Конан и Муриела

[Пелиас почти кофийский]

Народность агува обитает преимущественно в городе (хотя, частично и на прилегающих территориях - небольшое скотоводческое племя), и возможно, когда-то в древности принимала участие в строительстве Макумбе, но никакой власти не имеет, занимая прослойку купцов или ремесленников.

Добавлено через 10 минут
Иноземцы в Акане.
Поскольку город торговый, чужеземцы в нём попадаются. Но преимущественно всё же из близлежащих стран, из северян разве что шемиты - они всегда есть, но их немного, это купцы, которые регулярно посещают Акан.
Изредка в городе можно встретить людей и из других стран: здесь не так уж редки зембабвейские купцы, порой даже (хотя и очень редко), можно встретить стигийца.
Гиборийцев здесь испокон веку не видели, хотя смутное представление о королевствах "белых" на севере жители Акана имеют, в основном со слов шемитов. Пожалуй, совсем уж редко может попадаться заезжий туранец или иранистанец - этак раз в десятилетие, а то и реже.

Но в целом, из-за многолюдности, и разного рода люда, чужеземцы в Макумбе привлекают не так уж много внимания.

Добавлено через 21 минуту
Располагается Макумба посреди плодородной равнины-саванны, неподалёку лежат невысокие горы (где, возможно добывают соль), с другой стороны протекает по саванне небольшая река, на западе впадающая в Стикс.

Никаких особенных ресурсов у Макумбе нет, она существует исключительно за счёт торговли, скотоводства и земледелия. Это довольно богатый, по негритянским меркам город, но совершенно варварский.

Торгует Макумбе в основном с южными негритянскими племенами, преимущественно совершенно дикими. Торговля идёт, в первую очередь, скотом, а также солью, золотым песком (южные племена продают его в Макумбе, где его скупают шемиты и везут в Пунт и другие страны для чеканки денег), слоновьей костью, орехами колы, страусиными перьями. Иногда продают и рабов, но этот вид торговли в Макумбе слабо развит.

Любопытно, что значительная часть сделок в самом Макумбе совершается за счёт натурального обмена, и шемитские купцы расплачиваются с чернокожими не золотом, а топорами, ножами, наконечниками копий, украшениями, цветным шёлком. Деньги, в принципе, в ходу в Макумбе, но используют их в основном, купцы и оседлые агува-полушемиты. Негритянское население к монетам относится пренебрежительно.

Макумба лежит достаточно далеко на юг, так что туранские набеги за рабами в эти земли не доходят (разве что слухи о них).

Добавлено через 5 минут
Макумба служит центром торговли всех окружающих её племён - а именно, скотоводцев-самбуру, скотоводцев-агува, земледельцев восточной ветви племени суба. Многие живущие в городе самбуру имеют родственников среди кочевых самбуру, что гоняют свои стада в саваннах вокруг Макумбы.

Вокруг Макумбы находится несколько небольших деревень, и территорию между рекой Абени и горами, страна Акан считает своей. Особых претендентов на Макумбу, в общем-то и нет, хотя Зембабве иногда и заглядывается на эти земли, но они слишком далеки от её границ, и отделены реками, невысокими горами, другими племенами.

Дикари же вокруг Макумбы едва ли способны бросить вызов укреплённому городу, хотя в далёком прошлом такие прецеденты и случались.

Добавлено через 4 минуты
Язык Макумбе - язык негров самбуру, составляющих примерно 60% населения. Однако, почти все жители Макумбе знают диалект шемитов-пелиштов, отчасти потому, что на его искажённой версии разговаривают агува, а ещё потому, что шемитский язык широко известен на территории Чёрных Королевств, и иногда неграм разных племён проще переговорить на шемитском, чем как-то иначе понять друг друга.

Добавлено через 7 минут
к северо- западу от Макумбе лежит Стикс, а за ним Дарфар и различные дикие племена: суба, бигхарма, минданга и борни.

за ними, ещё на запад, располагаются государства Томбалку, Морэ и Кордафа(н), но в силу ихизрядной удалённости, никаких торговых связей у Макумбе с ними нет.

