Лица

[Lex Z]

Лица

«Если бы смерть была благом – боги не были бы бессмертны»
Сапфо


- В стоках! Тебя выловят в стоках, - Скаруф нашёл свою угрозу не достаточно живописной и поспешил добавить: - Я утоплю тебя там! Как бродячую псину!
Ужас бледной тенью отразился на лице старого трактирщика. Он начал судорожно полировать барную стойку, опустив глаза. Только мерный скрип гладкой древесины искажал тишину.
- Я слишком жирный, господин, - его голос был неимоверно писклявым, - я всплыву.
Вот оно. Страх, если подумать, может быть очень скучным чувством. Но только до тех пор, пока не вырвется наружу. И дело тут, разумеется, не в том, что рядом со Скаруфом сидели двое его телохранителей: Ерг и Бехруз. Просто трудно отрицать правдивость данной угрозы.
- Все всплывают, - проговорил он, не переставят смотреть на трактирщика.
- Это точно, господин. Точно.
- Значит?
Яркие отблески огней оплелись вокруг шеи старика, когда он подался назад.
- Значит, вам не обязательно платить мне.
- То-то же, - бросил Скаруф.
Ему не пришлось особенно трудиться, чтобы изобразить победный вид.
Люди его профессии должны всегда придерживаться определённых догм. И внушать всем и вся уважение было как раз одной из них.
Агата хотела подойти к нему, но он остановил её жестом. Если эта тварь думает, что сможет вытащить из Скаруфа ибн Уграаха ещё хоть один серебряник, то она просто его не знает. Удивительно, но когда он отправлялся в эту страну, ему казалось, что здесь промышляют лучшие шлюхи к востоку от гор. Что ж, неизвестность была одновременно и плюсом и минусом его профессии.
- Простите, - тихо пробормотал Бехруз.
- Знатная выпивка! - прокричал Ерг.
Трактирщик не ответил. Похоже, после такого унижения он натурально остался без лица.

