Horror-конкурс - Шуршащий

[Lex Z]

Шуршащий

Миша подтянул махровую простынку повыше, к самому носу. В спальне родителей бубнили приглушенные голоса, изредка что-то било в стену.
В темноте шуршало все сильнее.
Миша закрыл глаза и попробовал считать до десяти, до двадцати, чтоб уснуть — бабушка научила. Читать тоже она научила. Мишке только пять лет, а он уже умеет, в школу пойдет подготовленным — поскорее бы!
Но теперь счет не помогал.
Пальцы мальчика, стискивающие край «махрушки», вспотели, как и тельце. Дышал Миша тяжело, и казалось, слишком шумно. Тот, кто шуршит под кроватью, точно слышит.
Или он уже вылез из-под кровати и стоит, смотрит, а может уже склонился над постелью.
В соседней комнате опять ударили в стену. Из-под кровати донесся отчетливый мерный треск, будто бы личинки точильщика.
У Миши сердце выпрыгивало из груди, он накрылся с головой, но пальцы ног очутились в опасной близости от края матраса. Мальчишка тут же подтянул ноги, так, что стукнул себя коленкой по подбородку и прикусил язык. Во рту возник солоноватый привкус.
Под кроватью сухо трещало в одном и том же ритме. Один раз в дом залетел богомол и папа не побоялся снять его с занавески, а Миша не заходил домой, пока тени сумерек не обступили двор. Потом папа сказал, что в зарослях малины прячется еще куча таких же богомолов и Миша пулей забежал в дом и накрылся одеялом с головой. Тогда еще дедушка Гриша болел и кричал — ночью, днем, и к нему в комнату нельзя было заходить. Потом дедушку увезли, а все зеркала завесили простынями.
На похоронах Миша видел желтую мумию в гробу. Мальчик привстал на цыпочки и поцеловал мертвеца в венок на лбу, как сказала мама, хотя очень боялся, что дедушка сейчас схватит его за руку и зарычит «Принеси-ка мне сигареты, ДЕРЬМО!», как тогда. Дедушка пах чем-то противным, а лоб его был липким.
Вдруг это дед Гриша скребет пол ногтями под кроватью?
Миша с визгом выпутался из одеяла и побежал в соседнюю комнату. Там скрипел диван, что-то пыхтело в темноте, слышались шлепки и возня. Вспыхнул свет, и его тут же заслонила фигура отца.
— Я же говорил тебе! Не заходи к нам без стука!
— Мама, там… ДЕДУШКА… я боюсь, мама!
— Не кричи на него!
Миша рванул к маме, но его догнал подзатыльник, так что голова чуть не оторвалась с плеч, а из глаз брызнули слезы. Миша клацнул зубами и бросился под одеяло.
— Ну-ну, все хорошо, здесь никого нет, я с тобой, — зашептала мама, целуя и обнимая малыша.
— Уже взрослый пацан блин! Сколько можно с ним сюсюкать? Еще та баба растет. — Отец почесал грудь, и, позевывая, вышел из комнаты.
Миша продолжал всхлипывать и сотрясаться, хотя дед Гриша не мог выползти из-под кровати. Отец вышел из комнаты, стало тихо.
Заревел бачок унитаза, от тяжелых шагов задрожало стекло серванта.
— Мишенька, дедушка умер. Мы его похоронили, под кроватью у тебя никого нет.
Миша протолкнул по горлу комок. Если там шуршал не дедушка, то… кто тогда? Мальчик влез с головой под одеяло, и его окутало тепло. Сердечко до сих пор колотилось и ему казалось, что и отсюда слышно шуршание, похожее на тихий шепоток.
— Пошли, сейчас выгоним их оттуда. Там мыши, — отец потряс веником. На лице мамы пылал красный след, но сейчас женщина смотрела на мужа с благодарностью.
— Как в «Том и Дже-еери»? — плаксиво протянул Миша и вскрикнул, когда жесткие отцовские пальцы нашли под одеялом его лодыжку.
— Угу. Давай, пошли.
Миша только сейчас заметил, что пол ледяной. Заметил он и разводы под глазами мамы, но не успел спросить, почему она плакала — отец увлек его за собой, выворачивая хилую ручонку из плеча.
