Horror-конкурс - В плену наваждений

[Lex Z]

В плену наваждений

Скучный, холодный день. Валера побарабанил пальцами по столешнице и рассеянно посмотрел в окно. Январский снег кружился большими белыми хлопьями, лип к стеклу и уже намёл небольшой сугроб на уличном подоконнике. Валера вздохнул и откинулся на спинку кресла. На дисплее ноутбука ярко светился девственно чистый лист текстового редактора. Ничего не приходило в голову. Ни-че-го. Поймать хоть какой-нибудь сюжетец, какую-нибудь интересную идею. Тогда бы уж он окунулся в работу, нырнул бы в омут писательства с головой.
Валера снова вздохнул. В голове тихонько, но предательски отчётливо, зазвучал голос матери. Ох, заканчивал бы он со своей писаниной, устроился бы на нормальную работу. Может, и правда? Ну его. Вот чего он добился к своим сорока годам? Статьи в газете не в счёт. Две изданные книги – одна в мягкой обложке в три сотни экземпляров, половина из которых валялись в кладовке, и вторая – в твёрдом переплёте с красочным дизайном и – увы! – под чужой фамилией. На более чем скромные гонорары (конечно, плюс немного заработка с копирайтинга) получилось наскрести на первый ипотечный взнос и старенькую иномарку.
Валера стиснул зубы и крепче сжал подлокотник кресла. Да ты шутишь?! Ну-ка, хватит ныть! Нужно просто написать что-нибудь эдакое, такое, что принесёт реальный доход. Ре-аль-ный. Скажем, ужастик какой-нибудь. В духе Кинга – ему-то они вон сколько денег принесли. Валера вскочил с кресла и принялся ходить по комнате, беззвучно шевеля губами. Точно-точно. Нащупать бы теперь нить, найти подходящую мысль, что-то такое новенькое, незаезженное…
Прошёл час. Другой. Валерий плюхнулся в кресло и резко пихнул беспроводную мышь, чтобы разбудить уснувший ноутбук. Монитор вновь осветил полированную поверхность письменного стола. Поискать в интернете? Но там нужно перелопатить гигабайты бессмысленной ерунды, чтобы найти хоть что-нибудь стоящее. К тому же, вряд ли кто-то захочет делиться хорошей идеей, так что повторяют из блога в блог, из форума в форум одни и те же фабулы, ставшие пошлятиной, банальщиной.
Валера замер на секунду. А что если…что если прошерстить народный фольклор? Уж там-то найдётся жемчужинка! Только надо непременно вживую, из первых рук; Валера открыл в браузере карту Ленинградской области и пробежал взглядом по ряду маленьких точек с названиями. Среди них попадались довольно забавные. Вот он – возможный источник его вдохновения, славы и, вероятно, богатства. О последнем, пожалуй, пока рано, но чем чёрт не шутит? Наметив примерный маршрут, Валера принялся за сборы. Тёплый свитер, утеплённые джинсы с застиранными коленками, шерстяные носки и зимние ботинки на толстой подошве. И ещё изрядно поношенная «Коламбия»; эту куртку он который год собирался выкинуть, но не хватало духу – уж очень она ему нравилась.
Сборы окончены. Валера окинул взглядом комнату и задержался на собственном отражении в зеркале трюмо. В тёплой одежде он выглядел массивней и выше, тёмно-зелёная куртка с искусственной опушкой, ему показалось, старила его: как-то заметнее становились морщины вокруг слегка раскосых глаз, да ещё эта недельная щетина с пепельными пятнами седины. Нет, куртку определённо нужно сменить. С первого же гонорара! Валера ткнул пальцем в собственное отражение и сказал: «Тебя ждёт большое будущее!» Дурацкая привычка холостяка говорить с собой, впрочем, Валера давно уже привык к одиночеству и находил такие разговоры даже забавными.
На улице было не так уж и холодно для середины января. Снег почти перестал, иногда лишь сыпала мелкая снежная пыль, а сквозь плотную облачность нет-нет, да и пробивалось солнце. Валера почистил и прогрел машину, повторно прокручивая в голове примерный маршрут поездки. Сначала надо будет двигаться на восток до первой развязки, там сделать небольшой крюк и заскочить в несколько деревень и посёлков. Потом опять на трассу и ещё два десятка километров на восток, чтобы забраться в места поглуше. Далее на юг – на это направление Валера рассчитывал больше всего. Главное, чтобы дороги оказались проезжие. Так много хотелось посетить мест прежде, чем он повернёт на запад и снова окажется на оживлённой магистрали до Питера.
Валера сощурился от снежной белизны и глубоко вдохнул влажный, пахший мегаполисом воздух. Что ж, хотя бы его ждёт хорошая прогулка. Только надо успеть до темноты.