***
Улицы Миргилии представлял собой сплошной лабиринт ярких зданий, разрисованных арок и влажных мостовых. Журчание воды в каналах раздражало Скаруфа, заставляя всё время смотреть под ноги. Он был готов поклясться своей лысиной, что пару раз чуть не угодил в воду из-за этих скользких брусчаток, чёрт бы их побрал.
С другой стороны, он любил свою профессию не за живописную природу. Нет, Скаруф был курьером, и вовсе не стеснялся этого. Хранить страшные тайны, разговаривать с великими людьми. Ощущать свою важность. Несомненно, в такие моменты он чувствовал неизмеримое превосходство над всеми прочими, так же явственно, как чувствовал жуткую боль в лодыжке каждое утро.
Секреты. Ему были известны такие глубокие, невероятные секреты… Даже с теми крупицами информации, которые он получил от Святых… Даже с самыми крохотными обрывками он был больше всех прочих. Значимей.
«Гнуты».
- Мне не понравился этот Вилл, - сказал Бехруз, вырывая Скаруфа из потока запретных мыслей, - настоящий мерзавец, если хотите знать моё мнение.
- А мы хотим? – пропел Ерг, заворачивая за новый фасад.
Они перебрались через канал по старой рыбацкой лодке, потом прошли под заросшей виноградными лозами аркой. Солнце вспыхнуло у острой крыши и тут же исчезло, оставляя на рваных облаках оранжевые мазки.
- Некоторую работу можно доверить только худшим, - наконец сказал Скаруф. Он посмотрел на тени, застывшие в изгибах зданий. – Есть дела, совершающиеся с наступлением ночи.
Бехруз поскрёб щетину на щеке.
- Вы меня знаете. Я Божий человек. Мои дела всегда сопровождает дневной свет.
- Сейчас вечер, - пробурчал Ерг.
- Я образно.
- Кто платит тебе Бог или я? – Скаруф всегда гордился своим умением ставить вопрос нужным углом.
- Вы, но…
- Но?
- Господня благодать стоит больше всяких денег.
- Вот как? – он вскинул бровь. – Значит, я могу оставить тебя без жалования?
Глаза телохранителя округлились.
- Я не это имел в виду. Мне нужно кормить жену и дочерей. Нужно заботиться о нашем доме и абрикосовому саду.
- Почему же Бог не позаботиться об этом?
- Он заботится. Заботится обо всех нас. Но по-другому, - Бехруз слабо улыбнулся, - его вклад слишком велик, чтобы увидеть.
Это походило на охрененно плохую отговорку, но спорить с фанатиками, что лить воду в море.
Вокруг изгибались потрескавшиеся стены. И только темнота дымилась внутри их безумной чаши. В нос ударил запах гнилой рыбы и помоев. Под корявым крыльцом поблёскивали дикие глаза крыс. Надрывистое стрекотание вырывалось из сплетения склонившихся крон и пышных лоз. В таких местах есть шанс быть обчищенным компанией бандитов и даже схлопотать от кого-нибудь из них кинжал в живот. Однако сейчас на грязном проходе не было ни единой души. Лишь пустота.
Это настораживало.
- Ерг, - прошептал Скаруф, - арбалет при тебе?
Телохранитель обнажил маленькие острые зубы.
- А как иначе!? Хотите, чтобы я кого-то пристрелил? - он бросил лукавый взгляд на Бехруза. – Нас тут трое, и я думаю, здоровяк будет не в восторге от вашей идеи.
- Просто держи его наготове.
- Как скажете, - Ерг извлёк небольшой самострел из кобуры под курткой.
Скаруфу не сильно льстила мысль о работе с проклятым бледнозадым, но кто-то должен вести, а южан в Калиффе, что слив на яблоне.
Ещё и эти россказни про убийства в городе. Такие… странные?
- Только не прострели мне голову.
- О, не беспокойтесь, я умею пользоваться этой штукой.
- Надеюсь, ей не придётся пользоваться, - пробормотал Бехруз.
Ерг многозначительно пожевал губу, потом сказал:
- А он не в восторге от возможности насилия.
- Он не в восторге от самой идеи насилия, - проговорил Скаруф, - но поверь, если до этого всё-таки дойдёт, ты будешь умолять своего Бога, чтобы этот парень оказался рядом, - и он хлопнул Бехруза по огромному плечу, - я прав?
Здоровяк виновато опустил глаза и пробормотал:
- Я всякое творил.
- Точно, - Скаруфу нравилось то, как легко он заставляет людей стыдиться, нервничать или бояться. Вот уж поистине способности значимого, большого человека.
Когда идёшь в тишине, шаги кажутся слишком громкими. Даже угрожающими. Болезненными.
- Оно пришло ко мне как праздный? – мелодичный голос словно окутал Скаруфа холодом. Заключил в ледяной гроб. – Да-а-а. Оно не змея. Но принесло ли оно подходящий грех?
Когда идёшь в тишине, звуки обретают форму.
Скаруф обернулся. Да все обернулись, но он, разумеется, раньше прочих. У гнилых ящиков под серыми стенами стоял высокий старик. Костлявые руки он тянул вперёд, как слепой. Незнакомец не был одет как нищий, но и на аристократа не сильно смахивает. Простая синяя рубаха, простые кожаные сапоги, простое морщинистое лицо. Единственное, что настораживало в его облике - так это глаза. Большие, чёрные глаза, холодные, как у мёртвой рыбы.
- Кто ты такой? – крикнул Скаруф. Он считал, что невероятная способность задавать проникновенные вопросы делает его таким уважаемым лидером.
Старик растерянно посмотрел на него.
- Кем я был или кто я есть сейчас?
- Чего?
- Мне доводилось примерять разные обличии, называть разные имена. Мы увидим полночь, если они захотят услышать всё, - он улыбнулся двумя рядами белоснежных зубов, - а времени так мало.