В комнате Миши теперь горел свет. В коробке рядом с кроватью лежали человечки, на стульчике висели шорты и майка с Каспером, тут же валялся заяц с оторванным ухом, а ветхие обои сочились желтизной.
Миша жмурился и протирал глаза кулаками, не решаясь идти за отцом.
— Ну? Ничего пока не слышу.
Отец встал на колено и заглянул под кровать. Потыкал веником, поводил в пыльной темноте и выудил маленького заводного клоуна. Хмыкнул, глядя на сына, но игрушка вдруг ожила в его руках, завертела колесиками.
— Так, все понятно. — Мужчина размахнулся и швырнул клоуна в стену, а тот разлетелся брызгами осколков. — Больше он не пожужжит, сына.
— Нет, па-апа, там…
— Ложись спать.
— Можно с вами? — с надеждой спросил мальчик, заламывая пальцы. В дверях появилась мама, и Миша поглядел на нее снизу вверх. Она провела ладонью по его волосам, а отец поднял с пола веник, по которому судорожно забегал паучок.
— Нет. Ты уже большой и должен спать один, — отец щелбаном сбил паука.
— Слав, может быть…
— Нет, я сказал.
В груди Миши возник соленый комок, глаза опять защипали слезы, а коленки размягчились как желе.
Он опять останется здесь, опять кто-то будет шуршать, и скрестись. Не мышка, и никакой не Джерри. И не клоун. О нем Миша не жалел, потому что не любил им играть.
— Не бойся, мы оставим свет, — сказала мама. Она вышла в спальню, вернулась оттуда с горбатой настольной лампой и поставила ее на пол, возле кровати.
Мальчик лег в постель с опаской, глядя на маму. Губы его дрожали и расползались. Лампа зажглась и стала похожа на ведьму из «Белоснежки», а привычные тени растеклись по стенам зловещими фигурами.
— Оно же только в темноте шуршит? — улыбнулась мама и чмокнула Мишу в лоб.
— Да, — прошептал он, благодарный за то, что мама верит.
Родители ушли, мальчик накрылся с головой и посильнее вжался в подушку, зажмурившись. Комнату наводнили шорохи, похожие на шепот.
***
— Саш-ш-ша, т-с-с… Не бойся.
Черная фигура подрагивала на фоне потолка. Миша хотел закричать, но выдавил лишь хрип, а по телу забегали «мурашки». Фигура потянула к нему отростки и наклонилась, обнажая лицо.
— Т-с-с! — поднесла она палец к губам.
— Ма? — выдавил мальчик.
— Тихонько. Мы уходим.
— От папы?
— Никаких вопросов, молчи.
Женщина помогла мальчишке одеться, они на цыпочках вышли из дома. Связка вывернулась из дрожащих пальцев мамы и слишком уж громко звякнула по булыжникам мощеной дорожки, ведущей к калитке. На небе не светила луна. Ночь все по-театральному затемнила, и притихшие зрители наблюдали, затаившись.
Папа с мамой ругались и раньше, и тогда мама увозила Мишу к бабушке, и оставляла там. Бабушка хорошая, она никогда не ругала Мишу, вкусно кормила, а еще у нее жил кот Барсик — пухлый ленивый полосатик. Он, в отличие от папиной любимицы Майи, давал себя гладить, тискать, безропотно позволял таскать по всему дому. У бабушки дома никто никогда не шуршал под кроватью.
Ключ звякал в замочной скважине калитки, и Миша ждал, что сейчас отец выскочит из дому, зарычит и потащит их обратно. Вот бы его не стало, тогда бы никто не «компостировал мозги» маме, и не бил его.
По дороге изредка мелькали машины, мама тянула мальчика за собой. Они спешили к остановке, где легковушки подмигивали оранжевыми «шашечками» при свете фонарей.
Маму кто-то дернул за плечо, и Миша, потеряв равновесие, упал на коленки, сдирая с них кожу. Мама закричала, Миша получил тычок в живот и свернулся калачиком, слыша ругательства, шумное дыхание и звуки неравной борьбы.
***
Утром мама пудрила лицо, когда Миша уткнулся ей в коленки.
— Мам, ты же говорила, что в зеркало нельзя смотреть, потому что дедушка умер…
