Глушь

[Lex Z]

Глушь

Мне казалось, что если спасти жизнь человеку, всё изменится. Ведь если ты кому обязан жизнью, ты его уже не сможешь предать. Ты полюбишь его, как самого себя.
***
На уроке литературы наш одноклассник – неуклюжий толстяк – долго и нудно читал наизусть стихотворение, которое толком не выучил. Он косился на сидевшую рядом Олю, и та шептала ему подсказки. Другие ребята не выдерживали, громко подсказывали нарочито нелепый вариант, смешную рифму. Оля улыбалась, но сама ни разу так не сделала.
- Смирнова, пересядь на заднюю парту, - поджав губы, сказала наконец учительница.
Оля, выглядя расстроенной, торопливо, но аккуратно собрала вещи и села за парту напротив моей. Тонкими пальцами поправила прядь волос за ухом. А я смотрел на её точеный профиль и подсвеченные солнцем из окна волосы. Тогда я словно впервые её увидел.
Наверно про то чувство и говорят – влюбился.
***
Тогда мы частенько ходили в походы. Вечером сидели вокруг костра, и, разумеется, рано или поздно начинали рассказывать друг другу страшные истории.
- …в общем мужик тот грибы высыпал, снял с себя одежду и аккуратно сложил её в корзинку. Так его и нашли, голый рядом с корзинкой на пеньке сидел. От чего откинулся, так и не выкупили. Написали, что типа сердце, - рассказывал Васёк.
- И трусы снял?
- Не, трусы вроде не снял. Написано было "в исподнем". Это ж типа в трусах, да? А другого нашли в том же районе, тоже разделся, но одежду побросал на землю, и умер от удушения. Глотку ему грязью забило. Короче землю он жрал перед смертью.
- На морозе часто раздеваются, человеку кажется, что ему жарко. Что-то с сосудами происходит.
- Какой мороз, говорю же, грибы собирали.
- Ну вот, грибочек захавал не тот, и проглючило.
- Да ну вас! Не верите?
- Да конечно не верим, ёпта. Кто в прошлый раз про чупакабру трындел?
- Да хрен с той чупакаброй! Я вам газету покажу! Серьёзное областное издание, не лажа какая нибудь! – горячился Васёк.
Я улыбался, краем уха слушал Васька, смотрел на костёр. Искры взлетали вверх и гасли. Наверху сияли звёзды, которые пока еще гаснуть не собирались, но сейчас мне было даже лень поднять голову. Зачем, если есть этот костёр – такой свой, такой уютный. В общем, мне было хорошо – распитый портвейн из тетрапака хорошо зашёл.
Смотря на искры, я вспоминал солнечный луч на Олиных волосах, думал – здорово, если бы она сейчас сидела с нами. Но Оля была "домашней" девочкой, мне казалось, в нашу пацанскую кампанию она не впишется. Что там еще мне казалось – уже не разберешь. Позже понял, что надо было позвать её с подругой – и скорее всего, согласилась бы. Не такой уж шпаной мы были, какой пытались выглядеть.
Паинька Оленька. Хорошая девочка. Вернуть бы те денёчки.
Про разговор с Васьком я и думать забыл. Но он на следующий день действительно притащил свою газету, про те смерти в лесу.
- Вот та заметка! – тыкал он мне в нос новость с жирным пятном у заголовка.
Я попытался изобразить интерес. Всё-таки человек старался, шарился небось по шкафам, может даже на табуретку залазил, чтоб найти эту задрипанную газету.
- Ого! Точно! Даже комментарий от МВД есть! – оживлённо прокомментировал я.
- Ну да! Я ж говорил! Там часто люди пропадают! – торжествовал Васёк.
***
К Оле я так и не подошёл. Решил, что будет крутой темой признаться ей в своих высоких чувствах на выпускном, и предложить встречаться дальше, после школы.
На выпускном всё с самого начала пошло не так, и подходящего момента не представилось. В итоге под конец этой самой короткой ночи в году 21 июня я попросту нажрался. Уже не держась на ногах, я принялся приставать ко всем с вопросом "а где Оля", всё порывался идти к ней. К счастью, она к тому моменту уже пошла домой.
Нет сомнений, что более разбитные одноклассницы, еще тусовавшиеся с нами, при первом же случае рассказали ей о моих выходках. Стоит ли говорить, что при этой мысли мне было ужасно стыдно.
