Игра Дракона

[Зогар Саг]

Мать


Хлопнули, складываясь, перепончатые крылья и на вершину исполинской башни плавно опустился черный дракон. Длинная шея изогнулась, прижимаясь к камню, и, держась за острые шипы на широкой спине, с огромного ящера спустилась девушка в белой шубе. Едва ее нога ступила на каменную площадку, как дракон, взмахнув крыльями, с оглушительным ревом взмыл в небо.


-Ваше Величество,- ожидавший внизу бородатый карлик поднялся на вершину башни,- вам не следует так долго отлучаться. Слишком опасно.


-Опасно, - девушка горько усмехнулась,- кто и что сделает Королеве Пепла? Если кто и опасен тут для людей, так только я.


-Вы не должны так думать, ваше Величество,- сказал Тирион,- народ любит вас.


Дейнерис так посмотрела на него, что карлик чуть не попятился, поняв, что наступил на больную мозоль. С самой битвы при Королевской Гавани Дейнерис пребывала в подавленном состоянии, вновь и вновь переживая весь ужас разрушения столицы. И хотя ее десница и все остальные, как могли, уверяли королеву, что пожар устроила Серсея, тем не менее, Дени не переставала винить в трагедии себя. Все чаще покидала она своих приближенных, проводя время с драконами, будто в небесах она пыталась укрыться от непрестанно гложущего ее чувства вины.


-Они давно ждут, ваше Величество,- сменил тему Тирион,- лорд Риверрана, его племянница и…еще одна женщина.


-Я приму их,- кивнула Дейнерис и, развернувшись, принялась неторопливо спускаться внутрь башни именуемой Королевским Костром. Карлик, семеня короткими ножками, едва поспевал следом.


Падение Королевской Гавани эхом отозвалось в каждом уголке Вестероса, словно грозное предзнаменование грядущих перемен. Вся знать Королевских Земель потянулась выразить свое почтение наследнице Таргариенов: сначала на Драконий Камень, а потом в Сумеречный Дол, где Дейнерис устроила новую ставку. Она еще не знала, будет ли она отстраивать Королевскую Гавань или построит новую столицу, может даже в том же Сумеречном Доле. Сама Дени склонялась ко второму варианту: пепелище, оставшееся от Королевской Гавани, народная молва уже сочла проклятым и вряд ли сейчас нашлось много желающих поселиться там.


Заняв почти без боя Королевские Земли, Дейнерис двинулась дальше на запад. Ее войско изрядно поредело: из восьми тысяч Безупречных осталось три тысячи, из почти ста тысяч дотракийцев - около шестидесяти тысяч, из трех драконов - два. Но и эта армия в разы превосходила любые вражеские силы. Тем более, что сейчас армия Дейнерис пополнилась еще и отрядами лордов Королевских Земель. Она наступала почти, не встречая сопротивления: войска Ланнистеров бяз боя отступали на Запад, где в отбитом ранее Утесе объявился Цареубийца. Двигаясь вверх по течению рек Трезубца и Черноводной, королева дошла до озера Ликов, разбив свой лагерь в Харенхолле. Этот шаг подсказал Дейнерис Тирион: по его мнению, появление драконов в замке, где Эйгон Завоеватель сжег заживо Харрена Черного, напомнит лордам Речных Земель о старых временах и сделает их более сговорчивыми. Дейнерис не возражала - после обугленных руин, оставшихся от Королевской Гавани, даже полуразрушенный Харенхолл казался вполне сносным укрытием. Безупречные расчистили двор и часть помещений, так что замок и вправду стал похож на королевскую резиденцию. Вскоре из Харенхолла вылетели вороны, с предложением речным лордам присягнуть новой королеве. Местная знать не замедлила с ответом: слухи о разрушении Королевской Гавани уже разнеслась по Трезубцу, а вид драконов, парящих в небесах еще более укрепили лордов в том, что с новой королевой враждовать не стоит. К тому же, вслед за воронами Дейнерис отправила в Речные Земли и конные отряды дотракийцев, под страхом смерти запретив им грабить земли лордов, проявившие лояльность. Не все кочевники, правда, смогли превозмочь свою разбойничью натуру, но, после жалоб ряда лордов на грабежи и бесчинства, Дейнерис устроила огненную казнь для наиболее ретивых из своих воинов. После этого грабежи прекратились, а местные жители убедились, что новая королева способна держать в узде даже столь дикое воинство.


И все же Дейнерис боялись – не раз и не два Варис докладывал ей, что втихомолку ее именуют Королевой Пепла и Безумной Королевой, рассказывая жуткие истории о сожжении Королевской Гавани. Это огорчало Дейенерис, но она понимала, что это неизбежно. Тысячи беженцев из сожженой столицы, в одночасье лишившиеся своего дома, скитались по всему Вестеросу и хотя Дейенерис как могла, стараясь им помочь, слишком у многих оставалось мало надежд пережить грядущую зиму. Обездоленные, озлобленные люди вливались в бандитские шайки, орудовавшие в окрестных лесах. Некоторые из них, винящие во всех своих бедах Мать Драконов, уходили на Запад, вливаясь в войско Джейме Ланнистера.


«Будь драконом» - когда-то сказала ей старая Оленна. Что же она им стала: огнедышащим чудовищем, несущим смерть и разрушение. Сможет ли она когда-нибудь привыкнуть к этому?


Так думала она, сидя на массивном троне в Зале Тысячи Очагов, готовясь встретить гостей. Белую шубу сменило на темное платье, с накинутым сверху красным плащом. Короткие, едва прикрывавшие уши серебристые волосы, венчала роскошная корона в виде дракона с золотым теловищем, серебряными крыльями и тремя головами из нефрита, слоновой кости и оникса. Вдоль стен горели очаги, наполняя зал приятным теплом, спасавшим от воцарившихся за стенами зимних холодов. Справа от нее стоял Тирион со знаком Десницы на груди, слева – затянутая в черное платье Миссандея.


Перед троном, выстроившись в две шеренги, стояли Безупречные, образуя живой коридор. По нему к трону Дейнерис подходила любопытная троица. Одного из них короленва опознала сразу - худощавый мужчина с изможденным лицом, с изображение форели на кафтане, мог быть только Эдмуром Талли, нынешним лордом Риверрана и всех Речных Земель. Рядом шла невысокая стройная девушка, в мужской одежде и с короткими темными волосами. С пояса ее свисал тонкий клинок, слишком длинный для кинжала, но короткий для мужского меча. Темные глаза с дерзким любопытством взглянула на Мать Драконов и та почуствовала смутную тревогу - словно быстрый укол этого тонкого меча. Замыкала троицу еще одна женщина - рослая светловолосая бабища, в стальных доспехах и настоящим рыцарским мечом, свисавшим с пояса. В голубых глазах читалась настороженность, но не враждебность.


Не дойдя до трона несколько шагов гости остановились, выжидающе глядя на Дейенерис. Та посмотрела на Миссандею и чернокожая девушка привычно забубнила:


-Вы стоите перед Дейенерис Бурерожденной из дома Таргариенов, именуемой первой…


Девушка бросила ироничный взгляд на королеву, тогда как лицо Эдмара помрачнело еще больше. Оглянувшись, словно в поисках поддержки, он сделал неуверенный шаг вперед:


-Я Эдамар из рода Талли, лорд…


-Я знаю, кто вы такой лорд Талли,- прервала его Дейенерис,- не будем затягивать это дольше, чем следует. Вы пришли преклонить колено?


-Разве у меня есть выбор? – хмуро спросил лорд.


-Есть,- усмехнулась Дейнерис,- вы видели драконов на башнях Харенхолла.


Стоявший справа Тирион бросил на королеву обеспокоенный взгляд, но ей сейчас было плевать на волнения ее десницы. Сам Эдмар, похоже, впечатлился: опустившись на колено, он забубнил ритуальные слова подчинения. Дейнерис машинально отвечала все, что положено в таких случаях, смотря поверх склоненной головы Талли на двух женщин.


-Встаньте, лорд Эдмур,- наконец сказала Дейенерис,- ваши предки, верно служили Таргариенам во времена Эйгона Завоевателя, под стенами этого замка. Надеюсь, так будет и впредь, а старые обиды будут забыты. И не только между Таргариенами и Талли, - она многозначительно посмотрела на девушку, наконец, вспомнив, кого напоминают ее черты лица. Девушка, поняла все правильно, и шагнула вперед, склонив голову в небрежном поклоне.


-Я Арья Старк из Винтерфелла,- сказала она,- вы, кажется, знакомы с моим братом?


-Он думал, что вы мертвы,- сказала Дейенерис.


-Многие так думали,- усмехнулась Арья.


-Что с Джоном Сноу?- спросил Тирион.


-Ваш человек должен был рассказать вам об этом,- ответила Арья, по-прежнему глядя на Дейенерис,- он видел все сам.


Да, Джорах действительно рассказал своей кхалисси вещи, в которые она до сих пор не могла поверить. Не могла, но, видимо, придется - что-то страшное и вправду воцарилось на Севере. Чужак с востока, король никому не известной страны, оказался первым, но не единственным новым игроком в Вестеросе. И, похоже, не самым страшным.


-От Джо…от вашего брата нет никаких вестей,- спросила Дейнерис.


-Никаких,- Арья мотнула головой, но королеве показалось, что она пытается скрыть боль, - мы даже не знаем где он. И никто не знает.


-Кто же теперь правит на Севере?- спросила Дейнерис.


-Моя сестра Санса Старк,- ответила Арья,- Леди Винтерфелла. Это она направила к вам меня и Бриенну,- Арья кивнула в сторону рослой воительницы.


-Зачем?- спросила Дейенерис, уже зная ответ.


- Север нуждается в вас,- неохотно выдавила Арья,- мы не выстоим в одиночку. Древнее зло пробудилось за Стеной, а теперь еще и объеденилось с новым, пришедшим с Востока. Уже потеряны Кархолд, Последний Очаг, Дредфорт, а скагги перешли на сторону захватчиков. Следующим, наверное, падет Хорнвуд, а от него рукой подать до Белой Гавани…


-И что тогда? - спросила Дейнерис.


-Белая Гавань единственный город на Севере и самый крупный порт,- пояснил Тирион,- если она падет, Север потеряет морское сообщение со столицей.


-А следующим будет Винтерфелл,- добавила Арья,- мы не выстоим в одиночку


-А ваши враги, кто они? - спросила Дейнерис,- та нечисть, о которой говорил Джон?


-Враг может появиться в каждом замке, каждом доме,- ответила Арья,- поэтому мы сжигаем сейчас всех умерших. А за мертвецами идут скагги, иббенийцы, людоеды и какие-то народы с Востока, о которых у нас никто не слышал. И да, с ними видели и Белых Ходоков.


Арья, конечно, не все рассказала Дейненис – зачем королеве с юга знать о «волчьих снах» дочери Неда Старка? Она не говорила ей о волчьей стае отчаянно пробивавшейся на юг сквозь полчища мертвецов. О тварях, которыми оборачиваются убитые волки : со сгнившей плотью и ярко-синими глазами, волочащие по снегу замерзшие кишки, вываливающиеся из распоротого брюха. О деревнях накрытых Белым Холодом, чье население пополняло армию мертвых. О спиралях из расчлененных трупов и конских туш, оставляемых на месте разоренных деревень. О неведомых тварях, появляющихся в Длинном Озере, многолапых силуэтах мелькавших меж заснеженных лесов и крылатых тенях, носящихся в ночном небе с пронзительным хохотом. Нежить и нечисть заполонила Север и лишь очистительное пламя драконов может искоренить ее.


-Я помогу вам,- услышала Арья голос Дейнерис,- я лично явлюсь в Белую Гавань с драконами, дотракийцами и Безупречными. Но и ваша сестра должна прибыть туда – за помощь я попрошу свою цену.


-Мы понимаем, ваше Величество,- кивнула Арья,- моя сестра преклонит колено.


В последнее время она боялась ложиться спать: стоило ей сомкнуть глаза, как она погружалась в череду ужасающих и пгуающих видений, повергавших в трепет ее отважную душу. Иногда во сне она оказывалась посреди бесплодной пустыни, у подножия черных пирамид, рядом с которыми и пирамиды Миерина показались бы карликами. В других сновидениях она погружалась в мрачные склепы и темные подземелья, стены которых испещряли причудливые иероглифы. Письмена сменялись красочными и пугающими изображениями: демоны с крыльями летучих мышей несли в когтистых лапах обнаженных девушек; уродливые звери выходили из темных пещер к привязанным людям; демоницы с змеями вместо волос совокуплялись с козлоногими сатирами. И змеи, бесконечные змеи - люди с головами змей приносящие жертвы на окровавленных алтарях, змеи пожирающие людей на улицах неизвестных городов, змеи, переплетающиеся с людьми в столь сложных и непристойных сочетаниях, что было непонятно - где заканчивается человек и начинается чешуйчатая тварь. Особенно часто встречались барельефы, изображающие огромного змея свившего кольца на исполинском троне и принимавшего подношения от коленопреклоненных человечков.


А в тени всех этих гробниц и пирамид неизменно возникала, клубясь и растекаясь, непроглядная Тьма, чернее самой ночи. В кромешной темноте горели алые глаза, заставляя ее цепенеть, словно птичка перед удавом. Тьма принимала Форму – пугающей фигуры со змеиным туловищем и человеческой головой. Исполинской коброй вздымалась она над замершей от ужаса девушкой, распуская огромный капюшон, а из распахнутого рта вырывался шипящий голос. С криком она просыпалась на мокром от пота ложе, но в ее ушах все еще звучал вкрадчивый нечеловеческий шепот, изрекавший кощунственные прельстивые обещания, от которых стыла в жилах кровь.


Из-за этих снов Дейнерис старалась как можно больше бодрствовать, боясь, что в одном из снов черная тварь все же настигнет ее. Еще и от этого она сбегала в небеса: там, где пронизывающий холодный ветер не давал ей заснуть. Пару раз, правда, и там ее настигала предательская сонливость, а один раз она и вправду заснула на спине дракона, чуть не упав вниз. Однако тогда ей это не казалось чрезмерной платой за редкие мгновения спокойствия: в небесах пугающие видения не тревожили ее сон.


Впрочем, с тех пор как она обосновалась в Харенхолле, кошмары перестали ее мучить и на земле. Будто что-то было в этих стенах, ограждавшее ее от пугающих видений. Проклятие Харехолла обернулось благословением и она с наслаждением отсыпалась в выбранных ею покоях. Вот и сейчас, выпив на ночь подогретого вина, Дейнерис с наслаждением готовилась принять горячую ванну, перед тем как отойти к спокойному сну без сновидений.


В замке была баня, но королеве грели воду в ее собственных покоях, в серебрянной ванне. С наслаждением погрузившись в горячую, почти кипящую воду, Дейнерис прикрыла глаза, но тут же снова открыла их, с недоумением оглядываясь.


Вокруг нее кое-что изменилось. Она по-прежнему находилась в своих покоях, но справа от нее откуда-то возник высокий стол, на котором дымились парком ломти жареного мяса. Оно пахло так аппетитно, что рот Дени невольно наполнился слюной. Она слегка привстала, чтобы рассмотреть явства лучше и вдруг замерла, пораженная ужасом.


На серебряных и золотых блюдах лежали, покрытые поджаристой корочкой, куски человеческого тела. Бедра, предплечья, ребра - политые густым соусом, посыпанные зеленью и специями, окруженные аппетитно поджаренными картофелинами и ркужочками моркови. Тело принадлежало женщине – на отдельном блюде красовались отрезанные и запеченные женские груди с красными ягодами на месте сосков. Апофеозом этого ужасающего пиршества было большое блюдо, на котором лежала отрубленная женская голова. Серебристые волосы уложены в замысловатую прическу, прекрасные сиреневые глаза бездумно смотрят в потолок. Дени посмотрела на свою ванну: вместо воды в ней теперь плескалась маслянисто-алая кровь.


Над столом висело большое зеркало, но Дейнерис, посмотрев в него, не увидела своего отражения. Вместо этого из ванной, наполовину высунувшись, на нее смотрела красивая обнаженная женщина. Длинные волосы ниспадали ей на плечи, ярко-рыжие, почти красные – как и покрывшая ее тело кровь. Пунцово-алые губы раздвинулись, и с них сорвался безумный хохот. Дейнерис не сразу поняла, что и из ее горла одновременно рвется отчаянный крик.


-Ваше величество, - чей-то испуганный голос раздался у нее над ухом,- ваше величество, проснитесь.


Дени вскинулась столь быстро, что ванна перевернулась, разлив воду по полу. Стоявшая рядом Миссандея поспешно протянула королеве покрывало, чтобы прикрыть ее наготу. Присмотревшись, Дейнерис поняла, причины такой поспешности: у дверей ее покоев стоял, переминаясь с ноги на ногу Тирион. Вопреки обыкновению, он совершенно не обратил внимания на ее прелести.


-Что? - Дени с трудом смогла выдавить слово, ее била нервная дрожь,- что ты тут делаешь?


- У нас проблемы, моя королева,- сказал карлик,- слышите?


Дейнерис прислушалась: со двора доносились взволнованные крики, испуганное ржание лошадей и рык драконов. Кричали на дотракийском и королева почуствовала, как испуг сменяется гневом, когда вникла в смысл произносимых слов.


-Леди Арья это опасно,- белокурая воительница раскраснелась, пытаясь подобрать нужные слова,- вы же видели этих тварей!


-Я видела достаточно,- дернула плечом девушка,- и я знаю, что делаю.


Арье не спалось: едва она заметила башни Харенхолла, как на нее нахлынули воспоминания. Тайвин Ланнистер, Гора, Щекотун…Якен Хгар. Даже сейчас она ступала по оплавленному камню с некоторой робостью, словно вернувшись в ту испуганную взъерошенную девчонку, которую вместе с прочими пленниками приволокли люди Амори Лорха. Cегодня замок переполняли даже более устрашающие создания, чем тогда: полуголые звероподобные дотракийцы въезжали и выезжали со двора на фыркающих диких конях, громко переговариваясь на своем варварском наречии. В противоположность им Безупречные почти все время молчали, но и от их черных доспехов и шлемов веяло скрытой угрозой. Но и евнухи и кочевники выглядели ничтожно мелкими перед подлинной мощью, воплощенной в исполинских крылатых созданиях, рассекавших небо над замком или отдыхавшим на его башнях.


Драконы вернулись в Харенхолл!


Раньше Арья отдала бы правую руку лишь бы узреть их хоть раз. Однако сейчас она уже не прежняя Арья—непоседа, она Арья Старк из Винтерфелла и ответственность за свою семью на ней не меньше, чем на Сансе. В Черно-Белом доме ее хорошо обучили скрывать свои чувства, поэтому Арья и держалась перед Бурерожденной без страха и колебаний. Она выполнила свою миссию - враг на Севере был много опаснее и перед ним отступали прежние разногласия с югом. Однако Арья не забывала, кем был отец этой сребровласой королевы, также как и все зло, что он причинил ее семье. То, что Дейнерис владела драконами делало ее еще более опасным и непредсказуемым сюзереном.


Арью и Бриенну разместили во Вдовьей Башне, в одном из верхних помещений, тогда как лорда Эдмура отправили в Башню Плача. Весь мусор прибрали, в очаге горел костер, женщинам принесли поесть и одеяла для ложа. Однако у дверей стояло и несколько Безупречных: «для их защиты», как коротко пояснил один из евнухов. Арья это восприняла спокойно - если будет нужно, она легко проскользнет мимо стражи. Она как раз собиралась это проверить, выбравшись на разведку, но Бриенна была против.


-Ваша сестра послала вас с одной только миссией,- настаивала она,- было бы неразумно…


-Моя сестра может приказывать тебе, но не мне,- отрезала Арья,- я Старк как и она. Ты не можешь мне указывать что делать …


-Я не…


-Довольно,- прикрикнула Арья,- я … что это у них стряслось?


Из-за окна доносились шум и крики, перемежаемые ревом драконов. Арья с Бриенной переглянулись и бросились к окну.


Ко Маро был высок, хорош собой и носил одну из самых длинных кос среди степняков, позванивающую серебряными колокольчиками. Бывший кровный всадник кхала Куорро, он насмехался над Дейенерис во время ее пленения в Вэйес Дотрак, осыпая ее презрительными прозвищами. Когда Дейнерис вышла из горящего храма, в котором сгорели все кхалы дотракийцев, Маро, как и все остальные, опустился на колени, признав ее своей кхалисси и почти божеством. Однако Дейнерис и по сей день сомневалась в его искренности, то и дело, ловя на себе угрюмые взгляды дотракийца. Она давно бы казнила его, дай он хоть малейший повод, но Маро был неизменно почтителен к кхалисси, выполнял все ее приказы и всегда был одним из первых всадников в неудержимой конной лаве, атакующей врагов королевы.


Однако сейчас долго скрываемые чувства, наконец, прорвались наружу.


-Мы клялись, что отправимся за море с кхалисси,- громко говорил он,- и мы сдержали свое слово. Но что мы получили взамен? Мы шли за Неопалимой, но сами не стали таковыми - и сорок тысяч наших братьев сгинули в зеленом огне! Нам не дают жить, как подобает воинам и вынуждают считаться с этими трусами, одетыми в железо, что втихаря презирают нас! А еще этот холод, что становится злее с каждым днем, а нас еще хотят отправить на север, где еще холоднее! Я спрашиваю вас - это ли обещала нам кхалисси, когда призывала нас переправиться через море?!


Он говорил и многие из его соплеменников громкими криками подтверждали его слова. Казалось, весь внутренний двор заполонили дикие всадники верхом на своих всхрапывающих лошадях, еще больше дотракийцев стояли под стенами замка. Сгрудившиеся во дворе кочевники кричали, вскидывая руки к Королевскому Костру, призывая Дейенерис спуститься. В саму башню, впрочем, они не пытались пробиться: у входа невозмутимые Безупречные, сдерживая орду. Дотракийцы может и не побоялись евнухов, но на вершине башни, сложив крылья, исполинской черной горгульей восседал Дрогон, оглушительным рыком отвечая на наиболее громкие выкрики Маро. Дрогону вторил Визерион, усевшийся на Башне Страха. Маро то и дело бросал на драконов встревоженные взгляды, но отступать не собирался: кем-кем, а трусом он не был.


-Пусть кхалиси выйдет к нам!- снова крикнул он.


-Я здесь, Маро, - ряды Безупречных расступились и вперед шагнула Дейнерис в сопровождении десницы,- зачем ты сеешь смуту? Ты забыл о судьбе своего кхала?


-Ты можешь сжечь меня, как Куорро, - горделиво бросил дотракиец,- но все запомнят то, что я говорил сегодня. И, если ты будешь сжигать всех, кто будет спрашивать тебя о том же – то скоро останешься без армии.


-Чего ты хочешь?- спросила Дейенерис.


-Мы достаточно послужили тебе, кхалиси,- произнес Маро,- и вернули тебе твои земли. Сегодня же мы хотим вернуться в родные края: наступила зима, а мы не клялись воевать еще и с нечистью с севера.


-Вам некуда возвращаться,- сказала Дейнерис,- ты разве не слышал? Великое Травяное море провалилось в Седьмое Пекло, а вместо него – новая земля и новые страны.


- Может оно и так, а может и нет, - упрямо сказал Маро,- мы хотим увидеть это своими глазами. Даже если все так, как ты говоришь, мы убьем тех чужаков, заберем их жен, угоним скот и превратим их королевства в огромное пастбище для наших коней!


Одобрительный гул за его спиной был ему ответом и встревоженный Дрогон взревел, изрыгнув языки пламени. Дейнерис лихорадочно соображала: конечно, ей ничего не стоит сжечь этого бахвала, но он прав – сомнения среди кочевников никуда не денутся и кто знает, чем это обернется в будущем.


-Хорошо,- сказала она,- если ты не хочешь больше сражаться за меня, Маро, я освобождаю тебя от клятвы. Я отпускаю тебя - и тех, кто захочет пойти за тобой. Но знай, что я не вру тебе. Ты видел, как погиб Кхоно - убивший его воин был королем одной из тех стран, что появились на месте Травяного Моря. Там сильные королевства, почти столь же огромные как Вестерос, там правят колдуны и чудовища, может, даже и страшнее, тех, что здесь на Севере. Хочешь сложить голову на чужбине - твое дело. Вы можете уйти, взяв своих лошадей и я дам вам корабли, чтобы переправиться в Эссос. Но всю взятую здесь добычу, вы оставите мне. Отрекаясь от клятвы, вы потеряли право на нее - все, что вы взяли в Вестеросе, я распределю между воинами, оставшимися мне верными. Вы уйдете - но уйдете с пустыми руками.


Возбужденный гул за спиной Маро стал тише, кое-кто даже начал поворачивать коней к выходу из замка. Однако сам Маро не собирался отступать.


-У тебя на службе и так не особо наживешься, - сказал он ,- воин создает свое богатство сам. Если там и вправду богатые земли, то мы возьмем добычу там. Добычу и рабов.


-Хорошо,- кивнула Дейнерис,- завтра я выступлю перед остальными и, если после моих слов, кто-то еще захочет пойти за тобой – так тому и быть. Мне не нужны смутьяны в кхаласаре.


С этими словами она развернулась и исчезла в дверях Королевского Костра. За ее спиной Безупречные снова сомкнули ряды и дотракийцы начали разворачивать коней, покидая внутренний двор. Последним, закусив пышный черный ус, выехал ко Маро.


Арья кралась по галерее, одной из тех, что опоясывали стены Зала Тысячи Очагов. Все закоулки Харанхолла были изучены ею еще во времена службы у Тайвина Ланнистера, так что она знала замок куда лучше нынешних хозяев. Преодолев возражения Бриенны, Арья в суматохе, вызванной спорами Дейнерис с дотракийцем, пробралась по мосту, соединявшему Королевский Костер и Вдовью Башню. Проплутав полузабытыми коридорами, она оказалась прямо над Залом. Спрятавшись за каменным парапетом, Арья вслушивалась в разговор Дейнерис с ее десницей.


-Откуда он мог знать об этом?- Дейнерис очень старалась не кричать,- кто мог рассказать ему о походе на Север?


-Никто из нас не знает дотракийцев так хорошо как вы,- напомнил Тирион.


-Вы что, думаете, это я рассказала?- королева возмущенно уставилась на карлика.


-Разумеется, нет,- сказал Тирион, - но кто-то ведь это сделал. Возможно, если расспросить как следует наших гостей.


-Вот глупости,- отмахнулась Дейнерис,- они знают их еще хуже вашего. Видимо, это еще одна загадка, которую придется разгадывать в более подходящее время.


-Вы ведь не откажетесь от похода на Белую Гавань?- осторожно спросил Тирион.


-Похоже, у меня нет выбора,- покачала головой Дейнерис,- если я помедлю, то могу потерять Север. Но дотракийцы останутся тут – те, кто не уйдет с Маро.