Добавлено через 9 минут
Правит в Макумбе король из племени самбуру, Абубакар ("Справедливый"). Это высокий, почти двухметровый негр, в церемониальном костюме из тех времён, когда самбуру были ещё кочевницами: набедренная повязка, плюмаж из перьев, ритуальная раскраска (белой краской), а также зуор из шрамов на спине и плечах.

Абубакар - король всех сакумбе, городских и кочевых, но, хотя кочевые формально и признают его королём, там в каждом племени есть свои вожди, и подчиняются они Абубакару неохотно.

Абубакар правит во дворце в центре города.

Добавлено через 4 минуты
Архитектура Макумбе.

Считается, что изначально строительство Макумбе занимались пелишты-шемиты со своими рабами из племени самбуру. Однако, это было так давно, что установить это уже невозможно. Действительно, в городе намного больше каменных домов, чем обычно можно встретить в городах чернокожих.
Но всё-таки, большую часть занимают соломенные хижины. Самое крупное здание - дворец и храм божества Оньянкопонга. У аугва также есть небольшой храм, где они поклоняются Птеору.

Добавлено через 12 минут
Дома в Макумбе - четырехугольные дома с плоской травяной крышей, и четырехугольные дома с остроконечной крышей. У южной стены Макумбе лежит большое поселение - часть города вне городских стен, там дома круглые глиняные хижины с конусообразной крышей.
Разница в архитектуре возникла из-за того, что город населялся разными племенами.

Те места, где остались следы шемитской архитектуры, это, в основном дворец и храм - массивные, крупные сооружения, сложенные из тёсанного камня. Тем не менее внутри дворца есть не так уж и много признаков признаков цивилизации.
На полах лежат плетёные циновки из травы, и в то же время - ковры, привезённые через Зимбабве из Иранистана, почти нет гиборийской мебели.
Трон короля Акана великолепен, очевидно, сохранился ещё со времён Пелиштов.

Лошадей, как и верблюдов, в Макумбе почти нет.
Сражаются воины Макумбе пешими.
Молодые мужчины составляют касту воинов, они обычно ходили в набедренных повязках, украшали себя перьями и раскрашивали лица; их оружием были длинные копья с широким железным наконечником и большие щиты из бычьей кожи.
Когда воин Макумбе сразит первого врага, он получал право сделать узор из шрамов на спине.

Помимо Оньянкопонга, самубуру поклонялись также мбондоро — духам правящих династий, а также богу-царю.

Другие племена могли иметь множество других верований - кто-то почитал Дамбаллу, кто-то - Джхила, Аджуджо или Ане. Храмы имелись только у Оньянкопонга и Птеора.

Перед дворцом располагался длинный каменный подиум.
Во время праздников или приёма послов вокруг вождя стояли сотни его жён и лежали большие и маленькие священные барабаны - символы царской власти. На пирах ели жареное мясо и пили банановое вино - интересно, что пищу большей части народа составлял не хлеб, а бананы.

Добавлено через 22 минуты
народы на улицах Макумбе представляю собой удивительную смесь варварства и цивилизации.
Оседлые агува, которые представляют почти цивилизованный народ, живут в каменных домах, построенных в шемитском стиле. Они носят яркие, цветастые туники до колен из плотной ткани, и просторные штаны. Бороды нередко заплетаются в косички; пальцы украшают кольцами, девушки агува носят серёжки.
Сражаются агува короткими мечами.

Самбуру, правители Макумбе, строго следуют обычаям предков. Они обитают в четырехугольные дома с плоской травяной крышей. Одежда у мужчин - чрезвычайно вычурная, украшенная мехом, перьями, множеством украшений из дерева и костей. Одежда девушек - из хлопка и шелка, с геометрическими мотивами ярких цветов. На голове девушки сакумбе часто носят настоящие короны: головные уборы и украшения из цветов, листьев, красочных перьев, крыльев бабочек, коры, травы, ракушек и рогов животных.

Остальные племена, населяющие Макумбе, куда более варварские.

Легко выделить девушек народа абангу - они совершенно голые, но украшены огромным количество бисера, браслетов, подвесок, сделанные из раковин улиток, костей и зубов животных.

Что касается суба и убаи - как правило, даже в городе их одежда состоит из набедренных повязок, накидок из шкур зверей.

Добавлено через 3 минуты
прямо внутри города многие дома имеют огороды; большие огороды лежат и снаружи города. там возделывают просо, чину, бобы.