Грёбаный выпускной, ненавижу тот день. Под конец я еще и проблевался, будто восьмиклассница из неблагополучной семьи после пивасика.
Наверно кому-то больше повезло с историей первой любви. Что уж там, хотелось бы немного больше экшена и драйва.
***
Наступила студенческая жизнь. Экзамены, тусовки. У меня появилась девушка – в первую очередь я сам себе стремился доказать, что я не рохля, который очкует подойти к "росомахе" (так в нашей компании называли девчонок, уж не знаю почему), чтобы познакомиться. В общем, с этими подходами стало не до походов.
Однажды мне позвонил Васёк.
- Помнишь Ольку Смирнову? – спросил он. Моё сердце остановилось, перевело дух и снова забилось.
- Помню, - постарался небрежно ответить я.
- А… ну да… ты же типа неровно к ней дышал… - протянул Васёк.
- Тебя послать или сам пойдёшь? – я почувствовал, что краснею при воспоминании о выпускном, и вообще.
- Эй, не заводись с пол оборота! Горячий финский парень. Короче, она пропала. Местные СМИ уже ориентировку разместили. И прикинь, она пропала в той самой местности, ну где люди пропадают. Понесло их туда компанией студентиков на пикник. На закате солнца она встала и молча пошла в лес, прямо с пластиковой ложкой в руках, которой ела салатик. Ушла в закат короче, ёпта. Ну, окликнули её разок – нуль внимания. Все решили, пописать девонька пошла. Но так и не вернулась, видимо до сих пор писает. Через час начали искать, когда совсем стемнело, позвонили в МЧС. Пока не нашли.
***
Полночи я не мог заснуть. Вот я здесь, уютный диванчик, чаёк на плите, мемасики в интернете. А Оля там, в лесу, одна. Каково это вообще, быть в лесу одному ночью? Мне просто ни разу не доводилось, только в компании.
Бредни Васька про "гиблые места" меня мало волновали. Ну, пошла в лес в туалет. Немного выпила вина, а это уже ориентация сбилась, факт. Оля стеснительная девушка. Отошла подальше. Солнце садилось, чаща, тени от деревьев. Потеряла ориентир. Кричать поначалу постеснялась.
Любой, кто имеет представление о лесе, знает, что потеряться там можно хоть в ста метрах от его края, хоть в десяти. И в этот момент не важно, насколько ты там крутой походник, или еще что. Те грибники из газетных заметок наверно десятки раз там ходили, а в очередной – терялись.
Так я Ваську и сказал.
Он возразил, что компания была шумная, на звук бы вышла. С чего такая уверенность? Может, сидели шептались уже, типа по парам разбились. Может из-за этого Оля и ушла – неловко себя почувствовала. Не рассчитала и забрела далеко. И с направлением звука можно ошибиться.
Да сто причин, может быть сто разных "может".
Васёк мне позвонил на третий день со дня пропажи Оли. Это уже две ночёвки в лесу – без ничего, в лёгком платьице. А там же комаров тучи! Это уже жажда появится лютая. А сушняк без воды – это очень дерьмово! Я хватался за голову. Оленька, домашняя, милая, нежная Оленька, с её уютными ямочками на щеках, Оля, которая наверно не видела трагедий в жизни больше, чем четвёрка в четверти, Оля, которая никого никогда не обидела. Да кто бы угодно, но почему она?
А может это шанс?
Мне правда было жаль Олю – аж сердце щемило. Но эгоистичная, тщеславная мыслишка уже шептала – а представь, ты её спасёшь! Какими глазами она на тебя будет смотреть. И кто тогда посмеет вспомнить выпускной? Можно будет сказать "Да, ты мне уже тогда нравилась". Или нет. Не то чтобы нравилась, я бы спас любую, уж такой я человек. Но повезло тебе, детка. Что? Как ты можешь меня отблагодарить? О, надо подумать.
Обо мне напишут в газете, и Васёк будет бегать по друзьям и тыкать им эту заметку. А в соцсетях станут репостить эту новость, и незнакомые девушки начнут писать в комментариях "Вот настоящий герой! Остались еще в наше время хорошие парни".
Я тряхнул головой, отгоняя идиотские мысли, приняв решение, завёл будильник на шесть часов и завалился, наконец, спать.
Больше ни одной ночи с муками совести, что я здесь, а Оля где-то там ждёт помощи, не будет.