-Не думаю, что их будет много,- сказал Тирион,- как бы ему не пришлось уходить в одиночестве. Но вы приняли верное решение - если кхаласар останется в Речных Землях, здешние лорды не посмеют предать вас. Да и на Севере ваше присутствие вызовет меньшее неприятие у местных. А в Эссосе даже Маро может быть нам полезен: если он и вправду пойдет на свои прежние земли, то у тамошних королей и колдунов будет чем заняться, не отвлекаясь на нас.


-Это верно,- Дейнерис повеселела,- пусть с ними разбирается король Аквилонии. Но в Эссосе окажется не только Маро – вы тоже отправитесь через Узкое Море.


-Я?- Тирион изумленно вскинул брови,- ваше величество отправит меня с дотракийцами?


-Вы распрощаетесь с ними, едва наши корабли причалят к берегу,- усмехнулась Дейнерис,- они пойдут дальше на восток, а вы отправитесь в Браавос.


-В Браавос? Зачем?


-За вашей сестрой,- сказала Дейнерис,- мне не нужно, чтобы она строила против меня козни, пока я буду разбираться с Севером. Вы отправитесь к морскому владыке Браавоса и попробуете убедить его выдать Серсею в Вестерос.


-Вряди ли они меня послушают, ваше Величество,- сказал Тирион.


-Задействуете все ваше красноречие,- усмехнулась Дейнерис,- напомните им о драконах, пообещайте, что я выплачу долги Железному Банку. Может и ваш неугомонный брат станет сговорчивей, когда ваша сестра окажется у меня в руках.


Тирион, помедлив, кивнул.


-Вот и отлично. Не стоит медлить - отправляйтесь завтра утром. А в Сумеречном Доле скажите Мормонту, чтобы он приехал сюда как можно быстрее. Я сделаю его Лордом Харенхолла, пока я буду наводить порядок на Севере.


Арья тихо отползла от парапета, услышав все, что нужно. С довольной ухмылкой она достала из-за пазухи полупрозрачную маску, разглядывая смуглую кожу и раскосые глаза. Еще до встречи с Дейнерис, она, предупредив собственных спутников, ускользнула от стражи, чтобы помолиться в замковой богороще. Там она и наткнулась на этого дотракийца: молодой воин не нашел во всем замке лучшего места, чтобы утолить похоть с молодой служанкой. Арья увидела его, как раз когда дотракиец перерезал девушке горло аракхом. Свою жертву он пережил ненадолго: Арья пронзила его Иглой, после чего, срезав лицо с кочевника, спрятала его труп под вылезшими из-под земли корнями чардрева, чей искривленный лик стал еще страшнее, с тех пор как Арья видела его последний раз. Почему-то ей казалось, что Старые Боги примут эту жертву. Приняв новое обличье она отправилась в кхаласар: вместе с лицом к ней перешли и кой-какие навыки кочевника, включая язык. Болтая с воинами, она пустила слух о походе на Север: все равно от Дейнерис там нужны только драконы, а ослабление ее армии пригодится Сансе на переговорах с Таргариеншей. Арья собиралась рассказать это Бриенне, после чего их пути временно разойдутся: после всего услышанного у Безликой Волчицы появились новые планы.


Дейнерис стояла на стенах Харенхолла, мрачно глядя, как поднимается на горизонте пыль от множества копыт. Стоявшая рядом с кхалисси Миссандея бросала на королеву беспокойные взгляды: давно уже Дейнерис не выглядела столь утомленной. Девушка с острова Наат не знала, что за всю ночь королева снова не могла заснуть: едва она прикрывала глаза, как перед ней тут же являлись пиршественные столы с жаренной человечиной и кровавые ванны, где нежилась прекрасная рыжеволосая женщина, на плечах которой сидели черные летучие мыши.


С Маро ушло почти пятнадцать тысяч – не так много, как боялась Дейнерис, но все же больше, чем предполагал Тирион. Сам он скакал рядом с дотракийцами, сопровождаемый десятком Безупречных, выделенных Дейнерис для его охраны. Погруженный в свои думы, карлик не замечал молодого всадника, старавшегося держаться как можно ближе к нему. Скрытая дотракийской личиной Арья не собиралась выпускать Ланнистера из виду - им вместе предстояла долгая дорога в хорошо знакомый ей вольный город Браавос.

[Зогар Саг]

Пленник

Омерзительный кладбищенский смрад ударил ему в ноздри, заставив заворочаться, отползая подальше. Лязгнула металлическая решетка, нескладная фигура шагнула к заросшему бородой мужчине и тот, окончательно вырванный из своего тревожного сна, увидел, что над ним завис мертвец. Грязно-бурые лохмотья сливались с полуразложившейся плотью, через которую проглядывали белые кости. С лица наполовину слезло мясо, обнажая голый череп. Костяшки скелета сжимали миску, в которой плескалось мутное варево, пахнущее рыбой. Другая рука, частично покрытая плотью, держала поднос, на котором стояла жестяная кружка и буханка черного хлеба. Вихт поставил эту снедь рядом с ложем мужчины и шагнул назад. Мерцавшие в пустых глазницах синие огоньки бесстрастно взирали на пленника, торопливо хлебавшего рыбную похлебку. Вытерев остатки хлебом и съев его без остатка, пленник запил немудренный обед темным пивом. Мертвец забрал пустую посуду и вышел за дверь, лязгнув железной дверью. Тут же почти потухший смоляной факел, чадивший над дверью, медленно, словно нехотя, разгорелся вновь. Дождавшись пока мертвец отойдет подальше, пленник подошел к решетке и, соскребя с пола пригоршню золы, провел по стенке темницы еще одну черточку. Поскольку кормежка была всего раз в день, он мог определить, сколько времени находится в пути.

Выходило так, что немало.

Пол под ним чуть заметно покачивался: вернее не пол, а палуба исполинского корабля, в глубоком трюме, которого, словно в брюхе левиафана, нынче пребывал пленник. Внизу слышался негромкий скрежет: на самой нижней палубе, в кромешной темноте без устали ворочали веслами живые мертвецы, благодаря которым чудовищное судно продолжало путь на восток. Вместе с ним уходил в неизвестность и Джон Сноу, Король Севера и пленник Вамматар, Королевы Ночи.

После победы над Королем Ночи, войско Вамматар двинулось обратно к морю. Джон проделал этот неблизкий путь связанным, переброшенным через спину исполинского единорога, словно куль с мукой. Восседавший на звере великан-скагг стал и его временным хозяином, оказавшись главой дома Кроулов. В замке Недра, представлявшим собой огромную укрепленную и обжитую пещеру, временно разместилась сама Вамматар, ее свита и знатный пленник. Прикованный к врезанному в скалу железному кольцу Джон Сноу медленно сходил с ума, мучимый неизвестностью и страхом за близких. Временами в пещеру приходил рослый скагг, приносивший миску с мясной похлебкой и краюху хлеба. Когда изголодавшийся пленник сметал нехитрую снедь, скагг забирал миску и уходил, забрав факел и оставляя пленника в темноте и тишине, нарушаемой лишь писком летучих мышей и капаньем воды со сталактитов.

Однажды к нему явился Мизинец.

Главный интриган Вестероса носил свой обычный темный костюм с серебрянной брошью в виде пересмешника. Однако в его одеянии появилась и новая деталь - кроваво-красная клякса нашитая над сердцем. За обычным, вкрадчиво-доброжелательным тоном угадывалась некоторая нервозность и, присмотревшись, Джон увидел что в волосах Бейлиша прибавилось седых волос.

-Мы нехорошо расстались в нашу прежнюю встречу,- приступил к делу Бейлиш,- но не будем об этом. Обстоятельства изменились и меня направили к вам, чтобы обсудить…

-Направили,- Джон презрительно рассмеялся,- кто? Ваша новая королева?

-Именно так,- кивнул Мизинец,- я присягнул Королеве Вамматар, как Лорд-Протектор Долины.

-Вы еще больший подлец, чем я думал,- бросил Джон Сноу,- а я и так считал вас полным ничтожеством. Думаете, лорды Долины последуют вашему предательству?

-Давайте не будем бросаться громкими словами, - поморщился Петир,- поверьте, вы сейчас не в том положении. Лордам Долины не останется выбора - новая Королева сильнее Серсеи и Дейенерис вместе взятых и не им ей противиться. На вашем месте, я бы тревожился не о бедном Заблике - у вас есть более близкие причины для беспокойства.

Джон сразу понял к чему идет разговор и теперь лихорадочно обдумывал, как не угодить в ловушку, которую собирается расставить этот велеречивый мерзавец.

- Вамматар желает, чтобы вы и дальше правили, как Король Севера,- продолжал Мизинец,- видите, она даже не хочет лишать вас титула. Все что от вас нужно - принести вассальную присягу Королеве Гипербореи. Она не собирается переселяться сюда, так что во много ее правление будет чистой формальностью - ведь ее Гиперборея очень далеко отсюда.

На мгновение Джон заколебался: услышанное казалось достаточно мягким условием. Требования Вамматар и вправду более мягкие, чем у Дейнерис или Серсеи, так почему бы и нет? Но тут перед Джоном всплыли жуткие картины: мертвецы, встающие по мановению руки этой королевы, не хуже чем у Короля Ночи, белесые твари-людоеды, сопровождавшие ее армию, исполинские крабы взламывающие лед и, наконец, Белые Ходоки, идущие бок о бок с ледяной ведьмой. Если правление останется «чистой формальностью» - куда Вамматар денет свое жуткое войско? Не обречет ли он, присягнув Королеве Ночи, весь Север в жертву ледяной и водной нечисти?

-Разумеется, попутно надо решить еще кое-какие вопросы,- продолжал Бейлиш, ободренный его молчанием,- например я намерен предложить вашей сестре официально вступить в брак. Королева Вамматар с большим интересом отнеслась к этому предложению.

-Королева? - усмехнулся Джон,- или это вы приписываете ей свои желания?

-Я бы не осмелился, - произнес Бейлиш,- не с этой королевой.

Как не странно, но у Джона сложилось впечатление, что сейчас Мизинец не врет. Впрочем, он уже принял решение и теперь лишь ожидал удобного момента.

-Ну, так что, Ваше Величество,- произнес Мизинец,- вы согласны?

-Иди в Пекло!- рявкнул Джон, метнувшись вперед. Бейлиша спасло лишь то, что одно из звеньев цепи зацепилось за сталагмит: Джон успел схватить мерзавца за горло, но недостаточно крепко и Бейлиш вывернулся. Отскочив на безопасное расстояние, он мучительно прокашливался, пытаясь восстановить дыхание. Отдышавшись, он злобно посмотрел на Джона.

-Я знал, что северяне глупы, но чтобы настолько,- он криво усмехнулся,- что же, вы сами выбрали судьбу. Если вы не присягнете королеве добровольно… у нее есть и иные способы. Вы знаете как это бывает, вы же видели Белых Ходоков. Наша королева большая затейница и она найдет применение и вашему трупу. Я еще не привык к этим ожившим мертвякам, но на то, что она сделает с вами, я с удовольствием посмотрю. Возможно, даже вместе с Сансой.

Он издевательски улыбнулся и, подхватив факел, вышел из пещеры, оставив Джона в темноте.

Джон понимал, что угрозы Мизинца реальны, но почти не испугался – столь гадостно начавшаяся история должна была закончиться чем-то похожим. Он не хотел умирать, но знал, что если сейчас к нему снова явится Мизинец или даже сама Вамматар – он снова ответит отказом. Он надеялся, что Санса и Арья распознают обман и не признают за брата мертвенно-хладную нежить с синими глазами. Единственное о чем он жалел, что не успел присягнуть Дейенерис Таргариен: возможно тогда она бы защитила своих вассалов и выжгла драконьим огнем всю нежить.

Незаметно для себя он задремал – даже услышанное сегодня, несмотря на весь ужас, не могло преодолеть навалившуюся на него усталость. Джон почти надеялся, что Вамматар сделает это во время сна: тогда он проснется без памяти и мыслей, избавленный от всех тревог и мучений.

Но проснулся он от жуткого холода, сильного даже по меркам этой промозглой пещеры. Стуча зубами, Король Севера кутался в оставленные ему лохмотья, понимая, что все бесполезно – против Белого Холода нет спасения. В трех футах от себя он заметил бледно-голубое свечение. Оно становилось все ярче, постепенно обретая четкие очертания. Наконец, оно обрело форму, заставивДжона изумленно открыть рот.

Перед ним сидел песец – подобные звери, как говорили одичалые, встречались в Землях Вечной Зимы. Завидев Джона, зверь оскалил пасть и вывалил алый язык, словно смеясь. В пасти мелькнули длинные, острые как иглы зубы. Впрочем, тут же Джон понял, что это и есть иглы – только ледяные. Он посмотрел в глаза снежной лисы – только что бывшие желтыми, они стремительно наливались льдистой синевой.

Из пасти вырвался мерзкий кашляющий лай и нежно-голубой мех песца свалялся и осыпался, открывая гниющую плоть. В ноздри ударил смрад разложения, плоть сползла с костей зверя, а сами кости рассыпались в прах, развеявшийся светящейся пылью. И из этой пыли вдруг появилась ледяная ведьма, с горящими синими глазами. Острые зубы-иглы вонзились в шею Джона. Король Севера закричал, размахивая внезапно обретшими подвижность руками, тщетно пытаясь вырваться из объятий ледяной кровопийцы.

Внезапно Вамматар отстранилась от него. Глаза ее из синих стали светло-серыми, зубы стали почти нормальными, хотя изо рта еще текли алые струйки. Вамматар провела по ним рукой и с интересом поднесла к лицу окровавленные пальцы. Понюхала, затем лизнула.

-Пожалуй, это меняет дело, - Джон не был уверен, но ему показалось, что она произнесла именно это. Еще раз, взглянув на Короля Севера, она произнесла еще несколько слов и исчезла во вспышке бело-голубого пламени. Почти сразу в пещере стало теплее.

Еще долго Джон не смог сомкнуть глаз, каждый миг ожидая, что из тьмы явится новое чудовище. Болела окровавленная шея, хотя кровь и перестала течь. В конце концов, терзаемый страхом и неизвестностью, Джон все же сомкнул глаза, провалившись в глубокий сон, полный кошмаров.

Разбудил его яркий свет, бьющий в лицо, и звуки незнакомой речи. Джон открыл глаза, прикрываясь рукой – на этот раз к нему явился не скагг, а несколько худощавых мужчин в черных одеяниях с красной кляксой над сердцем. На мгновение ему показалось, что это вихты: столь мало напоминали живых эти костистые лица, бледная кожа, блеклые волосы. И лишь взглянув им в глаза, Джон вздохнул с невольным облегчением – невыразительные, почти бесцветные глаза ничем не напоминали ярко-синие очи вихтов и Белых Ходоков.

Один «гостей» протянул Джону миску, где к удивлению пленника лежал кусок жареной говядины и пара луковиц в мясной подливе. Другой дал ему кувшин с вином. Изголодавшийся пленник принялся жадно есть и пить, бросая на тюремщиков опасливые взгляды. Джон уже понял, что эти люди - чужеземцы из-за моря, соплеменники Вамматар.

Когда Джон закончил, один из тюремщиков бросил ему ворох мятой одежды.

-Королева Вамматар хочет, чтобы ты надел это,- на ломаном Общем Языке сказал он.

Второй отомкнул цепь и Джон, наконец, поднялся, растирая затекшую шею. С сожалением он отверг идею силой пробиться наружу: все чужаки были при оружии и, несмотря на худобу, выглядели опытными бойцами. Возможно, подходящий случай представится позже. С интересом Джон рассмотрел предоставленное ему одеяние: камзол из темного бархата, украшенный золотыми нитями, штаны из темной материи и даже шерстяной черный плащ. Быстро одевшись, Джон посмотрел на гиперборейцев и один из них жестом пригласил его следовать за ним.

Они шли пещерами: то пробираясь узкими ходами, похожими на крысиные норы, то выходя в просторные залы, где подземные речки и ручи стекались в прозрачные озера, а разлетавшися от водопадов капли, переливались словно драгоценные камни на сталактитах и сталагмитах. В темной прозрачной воде Джон видел белесых слепых рыб, жадно рвавших на части клубки тонких червей. Над головой слышался писк летучих мышей.

Похоже, Недра занимали только часть пещер Скагоса – во всяком случае, Джону не встретился ни один камнерожденный. Вскоре он услышал шум волн, впереди забрезжил дневной свет, и он оказался на берегу Студеного моря, катившего свинцово-серые валы. Порыв ветра с мокрым снегом ударил в лицо Джону и тот поспешно прикрылся плащом.

Однако и здешние места посещали люди – от берега уходил в море каменный причал, возле которого, покачиваясь на волнах, стоял длинный корабль с высоким квадратным парусом. С изогнутого носа скалилась деревянная морда дракона. На веслах сидели рослые мужчины, с рыжими бородами и в рогатых шлемах, - впрочем, среди них Джон приметил и несколько иббенийцев. А на носу стояли высокий крепкий мужчина, с черными волосами в которых мелькали рыжие пряди и светловолосая молодая женщина в белом одеянии. Вамматар посмотрела на Джона,- обычными, серыми глазами,- и снисходительно улыбнулась. Бросила несколько слов своему спутнику и тот двинулся вдоль палубы, отдавая короткие приказания не незнакомом, точно лающем языке. Джон заметил у него на поясе причудливо изукрашенный рог и топор из валирийской стали.

Джона небрежно кинули рядом с двумя связанными темноволосыми девушками,- явно северянками,- тихо плачущими, стараясь не привлекать к себе внимания.

-Откуда вы? - обратился к ним Джон.

-Из Последнего Очага, - шепнула одна из девушек,- они пришли ночью, когда все спали, ворвались в замок и принялись убивать. Лорда убили первым…а потом всех, всех – она беззвучно зарыдала.

Джон помрачнел: не на пользу пошло его великодушие мальчишке Амберу. Он принял бразды правления домом лишь для того, чтобы погибнуть в схватке с неведомым злом с Востока.

Драконоголовый корабль рассекал морские волны, идя на северо-запад. Вскоре впереди забрезжила ледяная громада Стены. Джон думал, что Вамматар и ее приспешники высадятся прямо у Восточного Дозора, но корабль остановился примерно в полумиле от берега. Джон различил вверху отблески огней – Тормунд или еще кто, все еще нес свой Ночной Дозор.

-Смотри внимательно бастард,- впервые обратилась к нему Вамматар,- смотри и запоминай.

Она кивнула гипербореям и те, ухватив связанных девчонок, швырнули их к ногам королевы.

-Что вы делаете?- Джон рванулся к королеве, когда она достала из складок одеяния большой нож. Но один из рыжих варваров приставил меч к его горлу, а Вамматар, даже не заметив порыва Джона, перерезала глотки обеим девушкам. Их дергающиеся в предсмертных судорогах окровавленные тела швырнули в воду, пока Вамматар, воздев руки, читала не то молитву, не то заклятие. По воде расплывались кровавые пятна от погружавшихся на дно жертв, которых уже терзали морские хищники.

Вамматар кивнула стоявшему рядом с ней варвару и тот, шагнув на нос, сорвал с пояса рог. Высокий звук, напоминающий грохот морского прибоя, разнесся над водами и в этот момент море возволновалось, взбурлило огромным водоворотом, обрамленным белыми клочьями пены. В бурлящей воде мелькнули извивающиеся клешни, щупальца, чешуйчатые тела, тесно переплетшиеся вокруг чего-то большого и уродливого. С шумом вода отхлынула от поднявшегося на поверхность огромного черепа с острыми зубами, полуразложившегося тела, где меж обнажившихся костей ползали крабы, черви и иные морские твари, огромных перепончатых крыльев. Только тогда Джон понял что перед ним.

Дракон. Мертвый дракон.

Обгорелый остов чудовища поддерживали морские чудовища, могущие привидеться лишь в кошмарном сне. Вамматар бросила на Джона быстрый взгляд и тот с содроганием увидел, что ее глаза вновь налились синевой, а меж гривы светлых волос проклюнулись рожки «короны». Она возложила руку на изуродованный череп и глаза твари вспыхнули тем же цветом, что и у Королевы Ночи. Хлопнули крылья, подняв тучу брызг, и морские твари бросились врассыпную, когда мертвый дракон, издав громкий рык, тяжело взмыл ввысь, с трудом набирая высоту. Словно завороженный смотрел Джон, как драконовихт тает в серых небесах. Он перевел взгляд на Вамматар, уже принявший свой обычный облик.

-Смотри, бастард,- повторила она.

Джон не успел ответить – словно раскат грома разнесся с неба громкий рык и на башню Восточного Дозора обрушился поток сине-зеленого пламени. Колдовской огонь вмиг охватил край стены, растапливая лед, обрушивавшийся потоками талой воды, поднимавшейся целыми облаками пара. Край Стены пошел огромными трещинами, ледяные глыбы, размером с телегу сыпались градом на землю и в воду, вместе с обломками строений и, как показалось Джону, телами убитых. От рухнувшей в море стены замка, драккар качнуло так что рыжебородые варвары едва удержали его на плаву, торопливо вычерпывая воду. Вновь послышался вой и обьятая ядовито-зеленым пламенем туша обрушилась на Стену. Этого удара не выдержал никто – обгоревший, изъеденный морскими тварями драконий труп лопнул, испустив зловоние, ощутимое даже на корабле и разлетелся на куски. Но и не менее двух лиг Стены, с ужасающим грохотом осыпалось на землю. От замка и порта Восточного Дозора не осталось ничего.

Вамматар надменно посмотрела на Джона.

-Ты видел цену своей несговорчивости,- сказала она,- я предлагала великодушный вариант, но ты отверг его. Ты не оставил мне выбора - и мне пришлось вывести из-за Стены свою армию.

Джон перевел взгляд на берег: меж обломков стены Стены, словно черви в разложившемся трупе, копошились темные фигурки, нескончаемым потоком вытекавшим из Зачарованного Леса. Среди мертвецов виднелись и четвероногие силуэты – мертвые лошади, на которых восседали, видные даже на таком расстоянии, всадники с длинными белыми волосами. А вслед за ними, из леса выбегали многоногие существа, о которых вспоминали лишь самые древние и жуткие легенды.

Армия Мертвых все таки двинулась в свой поход.

Обратный путь до Скагоса они проделали в молчании. Вамматар сидела на корме, укрывшись шкурами пушных зверей и дремала – похоже, сегодняшнее чародейство утомило даже ее. Молчали и рыжие варвары, опасливо поглядывавшие на ведьму и сильнее налегавшие на весла. И, конечно, молчал Джон, обреченно опустив голову. Увиденное потрясло его: нет, он не поверил Вамматар, что именно его отказ вынудил ее пойти на все это. Король Севера был почти уверен, что она и так вывела свою армию из-за стена. Но проведенная демонстрация силы не могла не впечатлить его. Против подобной мощи даже драконы могут оказаться бесполезны - и кто защитит его брата и сестер, когда армия нежити двинется на Винтерфелл?

Вскоре ему пришлось узреть еще одну демонстрацию могущества новой королевы Севера.

В ста футах от обширного, но грубо сколоченного причала, своеобразного «порта» Недр, стояло настоящее чудовище - огромный черный корабль, в котором, как показалось Джону, мог бы поместиться небольшой замок. Исполинское судно многократно превосходило размерами пузатые китобои иббенийцев и драконоголовые корабли варваров, но имело общие черты и с тем и другими. Длинные, вырезанные чуть ли не из цельных сосен весла, высовывались из отверстий по бокам судна, на носу скалился вырезанный из черного дерева драконий череп, не уступавший размером настоящим. И над всей этой громадой высился исполинский черный парус с кровавой кляксой. Может глаза стали изменять Джону, но ему показалось, что с паруса текут настоящие потеки крови, на полпути впитывающиеся в черную ткань.

Рядом с чудовищным кораблем стояло нечто, казавшееся издалека шлюпкой – лишь подойдя ближе, Джон увидел, что это драккар, не меньше их собственного. На носу его стояли рыжие варвары и гипербореи. Среди последних особенно выделялся некто высокий и стройный в полушубке из белого меха. Его лицо скрывалось под маской из слоновой кости и через узкие прорези шальным весельем светились ярко-зеленые глаза. При виде этого Вамматар заметно оживилась, вставая на корме и делая знак рукой. Человек в маске сделал церемонный поклон и легко перепрыгнул на борт драккара.

-Ваш флагман построен, Ваше Величество,- вырвался смешок из под маски,- наши лучшие мастера и самые сильные рабы, лучшее дерево Гипербореи и могучие заклятия вызвали к жизни это чудо. Сотня пленников была раздавлена, когда корабль спускался на воду. Ни до ни после в морях Севера не появится ничего подобного - и теперь это судно ваше.

-Вижу Лоукки,- усмехнулась Вамматар,- у меня тоже есть для тебя подарок. Пока меня не будет, ты примешь команду над всеми моими войсками и землями здесь - и теми, что уже принадлежат Гиперборее и теми, что будут завоеваны далее.

-Все во славу королевы,- человек сделал церемонный поклон и странно хихикнул. Вамматар развернулась к Джону.

-Они проделали долгое путешествие, которое повторишь ты,- сказала она,- я забираю тебя в Гиперборею. Там, а может уже в пути, я решу, что с тобой делать.

Так он оказался пленником на черном корабле. Время здесь тянулось также нескончаемо тоскливо, как и в темницах Недр. Здешний острог располагался в казавшемся необьятным трюме. Джон томился не в одиночестве: то и дело, он слышал стоны и всхлипы из соседних клетушек, видел скорчившиеся на полу фигуры, когда его выводили на прогулку. Однако его попытки завязать разговор, когда они оставались одни, все узники оставляли без внимания.

На прогулку его выводили достаточно часто: все те же безмолвные мертвецы, что приносили ему еду, время от времени поднимали его с ложа, чтобы, проведя через извилистое переплетение коридоров и лестниц, подняться наверх. Поначалу Джон шарахался от такого сопровождения, но как-то быстро свыкся. На этом судне все чувства, странно притупились, словно черный корабль обладал собственной злой силой, подавляющей его волю.

Живые мертвецы использовались лишь для самых простых и работ, вроде сидения на веслах или мытья палубы. С парусами и прочими снастями обращались ибенийцы и бледнокожие существа, с окровавленными ртами, то и дело бросавшими на Джона голодные взгляды. Рыжих варваров на корабле он не видел, но за кормой, держась в отдалении от рукотворного левиафана, виднелись квадратные паруса и драконьи шеи драккаров. Ну и конечно, судно переполняли гиперборейцы: некоторые из них облачались в черные одеяния и обвешивались диковинными амулетами, другие, - большинство,- вооруженные до зубов, носили полный доспех. Но все они – и воины и колдуны, - своим надменным видом показывали кто тут хозяин.