— Оно же маленькое, — мама пожала плечами и улыбнулась, отрывая взгляд от пудреницы. Миша спросил:
— А второй глаз ты тоже так выкрасишь? Ты раньше так не делала, мам.
— Второй?.. А… ты про это, — она коснулась опухшего века и, повернувшись на свет, быстро запудрила черноту. Из другого глаза у нее выползла слезинка, и женщина подхватила ее мягким кругляшом.
— Мы уедем от папы?
— Он… он тебя не отпускает. Мне надо кое-что уладить, — женщина судорожно вздохнула и покачала головой. — Я вернусь и заберу тебя.
— У вас «развод»?
— Саш… Просто, побудь с попой немного. Мне нужно разобраться… с одним вопросом. И тогда я тебя заберу. Ты ведь будешь хорошим мальчиком? Не будешь плакать?
— Да, — кивнул он. — Не буду.
***
Миша играл во дворе человечками. Он придумывал с ними кучу игр, но все-таки самой любимой оставались «драчки». Всегда побеждал высокий тип в куртке «хаки» с глуповатым лицом. Зато ноги у него сгибались в коленях, и верхняя половина тела вращалась вокруг своей оси. Иногда Миша устраивал войнушку с инопланетянами, роль которых играли куски пластилина и использованные шприцы — противников у его верных солдат было хоть отбавляй. Иголки отец снимал, а так, разрешал играть со шприцами.
Человечки быстро надоедали. Вот бы хотя бы одного друга с площадки сюда! Мишку, с трансформером. Эх-х…
Днем страхи отступали, но иногда Мише казалось, что за спиной у него стоит тот, кто шуршит и скребется под кроватью. Мальчик резко оборачивался, и монстр успевал исчезнуть. Этой ночью Миша тоже плохо спал, и сейчас человечки двигались вяло, как под водой, то и дело норовили выпасть из пальцев.
— Сына! — крикнул отец, и Миша вздрогнул, чуть вжав голову в плечи. Отец вывернул из-за дома, держа в руке двухлитровую зеленую бутылку из-под «Спрайта». Только Миша знал, что там не газировка, а «лекарство», от которого папа иногда ломал что-нибудь или с кем-то разговаривал, посмеиваясь. Когда бутылка пустела, он ложился спать и громко храпел.
— Гляди, сына! — он повертел перед Мишиным носом дощечкой с ржавыми железками. — Попалась. Это на кухне, короче. У тебя под кроватью тоже мыши тусуются, надо туда поставить.
Миша во все глаза глядел на мышеловку. Лапки мышки все еще конвульсивно подергивались, а шерстка поблескивала на солнце. Отец отжал пружину, и трупик упал на землю.
Из зарослей малины вышла белоснежная Майя. Кошка посмотрела на папу, вытянула шею и нервно задергала хвостом. Майя и сама притаскивала мышей, но никогда их не ела, лишь хвастала трофеями. Вот и сейчас, понюхав трупик, она отвернулась.
— Мама сегодня приедет? — спросил Миша, продолжая глядеть на мертвую мышку. Ему было и жалко ее, и интересно тоже, и хотелось рассмотреть ее получше, когда папа уйдет.
— Приедет, приедет... Она не сказала, когда, — папа присел и погладил кошку, та выгнула спинку. Мишу она пару раз царапнула, в глаз попала когтем, так что он не решался больше ее трогать.
Сейчас же он тяжело вздохнул, откладывая человечков. Прошлую ночь он спал со светом, шуршание и шелест не прекращались, но Миша к ним немного привык и папу не звал. Мальчик все еще боялся, но ведь этот скребун не нападает, не кусает, так может он хороший? Может, он что-то пытается сказать? Ведь дедушка Гриша бы уже давно вылез и крикнул «иди-ка сюда, ДЕРЬМО!».
— А у нас есть фонарик?
— Зачем он тебе?
— Посмотреть, что там под кроватью. Поставить мышеловку.
— Я потом сам поставлю, отдыхай, — отец ушел с мышеловкой, помахивая бутылкой «Спрайта».
Миша поглядел на мышку, потыкал в нее палкой. Если под кроватью скребутся мыши, то они, наверное, захотят похоронить мертвого на мышином кладбище. Быть может он тоже чей-то дедушка. Надо найти какую-нибудь банку и положить беднягу туда, будет как гробик.