***
Васёк всё же парень что надо. Лёгкий на подъём. Утром я собрал рюкзак, доехал до автовокзала, и оттуда набрал Васька – прояснить кое-какие детали, да и на самом деле просто сказать куда направляюсь, это вовсе не лишнее. И он тут же предложил поехать со мной.
Взвесив все "за и против", я согласился его подождать. Вдвоём всё же веселее, две головы лучше, а две пары глаз больше заметят. Так что потерянное время себя окупит.
Выйдя из автобуса на остановке "по просьбе", мы стали перед тёмной стеной леса. Поправили рюкзаки, проверили GPS. И твёрдо шагая, вошли под его сень.
Поисковики должны были прочесывать этот лес, но он слишком большой. Прочесать его целиком не реально.
Для начала мы нашли ту самую полянку, где был пикник. Васёк откуда-то пробил её GPS координаты. Впрочем, это было легко – Олина компания сюда приехала на машине по заросшей травой грунтовке. Достаточно было идти по этой грунтовке, на той полянке она и кончалась.
Здесь уже никого не было – ни поисковиков, ни ментов. Постояв на пустой полянке, и сфотографировав зачем-то остатки костра, мы пошли по едва заметной тропинке, видимо проложенной грибниками. Примерно в том направлении ушла Оля.
- Завтра вроде вертолёт к поискам подключат, - сказал Васёк, шагая передо мной.
- Могли бы и сегодня, - проворчал я.
- Тропинка то хоженая. Бесстрашные люди эти грибники, ёпта! Никакие истории про эти места их не останавливают. Лишь бы свои подберёзовики да подсосёновики набрать, - прокомментировал Васёк.
- Небось пенсионерки такие, что твой леший, или кто там, их сам испугается, - пошутил я.
Рельеф был плоский, однообразный, ельник становился всё дремучее. Когда мы потеряли окончательно заглохшую тропинку, то остановились для походного совещания.
- Пойдём на северо-запад. Там линия ЛЭП. Её и будем держаться вместо азимута, - предложил я.
- Нормалёк. Олька ведь отличница была. Надеюсь, дотумкает, если увидит ЛЭП, что вдоль неё идти надо, - сказал Васёк. Моё понимание, что Оля просто заблудилась и ничего более, передалось ему.
И снова нам не попалось ни одного грибника, ни одного поисковика, которые тоже должны были искать Олю. Хотя поисковики видимо проходили здесь на днях – пару раз попадались следы людей.
Мы не встретили ни души, и забрались уже в порядочную глушь. Спугнули зайца – дал стрекача почти из под ног, видели белок в ветвях. Водился тут зверь и крупнее, но нам пока не попался.
Оно и не удивительно, потому что каждый час мы останавливались и орали дурным голосом что-то наподобие "Оля! Ау!"
Поисковики из нас были так себе, но я успокаивал себя мыслью, что дилетантам везёт.
Позже я достал из рюкзака колонки, подключил к ним телефон и врубил песню Coldplay – единственную, какая у меня нашлась. Я точно помнил, что Оля указала эту группу, как свою любимую, в соцсетях.
Так мы и шли, то в тишине, то под разносившуюся над чащей музыку.
Но эта музыка не подходила к этому месту. Даже не знаю, какая бы подошла. Может реквием какой, или какая-нибудь там сумеречная рапсодия…
Или вернее – никакая. Тишина. Эти места привыкли к тишине, и не собирались ничего менять.
Васёк поначалу ржал, когда я врубил музыку, а потом видимо сам почувствовал что-то. Теперь он лишь ёжился, поглядывая на обступившие нас угрюмые деревья.
Вечером мы стали располагаться на ночлег, отойдя подальше от линии ЛЭП, установили палатку.
Сидя у костра, обсуждали завтрашний маршрут. А также вероятность встречи с волком или медведем. Они здесь водились, но мы порешали, что встретить их – большая редкость, и что они нас сами десятой дорогой обойдут.
Станут ли они обходить в этих кущерях десятой дорогой Олю, например, когда та будет отдыхать, я постарался не думать.
Найти от девушки мечты обглоданные бедренные кости в мои планы не входило.
- Надеюсь, Оля догадалась лежанки из еловых веток делать… в принципе и укрыться ими можно, вполне комфортная ночёвка, если дождь не пойдёт, - задумчиво сказал я, прислушиваясь к вздохам ветра в ветвях.