* * *
С каждым следующим населённым пунктом, который Валерий посещал на своём пути, надежды отыскать стоящий сюжет оставалось всё меньше и меньше. В крупных посёлках люди оказались не особенно-то и разговорчивые, часто сторонились его, равнодушно пожимая плечами на просьбу рассказать что-нибудь из местного фольклора. В деревнях же не всегда получалось найти хорошего собеседника. И рассказы, которые удавалось услышать, порой оказывались весьма похожими друг на друга: то утопленница из местного пруда или колодца бродит по ночам, то на кладбище за околицей неспокойно, то злобная чупакабра пожрала всех кур. Скукотища.
Время и маршрут подходили к концу. Закончив очередной пустой разговор с продавщицей сельпо, Валера вернулся в машину и схватил навигатор. Всё. Последняя деревня на сегодня, и с него хватит! Он поелозил пальцем по экрану, изучая карту. Пусто. Ничего подходящего рядом не находилось. Ну, и чудненько, значит, едем домой. Машина послушно покатилась по снежной колее; казалось, идёт она бодрее, будто хочет скорее покинуть эти заснеженные провинциальные грунтовки, будто хочет скорее оказаться на очищенном реагентами асфальте. Валера придавил педаль газа. Спина ныла от долгого сидения, однообразный вид чёрно-белого леса с пустыми проплешинами ослепительно-снежных полей порядком надоел. В голове крутилась целая вьюга фраз и обрывков сегодняшней болтовни, и эта круговерть никак не желала укладываться в единый мыслительный узор. Хаос природы, свободный от городского порядка, действовал гипнотически, мешал сосредоточиться.
Краем глаза Валерий заметил поворот налево, уходящий куда-то между кустарников за ближайший перелесок. Видно было, что этот съезд совсем недавно чистили от снега, так что, вполне возможно, дорога эта вела к населённому пункту. Может, заехать? Валера притормозил и встал на обочине. Полчаса времени имеется, так почему бы не потратить его с пользой?
Дорога оказалась узкой, если бы кто поехал навстречу – вряд ли бы они разъехались. К тому же очищенный участок быстро кончился, Валере пришлось сбавить ход, чтобы не выскочить из колеи и не ткнуться в сугроб на обочине. Он уже начал жалеть, что вообще сунулся сюда. Но назад пути нет. Развернуться не представлялось возможным, а ехать задним ходом – слишком долго и муторно. Но волновался он зря. Сразу за перелеском начинался легкий спуск в конце которого виднелись какие-то сараи. Миновав их, Валера оказался на деревенской улице. Два дома в начале явно были новостроем, однако дальше шли старые покосившиеся от времени избы. И ни одного человека. Эх, зря он сюда ехал!
Обогнув кучу досок, видимо бывших когда-то забором, Валера остановился перед последним домом. Удивительно, но он оказался жилым: за большими окнами, обрамлёнными резными наличниками, виднелись занавески, слева от дома возле сарая высилась чуть припорошенная снегом куча берёзовых дров, прямо перед палисадником – натоптанная тропинка, ведущая от сарая к высокому крыльцу. Валера заглушил двигатель и вышел из машины.
«Хозяин! Есть кто живой?» - крикнул он и прислушался. Тихо. Валера осторожно ступил на тропинку и пошёл к крыльцу. А если у хозяина собака и не на привязи? Но во дворе дома ютилась такая же морозная тишина, лишь изредка похрустывал снег под ногами да тихо стучала пустая пивная банка, насаженная на палку в заборе. Обойдя высокое крыльцо с вытертыми до блеска перилами, Валера наконец увидел, кого искал: на скамейке под окнами дома сидел дед, обычный такой деревенский дедуля. Он внимательно разглядывал деревянную поделку, которую держал в руке. Рядом на скамейке лежали перочинный ножик и ещё несколько заготовок. Явно сидел он тут давно. На снегу, на валенках и на тёплых ватных штанах валялась скрученная колечками стружка, несколько щепок зацепилось за карман дедова тулупа, даже в клокастой седой бороде торчало пара свежих деревянных завитушек.
– Здравствуйте! – громко произнёс Валера.
Дед оторвался от созерцания своей поделки и сощурившись посмотрел на него.
- Ой, здрасте, здрасте, - пробормотал он. – Я малость увлёкся, и не слыхал гостя.
Дед отложил результат своих трудов, стряхнул с одежды стружку и поднялся со скамейки.
- А вы тут один что ли? – спросил его Валера.
- Один, а как же. - Дед развёл руки в стороны. – Деревня давно уж нежилая, все в город перебрались. Так, дачники на лето приезжают иногда. Зимой раз в месяц почтальон ко мне заглядывает, пенсию привозит, почту. Тебя-то, милый, чего сюда занесло?
Валера переступил с ноги на ногу и потёр руки. По ощущениям в этой деревне было заметно холоднее, чем везде, или это просто казалось после тёплой машины.
- Да так. Я писатель из Питера, пишу книги. Решил по области покататься, страшилок провинциальных послушать. Фольклора местного. Думаю, вдруг что интересное услышу, сюжет хороший для книги найду.
Дед смахнул носком валенка налипший снег.
- И как?
Валера пожал плечами.
- Пока не сильно успешно. Ерунда всякая. Может, у вас будет какая-нибудь история? Я потому и заглянул сюда.