На заднем дворе росли смешные коробочки. Папа говорил, что мама испечет булочки с маком, но когда Миша спросил ее об этом, она лишь округлила глаза, а потом вздохнула и погладила его по голове. Еще папа эти коробочки обрывал и зачем-то варил в кастрюльке, а потом набирал «бульон» шприцами.
Вот большущая рельса, и Миша по обыкновению попытался ее поднять. О-о-очень тяжелая. Папа сказал, что нужно тренироваться каждый день, и тогда получится оторвать ее от земли. Но сейчас никак.
Вот сарай, вот доски с большущими гвоздями. Мама запрещает играть здесь в Человека-Паука, ведь можно напороться ногой.
Вот и банка из-под «Нескафе». Миша подхватил ее, глядя на пугало с полустершимся коричневым ртом. Плечи и спина «охранника» выгорели на солнце, а голова-мешок чуть съехала на сторону. Когда Миша долго смотрел на чучело, ему казалось, что оно вот-вот оживет, но, то лишь глядело куда-то за спину мальчика. Может на того, кто шуршит ночью. От этой мысли Миша резко обернулся. Никого.
— Привет, Миша. — Мальчик вздрогнул. Пугало высверливало его взглядом, кривя и без того перекошенный рот. — Хочешь «Сникерс?»
Миша уже готов был закричать, но тут заметил, что за сетчатым забором стоит дядя Игорь, сосед. Мальчик тут же смутился и побежал прочь, забыв про банку.
С кроватью тоже так. Мама говорит, что он слишком впечатлительный, фантазирует все время, вот и слышится всякое.
Папа возился на кухне, и там стоял горело-кислый запах. Миша покрутился рядом, думая о фонарике, потом увидел коробок спичек на столе. Когда папа отвернулся, Миша взял его: спичками ведь можно подсветить!
Днем совсем не страшно заглядывать под кровать. Там ничего, кроме «грязюки», как говорит мама.
Миша позвал:
— Эй ты, там… Смотри, что я принес.
Он вытряхнул из банки мышь. Глаза мальчика привыкли к темноте, и теперь он видел паутину, колесико от разбитого клоуна, клоки пыли и… синевато-черные клоки пошевелились. Майя? Он позвал ее, «кис-кис», протянул руку. Обычно кошка предупреждающе шипела, но теперь в ответ лишь шорохи. Майя забралась в самый угол?
Опять. И снова.
Мальчик повозился с коробком, почиркал, но когда снова глянул под кровать, мышка уже исчезла. Сера разгорелась, огонек захватил спичку, подсвечивая внутренности кровати, освещая пол. Может, мышка только притворялась мертвой, а теперь вот скребется в дальнем углу?
Мальчик полез под кровать и тут прогремел голос:
— Ты что тут жжешь?
— Пап! Там… — Миша ткнул пальцем в темноту, а отец отвесил ему подзатыльник и вырвал из рук коробок.
— Так, быстро в угол. Ты наказан.
— Но там!
— Двигай.
У Миши задрожали губы, он протолкнул по горлу соленый комок, но все-таки не заплакал, когда отец с размаху шлепнул его по заду.
— Еще раз увижу со спичками — голову оторву, — пригрозил отец. — Понял?
— Да, — прошелестел Миша, смахивая слезы.
Он стоял в углу долго. Сначала стемнело, потом шумели голоса папиных друзей на кухне — дядя Леша, дядя Эдик, тетя Наташа. После зазвучала музыка.
Сквозь шум мальчик слышал шорохи. Его звали по имени.
***
На кухне капало с потолка, воняло сыростью, куски глины ночью шлепались на пол. Все из-за ливня, крыша худая, течет. Вот сейчас глина и на крышке погреба, и в раковине, и даже в грязную тарелку попал комок. Мама говорила, что когда-нибудь потолок обвалится целиком.
Родители сегодня опять кричали друг на друга, и Миша играл во дворе. Потом мама куда-то уехала опять, даже не попрощалась с ним и не поцеловала. Пугало промокло и торчало на раскисшем огороде с опущенной головой.