Васёк тем временем деловито извлекал из рюкзака продукты.
- Он – не называй его на ночь - не забирает кого попало. Морок не насылает на всех подряд, сам же видишь, и грибники шарятся тут, и прочие. Он под настроение лютует – под какую руку попадёшь. Может заморочить любого, но предпочитает тех, кто получше, почище телом. Вот одну Ольку из той кампании и позвал. Так вот: пьяными он может побрезговать. И потому…- сказал Васёк, доставая из рюкзака чекушку.
- Да хорош пужать, не школьники уже, страшилки у костра рассказывать. Наливай давай, - усмехнулся я.
***
Проснулся я ночью. Бывает так, что просыпаешься ночью от кошмара, и понимаешь, что это был лишь сон. А здесь наоборот – проснулся и попал в кошмар. Страх вцепился в сердце. Зубки у него были мелкие и острые, как рыбьи кости.
Я услышал истошный вой, какие-то нотки в нём были нелепыми, я никак не мог понять, в чем странность, пока не сообразил, что это вою я.
"Паническая атака", - скользнуло по краю сознания, и утонуло в безысходном ужасе бессмысленным набором букв.
Я накрывался одеялом, выл, визжал, плакал. Не обмочился я только потому, что перед сном опорожнил мочевой пузырь.
Ход времени был потерян. В какой-то момент я снова краешком сознания вспомнил о Ваське. Его спальник был пуст. Выглянув из палатки, я увидел лес, окутанный молочным туманом. Васёк истошно визжал где-то неподалёку. Скуля от страха, я снова забился вглубь палатки. Больше я ничего об этой ночи не помню.
***
Васёк суетливыми движениями собирал рюкзак. Он швырнул мне банку с тушенкой и еще одну чекушку.
- А если Оля… так же, как мы ночью? – безнадёжно спросил я.
- Ты не понимаешь. Он бы если захотел, мы бы также землю жрали, как тот мужик из газеты. Или пошли бы голышом в чащу и ходили бы там на четвереньках, пока не сдохли. Но ему мы здесь не нужны. Он просто нас припугнул, чтобы уходили! – Васёк обернулся ко мне. Его лицо осунулось, а увидев его глаза, я понял, что прежнего Васька уже никогда не будет. – Братишка, уходить отсюда надо. Идём назад. А Олю… может вертолёты найдут.
Я покачал головой, и тихо повторил.
- А если она так же…
Васёк лишь молча посмотрел на меня, и продолжил возню с рюкзаком. Наконец закинул его за спину.
- Да нереально её найти было. Это ж как иголку в стоге сена. Это ж сразу ясно, я же с тобой просто за компанию пошёл. Все в курсе, что она тебе нравилась. Палатку оставляю. Но лучше не ночуй здесь больше. Смотри. Я пойду назад, к шоссе. Но если поймёшь, что не успеваешь до темноты, есть старая просёлочная дорога. Прямо на юг от той линии ЛЭП. Это всего часа три ходу. Правда, деревня та, к которой она ведёт, вроде брошенная. Так что всё равно к шоссе придётся переть. Но по дороге как-то спокойней… наверно… - Вадим уже собирался идти, но подумав, добавил без особой надежды. – Ты это… главное землю не жри, если морочить начнёт. Забьётся глотка и капец.
Он пошёл прочь.
- Придурок ты! Да ты же фазан сраный! Пэтэушник! О чем с тобой говорить! О чупакабрах? Развёл тут мистику, поверья и приметы чукотского народа. Да это просто паническая атака была! Просто настроили себя заранее на всякое дерьмо… - орал я ему вслед, внутренне холодея от мысли об одиночестве.
Васёк не оборачивался.
Вокруг стояли привыкшие к тишине деревья.
- Предатель! – не крикнул, а практически выплюнул ему в спину это слово.
Васёк дёрнулся, будто в него попал камень, но шёл дальше. В следующий миг он скрылся за деревьями.
Я остался один. Стараясь особо ни о чем не думать, развернул лихорадочную деятельность, собирая палатку. Дурные мысли приходят во время безделья.
Под руку попалась пустая чекушка. Некоторое время я держал её в руках. Затем слил остатки водки на дне в столовую ложку, и поднёс снизу зажигалку.
Стало видно, как на дне отделилось от прозрачной жидкости маслянистое вещество.
- Истина где-то рядом, - сказал я вслух, и смачно выругался.
Палёная водка. Мы отравились палёнкой. Отсюда и кошмары ночью.