А вокруг простиралось Студеное море: свинцово-серые воды без конца и края. Лишь несколько раз здесь отметилось присутствие человека: когда на пути им попадались громоздкие иббенийские суда. Пару раз низкорослые волосатые китобои подходили, чтобы их капитаны могли переговорить с гиперборейцами. Однако на борт они ни разу не всходили.

Нельзя сказать, что Джону так уж нравилось все это: конечно, он был рад взглянуть на солнце и подышать свежим воздухом после тюремной затхлости. Однако снаружи было заметно холоднее, , а теплую одежду у Джона отобрали сразу после заключения в трюм. Не радовало его и простиравшееся вокруг море, неумолимо напоминавшее, как далеко он находится от дома и сколь долгий путь ему еще предстоит.

Однако иные «прогулки», что вызывали у него настоящее содрогание.

Первый раз живо напомнил ему достопамятный визит в Недрах: проснувшись от яркого света, бьющего в глаза, он услышал неторопливую гиперборейскую речь. Несколько светловолосых воинов, стоя у решетки, возились с его замком. Открыв дверь, они шагнули внутрь и выволокли Джона наружу. В коридоре уже стоялхудощавый жрец в черном облачении с красной кляксой. С брезгливой миной гипербореец махнул рукой и Короля Севера поволокли наверх.

Он думал, что его опять поведут на палубу, но вместо этого оказался в небольшой комнате, наполненной обжигающим паром. Посреди небольшой клетушки стояла бронзовая ванна полная до краев. Две миловидные девушки, встретившие Джона на входе, старательно пряча глаза, освободили его от грязных лохмотьев, подвели к ванне и жестами попросили опуститься в горячую воду. Не без колебаний Джон согласился и девушки принялись энергично растирать его кожу жесткой мочалкой, смывая многодневную грязь. Воспользовавшись тем, что гиперборейцы остались за дверью, Джон попытался разговорить служанок, но те упорно отмалчивались. Когда одна из них случайно открыла рот, он увидел, что у девушки вырезан язык.

Обмыв и обтерев Джона белой тканью, девушки помогли ему облачиться в белый бархатный халат, подпоясанный красным пояском. В соседней клетушке его ждал роскошный стол, где на золотых и серебряных блюдах лежало еще дымящееся жареное мясо, нежнейшего копчения рыба, соленые грибы и рассыпные ягоды в небольших кадочках. Тут же стоял и кувшин с вином. Джон жадно накинулся на еду, но служанки, не огранчивая его в пище, наливали лишь по чуть-чуть, явно не желая, чтобы Джон хватил лишнего. В голове его мелькнула жуткая мысль, что его откармливают на убой, однако тут же вылетела, вытесненная голодом.

Когда Джон закончил с едой, в комнате вновь появились молчаливые гипербореи. Вновь проведя его по нескольким коридорам, они подвели его к небольшой лестнице, ведущей к круглому люку с открытой крышкой. Джон зло глянул на своих конвоиров и нехотя стал подниматься.

Наверху Джон очутился в небольшой, хорошо натопленной комнате – хотя нигде не было видно ни очага, ни жаровни. Пол устилали приятно шекотавшие ступни шкуры пушных зверей, воздух наполнял приятный запах смолистых благовоний. Стены покрывала искусная роспись по дереву, но при взгляде на нее Джон почувствовал гадливость: на ней уродливые рогатые и клыкастые существа всячески мучили беззащитных людей. Жутковато выглядели и отделанные золотом черепа неведомых тварей, развешанные на стенах. В пустых глазницах мерцали зеленоватые огоньки, напоминавшие болотные гнилушки.

И в этом призрачно-зеленом свете восседала истинная хозяйка жутких покоев: развалившись на мягких подушках, томно потягивалась королева Вамматар. Светлые волосы свободно лежали на алебастрово-белых плечах, полные губы призывно улыбались, алые соски, венчающие холмики белоснежных грудей, волнующе напряглись.

-Добро пожаловать, Джон Сноу,- сладким ядом разлились ее слова. Она поднялась и вдруг оказалась рядом с пленникову. С неожиданной силой ее руки сорвали халат, поглаживая обнаженное мужское тело. Острые ногти прочертили кровоточащие царапины по ребрам, когда Вамматар, не сводя с него светящихся во тьме глаз, плавно опустилась на колени. Жаркое дыхание обожгло напрягшуюся плоть и мужское естество Джона погрузился в жадный влажный рот. Джон застонал под ласками умелых губ и языка, но когда уже он был близок к взрыву, Вамматар выпустила его член изо рта и, порывисто поднявшись, оплела руками шею Джона, привлекая его к себе. Их губы слились в сладострастном поцелуе, ее ноги стиснули его талию и Джона с протяжным стоном вошел в податливую влажную глубину.

Он не знал как долго длилось это соитие,- бесстыдно-грубое, окропленное кровью из расцарапанного тела и прокушенных губ, брызжущее семенем и женской влагой. Вамматар была ненасытна: всякий раз, когда он чувствовал, что иссякает, она находила способы пробуждать его, плоть, вновь и вновь заставляя Джона изливаться в ее лоно. Джон тяжело дышал, словно загнанная лошадь, перед глазами плыли черно-зеленые круги, а сердце колотилось так, будто пыталось выпрыгнуть из груди. Он уже чуствовал, что вот-вот падет замертво, когда его член излился последним всплеском семени и Вамматар, наконец, отстранилась от него. Поднявшись и накинув шубу из черно-бурых лисиц и голубых песцов, она презрительно посмотрела на лежащего на полу Джона и коротко бросила возникшему у входа гиперборейцу.

-Обратно в трюм!

Еще несколько раз позже его приводили к королеве Вамматар и эти ночи, полные извращенно-бесстыдного разврата, Джон вспоминал со смесью гадливости и предвкушения. Жаркие ласки Игритт, - единственной женщины в его молодой жизни, - казались ему теперь донельзя безыкусными, но, по крайней мере, девушка Вольного Народа не пыталась столь откровенно его использовать. Вамматар даже не скрывала своего презрения к Джону, обмениваясь с ним разве что парой пренебрежительных слов. Все существо Джона противилось этому, но на ложе ведьмы он лишался своей воли, всякий раз послушно следуя извращенным прихотям Вамматар. Эта беспомощность, больше всего бесила его, заставляя ненавидеть себя, ведьму и ее колдовство.

Впрочем, его чувства Вамматар волновали очень мало.

Его все еще выводили на палубу, что позволило ему увидеть, что вид за бортом изменился. Слева по-прежнему простиралось лишь бескрайнее море, зато справа появился скалистый берег, изрезанный узкими заливами. На берегах этих заливов виднелись деревни и отдельные дома, возле которых останавливались следовавшие за Вамматар драккары. Из разговоров гиперборейцев, речь которых Джон немного начал понимать, он понял, что этот край зовется Ванахеймом, а рыжие варвары, его населявшие – ванами или ванирами. Несколько раз, когда он находился в трюме, корабль останавливался – возможно, Вамматар сходила здесь на берег.

Вскоре все ваниры вернулись в родные селения, но черный корабль продолжал путь на север. Становилось все холоднее – и это чувствовалось как внутри, так и снаружи. То и дело Джон просыпался от лютого холода, касаясь обледенелых стен и отчаянно растирая конечности, пытаясь согреть их от еле греющего факела. Ему дали черную шубу и шерстяное одеяло, но Джон все равно мерз – так холодно ему не было и в Клыках Мороза. Выходя на палубу, он видел как на море все чаще появляются огромные льдины, как сам берег становится все более гористым и безлюдным, почти сплошь покрытым ослепительно сверкающими на солнце льдами.

Одна радость – Вамматар перестала приглашать его в свои покои.

За бортом виднелись осплошные ледники – лишь раз на горизонте мелькнула исполинская гора. С вершины ее вырывался дым и Джон понял, что видит огромный вулкан. Когда он следующий раз вышел на палубу, корабль плыл средь громадных айсбергов, с трудом находя путь меж ледяных гор. Джон видел как в небе на севере вспыхивали разноцветные огни, сливающиеся в дьявольские пляшущие фигуры, слышал взрывы нелюдского хохота. Кошмары этих мест проникали и в узилище Джона – то и дело он просыпался в холодном поту, слыша в глубине трюма зловещий смех. Один раз, когда от особо сильного холода, погас факел, проснувшемуся Джону показалось, что во тьме мелькнула белая тень с синими глазами.

А наутро вихты вынесли из соседних клетушек несколько трупов.

Впрочем, после этого случая заметно потеплело. Да и пейзаж за бортом начал меняться – теперь море простиралось справа от корабля, а слева тянулся берег – уже не гористый, но низкий и пологий, где меж снега попадались кусты и низкие, искривленные деревья. Когда же Джон вышел на палубу в следующий раз, на берегу уже высился непроходимый лес, за которым высились очередные горы. Именно здесь, в миг Великого Перемещения остановились воды Студеного Моря, пожравшего остатки гирканской степи. Лишь немногие гирканцы спаслись на островах, в которые превратились здешние холмы, когда вокруг них разлилось море. Как и иббенийцы, остатки некогда могучих кочевых племен, отдались на милость королевы Вамматар.

Однажды Джон проснулся от гиперборейской речи и, подняв голову, увидел у дверей жреца и нескольких воинов. На этот раз они, а не вихты, вывели его на палубу. Глазам Джона открылись очередные горы, к которым море подступило почти вплотную. У подножия гор образовалась обширная бухта, судя по тому, что исполинский корабль спокойно вошел в нее - довольно глубокая. Возле спешно возведенного причала стояли иббенийские китобои. А дальше, вглубь берега, тянулось множество построек из камня и дерева, судя по всему, - построенных совсем недавно. Многие здания еще строились и вокруг них, под кнутами иббенийских надсмотрщиков, выбивались из сил рабы. Огромные быки и могучие лошади тащили повозки с бревнами, разгружаемых у той или иной стройки; исполинский мамонт, спускаясь с гор, волок огромные сани, переполненные тесанным камнем.

-Ты будешь первым, но не последним королем, которого в цепях приведут в этот город,- сказал жрец, - в Сариолу, восточные врата грядущей Гиперборейской империи.

Вамматар не стала сразу сходить на берег: вместо этого корабль встал на якорь у входа в бухту. Джона же, с палубы увели не в привычную клетушку в трюме, а в купальню, где две рабыни с вырезанными языками грели ванну. Отмывшегося и отъевшегося Джона, гиперборейские провожатые отвели к опочивальне Вамматар. Поднявшись по знакомой лестнице, король застыл в недоумении. Все было на месте – и жуткие черепа на стенах, мерцавшие призрачными огоньками и ложе из звериных шкур. Вот только самой Вамматар на этом ложе не было.

-Имммир!- прошелестел вкрадчивый шорох за его спиной и Джона объял порыв лютого холода. Ледяные ладони с нелюдской силой сорвали с его плеч халат, разворачивая Джона и одновременно толкая его. Не удержавшись, Джон упал на спину и тут же на него уселась Вамматар. Словно синие звезды мерцали ее глаза, светлые волосы извивались вокруг головы подобно белым змеям. Губы радвинулись в жуткой улыбке, обнажив ледяные иглы зубов. Безупречные бедра, белые как снег и холодные как лед, приняли в себя плоть Джона, вопреки всему не съежившуюся, но стоявшую как столп…или сосулька. Парализованный свечением ее глаз, он двигал бедрами в такт ее движениям, обладая собственной волей не более, чем любой из вихтов. Вокруг головы Вамматар поднялись клубы холодного тумана, в глазницах зверей замерцали синие огоньки. За спиной королевы двигались странные тени, порой чуть ли не нависая над ее плечом, кривляясь и заглядывая в глаза Джона. С губ ведьмы сорвался хохот и, словно в ответ, тело Джона напряглось, его плоть, внезапно обретшая тепло и мягкость, запульсировала, выплескивая поток семени. В этот миг в комнате потеплело, а глазницы черепов сменили синий цвет на зеленый.

Вамматар, принявшая свой обычный облик, лениво поднялась, пренебрежительно разглядывая лежащего без сил Короля Севера.

-Эй, кто там! - громко крикнула она,- на берег его! В Ристалище Кольги!

Ворвавшиеся в опочивальню мертвецы, ухватив Джона за плечи, вытащили его в коридор и повлекли наверх. Пройдя по очередному хитросплетению коридоров, он оказался на палубе, откуда спускались сходни в море. Внизу Джона ждала большая лодка, с иббенийцами на веслах. На корме расположилось около десяти вооруженных гиперборейцев, еще один, в черном одеянии с красной кляксой, стоял на носу. В его ногах, скорчившись, лежал связанный раб.

Двое воинов, приняв Джона у вихтов, умело связали ему руки за спиной. Жрец отдал команду и иббенийцы налегли на весла, направляя лодку к берегу. В порту их уже поджидала повозка с двумя лошадьми и сопровождаемая несколькими вооруженными всадниками. Джона повалили на дно повозки, тогда как жрец и пара воинов, расселись на скамейках по бортам повозки. Лежавший на спине Джон толком не рассмотрел Сариолу – лишь изредка над ним проплывали строящиеся или уже построенные здания. Они ехали, постепенно забирая в гору, пока, наконец, не остановились у большого дома, будто врезанного меж двух отвесных скал. Джона вывели из повозки и втолкнули в высокие ворота, окованные железом. За ними оказался огромный двор, вымощенный каменными плитками. Вверху, на высоте трех человеческих ростов виднелись длинные скамьи, ниже шли сплошные стены из полированного как стекло камня. Через равные промежутки в них виднелись окованные железом двери, в одну из которых и завели Джона.

Он оказался в длинном коридоре, вдоль которого тянулись ряды каморок, забранных крепкими решетками. За ними угадывалось какое-то движение, чьи-то руки сжимали железные прутья, настороженно блестели чьи-то глаза. Другие камеры явно пустовали, еще только ожидая своих узников. Возле одной из таких камер Джона ждал тюремщик - угрюмый иббениец со связкой ключей в мохнатой лапе. Он отомкнул клетушку и гиперборейцы разрезали веревки на запястьях пленника. Не успел он размять руки, как иббениец, пинком под зад запихнул его в камеру, так что Король Севера, не удержавшись, упал на ворох гнилой соломы.

-Вот ублюдок!- Джон метнулся к двери, но она уже захлопнулась за ним. Тюремщик расхохотался и смачно сплюнув на пол, побрел по коридору. Джон бессильно выругался, а потом неожиданно для себя расхохотался. Что бы не было дальше, темная магия, сковывавшая его волю и на черном корабле, отступила. Он словно вынырнул из затянувшегося кошмара и был готов к борьбе.

-Это хорошо, что у тебя остались силы для веселья, - послышался насмешливый голос из-за двери напротив,- посмотрим только, надолго ли их хватит здесь.

Джон посмотрел туда – голос был женским. Он напряг глаза, пытаясь разглядеть собеседницу, но в тусклом свете факелов увидел лишь смутный силуэт.

-Хуже чем там, где я был точно не будет,- сказал он.

-Думаешь? –раздался короткий смешок, - как тебя зовут, чужеземец?

-Сноу. Джон Сноу.

-Ничего ты не знаешь, Джон Сноу.

Джон встрепенулся, словно получив удар в сердце. В груди его похолодело, когда он увидел, как отблеск факела случайно упал на ярко-рыжие волосы.

-Иг..игритт? - выдохнул он. На миг ему показалось, что кошмар продолжается, однако женщина подошла к решетке и он понял свою ошибку. Эта девушка была значительно выше и гораздо красивее его одичалой любовницы. По широким плечам и длинным рукам красиво перекатывались мускулы, роскошную грудь прикрывали выпуклые бронзовые чаши, тонкую талию перехватывал кожаный пояс, к которому крепилась короткая юбка.

-Я Соня,- представилась девушка,- добро пожаловать в ад, Джон Сноу.

[Зогар Саг]

Маг


С давних пор Гора Блокен считалась самым гиблым местом в Пограничном Королевстве: отчасти из-за близости к Гиперборее, но куда больше из-за мрачных руин из маслянисто-черного камня на вершине. С полсотни легенд,- путанных, пугающих, противоречивых,- рассказывали о древнем зле, свивишем здесь себе гнездо. Кто-то говорил о всаднике на черном драконе, восстающем из развалин в некую заветную ночь, другие утверждали, что в день зимнего солнцеостояния там собираются ведьмы и колдуны со всего Севера дабы почтить своих темных богов. Правды не знал никто - ибо даже самые старые легенды не говорили, кто и зачем возвел здание от которого остались эти руины. Но жители Пограничного Королевства старались держаться подальше от Блокена: в целом дне пути от него не было никаких поселений.


Но времена изменились. Четыре месяца назад немедийское войско вошло в Пограничное Королевство и, сломив сопротивление разрозненных баронов Пограничья, разбило лагерь под Блокеном. Множество крестьян было угнано в неволю, еще больше рабов немедийцы пригнали с собой, после чего на Блокене началось грандиозное строительство. Основой для него стали камни из руин, дополнительный камень брали из наспех организованных в окрестных горах каменоломнях. Тут же вырубался и весь нужный лес. С утра и до позднего вечера рабы выбивались из сил под плетками надсмотрщиков, ежась от налетавших из Гипербореи студеных ветров – осень в этом году выдалась необыкновенно холодной, обещая суровую зиму. А когда ночью усталые и продрогшие рабы проваливались в сон, работа все равно продолжалась – вот только никто не ведал – кем. Даже немедийцы призывали Митру и делали знаки, отвращающие злых духов, видя как на вершине Брокена вспыхивает адское пламя, мелькают уродливые черные тени и слышится лязг железа, сопровождаемый демоническим хохотом.


А наутро и рабы и их надсмотрщики с изумлением и суеверным страхом созерацали появившиеся за ночь новые стены и башни из черного камня.


В день именуемый в Пограничном Королевстве Праздником Мертвых на вершине Блокена уже высилась исполинская крепость и первые снежинки, падая на черный камень, бесследно исчезали в нем. Немедийцы вскоре ушли на юг - уже без толп приведенных рабов. Не осталось их и возле крепости – безмолвная и безлюдная высилась она на проклятой горе и лишь по ночам из нее доносились странные звуки и мелькали призрачные огни.


Но сейчас башня не пустовала - на исполинском шпиле, недвижная словно статуя, восседала крылатая черная тварь, зорко оглядывавшая заметаемую снегом равнину. Но вот оно встрепенулось, узрев средь холмов к северу некое движение. Хлопнули перепончатые крылья и тварь плавно спутилась к исполинским вратам из полированного эбена. Над воротами скалился исполинский череп, а в центре виднелся древний символ - змей, кусающий себя за хвост.


Едва когтистые лапы коснулись земли, как чудовище обернулось статным бородатым мужчиной в черной мантии, украшенной золотыми звездами. Сложив руки на груди, Ксальтотун ждал гостей.


Над вершиной ближайшего холма взмыл черный стяг с красной кляксой и на холм поднялся всадник, который мог привидеться лишь в кошмарном сне. На сгнившей, но оживленной неведомым колдовством лошади восседал некто тощий, подобный стигийской мумии, с белыми волосами и бледной кожей, обтягивающей тугие мышцы. Полыхающие синим огнем глаза уставились на Ксальтотуна. Следом на холм поднялись и обычные лошади, на которых восседали гиперборейцы в доспехах и при оружии. И, наконец, на холм взошел исполинский единорог, поросший белой шерстью. На его спине, облаченная в белое одеяние, восседала королева Вамматар. Взгляд ведьмы остановился на Ксальтотуне и жуткая улыбка раздвинула ее губы.


Ксальтотун спокойно ждал, все также скрестив руки на груди, смотря на приближавшихся чудовищ - и каждый шаг их все более замедлялся, пока вся орда не остановилось в десяти шагах от колдуна. Ксальтотун спокойно посмотрел на королеву Гипербореи.


-Будущей императрице не пристало ездить со столь малой свитой, - произнес маг.


-Мое войско занято сейчас в иных местах,- пожала плечами королева,- а я торопилась. Но если столь малый эскорт оскорбляет вас, что же…


Она медленно развела руки и что-то прошептала. Серые глаз вдруг налились синевой, волосы будто враз поседели и меж них проклюнулись небольшие рожки. Вамматер прошептала еще несколько слов и вздела руки ладонями вверх, не сводя взгляда с колдуна.


Под ногам Ксальтотуна вздрогнула земля – сначала слабо, почти незаметно, потом все сильнее. С вершин холма посыпались смерзшиеся комья, почва вокруг вздыбилась небольшими холмиками и из них, словно уродливые черви, начали ползти мертвецы. Из-за холода они неплохо сохранились – от живых их можно было отличить лишь по комьям земли, прилипшим к бледной коже, да глубоким ранам на горле, сквозь которые проглядывали позвонки. В ввалившихся глазницах мерцали ярко-синие огоньки. Молча, покачиваясь словно сомнамбулы, мертвецы двинулись вперед, толпой окружая колдуна.



Ксальтотун не знал, помнили ли мертвые рабы, чья рука перерезала им горла, дабы пролитая кровь укрепила наложенные на башню могучие чары. Да его это и не волновало: его рука нырнула в складки одеяния и появилась снова, держа небольшой шар, сияющий ослепительно белым пламенем. Ксальтотун покачал его в руке и швырнул об землю. Последовала яркяа вспышка, на миг заставившая зажмуриться даже Вамматар. Когда она вновь открыла глаза, вместо обступивших мага мертвецов вокруг него валялись лишь обугленные рассыпающиеся костяки.


- Мне показалось, что это великому магу негоже ставаться без свиты,- как ни в чем не бывало, продолжила Вамматар, приняв свой обычный облик - неужели ты живешь тут один.


-Немногие желают жить здесь,- усмехнулся колдун,- но я не одинок. Помнишь Ораста?


Из ворот вышел ученик колдуна, коротко склонивший голову перед королевой,. Следом вышли два странных человека - низкорослые, смуглые люди с красноватыми раскосыми глазами и острыми белыми зубами.


-Расстрига,- пренебрежительно пробормотала Вамматар и повернулась к Ксальтотуну,- мы будем говорить у ворот?


-Мои слуги укажут место твоей свите,- сказал маг,- а ты следуй за мной.


Он развернулся и вошел в ворота башни. Вамматар, поколебавшись, спрыгнула со спины единорога и двинулась за колдуном.


Стены обширного чертог а покрывали черные шпалеры с вышитыми золотыми змеями. В очега полыхал призрачно-зеленый огонь, освещавший зал, но почти не дававший тепла. Но это мало беспокоило обоих магов: сидевший на троне с львиными лапами Ксальтотун и восседавшая напротив него Вамматар, похоже, совсем не чувствовали холода. Стоявший за спиной ахеронца Ораст изрядно мерз, но не смел показать недовольство, пока оба колдуна, потягивая темно-красное вино из хрустальных бокалов, вели неторопливую беседу.


-Здешние придумали столько жутких сказок об этой горе,- говорила Вамматар,- но владыки Гипербореи знают, что правда страшнее любых крестьянских баек. Мои предки немало натерпелись от владык Ахерона - и никто в Гипеборее не рад, что у наших границ вновь стоит ахеронская крепость. Разве мы враги, пифонец?


- Скажи сама мне об этом,- усмехнулся Ксальтотун,- у меня не меньше повода для тревоги. С Севера идут странные слухи, не менее жуткие, чем то, что рассказывают об Ахероне. А внизу я увидел, что эти слухи правдивы.


-Величайший из чародеев боится северного шаманства,- Вамматар покривила губы,- не думала, что ты столь впечатлителен, Ксальтотун.


-На великого мага может найтись и еще более великий,- пожал плечами пифонец,- особенно сейчас, когда мы не знаем, что может открыться в этом мире. Отдаю тебе должное - ты первой успела почерпнуть здесь силы возвысившие тебя над остальными. Хотя и не думай, что мы с тобой стали равны - думаю, внизу я дал понять, что со мной тебе по-прежнему не совладать. Но у меня хватает дел в иных местах, чтобы отвлекаться еще и на Север, поэтому я и решил возродить крепость. Те, кого я оставлю здесь, поставят надежный заслон, вздумай ты двинуться на юг.


-Я и не собиралась,- вновь покривила губы Вамматар, - у меня дела в иных местах.


-Я слышал о войнах, в Нордхейме,- кивнул Ксальтотун,- даже кое-что видел в своем хрустальном шаре. Не могу сказать, что это самое сильная магия, которую мне довелось видеть, но и то, что я созерцал весьма…впечатляло. Но важны не намерения, а возможности - кто знает, куда обратится твой взор, когда ты покоришь Нордхейм?


-Ты мог просто спросить,- улыбнулась Вамматар,- что же, откровенность за откровенность. Я хорошо понимаю кто такой Ксальтотун и у меня нет никакого желания ссориться с величайшим из магов мира. Мой интерес на Севере – и здешнем и тем, что за морем. После того как Магни объеденит Ванахейм, мы вместе с ним покорим Асгард и объеденим Нордхейм и Гиперборею в единую империю. Но мне нет нужды двигаться на юг - я даже Киммерию не буду трогать: много возни и мало толку. Твердо встав на западном берегу Ванахейма, я смогу наладить прочную связь со своими новыми владениями, а заодно и разобраться со своими новыми врагами.

-Да, я слышал,- кивнул Ксальтотун,- этот город, как его…Браавос.


-Именно,- кивнула Вамматар,- браавосийцы отбили Лорат у ваниров, топят их драккары и корабли иббенийцев. Говорят их корабли видели и у побережья Ванахейма. Этот город…он может доставить беспокойство и вам. Ты же сам показывал нам того колдуна и вряд ли тебе понравилось, то что он рассказывал. Новые соперники не нужны мне также как и тебе.


-Возможно,- задумчиво кивнул Ксальтотун,- предлагаешь мне союз?


-Почему бы и нет?


Разговор занял весь день и закончился лишь глубокой ночью, когда Вамматар, попрощавшись, полярной совой вылетела из башни. Вслед за ней крепость покинула и ее пугающая свита.



-Думаешь, она ничего не заподозрила?- Ксальтотун повернул голову к Орасту.


-Человек уверен ,- жрец-расстрига провел по лицу рукой, обернувшись молодым мужчиной с непримечательным лицом и волосами до плеч: с одной стороны рыжими, с другой – седыми.


-Никто из наших магов не мог узреть Безликого под маской,- пояснил он.


-У меня все же получилось,- заметил Ксальтотун,- правда, на тебя мне указали демоны. Будем надеяться, что у Вамматар не найдется столь прозорливых слуг - так или иначе, ни один демон не проник бы в Башню Зимы без моего ведома. Ты уже понял, что я хочу от тебя?


-Человек понял,- кивнул Безликий,- вы ей не верите.


-Как и она мне, - усмехнулся Ксальтотун,- в любом случае, не в моих интересах, чтобы Вамматар покорила оба Севера. Да и не верю, что она не питает южных амбиций. Поэтому, я хочу предложить вашему городу союз. Альваро!