На досках возле сарая пушистая белянка Майя шипела на соседскую трехцветную Сильву. Всегда они дерутся. Сильва прыгнула на Майю, та оступилась и Миша, вскрикнув, зажал рот.
Тогда неласковая Майка поцарапала Мише щеку, чуть глаз не высадила, и мама ударила кошку веником. Папа увидел, вырвал у мамы веник из рук и отхлестал им маму по лицу.
Сейчас мальчик смотрел на бедняжку Майю во все глаза. Она дергалась и хрипела, напоровшись горлом на ржавый гвоздь, торчавший из доски. Сильва оглядела соперницу с презрительным видом, потом стала умываться, нализывая лапу. Миша подошел чуть ближе. Он попытался снять Майю с гвоздя, подхватив ее за пушистые бока.
Кошка булькнула и пустила изо рта пену. Закатив глаза, несчастная подергалась еще немного и затихла.
Миша испугался. Вдруг сейчас отец увидит? Он тогда не просто поставит Мишу в угол. Не просто ПОБЬЕТ.
Горло у Миши по привычке туго сжалось, руки задрожали, и он опустил неожиданно грузную тушку мертвой кошки на землю и присел за досками. Нужно где-то спрятать Майю. Перекинуть через забор? Тогда кошку найдет дядя Игорь, хозяин Сильвы.
Миша привстал, глянул на дом. Папу не видно.
Поглядев на разбитый сарай, Миша подхватил трупик, и короткими перебежками рванул туда. Вокруг него свистели пули, взрывались машины. Мальчик любил смотреть боевики, и теперь представлял себя одним из героев.
Дверца сарая поддалась со скрипом, и приоткрылась ровно настолько, чтоб пропустить худенькое детское тельце. Здесь хранились те же доски, да разбухшие от влаги старые журналы, пахло сыростью и гнилью. Ветер отрывал остатки рубероида с крыши, они хлопали, а в щелях между досками плыли тучи.
Недолго думая, Миша завернул мертвую кошку в тряпку, прикрыл журналами, и побежал домой.
***
— Почему ты такой непослушный? — сказал отец, входя в комнату. Мишу сразу будто ледяными пальцами пощекотали. — Почему ты все время балуешься? Мало я тебя наказываю?
— Я ведь ничего не сделал… — пролепетал Миша. — Она сама!
— У тебя все — само! — передразнил папа. От него пахло как в больнице перед уколом. Миша лежал зимой с бронхитом и надолго запомнил запах. И хотя от отца исходила привычная угроза, мальчишка всерьез не испугался. Ведь ничего же не сделал. Просто… спрятал кошку.
— Значит, надпись появилась сама?
— Что? — не понял Миша.
— Идем, — мотнул головой папа.
Миша понуро побрел за папой. Он открыл дверцу пыльного чулана, щелкнул выключателем и спросил:
— Ну? Как это называется?
— Пап, это буквы.
— Да? В самом деле. Чем ты их тут нацарапал, гвоздем? Если хочешь жрать, так скажи!
— Пап, я не рисовал ничего! Бабушка научила меня читать, а писать я не умею.
— Хватит выдумывать, — оборвал мужчина. — Попробуй еще хоть раз обои испортить...
Миша закивал, хотя и не понимал, почему папа хочет наказать его за корявую надпись, которую он мог прочесть по слогам:
Я ХО-ЧУ КУ-ШАТЬ
Миша вжал голову в плечи, но папа не отпустил ему подзатыльник, по обыкновению, лишь свет потушил. Кем-то выцарапанные кривые буквы растворились в темноте.
***
На следующий день отец искал кошку. Он спрашивал у Миши, но тот лишь пожимал плечами, замирая от страха. Если папа вздумает искать в сарае… Если только он поглядит в сарае!
— Может, разорвали... Этот придурок Игорь опять своих псов ночью отпускал, — мрачно сказал отец, жуя кусок батона с жирным слоем маргарина. — А может, вернется еще с котятами. Загуляла, видно. Сына! Я в магазин, за сигаретами. Ты тут никуда не лезь мне, понял? Я на пять минут, в ларек на углу.
— Хорошо. А когда мама придет?
— Хрен ее знает. По судам шляется, квартиру ей подавай. А вот хрен там! — хлопнул отец кулаком по столу. — Жди-пожди, придет, сына. Только она тебя не любит.
