Боги Севера (Бен-Морг версия вторая)

[Blade Hawk]

Те тоже смотрели на подмостки, в основном на полуобнаженных «жертв», конечно, а не на реки «крови» и ужимки «жреца». Поэтому, мельком посмотрев на золотой браслет, на руке наемника, спокойно его пропустили. Проход давал начало довольно длинному коридору, с несколькими тяжелыми дверьми по пути. К тому времени, как чернокожий добрался до его выхода, звуки музыки из зала были уже почти не слышны. Его взгляду предстала комната с еще одной дверью, помимо той, из которой он вышел. Помещение было слабо освещено, вдоль стен стояли кожаные кресла. Посреди него стояли два человека и мирно беседовали. Увидев Шанго, оба поклонились, и один из них обратился к нему:
- Господин Волк! Рад видеть вас снова! Вам как обычно?
Наемник, молча, кивнул.
- Хорошо, - поприветствовавший его человек поклонился и жестом пригласил Шанго следовать за собой.

Они прошли в дверь и вошли в еще один коридор. Довольно темный. По стенам его были расположены двери. Когда они проходили мимо, то из-за них, то и дело раздавались то стоны, то всхлипы, то, даже, приглушенные крики. Наконец провожатый подвел воина к одной из дверей и открыл ее:
- Прошу вас господин, - сказал он, - тело сейчас приведут.
То, что сказал этот человек и то, как он это сказал, Шанго совсем не понравилось, тем не менее, он кивнул, вошел и закрыл за собой дверь. Внутри оказалось довольно уютно – множество свечей, стены, драпированные пурпурной бархатной тканью, камин, в котором весело играл небольшой огонек, и огромная кровать с множеством подушек. Эту, безусловно, романтическую картину портили только… пыточные инструменты. В одном углу стояли дыба, столб с колодками и непонятная конструкция из острых стальных рам. Рядом располагался столик, на котором были выложены ножи, пилы, шила, какие-то щипцы, спицы, длинные железные пруты. К нему были прислонены хлыст и небольшой , украшенный серебряной вязью топор. Когда негр внимательнее посмотрел на стены, он понял, для чего был выбран такой цвет – тут и там виднелись высохшие пятна крови. Шанго скрипнул зубами – надо было прикончить того рыцаря, чью жизнь он так не хотел забирать. Черный воин дал себе слово, что когда выберется отсюда скормить ублюдку его же конечности.

Тут в дверь постучали.
- Открыто! – громко сказал Шанго.
В комнату вошел татуированный полуголый лысый амбал южного вида, шемит скорее всего, в котором жира было столько же сколько мускул - то есть весьма много. Перед собой он тащил абсолютно не сопротивляющееся миниатюрное существо женского рода.
- Тело! – прохрипел он, толкнул ту, что привел так, что она упала на пол со слабым всхлипом. Затем он вышел, громко хлопнув за собой дверью.

Воин медленно подошел к лежащей на полу. При его приближении она задрожала, как осиновый лист. Когда же он взял ее за руку, он заскулила, как раненый котенок. Подняв ее и посмотрев в ее лицо, Шанго с ужасом увидел, что перед ним ребенок – девочка лет тринадцати-четырнадцати. К клятве «накормить» рыцаря прибавилась еще одна – задушить того его же собственными кишками.
- Тихо, тихо, детка, - проговорил негр и снял маску, - не бойся меня. Клянусь, я не сделаю тебе ничего плохого.
Девочка с удивленным испугом посмотрела ему в лицо, либо, не веря его словам, либо еще не осознав их смысла.
- Говорю, тебе не бойся, - он широко улыбнулся, - я пришел помочь вам.
Она видимо, поняла, перестала дрожать, три раза глубоко вздохнула, собираясь что-то сказать, но не смогла и разрыдалась у него на груди.
- Ну, ну, тише, - приговаривал он, гладя ее по голове, давая ей выплакаться. Когда же она успокоилась, спросил:
- Как тебя зовут, детка?
- Кармилла, господин.
- Скажи мне Кармилла, как ты сюда попала?
- Я… меня мама послала на рынок за молоком. И когда я шла, кто-то, - она сглотнула, - набросил мне мешок на голову. Потом меня куда-то понесли, потом мы ехали – я слышала стук копыт и скрип колес, а потом вот я оказалась здесь.
- И много вас таких здесь?
- Точно не знаю, но, наверное, много. Новеньких каждый день приводят. Моя каморка находится около входа и через прутья видно, как их ведут. Но зато, - она всхлипнула, - многие из тех, кого потом уводят господам, назад не возвращаются. А те, что возвращаются, часто побиты и покалечены. Говорят, - девочка запнулась, - некоторых из них потом добивает Тулок.
- Тулок?
- Ну, жирный урод, который меня привел.
- Страшно вам, наверное? – сказал Шанго явную ерунду, не зная, что правильное в подобной ситуации можно сказать.
- Очень, - девочка снова всхлипнула, - некоторые не выдерживают. Вон привели одну через день после того, как я сюда попала, и подселили к нам. Она все угрожала, что ее жених гвардеец всех тут поубивает. А позже вечером ее увели. Вернулась она почти невредимой. Ну, только синяк один на лице. Она больше не кричала, а совсем наоборот – молчала, на вопросы не отвечала, и смотрела в одну точку на полу. А когда утром мы проснулись, то увидели, - ее голос дрогнул, - что она повесилась. Тулок ее потом куда-то уволок.
- Ясно, - мрачно проговорил Шанго, потом спросил о той, ради которой суда явился. - Ты знаешь девушку по имени Зафира? Она должна была попасть сюда неделю назад.
- Неа, - она покачала головой, - те, кого я знаю, это девушки, которые живут со мной. Ну, еще наши соседки. О Зафире я никогда не слышала. И потом, неделя это большой срок. Один Митра знает, что с ней могло случиться за это время.
- Я понял, - сказал негр и, мягко отстранив от себя девочку, встал. – Пойду, проверю.
- Господин! – глаза Кармиллы округлились от ужаса. – Не ходите туда! Там охрана с оружием… и… и Тулок!
- Не бойся детка. Давай, залезай под кровать. Я вернусь за тобой, как только смогу. Ну, а если не вернусь, то дожидайся утра, и постарайся убежать. Думаю, я смогу устроить так, что тебя не хватятся.
Кармилла замерла в нерешительности:
- Не оставляйте меня!
- Давай, давай, малышка, - сказал воин, - я должен попытаться помочь всем.
Девочка всхлипнула, кивнула, а потом как мышка скользнула под кровать.

Шанго снова надел маску волка, вытащил кинжал и взял тот топор, что нашел в этой комнате. Теперь этот предмет должен будет послужить оружием, а не орудием пыток, извращений и изуродований. Наемник медленно открыл дверь и осмотрел коридор – там было пусто. Он быстро подошел к соседней комнате и ворвался в нее. Черный воин увидел, как полураздетый мужчина на кровати с остервенением насилует девушку. Она хрипела, кашляла и судорожно вращала залитыми слезами глазами – насильник душил ее, и было видно, что руки его сжимаются все сильнее и сильнее. Того, что в комнате появился кто-то лишний, мерзавец даже и не заметил. Не теряя больше ни секунды, Шанго подскочил, и, схватив насильника за горло, оторвал от жертвы. Тот, уже начав что-то соображать, прохрипел:
- Да как ты смеешь…
Негр не дал ему договорить – поднеся к лицу негодяя кинжал, он воткнул его ему в глаз и, не обращая внимания на визги, начал медленно вдавливать, поворачивая, клинок тому в мозг. Нельзя было сказать, что мужчина умер медленно, но и не быстро. Положив труп на землю, Шанго вытащил кинжал и с омерзением вытер его о богатую одежду убитого. И тут же его оттолкнула девушка – в руке у нее был нож из пыточного набора. Она начала яростно кромсать тело своего обидчика, вцепившись в него настолько крепко, что Шанго еле ее оттащил.
- Успокойся, - сказал он забрызганной кровью женщине, - все кончилось. Но не для меня. Пока оставайся здесь и жди.

Шанго вышел и постоял немного возле двери. Он услышал еще стоны и крики, что раздавались из помещений, располагавшихся в этом ужасном месте. И тут безумие ярости, жажды крови нахлынуло на него. Зарычав, он бросился убивать. Комната, за комнатой, тварь за тварью – он рубил, колол и резал, избавляя землю от гнили, порожденной порочной стороной цивилизации. Оружие его покрылось сгустками крови, ошметками плоти и костей. Вид его наверняка был ужасен – женщины, считая, что он совсем не спаситель, а кровожадный монстр, жались по углам. Однако даже в таком состоянии Шанго не повредил ни волосинки, ни одной из них. Но «блистательные господа»! Он не знал жалости. Эти люди были недостойны ее! Он не чувствовал никаких сомнений, убивая безоружных. Они заслужили свою участь! Он не знал усталости - ненависть вела его. Он убивал.

[Blade Hawk]

Наконец, когда ни одного мерзавца в живых не осталось, гнев спал и воин прислонился к стене коридора, переводя дыхание. Внезапно открылась дверь, через которую он попал в это место. Вошел провожатый, а вместе с ним еще один «избранный» в маске нетопыря. Ничего не подозревая, они медленно приближались к нему - даже окровавленное оружие в его руках, даже испачканные кровью одежда и маска, не вызвали их беспокойства. Видимо подобное зрелище было здесь вовсе не редкостью. Когда же провожатый довольно улыбнулся и подмигнул черному воину, Шанго не сдержался. Схватив поудобней топор, он размахнулся и пустил его в полет. Лезвие топорища с громким хрустом вонзилось прямо между глаз Нетопыря. Тот секунду постояв, рухнул на пол. Переменившийся в лице провожатый взвыл, и, повернувшись, бросился прочь. Тремя прыжками чернокожий воин настиг его и, схватив за волосы, перерезал ему глотку. Затем, подобрав топор, направился ко входу. Приятель провожатого со скучающим видом сидел и бросал кости, коротая время. Услышав, что кто-то вошел, он обернулся и, беспечно посмотрев на перепачканного кровью человека в масле волка, снова принялся на свою игру, равнодушно бросив:
- Железо могли бы и в комнате оставить, господин. Киньте где-нибудь. Плащи, как всегда, в углу. В зале снова представление - темно. Думаю, никто ничего не заметит…
Говоривший так же беспечно и умер – наемник, не раздумывая, поразил его топором в голову. Оружие погрузилось глубоко – обратно оно выходило с трудом, издавая чавкающие звуки.