Послышались торопливые шаги и у входа появился высокий худой жрец в черной тунике расшитой изображениями змеев. Низко поклонившись магу, он замер в ожидании.


-Альваро был помощником Ораста, пока тот не перестал быть мне полезен,- пояснил Ксальтотун,- все же он был больше предан Амальрику, чем мне. Но Альваро я доверяю. Я не могу отправиться в Браавос самолично, но Альваро уже неплохо умеет принимать мою силу на расстоянии и обращать ее против врагов. Когда флот Вамматар подойдет к стенам Браавоса - его встретит не только ваш флот, но и мое колдовство. А взамен…


-Человек знает,- кивнул Безликий,- я передам послание регента Амальрика Железному Банку.


-Надеюсь, они сделают правильные выводы,- хмыкнул маг,- расскажи им, что ты слышал и видел сегодня, объясни, почему без меня им не выстоять против Вамматар. Надеюсь это заставит их раскошелиться: даже мое искусство должно подкрепляться золотом и сталью. Ступай!


Лже-Ораст поклонился и вышел вместе с Альваро. Ксальтотун остался сидеть на троне, рассматривая непонятно откуда появившийся в его руках хрустальный шар. В нем менялись разные картины: то великий город, над которым нависала исполинская статуя, то огромный флот, идущий по красным от крови водам. В хрустальной глубине менялись люди и нелюди, человеческие лица сменялись оскалом черепа и искаженными от злобы рожами нечисти.Клыкастые пасти выдыхали пламя, застывавшее причудливым ледяным кружевом.


Холодная усмешка искривила губы мага.


-Глупый фанатик, - пробормотал он,- ты поверил, что меня волнует ваше золото? Северная ведьма расшибет себе лоб о Браавос, но следом настанет и ваш черед.

[Зогар Саг]

Безумный Король


Что-то свистнуло и тут же истошный крик боли вырвался из губ распятой девушки. Голова ее бессильно упала и черные волосы упали на нежную грудь, покрытую ссадинами и ожогами. Арбалетный болт вошел ей меж ребер, чуть ниже сердца, еще три пронзили ей руки и ноги.


-Отличный выстрел, Аспензия! - развалившийся на мягких подушках Валерий, насмешливо похлопал,- было бы обидно, если бы она издохла быстро. А теперь дай мне!


Стрелявший, - молодая девушка, почти девчонка, - неохотно протянула небольшой арбалет королю Аквилонии и уселась рядом с ним, поджав ноги. На ней был искусно подогнанный по ее фигурке камзол из синего бархата, расшитый золотыми драконами и коричневые штаны для верховой езды. В темные волосы, уложенные по последней немедийской моде, вплетались золотые и серебряные нити. Порочное смуглое личико искажала кровожадная гримаса, черные глаза лихорадочно блестели при виде страданий несчастной девушки.


Кроме нее и Валерия в этой зале присутствовало с десяток вельмож, рассевшихс вокруг обширного стола, с вином и явствами, да несколько танцовщиц, сладострастно покачивавших бедрами прямо на столе. Пот, блестевший на обнаженной коже, выдавал страх девушек, боявшихся угодить на место истязаемой. Король только начинал веселье и кувшин с вином, стоявший перед ним был почти полон. Однако глаза Валерия уже искрились безумием, которое все чаще пробуждалось у него даже на трезвую голову и только усиливалось во время буйных возлияний. Вот и сейчас, налив полный бокал и разом опрокинув его, Валерий встал на ноги ивскинул арбалет. Несмотря на выпитое вино, руки короля не дрожали, а глаз оставался все столь же зорким - очередной крик показал, что и этот выстрел достиг цели. Алая кровь закапала на пол, когда арбалетный болт вошел во внутреннюю сторону бедра, рядом с лоном.


-Мне надоела эта шлюха,- скривила губы королева,- может, закончим с ней? У отца были сотни таких и я могу отдать тебе хоть всех.


-Эта шлюха особенная, поверь мне,- рассмеялся Валерий, - за то, что она сделала эта дрянь не заслужила быстрой смерти. Твоя очередь.


Он протянул арбалет Аспензии и та, пожав плечами, подняла его, выбирая цель. Однако, когда она уже была готова спустить тетиву, дверь в залу вдруг распахнулась, прикрыв миг тело несчастной. Болт ударился об окованное железом дерево и отскочил, чуть не задев голову высокого темноволосого мужчины в строгом черном одеянии. Вслед за ним в зал вошло несколько немедийцев в доспехах королевской гвардии.


-Ты испортил мне выстрел, Амальрик,- девушка швырнула арбалет усмехнувшемуся Валерию и облокотилась о стену, сверля барона недовольным взглядом.


-Простите, ваше Величество,- бесстрастно произнес регент, - но вам пора возвращаться в Бельверус. Ваши гвардейцы проводят вас к лошадям.


-Я не собиралась в Немедию!


-Простите, ваше Величество, но придется это сделать


- Ты стал слишком навязчив, Амальрик, - фыркнула Аспензия,- твое регенство не вечно. Не уверена, что я захочу терпеть тебя при дворе, когда вступлю в свои права.


-Но пока этого не случилось,- с каменным лицом произнес барон,- проследуйте.


Надменно вскинув голову, молодая королева вышла из дверей, сопровождаемая отрядом гвардейцев. Амальрик зло глянул на Валерия.


-Я пригласил королеву в Тарантию не для того, чтобы она участвовала в твоих игрищах с этим сбродом,- барон с презрением посмотрел на съежившихся аквилонских вельмож,- мое терпение на исходе, Валерий. Не забывай, кто усадил тебя на трон.


-Тот же, кто и сделал тебя регентом,- Валерий нагло усмехнулся. Немедийцев он ненавидел почти также сильно, как и аквилонцев и разжигать неприязнь между королевой и регентом, ему доставляло не меньшее удовольствие, чем расправы над поддаными.


-Твоей королеве полезно знать, как обращаться с врагами,- продолжал Валерий, наливая вино в два бокала и протягивая один Амальрику,- я просто показал, как это делается


-Я и сам могу объяснить,- буркнул барон, неохотно принимая бокал и делая небольшой глоток,- а заодно и объяснить чем казнь отличается от твоей бесмысленной жестокости. Издеваться над простой рабыней - так мелко для монарха.


-А это и не простая рабыня,- рассмеялся Валерий,- эй, Альбий. Покажи барону, кто эта шлюха.


Один из вельмож, заискивающе улыбаясь, подошел истязаемой женщине и рывком вздернул за волосы ее голову. На барона глянули полные смертной муки глаза.


-Узнаешь? - спросил Валерий,- та самая сука, что помогла сбежать Конану.


-Зенобия? - теперь и Амальрик признал рабыню из гарема Тараска, на которую указал Ксальтотун,- я думал она давно мертва.


-Пока нет,- рассмеялся Валерий,- но это ненадолго. Ксальтотун подарил ей участь похуже смерти, когда отдал ее мне.


-Как-то все равно мелко,- Амальрик пожал плечами,- тем более, что у нас есть и более важные проблемы.


-Например? – спросил Валерий.


-Например, денежные. Твое правление становится все более затратным.


-Разве пуантенский поход не окупил твоих расходов? - поднял брови Валерий, втайне радуясь финансовым проблемам барона.


-Меньше чем наполовину,- фыркнул барон,- у Троцеро всегда было больше гонора, чем золота. Даже когда я…- он прервался и Валерий понял, что барон что-то недоговаривает.


-Если прошлая война не принесла барышей,- вкрадчиво сказал Валерий, - значит нужно затеять новую. Например, в Зингаре.


-Зингара?- барон недоумевающе посмотрел на короля,- там творится странное, но причем тут мы? Пусть эти жрецы красного бога и пуантенцы убивают друг друга, нам это только на руку. Чем больше Олегаро завязнет в войне за трон Зингары, тем меньше будет думать о Пуантене.


-Олегаро только кукла,- усмехнулся Валерий,- до меня донеслись любопытные вести из тех краев. Эй вы! - он повысил голос,- оставьте нас с бароном.


Вельможи поспешно покинули зал, следом поспешили не успевшие одеться танцовщицы. Вместо них в зал скользнули две странные фигуры, облаченные в просторные одеяния, со скрывающим лицо капюшоном. Одно из тех одеяний было черным, второе - красным.


-Ляо-ци,- сказал Валерий и человек в черном откинул капюшон, открыв желтое лицо с раскосыми глазами,- расскажи барону, кто на самом деле командует пуантенцами.


-Это Конан,- бесстрастно произнес кхитаец,- Конан что был королем Аквилонии.


-Конан все это время был у нас под боком?- ошарашенно произнес Амальрик.


-Ну, не все время,- пожал плечами Валерий,- но успел намутить дел. Земли от Громовой Реки и до Рабирийских гор под контролем мятежников, а Эскадо и его красные жрецы отступают на запад. А помогают Конану аргосские торгаши и кофийский маг Пелиас.


-Они старые друзья,- пробормотал Амальрик,- и это очень сильный колдун. Если он помогает Конану, значит дело дрянь. Нужно сообщить Ксальтотуну.


-Ксальтотун занят сейчас в Пограничном Королевстве,- пожал плечами Валерий,- захочет ли он ввязываться в эту войну? Ему нет нужды воевать с Пелиасом, пока тот признает главенство ахеронца. И кстати, именно пифонец в свое время сохранил Конану жизнь. Об этом мне рассказала эта сука,- он кивнул в сторону Зенобии.


-И что ты предлагаешь? - хмуро произнес Амаельрик, - у нас нет другого мага.


-Есть,- Валерий перевел взгляд на второго гостя,- леди Мелисандра, прошу.


Тонкие белые руки отбросили красный капюшон, показывая красивое женское лицо с белой кожей и алыми губами. Красными были и огромные глаза, волнующе смотревшие на короля и барона.


-Владыка Света направил мои стопы в Тарантию,- со странным акцентом сказала жрица,- велев мне заключить союз с королем. Вместе мы уничтожим варвара и установим прочный мир между Волантисом, Зингарой, Немедией и Аквилонией.


-Кто она такая?- Амальрик свирепо посмотрел на Валерия,- это какой-то трюк?


-Трюк? - кивнул Валерий,- Мел, покажи Амальрику свои трюки.


Словно алые крылья взметнулись полы красного одеяния и, из его рукавов, вырвались облака разноцветных порошков, осыпавших Зенобию с ног до головы. Жрица сорвала со стены факел и поднесла его к корчившейся на стене девушке. Истошный вопль вырвался из ее уст, роскошные волосы, как и все тело, вспыхнули языками разноцветного пламени. Омерзительный запах горелого мяса разнесся по зале. Мелисандра, уже не обращая на Зенобию внимания, распустила завязки одеяния, упавшего к ее ногам. Пляшущее пламя осветило роскошное женское тело, «одетое» лишь в украшение с огромным рубином на шее. Языки пламени отражались в нем, заставляя грани драгоценного камня переливаться множеством оттенков.


-Смотри в огонь, немедиец,- произнесла жрица,- смотри и пусть тебе откроется истина, которую дарует нам Владыка. Ночь темна и полна ужасов, но пламя Рглора освещает нам путь, изгоняя силы холода и смерти.


-Хватит болтовни! - рассмеялся Валерий, хватая колдунью за руку,- иди ко мне.


-Слушаюсь, мой король, - прошептала Мелисандра, наклоняясь к Валерию, срывавшему с себя одежду. Влажный красный рот впустил жаждущую плоть и разнесшейся по зале сладострастный стон заглушил даже предсмертные крики Зенобии и рев пламени, в котором начали появляться причудливые и пугающие видения.

[Зогар Саг]

Никто


Огромная волна c грохотом обрашилась на берегу и молодой жеребец испуганно заржал, когда водая накрыла его с головой. Вырвавшись из рук всадника, он рванулся к берегу, налетая на ругающихся дотракийцев.


-Годо, да что с тобой? - ехавший рядом кхал недовольно покосился на кровного всадника, - разучился обращаться с лошадьми? Может, ты хочешь вернуться домой пешком?


Хохот, вырвавшийся из множества глоток, на миг заглушил даже грохот прибоя. Сжав зубы, «Годо» кинулся за жеребцом, поймав его только на берегу. Из-за шторма корабли не смогли причалить, поэтому дотракийцы, оказавшись в сотне футов от берега, добирались вплавь.


Гнедой жеребец вновь заржал, кося на всадника безумным взглядом, пока Арья, прикрытая дотракийской личиной, пыталась успокоить его. Привыкший к прежнему хозяину, конь чуял неладное и с явной неохотой подчинялся Безликой. Утихомирив коня, девушка оседлала его, вся дрожа от холода - налетавший с моря холодный ветер пробирал ее до костей, а мокрая одежда липла к телу, словно вторая кожа. Снять бы ее и просушить - но будет ли и в таком виде работать магия, позволяющая ей скрывать облик? В этом Арья была не уверена: поэтому уселась у костра в мокрой одежде, протягивая к огню окоченевшие руки. Кто-то сунул ей в руки бурдюк и она закашлялась, сделав большой глоток - хорошо, еще что это вино, а не кумыс. Приятное тепло разлилось по ее телу и она с жадностью впилась зубами в кусок жареной конины – несколькод десятков кочевников все же утонули при высадке, вместе с лошадьми. Большинство, впрочем, благополучно высадилось и теперь целую милю вдоль берега тянулись костры, вокруг которых ели, пили, дрались и сквернословили дотракийцы, радуясь твердой земле под ногами.


Арья старательно изображала веселье, хотя и считала, что поводов для радости у нее немного.


Ее план был прост – убить Беса, взять его лицо и уже в обличье карлика продолжить путь в Браавос. Там она убьет Серсею и, наконец, закроет свой список, отомстит за отца и всю семью, а заодно и избавит Семь Королевств от опасного врага. После этого она намеревалась отправиться в Черно-Белый дом, чтобы вновь встретиться с давним наставником, носившим имя Якен Хгар – и еще сотню других имен и лиц. Они нехорошо расстались в прошлый раз, но все же Арья надеялась, что Безликие прислушаются к ней. Иные и неведомые колдуны с Востока, славятся умением воскрешать мертвых - может ли быть большей утрата для Многоликого Бога? Арья надеялась, что ей удасться убедить бывших наставников в том, что у них теперь общий враг.


Однако с самого начала все пошло не так.


За все время их движения от Харенхолла до Сумеречного Дола Тирион держался особняком от дотракийцев, да кочевники и не особо жаждали общаться с презренным «полумужем». Кроме того, карлика все время сопровождали выехавшие с ним Безупречные, что делало приближение к нему еще более проблематичным – хоть в своем обличье, хоть в каком другом. Да и внимание со стороны рядового воина к деснице королевы выглядело бы странным – на Арью и так все чаще поглядывали с недоумением, после неизбежных в ее случае проколов: в ее умении ездить верхом, обращении с оружием, в манере держаться, в общем во всем. К тому же проклятая маска, чем дольше Арья ее носила, тем больше завладевала ею. В голову лезли посторонние, пугающие воспоминания: о широкой степи, по которой с оглушительным топотом мчится огромный табун, о полыхающих городах и селах, криках изнасилованных женщин и предсмертных криках мужчин, лязге аракхов и реках пролитой крови. С одной стороны эти воспоминания помогали ей держаться естественней среди дотракийцев, с другой – она чувствовала, как эта чужая личина все более срастается с ней, навязывая ей чуждые мысли и желания. Арья пользовалась каждым удобным моментом, чтобы уедениться и снять маску, однако посреди дотракийской орды такие моменты выдавались редко и недолго.


Самым правильным решением было бы сменить личину – но как раз этого решающего шага Арья сделать так и не смогла. Даже когда ей несколько раз все же предоставлялась возможность приблизиться к Тириону, ею овладевала странная нерешительность. Арья знала, что он Ланнистер, он враг ее семьи и брат ненавистной Серсеи – и все же она не могла просто так взять и убить смешного маленького человека, не сделавшего ей ничего плохого. Сказать по правде, Бес с его острым языком, был ей наиболее симпатичен во всей пятнадцатитысячной орде - и эта симпатия несколько раз останавливала ее от смертельного удара. Так Арья колебалась между долгом и жалостью, когда они, наконец, прибыли в Сумеречный Дол.


Город, столь нежданно для себя ставший столицей, необычайно разросся: куда не кинь взгляд, вырастали новые дома и сносились старые, всюду слышался стук молотков и жужжание пил. На улицах, казалось, яблоку было негде упасть – множество уцелевших жителей Королевской Гавани собралось здесь в надежде переждать зиму. Единственная гостиница города «Семь Мечей» был переполнена постояльцами, три новых постоялых двора уже появились в разных концах Сумеречного Дола, а те, кому уже не хватало мест, ночевали в наспех сооруженных шалашах, землянках или просто на улице. Всюду, словно грибы после дождя вырастали кабаки, бордели и бесчисленные лавки, возле которых шла бойкая торговля. В порту, куда не кинь взгляд, стояли корабли – галеи из Вольных Городов, громоздкие иббенийские суда, изящные «лебеди» с Летних Островов и, конечно же, вестеросские корабли. Среди них выделялась большая галея, над которой горделиво реял черный парус с красным драконом Таргариенов.


Именно на этом корабле и должен был отправиться Тирион в Браавос.


Пятнадцать тысяч дотракийцев, въехавшие в город, внесли дополнительную сумятицу в местное столпотворение. Обиженный торговец овощами, которому дотракийская лошадь потоптала товар, запустил в кочевника самой увесистой и гнилой брюквой, которая только нашлась. Овощ разбился о голову дотракийца и растекся вонючей жижей по его лицу и волосам. Торговец разразился визгливым смехом, прерванным взмахом аракха разом снесшим голову с жирных плеч. Толпа взбурлила: кто-то кричал, кто-то заметался, пытаясь выскочить из затнувшего его людского водоворота, кто-то напротив ухватившись за кирпич или палку, кинулся к дотракийцам. Испуганные лошади кочевников вставали на дыбы, сами дотракийцы хватались за оружие, одновременно пытаясь сдержать своих скакунов. Все могло кончиться большой кровью, если бы не появились закованные в сталь Безупречные, поддерживающие порядок на улицах Сумеречного Дола. Они встали между толпой и кочевниками, а их командир - рослый евнух в черном шлеме, вступил в переговоры с ко Маро, начавшего неохотно успокаивать жаждущий крови кхалассар.


Когда же суматоха улеглась то Арья, оглянувшись, увидела, что Тириона простыл и след.


Первым побуждением Арьи было кинуться на поиски карлика, но, поразмыслив, она сообразила, что он от нее никуда не денется - в конце концов, он прибудет в тот же порт, откуда будут отчаливать и корабли с дотракийцами. А уж на время пути она найдет способ избавиться от надоевшей личины и обрести новую, более уместную для визита в Браавос.


Остаток дня и всю ночь она посвятила обустройству на большом купеческом судне с высокими бортами и плоским дном. Подобных судов в порту было много: приведенные Матерью Драконов откуда-то с востока, они лучше всего подходили для перевозки коней. Лошади, кстати, переносили плавание куда легче дотракийцев, которых начало мутить едва флот вышел из гавани Сумеречного Дола. Но, даже страдая от морской болезни, кочевники, всячески заботились о своих скакунах, даже больше чем о себе.


Тирион появился в самый последний момент, в сопровождении лысого толстяка в светло-желтом халате и тихим голосом. Арья сразу узнала его, хотя видела бывшего «мастера над шептунами» всего несколько раз в жизни и то мельком. Едва увидев Вариса, Арья поняла, что планы придется поменять - рядом с ним ей будет, куда сложнее изображать Тириона.


Карлик с Варисом расположились на королевском корабле, под стягом Таргариенов, там же разместились и выбранный кхалом Маро, со своими кровными всадниками. Арья всячески старалась попасть на этот корабль и счастье ей улыбнулось, когда корабли остановились на Драконьем Камне на ночную стоянку. Правящий на острове наместник из Веларионов был не в восторге от таких гостей, но препяствовать им не стал, получив вместе с вороном приказ от Дейнерис. Здесь Арья сумела подобраться к одному из кровных всадников Маро- Годо, тому самому дотракийцу, что зарубил торговца в Сумеречном Доле. Подкараулив его в темноте, , она перерезала ему горло,- почему-то с кочевником, это не вызвало у нее никаких душевных терзаний,- и уже утром взошла на корабль под королевским стягом. Прежнего убитого ею воина никто не хватился - решили, что он упал за борт или дезертировал, благо подобное уже случилось.


Так или иначе, новая личина привела ее к успеху: после того как флот вышел в открытое море, Бес пригласил Маро и его кровных всадников разделить с ним обед из поджаристых в остром соусе куропаток, гусиных потрохов в вине, жареной конины с перцем и дорнийских красных апельсинов в меду. Дорнийским было и красное вино, которое Тирион щедро разливал настороженно державшимся кочевникам. Постепенно дотракийцы расслабились, хотя совсем уж бдительности не потеряли.


-Нам нет нужды расставаться врагами,- говорил Бес,- вы вправе выбирать свой путь и королева признала за вами этот выбор. Знайте, что хоть вы и отринули ее, Дейнерис по-прежнему считает себя вашей кхалиси.


- Конным владыкам больше не нужна кхалиси,- подбоченившись, бросил Маро,- у них теперь есть кхал. Не забывай об этом, маленький человек.


-Конечно,- кивнул Тирион,- я не это хотел сказать. Я просто хотел сказать, что королева не закрывает за вами двери и готова принять обратно. Кто знает, что ждет вас на востоке.


-Великая слава и большая добыча,- подбоченившись, сказал Маро,- даже если все эти слухи насчет новых земель правдивы – это такие же люди в железе и каменных домах, как те, что мы убивали во имя кхалиси. Скоро они узнают, что конные владыки непобедимы, как уже знает весь Вестерос и скоро вспомнят Вольные Города.


-Кстати, с Пентоса вам не придется брать что-либо силой,- рассмеялся карлик,- у Вариса там много друзей и он без труда уговорит его владык дать вам достойное вознаграждение.


-Чтобы взять выкуп с этих торгашей, нам не нужен евнух,- осклабился Маро.


-И все же,- улыбнулся карлик,- кто-то же должен объяснить пентошийцам что к чему. Вам стоит только разбить лагерь под его стенами, а уж Варис сделает остальное. Меня, к сожалению, не будет с вами – высадив Вариса, мы сразу же отправимся в Браавос.


-Поступай как знаешь, маленький человек, - Маро смачно рыгнул,- не думай, что я буду скучать.


Арья обрадовалась, узнав, что в Пентосе Тирион и Варис расстанутся и у нее снова появится шанс, наконец, сменить надоевшую личину. Поняла она и зачем Тирион начал эту возню с дотракийцами: видно Дейнерис что-то нужно от Пентоса и дотракийцы под стенами помогут сделать тамошних магистров более сговорчивыми.


-Наливай!- рыкнул Маро, протягивая чашу и Тирион уже наклонил кувшин, когда оглушительный удар, сотрясший судно до основания, заставил его расплескать вино. Вслед за первым ударом последовал второй, третий, четвертый. С палубы послышались панические крики, потянуло запахом дыма.


-Что такое?! – вскрикнул Варис, по-бабьи всплеснув руками.


-На нас напали, вот что,- огрызнулся Тирион. Маро, не говоря не слова, кинулся к двери и всем остальным, включая Арью, ничего не оставалось, кроме как броситься за ним.


Громоздкие тихоходные суда, на которых перевозили лошадей и самих дотракийцев растянулись чуть ли не на милю, сильно отстав от королевской галеи. И между ней и остальными судами вклинилась исполинская армада – хищные остроносые суда, с черными парусами и причудливыми носовыми украшениями. С каждого из кораблей летели огненные снаряды, обрушиваясь на палубы и мачты судов, кое-где уже полыхавшие ярким пламенем. Дотракийцы огрызались - с кораблей летели тучи стрел, но корабельные требушеты били намного дальше.


А прямо на них надвигалась исполинская ладья – с тараном в виде морды морского чудовища и черными парусами, похожими на громадные перепончатые крылья. На черной ткани угрожающе трепетал символ, который Арья узнала сразу, хотя и видела в первый раз – золотой кракен, родовой герб Грейджоев. Но когда галера подошла ближе, золотой спрут тут же вылетел у нее из головы, когда девушка увидела, ЧТО красуется на носу этого судна.


Полным смертельной муки взглядом с галеры взирала на нее изможденная женщина, подвешенная в цепях. Изможденное тело покрывали раны и синяки, волосы сбились в грязный колтун, один глаз не раскрывался из-за большого синяка под ним.


Над ней, на самом носу стоял крепкий коренастый мужчина в легком доспехе, все с тем же кракеном, выгравированным на груди. Квадратное лицо обрамляли темно-русые усы и борода, в серых глазах играло шальное безумие. За его спиной стоял уже заряженный требушет, возле которого находились двое Железнорожденных.


-Я Эурон Грейджой,- крикнул мужчина,- король Железных Островов. Кто главный на этой посудине?


Карлик, поколебавшись, шагнул вперед, но Маро, презрительно отпихнув его, сам шагнул к борту.


-Я Маро, кхал конных людей,- крикнул он,- ты хочешь смерти, Эурон Грейджой, раз посмел бросить мне вызов?


-Прибереги свои угрозы для суши, трахальщик кобылиц,- ответил пират,- на море вы для меня все равно, что овцы. Я мог бы потопить вас всех и ты это знаешь – но сегодня у меня благодушное настроение и я дам тебе уйти. Но тебе придется кое-чем заплатить мне.


-Что тебе нужно? - угрюмо спросил Маро: несмотря на весь свой гонор, он не был дураком и сразу понял, что Эурон не бросался пустыми угрозами. Несколько горевших судов уже тонули, оттуда слышались испуганные крики и ржание лошадей. Кхал понимал, что Грейджой прямо сейчас может положить конец всем его честолюбивым замыслам.


-Всего лишь эта маленькая обезьянка,- осклабился Эурон, указывая на оторопевшего Тириона. Маро посмотрел на карлика, потом на Эурона, затем на своих кровных всадников.


-Подсоби,- кивнул он кровному всаднику, стоявшему рядом с Арьей и, не успел кто-либо опомниться, как четыре руки ухватили за руки и за ноги вскрикнувшего Тириона и, раскачав, швырнули его на палубу подошедшей совсем близко галеры.


«Нет!» Арья вовремя заглушила в себе вопль ярости и отчаяния, когда карлик перелетел через два борта, прокатившись по палубе галеры. Двое подскочивших Железнорожденных мигом скрутили сквернословящего и вырывающегося Тириона. Эурон насмешливо поклонился Маро.


-Всегда приятно иметь дело с разумными людьми,- рассмеялся он,- прощай,кхал.