Последние слова не понравились Скаруфу. Он мог бы даже сказать, что они его напугали, если бы богатый профессионализм не блокировал его чувство страха, словно дубовый засов.
- Да он не в своём уме, - прошептал Ерг, направляя на старика арбалет.
Может, так оно и было. Неплохой расклад встретить в тёмном переулке безумца, а не бандита. И всё же, что-то в глазах незнакомца продолжало настораживать. Что-то ненастоящее. Что-то отвратительное.
Костлявое.
- Но зачем оно утруждается с этой игрушкой? - старик кивнул стальному наконечнику. - Неужто так оно боится? – тени залегли на лице незнакомца, когда он подался вперёд. – Ему уже нечего боятся. Ночь – жестокая мать давно всё расписала за них. Неотвратимость, - он покатал слово во рту, - Они бы сказали именно так. Они всегда крайне точны в выборе слов.
- Спятил, - Ерг сделал короткий шаг в сторону старика, - прикажите пристрелить его? – он беззаботно улыбнулся. - Люди порой пропадают в таких местах.
- Давайте просто пойдём дальше, - заныл Бехруз, - зачем убивать его?
Скаруф почувствовал, как тревога отступает, освобождая дорогу такой долгожданной значимости. Освобождая дорогу власти и величию. Двое телохранителей и всего одно слово, способное решить судьбу дряхлого старика. Несказанно дерзкого старика.
- Мы пойдём, - гордо сказал он. Разумеется, людям его профессии не следовало тащиться на поводу у жалости, но Скаруфу нравилось думать, что он выше какой-то там осторожности.
- Оно потешается надо мной! Ха, оно не такое, каким был дряхлый бродяга, – голос стал жёстким, властным и невероятно холодным. Каким-то нечеловеческим, что ли. Однако сомнений быть не может, он принадлежал старику. – Оно уже пообещало мне лицо.
Ерг отступил на шаг.
- Какого хрена? – вместе с его словами вырывались клочки белого пара.
Скаруф заметил, что стены покрываются инеем, стёкла мутнеют от мороза. Руки затряслись, зубы заклацали. Он тоже отступил, и под сапогами хрустнула ледяная корка. В горле засвербило, а желудок завязало узлом.
- Чёрт.
Старик склонил голову. Чёрное небо обрамляло его мёртвое лицо.
- Да, дитя. Так Они и говорят.
Ерг нажал на спусковой крючок. Тренькнула тетива, и размытая точка мгновенно пронеслась мимо обледенелых фасадов. Болт летел точно в старика, однако в последний миг с треском разлетелся на сотни щепок, словно по нему ударили огромным топором.
- Боже, - выдохнул Бехруз, хватаясь за рукоять сабли.
- Я дам тебе сделать выбор! - воскликнул старик. - Ты можешь отдать мне этих людей, и я позволю тебе уйти. Или, - он протянул длинную, белую руку, и Скаруфа обдало новым потоком холода, - ты можешь пойти со мной. Они назвали бы такой поступок благородным, - незнакомец задумчиво посмотрел в пустые небеса, - парой я удивляюсь их сентиментальности.
Лидер. Скаруф всегда считал себя настоящим лидером. Сильным, в меру жестоким, а главное обладающим железной волей. И вот теперь Злодейка-Судьба преподнесла ему шанс. Выбор, от которого возможно зависят жизни людей. Он давно ждал такой шанс.
- Я не знаю, на что ты надеялся, когда предлагал свою сделку, - Скаруф широко расставил руки и почти так же широко улыбнулся, - ответа проще даже не придумаешь.
Чёрные глаза старика смотрели точно на него – всё такие же мёртвые и неподвижные. Ерг уже вытащил кошкодёр, Бехруз выставил вперёд длинный клинок сабли. Все ожидают его ответа, все надеются на его мудрость. Ну, разве могли тюремщики из Хальмалина подумать, что Скаруф будет вершить такие важные дела. Выбирать между жизнью и смертью.
Он одарил телохранителей тёплой улыбкой, несмотря на то, что его зубы продолжали клацать друг об друга.
- Ты даёшь слово? – гордо бросил он старику.
Тот медленно кивнул.
Настоящую смелость.
- Да будет так, - Скаруф вдохнул ледяной воздух, борясь с дрожью, - да будет так.
Настоящую волю. Железную волю.
Он сделал шаг вперёд.
Фааш когда-то сказал: «Самопожертвование высочайшее из ликов храбрости».
- Убейте этого сукиного сына!
Выбор достойный настоящего лидера.
Телохранители переглянулись, и почти одновременно шагнули вперёд. Сталь блеснула в свете далёких огней…
Первым умер Ерг. Он прошёл не больше ярда, прежде чем проколол себя кошкодёром. Сам проколол! Просто так, без всякого крика, лишь громко выдохнул. Следующий удар вонзил оружие на целый фут. Скарув увидел, как тёмная кровь вспыхнула на сверкающем клинке между лопатками. Бедняга рухнул на колени, но на этом его мучения не закончились. Рот Ерга начал медленно открываться. Шире и шире, словно ему не хватает воздуха. Наконец, раздался едва слышный хлопок, когда лопнула щека. Красные капли застыли на мёрзлой брусчатке, и телохранитель повалился вперёд. Слава Господу, лицом к стене.
- Этот смотрел, как глупец, - спокойно сказал старик.
Бехруз заревел, словно разъярённый бык, и помчался вперёд.
Внезапно Скаруф ощутил странное покалывание в затылке. По телу, от кончиков пальцев до корней волос, пронеслась дрожь. Он согнулся от приступа тошнотворного ужаса. Тут что-то было. Мир вокруг трясся и кружился.
Что-то липкое.
Бехруз успел пробежать немного. Как упавшая статуя его тело раскололось на тысячи осколков. Красные куски застывшей крови, белые ошмётки замёрзшей плоти – божий человек на мгновение застыл в пустоте ярким ливнем. Но лишь, чтобы остаться лежать посреди улицы пёстрой мозаикой.