Теперь надо было пойти и успокоить женщин, а затем обеспечить их временную безопасность. Он двинулся было туда, где находилась ближайшая из них, однако заметил нечто необычное в комнате, мимо которой раньше пролетел – в кровавой горячке посчитал, что в ней пусто. В пыточном углу, которые были идентичны во всех комнатушках, к острым рамам, в неестественной позе была прикована обнаженная девушка. Вернее то, что от нее осталось. Ее левая нога была отпилена, а обрубок был обожжен – видимо мучитель хотел остановить кровотечение. Обе полные груди были закручены веревками до посинения, в них были понатыканы острые предметы, а одна из них была полуоторвана. Пах был разворочен. Об обильных синяках, царапинах и кровоподтеках и говорить не стоило. Но что самое невероятное - девушка была еще жива и слабо, судорожно дышала. То, что она не умерла от потери крови, повреждения внутренностей и чудовищной боли, показалось воин следствием колдовства.

Шанго скрипнул зубами. Он многое в своей жизни видел, но от подобного даже ему стало не по себе. На ватных ногах он подошел поближе и понял причину необычной живучести искалеченной. На губах, там, где высохла слюна, он увидел белый порошок. Дурман, которым ее накормили, видимо убрал боль и замедлил сердцебиение. То, что она уже не жилец на белом свете, было ясно видно. Однако того, чтобы она умерла в таком положении, черный воин допустить не мог. Как можно аккуратнее он освободил ее от оков и, подняв на руки, понес к кровати. Девушка закашлялась и из ее рта пошли кровавые пузыри. Шанго мягко положил ее на постель, и, взяв ее за руку, присел рядом. Внезапно она задышала чаще, открыла глаза, лицо ее перекосилось от страха. Уставившись в потолок безумным взглядом, девушка застонала:
- Дракон…! Рвет на части…! Жжет…!
Ее голос стал еще тише, превратившись в бессвязное бормотание. Затем, по ее телу прошла судорога, она до боли сжала ладонь воина. Вскрикнула и испустила дух. Мрачный как туча, наемник встал и накрыл усопшую шелковым покрывалом.

Это все следовало остановить.

Велев женщинам запереться в одной из комнат и раздав оружие на всякий случай – набралось около дюжины топоров, то есть более, чем достаточно – Шанго направился вглубь дворца. Чертыхнувшись в очередной раз по поводу чрезмерного количества коридоров в этом здании, он вышел в помещение, в котором находился один из охраняющих это место воинов. Отвлекшись от созерцания потолка, тот с удивлением посмотрел на вошедшего.
- Простите, господин, - сказал он, - но вам сюда нельзя!
Не говоря ни слова и не сбавляя и шага, черный воин продолжал приближаться к нему.
- Не подходите! Несмотря на ваш титул, я буду обязан применить силу и вам известно об этом, - продолжал охранник, вытащив из ножен клинок.
Чернокожий проигнорировал и эти слова.
- Пеняй на себя, сумасшедший! – пробормотал воин в черном обмундировании, поднял меч и нанес удар.
Шанго поймал его в замок из скрещенных топора и кинжала, а затем пнул противника ногой в живот. Его соперник согнулся и начал ловить ртом воздух. Впрочем, недолго – затылок врага был слишком удобной целью.

Пока убитый охранник падал, открылась дверь, и в ней показался человек в серповидной маске в виде полумесяца – Король Луны собственной персоной. Увидев финал кровавого зрелища, он подобрал полы своего балахона и бросился бежать. Взревев, Шанго кинулся за ним. Шаг, три, пять – скоро негр достигнет своего врага…. Вдруг перед его лицом резко упала решетка. Он обернулся назад, но и там проход был перекрыт. Король Луны, который в панике чуть ли не повис на рычаге, замаскированном под факел, обернулся назад и, увидев своего преследователя в ловушке, облегченно вздохнул. Хмыкнув, Шанго положил оружие на землю, крепко схватился обеими руками решетку и начал медленно ее поднимать.
- Ну и ну, какой прыткий! - Симта покачал головой и дернул еще за один рычаг.
Пол под ногами черного воина провалился. Чудом, он успел зацепиться за прутья. Когда же «Король» увидел, что Волк начинает подтягиваться вверх, то крикнул:
- Тулок! Держи его!
Через мгновение черный человек почувствовал, как кто-то тянет его вниз. Он как можно крепче схватился в решетку, но уже сейчас было ясно, что он не удержится. Симта подошел к прутьям, однако не очень близко. Даже видя своего преследователя в таком состоянии, он его боялся.
- Кто ты такой? Что тебе надо? – спросил Король Луны присев на корточки. – Молчишь? Ну, скоро все выложишь! Тулок, - крикнул он, - я сейчас спущусь, а пока поучи его немножко хорошим манерам и закуй в колодки.
- Слушаюсь, господин, - раздался глухой, кряхтящий голос из провала.
- Замечательно, - Симта встал и, повернувшись, пошел прочь.
В это время тащащий Шанго человек дернул особенно сильно и негр сорвался. Маска, зацепившись за что-то, слетела с него. Упал он прямо в объятия Тулока, который удивленно было, посмотрел на чернокожего, на тут же ухмыльнулся, и принялся вдавливать руки воина, которого обхватил, в его тело. Враг был очень силен, но Шанго и не желал мериться с ним мощью. Размахнувшись головой, он ударил Тулока в широкий нос, мгновенно стерев ухмылку с его лица. Захват слегка ослаб, однако объятия не разжались. Тогда негр вцепился зубами в ухо противника и начал его рвать. С громогласным воем, жирный отпустил его и попытался оттолкнуть. Тут же Шанго ударил воющего в тройной подбородок кулаком и нижняя челюсть Тулока с противным хрустом ушла назад. Обливаясь соплями, татуированный толстяк отшатнулся. Черный воин лягнул пяткой коленную чашечку врага, ясно почувствовав, как что-то в ней под его ударом подалось. Жирный завалился на правый бок и тут же топор, который подобрал Шанго, нашел его шею. Шемит успокоился навеки.

Уроженец племени Мабинти, поднял маску, которая его сегодня не раз выручала, и снова ее одел. Подобрал кинжал, заткнул его за пояс, а затем, подойдя к выходу, прижался к стене и принялся ждать. Несколько долгих минут прошло, пока дверь распахнулась, и в помещение вошел человек, со словами:
- Ты не представляешь, что этот молодчик натворил. Охрану я уже позвал…, - и тут говоривший запнулся, когда увидел лежащий труп.
Он повернулся было, чтобы убежать, но было уже поздно – Шанго схватил его и нанес несколько ударов в лицо и тело. Не слишком сильных – враг пока нужен был ему живым, но все же достаточно чувствительных для того, чтобы тот упал на пол и принялся поскуливать. Симта, а, судя по голосу, это был именно он, успел снять балахон и свою глупую маску. Под ними скрывался довольно таки непримечательного вида шемит средних лет, уже заметно начинающий полнеть, с завитыми в косички курчавыми волосами и бородой. Может быть, его лицо когда-то и отличалось благородными чертами, но теперь, когда оно было залито кровью и искажено страхом, этого видно не было.
Негр было хотел запереть дверь, но на той не оказалось, ни замка, ни засова. Открывалась она наружу, а значит, и подпереть ее не было никакой возможности. Поэтому Шанго всего лишь дверь прикрыл. Затем вернулся к своему врагу, который в это время безуспешно пытался подняться.
- Знаешь, - проговорил наемник, пнув его, - ты уже дважды мог стать трупом. Но личность твоя вызвала мой такой горячий интерес, что желание допросить тебя превысило риск того, что ты можешь избежать кары за свои злодеяния и скрыться. Но, хвала богам, ты здесь. Ползаешь сейчас передо мной.
- Каких злодеяний? Я ничего не сделал!
- Да ты, видимо, смеешься надо мной! - Шанго схватил Симту за руку и коротким движением сломал ему несколько пальцев. – Сколько женщин, было замучено из-за тебя? – спросил воин, когда вопли шемита сменились наконец рыданиями.
- Это же грязные животные! Нищее отребье! Простолюдины! Чего тебе до них? – постанывая, выдавил Симта.
Шанго сапогом ударил его в лицо:
- Понятно, - процедил он. – С этим мы разобрались. Но, поверь мне на слово, лучше бы ты этих слов не произносил. Теперь перейдем к следующему вопросу.