[Зогар Саг]

Цитата: Автор: Vlad lev первое решение кажется более обоснованным Нехай лениться!

Влад, сам бы и написал восемь рассказов, в чем дело то?
Пелиас чай не лошадь, чтобы один на себе весь конкурс вывозить

[Пелиас почти кофийский]

Улицы заполняют охотники, земледельцы, гончары, слуги. Самые богатые люди в городе - постоянно обитающие в нём купцы-шемиты, и некоторые из зажиточных агува. Так же, богат, разумеется, король и жрецы. Есть и несколько богатых сакумба - в основном, родственники короля.

Изредка жители страны Акан ходят в завоевательные войны - на восток или юг, и пригоняют негров из других племён, в частности, убаи, чтобы они работали в городе как слуги или рабы.

[Vlad lev]

Цитата: Автор: Зогар Саг Влад, сам бы и написал восемь рассказов, в чем дело то?

таки не так скорописью наделён, как Пелиас

[Пелиас почти кофийский]

вот и немножко текста.


Конан и Муриела приблизились к городу. Вблизи он производил ещё более внушительное впечатление: циклопическая стена из желтовато-коричневого камня, возносящаяся над саванной – ярко-жёлтой, с зелёными купинами деревьев. Саванна отнюдь не была пустой; тут и там паслись стада скота, земля вокруг города была распахана под пашни, а вдали, на самом горизонте, сталью блеснула река. Ещё дальше, призрачной дымкой голубели горы.
Народ у врат (если там можно было назвать эту расселину, разрезающую стену на две части) был в основном, чернокожим, хотя и явно из разных племён: одни негры были высокими, с угольно-чёрными лицами, отливающими синевой, с плоскими носами, одетые в пышные костюмы из меха, перьев, костей; другие – коричневого цвета, в ярко-красных балахонах, и лицами, разрисованными белой краской; третьи – вовсе голые. Одни – налысо выбриты, у других – волосы заплетены в косички и перемазаны красноватой глиной. Был и один шемит, в длинной рубахе с зелёно-красными узорами, подпоясанной широким ремнём.
Конан спешился, ссадил с лошади Муриелу, с лёгким сожалением потряс полупустым мешочком с деньгами, и вытащил оттуда серебряную монету.
— Продадим коней, — сказал он. — Какое-то время проживём, а там я наймусь в охрану каравана или ещё куда.
Стражники у ворот производили впечатление: высокие, широкоплечие, с ног до головы покрытые сложными татуировками и узорами из шрамов. В руках у них были длинные, массивные копья с листовидными наконечниками; на руках и ногах – браслеты из меди и бронзы.
— Сколько? — спросил Конан по шемитски.
— Пять медяков, — ответили ему.
Муриела с любопытством и лёгкой опаской взирала на город, воинов, толпу. Слева прямо на быке приехал пастух с небольшим стадом коров – густо-коричневых, с очень длинными рогами. Шемит уставился на неё с явно хозяйским интересом, оценивая, сколько бы за танцовщицу дали на рынке. Взгляд был жадным, цепким, неприятным. Муриела вспыхнула и отвернулась. Она уже привыкла к наготе: жители чёрных деревушек и сами нередко ходили голыми, или оборачивали бёдра небольшими кусками ткани. Но торговец с холмов зелёного Шема вдруг напомнил ей о цивилизации, и в своей коротенькой юбочке и сандалиях, она чувствовала себя фактически раздетой.
Удостоилась она внимания и от дикарей; полуголую белую женщину здесь явно видели впервые. Негры что-то лопотали, с непосредственностью показывая на неё пальцами. Не избежать бы беды, но при взгляде на высоченного варвара-киммерийца жадный огонь в глазах потухал, сменяясь опасливым выражением.
Наконец, затор у ворот рассосался; коровы с протяжным мычанием шли в город – видимо, на убой. Погонщик нещадно лупил их кнутом, с воплями:
— Оай! Оай!
Конан молча сунул серебряную монету в руку стража – за двоих – и они вошли в город.
— Всеблагой Митра! — вырвалось у Муриелы.
Хотя она и была в Кешии, но этот город потрясал даже в сравнении со столицей Кешана. Потрясал своей варварской, дикарской пышностью и красотой. Построенный на небольшом холме, он взбегал в гору. Здесь всё было непохоже на гиборийские города – разве что суетой, толчеёй. Сразу от ворот начинался бедняцкий квартал; дома здесь походили на обычные кушитские мазанки – четырёхугольные, крытые соломой. Многие из домов имели свои огороды, обнесённые деревянными заборами или невысокими насыпями камней. Повсюду блеяли козы, мычали коровы. Внутри города росли лимонные и апельсиновые деревья. Центральная дорога, вымощенная не совсем ровным камнем, вела вверх.