— Любит! — выкрикнул Миша. — Мама меня любит!
Отец поглядел на него с ухмылкой.
— Хрен там, любит. Не нужен ты ей.
Мама Мишу любит, и никогда не бросит. Если бы папы не было, то… Мальчик надулся, чувствуя подступающие слезы, и промолчал. Лучше бы это папа напоролся на тот гвоздь, а не Майя!
Сегодня Миша возился с куском черного пластилина, тут же мирно ожидали очередной схватки его верные солдаты-человечки. Пальчики с недетской силой мяли податливую массу.
Ночью под кроватью опять скребло и шептало, но Миша быстро заснул. Он теперь не боялся шептуна.
Едва за отцом захлопнулась калитка, мальчик заглянул под кровать. Там как будто стало темнее, даже паутины не видать. Он прислушался. Опять скребется что-то, шелестит, и угадываются в шорохах слова.
МИИИШШШША
Я ХОЧУ КУШШШАТЬ
— Где ты? — спросил Миша, щурясь.
Взять спички и посветить? Но нет! Спички пахнут, и папа почувствует. А уж тогда будет ТРЕПКА.
Нет ответа. Чем же его кормить? Намазать бутерброд? Миша не умел, да ведь и ножик брать нельзя. Принести яблоко?
Тут голос опять зашептал. Миша слушал, а потом улыбнулся. Значит, это его новый товарищ. Чудно! Как он будет кушать, если его не увидишь даже? На площадке у Миши были друзья — обычные мальчишки и девчонки.
Встав на ноги, Миша вышел во двор, обогнул доски с гвоздями, и, утопая во влажной земле, пошагал к сараю.
***
— Что ты тут устроил опять?! На тебя ребенка нельзя оставить, опять варишь! Ты… никчемный наркоша!
Загремели кастрюли, залязгали, потом раздался звон разбитых тарелок. Миша встал, и в одних трусиках вышел из комнаты, протирая глаза. Он уснул после обеда, утомившись игрой с человечками, и не понимал, как так быстро наступила ночь. Во рту стояла кислятина, он хотел пить и вошел на кухню. Здесь уже горел свет.
Папа ударил маму в живот кулаком, та охнула и согнулась.
— Су-уука… Зачем ты вылила?! Ну щас… — он ударил ее еще раз и мама упала.
— Мамочка! — выкрикнул Миша.
Мужчина бил лежащую на полу женщину ногами, та прикрывалась, как могла, ползая в зеленовато-черной жиже, разлитой по полу. Тут же валялся эмалированный тазик, пахло чем-то кислым, вроде капусты. Так пахло, когда папа варил маковые коробочки.
Миша повис на руке у папы, укусил его, но тот откинул его как котенка, и мальчик влетел в стену головой. Звук стал идти как через подушку, перед глазами запрыгали яркие салюты, и затошнило, как тогда в парке на карусели. Миша попробовал встать и его вырвало.
Он видел, как папа открывает дверцу погреба, как спихивает туда маму. Но никаких звуков не слышал.
***
Когда мальчик открыл глаза, в кухне уже плескалась темнота.
— Мам? — позвал он и сделал пару шагов. Слегка пахло спичками, хотя сам—то он ничего не разжигал. Плита на кухне тоже не светилась голубенькими язычками. Еще Миша разглядел рельсу, которую он никогда не мог поднять. Зачем ее сюда затащили, она ведь в грязи.
— Пап?
Нет ответа. Мальчик подошел к столу, увидел стакан. Горло саднило от жажды. Он встал на цыпочки, обхватил стакан двумя руками и сделал большущий глоток. Тут же скривился и выплюнул, стакан разлетелся по полу звонкими осколками. Горькое что—то, наверное, самогонка.
Сейчас придет папа. Такие вещи он всегда слышит.
— Мам, пап? Вы где? Не прячьтесь! — мальчик вышел из кухни, вжимаясь в стену, чтоб не наступить на осколки.
— Саш? — раздался позади глухой голос. Малыш даже испугаться не успел, как голос добавил: — Я тут, в погребе. Ты меня слышишь?
— Мама?
— Да. Чем… чем это пахнет? Что там делает папа? — голос дрожал и срывался. — Ты ничего не жжешь?
— Нет, мам! Я только стакан разбил.