Галера с черными парусами развернулась,- Арья внутренне содрогнулась, вновь поймав взгляд измученной девушки,- и стала быстро отдаляться от корабля Таргариенов. Следом и остальная армада отошла от дотракийской флотилии. Маро отошел от борта, принявшись командовать тушением пожара. Арья, бросив быстрый взгляд на не могущего прийти в себя Вариса, присоединилась к остальным. Всее ее планы приходилось менять на ходу – вот только она решительно не представляла как.


Планы же самого кхала не поменялись – даже Варис, отойдя от первоначального шока, согласился выполнять прежнюю роль посредника. Иного выхода у него не было – после того, как Беса выбросили за борт, кхал приказал убить и охранявших его Безупречных, оказавшихся «негодными телохранителями». Запуганные матросы принялись работать с двойным усердием, стараясь как можно скорее избавиться от этих страшных людей на борту.


В сам Вольный Город отправили только корабль с Варисом - Маро, сойдя на одно из купеческих судов, приказал высаживаться не в гавани Пентоса, а чуть поодаль, на северном берегу Пентошийского залива. Как поняла Арья, выбор был ожидаемым - перед целой ордой город скорей всего закрыл бы гавань. В иные времена, кхалов дотракийцев принимали в Пентосе со всем подобострастием, отдавая им им лучшие дворцы, но ныне времена изменились, а Моро слишком торопился, чтобы задерживаться для вразумления обнаглевших пентошийцев.


Обсохнув и обогревшись, наутро кхалассар Маро двинулся на восток, стараясь не отходить далеко от моря. Вскоре появились и квадратные башни Пентоса,крытые красной черепицей. У стен города заметно волнуясь, уже стояла кучка стариков в богатых одеждах, казавшаяся еще более жалкой рядом с грудой даров. Забрав дань Маро ушел, не тронув города – хоть и не удержался перед тем, чтобы разграбить округу.


Арья всеми силами старалась избегать грабежей и насилия, но уклониться от них совсем ей не удавалось – кхал Маро и без того все более подозрительно смотрел на своего кровного всадника. С тех пор, как они высадились, она постоянно искала случая сбежать, но такого случая все не представлялось: своих кровных всадников кхал не отпускал далеко от себя. Принять же свой истинный облик Арья тем более не решалась, прекрасно понимая, что ждет юную девушку посреди орды. К тому же, она просто не представляла, что ей делать: растерянная, сбитая с толку после выдачи Тириона, не знающая что ей делать, она впервые за долгое время почуствовала себя ведомой, подхваченной бурным потоком, неумолимо несущему ее на восток. Арья двигалась с кхалассаром, не решаясь сбежать и не зная куда идти, а приросшая к ней личина наполняла ее голову чуждыми воспоминаниями и устремлениями, все теснее привязывающими девушк к степной орде.


Удобный случай предоставился, когда они, свернув с валирийской дороги, разбили лагерь среди невысоких холмов, именуемыхБархатными. Здесь дотракийцы решили, наконец, расслабиться, устроив пир с награбленным и подаренным им яствами и вином, а заодно позабавиться с захваченными в деревнях девушками. Когда кочевники перепились, Арья незаметно ускользнула к примеченному ею кругу из камней на берегу большого озера. Из-за каких-то местных суеверий дотракийцы не решались появляться тут, так что Арья надеялась, остаться тут одна. Привязав уже привыкшего к ней жеребца, она, волнуясь, стянула маску и не без дрожи заглянула в воду. С облегчением она увидела девичье лицо,- осунувшееся, посмурневшее, но, несомненно, ее.


Надо было уходить, но Арья вдруг почуствовала , как тяготят ее весь пот и грязь, скопившиеся на ее теле и одежде. Со времен вынужденного купания в море, ей так и не удалось смыть соль и теперь ее кожа невыносимо зудела. Водная гладь выглядела столь приманчиво, а вокруг царила такая тишина, так что она не выдержала. К тому же она успела выпить на всеобщем празднестве и потеряла осторожность. Быстро скинув одежду, она осторожно подошла к озеру.


Конь позади тревожно заржал и почти сразу послышался пьяный, заплетающийся голос.


-Годо, ты где? Кхал требует тебя к себе…а ты еще кто такая?


Арья стремительно повернулась - позади нее стояли Толло и Чого, еще два кровных всадника Моро. Оторопело они смотрели на обнаженную девушку на берегу.


-Где Годо? - спросил Толло, когда его взгляд упал на песок, где, среди одежды Ари валялась и маска, все еще хранившая черты сходства с Годо. Неизвестно, что подумал дотракиец, но лицо его исказилось бешенством, он сорвал с пояса аракх и кинулся к Арье. Он был слишком ослеплен яростью, пьян и самоуверен, чтобы воспринять как противника голую девчонку. И это была его ошибка - Арья, подхватив с земли Иглу, все это время тщательно сберегаемую ею от посторонних глаз, и, уклонившись от скользящего удара, вонзила клинок в сердце Толло. Он еще падал на землю, с выражением крайнего удивления в глазах, а Арья уже повернулась к подозрительно притихшему Чого. Но он, широко раскрыв глаза, смотрел не на Арью, а на что-то за ее спиной. Внезапно, издав нечленораздельный вопль, он развернулся и тут же исчез за холмами.


Чуя недоброе Арья обернулась. Вода посреди озера бурлила и из нее поднималось нечто невыразимо жуткое. Перед ошеломленной девушкой мелькнуло уродливое бледное тело, тонкие руки с перепонками между пальцами, раздвинутые в жуткой усмешке пухлые губы, обнажавшие острые зеленые зубы. В ноздри ударил острый рыбный запах.


Бледная от ужаса Арья медленно пятилась, отмечая заметив, что рядом с монстром из воды появляются уродливые головы, покрытые чешуей. В уши ударило громкое ржание - испуганный насмерть конь сорвался с привязи и Арья, буквально запрыгнула в седло, мертвой хваткой вцепившись в гриву, пока ее скакун мчался по холмам, унося Безликую от озерных тварей.


Однако вскоре возникла иная опасность – за холмами послышался громкий топот от множества копыт, стремительно прилижавшийся к ней. Без сомнения, кхалу Маро уже доложили о злобной мейеге, убившей кровного всадника и принявшей его облик. Арья изо всех сил пришпорила коня, направляя его на северо-восток. Уже темнело и в этой темноте, Арья петляла меж холмов, уходя от дотракийской погони все дальше в неизвестность.

[Зогар Саг]

Гладиатор

Сталь лязгнула о сталь, высекая искры, и два противника отскочили друг от друга, меряясь ненавидящими взглядами. Несмотря на холодную погоду и срывающийся снег, пот с обоих лился ручьем. Оба уже получили ранения,- Джон стряхивал с лица кровь, текущую из раны на лбу; его противник,- смуглый юнец, с лихорадочно поблескивающими черными глазами, - болезненно морщился, ступая на пораненную ногу. Из оружия были лишь короткие мечи, а вместо доспехов – куртки из стеганой ткани, да кожаные ремни, обмотанные вокруг локтей и запястий.

Бой шел посреди огромной арены, над которой расселись по скамьям светловолосые мужчины и женщины. Они носили одежды из лисьих и собольих шкур, а также украшения из золота и янтаря. Согреваясь элем, они громкими криками подбадривали сражавшихся. Среди них выделялся спокойствием худой мужчина в черных одеяниях с красной кляксой на груди. Бесстрастные светло-серые глаза пристально следили за чужеземным воином, отмечая каждое движение.

Противник Джона не выдержал первым,- с яростным криком, он кинулся в атаку, вложив все силы в один удар. Джон без труда отбил его, про себя пожалев молодого дуралея, - столь беспомощно он выглядел рядом с лучшим мечником Ночного Дозора. Легко отражая беспорядочные удары, северянин перешел в наступление, видя как тяжело дышит, смуглый боец. В последней, отчаянной попытке, он попытался ударить в сердце, но Джон почти играючи отбил этот выпад. Ответный же удар вышиб клинок из руки противника и воин вскрикнул, хватаясь за пораженное предплечье. Сквозь сжавшиеся пальцы ручьем потекла кровь.

-Я сдаюсь,- всхлипнул он, падая на колени и умоляюще заглядывая в глаза нависшему над ним Джону,- пожалуйста, не убивай меня.

Джон уже достаточно знал местное наречие, чтобы понять о чем просит пленный – да тут и не требовалось перевода. Он перевел взгляд на скамьи - гиперборейцы, срывая глотки, требовали добить раненного. Гримаса презрения исказила лицо Джона и он, сунув меч в ножны, протянул руку, чтобы помочь парню подняться.

Он вовремя заметил, как жалобное выражение в глазах юнца сменилось опасным блеском. Словно атакующая змея взметнулась рука с остро заточенным куском стали. Джон успел повернуться боком и удар, метивший в пах, рассек бедро. В следующий миг выхваченный из ножен клинок по рукоять вошел в грудь вероломного воина. Арена взорвалась криками восторга и Джон, криво усмехнувшись, заковылял к воротам. Краем глаза он увидел небольшое окошко под нижними скамьями. За решеткой виднелось женское лицо, обрамленное рыжими волосами. Поймав взгляд Джона, Соня закатила глаза и постучала по лбу костяшками пальцев.

-Удивляюсь, как ты дожил до своих лет, - заявила Соня, когда Джон вернулся в камеру,- надо же такое придумать – играть в благородство перед этим недомерком.

-Я не хотел его убивать на потеху этому сброду,- зло буркнул Джон, пытаясь остановить кровь.

-Ага, а вот он хотел,- парировала Соня,- это же заморанец, предательство у них в крови. В Заморе начинают воровать в пять лет, сводничать в восемь, а в десять – резать глотки.

-Не сказал бы, что он умеет убивать,- хмыкнул Джон.

-А их этому учат не на поле боя,- ответила Соня,- вот встреться вы в шадизарских трущобах.

-Хватит болтать!- в коридор ввалился тюремщик в сопровождении нескольких стражников,- эй, рыжая! Твоя очередь!

-Уже иду, сладкий, - рассмеялась девушка и, подмигнув скрипнувшему зубами Джону, вышла в распахнутую дверь. Спустя несколько мгновений через окошко в ее камере донесся торжествующий рев,- здешняя публика любила рыжеволосую воительницу.

В камере Джона не имелось окон, да и если бы и были, он все равно не смог бы увидеть очередной поединок, так как стены его каморки не соприкасались с ареной. Но он слышал лязг мечей, рев толпы и воинственные крики Сони, сопровождаемые злой руганью на грубом наречии. На нем говорили асиры – воинственное варварское племя, родственное рыжим ванирам, но отличающееся от них золотистыми волосами. Джон неплохо узнал этот народ - он уже несколько раз сходился с сынами Асгарда на арене. И хотя он и побеждал, каждый такой бой давался Королю Севера нелегко – светловолосые воины были свирепее самого дикого из Одичалых.

Доводилось ему сражаться и с ванирами и с иббенийцами и с низкорослыми смуглыми людьми с раскосыми глазами – Джон узнал, что их именуют гирканцами. Чуть ли не каждый день, ему предстояло два-три боя, если только он не получал рану, как сегодня. Только тогда тюремщики давали ему отлежаться, давая несколько чистых тряпиц да кувшин с крепким пойлом, отвратительным на вкус, но прижигающим рану как огнем. Так что сегодня Джон мог отдохнуть и послушать как сражаются другие. Судя по доносящимся звукам бой оказался яростным, но недолгим: резко ускорившийся лязг стали, затем короткий вскрик и тут же - рев, напоминающий рык смертельно раненого медведя. Он оборвался смачным хрустом, с каким сталь врезается в плоть и кости и тут же последовал глухой стук, с каким падает отрубленная голова. Джон усмехнулся, вспомнив те два раза, когда ему удалось увидеть сражающуюся Соню. Первый раз ей попался великан-ванир, второй - крепкий светловолосый воин, обликом и поведением напомнивший Джону рыцарей Вестероса. Оба оказались опытными бойцами, явно прошедшими не одну битву: ванир напирал с яростью дикого вепря, размахивая, словно перышком огромной секирой, покрытой насечкой рун. Рыцарь сражался сосредоточенно и хладнокровно, не тратя сил понапрасну и ожидая, когда противник сделает ошибку. Но и варвар и цивилизованный воин в итоге спасовали перед смертельным танцем плоти, крови и стали, который начинала рыжая воительница, едва в ее руке оказывался клинок. Быстрая словно молния и столь же смертоносная, она легко уклонялась от более массивных противников, но сама не упуская ни одной их оплошки, находя малейшие бреши в защите. И лишь когда ее враг ослабевал от потери крови из множества ран, Соня переходила в наступление, выплескиваясь разом в одной стремительной, неудержимой атаке. Смертельного и завораживаюшего вихря , в котором сливалась острая сталь и обнаженное женское тело, не пережил еще ни один боец.

Вот и сейчас скрипнула дверь и Соня, в сопровождении стражников, прошла в свою камеру. Как всегда на ней почти не было одежды, кроме округлых стальных нагрудников и короткой повязки, почти не скрывавшей красоты стройного сильного тела. Обнаженная кожа ее блестела от пота и крови, но крови чужой - у самой Сони Джон заметил лишь несколько царапин. В одной руке она держала кувшин все с тем же крепким пойлом, во второй - жареную баранью ногу, от которой отрывала зубами огромные куски.

- Я тут подслушала, о чем говорят на трибунах,- сказала она с набитым ртом,- похоже на сегодня этот бой последний. А следующий будет только через три дня – и у тебя тоже.

-Из-за раны?- спросил Джон.

-Угу,- она сделала большой глоток,- Туони хочет, чтобы ты показал себя на арене во всем блеске. Да и мне отдых не помешает – все бои, что были здесь ранее, покажутся тебе детской забавой, по сравнению с тем, что нас ждет.

-Почему это? - спросил Джон.

-Потому что королева Вамматар, чтобы ей родить ежа и гюрзу одновременно, скоро возвращается в Сариолу. Наверняка она захочет посмотреть на нас – и Туони позаботиться, чтобы мы предстали в лучшем виде. Для тебя и меня приберегут все самое лучшее, что только есть в этом гадском цирке – и будь уверен, что в Стране Колдунов найдут, чем нас удивить.

Вот в этом Джон нисколько не сомневался, памятуя о путешествии на корабле Вамматар. Самой королевы он не видел с тех пор, как угодил за решетку: по словам Сони, Халога, замок Вамматар, находился слишком далеко отсюда, на западных границах Гипербореи. После долгого отсутствия, Вамматар решила заняться делами родных краев, оставив в Сариоле своего помощника Туони – того самого колдуна, что наблюдал за боем Джона с заморанцем. Однако тень Королевы Ночи нависала над городом даже в ее отсутствие: ходили слухи о большой войне в Асгарде, в ходе которой ристалища Сариолы наполнялись пленниками-асирами.

Все это рассказывала Соня, время от времени перекидывавшаяся парой слов со стражниками и другими бойцами. Камеры Джона и Сони находились напротив друг друга и теперь, когда бои прекратились, обоим бойцам оставалось только болтать целыми днями. Джон рассказывал Соне о Вестеросе: о Винтефелле и всем Севере, о Старках, Болтонах, Ланнистерах и Таргариенах, о Ночном Дозоре и Стене. И о надвигавшейся из-за Стены угрозе, желающей обратить весь мир в скопище рассыпающейся, гниющей плоти, приводимой в движение той жуткой и неумолимой силой, которой ныне овладела королева Вамматар.

Соня же рассказывала Джону о своем мире, о странах к югу от Гипербореи: Бритунии, Заморе, Немедии, Туране. Последнее королевство, по описанию чем-то напоминавшее Дорн, по слухам куда-то сгинуло, также как и обширная степь, именуемая Гирканской, где некогда родилась рыжеволосая воительница. Своего отца она никогда не знала, а мать – гирканская красавица знатного рода, - погибла, когда на их становище напали разбойники. В двенадцать лет Соня осталась одна в степи, но сумела и выжить и овладеть разбойничьим ремеслом. Когда Соне исполнилось двадцать она уже командовала бандитской шайкой тревожившей границы Турана, Заморы, Бритунии и Гипербореи. Они как раз возвращались из набега на северную страну, когда навстречу им хлынуло Студеное Море. Все соратники Сони утонули, только девушка, некогда бороздившая с пиратами море Вилайет, сумела выплыть к небольшому архипелагу, образовавшемуся на месте скалистой гряды. Там Соня прожила два месяца, пока ее не подобрал иббенийский китобой. Иббенийцы доставили ее в Гиперборею, а там, признав в девушке знаменитую разбойницу, отправили ее на арену с пафосным названием Ристалище Кольги.

На четвертый день, когда рана Джона почти зажила, в подземелье вновь появились стражники. Не говоря ни слова, они вывели Короля Севера из камеры и, проведя по коридору, вытолкнули на арену. Один из них вложил в руку Джона рукоять меча и северянин, бросив взгляд на него, удивленно поднял брови: это был Длинный Коготь.

-Выложись как следует чужестранец,- сказал стражник, перед тем как за ним захлопнулась дверь. Джон пожал плечами и огляделся: скамьи над ними переполняли зрители, с жадным любопытством рассматривавшие гладиатора. Джон заметил, что людей больше чем обычно: не только гипербореи, но и рыжеволосые ваниры и светловолосые асиры, в доспехах и рогатых шлемах, покрытых позолотой и причудливыми узорами. На рукоятях их мечей переливались драгоценные камни, также как и на массивных золотых браслетах, охватывавших запястья. Осушая окованные золотом бычьи рога, варвары смеялись и сквернословили, терзая зубами жареное мясо, которое разносили рабы. Джон понял, что эти вожди северян были союзниками Вамматар, приглашенные разделить ее торжество и полюбоваться зрелищем.

Сама Вамматар тоже была тут: облаченная в черное одеяние, она восседала на троне из человеческих костей и черепов. Рядом с ней, подобострастно изогнувшись, стоял Туони, шепча что-то на ухо своей королеве и бросая быстрые взгляды на Джона. Холодная улыбка искривила губы королевы Гипербореи и она медленно подняла руку. В один миг стихли все разговоры и в наступившей тишине воздух прорезал звук боевого рога. Ворота, находившееся прямо под ложей Вамматар, распахнулись и оттуда с диким рыком вынеслось нечто огромное, поросшее серой шерстью. На уродливой морде выделялись вывернутые ноздри и огромная пасть с отвисшими губами. Когда тварь рычала, ее широкий плоский нос морщился, словно у гигантской кошки, а рот-пещера открывал саблеподобные клыки. Ростом тварь была немногим ниже великанов Застенья, плечи и грудная клетка потрясали своей шириной, а передние лапы напоминали стволы деревьев.

Вот маленькие, налитые кровью глазки остановились на Джоне и тварь, издав очередной рык, кинулась на врага. Ужасная лапа с острыми черными когтями протянулась к нему и северянин, взмахнув мечом, рубанул со всех сил. Грозный рык сменился жалобным воем, когда валирийская сталь отсекла одну из чудовищных лап и фонтан крови ударил в лицо Джону. В этот же момент вторая лапа твари вцепилась в волосы Джона и дернула, чуть не сломав ему шею. Руки воина оставались свободны и его меч ходил взад-вперед как мясницкий нож, снова и снова вонзаясь в пах, живот и грудь противника. Гигантская обезьяна получила такое количество ударов, которого хватило бы, чтобы убить дюжину людей, но не было заметно, чтобы зверя ослабила потеря крови, струившейся ручьями из чудовищных ран. Невероятная сила чудовища постепенно одерживала верх над закаленными мускулами Короля Севера, противник подтаскивал его все ближе к чудовищной пасти, ощерившейся клыками. В отчаянии Джон снова ударил мечом, почувствовав, как лезвие по самую рукоять утопает в мохнатой груди. Страшная пасть, скалившаяся всего в нескольких дюймах от его лица судорожно захлопнулась и северянин упал на землю, отброшенный издыхающей тварью. Обезьяна зашаталась, опустилась на землю и по-человечески ухватилась за рукоять меча, торчащую из ее тела. По огромному туловищу прошла дрожь, и оно застыло. Судорожно сжатая лапа держала несколько прядей черных волос, намокших от крови.

Арена взорвалась громкими криками, пока Джон, пошатываясь стоял на ногах, опершись на меч, чтобы не упасть. В застившем ему глаза кровом тумане он видел, как к нему выходят гиперборейцы. Один из них отобрал у него меч, двое других отвели его к краю арены и сунули в руки кружку с подогретым элем.

-Отдыхай, боец,- с некоторым даже сочувствием сказал один из них. Джон бросил взгляд наверх: среди вопящих, размахивающих руками зрителей, выделялась своим спокойствием королева Вамматар. Джон с вызовом посмотрел на нее и ведьма усмехнулась, поймав его взгляд. Вновь поднялась бледная длань и вновь раздался звук рога, возвещающего о начале нового боя.

Послышались быстрые шаги и на арену вышла Соня, с узким клинком в руке. Почти одновременно, напротив открылась другая дверь, выпуская второго бойца. Джон, несмотря на невероятную усталость, удивленно приподнял брови: на этот раз, против женщины воина выставили…тоже женщину. Еще моложе Сони, почти девчонка, с неровно остриженными черными волосами до плеч и вытянутым узким лицом. Из одежд она носила лишь грубый кожаный передник. Смугловатую кожу покрывали причудливые татуировки, - ярко-синие, как и холодные глаза юной воительницы. В руке девушка держала короткий обоюдоострый меч.

Прозвучал гонг и обе воительницы начали сходиться. Какое-то время они кружили друг против друга, затем девушка издала крик - жуткий, словно воронье карканье, - «Кроом!!!». В прыжке, столь быстром, что нельзя было уследить глазу, она обрушилась на Соню. Послышался звон стали - Соня, едва успела подставить меч, чтобы отразить нацеленный в глаза клинок, но острие все же черкнуло ее по щеке. Синие глаза вспыхнули хищным блеском при виде крови, и юная воительница обрушила на рыжую град ударов. Соня хватко отбивала все выпады девушки, сберегая силы и выжидая пока наступательный порыв противницы иссякнет. Черноволосая дикарка словно сошла с ума - она рубила, колола, то, пытаясь подрезать сухожилия на ногах, то метя в лицо, но всякий раз ее клинок ударялся о сталь в руках рыжей воительницы. Все же дикарке удалось оставить порез на бедре Сони, но тогда же девушка на миг раскрылась – и тут же поплатилась за это. Словно серая змея ударил короткий меч, располосовав левую грудь. Поток крови хлестнул на камни, но дикарка, словно не замечая этого, вновь ринулась в атаку. Однако боль и потеря крови сделали свое дело: удар, короткий крик, и выбитый из рук меч зазвенел о каменные плиты. Девчонка прокатилась по земле, подхватывая клинок, но подскочившая Соня разом покончила с ней ударом в сердце.

Одобрительный гул ознаменовал победу Сони, но рыжая не в пример своему обычному поведению не улыбалась: ее глаза метали молнии, губы шевелились, словно шепча ругательства. И Джон понимал ее - немного чести в победе над столь юной девушкой, хотя никто не упрекнул бы воительницу, что ей попался легкий противник. И все равно у Джона остался неприятный осадок - черноволосая забияка неожиданно напомнила ему Арью.

Вамматар смотрела на все это, снисходительно улыбаясь. Когда Соня повернулась к стражникам, удивленная, что ее не забирают с арены, королева-ведьма вытянула руку и несколько раз согнула указательный палец, словно маня к себе кого то. Губы ее шевельнулись, произнося заклинание и Джон с ужасом увидел, как глаза ведьмы замерцали сине-льдистым пламенем.

Соня вовремя почувствовала неладное, заслышав негромкий стук за спиной. Она обернулась и Джон впервые за все это время увидел в ее глазах замешательство: с камней поднималась только что убитая ею девушка, с глазами, горящими столь же синим огнем, как и у Королевы Мертвых. В руке она держала поднятый меч.

Вновь ударил гонг и восставшая из мертвых ринулась на Соню, сразу начав ее теснить у. Соня отчаянно отбивалась, но Джон чувствовал неуверенность в ее движениях. Мертвая девушка утратила былую ловкость, но приобрела полную нечувствительность к боли: несколько ран, серьезно ослабивших бы живого, ничуть не уменьшили силы ее ударов Соня же, получившая несколько легких ран, все больше выдыхалась, тогда как ее противница не чувствовала усталости. Медленно она теснила воительницу к стене, там, где у нее не было шансов увернуться.

Но Соня еще не исчерпала своей воли к победе. Из-за неудачно отраженного удара, она упала на одно колено и тут же, уклоняясь от обрушившегося на нее клинка, прокатилась по земле, одновременно рубанув вихта по колену. Мертвая закачалась, пытаясь сохранить равновесие: удар Сони отрубил ей ногу. Соня вскочив, обрушила меч на шею упыря. Мерцающая синими глазами голова покатилась по земле, но и обезглавленный вихт продолжал вслепую наносить удары, пока разъяренная Соня не изрубила мертвеца на куски.

Вамматар насмешливо похлопала и махнула стражникам. Те, выйдя на арену, быстро обезоружили шатавшуюся Соню и уложили ее рядом с Джоном. Первым делом она вырвала из его рук бурдюк сэлем и сделала большой глоток.

-Что я тебе говорила, Джон Сноу,- она подмигнула северянину,- здесь не соскучишься.

В этот день Соне и Джону больше не довелось выйти на арену – Вамматар явно решила, что они достаточно проявили себя в этих двух боях. Но и в подземелья их увели не сразу, словно решив показать обоим, с чем им придется иметь дело дальше. На арене сменялись все новые бойцы: асир ожесточенно режущийся с ваниром; иббениец рубящийся с уродливым обезьяноподобным существом, поросшим черной шерстью; гирканец, выставленный против татуированного дикаря,- тоже низкорослого и смуглого, но с иными чертами лица. Соня сказала, что этот народ зовется пиктами, проживает далеко на западе и всему миру известен своей дикостью и кровожадностью. Не уступали пикту в свирепости и черноволосые голубоглазые варвары, явно принадлежавшие к тому же племени, что и сражавшаяся с Соней девчонка. По словам рыжей воительницы этот народ зовется киммерийцами и тоже славится своей свирепостью и доблестью в бою.

Кроме людей и полулюдей, на арену выпускали и животных: так против двух асиров, мужчины и женщины, выпустили белого медведя. Одним взмахом могучей лапы зверь снес голову женщине, но мужчина, вооруженный огромной секирой сумел нанести медведю смертельный удар. Но, даже умирая, медведь не дал асиру насладиться своей победой: истекая кровью, последним отчаянным броском, он подмял человека под себя и могучие челюсти сомкнулись на горле варвара. Затем был бой сумеречного кота с киммерийцем, также закончившийся смертью обоих участников. Некий рыцарь был поставлен против исполинской обезьяны, напоминавшей ту, с которой сражался Джон, но поросшую темно-рыжим волосом. Воин продержался недолго – нанеся чудищу тяжелую рану, он в азарте подошел слишком близко - и тут же угодил в смертельный захват. Спустя миг обезьяна уже с рычанием терзала окровавленный труп.