Муриеле бросилось в глаза, что в городе почти нет лошадей; на их скакунов поглядывали с явным интересом, чуть ли не с большим, чем на её стройную фигурку.
Зато человеческая толчея была фантастическая! Здесь были густо-чёрные негры, в вычурных, но совершенно дикарских одеждах – украшенных мехом, перьями, множеством украшений из дерева и костей. Изредка попадались воины – огромные, с бочкообразной грудью, с хмурыми, покрытыми шрамами и краской лицами; их оружием были длинные копья с широким железным наконечником и большие щиты из бычьей кожи. На головах красовались головные уборы из чёрных перьев, а на плечи были накинуты шкуры леопарда.
Другие явно принадлежали скорее к народу торговцев – с медно-красным цветом кожи, но полными, негритянскими губами, они носили яркие, цветастые туники до колен из плотной ткани, и просторные штаны. Их бороды были заплетены в косички; пальцы украшены кольцами.
Девушки щеголяли в одеждах из хлопка и шелка, с геометрическими мотивами ярких цветов. На голове они носили настоящие короны: головные уборы и украшения из цветов, листьев, красочных перьев, крыльев бабочек, коры, травы, ракушек и рогов животных.
Смешение цивилизации и варварства оказывало удивительный эффект: можно было увидеть, как девушки шли к колодцу – одни, одетые в длинные синие платья, другие – в сложном костюме из бус, подвесок, браслетов, оставляющим грудь и бёдра совершенно нагими.
Изредка попадались и чужеземцы; то там, то тут Муриела видела и традиционные шемитские ефоны и напомаженные бороды; один раз над толпой даже мелькнул туранский тюрбан.
Конан и танцовщица вели коней в поводу, проталкиваясь через толпу. Дорога неуклонно поднималась вверх, дома становились всё богаче, и даже стали напоминать гиборийские; а затем над крышами из соломы и черепицы вдруг показалось сразу две громады – здание, сложенные из тёсанного камня, нависающие над городом, как башни. Должно быть, это был дворец короля или храмы местных божеств.
— Где-то здесь должна быть гостиница для чужеземцев, — проворчал Конан. — Раз есть шемиты, эти проныры, значит, где-то они останавливаются на ночлег. Хотя, не удивлюсь, если они завели себе здесь по особняку, и по паре-тройке чёрных жён, если уж дела идут в гору. Жена в Шушане и жена на Юге – чем плохо?
Муриела прикусила губу.
— Они точно нам не сделают ничего плохого? — наконец, спросила она. — Здесь совсем нет белых!
Конан хохотнул.
— Я немало времени провёл среди чернокожих. Они ничем не отличаются от белых, а значит, точно также могут и украсть, и убить, и подстроить любую другую гадость.

[Зогар Саг]

Цитата: Я немало времени провёл среди чернокожих. Они ничем не отличаются от белых

Че правда?

[Пелиас почти кофийский]

[Vlad lev]

я таки тебя порадую: не токо мне и тебе не понравился камповский варвар в "богине Небхет" и один чех исправил несуразность: заставил Конана махом вернуться в храм, перетереть об условиях возврата Мюриэллы с поражённой такой наглостью богиней и т.д... Roman Koňařнk в Pravěkб nбruč smrti (Древней руке смерти)

[Пелиас почти кофийский]

— Где-то здесь должна быть гостиница для чужеземцев, — проворчал Конан. — Раз есть шемиты, эти проныры, значит, где-то они останавливаются на ночлег. Хотя, не удивлюсь, если они завели себе здесь по особняку, и по паре-тройке чёрных жён, если уж дела идут в гору. Жена в Шушане и жена на Юге – чем плохо?
Муриела прикусила губу.
— Они точно нам не сделают ничего плохого? — наконец, спросила она. — Здесь совсем нет белых!
Конан хохотнул.
— Я немало времени провёл среди чернокожих. Они могут и украсть, и убить, и подстроить любую другую гадость – в этом ничем не отличаются от белых.
Муриела только вздохнула – нельзя сказать, чтобы подобное объяснение её особо успокоило. Радовало только одно – они так далеко углубились в Чёрные королевства, что вряд ли воины Пунта могли найти их здесь. Они просто затерялись среди этих обширных, жарких земель, полных скота, травы, антилоп и леопардов.

