», как подлинный учёный.
Теперь такой же «опыт» предстоял и ей. Она должна найти нору, проплыть через неё и выплыть там, где нужно. Она должна проделать это быстро, чтобы не захлебнуться и не утонуть. Она, наследница могущества атлантов, не может умереть такой позорной для атлантов смертью, у неё нет права утонуть!
Но она тонула в мраке океана. Повсюду здесь была вода, вода давила, забирала волю, отнимала силы. Она нигде не видела нору. Нет, ничего, что отличало бы нору от водной бездны. Где-то высоко над головой остался остов флагманского корабля, дно океана приближалось, оно под ногами. Воздух заканчивался, его не хватит даже, чтобы всплыть. Камия чувствовала, как сознание стремительно уходит из неё, как отступает перед тьмой небытия.
И когда сознания осталось совсем мало, а тьма небытия ещё не получила над ней власть, она успела различить в воде неправильный овал, напоминающий устье раковины. Там, впереди, вода едва-едва светилась, или это лишь казалось, но Камия, призвав всю свою волю, веру и любовь, рванулась этому свечению навстречу.
Эти 8 пользователя(ей) поблагодарили Brian Tolwell за это полезное сообщение:
Дорогие девушки, читательницы Толуэлла! Если вы заходите сюда, примите мои искренние поздравления.
А чем может поздравить автор, как не текстами? Думаю, вы заметили, что женщины у Толуэлла на первых ролях. Чаще - как антагонистки, и это только потому, что место главного героя уже занято нашим могучим киммерийцем. Но есть и будут героини в разных амплуа. Надеюсь, они вас не оставят равнодушными.
(Помню, как был удивлён лет семь назад, впервые встретив в сети девушку, взявшую ником имя моей героини. Потом встречал подобное не раз.)
P.S. Шестая глава - на этой неделе. Пока её писал, и сам не знал, кому в итоге достанется Книга Судеб. Интрига держится до самого конца главы.
26.02.2016, 13:32
Re: Раб Змеиной Королевы - 3. Освобождение
![Переводы [Мифриловый клинок]: За уникальные переводы и многолетний труд](images/awards/contest/platinum_small.jpg)
![Развитие сайта [золото]](images/awards/sitehelp/site_progress_small.gif)
![Переводы [золото]: 7 и более переводов](http://cimmeria.ru/blade_small.jpg)
!
Линейный вид