Но даже со смертью одного из противников бой не заканчивался: развлекаясь, Вамматар то и дело подвергала бойцов жестокому испытанию, поднимая павших противников и заставляя бойца сражаться вновь. Лишь немногим удавалось выйти победителем дважды, посколько ходячую нежить нельзя было убить - лишь изрубить на куски.

Отдых продолжался недолго: на следующий день Джон и Соня уже с головой окунулись в кровавую бойню. Северянин выходил на арену пять раз: трижды его противниками были люди,- асир, киммериец и иббениец, - а также бурый медведь и уродливый полосатый зверь, напоминающий огромного волка. Соню вызывали на арену четыре раза – три раза против людей и один - против черной пантеры. Обоим довелось и по разу повторно убивать уже сраженного противника, поднятого колдовством коронованной ведьмы.

Под конец дня Джон окончательно понял, что имела в виду Соня, когда говорила «Добро пожаловать в Ад». Если и могло существовать Седьмое Пекло на земле, так только тут.

На следующий день стражники пришли только под вечер – сразу с десяток.

-Ты,- гипербореец указал на Джона и вдруг развернулся к Соне,- и ты тоже. Оба, на выход!

Недоумевающие Джон и Соня вышли из камер и их тут же обступили вооруженные до зубов гиперборейцы. В руках одного из них Джон заметил Длинный Коготь, другой держал кривой ятаган, которым часто сражалась Соня.

-Мы будем биться друг с другом? – напряженно спросила Соня.

-Не сегодня,- буркнул стражник,- сегодня вы будете биться вместе. Королева настолько восхищена вашим умением, что решила подобрать особого противника.

-Так щедро с ее стороны,- криво ухмыльнулась Соня.

-Хватит разговоров,- прикрикнул другой стражник,- шагайте.

Мучимый нехорошим предчувствием Джон прошел по коридору и вместе с Соней вышел на арену. Обоим вручили их оружие и захлопнули дверь. Джон обвел взглядом ряды скамей и насторожился еще больше: хотя сидения были полны народу, на них царила непривычная тишина. Он посмотрел на Соню и увидел, что она тоже напряжена до предела.

Вамматар сидела на своем обычном месте, надменно разглядывая пленников. Вот она подняла руку и над ареной разнесся удар гонга. В ответ ему послышался ужасающий рев из подземелий – и вслед за ними тяжелые звуки, словно наверх, тяжело переваливаясь, поднималось некое огромное неуклюжее существо.

-Приготовься,- бросила Соня, сжав рукоять ятагана так, что побелели костяшки пальцев. Рев раздался снова и в этот момент ворота распахнулись. На арену вывалилась чудовищная туша – и даже Джон оторопел при виде противника, подобранного им королевой-ведьмой.

Исполинская тварь напоминала помесь тюленя и выдры – вот только от кончика носа до кончика хвоста в ней было не менее тридцати футов в длину и не менее восьми футов в холке. Мощные лапы-ласты оканчивались огромными когтями. Огромная голова, покрытая иссиня-черной кожей, напоминала голову касатки, но острые клыки скорей походили на волчьи, - только в несколько раз больше. Могучую шею обрамлял воротник из длинных острых игл, как у огромного ежа. Длинный хвост, также усеянный иглами, нервно бил по бокам. Чудовище еще раз посмотрело на двух людей и, взревев, с неожиданной для такого огромного тела, прытью кинулось в атаку.

-Берегись!- крикнула Соня, отпрыгивая в сторону и обрушивая ятаган на переднюю лапу. Острый клинок разом отрубил кусок ласта, заставив чудовище яростно взвыть. Джону повезло меньше – обезумевшее от боли чудище, заметалось, хлеща вокруг себя хвостом. Один такой удар задел Джона - с такой силой, что северянин отлетел к стене. С трудом он поднялся, шипя от боли – на его счастье острые иглы на хвосте чудовища застряли в коже куртки, лишь неглубоко вонзившись в его тело. Сжав зубы, он с силой выдернул застрявшие в коже шипы и, не обращая внимания на заструившуюся кровь, снова кинулся в атаку. Меж тем чудовище, протяжно ревя, скачками надвигалась на мечущуюся Соню, отчаянными выпадами удерживавшую тварь на расстоянии. Но страшные челюсти клацали рядом с ее лицом и, хотя Соня несколько раз вонзала меч в огромную пасть, это только разозлило чудовище. Удар могучей лапы опрокинул Соню на землю и, хотя меч пробил ласт насквозь, клинок застрял в кости, а в следующий миг сильный толчок опрокинул девушку на землю. Жуткая тварь нависла над Соней, распахнулась чудовищная пасть, уже готовая сомкнуться на ее теле, когда чудовище вдруг взревело, замотав головой, словно бык стряхивающий назойливую муху. «Мухой» оказался Джон Сноу: воспользовавшись тем, что чудовище отвлеклось, он запрыгнул ему на спину и вонзил меч в жирный загривок. Второй рукой он вцепился в пучок игл и, не обращая внимания на острую боль, пронзившую его руку, раз за разом погружал валирийский клинок в тело чудовища, стараясь поразить жизненно важные органы. Но, хотя каждый удар клинка высвобождал целые фонтаны крови, толстая кожа и еще более толстый слой жира мешали нанести смертельный удар. Тогда Джон, выпустил загривок и, сжав тело твари ногами, выпрямился, держа меч обеими руками и с силой вогнал его в налитый кровью глаз. Монстр, взревев, поднялся на дыбы, шатаясь и тряся головой и Джон, не удержавшись слетел на землю, едва увернувшись от топчущихся рядом с его головой могучих лап. В этот миг, Соня, наконец, выдернув ятаган из передней лапы, изо всех сил наотмашь рубанула по открывшемуся перед ней мягкому брюху. Толстая кожа расселась широким разрезом, из которого на воительницу вывалились жирные внутренности. Чудом увернувшись из-под обрушившейся на нее туши, Сон прокатилась по земле и вскочила на ноги, готовая продолжать бой, несмотря на то, что ее меч остался в теле твари. Однако сейчас он ей бы не понадобился - на арене, в луже крови лежал издыхающий морской монстр, с распоротым брюхом и мечом в глазнице. Соня выпрямилась во весь рост и с вызовом осмотрела ряды скамей, задержавшись взглядом на Вамматар. Почти сразу рядом с ней встал, пошатываясь, залитый кровью Джон Сноу.

И тут же вся арена взорвалась приветственными криками победителям.

Вечером Джон и Соня получили королевский ужин: окровавленное, лишь слегка обжаренное сердце убитого ими зверя, оказавшееся на удивление сочным и вкусным. С аппетитом уплетая свою долю и запивая ее медовой брагой, Джон обратил внимание, что почти все соседние камеры пусты.

-Всех сожрала арена,- мрачно сказала Соня, когда Джон указал ей на это,- королева Вамматар не скупится для своих богов.

-Каких еще богов? – насторожился Джон.

-Ристалище недаром названо в честь Кольги,- пояснила Соня,- это старшая дочь Имира, хозяйка северных морей. Все кто погибает здесь, обрекаются ей в жертву.

-А те, кто выживает?- невольно спросил северянин. Соня посмотрела на него как на слабоумного.

-Не выживет никто,- сказала воительница,- один из стражников выболтал мне по пьяни, что будет дальше. Как только мы оправимся, нас снова выставят на арену и заставят драться друг с другом. Победителя Вамматар лично заколет на алтаре Кольги, вместе с остальными, кто выживет.

Джон выругался –он и раньше не особо рассчитывал выбраться отсюда живым, но тогда оставалась хоть какая-то неопределенность, а значит и надежда. Теперь и она растаяла без следа.

- А если мы откажемся сражаться?- после недолгого молчания спросил он.

-А нас и не спросят, - невесело усмехнулась Соня,- у этих колдунов есть одно паскудное зелье из мухоморов и спор черного лишайника. Тебе насильно вольют его в глотку и через десять ударов сердца ты будешь готов мне горло перегрызть. Как и я тебе.

-И что же, мы ничего не сможем сделать?! – воскликнул Джон. Соня искоса посмотрела на него, пожала плечами и снова приложилась к полному бурдюку.

Однако судьба все же дала им шанс. Из болтовни стражников Соня и Джон узнали, что их бой откладывается: королева Вамматар внезапно отбыла на юг с небольшой свитой, в некое Королевство именуемое Пограничным. Ожидалось, что ее не будет несколько дней – и этого времени Соне и Джону хватило, чтобы придумать план побега.

Для начала, когда им вместе с едой принесли еще по бурдюку браги, Джон и Соня вылили ее в отверстие в полу, предназначенное для естественных нужд. Остаток Джон вылил себе на голову и повалился на лежанку из соломы, притворившись спящим. Соня с неменьшим усердием принялась изображать пьяную, открыто домогаясь до молодого стражника, явно неравнодушного к прелестям воительницы.

-Я же знаю, что мне не выйти живой отсюда,- заплетающимся языком говорила она, цепляясь за прутья решетки,- так неужели ты откажешь смертнице в такой малости, Лайхо? Или я тебе не нравлюсь?

-Рыжая перестань,- стражник воровато оглянулся, боясь, что его услышат,- не хочу я.

-Не ври,- пьяно расхохоталась Соня,- не хочешь это?

Непослушными руками она принялась расстегивать на себе лиф, грязно ругаясь на не поддающиеся пальцам застежки. Наконец бронзовый нагрудник упал на пол и вырвавшиеся на свободу полные груди упруго качнулись перед обалдевшим стражником.

-Не нравится?- лукаво сказала Соня, прикрыв руками округлые полушария,- а если так?

Она потянулась к поясу и ее юбка упала последовала за нагрудником, оставив воительницу в чем мать родила. Соня небрежно отбросила ногой одежду, но и сама покачнулась, едва не упав на пол.

-Меня уже ноги не держат ноги,- сообщила она, усаживаясь на свою лежанку,- ну, хватит, не мучь меня. Или не видишь, что я вся горю от страсти?

Стражник, отбросив всякую осторожность, уже возился с ключами. Наконец, лязгнул замок и он, обезумев от похоти, ворвался в камеру, расстегивая на ходу штаны. Соня притянула его к себе, опустив руку к его паху. Стражник застонал, наваливаясь на Соню сверху, не заметив, как ее рука, легла на свисавший с его пояса короткий меч. Не успел стражник понять, что к чему, как Соня резко черкнула лезвием ему по горлу.

-Вставай,- запачканная кровью Соня выскочила из камеры,- времени мало!

Джона не нужно было просить дважды – он уже стоял у двери, жадно следя за тем, как Соня подбирает ключи. Наконец дверь с лязгом отворилась и Король Севера выскочил наружу. Двое пленников устремились по коридору, останавливаясь возле тех камер, где еще оставались пленники. Подобрав ключи и осторожно расталкивая спящих бойцов, Соня и Джон быстро объясняли, что к чему. Отказавшихся идти с ними не было - все уже хорошо знали, чем закончится их бои на арене.

К караульной комнате подошло не менее двадцати бойцов – лучшие из лучших, выдержавшие множество боев. В основном это были варвары – асиры и киммерийцы, лютой злобой ненавидящие гиперборейцев. Разъяренная толпа ворвалась в караулку, где коротали время за кувшином вина несколько стражников. Все они были при оружии, в отличие от гладиаторов, у которых на всех был только трофейный меч Сони. Нескольких варваров гиперборейцы успели убить, прежде чем пленники растерзали стражу голыми руками.

-Быстрее,- поторапливала их Соня,- скоро и остальные почуют, что к чему.

Рядом с караульной находилась оружейная комната, где бывшие гладиаторы расхватали оружие себе по вкусу. Джон взял Длинный Коготь и короткий кинжал с широким лезвием, Соня - ятаган и небольшой метательный топорик. После этого беглецы устремилась к воротам. Стоявших там стражников вырезали быстро, однако поднятый ими шум поднял на ноги все Ристалище. Послышался громкий топот, шум и громкие приказы, затем где-то вдалеке раздался топот лошадиных копыт.

-Надо спешить,- сказала Соня,- пока они не позвали колдунов.

Но не успели они отойти от ворот и двадцати шагов, когда сзади в их ряды ворвался стальной клин гиперборейских всадников. Воинственные крики, проклятия и предсмертные вопли смешались с топотом копыт, которыми гиперборейские кони топтали беглецов, пока их всадники рубили и кололи. Варвары не оставались в долгу, но лишь немногим, включая и Джона с Соней, удалось оторваться от погони и затеряться среди бесчисленных строек Сариолы.

-Теперь куда?- тяжело дыша, спросил Джон. Через его щеку тянулась длинная царапина, в сапоге хлюпала кровь, но серьезных повреждений вроде бы не было. Соню тоже покрывала кровь, но не ее, а гиперборейская.

-Без лошадей к горам нечего и соваться,- сказала она,- этот путь перекроют в первую очередь. Бежим к морю!

Сариола уже была на ногах: всюду слышался топот конских копыт, приказы командиров и крики испуганных обывателей, попавших под горячую руку. На счастье Джона и Сони остальные беглецы кинулись прорываться сообща и гиперборейцы, не разобравшись, кто устроил побоище, кинулись за ними. Варвары пытались уйти в горы, тогда как Соня и Джон, пробираясь самыми темными закоулками спускались к берегу.

На счастье беглецов порт еще толком не был обустроен: море, остановившееся у предгорий, затопило все низины, но многие скалы и холмы продолжали торчать над водой, создавая неудобства для кораблей. Именно поэтому суда оказались разбросаны на несколько миль вдоль берега. Соня и Джон выбрали стоявший на отшибе иббенийский китобой, бросивший якорь над затопленным оврагом. Над ним возвышался скалистый утес, до которого Соне и Джону пришлось добираться вплавь. Дождавшись темноты, они спрыгнули на палубу и, пробравшись в трюм, спрятались в пустых бочках, предназначенных для сбора ворвани.

Наутро, так никем и не замеченный китобой покинул порт, унося Джона и Соню из Страны Колдунов к богатым китовым пастбищам восточных областей Студеного Моря.

[Зогар Саг]

Посол

Перед его глазами мелькнул пол из черного мрамора и он едва успел повернуть голову, чтобы не расквасить нос, когда его бесцеремонно вытряхнули из вонючего бочонка. От удара тело сотряслось так, что, казалось, из него вышибли все кости. Однако, переломов, похоже, не было, и он уже захотел подняться, когда тяжелый сапог опустился ему на шею.

-Моя королева,- послышался над головой глумливый голос,- у меня для вас новый дар.

Извернувшись, Тирион приподнял голову и встретился взглядом с пылающим торжеством глазами сестры. Серсея была одета в черное платье, украшенное узорчатым серебром на плечах. Изрядно отросшие светлые волосы венчала корона с изображением льва. Рядом с ней стоял человек в черной хламиде со знаком десницы на груди: Тирион ранее редко пересекался с Квиберном, но сразу узнал расстригу-мейстера.

На брата Серсея смотрела с глубочайшим отвращением, словно на ядовитое насекомое. Карлик ответил ей почти равнодушным взглядом: после всего, что он испытал на эуроновской «Молчаливой» презрение старшей сестры было последним из того, что он мог испугаться. Весь путь до Браавоса он проделал в грубо сколоченной клетке, подвешенной на мачте, прямо перед каютой Эурона. Кормили его раз в день, выдавая пинту воды и миску бурой жижи, пахнущей рыбой и омерзительной на вкус. Чуть ли не каждый пират, проходя мимо клетки, считал своим долгом как-то уязвить Тириона: тычком или уколом ножа – и насладиться ядовитой бранью карлика. Пиратов это веселило: они корчили рожи, издавая какие-то хрюкающие звуки, однако Тирион ни разу не слышал, чтобы с их уст сорвалось хоть одно слово. Разговаривал с ним лишь Эурон, не уставая расписывать Тириону, что с ним сделает Серсея, как только он попадет ей в руки. Тирион, впрочем, не оставался в долгу, рассказывая, что Серсея сделает с самим Эуроном, как только он перестанет быть ей полезным. Самого Эурона эти перебранки только забавляли, а карлику помогали отвлечься от невеселых мыслей о будущем.

Тирион надеялся, что в Браавосе их задержат, а его освободят, однако Эурон поступил хитрее: не доходя до Браавоса около двух миль, Железный флот встал на якорь в уютной бухте, а в Вольный Город отправилась одна «Молчаливая», с которой предусмотрительно сняли чуть живую Яру Грейджой. Когда ладья прошла между ног Титана, Эурон приказал запихнуть Тириона в бочонок – связанного и с кляпом во рту. Тирион чуть не задохнулся во время пребывания в бочонке, который трясли, толкали и перебрасывали с лодки на лодку. Когда его, полумертвого от пережитых испытаний, наконец, извлекли, он уже ехал с Эуроном на закрытой со всех сторон лодке, меж извилистых каналов Браавоса. Самого города Тирион, впрочем, так и не увидел: Эурон и ехавшие с ним два головореза, не давали карлику сделать и шагу. Они же снова запихнули его в бочонок - к счастью, на этот раз ненадолго, чтобы вскоре вытряхнуть пред царственные очи любимой сестрицы.

-Вы снова доказали,- процедила Серсея, не сводя взгляда с брата,- что вы верный друг Короны. И вы достойны великой награды – королевского дара.

-Я надеюсь, что мне недолго осталось ждать,- в наглой усмешке послышались нотки раздражения,- давно пора закрепить наш союз браком.

Его сапог наступил на ухо Тириона и карлик невольно вскрикнул от боли.

-Дайте ему встать,- Серсея повысила голос, - и оставьте нас.

-Я…

-Несмотря на все его преступления, Тирион Ланнистер и брат королевы, - отчеканила Серсея,- и свой приговор он примет стоя. Вы получите, что желает ваше сердце…как только я вернусь в Вестерос. А пока ступайте.

Над ухом Тириона послышалось недовольное ворчание, но сапог Эурона все же убрался. Небрежно вздернув карлика на ноги и выдернув кляп из его рта, король Железных Островов поклонился и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

-Ты все также любезна, сестрица, - Тирион осторожно пощупал распухшее ухо,- разве так разговаривают с единственным союзником и будущим мужем? Джейме, кстати, знает?

-Ты тоже не изменился,- ответила Серсея, наливая вино из кувшина в два бокала пригубив из одного и отдавая второй Квиберну. Мейстер поднес бокал к губам Тириона и тот жадно отхлебнул, чувствуя как силы возвращаются в его тело.

-Тебе всегда нравится такой тип женщин верно, маленький братик? - Серсея только что не мурлыкала, наслаждаясь своей властью,- заморская шлюха, забывшая свое место.

-Только эту тебе не запугать, не избить и не заточить,- усмехнулся Тирион,- тебе она не по зубам, сестрица. И это ты сейчас за морем, а Дейнерис - в Вестеросе.

-Возможно,- процедила Серсея,- но ты-то здесь.

-Я десница королевы и ее полномочный посол,- заметил карлик,- то, что сделал твой головорез, не улучшит отношений между Дейнерис и Морским Владыкой. И с Железным Банком тоже.

-Того что Банк не знает, ему и не повредит,- усмехнулась Серсея.

-Вот только Банк знает,- неожиданно послышался голос от дверей. Серсея и Квиберн как по команде вскинули головы и даже Тирион выгнул шею, стараясь разглядеть нового гостя. Им оказался лысеющий мужчина, средних лет, в черном одеянии с кружевным жабо. Рядом с ним стояло два рослых воина, увешанных оружием с ног до головы.

-Несторис,- Серсея явно оказалась застигнута врасплох,- я не ждала вас…

-С вашей стороны было весьма любезно развлечь нашего гостя, - сказал агент,- но сейчас мы и сами можем оказать ему достойный прием. Я сам сопровожу его.

-Это маленькое чудовище убило моего сына и отца! - прошипела Серсея.

-Только отца,- вставил слово Тирион.

-Он преступник, лжец и предатель,- продолжала Серсея, - и он служит нашим врагам.

-Вашим врагам, - поправил ее Несторис,- Браавос не участвует в вашей войне с Дейнерис.

-Мы же договорились!- лицо Серсеи исказилось от злости.

-Железный Банк не давал обязательств по вашим семейным ссорам,- сказал Несторис,- сейчас же этот человек – гость Морского Владыки.

-Предатель!- словно выплюнула Серсея.

-Осторожнее ваше Величество,- произнес Несторис,- не стоит говорить того, о чем вы можете пожалеть. Помните, мы говорили о ставках? Железный Банк все еще рассматривает разные варианты и в ваших интересах оставаться в числе наших приоритетов. Пойдемте, сир Тирион.

Один из его спутников достал кинжал и разрезал веревки связывающие руки карлика. Тот еще раз посмотрел на кипящую от злости Серсеи и, не удержавшись, скорчил ей рожу. Лицо Серсеи дернулось, но Квиберн что-то шепнул ей на ухо и она сдержалась. Это Тириону не понравилось – спокойная Серсея опаснее всего.

-Можете забирать его, коль вы так боитесь девчонки Таргариенов, - презрительно сказала Серсея,- но если вы помните наш разговор в Красном Замке, то помните и то, что я вам сказала тогда. Не забывайте, кто всегда платит по счетам.

-Я ничего не забываю,- кивнул Несторис,- до встречи, Ваше Величество.

Он развернулся и исчез за дверью. За ним, бросив напоследок взгляд на провожавшую его ненавидящим взором Серсею, выскочил и Тирион.

-Надеюсь, что это…недоразумение не повлияет на успех наших переговоров.

Большая барка с резным изображением русалки на носу, шла по широкому каналу меж бесчисленных островов, сплошь застроенных пятиэтажными домами, и проплывая под выгнутыми мостами, украшенных причудливыми резными узорами. В каюте за накрытым столом сидели Тирион, уже переодетый в выданную ему чистую одежду, и Тихо Несторис. Ел и пил один Тирион – агент Железного Банка не признавал вина и едва притронулся к еде.

-Недоразумение, - Тирион высосал очередную устрицу и бросил на пол пустую раковину,- не уверен, что королева Дейнерис так расценит похищение ее десницы.

– Эурон Грейджой без сомнения действовал по своей воле,- пожал плечами Несторис,- уверен, что он будет строго наказан своей королевой.

-Узурпаторшей, убийцей и врагом Короны, вы хотели сказать?

-Ваша сестра говорит о Дейнерис Таргариен то же самое,- парировал Несторис,- Железный Банк не собираются выяснять, кто из них больше заслуживает таких слов. Мы слышали разное о разных королях Вестероса, но слова это ветер. Мы предпочитаем доверять цифрам.

- О, цифры,- Тирион прожевал кусок закопченного угря и запил его вином,- я был мастером над монетой и понимаю о чем вы. Как вам такие цифры – пятьдесят тысяч дотракийцев, три тысячи Безупречных и два дракона? Лордов Вестероса они весьма впечатлили: Королевские Земли и Речные Земли уже присягнули Дейнерис Таргариен, а Север и Долина присягнут в ближайшее время - я был на переговорах и слышал это согласие. Вслед за Севером, последует и Долина. Штормовые Земли и Простор, скорей всего, тоже мирно перейдут под руку Дейнерис.

-«Скоро», «скорей всего», «в ближайшее время»,- Тихо покачал головой,- может вы и правы, но мы предпочитаем обсуждать то, что уже свершилось. И даже если так все пойдет, как вы сказали – Дорн, Железные Острова и Запад не сдадутся так легко.

-Вы же понимаете, что это лишь вопрос времени,- сказал Тирион,- рано или поздно весь Вестерос склонится перед Дейнерис, вопрос лишь в том, как быстро это случится. Выдача моей сестры поможет ускорить этот процесс и избежать ненужных жертв.

- Обычно мы не торопимся с такими решениями,- сказал Несторис,- Серсея Ланнистер проявила себя вполне договороспособным партнером. Она выплатила полностью долг Короны, оставшийся еще со времен короля Роберта.

-Золото, взятое в разграбленном Просторе,- заметил Тирион,- вы же понимаете, что второй раз Серсее не удастся провернуть подобное. Денег у нее больше нет, рудники Утеса иссякли и золото нашей семьи больше не может выигрывать войны. Чем она отдаст новый займ, чтобы продолжать уже проигранную войну.

-Вы так уверены, что она проиграет?

-Вы сами понимаете, что у нее нет шансов против драконов. Ни у кого их нет.

-Как знать,- пожал плечами Тихо,- у Дейнерис их было три, а осталось два.

-Хотите повторить?- прищурился Тирион,- тот дракон обошелся Серсее в потерю столицы и половины войска. Думаете, Браавос защищен лучше? При том, что у вас даже нет дикого огня.

-У Браавоса есть множество иных методов защиты,- сказал Несторис,- и не все они вам известны. Но стоит ли угрожать друг другу, когда у нас так много тем для обсуждения. Серсея - не самая большая ваша проблема. Север…и Восток – там есть общие для нас угрозы.

-Разговор об этом выходит за рамки данного мне поручения,- ответил Тирион.

-Возможно, стоит раздвинуть эти рамки,- улыбнулся Несторис, - в конце концов, ваша сестра, находясь в Браавосе, ничем не навредит Дейнерис Таргариен. А проблемы, о которых я говорю, они более…масштабны.

-Этим обсуждением в наши переговоры вносится новый фактор,- Тирион отбросил очередную раковину и сполоснул пальцы в пиале с ароматной водой,- мне нужно переговорить с королевой.

-Само собой,- улыбнулся Несторис,- она, кстати, весьма беспокоится о вашей судьбе. Настолько, что прислала галею в Браавос. Она уже стоит в Мусорной Гавани, хотя, разумеется, мы скоро переместим ее в Пурпурную Гавань. Но уже сейчас вы вполне можете отправить ворона к Дейнерис, чтобы оповестить ее о нашем предложении.

Тихо встал и поманил Тириона к выходу из каюты. Тирион вышел на палубу и увидел, что барка остановилась в порту, сплошь заполненном кораблями – массивными китобоями иббенийцев, лебедиными кораблями летнийцев, карраками, галеями и баркасами из Вольных Городов и Вестероса. Среди этих судов, особенно выделялась огромная галея – с гордо реющим знаменем с трехглавым драконом. А через несколько кораблей от нее, - Тирион невольно дернулся,- стояла хорошо знакомая ему ладья с черными парусами и золотым кракеном.

-Не стоит беспокоиться насчет него,- Тихо верно истолковал взгляд карлика,- после инцидента с вами Железнорожденные взяты под особое наблюдение и Эурон об этом знает. Будьте уверены, он больше не посмеет строить козни против вас.