Наконец, Конан и Муриела оказались в самом центре города – здесь дома были намного богаче, а их архитектура – куда сложнее, чем у мазанок у самых городских стен. На улицах куда чаще попадались богато одетые негры: в одеждах из красной и синей ткани, подпоясанной кушаками. У некоторых домов были разбиты сады, полные апельсиновых, кофейных деревьев, финиковых пальм. Переговорив с парой чернокожих на шемитском – этом универсальном торговом языке Чёрных королевств, Конан направился в южную часть города: там располагалась гостиница для чужеземцев. Чуть ли не единственная – большинство пришельцев останавливались у родственников, или имели в городе свои дома.
Неожиданно Конан и Муриела стали свидетелями разыгравшейся перед ними сцены. Высокий, весь в шрамах и татуировках, воин в пёстрой, сшитой из множества шкурок накидке, ухватил тощего, одетого в зелёный хитон негра, очевидно, богатого – на руках его поблёскивали кольца, в уши были вдеты серёжки. Чёрный великан практически приподнял его над землёй; короткое копьё – ассегай – упёрлось богачу в рёбра. Тот испуганно что-то лопотал на местном наречии. В ответ воин рыкнул ещё сильнее, и встряхнул хлюпика так, что его голова заболталась на тонкой шее. Раздался треск – одежда не выдержала, и несчастный плюхнулся на землю, упав на четвереньки. Однако встать он даже не попытался – вместо этого сел прямо на мостовую. Он увидел Конана и Муриелу, и его глаза расширились.
Внезапно он ухватил своего обидчика за край пёстрого плаща и снова что-то отчаянно залепетал, указывая то на Конана, то на себя. Конан недовольно заворчал и медленно потянул меч из ножен – чёрный дикарь был взбешен, и неизвестно, чем бы закончилась сцена.
— Он чего-то от нас хочет? — испуганно ухватилась за локоть варвара Муриела. — Почему он тычет в меня пальцами?
— Не в тебя, а в меня, — буркнул Конан.
Наконец, негр, явно выругавшись, пнул перепуганного бедолагу, развернулся, сплюнул на мостовую, и ушёл, всё ещё что-то бормоча себе под нос. Конан хмыкнул, и сунул меч снова в ножны. Тощий южанин в зелёной одежде тем временем быстро поднялся, оправил складки ткани – и поклонился киммерийцу.
— Господин ищет, где переночевать? — спросил он на почти чистом шемитском, который Муриела хорошо понимала.
Конан хмыкнул и неопределённо пожал плечами.
Быстрый, цепкий взгляд темнокожего обежал обоих – высокую, массивную фигуру варвара, пышногрудую, стройную Муриелу; изрядно поношенную одежду обоих странников.
— Если господину будет угодно, он со своей… гхм, спутницей может переночевать у меня – и совершенно бесплатно!
— С чего такая щедрость? — скептически вопросил варвар.
— О!
Южанин, казалось, моментально восстановил душевное равновесие – будто ему только что и не упирался под рёбра ассегай разгневанного дикаря. Он бесцеремонно ухватил Конана за локоть.
— Как вы можете видеть, достопочтенный господин, сегодня меня встретили неприятности! Баал-Хубаб, что защищал меня от вспыльчивых самбуру и суба, подхватил лихорадку и слёг, а дела торговца таковы, что охрана ему нужна непременно!
Конан раздражённо оттолкнул торгаша, но тот ничуть не смутился.