[Blade Hawk]

- Какому вопросу, пожри тебя Сэт?! – завопил шемит, выплевывая выбитые зубы. – Ты что, болен? Да кто ты вообще такой?
- Нет, приятель! - наступив на сломанные пальцы врага, молвил черный. - Кто ТЫ такой? Я это к чему…, - наемник, медленно вращая ступней и вызывая у шемита крики, принялся говорить, - день назад мне довелось повстречаться с одним человеком. Он вез письмо. Знаешь кому? Нет? Королю луны! Не слышал о таком? – он усмехнулся. – Вез он его из страны, что почти готова с этой, начать войну. В письме говорилось про льва, тигра и лисицу. Казалось бы ерунда, правда? Детские фантазии. Но согласись, везти такие вещи гонцом, да еще и секретничать по этому поводу, как-то глупо. Кто такие эти «тигр» и «лев» я и без тебя догадался. Но, кто такая лиса?
- Не знаю, - быстро проговорил Симта.
- Думаю, - злобно сказал Шанго, - ты меня обманываешь.
Он принялся наносить ногами удары по телу тщетно пытающегося уползти шемита. Когда чернокожему показалось, что одно из ребер негодяя сломалось, тот хрипло завопил и, заливаясь слезами, простонал:
- Хватит! Я все скажу! Все! Хватит!
- Так говори, - негр наподдал ему еще разок напоследок.
- Лисица - это Зингара! Они подстроили все это покушение, чтобы обострить отношения между Аквилонией и Немедией. Я - их человек, посредник по этому делу в Тарантии, - дрожащим голосом быстро выдавил он.
- Зингара? – Шанго был ошарашен. – Зачем ей-то это нужно?
- Я все расскажу, только не убивай, прошу…!

В это время распахнулась дверь, и в подвал ворвалось несколько охранников в черных одеждах. Те самые, что пропустили его вовнутрь. У троих из них были взведенные арбалеты.
- Убейте! Убейте его! – завопил Симта.
Один из воинов махнул рукой, приказывая арбалетчикам стрелять. У Шанго не было много времени для раздумываний. Он напряг все свои силы в мощном рывке и, подняв грузное тело шемита, заслонился им. Все три болта попали в тело «Короля», причем силу ударов почувствовал даже тот, кто держал его. Черный человек побежал со своим грузом на охранников и, приблизившись, кинул его в них, заставив нескольких упасть. Тут же схватив ближайшего воина, он приставил кинжал к его шее и закрылся им от остальных.

- Тихо, тихо, тихо, - громко сказал Шанго, выставив свободную руку вперед, предостерегая бойцов от необдуманных поступков. - Вы ведь не хотите его убить? Правда? – он слегка надавил клинок, и на шее его пленника проступила кровь.
- Что нам до него? – сказал один из охранников, тем не менее, не нападая. Впрочем, его слова заставили дрогнуть человека, которого черный держал,
- А что вам до него? - Шанго указал на труп шемита. - Посуди сам. Платить вам больше некому. Работы не осталось. Даже кормить не будут. Вы же наемники! Хотите поработать бесплатно?
- Ты лишил нас дохода. Уже за это тебя стоило бы убить, - ворчливо сказал еще один воин. Однако оружие опустили уже почти все.
- А вдруг не получится и выйдет так, что умрете вы? Попасть на Серые Равнины задаром? – он хмыкнул. – Ты действительно этого хочешь? Да и потом, это место больше ничье, - он обратился ко всем. - Как вы думаете, много ли здесь может быть ценностей, исчезновение которых вы сможете обнаружить, - на последних словах Шанго сделал ударение, - после того, как наткнулись на труп вашего господина? Мало того, что я жестокий убийца, - Шанго посетовал головой, - так еще и жадный грабитель. И бегаю быстро. Ну, так как…?
- Знаете, - сказал после долгой паузы один их воинов, - мне этот козел никогда и не нравился! И мерзости, которые он творил, тоже. Не знаю, как вы, а я пошел!
- Последний вопрос, - сказал чернокожий, вдруг кое-что вспомнив, - и, наверное, главный. От него зависит, расстанемся мы или все-таки нет? Что случилось с женщинами, что были рядом с трупами?
- Какими женщинами? – недоуменно спросил, было, воин, но тут догадка озарила его лицо:
- А-а-а! В одном из помещений кто-то заперся. У нас не было времени ломать дверь и проверять кто там. Так там женщины! Мы думали, что какой-то вельможа струсил и спрятался, о каких-то там женщинах мы даже и не вспомнили.
- Замечательно! Пусть они там и остаются!
Бывший охранник равнодушно пожал плечами, вложил меч в ножны и побрел к выходу. За ним, один за другим, побрели и остальные.
- Один арбалет здесь оставьте, - бросил им вслед Шанго.
Кто-то из воинов полуобернулся и положил необходимое оружие на пол. Вскоре все они скрылись из глаз.
Негр обратился к своему пленнику:
- Тебя как зовут, парень?
- Фузий, - ответил тот искаженным голосом из-за пересохшего горла.
- Фузий, жить хочешь? – спросил чернокожий. А когда дождался утвердительного кивка, продолжил:
- Ну, если да, позаботься о том, чтобы друзья твои не наделали глупостей. Я становлюсь очень неприятным человеком, когда мне что-то не нравится. Очень! – он отпустил пленника и подтолкнул его к двери. Тот не задерживаясь, побежал на выход.
Подождав, пока шаги стихнут, воин племени Мабинти подошел к трупу Симты и ногой перевернул его на спину. Посмотрев на его лицо он, с сожалением от осознания упущенных возможностей, покачал головой, подобрал арбалет, зарядил его и выстрелил шемиту прямо в лоб. У него осталось последнее дело в этом месте.

По лестнице южанин поднялся осторожно – подозревать тех парней, что он отпустил, в излишней ретивости было нельзя, но и слишком доверять им не стоило. Все было, однако, спокойно. Наверху он обнаружил развилку, недалеко от которой быстро, по приглушенным голосам обнаружил помещение, где держали похищенных женщин. Он понял, что Кармилла не рассказала ему и части тех ужасов, что испытывала здесь. В помещении очень сильно воняло нечистотами, какой-то гнилью. Воздух был очень сперт, дышалось с трудом. Было жарко. То, что девочка назвала «каморками» на самом деле оказалось темницами, практически мелкими каменными мешками. Шанго открыл ближайшую из них и на него безразлично уставились грязные женские лица. По-видимому, до того, как их доставляли господам, их где-то мыли.

[Blade Hawk]

- Выходите, - глухо сказал черный воин. – Выходите, выходите все, - повторил он, видя, что ему не верит. – Вы все свободны, - крикнул Шанго, - выходите, но пока не убегайте. Это надо сделать правильно.
Он бросился открывать клети, громко повторяя имя той, ради которой сюда пришел:
- Зафира?! Зафира, ты жива?!
Обнаружил он ее в одной из дальних темниц. Девушка была в полубессознательном состоянии, из-за ужасных условий. Все ее дело было желтым от почти заживших синяков. Однако она была жива.
- Мы прятали ее, закрывая нашими телами, - сказала одна из женщин. - Если бы они увидели ее такой, то увели бы и Тулок бы ее забил.
- Спасибо! – с болью в голосе произнес Шанго. – Что до Тулока, то сейчас Нергал в своем царстве, забивает его.
Подняв Зафиру на руки, он вышел. В коридоре столпилось около полусотни качающихся, изможденных женщин. Те, что покрепче, помогали совсем немощным и покалеченным. Аккуратно пройдя сквозь эту толпу, он подошел к двери и обратился ко всем:
- Внимание! Идите все за мной! Не галдите, не шумите, внимательно смотрите по сторонам и если кого-нибудь увидите, говорите сразу мне. Слушайте и меня внимательно. Все, что скажу, исполняйте. Только так мы сможем безопасно отсюда уйти.

Они медленно выдвинулись вперед. Поскольку там, где сейчас проходила процессия, было гораздо прохладнее и свежее, Зафира через несколько минут глубоко задышала, а вскоре и открыла глаза. Удивленно посмотрев вокруг, на лица улыбнувшихся ей женщин, она уставилась на голову несущего ее «зверя».
- Кто ты? – тихо спросила она.
- Это я! - Шанго на время поднял маску и подмигнул ей.
- Митра! - Зафира заплакала. – Я уж, и не надеялась ни на что. Думала все уже.
- Все будет хорошо, сейчас только выбраться надо. Поэтому не шуми, детка.
- Хорошо, - кивнула она, - можешь меня опустить.
- Ты уверена, что сможешь идти сама?
- Я попробую.
Наемник осторожно поставил ее на землю. Девушка сильно покачнулась, оперлась на его руку, чуть не упав, однако вскоре выпрямилась и достаточно твердо встала на ноги.
- Ну, пошли, - сказала она.

Слава богам, предосторожности оказались излишни. Они без проблем добрались до «комнат утех», где к ним присоединились остальные. Увидев последствия кровавой бани, которую устроил здесь Шанго, женины радостно зашумели, да так, что, только прикрикнув, он сумел их успокоить.

Когда группа подошла к выходу в зал, Шанго остановил всех и сказал:
- Теперь слушайте! Сейчас я устрою у них там небольшой переполох. Когда сиятельные господа побегут отсюда, присоединяйтесь к ним и покиньте это место навсегда!
Он решил не объяснять причину, которой руководствовался, когда составлял план побега. Он считал, что большинство гостей нормальные люди или, по крайней мере, они не настолько низки, чтобы одобрять те мерзкие вещи, которые творились в тайных уголках этого места благодаря Симте. Но есть среди них и те самые подонки, ради которых это все и было придумано. Если женщины выйдут просто так, то это вызовет нежелательное, по мнению чернокожего, внимание к ним, что потом может поставить под угрозы их жизни. Пройдет совсем немного времени, когда город наконец, узнает о том, что здесь происходило на самом деле. И негодяи захотят убрать тех, кто их может разоблачить. Неважно, что на их были маски. Страх их будет гораздо больше. Такую породу людей он знал слишком хорошо. Однако пугать спасенных не следовало. Он добавил:
- Впрочем, если увидите, что-то угрожающее позади, бегите сейчас же. Всем все понятно? Хорошо! Зафира, дождись меня недалеко от ворот.

Шанго вышел в зал. Разодетых людей в масках стало гораздо меньше, но все равно посещение было заполнено. Охрана исчезла, но этого, по-видимому, никто не заметил. Было темно - на подмостках разыгрывалось очередное представление - какие-то мужчины в глупых нарядах разыгрывали сражение. Чернокожий направился к открытой занавеси и пробрался за подмостки. С этой стороны, на предметах, что изображали внешний мир, никаких рисунков видно не было. Было видно только дерево. Довольно много дерева. Факел он нашел быстро. Как Шанго и ожидал, сухое дерево занялось очень легко. Огонек, сначала совсем маленький, скоро превратился в большое пламя.