К ногам Скаруфа упал заледенелый наплечник.
- Этот, как страдалец, - старик неторопливо двинулся вперёд. Кусок головы Бехруза хрустнул, под его сапогами. – Дураки и мученики попадают к Ним первыми.
- О, Милостивый Спаситель, - прошептал Скаруф. Колени дрожали, руки цеплялись за стылый воздух. Он чувствовал, как ужас внутри подкатывает к горлу.
- Их лица не примечательней масок на рынке. Но ты, дитя… Ты сможешь стать действительно… значимой фигурой в этой истории.
В глазах резко потемнело, и Скаруф рухнул на спину. Мысли гудели, точно осиный рой. Он помнил, о каком-то совете. Таком… далёком, призрачном. Там в Ложе ему, что-то сказали. Что-то очень важное.
- Я запомню тебя, дитя, - прошептал старик, склоняясь над ним, - я запоминаю все ваши личины.
Конечно! Гнуты!
Скаруф выхватил тонкий прут из чёрного металла, обвитый белой цепью. Оружие, что дали ему Святые. Оружие, что спасёт его от смерти.
Он почувствовал жжение в ладони, когда прут начал накаляться. Сначала бледный отблеск, затем яркая вспышка, и наконец, ослепительное сияние, словно у только что отлитого клинка. По телу прошла новая волна дрожи. Трепет предвкушения.
Спасён. Спасён!
Рука с резким хрустом вывернулась, и он чуть не задохнулся от режущей боли, пробежавшей до самого плеча. Гнуты со звоном упало на землю, медленно потухая. Скаруф стиснул челюсти пытаясь сдержать крик. Бледная кость торчала из мяса. Но теперь боль была, на удивление, терпимой, холод притуплял её. Он приподнялся на здоровой руке. Старик стоял на том же месте, с любопытством разглядывая прут.
- Это оно, блата? Это вправду оно? – он счастливо улыбнулся, - Ну, разумеется, да. Славный, прелестный подарок из Священного городка.
От лица старика отломился осколок, словно от глиняного кувшина. По лбу прошла трещина. Он озадачено провёл по ней двумя пальцами.
- Какая досада, блата. Меня изрядно забавляло это обличие.
Скаруф больше не чувствовал боли, не чувствовал ненависти. Даже страх отошёл на второй план. Его придавило неподъёмной громадой всеобъемлющего холода. Он слышал стук собственного сердца, но как будто издалека. Видел собственное тело, но словно смотрел на него сверху. Все чувства притупились. Все мысли исчезли. Лежать здесь, в покое и тишине. Лежать…
Он моргнул и почувствовал иней на ресницах. Господи, как же хочется спать. Кто он? Где он? Всё стало таким неясным, расплывчатым, странным. Стены домов поплыли, словно воск свечи, окна закружились, словно листья на ветру. Воздух в небе дрожал.
Из темноты выплыло лицо. Улыбающееся лицо, узкое и морщинистое. На миг ему даже показалось, что над бровью не достаёт одного кусочка, но он быстро отвёл эти мысли.
Так не бывает.
- Засыпай, - голос, словно доносился отовсюду, - спи, дитя. Они говорят, что реальность – это всего лишь одна из ипостасей сна.
- Что ты?.. – прошептал Скаруф. Слова были знакомы ему, но он вовсе не собирался их произносить. – Что ты такое?
Непроницаемые, чёрные глаза стали влажными из-за слёз.
- Чем я был или что я есть сейчас?
***
Скаруф вновь закричал, но на этот раз из глотки вырвался лишь сдавленный хрип. Его голос сточился, изорвался и износился до крошечного острого осколка. Теперь каждое слово скребло по горлу шершавыми камнями. Но в сравнении с остальным, это казалось всего лишь маленьким неудобством.
Его волокли за ноги по тёмным, извилистым улочкам. Обшарпанные стены, разбитые короба и пустые горшки проносились перед ним, но он не мог чётко разглядеть их. Всё плыло и содрогалось перед пылающими, воспалёнными глазами.
Почему всё на вкус как кровь?
Он не смел даже шевелиться, чтобы не умножать ту безумную, раздирающую боль, от которой выгибался хребет, а изо рта шла пена.
- Ш-ш… Шай-шо ли-шо, - тихо простонал Скаруф. Он не мог больше говорить. Эта тварь лишила его губ. – Гше шайшо… лишо?
Ему невероятно хотелось разрыдаться. Кричать, всхлипывать и плакать, как ребёнку, но слёз не осталось.
Оно украло даже их.
- Твоё лицо? – гулкий голос резал кровоточащие провалы, которые Скаруф когда-то называл ушами. – О, несчастное дитя, оно больше тебе не принадлежит.
И он повернул голову…
Скаруф забился, заизвивался на земле. Тело нестерпимо ломило, оставшиеся зубы скрипели и клацали, попадая друг на друга. Он хотел закрыть глаза, молил Господа об этом.
Но у него больше не было век.
- Знаешь, как говорят, - ласково произнесла тварь, выглядящая в точности, как Скаруф, - когда за тобой явится смерть, у неё будет твоё лицо.
- Гр-х-х, - он попытался отвернуться, но изодранная шея тут же ответила вспышкой обжигающей боли, - поже-шу?.. Я вшё сшкажал… я вш-ё…
- Это слова, дитя, они не отменяют главный закон вашей потешной природы, - губы, когда-то принадлежащие Скаруфу, изогнулись в улыбке, - всех ожидает одна и та же ночь.
- Пжашу, уляляю! - он заскрёб предплечьем сломанной руки по мягкой земле. - Сшкажал… вшё сшкажал…
Где-то поблизости слышался странный звук, возможно шелест или… Всплеск.
- Жде я?
Ноги зависли над узкой пропастью. Он попытался отползти, но силы оставили его.
- Жжде я?
- О, ты будешь смеяться над моей шуткой, - холодные руки сомкнулись на шее Скаруфа, - в стоках.