— Переночуйте у меня дома, господин, а утром нанимайтесь ко мне в охранники! Клянусь Птеором и Деркето, дела у меня в последнее время идут не важно, но если боги соблаговолят, и Абиой вернётся со страусиными перьями, шкурами леопардов и орехами колы из земель абангу, то моя щедрость поколеблет спокойствие твоей души! Глаза мои говорят мне, странник, что богатства земные не обременяют вашей мошны, а почтенному страннику и его…гхм, спутнице нужно где-то ночевать!
Торгаш снова ухватил дикаря за локоть.
— К чему спускать деньги у жадного обдиралы Бамидела, который наживается на том, что у него единственная гостиница в Макумбе, когда можно переночевать на моих циновках, совершенно бесплатно? Мои женщины помогут вам отдохнуть с дороги, а… гхм, свою спутницу утром великий воин может продать мне, если пожелает!
Конан фыркнул.
— Чего? — вскрикнула Муриела.
— Она не для продажи, — проворчал киммериец.
— Жаль, жаль, — без малейшего раскаяния протянул южанин. — Белокожая женщина немало стоит в здешних краях… К тому же, её может возжелать король! Но на то воля господина. Так что, он примет моё предложение?
Конан задумчиво погладил эфес меча.
— Ты упоминал Макумбе?
Торговец охотно закивал головой:
— Верно, верно, Макумбе! Это, — раскинул он руки, словно хотел обнять небо. — Макумбе, столица станы Акан. Ой, оай! Какая там страна? От гор да до реки, но правят ей могучие воины самбуру, что ходят в набеги на земли абангу и бузиба, и от того богатства в ней не иссякают!
Тщедушный торговец горделиво выпрямился.
— Но ещё больше богатства страны Акан зависят от нас, торговцев! Мы продаём чёрных женщин и мужчин в Стигию и Туран; мы покупаем слоновью кость и кофе; мы отправляем караваны в Кешан и Зембабве. Благодаря нам процветает Макумбе!
— Что хотел от тебя этот здоровяк? — полюбопытствовал киммериец.
— О, груди богини Буттаназибы! — утратил часть своей горделивости южанин. — К несчастью, могучему Зубери не повезло: он продал двоих из своих дочерей, и вложил деньги в караван, что шёл в город Квабена, что на юге Зембабве, но по дороге на него напали дикари-разбойники из племён узочи. Всё пропало, и я тоже немало потерял на этом деле! Но видит Аджужо, я не могу возместить ему утраченное! То обычный риск, который всегда имеется в торговом деле… а дочерей его уже купил писец из Птейона, и я никак не могу вернуть их ему!
Конан хмыкнул.
— Так говоришь, у тебя дома бесплатная еда и постель?
Торговец радостно закивал головой:
— Всё так, могучий чужеземец!
Он облизнул губы:
— Меня зовут Фарадж, и мои жёны Алала, Зэмба и Гбемизола будут рады видеть у нас в гостях столь могучего воина из северных стран!
Конан фыркнул, услышав это, а Муриела возмущённо вскрикнула и прижалась к Конану как можно теснее.
— Так или иначе, мы собирались поискать, к кому наняться, — пояснил он. — Раз уж боги послали нам тебя, значит, так тому и быть. Не знаю, задержимся ли мы тут надолго; но пару ночей проведём точно.
Фарадж обрадованно хлопнул в ладоши:
— Так тому и быть! Но в обмен на пищу и кров, чужеземец защитишь ли ты меня от грозного Зубери?
Конан хохотнул:
— Ну, раз уж мы ночуем у тебя… — его белые зубы обнажились в усмешке, — Нельзя же позволить, чтобы какой-то дикарь выпустил кишки тому, кто ставит мне на стол просяную кашу и дозволяет переночевать!