- Я перестану беспокоиться только когда увижу этого мерзавца на рее собственного корабля,- буркнул Тирион. Он распрощался с Несторисом и двинулся в сторону вестеросской галеи. Там уже заметили его,- кто-то на носу махал рукой, а на воду уже спускали шлюпку. Тирион помахал рукой в ответ и ускорил шаг, выходя на один из выдающихся в море причалов. Краем глаза он увидел, как с одного из стоявших неподалеку летнийских кораблей тоже спустили шлюпку. Она прошла мимо причала, футах в тридцати от Тириона. Карлик невольно задержался взглядом на одном из пассажиров этой лодки: среди черных как смоль, гребцов, рослых и отлично сложенных, неподвижно сидел морщинистый старик, тоже чернокожий. В отличие от гребцов, облаченных в плащи из разноцветных перьев, он носил лишь скудную набедренную повязку. Черную кожу покрывали замысловатые татуировки, с шеи свисали амулеты из клыков хищников и человеческих костей. Словно заметив взгляд Тирион, старик посмотрел на карлика и тот увидел его глаза – холодные и неподвижные, как у змеи. Впрочем, старик тут же отвернулся и что-то выкрикнул, явно поторапливая гребцов. Тирион с удивлением увидел, что шлюпка движется к «Молчаливой». Хотя, что удивительного: на корабле Эурона собран разбойный люд со всего мира и кто знает, какие дела у пиратского капитана с Летними Островами.

-Лорд Тирион,- позади послышался женский голос и карлик, развернувшись, застыл, чувствуя как его рот сам собой расплывается в улыбке. У причала остановилась богато изукрашенная барка, где на резной скамейке сидела очаровательная черноволосая девушка. Черное с золотым платье подчеркивало волнующие изгибы фигуры, а от ее улыбки Тирион невольно сглотнул слюну.

-Мои друзья посоветовали мне познакомиться с вами,- без обиняков сказала девушка,- приятно встретить нового образованного человека. Я Поэтесса – вы любите поэзию?

Она подала ему книгу и Тирион машинально взял ее, чувствуя, как заколотилось его сердце, едва ее рука коснулась его пальцев. Бросил взгляд на обложку - название ничего не говорило ему.

-У себя дома я слыл великим знатоком книг,- небрежно сказал он, возвращая книгу девушке и подавая ей руку,- думаю, мы можем продолжить этот разговор на моем судне.

Поэтесса снова улыбнулась и, элегантно изогнувшись, взяла его маленькую ладошку, выходя из барки. Вместе они взошли на борт причалившей лодки, гребцы которой, не спрашивая лишнего, развернули ее к вестеросской галее. Оживленно болтая с очаровательной и умной девушкой, Тирион и думать забыл о странном старике с черной кожей.

[Зогар Саг]

Лорд

- Белая Гавань – ключ к Северу! Захватим ее и Винтерфелл падет сам.


Петир Бейлиш нервничал, что и пытался скрыть нарочито бодрым, уверенным тоном. Однако пальцы, касавшиеся вышитой на ткани карты, слегка дрожали, на лбу выступили капли пота – впрочем, возможно, это было из-за жаркого натопленного камина в главном чертоге Хорнвуда.

- Единственный город на Севере,- продолжал Бейлиш,- и самый большой порт. Все товары из Королевской Гавани, Чаячьего Города, из Вольных Городов - все, что поступает с юга достанется королеве Вамматар. Но главное – это поможет нам установить связь с Долиной.

-И кому мы там нужны? - подал голос Рамси.

-Я Лорд-Протектор Долины,- Бейлиш изо всех сил старался, чтобы его голос звучал уверенно, но получалось у него это все хуже,- мы можем объединить земли подвластные Королеве.

-Лорды Долины присягнули Сансе Старк,- мстительно произнес Рамси,- они больше не признают вас протектором. Вы объявлены изменником, узурпатором и заочно приговорены к смерти.

-Стоит мне только добраться до Долины и все изменится,- почти выкрикнул Бейлиш,- Роберт Аррен прислушивается ко мне.


-Стоит вам добраться до Долины, как вам отрубят голову за измену, - с ленцой протянул Рамси,- если только этого не придется сделать тут.

Бейлиш посмотрел на него со смесью бессильной злобы и суеверного страха, на что Рамси ответил не менее злобным взглядом. Он не забыл и не простил этого выскочку с юга, укравшего у Рамси победу в Битве Бастардов. Сам же Бейлиш был явно ошарашен неожиданным воскрешением растерзанного собственными собаками Болтонского Бастарда. Какое-то время он надеялся, что это какой-то хитрый трюк гиперборейцев, выдавших за Рамси какого-то самозванца. Однако первый же разговор все расставил на свои места и Бейлишу пришлось признать, что под личиной молодого воина из Одичалых и впрямь скрывается лорд Дредфорта.

Он и сам еще не привык к новому телу, с почти детским восторгом смотря как сжимаются и разжимаются пальцы, - обычные человеческие пальцы, а не когти собаки. Открывать рот и наслаждаться голосом вместо собачьего лая, долгое время бывшего единственным доступным ему звуком. Все что ранее казалось само собой разумеющимся, неотъемлемой частью его самого, предстало теперь как хрупкое сокровище, способное быть отнято – но и возвращено тоже.

Еще месяц назад человеческий разум в его голове балансировал на грани, за которой не было возврата. Черная магия пришельцев с далекого востока остановила растворение в зверином рассудке: для этого пса несколько раз в день кормили соком чардрева из богорощи Дредфорта, смешанным с кровью и мозгами живых людей. Наверное, над этой кашицей читались и какие-то заклинания – так или иначе они восстанавливали ясность мышления, добавляя к звериной хитрости, изощренный ум и прежние жестокие пристрастия. Вскоре он в достаточной мере обрел себя прежнего, чтобы помочь королеве Гипербореи расширить свои владения.

Замок Хорнвуд он знал неплохо - еще когда он пленил вдову прежнего лорда Хорнвуда, Донеллу. Он и сейчас с удовольствием вспоминал это свое действо - после нескольких часов проведенных с бастардом Русе Болтона, пусть и немолодая, но все еще привлекательная женщина превратилась в хнычущую старуху, готовую выполнить любую прихоть своего господина. Он с удовольствием вспоминал, как она, рыдая, ползала в грязи и дерьме, цепляясь окровавленными пальцами за сапоги бастарда и готовая на любое унижение, лишь бы прекратились издевательства. Рамси заставил леди Донеллу поклясться перед сердце-деревом, и в ту же ночь при свидетелях лёг с ней в брачную постель. Ее пальцы,- те, что остались,- едва слушались женщину, когда Донелла подписала завещание, назначив Рамси своим наследником, и приложила свою печать. После этого он с удовольствием выбросил ее, как износившуюся одежду. Следующую ночь он провел с Карси и Мирандой, которые помогли ему забыть дряблые прелести престарелой "женушки". Саму вдову Рамси запер её в башню, где и уморил голодом, тогда как Хорнвуд достался ему. После того, как Винтерфелл был отбит Старками, а сам Рамси растерзан собаками, Хорнвуд отдали Лоренсу Сноу, бастарду лорда Халиса Хорнвуда. Джон Сноу узаконил бастарда, ставшего полноправным Лордом Хорнвуда, однако свой замок он знал плохо, поскольку большую часть жизни провел воспитываясь у Гловеров в Темнолесье. Рамси же, бегая с Мирандой и своими собаками по Бараньим Лбам, досконально изучил и все окрестности и сам замок. Знал он и о глубокой трещине в северной стене замка - скрытой землей и почти невидимой сверху. Для человека этот лаз был бы слишком узок – но не для пса.

Глубокой ночью ублюдок в собачьем обличье пробрался к стене замка, в сопровождении двадцати мертвецов, посланных с ним новыми хозяевами Севера. Срывая с костей гнилую плоть, они упорно разрыхляли голыми костяшками мерзлую землю, пока, наконец, не расчистили ход настолько, что туда мог протиснуться отощавший пес. И все же он чуть не застрял, пока, обдирая все бока, пробирался под крепостной стеной. Вслед за ним ползли и мертвецы, оставлявшие на острых сколах чуть ли не половину оставшейся у них плоти. Но этого им хватило, чтобы, вырвавшись на поверхность, атаковать выставленную на ночь стражу. Застигнутые врасплох, перепуганные воины Хорнвудов, кинулись в бегство перед скалившими зубы мертвецами. Воспользовавшись общим переполохом, пес-Рамси скользнул к воротам и, напрягая все свои собачьи силы, сумел сбить массивный засов. Ворота распахнулись и в Хорнвуд ворвались все новые вихты, залегшие в обступивших замок холмах. А за вихтами, на сгнившей до костей лошади въехал Белый Ходок, с бородой покрытой морозным инеем, бесстрастно рассматривавший свои новые владения холодными синими глазами.

А на следующий день к замку подъехала новая процессия: во главе с белокурым всадником верхом на скагосском единороге и с лицом прикрытым маской из мамонтовой кости. Над Хорнвудом взмыл черный стяг с окровавленным пятном, знаменуя переход замка под власть Гиперборейской Империи и королевы Вамматар.

Лоренс Хорнвуд пал в сражении, растерзанный в клочья вихтами. Это немало опечалило колдуна, желавшего захватить лорда живьем. Рамси же только радовался – пребывать в теле бывшего бастарда, несмотря на филигранную изящность этого шага, его совсем не устраивало. Он хотел вернуться только под своим именем, столь долго внушавшим ужас всему Северу.

Через пару дней после захвата Хорнвуда, в богорощу замка вывели около тридцати молодых людей: из пленников по всему захваченному Северу, отобранных по внешности, росту и возрасту по большему или меньшему сходству с Рамси. Большой пес вышел перед ними, угрожающе рыча и всматриваясь в бледные лица. Он прошелся вдоль колонны несколько раз, обнюхивая каждого из претендентов, а потом вдруг вскочил на задние лапы и смачно лизнул в лицо выбранного парня – молодого Одичалого из какого-то людоедского племени. Двое гиперборейцев тут же вывели его из строя. Колдун в белой маске взмахнул рукой и с парня содрали одежду и набросили веревочную петлю на ноги. Спустя миг он уже качался на ветке чардрева вниз головой. Почти сразу же рядом закачался рычащий и щелкающий зубами пес.

То, что было дальше, осталось в памяти Рамси лишь как череда обрывочных, смутных, но невыразимо жутких воспоминаний. Он помнил костры зеленого пламени, вокруг которых кружились устрашающие фигуры в черных балахонах. Видел он и как за деревьями мелькали иные тени – белые, с горящими синими глазами. Видел лик чардрева, из глаз которого сочился кроваво-красный сок, стекавший в чашу из драконьего стекла, со странными символами на ободке. Слышал монотонные песнопения и удары бубна, под которые гиперборейцы резали глотки пленникам. А затем перед повешенными на дереве человеком и собакой появилась гибкая фигура в маске из слоновой кости. Блеснул острый нож и пес почувствовал быстрый укус стали в горло. Собачья кровь хлынула в чашу, смешиваясь с кровью из перерезанного горла дикаря. Последнее, что он помнил - оглушительный нелюдской хохот, сияние разноцветных всполохов и встающую над лесом исполинскую фигуру призрачной великанши.

Очнулся он лежа на земле, с острой болью в горле и дрожащий всем телом от непривычно резкого холода. По привычке перевернулся, пытаясь вскочить на четыре лапы и с изумлением увидел вместо них человеческие руки. Он посмотрел на себя - вместо привычной шерсти, он увидел голую кожу и человеческие ноги.

-Моя часть сделки выполнена,- Лоукки присел рядом с ним на корточки, с интересом рассматривая подопечного,- смотри не заставь меня разочароваться в своем выборе. Моя метка на твоем горле будет пострашнее удавки.

Он сделал странный жест рукой и прошептал несколько слов. Тут же сильная боль стиснула горло Рамси и, схватившись за него рукой, он с ужасом почувствовал как расползаются под пальцами края раны, тут же хлынувшей кровью. Лоукки сделал иной жест и края разреза заросли плотью.

-Принеси жертву богам,- бросил он, отходя от нового слуги,- не своим деревьям, но Истинным Богам Севера, Имиру и его дочерям.

Вот это Рамси было понятно – он достаточно нагляделся на обряды гиперборейцев, чтобы понять суть. Десяти оставшихся пленников он сначала освежевал, а потом вырвал сердца, которые пожрал живыми. Еще несколько дней после церемонии он вкушал из чаши с кровью и соком чардрева, прежде чем почувствовал, что окончательно освоился в новом теле.

Труднее было убедить бывших воинов Болтонов, тех, кого удалось собрать по деревням и замкам. Но, вспоминая об отце, о каких-то вещах, что знать мог только он, а главное своим поведением, Рамси убедил всех в своей подлинности. Тем более, что пересаженная суть, постепенно меняла и внешность Одичалого, придавая ему явное сходство с прежним Рамси. Вокруг и так творилось много странного, так что воины Болтонов поверили в возвращение своего лорда.

Сейчас же он убежденно отстаивал перед Лоукки уже свой план ведения войны на Севере.

-Сердце Севера – Винтерфелл, - убеждал он,- кто владеет им, тот владеет всем Королевством. Хватит откусывать от Севера по кусочку, когда мы можем разом забрать все.

-Винтерфелл хорошо защищен,- возразил Мизинец,- там собраны основные силы Севера и Долины. Штурмовать его – безумие.

-Только не с нашими силами,- усмехнулся Рамси,- когда воины Старков и Арренов увидят войско Гипербореи, половина сразу сдастся. Другую же половину истребить будет легче.

-Джон Сноу немало им рассказал о том, что таится за Стеной,- покачал головой Бейлиш,- и в Винтерфелле наверняка знают, как обороняться. Я все же настаиваю на Белой Гавани.

Помимо них возле карты находилось еще трое лордов - Кархолда, Последнего Очага и собственно Хорнвуда. Правда, какое-то отношение к прежним домам, владевшим этими замками, имел разве что «Лорд Кархолда»: гипербореец Камоинен женился на Элис Карстарк. Наследницу дома, после нападения Вамматар, в заново отстроенном замке охранял усиленный гарнизон от Старков и Мандерли.Однако от нападения объединенного войска скаггов, ваниров, гиперборейцев и нечисти, приведенной Белыми Ходоками, замок все равно не устоял. Элис, разум которой повредился еще во время первого нападения, осталась на удивление спокойной: безропотно она выслушала то, какую судьбу ей готовят захватчики, без особого волнения приняла она и саму церемонию бракосочетания с гипеборейцем, принявшим имя Карстарков.

Двое других владельца замка не имели даже такого отношения к прежним хозяевам: после гибели всех Амберов, их замок достался Логгу, среднему сыну лорда Магнара со Скагоса. Замок Хорнвудов достался Сигвульфу Рогатому: знатному вану из числа наиболее верных приверженцев Магни и Вамматар. Именно эти дома, а также камнерожденные Скаггоса и воскрешенный лорд Болтон стали главной опорой Вамматар, которую сейчас представлял тут Лоукки, претендующий на титул Короля Севера.

Или Королевы – Рамси до сих пор пребывал в сомнениях по поводу пола Лоукки. Он выглядел достаточно стройным, пожалуй, даже изящным, чтобы оказаться женщиной, но с другой стороны всем гиперборейцам, была свойствена чрезмерная худоба, а просторные меховые одеяния Лоукки не давали возможности подробней разглядеть его фигуру. Его волосы были длинными, но этим отличались и иные гиперборейцы, также как и варвары. Лицо его всегда находилось под маской, а в ярко-зеленые глаза все старались не смотреть слишком долго, опасаясь колдовского проклятия. Даже по голосу нельзя было сказать ничего определенного, потому что он постоянно менялся: бас, больше подошедший бы старому медведю, вдруг сменялся нежным девичьим голоском или же приобретал сварливые нотки торговки с рынка.

Сейчас, впрочем, Лоукки молчал (или молчала?), втайне наслаждаясь перебранкой между Мизинцем и Рамси. Болтон уже заметил эту черту у Лоукки - сталкивать лбами своих вассалов, выгадывая на их соперничестве собственную выгоду. Скорей всего понимал и Мизинец, но это понимание ничего не давало им - их враждебность друг другу имела уже слишком глубокие корни, отнюдь не ограничивающиеся спором о направлении первого удара. Выигрывал же от этого противостояния только Лоукки.

Спор Мизинца и Рамси нарушило громкое карканье и в окно влетел большой ворон, усевшийся на плечо Лоукки. Пришлый колдун на удивление быстро освоил воронью почту, обращаясь с птицами не хуже опытных мейстеров. Поговаривали, что он умеет понимать их язык - и, глядя на то, как птица приблизила клюв к его уху, Рамси был склонен в это поверить. Другие говорили, что вороны Лоукки и не вороны вовсе, но об этом Рамси старался не думать.

-Похоже, что нам придется принять план лорда Дредфорта,- сказал Лоукки, «выслушав» птицу, - мои разведчики доложили, что войско Арренов вышло из Винтерфелла и двинулось вниз по Белому Ножу к Белой Гавани. Воевать с войском Мандерли и Ройса нам не желательно, тем более, что им могут прибыть подкрепления из Долины. Так что на Винтерфелл.

Он хлопнул в ладони, давая понять, что разговор окончен и трое новоявленных лордов Севера, поклонившись, вышли из чертога. Вслед за ними к двери направились и Рамси с Мизинцем.

-Рамси,- бросил Лоукки,- останься.

-Только лорд Болтон?- Мизинец ревниво обернулся,- а я?

-А вы нет,- улыбнулся Лоукки,- проследите за подготовкой к нашему походу. Вы будете командовать взятием замка - вы ведь лучше знаете Винтерфелл, чем я.

Мизинец довольно улыбнулся и, поклонившись, вышел вон не забыв бросить торжествующий взгляд на Рамси. Рамси возмущенно глянул на Лоукки.

-Этот сводник не сможет взять и курятник ,- сказал Рамси,- я знаю Винтерфелл не хуже и у меня всяко больше военного опыта. Я должен быть там.

-Ты должен делать только то, что я скажу,- спокойно произнес Лоукки и лицо Рамси дернулось, когда он проглотил обиду. Раньше с ним так разговаривал только отец - и он же был единственным, кто мог заставить бастарда испытать что-то похожее на страх. Отчасти из-за этого страха Рамси и убил Русе – вот только от сидящей перед ним твари не избавиться так просто. Он еще раз посмотрел Лоукки в глаза и привычно отвел взгляд в сторону, не в силах выдержать играющего в темно-зеленой глубине безумия. Губы гиперборейца тронула слабая улыбка.

-Наш лорд Бейлиш не знает о Винтерфелле кое-чего важного,- сказал он и Рамси весь подобрался, словно охотничья собака, почувствовав, как исчезает прежнее раздражение, - вместе с войском Долины в Белую Гавань вылетела и одна рыжая птичка. Думаю, ты не откажешься вернуть в Винтерфелл свою женушку.

[Зогар Саг]

Генерал

Две армии стояли на берегах Громовой Реки, не решаясь вступать в бой и вместо этого обмениваясь оскорблениями и редкими выстрелами, не долетавшими до середины Саркосского Брода. Войско на левом берегу стояло под знаменем с Соколом Корзетты и Пылающим Сердцем. Шестьдесят тысяч воинов,- пехоты и конницы,- вывел на берега Громовой Эскадо, собравший всю знать со всей оставшейся ему верной Зингары. Не менее четверти от войска Эскадо составляли отряды, присланные Волантисом, прежде всего - десять тысяч фанатиков из храмовой стражи, выделявшихся среди остальной армии наконечниками копий в форме языка пламени. Были здесь и наемники, собранные со всего Вестероса, и лучники-ополченцы. Но главную ударную силу Эскадо составляла тридцатитысячная зингарская конница.

На противоположном, более низком, берегу спокойно созерцал вражеское воинство высокий всадник в черных доспехах. Над его головой реял черный стяг с золотым львом – король Конан больше не считал нужным скрываться от врагов. Не больше тридцати тысяч пришло под его знамя - да и то, больше половины этого войска составляли чужестранцы - пуантенцы и аргосцы. Стяг с леопардом, гербом Пуантена, а теперь уже и Зингары, развевался над правым флангом армии Конана и командовал им Олегаро, уступивший общее командование киммерийцу, многократно превосходящему его боевым опытом. Ударную силу армии Олегаро составляла пятитысячная пуантентская конница, кроме них отряды прислали и графы северной Зингары. Всего под началом Олегаро находилось около восьми тысяч.

Левое крыло составляли аргосцы - около пяти тысяч пехотинцев и две тысячи конницы. Только сам Конан, да некоторые его друзья из пиратов и торговцев Мессантии знали, как много золота из закромов прижимистых нуворишей утекло в королевский дворец, на взятки родственникам монарха, прежде чем король Ариостро дал себя убедить открыто выступить на стороне мятежников. Кроме того, уже на свои деньги, аргосское купечество наняло в Шеме и отряды лучников. Конан недолюбливал чернобородых шемитов за бесчеловечную жестокость, похоть и звериную ярость, но отказываться, разумеется, не стал – лучниками, несмотря ни на что, шемиты считались непревзойденными. Командовал этим войском аргосский генерал Марко Ипато.

Сам Конан командовал центром, основу которого составляло десять тысяч тяжелой кавалерии, снаряженной за счет баронов Лусианы. Немалую долю войска составляли аквилонские изгнанники, бывшие сторонники Конана бежавшие от жестокого правления Валерия. Пехоту Конана составляли пикинеры Гандерланда: в этой провинции, до последнего сопротивлявшейся Валерию, нашлось немало обездоленных воинов, охотно откликнувшиеся на зов спасшегося короля. Были тут и сами лусианцы: недолюбливавший магнатов-рабовладельцев, Конан не мог не признать их боевых качеств. Рослые светлоглазые отпрыски знатнейших родов Лусианы, с детства приученные к войне и охоте, закаленные как в пограничных стычках с аргосцами и разбойниками Рабирийских гор, так и в подавлении восстаний черных рабов. Их предводитель - наследник барона Римерио, юный Сезар произвел на Конана самое приятное впечатление: решительный, неглупый, явно разбирающийся в военном деле и при этом наслышанный о боевых подвигах короля Аквилонии, охотно вставший под его командование.

Кроме аквилонцев и лусианцев, под начало Конана встало и около двух тысяч рыцарей и копейщиков из Кофа, присланных Пелиасом. Сам маг покинул Конана, спешно отбыв по каким-то своим делам в Хоршемиш. Конан расстался с ним без сожаления - Пелиас немало помог ему, но воевать и дальше при поддержке черного колдовства и мерзких тварей из холмов Упырей претило варварской натуре короля Аквилонии.

Понадеявшись на свое численное превосходство, Эскадо решил атаковать первым. Над вражеской армией пронесся звук горна, больше напоминающий удар храмовых колоколов и и тут же, словно в ответ, поднялись и опустились копья с огненными языками. Распевая гимны Рглора, воинство Владыки Света ступило в реку. Конан усмехнулся и коротко бросил подъехавшему Марко.

-Стрелы!

Шемиты выступили вперед – туча стрел, взмыв над Громовой, почти застила восходящее солнце. Речные воды окрасились кровью, когда первые ряды храмовой стражи чуть ли не поголовно полегли на месте, но шествующие за ними фанатики, столь же непреклонно продолжали идти вперед. С противоположного берега также стреляли, однако дальность луков и меткость зингарцев явно уступали шемитским – их стрелы почти не долетали до воинства Конана. Но и шемиты не смогли остановить фанатиков Огненного Бога – только теперь Конан понял, почему Эскадо поставил их в авангард. Погибая сотнями, оставляя на своем пути груды окровавленных тел, они дошли до войска Конана. Шемиты, бесполезные в рукопашной, отступили, уступая место лусианскому ополчению. Их мечи и пики были короче копий храмовой стражи, однако боевой дух оказался не ниже, чем у фанатиков. Стоны, проклятия, лязг стали и хрип умирающих наполнили воздух. Лусианцы резали глотки волантийцам, стремясь добраться до врага, даже повиснув на длинных копьях стражников. На помощь Конан ввел кофийских копейщиков и и гандеров. Натиск волантийцев был страшен, но все же он не смог прорвать пехоты Конана – не помогли даже длинные копья, наносившие страшный урон в рядах оборонявшихся.

И все же пехоте Конана оказалось непросто выдержать яростный натиск фанатиков, готовых умереть, дабы сразу угодить в огненный рай своего бога. Немало храбрых кофитов, зингарцев, аквилонцев пали, прежде чем последний волантиец, истекая кровью, не рухнул на трупы погибших единоверцев. И в этот миг над рекой вновь пронесся звук горна и стоявшая на противоположном берегу конница устремилась на врага. Конан кивнул и стоявший рядом Сезар поднес к губам горн, протрубив наступление. Копейщики расступились и вся кавалерия Конана устремилась вперед, отчаянно желая схлестнуться в битве, что решит, наконец, исход этой войны.

Оба войска схлестнулись на середине реки с такой силой, что от лязга стали и воинственных криков, казалось, река выйдет из берегов. В передних рядах, размахивая огромными двуручным мечом, сеял смерть всадник в черных доспехах. Нанося страшные удары направо и налево, Конан упорно прорубался туда, где, окруженное лучшими из зингарских рыцарей, трепыхалось королевское знамя с огненным сердцем.

По бокам разворачивалась не менее грандиозное сражение. Наемники, схлестнувшиеся с войском Олегаро, побежали почти сразу, смешивая ряды наступавших за ними зингарских графов. Не сумев вовремя перегруппироваться, зингарцы оказались застигнуты врасплох и вскоре тоже побежали, обрушив весь правый фланг армии Эскадо. На левом фланге положение армии Конана было более опасным: аргосцы столкнулись с воинством, собранным зингарской знатью, не уступавшим аргосцам ни в боевом мастерстве, ни в вооружении, а общей воинственностью, даже превосходящим. Яростный натиск зингарцев был столь сокрушителен, что аргосцы, уступавшие им числом, чуть не побежали – особенно после того, как пал генерал Марко, сраженные зингарским копьем. Аргосский фланг выстоял лишь потом, что многие зингарцы увлекшись, в какой-то момент соступили с брода, начав тонуть на глубине. Их наступление, в буквальном смысле захлебнулось и этого хватило Конану, чтобы отправить на левый фланг Сезара, принявшего командование аргосцами. В итоге зингарцы, хоть и потеснили аргосский фланг Конана, прорвать его не смогли. Центр же, под командованием самого Эскадо, держался неплохо и какое-то время исход битвы был неясен, пока пуантенцы, обратившие в бегство правый фланг, не ударили во фланг. Двойного удара армия Эскадо уже не выдержала: ее шеренги смешались и в образовавшийся проем прорвались рыцари из Пуатена, рубя направо и налево страшными двуручными мечами. Конан, мчащийся во главе ударного отряда все же прорубил дорогу к Эскадо, к тому времени уже утратившему почти всю свою гвардию. При виде киммерийца король Зингары, первым ударил мечом, высекшим искры из шлема короля Аквилонии. В ответ Конан привстал на стременах, обрушивая сокрушительный удар на голову Эскадо. Однако в этот миг между двумя королями вломились зингарцы, в панике удирающие от преследующих их пуантенцев. Меч Конана расколол голову ошалевшего от страха рыцаря, с сорванным шлемом, спасшего, сам того не желая, ценой собственной жизни короля Зингары. Эскадо, не желая больше испытывать судьбу, развернул коня и, с остатками верных ему людей, устремился к прочь. Когда киммериец, отчаянно ругаясь, начал прорубаться к Эскадо, знамя с соколом и огненным сердцем, стремительно удалялось , бросая свою гибнущую армию.