Выполнив задуманное, Шанго вернулся туда, где оставил женщин и начал ожидать, пока последствия его диверсии не станут заметны. Сначала на дым никто не обращал большого внимания. Видимо все, и зрители, и актеры, считали его частью представления. Однако когда стало заметно пламя, замолчала музыка и люди на подмостках в страхе остановились, кто-то в зале, наконец, громко закричал «пожар». Собрание людей с высокими культурными манерами мгновенно превратилось в паникующую толпу, представители которой с криками бежали к выходу, расталкивая друг друга и забыв обо всем.
- Давайте, - крикнул женщинам Шанго, и его группа присоединилась к бегущим и смешалась с ними.
Он убедился в том, что никто не остался забыт и неспешно двинулся следом. У входа он нашел свой клинок. По-видимому, в отличие от него, благородным господам оружие было не так уж и нужно, раз они в панике его позабыли. Пробравшись через толпу зевак, разглядывающих, как внутри здания бушует пламя, он подошел к воротам, нашел взглядом Зафиру и направился к ней.
- Ну что, домой? – спросила она, когда южанин подошел.
- Почти. По дороге надо отдать должок, - Шанго снял маску и постучал по ней ладонью.

*****

Человек в роскошном наряде с золотыми узорами, стоял в центре зала, стены которого совсем недавно услаждали взор своей белизной, и ковырял носком сапога обгоревшую деревяшку. За окном стояло позднее утро, а зал этот являлся тем, что осталось от великолепного «Небесного дворца». Огонь потух сам собой, когда пожрал все, что мог зажечь. Стены теперь были покрыты копотью и сажей, а на месте подмостков лежала груда обгоревших углей. Воняло копотью.

Человек в роскошном наряде, снял свою маску и бросил ее на пол. Миру предстал довольно молодой человек с пухлыми губами и полными розовыми щеками. Было в нем что-то неприятное. Он скривился и, вздохнув, сказал:
- Ой, как жаль! Как жаль! Такое хорошее место было!
- Ваше Высочество, - обратился к нему подошедший человек в одежде капитана королевской гвардии. – Мы нашли господина Симту. Он и его телохранитель убиты. Сам Симта застрелен из арбалета.
- Плохо, плохо, - вздохнул молодой человек, - а кто это сделал, нашли?
- Нет, Ваше Высочество. Но говорят, это был довольно крупный мужчина, скрывающийся под маской волка.
- Маска волка? - удивился вельможа. – Очень похоже на барона Илиция.
- Это точно не он, поскольку барона мы тоже нашли. Его тело лежит в одном из переулков недалеко отсюда.
- Правда?
- Да, Ваше Высочество. Только боюсь, вы не захотите его лицезреть – он ужасно обезображен.
- Ужас, какой! – равнодушно покачал головой молодой человек. - Ну да ладно, пойдемте отсюда. Погоните моего коня ко входу.
- Слушаюсь, принц Нумедидес, - капитан поклонился и направился прочь.
- Такое хорошее место было! - последний раз посетовал вельможа. Затем принц повернулся и последовал за гвардейцем, наступив на маску, которую бросил. Маска, изображавшая голову дракона, треснула и сломалась…

[Михаэль фон Барток]

Клодия де Труа.
Клодия бежала, слыша за спиной лай собак и хриплые голоса преследователей. Люди не отпускали псов с поводков, что бы они не разорвали ее в клочья. Видимо хотели сделать это сами.
Женщина полностью выбилась из сил, и только сила воли удерживала ее на ногах. Давно уже были брошены походный мешок и тяжелая куртка, но все равно каждый шаг давался невероятным трудом, так, словно, на плечах ей приходилось нести большой камень.
Она была сильной, тренированной, но преследователи, казалось, вообще не ведали усталости. И все же она еще жива. Пока жива. И пока свободна. Ей повезло, что один из них ранен. Рана неопасна для жизни, но все же замедляет его бег, а товарищи почему-то не решаются оставить его позади.
Вырвавшись из леса, Клодия неожиданно оказалась на каменистой, лишенной всякой растительности, чуть всхолмленной равнине.
В нескольких сотнях футов высился похожий на столб каменный монолит. Клодия замедлив бег, направилась к нему.
Здесь на равнине ее точно загонят. Загонят как лисицу. Не лучше ли прекратить убегать и встретить смерть лицом к лицу?
Клодия улыбнулась запекшимися губами, и сжала эфес меча.
Сколько их там? Полдюжины, считая раненого. Они справятся с ней даже не приложив усилий.
Ее погубила собственная кровожадность и некого винить.
Но и оставить старуху в живых было нельзя.
Клодия усмехнулась, вспоминая, как перерезала горло колдунье.
Всю жизнь связанная с черной магией, Клодия знала, сколь много шарлатанов среди тех, кто называет себя магами всех мастей. Большинство из них шарлатаны. Но немало и тех, кто, обладая небольшим даром к распознаванию магии, сам не способен наколдовать даже снег зимой. Так и Клодия де Труа не была чародейкой в истинном смысле слова. У нее не было дара к ведовству. Но она ЗНАЛА. Знала древние слова и ритуалы, могущественные сами по себе, питавшие силу в сферах недоступных человеческому пониманию, жившие своей жизнью слова и знаки, знала заклятия, что звучали над алтарями сгинувших во мгле веков зловещих городов Ахерона.
А эта старуха… обычная старуха, прожившая жизнь простой горянки, лишь на склоне лет, когда выросли ее дети и погиб муж, решившая овладеть той примитивной домашней магией, которой заговаривают больные зубы и насылают кошмарные сны на недруга….
И она обладала Силой, истиной Силой, будь она в распоряжении образованного и полного честолюбия мага, могла бы вершить судьбы мира!
И она использовала эту Силу что бы… что бы лечить детей и коз!
Поистине насмешка богов!
Клодия вышла к дому старой женщины ночью, замерзшая и голодная. Та отворила ей двери, не спрашивая, что чужестранка делает в зимней Киммерии. Пригласила к столу. Предложила ей кусок зачерствевшего черного хлеба и каменно-твердого сыра.
Клодия не думала убивать ее.
Она только хотела переночевать и возможно попросить еды.
Но когда она брала из руки хозяйки хлеб, их руки случайно соприкоснулись.
Хлеб упал на грязный пол. Старуха в ужасе отдернула руку.
- Тьма! Тьма в твоем сердце, женщина! Ты служишь тем, чьи имена не должны слышать уши человеческие. Прочь, прочь из моего дома, чудовище, отродье! – Вскричала знахарка, отшатываясь.
Впрочем, она не собиралась ограничиваться причитаниями, и схватила тяжелую палку, которой помешивала угли в очаге.
Клодия ощутила прилив лютой ярости.
Вообще-то она гордилась именно своим хладнокровием, умением отнимать жизнь и приносить мучения без ненависти, без гнева в своем сердце, но сейчас ее обуяло настоящее безумие. Она выхватив кинжал одним прыжком преодолела разделявшее их расстояние, и, уклонившись от удара, вонзила оружие в живот знахарки.
Этого оказалось мало и Клодия нанесла еще удар. И еще. И еще. Из расползающейся раны стали вываливаться внутренности. Клодия яростно колола лицо, руки, пытавшиеся закрыть лицо, старческую шею…
Она кромсала уже мертвое тело без всякой необходимости, просто одержимая жаждой крови.
Когда ярость прошла, она выбросила тело за порог, сьела сыр, брезгливо забросила кусок хлеба, из-за которого все и случилось в огонь, и, подбросив дров, в очаг уснула на жестком ложе.
Хижину знахарки навещали не каждый день, но задерживаться на месте убийства явно не стоило. Следующим утром Клодия уже была в пути.
А к вечеру началась погоня.
- Стой женщина!
Хриплый голос ударил, как бич.
Из леса вышел первый киммериец. Высокий, широкоплечий, с грубыми, словно вытесанными топором чертами лица, он выглядел грозным воином. На ходу обнажив тяжелый широкий меч, варвар шел на нее.
Клодия подняла оружие на уровень груди.
- Брось меч, женщина. – сказал воин.
- Думаешь, я не умею им управляться? – потрескавшиеся от жажды и холода губы Клодии тронула улыбка.
- Ты не достойна смерти от меча. Я вырву эту стальную вицу из твоих рук и сломаю тебе шею!
- Все из-за какой-то старухи, которой давно пора было умирать! Глупец!
Варвар сделал шаг вперед, нанося удар, силы которого хватило бы, что бы рассечь железный панцирь. Вздумай Клодия отразить этот удар ее узкий клинок сломался бы или был выбит из ее руки.
Она просто уклонилась от размашистого удара, и нанесла колющий удар в лицо.
Киммериец в последний миг успел отбросить острие в сторону, но из рассеченной скулы побежала тонкая струйка крови. С изумление взглянув на окровавленную ладонь варвар пробормотал какое-то страшное ругательство, и набросился на Клодию, нанося множество ударов, как рубящих, так и колющих.
Клодия пятилась, уклоняясь, и разумно не пробовала рубиться с сильным мужчиной, лишь иногда нанося стремительные колющие удары.
Нагнавшие товарища киммерийцы не спешили вмешиваться в поединок.
- Долго ты собираешься от меня бегать?! – прорычал варвар.
- Пока ты не выплюнешь легкие!
Киммериец старался прижать Клодию к камню, что бы у нее не было пространства для маневра, и тогда его сила и тяжелый меч позволят расправиться с ловкой, как ласка, убийцей.
Долго это продолжаться не могло.
От внимания Клодии не ускользнуло, что варвар, вовсе не обуянный неконтролируемой яростью, а расчетливый в своих действиях, краем глаза время от времени косится на черный камень.
Наконец пятящаяся Клодия уперлась спиной в черный монолит.
Это был конец.
Варвар сумел «скрутить» ее меч, огромная сила легко позволила ему это сделать.
Оказавшись лицом к лицу с Клодией, он схватил ее свободной рукой за вооруженное запястье, беспощадно его выкручивая. Пальцы разжались, и верный клинок упал на снег.