[Джек]

Выбрал рассказ покороче из трёх добавленных (ибо тех, кто замахнулся на все разрешённые знаки в конкурсе нужно морально убивать), и обломился на ровном месте.
Редкий случай, когда слова написаны на русском языке, и, в общем-то, достаточно простые, а их смысл ускользает - особенно, когда они сгруппированы так, как в этом рассказе.
Терпел до первых звёздочек, ломая ноги о непроходимые имена героев, потом не выдержал и побежал ловить челюсть, которая всё время выскакивала от скуки.
Если задача автора состояла в том, чтобы прогнать читателя с первых же строк рассказа, чтобы не ошивался он тут, почём зря, то с этим он справился на двести процентов.

Редкостная тягомотина.

Возможно потом всё стало значительно бодрей, но увлечься я не смог, простите автор.
Не берусь судить о том, что сильно не дочитал, поэтому, дальше в рассказе всё будет только хорошо, но это не точно.

Успехов в конкурсе

[Тусек]

На самом деле есть простая методика придумывания имён. Вот мой ник - Тусек - это перестановка гласных в слове Тесак. И читается нормально. Потому что все согласные на своих местах.
Так что берите любое слово, выкидывайте гласные, обрезайте как угодно, а потом вставляйте другие гласные, какие нравятся. Например - ример, рмр - Ромур. Молоко - млк - малёк - Малек - мулька и т.д.
Кстати, в некоторых языках гласные не пишутся вообще. Ибо толку от них мало. А вот привычная последовательность (пслд - Псялид) согласных - это важно.
-----
Я бы не сказал, что в рассказе имена такие уж нечитабельные. Средне.

[Джек]

Цитата: Автор: Тусек Я бы не сказал, что в рассказе имена такие уж нечитабельные

Тусек, Вы таскаетесь за мной в каждый рассказ и возражаете, не соглашаясь с моей точкой зрения. Вам что: заняться больше нечем, что ли?!

Читайте конкурсные рассказы и полемизируйте с автором, а не с читателями. Представьте на мгновение, что существуют альтернативные точки зрения, отличные от Вашей.
Мне, например, до Вашей позиции нет никакого дела - чего Вы ко мне-то прицепились?

Если Вы написали говно на конкурс, и я Вам откровенно сказал об этом в одном из своих отзывов - это не даёт Вам никакого права цеплять меня теперь на каждом углу.
Стойте и мужественно обтекайте.