Вторую чекушку я собрался выкинуть, но она оказалась другой марки, и сунул в рюкзак. В одиночку пить конечно не стану, но в городе сгодится. Упаковав рюкзак, я пошёл в направлении, противоположном от Васька.
С каждым шагом идти становилось легче, ночные страхи отступили. Объяснение оказалось до смешного простым, как это всегда и бывает в подобных случаях.
Куда убегать? Нахрен так жить? Пеньков боятся?
Под стать моему настроению мрачноватый ельник постепенно сменился лиственным лесом. А скоро вокруг меня уже росли красавицы березы.
Так я прошёл довольно долго.
Когда я миновал точку невозврата, и понял, что уже никак не покину лес до темноты, торопливо достал телефон, просто чтобы подтвердить себе контроль над ситуацией.
Связи не было.
Противно засосало под ложечкой. Моя решимость таяла. Что я здесь делаю? Ведь Васёк был прав. Ищу иголку в стоге сена. В моём поиске нет никакой системы.
Присев, я провёл ладонью по лицу. Сделал глоток воды. Вот и всё. Момент умственного просветления настал. Надо выбираться отсюда.
Скоро я буду в городе. В городе люди тоже мрут – на дорогах, в больницах, в соседнем подъезде. Но мрут как-то совсем не страшно. Буднично. Город не замечает этих смертей, сотен выдохов в предрассветные часы, с которыми уходят сотни жизней. Как привык не замечать смог.
В конце концов, я попытался. Прости и прощай, моя первая любовь.
- Оля! – крикнул я. Звук напомнил карканье одинокой вороны, прозвучал жутко нелепо. Я решил еще раз, напоследок, включить музыку. Вспомнил вчерашние мысли о классике и врубил мелодию под названием "Бетховен".
Пошёл дальше, уже забирая в ту сторону, где должна быть старая дорога, о которой говорил Васёк.
Слабый женский крик.
Я выключил музыку, прислушиваясь. Сердце бешено заколотилось. Снова крик.
Я бросился на звук, березовые ветки наотмашь хлестали по щекам.
Увидел Олю.
Её лицо распухло от укусов насекомых. Одежду она не снимала, та была грязной, местами порванной. В правой руке у неё была пластиковая ложка.
- Олька! Оленька… девочка моя… всё позади! Я вытащу тебя отсюда, - сказал я, не помня себя от радости. Оля спокойно смотрела на меня.
- Аллегретто, - сказала она.
- Что? – переспросил я, глупо улыбаясь.
- Я музыку услышала. Аллегретто Моцарта. У тебя хороший вкус.
- Да уж… неплохой, раз в тебя втюрился. Вот я это и сказал. Ладно, ты же пить хочешь?
- Нет.
- Точно? Перекусить ща дам, и пойдём. Обувь как, цела?
- Спасибо, я не голодна. Меня угощали домашним печеньем.
- Кто?!
- Кто-кто, дед пихто, - Оля улыбнулась потрескавшимися губами. - Пойдём, дам печеньку.
- Нет! – буквально заорал я, предчувствуя неладное. Но она уже уходила.
- Оля, зачем тебе ложка? – спросил я, идя следом, и пытаясь понять, что происходит.
- Какая ложка?
-У тебя в руке.
Оля рассмеялась.
- Глупости смешные говоришь. Какая еще ложка? Вот, смотри. Меня березовым соком поили.
Мы вышли на маленькую полянку среди берез.
- Он же едва течет, и горький уже. Поздно для березового сока, - возразил я.
- Снова глупости! А вот печеньки. Не представляешь, какие они вкусные, когда еще тёпленькие! Эти уже остыли, но ты попробуй.
На листочках – аккуратно разложено, на каждом отдельно - лежало заячье, беличье и еще чьё-то дерьмо.
Меня едва не вырвало.
Время словно бы затормозилось. Мысли ворочались медленно, словно жирные навозные мухи, очнувшиеся под оконным стеклом среди зимы.
- Оля, нам надо уходить. Идём.
- Куда? - она непонимающе смотрела на меня. Мне захотелось плакать.
Проскочила подлая трусливая мыслишка – надо выбираться отсюда самому.
- Оля, я люблю тебя. Идём со мной, - сказал я.
Её взгляд просветлел.
- Правда? – и она протянула руку.
Ладошка её была сухой и горячей. У неё явно был жар. Еще бы – спала на голой земле наверно.
Я легонько обнял Олю и провёл ладонью по её волосам.
Изо рта у неё воняло дерьмом.
Наконец мы пошли на юг, к проселочной дороге, о которой говорил Васёк.