[Михаэль фон Барток]

Киммериец ударил женщину навершием меча по голове – не в полную силу, не для того, что бы убить, а для того, что бы оглушить.
И поволок почти бесчувственную Клодию куда-то вдоль камня, намотав на огромный кулак длинные волосы.
- Что ты собираешься с ней сделать Гунхейд? – спросил его один из соплеменников. – Зачем ты не убил ее сразу?
- К чему поить кровью этой гнусной твари добрую сталь? – усмехнулся Гунхейд. – Не хватало ей еще умереть с мечом в руке.
- Так задуши ее и брось волкам на съедение. Большего она не заслужила.
- Нет. Я брошу ее в Рану Земли.
Гунхейд обошел похожую на столб скалу и под ногами у них разверзлась настоящая бездна.
Затуманенными глазами Клодия увидела, что имел ввиду варвар.
Рана Земли…
Это в самом деле напоминало рану – рану оставленную в теле земли гигантским копьем – узкий – едва ли шире двух десятка футов и примерно в два десятка футов в длину, провал уходил в глубь скал.
Гунхейд схватив Клодию за горло, заставил ее заглянуть во тьму.
Сверху дна этой странной ямы было не видно.
- Ты служишь силам тьмы, женщина. Там на дне тебя встретят те, кому ты поклоняешься. – сказал варвар.
Он ожидал увидеть страх на лице чужестранки. Но страха не было. Решив, что женщина просто не осознает ничего после удара по голове, киммериец ударил ее ладонью по лицу, что бы привести в чувство.
- Те, кто жили здесь до нас, верили, что это врата в преисподнюю. – сказал воин.
- Ты пугаешь преисподней меня? – засмеялась Клодия. – В там была.!
Злобно выругавшись, Гунхейд сбросил ее с обрыва.
Клодия полетела в сгущающуюся тьму. Молча – это поразило варваров. Ударами рук по стенам сбивала скорость падения, хоть сколько то сокращая скорость падения. Потом из глубин колодца донесся глухой удар – видимо дно было не таким уж недосягаемым.
Варвары заглянули вниз. В полумраке где-то внизу медленно шевелилась кажущаяся очень маленькой человеческая фигурка.
- Кром и сталь! – вырвалось у одного из киммерийцев. – Она жива.
- И пусть! Она наверняка переломала себе половину костей. Пусть издыхает там в темноте. – свирепо ответил Гунхейд.
- Ты поступил плохо. – сказал молодой воин. – она заслужила смерти, подняв руку на женщину из нашего клана. Но вышло так, что ты принес ее в жертву тем, что живут внизу…
- Там нет никого со времен юности моего деда! – ответил Гунхейд и пошел прочь.
Товарищи поспешили за ним.
Хотя, в самом деле, уже два поколения подземное зло не беспокоило их, память о выбирающихся на поверхность в безлунные ночи убийцах, все еще жила в каждом члене клана. Это была память о большой крови, великих ужасах и страданиях.
Рассказывали жуткие истории о возвращавшихся мертвецах, о крадущихся в ночи к селениям упырях. И о битве, что разгорелась однажды в свете луны при черном камне, когда киммерийцы перебили до единого всех ночных хищников, и завали их трупами и камнями все входы в подземные пещеры, которыми, как оказалось, изрыты были многие холмы плоскогорья.
После этого жители подземелий – если они еще остались там, в вечном мраке, а не полегли все под мечами Дал Кай, больше не тревожили селения. Но и сейчас порой, особенно в безлунные ночи, доводилось исчезнуть в окрестностях черного камня одинокому путнику…
Воины шли за старшим с тяжелым сердцем.
Гунхейд поступил правильно, убив того, кто пролил кровь человека их клана.
Но… лучше бы он просто сломал чужестранке шею…
Вновь проходя мимо камня Гунхейд наклонился и поднял меч Клодии.
Легкий, не по руке сильному мужчине, пригодный скорее колоть, чем рубить.
Легкий, но не хрупкий – отличная сталь клинка, идеальное для колющих ударов равновесие. Добрая работа. Гунхейд согнул клинок, и тот выпрямился, когда он отпустил его.
- Хороший меч, верно? – спросил его другой киммериец. – Отдашь его своему младшему.
- Нет. – помедлив ответил Гунхейд. – Не хочу что бы мой сын владел этим оружием.
- Отдай его мне. Подарю его своей дочери.
Гунхейд отдал меч соплеменнику.
Тот так же как и он сам несколько мгновений назад примерил оружие в руке, оценив и узор на стали, и хорошее равновесие, и решив, что сильному мужчине этот клинок носить не с руки, а вот девушке или подростку в самый раз…
И яростно ударил клинком по камню.
Хороший меч сломался не с первого раза. Лезвие щербилось, гнулось, но держалось.
Наступив на клинок ногой, воин согнул оружие в дугу, так, что даже хорошая сталь не смогла выпрямиться, а потом и вовсе забросил изуродованное оружие в снег.
Никто не пробовал остановить его, никто не посмеялся над такой вспышкой гнева, никто не пожалел о потере дорогого оружия.

[Михаэль фон Барток]