[Пелиас почти кофийский]

Дом Фараджа и впрямь выглядел неплохо – очевидно, его хозяин знавал хорошие времена. Двухэтажный, но окружённый нелепой изгородью из жердей, он стоял в окружении смоковниц и грушевых деревьев, на которых висели сочные фиолетовые груши. Жёны Фараджа (при ближайшем рассмотрении – не такого уж и молодого, морщинки прятались в уголках его глаз) тоже отражали его благосостояние: высокие, выше купца, стройные, но полногрудые. У двоих, явно выраженных негритянок, были причудливые высокие причёски, в которых торчали веточки растений, перья и кости; а у третьей, более тонкой и изящной, очевидно, из того же народа, что и сам Фарадж – волосы были завёрнуты в высокий пёстрый тюрбан. Слуги жили вместе с хозяином и его жёнами: один старик, настолько ссохшийся, что определить его народ было невозможно; молодая женщина с некрасивым лицом, и молоденькая расторопная девушка, с некрасиво расплющенным носом, но живым взглядом быстрых чёрных глаз. Она всё время смеялась, показывая крупные белые зубы.
Фарадж усадил гостей за стол вместе с жёнами и слугами; очевидно, положением тут не чинились. Еда была совершенно непривычной Муриеле, которая хотя и побывала в Зембабве, но питалась там в основном со своим хозяином-шемитом. На стол подали омлет из ветчины и бананов, мясную запеканку с орехами, острый салат, вареное мясо летучих мышей, пасту из толчёного ямса, и лепёшки из зерна. Запивали всё беловатым напитком из проса. Муриела попробовала большинство блюд, и сочла их либо странными, либо слишком острыми; но Конана охотно уплетал угощение, особенно не задумываясь, из чего оно состоит.
Жёны торговца с явным интересом посматривали на хорошо сложённого варвара; приметив это, Муриела подвинулась к нему как можно теснее. Насытившись, Конан обнял одной рукой Муриелу и откинулся на жалобно скрипнувшем плетёном стуле.
— Расскажи мне побольше о Макумбе, купец.
Фарадж задумчиво потёр кончик носа.
— Макумбе – главный, и единственный город царства Акан, — наконец, начал он. — Одни говорят, что построили его пелиштимы, мои предки, другие – что его возвели ренегаты из Стигии. Теперь уже и не разберёшь – это было так давно, что реки успели повернуть вспять. Царство Акан совсем невелико: оно тянется от гор Белых демонов до реки Акуа, и кроме Макумбе, в нём нет городов. Есть пару деревушек, где живут оседлые агува – мои родственники. В саваннах же царства Акан немало племён; кочевые агува, что гонят громадные стада на продажу в Макумбе; воинственные самбуру – говорят, в древности они были рабами моих предков, пришедших из Пелиштиии; самбуру помогли возвести нам дома и стены этого города – а затем подняли восстание, и сами стали в нём королями. Правит в Макумбе король из племени самбуру, Абубакар Справедливый. Абубакар – король всех сакумбе, городских и кочевых, но, хотя кочевые формально и признают его королём, там в каждом племени есть свои вожди, и подчиняются они Абубакару неохотно.
Фарадж пожал плечами:
— Кроме агува, моего народа, и самбуру, Царского Народа, в Акане живут ещё и негры из племён Убаи, суба, абангу – в городе ты можешь видеть их, как слуг и рабов. Акан – воинственное государство, и нередко отправляет воинов на юг, брать рабов. Рабов затем продают в Зембабве и Пунт; а иногда оставляют и в городе. Но не только набегами богато Макумбе; здесь – сердце всей торговли! На юг живут настоящие дикари, но мы покупаем у них скот, соль, золотой песок – здесь его скупают шемиты и везут в Пунт и другие страны для чеканки денег. Покупаем мы и слоновью кость, орехи колы, страусиные перья.
Фарадж рассмеялся:
— Кстати, не удивляйся, чужеземец, но деньги в Макумбе особо не в ходу; кроме самых зажиточных агува и купцов-шемитов, все прочие предпочитают деньгам обычный обмен: соль на рабов, железо на ткани, услугу – на услугу. Даже шемиты расплачиваются с жителями Макумбе не золотом, а топорами, ножами, наконечниками копий, украшениями, цветным шёлком.
— Неужто здесь живут одни только кушиты! — воскликнула Муриела.
Фарадж пожал плечами:
— Белые, кроме шемитов, в Макумбе попадаются крайне редко. Порой забредёт странник из Турана, да торговец из Стигии; о царствах севера в Макумбе почти никто не знает. Кроме пелиштов-торговцев да тех из агува, что торгуют с Пунтом. «Гибория» здесь лишь слово, которое значит меньше, чем пыль на ветру.
Конан хмыкнул и с грохотом поставил чашу с напитком на стол.
— Я повидал немало маленьких государств, но ваше превзошло их все! Страна из одного города, ха!