Оля шла медленно, как на прогулке, чуть покачивая бедрами, улыбаясь и поглядывая на меня.
Лицо её распухло чудовищно, один глаз превратился в щелочку, и даже одно ухо казалось оттопыренным. Лоб расчёсан, весь в широких царапинах от ногтей.
Я проверил телефон. Связи по-прежнему не было. Надо вывести её на просёлочную дорогу, там как-нибудь дойдём и по темноте. Фонарик есть. Доберемся до места, где есть связь, позвоню в службу спасения.
- Оля, нам надо идти быстрее. Представь, что мы опаздываем. Да выбрось ты уже эту ложку.
- Какую ложку?
Солнце давно повернуло на закат.
Березняк кончился, снова начался смешанный лес. Ветки деревьев угрожающе тянулись ко мне. Темнеет быстро. Уже не факт, что и до той проселочной дороги затемно дойдём.
Не отпустит он её.
Я остановился, дрожащими руками достал из рюкзака чекушку водки, открыл её, сделал глоток, и протянул Оле.
- Глотни. Он побрезгует и отпустит. Так Витёк говорил. Глотай, ну!
Оля с удивлением посмотрела на меня.
- Я не пью водку.
- Один глоток, пожалуйста.
- Нет.
- Пей!!! Ты же только что заячье говно жрала! Один глоток сделай! – заорал я. Нервы сдали.
Оля отшатнулась. В следующий миг она уже бежала от меня прочь, назад к березняку.
- Оля, стой! – я отстал, пытаясь закинуть рюкзак на спину.
Тяжело дыша, побежал за ней.
"Придурок неврастеничный. Спасатель дёрганый. Сам ты говноед. У неё же психика надломлена. С ней же сейчас очень мягко надо".
- Оля, прости меня!
Оля просто не в себе, вот и всё. Надо догнать её, вырубить и тащить на себе. Другого выхода нет. Если она останется здесь, то долго не протянет.
Я рванул из последних сил. Расстояние до стройной фигурки впереди начало сокращаться. Оля резко свернула в сторону. Я попытался срезать, врезался в зелёные кусты, и земля ушла из-под ног. Я рухнул вниз.
***
Очнувшись, я попытался шевельнуться и снова потерял сознание от боли.
Так повторялось снова и снова. Может два раза, может десять, может больше.
Оклемался я уже в кромешной темноте. Мышление стало на удивление чётким. Вокруг было сыро. Тело казалось онемевшим, будто не моим. От ног волнами прокатывалась пульсирующая боль, с каждым разом она становилась сильнее, медленно, но неотвратимо.
Главное – не шевелиться. И дышать. Вдох, выдох. Никакой паники. Если я начну визжать от страха, то снова вырублюсь от боли.
Вдох, выдох.
Ноги были переломаны, видимо и в ступне и в бедре. Одной рукой я смог пошевелить, и даже не потерять сознание.
Но вот снять с плеча лямку рюкзака и залезть в него – это оказалось целое дело.
В процессе я еще раз потерял сознание.
После того, как очнулся, и еще спустя вечность мне удалось достать фонарик. Он не работал, корпус треснул.
Рюкзак мокрый, пластиковая бутылка с водой лопнула. Спустя очередную вечность я достал фотоаппарат. Тот оказался цел.
Вспышка ослепила. Уже потом, на экране фотоаппарата вижу, что я на дне глубокого оврага.
Еще вспышка, на этот раз предусмотрительно прикрыв глаза.
Над склоном, с которого я сорвался, нависают зеленые кусты.
Даже если завтра вертолёт зависнет надо мной, то едва ли меня заметят.
Понимаю, что кто-то стоит рядом со мной.
Вдох, выдох.
- И пойду я долиной теней…и не убоюсь... - мой распухший язык ворочается во рту с трудом.
Не знаю кто это, но он, или оно, совсем близко.
- Оля! – пробую крикнуть я. Боль отзывается мгновенно, сознание не теряю.
- Я-я-я-я! – кто-то рядом нечленораздельно откликнулся почти одновременно с болью, с искренней неприязнью передразнивая меня.
Я заплакал.
- Блажен тот, кто положит жизнь за ближнего своего…
На этот раз оно промолчало.
Я понимаю, я знаю абсолютно точно – если я увижу его, в тот же миг сойду с ума.
Текут минуты. Я лежу. Оно стоит рядом.
Очень осторожно, чтобы случайно не нажать на кнопку, я отодвигаю фотоаппарат.
У меня теперь осталась одна надежда. Ради этой надежды я готов терпеть любую боль.
Одна единственная надежда: умереть, прежде чем я увижу его.
Но в овраг заглянула луна, и я не успел закрыть глаза.