Клодия де Труа
Королева Праздника Тысячи Мук...
Клодия засмеялась. Смех ее странно звучал в этом мире шепота и хрипов. В мире вечного полумрака не нужны были голубые глаза и золотые волосы, в мире страха не нужны была отвага, в мире пороков и извращений не нужна была сила.
Она ошиблась. Обманулась. Призрак отца был во многом прав, хотя всей истины не знал и он.
«Дети тьмы»…
О да, быть может и дети тьмы.
Но слабые, безумные, недостойные дети.
Мрак дает Силу и Волю.
Как ей, ее отцу и всем, кто в подлунном мире избрал покровителями Иных Богов.
Да, теперь она знала, кем была тварь, убитая ей в первый день ее подземного путешествия. То был один из потомков детей мрака, отвергших порядки Города Неименуемого Бога, ушедший искать спасения от безумия и хохочущей смерти, что царили под сводами огромной пещеры уже многие сотни лет.
Но уйдя их Города его предки нашли в бесконечных лабиринтах пещер лишь голод, безумие и дальнейшее вырождение, в считанные поколения скатившись обратно в своем развитии, превращаясь в животных.
Не всегда они были такими!
Клодия теперь знала многое о тех, чей язык был языком служителей Иных Богов, о тех легенды о могуществе кого разносились над Хайбореей на крыльях ночи, тех, кому тщились подражать люди, избравшие Путь.
Когда ее только привели в Город, когда она увидела цветущие в свете мистических огней сады с диковинными растениями, пышное величие дворцов и храмов, ей показалось, что она попала в легенду.
Но увы…
Сады увядали и зарастали мхами, огни тускли, осыпалась роспись со стен и сами эти стены дряхлели под грузом времени. Город умирал.
Здесь под землей время идет иначе, и умирание его может растянуться на многие века, но это было умирание. Силы уходили из его жителей.
Те, что встретили Клодию вовсе не были какими-то жуткими выродками в Городе Неименуемого Бога. Напротив, среди встреченных ими на вовсе немноголюдных улицах, почти не встречалось людей крепкого сложения, излучавших телесное здоровье или хотя бы силу духа.
Бледные тени, истерзанные в каких-то непонятных ритуалах, изнуренные голодом и пристрастием к одурманивающим веществам – такими предстали перед Клодией те, кого гордо именовали Перворожденными.
Разочарованию ее не было предела.
Ее привели во дворец, сохранивший прежнее величие, но утративший былое изящество. Осыпавшиеся фрески и облетевшая штукатурка открыли грубо отесанный камень.
- Мое имя Лэций. – сказал Перворожденный, которого видимо в меньшей степени, чем прочих коснулось вырождение и безумие, воцарившиеся в Подземном Экроне.
Широкая грудная клетка и плечи говорили о большой жизненной силе. Грубые черты лица и глубоко посаженные глаза разительно отличали его от хотя и изуродованных годами гедонизма и саморазрушения, но по-прежнему изящных соплеменников.
- Кто ты, та что искала Тьмы? – спросил он.
- Я Клодия. Клодия баронесса де Труа. Это в Аквилонии. – зачем-то добавила она.
- Аквилония? В какой части верхнего мира это?
- Раньше там лежал Ахерон.
- Ахерон. – эхом повторил Лэций. – Я не помню Ахерон. Но есть еще те, кто помнит. Откуда ты знаешь язык Перворожденных?
- Есть много таких как я. Ваш язык – священ для нас. Мы храним память о вас. О ваших деяниях во славу Иных Богов. Песни Экрона поются над алтарями Иных Богов.
- Чего вы хотите?
- Вернуть Землю ее Истиным Богам. Пришествия Хаоса. Пляски Смерти.
- Громкие слова, Клодия де Труа. Откуда ты знаешь о нашей вере?
- Мой отец исповедовал ее.
- Что с ним?
- Я убила его. Принесла его в жертву. Он смеялся под жертвенным ножом.
- Значит вы поклоняетесь нам? Считаете наш Путь истинным?
- Да.
- Уверена ли ты, что знаешь всю правду об Экроне? – спросил Лэций.
- Мы хранили эти знания из века век…
- Но ты не уверена, что знаешь всю правду, не так ли, Клодия де Труа?
- Так.
Лэций подвел ее к огромному зеркалу.
- Это последнее из зеркал, что видят прошлое и будущее. Их было немного, и все принадлежали Экрону Сияющему. Все, что разбросаны по миру – лишь их осколки. Просто смотри, женщина подлунного мира.
Клодия смотрела на свое отражение, пока оно не начало рассыпаться на множество осколков, расползаться, словно краски под проливным дождем, и собираться в новую картину. Движущуюся картину.
Перед ее глазами протекала история легендарного Экрона, что в отличие от брата своего Ахерона был почти забыт, и остался в памяти лишь у поклоняющихся Истинным Богам.
Да, она не знала всей правды.
Ей поведали многое. Что-то она знала и прежде, что раскрылось только теперь.
Зеркало рассказало подлинную историю о прошлом величие народа, что именовал сам себя Перворожденными. Когда этот народ пришел на земли хайборийского Севера издалека, с затерянного в водах океана загадочного континента, приплыли на быстроходных судах, магией направляя в свои паруса ветер.
Тогда не было того, что называют Нордхеймом и Киммерией, хотя там и жили племена, преедких нынешних асиров, ваниров и киммерийцев.
А Гиперборея была почти безлюдна.
Малочисленные и разрозненные, жили в этих землях странные племена смуглокожих людей, кормившихся тем, что приносила им охота.
Были ли людьми пришельцы из-за моря?
Если и да, то иными людьми, чем все прочие населявшие подлунный мир расы.
Они жили неизмеримо дольше людей, и хотя могли быть убиты обычным оружием, много лучше оправлялись от тех ран, что были не смертельны. Старости они тогда не ведали.
Смуглокожие жители северных земель пробовали сопротивляться захватчикам.
Пришельцы покорили их и обратили в ужасающее рабство. Рабы возводили им крепости и храмы, в которых на алтари лилась кровь, поя богов, чьи имена боялись называть даже самые могущественные маги.
Лилась кровь пленников, захваченных в войнах, лилась кровь преступников, нарушивших суровые законы Богов, и кровь избранных, лучших сынов и дочерей народа, решивших слиться душами со своими покровителями.
Твердыней их был город Экрон, стоявший там, где сейчас не осталось даже руин, проклятый и забытый, срытый до последнего камня рассвирепевшими ордами варваров.
Ахерон правил на юге.
А брат его – Экрон - на севере.
Экрон, стоявший на магии и силе своих воинов.
Неслись во все стороны света боевые колесницы, запряженные хищными зверями невиданного облика. Скакали всадники в латах из серебристого металла, прочнее всякой стали. Тянулись к Экрону вереницы пленников, одни из которых обрекались на рабство, другие – на смерть на алтарях иномирных покровителей Экрона.
Гордые, отважные, веселые и жестокие – такими были владыки Экрона, владевшие тайнами магии, какие не осмеливались открывать для себя колдуны из человеческого рода.
Жестокость их была недоступной человеческому пониманию.
Они заживо пожирали на пирах людей, многих из которых перед этим специальным образом кормили и холили.
Вопросы между собой решали они в кровопролитных поединках, вспыхивавших по любому поводу, а часто и без него. Милосердия они не знали, не умели восхититься достойным соперником, по их мнению достойных соперников им не было и не могло быть, были лишь жалкие твари, годные на рабство и иногда на пиршественный стол.
Среди самих экронцев не было единства, и объединяла их лишь верность кровавым богам, что иногда являлись на зов своих жрецов, пожирая содрогающуюся плоть и трепещущие души жертв.
Экронцы жили, поклоняясь Тьме и Хаосу, потому не было привычной логики в их действиях. Убийство в спину считалось доблестью, мучительная пытка – искусством, предательство – мудростью, извращенность вкусов – изяществом.
Страх смерти был им чужд, но, то была не простая отвага, которой гордятся сыны человеческие, а презрение в жизни, даже своей.
«Я счастлив, что видел смерть многих близких» - пели их поэты.
Родственных чувств, любви и привязанности не знали они, сходясь лишь, что бы произвести на свет потомков, которых отдавали на воспитание в школы, где царили нравы, рядом с которыми самые жестокие темницы казались бы домом добрых престарелых родственников. А раз жили они долго и не ведали старости и болезней, то и заводили детей нечасто.
Но все же, не обращались экронцы в грызущихся между собой одержимых, потому на первом месте для них стояла их вера.
Ради блага храмов, ради насыщения живущих в колодцах под ними вечно голодных демонов, затевались все новые и новые войны, в которых сражались они плечом к плечу, забывая о вражде и подчиняясь приказам своих вождей.
Короли Экрона были и верховными жрецами, с руками алыми от крови жертв.
Недолог и жесток был век того, кто решал примерить корону.
Если король оказывался неуспешен в военных походах, если оказывался не способен ублажить аппетит вечно алчущих божеств, то сам он становился жертвой, чью плоть раздирали когти чудовищ.
Быть может со временем экронцы просто опустошили бы Север, и он вовсе обезлюдел, как обезлюдела от их правления родная страна, и тронулись дальше в путь – к новым завоеваниям.
Но тут с востока пришли те гипербореи.
Долгие десятилетия бушевала вражда между варварами, считавшими себя сыновьями Ворона, и хозяевами Экрона, державшими в подземельях извергнутых преисподней демонов.
Экронцы призывали на помощь своему воинскому искусству силы ада, что повиновались им.
А за гипербореями были шаманы Отца-Ворона, способные удержать в иных мирах не имеющих названия тварей.
Наконец гипербореи стали одолевать. Одна за другой пали и перешли в руки гипербореев твердыни экронцев, и вот уже только сам Экрон, последняя цитадель, высился окруженный как бушующим морем ордами беловолосых варваров.

[Михаэль фон Барток]