Если Вас ещё не коснулась чаша сея - я вообще тогда не понимаю мотива Вашего пристального внимания к моей персоне.

Уйдите из моей жизни и не омрачайте своим назойливым присутствием удовольствие от участия в конкурсе.

[Тусек]

Цитата: Автор: Джек Если Вы написали говно на конкурс,

Не без этого.

Цитата: Автор: Джек и я Вам откровенно сказал об этом в одном из своих отзывов

я не все ваши сообщения читал. Надо? По-моему, они однотипны. Прочитал один - прочитал все.

Цитата: Автор: Джек Если Вас ещё не коснулась чаша сея - я вообще тогда не понимаю мотива Вашего пристального внимания к моей персоне.

потому что ваше хамство мне не нравится.

Цитата: Автор: Джек Уйдите из моей жизни и не омрачайте своим назойливым присутствием удовольствие от участия в конкурсе.

вот и правильно. Зачем же давать ВАМ удовольствие? Вам и должно быть неуютно, раз вы ведёте себя... некультурно.
кто вам мешает уйти? Точно не я.

[Джек]

Цитата: Автор: Тусек потому что ваше хамство мне не нравится

Цитата: Автор: Тусек Зачем же давать ВАМ удовольствие? Вам и должно быть неуютно, раз вы ведёте себя... некультурно.

Я никогда не перехожу на личности, а обсуждаю только текст рассказа. А Вы переходите на личности и обсуждаете меня.

Почувствуйте разницу.

"Хамить" тексту невозможно. Вести себя "некультурно" по отношению к рассказу - тем более, это нонсенс.
Поэтому Ваши обвинения - голословны и высосаны из пальца.

Я Вам по какой-то надуманной причине не нравлюсь - это Ваши проблемы. Не загружайте меня ими.

[Тусек]

Джек, так у вас ещё и с памятью плохо?
Не обсуждаете авторов? Ну ок, не проблема. У нас все ходы записаны.

Цитата: Автору кто-то - по глупости или со зла - сказал, что

Цитата: И вообще, прежде чем пускаться во все тяжкие за призами, в надежде зажать в потные ладошки весь призовой фонд

Цитата: Фу, автор, так писать. Вы применили негласный запрещённый приём, которые порядочные авторы никогда не станут использовать

и т.д.
собственно, вот же суть, вы сами всё понимаете

Цитата: Я обратил внимание, что почти никто из возмущённых авторов не разбирает содержание моих отзывов, а лишь придирается к форме подаче материала

так что причина не надумана, она реальна.
Вы - тот тип интернет-деятелей, кто ошивается на всяких помойках типа Грелки, "наращивая носорожью кожу".
Только запомните, что настоящий писатель, наоборот, человек остро чувствующий, с оголёнными нервами и тонкой кожей. А носороги - их зоопарк так и не родит ничего стоящего.

[ОБЭРИУты]

Моё почтение

Тусек, сударь, я никаким боком к вашему несомненному спору, но помилуйте. Если Грелка - конкурс помойка - где же достойная литературная обитель? Мне действительно интересно.

С уважением.

[Тусек]

По хоррору - Чёртова Дюжина. В ЖЖ - Колфан. а самый хороший, конечно же, ФЛР на Фантлабе. Кстати, успеете ещё на Блиц, до 16 принимают рассказы.
Да полно конкурсов. И модераторы следят, чтобы особо ретивые ядоплюи вели себя пристойно. И я не говорил, что Грелка - сама по себе помойка, помойка - тот шабаш, что творится там в комментах. Можно и на Грелку рассказ написать, главное, не заходить в ЖЖ.
Почему-то мне кажется, что вы и сами всё это знаете, а если нет, то милости прошу на ФЛР 15,5-Блиц.

[Зогар Саг]

Цитата: Автор: Тусек настоящий писатель, наоборот, человек остро чувствующий, с оголёнными нервами и тонкой кожей.

Пусть такие писатели идут писать в школу благородных девиц в таком случае, коль уж такие комменты ранят их утонченную натуру. Я так вполне допускаю, что мой рассказ разнесут еще покруче, но скулить о своих оскорбленных чувствах не буду: могу поспорить, конечно, если меня заденет, но не стану требовать от критиков политеса и хороших манер. Тем более, что иные рассказы из представленных настолько невыносимо унылы, что только комменты типа Джека их спасают. А тревожится о чувствах каждого графомана, из боязни его оскорбить...да ну нафиг.