— Бог с ним, со стаканом. Открой погреб и спусти мне лестницу.
Миша попробовал поднять рельсу — никак.
— Мам, тут рельса, я не могу ее сдвинуть.
— Позови отца! — взвизгнула женщина, и прибавила плохое слово.
— Хорошо, мам.
Мальчик потер глаза, но они слезились сильнее, чем обычно, и дышать было трудно. Он вбежал в комнату, наполненную оранжевыми всполохами, голова закружилась, и он придержался ладошкой о стенку, чтоб не упасть. Миша не мог понять, в голове это гудит или на самом деле.
Пылала бахрома накидки, тлела часть желтых обоев, отходя лохмотьями от стен. Шел дым. Папа спал на полу. Мальчик подскочил к нему, потряс за руку, обвитую жгутом, всю синюю, в фиолетовых дырках ран, сочащихся гноем. Жгут раскрутился и упал на ковер, рядом со шприцом. Расплавленный фильтр сигареты прожег черную дыру в ковре, и сейчас уже тлел пол.
— Папа, пожар! — подпрыгивал Миша, тряся отца за руку.
Все равно теперь, будет ли папа ругать как обычно, за то, что не дал отдохнуть, или поставит в угол за разбитый стакан. Но отец не просыпался.
Миша вспомнил дедушку Гришу и отпустил папину кисть. Он тут же захотел писать, и вновь услышал шелест из-под кровати.
МААААШШШШААА Я ХОЧУ КУШШШШАТЬ
Огонь подхватил слова и усилил гудением. Теперь уже не шепот, а настоящий голос.
Миша стоял, раскрыв рот, со слезящимися глазами. Дыма в комнате стояло порядочно, но все—таки мальчик увидел, как из-под кровати выползли чернильные завитки, похожие на жирную паутину и с шелестом обвили руку отца. Они накрыли дырки от иголок, поползли к шее. В тех местах, где они касались тела, кожа плавилась, обнажая бордовое мясо.
Карниз упал, пламя тут же сожрало занавеску.
Отец замычал и открыл глаза. Завитки облепили щеки и веки, полезли в рот. Мужчина булькал, высунув язык, дрыгал ногами. Глаза лопнули, Мише в лицо брызнула кровь.
Закричав, мальчик выбежал из комнаты. Тут же закашлялся, и больно ударившись о порожек, упал. Потом он прополз вперед, слыша, как кричит мама. Теплая кровь на лице застывала, жаркий воздух сушил легкие. Миша ухватился за рельсу, потянул ее, а мама снизу колотила руками и визжала уже не сдерживаясь. Миша топтался по осколкам стакана, и те протыкали нежную кожу ступней.
— Отойди в сторону! ОТОЙДИ С КРЫШКИ!
Он растирал глаза и кашлял с надрывом, как будто у него снова был бронхит, и почти ничего не видел, кроме слегка подпрыгивающей крышки и рельсы на ней — такой тяжелой, что ее даже папа поднимал с трудом.
Подточенный протечками потолок затрещал и обвалился наполовину, придавив балкой крышку погреба, присыпал ее глиной и пеплом. Горящая обрешетка торчала как сломанные ребра, крик мальчика перекрывал гул пламени, обосновавшегося на чердаке. Сквозь зарево пожара, между балками, поблескивали гвоздики звезд на малиновом небе. К погребу не подойти, а там ведь осталась мама.
КУШШШААААТЬ
Сквозь дым и слезы Миша видел ползущие чернильные завитки. Они накрыли оставленные мальчиком следы крови, и даже сквозь гул пламени громко шуршали, разбухая. Миша смахнул пот и закашлялся. Кожу пекло, как на солнце.
Завитки накрыли крышку погреба, просочились в щели. Другая часть наползала на ножки Миши, и голова у него вдруг закружилась, как в тот раз, когда доктор брал у него шприцем кровь.
Надо было бежать на улицу, звать на помощь дядю Игоря и пожарных, но Миша просто глядел на подрагивающие черные завитки, шелестящие, как прохладный мамин плащ. Он закрыл глаза и увидел своих друзей на площадке возле песочницы, увидел машущего рукой Мишку и улыбнулся. Он отдохнет, а потом пойдет играть с трансформером. Мишка разрешит.
Завитки окутали Мишу, и он уснул, убаюканный треском и шорохами.