Клодия де Труа
Гипербореи бросались на стены Экрона не щадя своих жизней – их вела ненависть к племени людоедов и демонопоклонников. Уничтожить оплот этих демонов в человеческом обличье стало делом чести для воинственных варваров.
Через много дней осады Экрон пал.
Гипербореи ворвались внутрь.
И гиперборейские мечи не знали пощады, да и не просили о ней те, кто столетия держал в ужасе северные пределы. Скользкими от крови стали улицы Экрона, и теперь это была экронская кровь.
Лишь малому числу экронцев удалось вырваться из пылающего города, и бежать на запад.
На Западе высились скалистые горы, и в тех горах жили дикие племена киммерийцев, что не раз страдали прежде от набегов экронцев, приходивших за пленниками.
С трудом отбиваясь от варваров, перебрались экронские беглецы через скалистые горы.
Киммерийцы нападали на медленно движущуюся через суровые, продуваемые всеми ветрами плоскогорья, и число экронцев таяло, как снег под весенним солнцем. Магия их ослабела, силы их были на пределе и дух многих был сломлен после катастрофы постигшей великий Экрон.
В конце концов варвары загнали беглецов на большую гору, где те много дней отчаянно отражали их нападения, постепенно умирая от ран, страдая от голода и жажды. Тогда нескольким воинам-экронцам, когда они искали в пещерах источники воды, удалось найти ходы в подземные глубины.
И за ночь экронское воинство исчезло.
Они ушли, провалились сквозь землю.
Конечно, несколькими днями позже киммерийцы нашли туннели, ведущие в пещеры, и устремились туда преследовать врагов, но не вернулся ни один. Погибли они от мечей экронцев, или просто заблудились и сгинули в лабиринтах подземных путей, не ведало даже зеркало Подземного Экрона.
Подземные пещеры, многие из которых были столь велики, что в них не было даже эха, стали сначала временным пристанищем, а потом и новым домом для беглецов из Экрона Сияющего.
Прошло много лет прежде чем в призрачном свете, вызванном магами Перворожденных, засиял жемчужиной укрытой в толще земли Новый Экрон.
Что-то экронцы построили своими руками, но для большей части работ использовали бессмысленных и безглазых тварей из самых бездн, которых вызвали своим колдовством.
Первые века ушедшие в землю Перворожденные сохраняли все черты своей расы. Они правили подземными царствами так же жестоко, как когда-то правили Севером. Здесь их рабами стали безглазые твари и странные существа, больше всего похожие на какую-то кривую ветвь человеческой расы, ютившиеся в толще земли. Жители верхнего мира называли этих карликов Маленьким Народцем.
Ушедший в землю Экрон оставался Сияющим Экроном.
Наверное тогда его жители еще лелеяли надежду выйти на поверхность.
Иногда они устраивали кровожадные вылазки, приводя пленников для алтарей, вновь воздвигнутых ими для своих богов-демонов, и для каннибальских пиршеств Перворожденных. Вырезали целые селения, не щадя никого.
В ответ живущие на поверхности заваливали все возможные входы в пещеры камнями, обрушивали своды верхних пещер…
Но вскоре эта странная война иссякла.
Лишь небольшие отряды самых отважных и решившихся бросить вызов власти вождей Перворожденных отныне решались выходить на поверхность, что бы потешить свою страсть к убийству и голод.
Город же погрузился сначала в Век Изобилия, когда и вовсе не лилась кровь, а потом в столетия кромешного ада войны всех против всех, когда горы трупов лежали на его улицах, а ключи, бьющие на поверхности стали алыми от пролитой в подземные реки крови.
Война истребила большую часть Перворожденных.
И те, что выжили, были не лучшими сынами своей расы.
Отважнейшие погибли в боях.
Рабы разбежались, безглазые твари, которых в подчинении удерживала только магия, вернулись к себе в бездны, где жили своей, неподвластной разуму не только людей, но и Перворожденных, жизнью.
Вот уже много веков в городе царили культ изощренных удовольствий, принимавший немыслимые формы.
Экронцы уже не строили новых зданий в своем городе, не исследовали дальних пещер, не выбирались на поверхность, что бы приводить пленников. Немногие подвластные последнему из магов чудовища иногда приносили хозяевам схваченных врасплох людей Поверхности, которых вечно голодные, бросившие разводить в своих чудесных садах растения и выращивать на мясо животных, экронцы сжирали до последней косточки.
Для того, что бы притупить голод и снизить потребность тела в еде в ход шло все от врачебных операций до волшбы, но главным образом использовались наркотики, что в изобилии расцвели в запущенных садах подземного мира.
Так теперь большинство экронцев, практически бессмертных, если не убить их оружием, проводили жизнь в наркотических видениях, пробуждаясь лишь иногда для того, то предаться безумной оргии.
Иногда бодрствующие проникали в дома спящих, убивали их и выпивали их кровь, поедали их еще трепещущую плоть.
Самоистязание и истязание других стали основным занятием Перворожденых.
Вершиной этого безумия был Праздник Тысячи Мук.
Поскольку теперь не было пленников, что бы кормить ими богов-демонов, приходилось разыгрывать участь жертвы по жребию, ибо теперь экронцы не имели уже отваги своих предков и не спешили на алтари добровольно…
- Теперь ты знаешь все. – сказал Лэций.
- Да. – потрясенно ответила ему Клодия.
- Что думаешь ты о том, что увидела?
- Я думаю, что ваш Путь перестал быть истинным. Когда вы были великими… вы несли Путь Тьмы. Но нынче я вижу лишь безумие и вырождение. В этом нет величия – терзать друг друга в этом подземелье. Мне не нравиться эта судьба.
- Ты честная женщина, Клодия де Труа. Как думаешь ты, не может ли быть того, что это медленное умирание послано нашему народу в наказание за наше прошлое и что наши боги, наша вера, наши ритуалы вовсе не истины для человеческого рода. И что на самом деле надо идти Путем Света? Так говорят самые слабые из нас.
- Нет. Справедливости нет. Свет – обман.
- Это хорошо, что ты, пришедшая из подлунного мира, тоже так считаешь. Что сказали тебе те, кто встретил тебя.
- Что меня ждали. Что мне суждена какая-то особая участь.
- Они не солгали. Много лет мы ждали человека из верхнего мира, душа которого принадлежала бы Тьме. Мы думали, что им станет тот дикарь…
- Зачем? Зачем вам нужен такой человек?
- Что бы освежить нашу кровь! – неожиданно яростно громыхнул Лэций. – Наша кровь застоялась и загнила здесь, и у нас уже нет сил, что бы стать прежним Экроном Сияющим! Эти безумцы там, в городе, они считают, что вырезая друг другу заживо органы и бредя сном Черного Лотоса, они возносят хвалы Хаосу! Но я освежу нашу кровь!
- Что ты подразумеваешь?
- Я последний из мужчин нашего народа, кто еще не утратил еще плотских желаний. Мы с тобой станем родоначальниками нового поколения экронцев.
Клодия ошеломленно посмотрела на него.
- Но женщина человеческого рода может родить за всю жизнь не больше дюжины детей. – сказала она. – тебе это должно быть известно. А большинство рожают и вовсе трех или четырех детей. Этого мало для нового рода экронцев!
- Ты недооцениваешь наши знания. Все таки мы наследники Сияющего Экрона и храним многие тайны. Магия и наука слитые воедино могут творить чудеса.
Клодия вновь повернулась к зеркалу. То что она увидела, заставило ее содрогнуться.
Она лежала на чудовищно огромной кровати, и вокруг нее суетелись многочисленные Перворожденные. Они вынимали принимали выползающих их ее лона младенев, одного за другим, одного за другим… Живот ее был чудовищно раздут, теперь размером она была едва ли не с мамонта, от былой Клодии остались только лицо и руки. Ног не было вовсе. Их просто отняли. Судя по седеющим волосам и морщинам на лице той Клодии в видении было уже много лет, и эта мука была для нее постоянным состоянием…
- Нет. – с отвращением сказала она. – Быть может это и большая честь, стать матерью для целого народа. Но у меня есть цель. У меня свой путь.
- Ты точно решила? – Лэций смотрел на нее с некоторым изумлением.
- Да. Я отвергаю твое предложение.
Это прозвучало глупо, наивно, жеманно… словно благопристойная девица из хорошей семьи отвергает руку недостаточно хорошего для нее жениха…
- Ты, должно быть, задаешься вопросом, не захочу ли принудить тебя к этому? – спросил Лэций.
Клодия молчала.
- Это одна из тех жертв, что должна быть принесена добровольно. Иначе предсказание не сбудется.
Он словно забыл о Клодии.
- Ничего. – сказал он. – Придет другая. Иная. Приверженная Сияющему Экрону полностью, духом и телом. Главное ждать. Ждать. Не употреблять Черный Лотос. Чаще есть свежее мясо…
Он говорил, совсем не обращая на нее внимание, из чего Клодия сделала вывод, что несмотря на свою силу и остатки здравого смысла, Лэций тоже затронут всеобщим безумием, что сила воли удерживает его от сползания вниз, к самым падшим из своих сородичей, но ему приходится бороться с той же одержимостью, что полностью овладела Подземным Экроном.
- А ты! – Лэций вспомнил о Клодии, и навис над ней, угрожающе замахиваясь тяжелым кулаком. – Тебе, я найду применение, Клодия де Труа! Ты станешь Королевой грядущего праздника. Праздника Тысячи Мук!!!
На его крик вбежали двое Перворожденных, не столь сильные, как Лэций, но и не похожие на призраки, как те, что встретились в городе.
Втроем они без малейших усилий сломили ее яростное сопротивление.
Но отбиваясь от них руками и ногами, Клодия ни разу не пробовала схватиться за спрятанный в сапоге верный кинжал…
Ее не обыскали, как это сделали бы любые люди внешнего мира, от стигийцев до асиров.
Но все же руки их были крепки и вырваться из них не было возможности.
Ее даже не сковали кандалами – или не сочли нужным, или просто не нашлось подходящих.
Клодию провели по длинным улицам города.
Чем дальше от дворца они уходили, тем больше было разрушений, тем большая разруха воцарялась в Городе Неименуемого Бога.

[Михаэль фон Барток]