Бегство короля окончательно деморализовало войско Эскадо: побежал даже левый фланг, до последнего теснивший аргосцев. Кровавый вал битвы прокатился через всю реку и выплеснулся на берег, уже кишевший зингарцами, спасающимися бегством. Кое-где еще вспыхивали отчаянные одиночные схватки, рыцари поднимали коней на дыбы, дрались и умирали. Но сторонники Эскадо были раздавлены, смяты и совершенно пали духом, не в силах организовать сплоченное сопротивление, устремляясь в бегство за собственным королем. Наступление армии Коннана обратилось преследованием, а преследование - беспощадным истреблением разбитого противника. Сам Конан, вместе с Олегаро, носился по берегу, стараясь остановить резню и пощадить тех, кто сдался в плен.

К полудню войско Эскадо прекратило свое существование, а сам он бежал, отдавая Конану и Олегаро всю центральную Зингару.

-Многие графы, оказавшись в плену готовы присягнуть мне,- говорил восторженный Олегаро,- они теперь не хотят и слышать об Эскадо и его красных жрецах. Народ, подстрекаемый жрецами Митры, восстал против новой веры и сейчас массово истребляет жрецов, также как и всех сторонников Эскадо. До самой Кордавы у него теперь нет поддержки.

-Но в Кордаве у него сильный гарнизон,- буркнул Конан, раздосадованный бегством короля,- и этот самый Волантис не так уж далеко. Со столицей нам ееще придется повозиться.

-Это ненадолго,- вмешался в разговор подъехавший Сезар,- после сегодняшней битвы у Эскадо сильно поубавилось сторонников. Думаю, едва наше войско подойдет к Кордаве, как сами горожане выдадут нам Эскадо.

-Хотелось бы верить,- сказал Конан,- но до тех пор, пока мы не…Так, а это еще кто?

Он указал на реку – по броду, огибая плывущие по течению трупы, мчался одинокий всадник. На попоне коня виднелись изображения льва и леопарда, что заставило воинство Конана расступиться, пуская его к королю. Конь всадника был в мыле, сам он тоже выглядел крайне изможденным. Конан узнал одного из рыцарей, оставленных им стеречь границу с Пуантеном.

-Беда, ваше величество,- сказал он, с трудом переводя дух,- Узурпатор Валерий…только что перешел Алиману…идет на юг….

[Зогар Саг]

Видящий

Черным нетопырем спускалась ночь на Винтерфелл и в сгущавшемся морозном мраке, Сердце Севера ледяными пальцами стискивал страх перед ужасом с востока.

В глубине богорощи, на берегу горячего пруда, под исполинским чардревом, сидел темноволосый юноша с бледным лицом. Широко распахнутые глаза закатились: вместо зрачков в ночное небо пялились лишь слепые бельма. Но видели они много больше, чем у любого, кто ныне пребывал в замке, томимый страхом и неведением.

Большая белая птица беззвучно нарезала круги над Винтерфеллом. Желтые глаза не упускали ни больших огней на вершинах башен, ни сгрудившихся на открытом воздухе людей, греющихся у разожженных тут и там костров. Стоявшие на стенах воины, в ожидании неизбежного, напряженно вглядывались в заститый снегопадом горизонт…

Мало кто рассчитывал пережить эту ночь.

Большая круглая голова резко дернулась, реагируя на движение справа. Щелкнул крючковатый клюв и полярная сова спланировала на устремившуюся к замку черную птицу. Хрустнули птичьи кости в могучих когтях, брызнула кровь и Бран, с глухим стоном откинулся на спинку инвалидной коляске и на краткий миг проживая мучительную агонию растерзанной птицы.

Двое стражников испуганно переглянулись, кидая настороженные взгляды то на лицо Брана, искаженное смертной мукой то на стоящего за его спиной могучего воина. И без того не сильно привлекательные черты еще больше уродовал огромный ожог на поллица.

-Отправляйся на стену, Клиган,- негромко произнес Бран.

-Твоя сестра хотела, чтобы я охранял тебя,- пророкотал обожженный воин.

-Моя сестра хотела бы, чтобы ты был там, где от тебя будет больше пользы,- слабо усмехнулся Бран,- здесь я в безопасности больше чем где-либо в Винтерфелле.

Сандор неохотно повиновался этому приказу, коротким рыком велев стражникам следовать за ним. После похода за стену он прибился к Старкам - просто потому, что это было лучше, чем умирать под открытым небом на морозе. Сестры Старк приняли его неожиданно тепло – у каждой из них была своя история, связанная с Клиганом-младшим. Пес скорей бы умер, нежели признал, что испытывает к обеим сестрам сколь-нибудь теплые чувства и все же он, ворча и ругаясь, послушался Сансу, которая, покидая Винтерфелл, попросила Сандора охранять брата. Псу явно было не по душе выполнять роль сиделки при калеке, поэтому Бран и отпустил его, понимая, что Сандору больше по душе находиться в первых рядах. Большой ворчливый пес, привык рвать и терзать, а не сидеть в засаде выжидая, когда противник даст слабину.

Тем более, что от этого врага ожидать такого стоило меньше, чем от кого-либо.

С потерей Хорнвуда весь Север, восточнее Белого Ножа, окончательно отпал от Старков – даже Белая Гавань, все еще помнящая вассальную присягу, больше надеялась на помощь с юга, чем на Королей Зимы. Именно туда отправилась Санса Старк, надеясь присягнуть Дейнерис Таргариен, как было обговорено в послании, что направила ей Арья. Она говорила Брану, что у Дейнерис самое большое войско в Вестеросе, что Мать Драконов выжжет всю нечисть на Севере, но Бран лишь бесстрастно смотрел на сестру – в его видениях будущее представало не столь радостным.

И все же Санса уехала, оставив за главного брата, а по сути - Сандора Клигана: среди северян не нашлось более опытного воина, к тому же одним из первых столкнувшегося с угрозой, надвигающейся с Востока. Сейчас, впрочем, с ней познакомились многие: в Винтерфелле хватало беженцев из-за Белого Ножа - подданных Амберов, Карстарков, Хорнвудов. Они рассказывали жуткие вещи о тварях, все более вольготно чувствовавших себя на заметаемом снегом Севере. Один раз Санса отправила воинов к Дредфорту, чтобы дать бой окопавшейся там нечисти. Вернулись немногие – лорд Гловер, прибавивший после похода седины в волосах, заперся вместе с Сансой в Великом Чертоге и о чем-то говорил с ней до утра. Под утро Санса появилась в богороще с бледным, без единой кровинки лицом. Она не сказала в чем дело, но Бран и так знал причину. Именно тогда Санса окончательно решила отправиться в Белую Гавань.

В Винтерфелл тем временем продолжали прибывать беженцы: очень быстро Зимний Городок переполнился, однако люди все прибывали. Пару дней назад их всех пришлось пустить в Винтерфелл, поскольку ударившие снаружи холода, делали невозможными пребывание кого-либо за стенами. К тому же, все слишком хорошо понимали, что оставшись снаружи эти люди станут легкой добычей ледяной нежити. Их пустил, при условии, что все способные держать оружие – мужчины, женщины, дети – встанут на защиту замка.

Не только простолюдины в эти дни стягивались к стенам Винтерфелла: спасения тут искали и лорды из окрестных замков - Сервина, Барроутона, Златотравья, Темнолесья. В твердыню Севера потянулись и лорды с Горных Кланов, ибо нечисть появилась и в их горах. Все они понимали, что если падет Винтерфелл, то вскоре настанет и их черед. Бежать на юг, бросив все на Севере, они не решались, надеясь еще вернуться домой. Лишь самые дальние дома – Сероводье и Медвежий остров не ушли из родных гнезд, надеясь, что до них не достанет разыгравшееся на востоке лихо.

Пес, совместно с главами Домов, принялся за укрепление обороны замка, начатую еще Болтонами и продолженную Джоном и Сансой: в замок свозилось все съестное, что было в округе, также как и все запасы смолы и пакли. Джон, уходя на Север, все же успел по дороге отправить в замок груз драконьего стекла, взятого на Драконьем Камне с разрешения Дейнерис Таргариен. Сейчас же в Винтерфелле, мастера над оружием от всех замков, не покладая рук, работали с непривычным материалом, изготавливая наконечники для копий, стрел и каменных топоров. Вокруг замка углублялись рвы, спешно приводились в порядок стены и башни, где день и ночь несли стражу воины Старков.

Но много дальше самых зорких из дозорных видел Трехглазый Ворон, каждую ночь отправлявшийся в теле воронов на восток. Правда это было делать все труднее - его власть над птицами ослабевала, будто кто-то не менее сильный и хваткий подчинял их себе. Те же птицы, что оставались под властью Брана, непрестанно подвергались нападениям - или мертвых воронов или чудовища перепончатыми крыльями и острыми как иглы зубами. Этой мерзости появлялось на Севере все больше, хотя Бран так и не сумел выяснить откуда ее приводит его Противник.

Его самого Бран тоже видел не раз – худощавое существо в меховых одеяниях и маской из слоновой кости. Проникнуть под эту маску Бран так и не удалось, но и без этого он понял, что имеет дело с предводителем пришлой нечисти. Гипербореец все время пытался закрыть Брану глаза и часто ему это удавалось, но все же Трехглазый Ворон узнал о времени атаки на Винтерфелл и предупредить остальных.

Помимо видений в родных краях, все чаще Брану представали совсем иные картины.

Густой лес, непохожий ни на какой виденный Браном раньше. Могучие деревья, перевитые змеящимися лианами, незнакомые, пугающие своим видом звери. И смуглые, полуголые дикари, танцующие вокруг огромных костров, разожженных возле уродливых звероподобных идолов. Били бубны, слышались монотонные завывания, каменные и медные ножи терзали окровавленную людскую плоть. А потом в ночи проступали контуры исполинского, невыразимо жуткого лика и Бран слышал уже знакомое, страшное имя.

-Джеббал-Саг! Джеббал-Саг! Джеббал-Саг!!!

Многое говорили те уста, отверзавшиеся, казалось, отовсюду: на бледном лике Луны, на черной глади болот, в коре исполинских деревьев, наконец в непроглядной ночной тьме. Древний бог, - а Бран уже знал, кто такой Джеббал-Саг,- говорил с Трехглазым Вороном, обещая власть, славу и главное - здоровые, крепкие ноги, кои Бран давно не надеялся обрести. Бог даровал ему видения: Бран видел себя, крепко стоящим на ногах перед исполинским идолом. А вокруг валились на колени смуглые дикари и молитвенно простирали руки, выкрикивая имя Брана наряду с именами своих бесчисленных богов.

Эти картины представали его внутреннему взору все чаще, показывая Брану все новые и новые соблазны. И Трехглазому Ворону все чаще казалось, что Джеббал Саг требует от него за это совсем немногого: всего лишь обратить собственные умения во славу Темного Бога. И все больших усилий стоило Брану преодолеть эти вкрадчивые шептания, дабы вернуться в свое тело и вновь погрузиться в невеселые будни Винтерфелла.

Большой ворон, требовательно каркнув, опустился на стену рядом с высоким воином. Искоса тот посмотрел на севшую рядом птицу, и изуродованное лицо искривила мрачная усмешка.

-Посмотреть прилетел? Ну смотри?

Он вновь перевел взгляд на восток –где едва различимый в ночи горизонт, заволакивался снежной пеленой. Ветер швырнул белые хлопья в лицо, заставив Пса заслониться рукой. Когда же он вновь взглянул со стены, с его губ сорвалось крепкое ругательство.

На бывшем Королевском Тракте, словно из ниоткуда выросла жуткая фигура: бледный всадник на полусгнившем трупе лошади, с мерцавшими в ночи ярко-синими глазами. Взволнованные крики, разнесшиеся от Северных и Южных ворот, донесли весть, что и там появились Белые Ходоки. Снег повалил сильнее, поднялась метель и в ее завываниях послышались иные звуки, заставлявшие стыть в жилах кровь. За спинами трех всадников началось какое-то движение, бесчисленное множество мельтешащих, дергающихся тел. Словно множество звезд вспыхнули тысячи ярко-синих глаз, будто отразившихся от глаз Белых Ходоков.

-Седьмое Пекло,- выдохнул Пес и тут же рявкнул,- к оружию! К оружию, сукины дети!

С душераздирающим воем орда живых мертвецов кинулась на замок. Первую стену, которую не успели укрепить, пришлось оставить, закрепившись на второй, приведенной в относительный порядок. Вскоре мертвое войско, переполнив замерзший ров, приливной волной ударилось о вторую стену. Лишенные осадных лестниц, вообще каких-нибудь осадных приспособлений, мертвецы сбивались у стен замка в беспорядочную, судорожно шевелящуюся кучу разлагающейся бессмысленной плоти, по которой карабкались вверх все новые полчища. Бессмысленно лязгали челюсти мерзких тварей, пальцы скребли по каменным стенам и деревянным воротам, соскребая с пустых глазниц остатки плоти. Многие тащили с собой разное оружие, вплоть до палок и камней, которыми они молотили в ворота, пытаясь пробить дерево

- Давай!- крикнул Пес и невольно отшатнулся, когда рядом вспыхнул яркий язык пламени от подожженного горшка со смолой. Впрочем, пересилив себя, он вновь подступил к краю стены, с которого вниз обрушивались потоки огня. Мертвецы вспыхивали, словно подожженная ветошь: охваченные пламенем живые костры, метались из стороны в сторону, поджигая остальных. Однако вскоре поваливший стеной снег не дал пламени охватить все мертвое войско. Поднявшаяся метель завывала словно тысяча волков, но даже эти завывания не могли заглушить жуткие звуки исторгавшиеся из пастей оживших трупов. Вот среди вихтов появился гигант, размахивающий стволом вырванного с корнем дерева. С оглушительным грохотом импровизированный таран врезался в ворота, угрожающе затрещавшие от страшного удара. Вниз полетели огненные шары из пакли и вскоре великан уже метался исполинским костром, размахивая горящим поленом и поджигая остальных вихтов. Однако вскоре обстрел пришлось остановить: вместе с мертвецами начались заниматься уже и ворота – от катастрофы пока спасал только вновь усилившийся снег.

Но вот натиск на миг стих - над первой стеной поднялся жуткий силуэт с пылающими синими глазами. Длань Ходока, держащая нечто вроде копья, взметнулась вверх – и, словно по приказу, орды мертвецов кинулись на стены. Взбираясь на головы, цепляясь костяшками за малейшие выбоины в камне и дереве, они неуклонно карабкались вверх. Запасы смолы подходили к концу, кроме того, становилось все опаснее применять их из опасения поджечь ворота. Вскоре уже первые мертвецы, рыча и клацая зубами, стояли на стенах. Люди с удвоенной яростью кинулись на них, понимая, что стоит мертвецам укрепиться и натиск будет не остановить.

-Провались в Пекло, мерзкая тварь!- одним ударом меча Пес отрубил ближайшую лязгающую зубами голову, с пустыми глазницами и редкими волосами. Бестолково мечущееся безголовое тело зашаталось и, размахивая руками, рухнуло со стены. Однако на его место уже лезли десятки новых вихтов. Сандор словно безумный отрубал тянущиеся к нему руки, крушил трухлявые черепа, перерубая пополам тела, но все новые и новые твари лезли на стену, не чувствуя усталости и не ведая страха. Руки же Сандора, казалось, налились свинцом и ему становилось все труднее поднимать меч. Рядом кричал молодой лучник, разрываемый на части жуткими тварями, чуть поодаль та же судьба постигла седобородого воина, накрытого волной разлагающейся, бормочущей плоти. Глубокое отчаяние все больше накрывало сознание Сандора, все более отчетливо понимающего, что именно здесь он найдет свой конец.

Сидящий под чардревом Бран закатил глаза, привычно покидая тело и вливаясь в множество сознаний, затаившихся меж выбоин в камне. Стая воронов с громким карканьем взметнулась над Винтерфеллом, пролетев над колыхающейся под ними мертвой ордой и черным потоком обрушилась на Белого Ходока, облепив его со всех сторон. Острые клювы и когти терзали льдистую нежить, ошеломленную таким нападением. Защищаясь Иной вскинул руки - и птицы опали с его тела, падая с глухим стуком на землю: мертвые, промерзшие насмерть. И тут Пес почувствовал как его разума касается чужая мысль, сразу порождая в нем озарение.

-А ну, пошли вон! – очередной взмах меча разрубил сразу трех мертвецов, все еще терзавших тело лучника. Разбрасывая вихтов, Пес сорвал с трупа колчан, вытряхивая последнюю стрелу. Подхватив упавший лук, Пес вскинул его и выпустил стрелу – с черным наконечником из драконьего стекла.

Белый Ходок, все еще занятый тем, что отбивался от воронов заметил слишком поздно: острый наконечник вонзился ему в глаз по самое оперение. Белый Ходок издал болезненный визг, словно умирающий сумеречный кот. Из глаза вытекала бледно-голубая кровь, разлетавшаяся белым паром вокруг головы. Тело начало таять, обнажая бледные кости, и вдруг взорвалось, рассеявшись по ветру ледяной пылью. И в тот же миг войско вихтов, атакующее восточную стену, опало грудой истлевшей плоти – на этот раз окончательно мертвой.

-Давай!- рыкнул Пес ближайшим воинам, с восхищением смотревших на победителя Белого Ходока,- те кто справа от меня, бегут к Южным вратам! А те, кто слева - к Северным!

Вихты еще штурмовали Винтерфелл с названных направлений, однако воодушевленные защитники замка, высвободившие силы, с новыми силами обрушились на врага. Тучи стрел, с обсидиановыми наконечниками осыпали мертвецов, рассыпающихся прахом, однако ни одна из стрел так и не достала Белых Ходоков, державшихся настороже после гибели их сородича.

Бран устало откинулся в кресле, открывая покрасневшие глаза. И первое, что они увидели в ночном небе был силуэт белой совы.

Пес недоумевал, почему атака происходила только с трех сторон, оставляя открытым западную стену, где к Винтерфеллу примыкал Волчий лес. Он предположил, что это место специально оставлено открытым, чтобы у защитников замка возник соблазн покинуть Винтерфелл через Западные Ворота. Возможно, именно таков и был план Лоукки, но сейчас, видя, как его армии вторжения терпят неудачу, он пустил в ход свой последний довод.

Несколько стрел, пущенных в небо, не задели полярную сову, но заставили ее подняться выше, распахнув крылья на фоне Луны. Из искривленного клюва вырвались гулкие звуки и, словно в ответ, пространство между деревьями Волчьего Леса наполнилось множеством многоногих тел.

Только сейчас защитники замка увидели то, что ждало бы тех, кто, поддавшись массовой панике, выбежал бы в Лес. С вершин деревьев и из-под крон заснеженных елей выбегали орды тварей, явившихся из самых древних и страшных сказок Севера. Их Брану рассказывала старая Нэн, но даже в самых причудливых и жутких его видениях, еще не представали эти твари: исполинские пауки размером с собаку и даже больше, с полупрозрачным панцирем напоминающем синий. Целые полчища этих тварей заполонили пространство перед замком, с невероятной быстротой взбираясь на стены. Длинные лапы хватали встающих у них на пути людей, острые жвала протыкали их тела, выпивая кровь и оставляя лишь пустую оболочку. Мечи и топоры северян прорубали панцири и отрубали лапы, но на место одной убитой твари появлялось с десяток новых.

Сова над замком издала новый крик, напоминавшим шипение огромной змеи. В ответ из леса послышалось многократно более громкое шипение и средь осаждавших замок пауков появились извивающиеся длинные тела, толщиной с человеческий торс и длиной не менее сорока футов. Исполинские змеи со снежно-белой чешуей и холодными, немигающими глазами, обвивали отчаянно сопротивлявшихся людей. Острые зубы вонзались в их тела и чудовищные гады, вскинув головы, заглатывали воинов целиком.

Об этих тварях не говорили и самые древние из легенд Вестероса, никто из мудрых не смог бы сказать, откуда они появились. И тут Бран вспомнил одно из видений, явившихся ему пару месяцев назад.

Исполинский черный корабль, больше всех, что когда-либо появлялись под солнцем. Огромный черный парус с красным пятном, будто истекавшим кровью. Истлевшие руки мертвецов, ворочающие огромные весла. А еще ниже, в огромных темных трюмах, не пропускающих солнечного света, бесшумно скользят чешуйчатые белые тела. В глубине трюма раздается громкое шипение и, словно в ответ ему, слышится странный, завораживающий свист.

Брана так захватило это воспоминание, что он не сразу осознал, что этот же свист он слышит и сейчас – из клюва носящейся над замком совы. Из леса в ответ раздался такой же свист и в этот момент в чаще зажглись два диска холодного зеленого огня — два больших круга, за которыми не было ни души, ни ума — только беспощадный неумолимый голод. Свист несся над замком - вибрирующая, связывающая мозг песня, лившаяся на защитников замка успокаивающими, наркотическими волнами. Вскоре появился и источник этого свиста – мерзкое чудовище, поражавшее всякое воображение. Извивающееся тело, вдвое больше самого крупного из снежных змеев, покрывал густой белый мех. Рот - пульсирующее круглое отверстие без челюстей, медленно распахнулся, открыв кольцо мелких, направленных внутрь зубов. Над ртом мерцали два светящихся зеленых шара. Волны нестерпимого, смертельного холода исходили из пульсирующей пасти, заставляя руки примерзать к металлу, а дерево врат промерзнуть насквозь. Вот жуткая тварь приподнялась, словно атакующая змея и, словно огромным молотом, ударила головой в ворота. Промерзшие ворота жалобно треснули, засов разлетелся на куски, как брусок льда и внутрь замка ворвались ледяные пауки, снежные змеи и чудовищный Червь. Сопротивление защитников замка рухнуло – лишь немногие включая Пса еще пытались отбиваться. Но все новые и новые твари, словно огромная белая река, вливались в Винтерфелл, а вслед за ними с жутким завыванием, врывались и вихты.

Огромная белая сова опустилась на вершину Первой Твердыни, покинутой своими защитниками. Миг – и на башне уже стоял Лоукки. Сквозь отверстия в маске довольно щурились зеленые глаза, созерцавшие падшую твердыню Севера.

-Где он! Этот щенок мне нужен живым! Найдите мне его немедленно!

Обычное самообладание изменило лорду Бейлишу, когда он, сыпля ругательствами, метался по Винтерфеллу. Впрочем, то, что произошло этой ночью вывело бы из равновесия кого угодно. Слишком поздно Мизинец осознал, какой издевкой было решение Лоукки назначить его командующим взя. Именно Лоууки, совместно с тремя новоявленными лордами Севера, со всем подобающим почтением представил Мизинцу план штурма, решающая роль в котором отводилась Белым Ходокам. Поскольку магия была Петиру совсем не знакома, его роль в командовании свелась лишь к формальному одобрению битвы, внесению малозначащих поправок и последующей отдачей хода боевых действий в руки Лоукки и его подручных. Остальные людские войска в битву тоже не вступали, встав лагерем у Королевского тракта.

К утру замок пал, а штурмовавшая его нечисть и нежить рассеялась в окрестных лесах. Мизинец, получивший узнававший о ходе битвы из хрустального шара Камоинена, был уверен, что в живых никого не осталось. Но вскоре выяснилось, что некоторым людям, забаррикадировавшимся в башнях и крипте, все же удалось пережить ночь - чтобы сдаться вошедшим в замок утром скаггам и гипербореям. Среди этих сдавшихся был и Сандор Клиган, угрюмо смотревший на суетящегося Мизинца. Впрочем, Бейлиш почти не заметил Клигана – больше всего его сейчас интересовали Санса и Бран. Узнав, что Леди Винтерфелла покинула замок до начала осады, Бейлиш пришел в ярость, несколько утихшую лишь после того, как Лоукки сказал, что Бран все еще жив. По какой-то неясной причине ни мертвецы, ни пауки и прочие твари так и не проникли в богорощу, будто охраняемую незримой силой. Однако скагги, ваниры и гипербореи, во главе с Бейлишем и Лоукки вошли туда без труда, рассыпавшись меж деревьев в поисках последнего законного наследника Неда Старка.

Бран сидел у под чардревом, прикрыв глаза и, казалось, дремал. Ночь битвы высосала из него все силы, оставив беспредельно усталым и разбитым. Но он не спал: до его ушей то и дело долетали раздраженные выкрики Мизинца, грубая ругань скаггов и нордхемйцев, спокойные слова Лоукки. Однако все эти выкрики все чаще заменяли иные звуки, будто пробивающиеся сюда из иного мира: бой бубнов и барабанов, крики полуголых дикарей, рык неведомых чудовищ, пробирающихся меж огромных деревьев. Даже эта кровавая дикарская неизвестность была предпочтительней для Брана, нежели то, что готовили ему захватчики.

-Время пришло, Брандон Старк!

Вкрадчивый голос лился в его уши, заполняя сознание, заставляя его полностью раствориться в том далеком, неизвестном существовании. Узкий лик жуткого существа со звериными глазами предстал его глазам - Лик, проступивший на черном древе с подрагивающей маслянистой кожей вместо коры. Черные ветви щупальца подбирались к Брану, гладя его волосы и лицо, ноздри его вдыхали запах смолистых веток, жирного чернозема, хвои, звериного мускуса и всех прочих запахов подлинного великого леса. Монотонные песнопения, доносящиеся откуда-то издалека все сильнее захватывали его, увлекая за собой и Бран все явственней слышал зов:

-Встань, Брандон Старк! Встань и иди ко мне!

Забыв обо всем, обуянный необычайным экстазом, Бран вскочил с кресла и сердце его наполнилось необычайной радостью, когда он понял, что твердо стоит на ногах. Но ликование длилось лишь миг, затем колени его подкосились и Бран упал на берегу горячего пруда. С горечью и укором Бран посмотрел на сердце-древо: на губах резного лика играла жестокая полуулыбка, один глаз сочился красным соком, а второй - зеленой слизью.

-Вот он!- крикнул Мизинец,- хватайте его!

На руках Бран подполз к пруду и, перекатившись через себя, погрузился в воду с головой. На поверхности он больше не появился – трое скаггов, понукаемые Мизинцем, обшарили весь пруд, но так и не нашли тела Трехглазого Ворона.