[Нефидимка]

Здравствуйте, автор. Спасибо за текст. Под кроватью прячутся чудища, страхи, убийцы многих рассказов, которые мне приелись по самое "Нехочу!" на хоррорных конкурсах и отборах. Всё отлично, всё хорошо, кроме одного - непредсказуемости и способности воспринять приевшийся ужас героев. Некое расхождение с задолбавшими сюжетами - всё, что происходит после гибели кошки. Хорошие, выразительные картинки. Но вот такая я твердолобая и бесчувственная - не страшно, пробивает на стёб. Простите.

[Monk]

По моему мнению, пока лучший рассказ из всех. Из минусов - внятно не раскрыто, что там было в этом доме, кто шептал, что это за "завитки" вылезали... В остальном придраться не к чему. Ставлю, что будет в тройке призеров.

[Зогар Саг]

Хрен знает какая по счету унылая бытовуха, с использованием самой заезженной и самой дешевой спекуляции на "деточках": "Трудное детство, деревянные игрушки, скользкий подоконник, две зимы в кедах" вот это все. Но соглашусь: весьма вероятно, что судьям "зайдет", поскольку современный "хоррор" состоит из такого вот чуть менее чем полностью. Не удивлюсь если автор этого рассказа окажется заодно и автором еще пяти-десяти из выложенных ранее.

[Дарио Россо]

Напрягает обилие бытовухи, а так вполне неплохо. В призерах, вероятно, окажется.

[Злобный]

Цитата: Но соглашусь: весьма вероятно, что судьям "зайдет", поскольку современный "хоррор" состоит из такого вот чуть менее чем полностью.

Вы опять не угадали. Две судей плевались, третий, вероятно, тоже не останется доволен.

[Дарио Россо]

Цитата: Автор: Злобный Две судей плевались

где это?

[Зогар Саг]

Цитата: Автор: Злобный Вы опять не угадали. Две судей плевались, .

У вас астральная связь с судьями или вы один из них?

Цитата: третий, вероятно, тоже не останется доволен.

А есть третий?

[Monk]

Цитата: Автор: Злобный Две судей плевались, третий, вероятно, тоже не останется доволен.

Кажется, кое-кто спалился...

[Злобный]

Цитата: где это?

Цитата: У вас астральная связь с судьями или вы один из них?

Вроде как ранее здесь говорили что судей легко найти в ВК. Подтверждаю, с ними даже мило пообщаться можно. Предложить взятку в виде процента с приза

Цитата: А есть третий?

Оргу рекомендовали нового судью. По идее три должно быть.

Цитата: Кажется, кое-кто спалился...

Разве что человек хорошо знающий судей.