Клодия де Труа
Клодия успела отметить про себя, что строители поступили хитро, расположив тюрьму в конце города, у стены гигантской пещеры, так что беглец, даже если у него получится вырваться из темницы, должен будет миновать весь город.
Ее проволочили по длинному коридору, по обе стороны которого виднелись клетки, в которых стонали и что-то бормотали узники, и вскоре за спиной ее тяжело захлопнулась решетка.
Она ждала, что на замок будет наложено какое-то заклятие, но ничего подобного не случилось.
Или Перворожденные настолько выродились, что разучились творить даже самую простую магию, или опять же не сочли нужным наводить заклятия на очередного пленника.
Некоторое время она привыкала глазами к полумраку.
Задняя стена темницы была сплошным камнем, стеной пещеры, в которой расположился Город, а боковые стены – толстыми решетками.
Темница справа была пуста.
А в той, что слева, был человек.
- Кто здесь? – раздался во мраке хриплый, словно надтреснутый голос,.
Привыкшие с призрачному свету Города глаза наконец сумели выхватить из полумрака говорившего. Он сидел, прислонившись спиной к стене. Не ясно было или голод, жажда и пережитый ужас так утомили его, что он должен опираться на стену, что бы не упасть, или он просто, таким образом, искал иллюзию защиты, спасаясь от возможного удара в спину.
Даже сейчас, когда он сидел, было видно, что это высокий, сильный мужчина. Полумрак лишал возможности оценить его возраст, и даже к какому народу он принадлежал, но грива волос, отсутствие видимой бороды и гортанное произношение, с которым он говорил на языке асиров, указывали на молодого киммерийца.
- Кто ты? - повторил человек.
- Я Клодия. Клодия де Труа из Аквилонии.
- Так ты не одна из них?
- Нет.
- Почему я должен тебе верить? Почему я должен верить, что ты не один из этих демонов?
- Посмотри на меня.
Клодия подошла к решетке поближе.
- Да, женщина, ты не одна из них. – согласился человек в полумраке.
- Ты ранен? Или скован кандалами? Почему ты сидишь там?
Человек поднялся. Судя по легкости его движений, он был здоров – его еще не подвергали пыткам, из него не резали кусков мяса… но руки его в самом деле были скованы внешне легкой, но прочнейшей цепью.
Он подошел к решетке. Ростом шести с половиной футов, широкоплечий и худой, словно состоявший из одних только жестких мышц и сухожилий, с поджарым, как у волка животом, незнакомец выглядел опасным бойцом. Наверное, обитатели подземелий его схватили, когда он спал, или одурманили одним из своих наркотиков. Он был совсем молод, но суровая Киммерия рано делает юнцов воинами. Наверняка на счету этого киммерийца много убитых врагов.
- Как они схватили тебя? – спросил варвар.
- Я спустилась в эти подземелья сама. – ответила Клодия.
- Искала сокровища?
- Нет, я провалилась в то, что ва… киммерийцы называли Раной Земли. Я искала путь наверх.
- Но нашла лишь этот ад.
Когда он говорил правая половина лица оставалась недвижима, очевидно, осталась парализованной после удара по голове или в результате какого-то страшного душевного потрясения.
- Кто ты? – спросила Клодия.
- Мое имя Кодкелден. Меня зовут Кодкелден Полуликий. Некоторые так же зовут меня Живодером. Я воин без клана и без вождя.
Он с явным удовольствием назвал свои прозвища.
- Давно ты здесь?
- Я потерял счет времени. Что наверху?
-Зима. Скоро зимнее солнцестояние.
- Меня схватили осенью. Я просто заночевал в пещере… казалось земля подо мной разверзлась. Я думал, это обвал, землетрясение, но меня хватили какие-то руки, нет нечто хуже рук… и утащили вниз.
- Ты был один?
- Да. Но здесь было еще несколько пленников. Из других племен. Их всех убили. Я долго слушал их крики. Они их сожрали. Они сожрали людей! Они и мне предлагали человеческого мяса. Кто они такие во имя Крома? Я думал, сначала, что они демоны. Но я сумел убить одного из них, что слишком близко подошел к решетке. Что они такое? Я слышал рассказы о народе подземелий, но думал, что все это сказки, годные лишь для детей. Хотя в последнее время в горах стало пропадать много больше людей. В основном детей. Земля словно проглатывала их. Теперь я знаю, что как это происходит. Эти твари со многими ногами… Так что же они такое, раз могут повелевать ими?
- Они смертны и если любого из них ударить мечом, он умрет. Но они и не люди. Если не убить их, они могут жить почти вечно. Когда-то они были правителями Севера. Великими воинами. А сейчас они сходят с ума и умирают. Видимо то, что они творят сейчас это попытка спастись, отсрочить свою гибель.
- Ты много знаешь о них. Откуда? – насторожился Кодкелден.
- Они говорили со мной. Они предлагали мне… стать одной из них. Они вымирают. Они хотели, что бы я… что бы я рожала им детей!
- Все же жизнь. – усмехнулся Кодкелден.
- Не для меня! – мотнула головой Клодия. – Не для меня!
- Ты же из Аквилонии. Что привело тебя в Киммерию?
- У меня есть дело… дело на севере вашей страны, на горе Бен-Морг.
Кодкелден не смог скрыть своего изумления.
- Какое дело может быть у аквилонки на Бен-Морге, во имя Крома?
- Это пути магии, Кодкелден.
- Так ты ведьма? Не слишком помогла тебе твоя магия.
- И тебе не слишком помогло твое воинское искусство.
Кодкелден рванулся вперед, схватить дерзкую женщину, посмевшую смеяться над его силой, но пальцы его захватили лишь воздух.
Клодия засмеялась.
- Подлая тварь! – выругался варвар, но больше попыток схватить ее не предпринимал.
- Что с нами будет? – буднично спросил он. – Я так понимаю им больше не нужно мяса, иначе меня уже не было бы в живых.
- Нас ждет нечто хуже простой смерти. Праздник Тысячи Мук.
- Что это такое, во имя всех богов?!
- Это Тысяча Мук, Кодкелден. Это будет самая долгая пытка, которую может вообразить твой разум. Тебе не дадут умереть от боли и потери крови, не дадут забыться в безумии. Тебя будут терзать и воскрешать, воскрешать и терзать… Сами они будут веселиться, петь и плясать вокруг тебя… И так много дней. Больше чем ты можешь представить.
- А что будет с тобой? – в голосе варвара звучал задавленный, скрывающийся за притворным равнодушием ужас.
- То же самое. Наверное, я продержусь дольше тебя. Мы женщины слабее, но выносливее.
- Не бывать этому! – вырвалось у Кодкелдена. Даже сейчас на пороге страшной смерти ему стало не по себе от мысли, что он может хоть в чем-то уступать женщине.
- Так будет. – покачала головой Клодия.
- Нет выхода?
- Нет.
- Кром и Морриган!!! Я сильнее любого из них вчетверо!!! Я вырву любому из них глотку, я уничтожил бы их голыми руками!!! Мой топор… ни один из них не мог взять его себе! Они просто бросили его там…
- Но как бы силен ты не был – ты беспомощен перед их наркотиками и магией. Когда за тобой придут – тебе не дадут использовать твою силу. Тебя одурманят, и ты будешь в их руках как новорожденный младенец. Они даже меня боятся, даже я для них слишком сильна. Нет, нас ждет Тысяча Мук.
- Ты слишком спокойно говоришь об этом!!!
- Я не боюсь смерти, Кодкелден.
- Я тоже. Но это хуже смерти! И это унизительно для мужчины, для воина, издохнуть так!
Клодия усмехнулась.
- Значит ты не хочешь такой участи?
- Нет! Нет, конечно же!
- Я могу избавить тебя от нее.
- Как?! – с Кодкелдена слетела мигом вся его напускная беспристрастность, и он подался вперед. Руки сжались в тяжелые, костистые кулаки, в самом деле способные свернуть шею любому из тех, что называли себя Перворожденными. – Не шути со мной, женщина!
- Они настолько уверены в силе своих чар, что пренебрегли простыми вещами. Меня плохо обыскали. – Клодия протянула было Кодкелдену кинжал рукоятью вперед, но как только варвар рванулся вперед, что бы схватить оружие, отдернула руку назад. – Хороший клинок, не правда ли? Но тебе нужен будет не клинок, Кодкелден Живодер. Если ты скрутишь навершие рукояти, то внутри найдешь несколько ключей. Один из них наверняка подойдет к твоим кандалам.
- Это ловушка? Почему ты сама не воспользуешься всем этим?
- Я, конечно же, собираюсь воспользоваться. Но я хочу освободить и тебя.
- Зачем? Не из милосердия, я чувствую…
- Конечно же нет. В каких богов ты веришь Кодкелден?
- Мой народ почитает Крома, Владыку Могильных Курганов. Но я не признаю над собой власти старейшин моего народа и их богов. Я сам себе хозяин!
- Значит для Кодкелдена священно только его собственное имя?
- О, да. Моё имя, мои честь и слава.
- Так поклянись ими. Поклянись, что если я помогу тебе освободиться из этих оков и из клетки, ты поможешь мне выбраться на поверхность.
- Клянусь! – поспешно вырвалось у Кодкелдена.
- Это не все. Если мы выберемся на поверхность, ты поможешь мне достичь Бен-Морга, Кодкелден?
- О боги, зачем тебе Бен-Морг?!
- Не спрашивай, просто отвечай.
- ДА!!! Кром и сталь, да!!!
Клодия быстро разобрала рукоять своего оружия.
Замок открылся легко. Он был сделан из прочнейшего металла, и сломать его было непосильной задачей, но открыть его смог простой ключ. Крестьянские амбары и то защищены более сложными замками! Перворожденные видимо привыкли, что их пленники скованы страхом и теряют даже возможность думать о побеге. К тому же – куда бежать из подземелий?

[Михаэль фон Барток]

Клодия де Труа.

На следующий день Клодия проснулась совсем не отдохнувшей. Эта слабость не понравилась ей. Сначала была надежда, что хороший завтрак и первая миля пути изгонят эту непонятную слабость из тела, но к полудню ей становилось все хуже и хуже. Сомнений не было – Клодия заболела. Она старалась не подать виду, благо пока болезнь еще по-настоящему не поразила ее, но видимо Кодкелден быстро догадался о ее состоянии по бледному лицу и тяжелому дыханию.
Некоторое время она из гордости старалась идти все так же в ногу, но к вечеру все чаще начала отставать. Гордость не позволяла ей просить о передышке, и она, смахивая поминутно болезненный пот со лба, переставляла словно чужие, ставшие ватными ноги.
Кодкелден почти не оборачивался, но все же, шел теперь медленнее.
К тому времени, когда он решил расположиться на ночлег, разыскав в лесу какую-то крошечную землянку, видимо служившую прибежищем охотникам, Клодия уже была совершенно обессилена, и то и дело опиралась на деревья, что бы просто не упасть.
Варвар привычно принялся готовиться к ночевке, а Клодия забилась в угол, и куталась в свою одежду.
Кодкелден нарубил дров для очага, развел огонь, и Клодия, вытянув ноги к огню, тут же начала забываться, даже не заинтересовавшись ужином. Ей с трудом удалось втолкнуть в себя немного похлебки, но, не доев свою порцию, она опять принялась укладываться.
К тому времени хижина уже прогрелась, Кодкелден разделся до рубахи, а Клодии все еще холодно было во всей ее теплой одежде.
С трудом стянув с ног сапоги, она свернулась на покрытом камышом полу, и накрылась волчьей шкурой. Ей было холодно.
- Что с тобой женщина? – Кодкелден протянул руку и коснулся ее лба. Клодия пылала. Очевидно, переход без теплой одежды через Песню Ветров не прошел для нее даром.
Кодкелден знал, что это большое испытание даже для такого сильного и закаленного человека как он, что же взять с женщины?
- Ты горишь заживо – сказал он.
Клодия не понимающими глазами посмотрела на него. Больше всего ей хотелось спать.
Он свернулась в клубочек на шкурах, и скоро заснула глубоким, но тяжелым, болезненным, не приносящим отдыха сном. Болезнь рвала ее горло и легкие, душила, ломила мышцы и кости.
Кодкелден долгое время смотрел на нее спящую, прежде чем лечь спать самому.
Он много раз пожалел о своей клятве, данной в запале.
Кодкелден по праву заслужил прозвище Живодер, он был жестоким и бесчестным убийцей, но у него был свой кодекс чести, крайне произвольный во многом, но нерушимый в главном.
Дал слово – держи.
Но ее болезнь замедлит их путь.
Надо срочно поставить ее на ноги. Пока она ослаблена болезнью, он потащит ее на санях, по дороге потчуя лекарствами…
Кром и сталь!
Кто вырвал у него эту клятву?!
Что удерживает его от такого простого решения – просто бросить ее?
Ведь он даже не на смерть ее обрекает, это просто тяжелая простуда, но если оставить еды и питья и дров для очага на два-три дня, она наверняка выживет…
Нет, он поклялся Клодии привести ее на Бен-Морг.
Зло помянув всех богов, которые пришли на ум, берсерк устроился на вытертой шкуре.
Утром Кодкелден взвалил безвольную, почти теряющую сознание женщину на сани и так шел почти до ночи.
Пейзаж становился все более знакомым. Он узнавал эти скальные уступы и эти деревья. Здесь он охотился с самого детства. Это были земли его клана. Нет – не его клана, а клана Канах, который изгнал его!
Кодкелден находя путь по одному ему ведомым приметам, некоторое время бродил в сгущающейся тьме по подножию небольшой горы, пока цепкая память не привела его к входу в пещеру, служившую ему домом последние две зимы.
Очень близко и селение, изгнавшее его.
По бледным губам проскользнуло подобие улыбки.