[Monk]

Вот так всегда: на самом интересном месте...!!))))
Неплохой рассказ.

[Джек]

Уважаемый автор: это очень, очень плохо.
Словно Вы хотели участвовать в конкурсе, а о чём писать, так и не решили. Но написали, зачем-то.

Всё смешалось: кони, люди, школьники, блевотный выпускной, студенческие штампы-стереотипы, странные друзья, нечто из леса, долбанутая Ольга...


Пропала девочка после пикника. Пошла поссать с ложкой салатика в руке и затерялась в Сальвадор Дали. С этого и нужно было начинать.

Всё, что написано выше - расстрелять.

Рефлексирующий ботан пошёл спасать свою Дульсинею, но доблестный Санчо кинул благородного идальго, который остался ночью в лесу один, с палёной чекушкой наперевес.
Вот и пугали бы отсюда, без всей этой невыносимо унылой фигни про тяжёлое детство и прибитые игрушки.


Мне, читателю, сложно пугаться того, что никак не обрисовано в рассказе. Мало того, что некому было сопереживать, так ещё и про девочку, нажравшуюся заячьего говна и галлюциногенных грибов, ничего толком не рассказали.



Тоска, короче...

[Нефидимка]

А мне понравилось. Увидела историю, характеры, мотивы героев. Написано, на мой взгляд, хорошо. Комментарий Джека показался неоправданно токсичным: чё-то в тексте про поезд его не возмутил вагон невесть откуда взявшихся бл...ей, обратная перистальтика и стеной вставшие непонятки.

Цитата: Автор: Джек Уважаемый автор: это очень, очень плохо. Словно Вы хотели участвовать в конкурсе, а о чём писать, так и не решили. Но написали, зачем-то. Всё смешалось: кони, люди, школьники, блевотный выпускной, студенческие штампы-стереотипы, странные друзья, нечто из леса, долбанутая Ольга... Пропала девочка после пикника. Пошла поссать с ложкой салатика в руке и затерялась в Сальвадор Дали. С этого и нужно было начинать. Всё, что написано выше - расстрелять. Рефлексирующий ботан пошёл спасать свою Дульсинею, но доблестный Санчо кинул благородного идальго, который остался ночью в лесу один, с палёной чекушкой наперевес. Вот и пугали бы отсюда, без всей этой невыносимо унылой фигни про тяжёлое детство и прибитые игрушки. Мне, читателю, сложно пугаться того, что никак не обрисовано в рассказе. Мало того, что некому было сопереживать, так ещё и про девочку, нажравшуюся заячьего говна и галлюциногенных грибов, ничего толком не рассказали

Рассказ меня не напугал ни разу, хотя верю в наличие аномальных мест и не раз слышала байки о людях, терявших разум в лесу. Сгубило моё читательское доверие то, что герой ринулся в проклятое место только с другом. Сейчас поиски проходят иначе: подключаются структуры МЧС, через соцсети набирают волонтёров. Миром борются против нечисти ))) Рассказ не мой.

[Ґрун]

Понравился рассказ. И жутковатенький, и сопереживаешь. Автор молодец.

[Разумный Я]

Вроде и ругать не за что, но и хвалить - тоже. Середняк-проходняк. Когда гг Ольгу встретил, вроде попёрла атмосфера, да обрубил автор рассказ рановато, надо было писать дальше, хоть немного.