- История? – Дедуля сдвинул на лоб старенькую кепку с коротким козырьком и остатками мехового подбоя. – Пойдём, что ли, в дом, чаю попьём. Чего на улице стоять? Там, может, вспомню что.
Валера замер от неожиданности. Гостить у деда в его планы не входило.
- Извините, времени нет. Хочу до темна в город вернуться.
Дед вскинул брови, отчего лоб его стал похож на смешную морщинистую гармошку.
- Эх, люди-люди! Всё спешат куда-то. Ладно. Тебя хоть звать-то как, писатель?
Валера представился.
- Мороз Мирон Иваныч, - ответил дед. – Стало быть, дед Мирон я. Какую ж тебе историю рассказать?
- Да любую, ну, страшную какую-нибудь. Если честно, я до сегодняшнего дня думал, что в деревнях полным-полно таких историй. Знаете, на самом деле все они одинаковые, с небольшой поправкой на названия.
Дед Мирон хмыкнул и погладил бороду.
- Да, честно говоря, страшилок каких я и не помню особо…
Валера сник. Что ж такое за невезение?! Мирон вдруг оживился.
- Пожалуй, только вот странная есть. Это не предание никакое, так, происшествие местное. Лет пять тому назад случилось. В крайнем доме мужика убитого нашли. Ему кто-то топором голову оттяпал. – Мирон обошёл Валеру, остановился возле палисадника и махнул рукой вверх по улице. – В том доме он жил, ага.
Валера хмыкнул.
-Что ж в этом странного?
Мирон обернулся к нему и потёр лоб.
- Странного? Да то странное, что следов никаких не нашли, кроме его собственных. Никого в доме в тот вечер не было. Милиция всех допросила, у всех… эта…алибя. Да и врагов у Фёдора не было, кому он сдался-то? А вон, гляди ж ты как вышло.
Всё это больше смахивало на детектив, но Валере стало любопытно заглянуть в этот самый дом, где нашли обезглавленное тело. Мирон согласился показать место преступления, правда в обмен на упаковку спичек, которую Валера всегда возил с собой в багажнике.
Дом убитого Фёдора был старым, почерневшим срубом под двускатной крышей из шифера. Дом окружал покосившийся забор из досок с лохмотьями зелёной краски, от калитки остались только петли и гнутые ржавые гвозди. Они с дедом Мироном осторожно пробрались по сугробу к крыльцу. На их счастье входная дверь оказалась открыта настежь, в сенях на полу и перевёрнутой табуретке лежал снег. «Иди к стене ближе! - посоветовал Мирон. – Тут, поди, доски на полу сгнили уже».
Дом оказался небольшим, единственная комната разделялась русской печкой на кухню и спальню. У стены рядом с замёрзшим окном стоял стол, возле стола валялся стул с одной сломанной ножкой. Мирон между тем стукнул валенки друг об друга и прошёл к большому шкафу, стоявшему рядом с деревянной кроватью. Одна из створок шкафа оказалась выломана и висела на одной петле. «Здесь его нашли», - произнёс дед Мирон и указал рукой на пол возле шкафа. Теперь Валера рассмотрел на некрашеных половых досках большое бурое пятно. Холодок скользнул по спине. Воображение тотчас нарисовало распростёртое на полу тело, рядом – большой окровавленный топор. Из раскромсанной шеи угасающими плевками льётся на доски алая кровь, она собирается в темнеющие лужи, просачивается сквозь щели в полу, впитывается в одежду и смятый половик. Чуть дальше валяется отрубленная голова, веки чуть прикрыты, мутнеющие глазные яблоки смотрят в разные стороны, бледные губы застыли в предсмертном крике.
Валера поёжился.
- Как же так могло случиться? Не мог же он сам себе голову отрубить?
- Да кто его знает, - отозвался Мирон. – Вроде бы и не мог. Однако ж, вон как вышло: милиция эти…экспертизы всякие проводила, а толку-то? Нет чужих следов – и всё тут…И не видели никого чужого в деревне. Тут дворов всего десяток, все друг дружку знали. Ну, бобылём Фёдор жил, не общался особо ни с кем. Ко мне в гости только иногда захаживал, так словечком перекинуться.
- А в деревне народ что говорил?
- Да что говорил? Злыдни, кикиморы, лешие…бред всякий, - отмахнулся Мирон. – Как по мне, нашёл Фёдор способ счёты с жизнью свести. Уж не знаю, как. Смурной он был последнее время перед смертью.
Валера ещё раз окинул взглядом комнату. Похоже тут всё оставалось нетронутым с того самого дня, когда случилось несчастье: полосатая рубаха и свитер на вешалке в шкафу, небрежно заправленная кровать, возле печки – стоптанные сапоги. Все эти остатки чужого быта были подёрнуты ветхостью, пылью и разложением, в доме пахло плесенью, сырой гниющей древесиной.
Над кроватью в рамке с треснутым стеклом висела фотография. Такой обычный чёрно-белый семейный портрет: молодой мужчина, а рядом пожилая пара – скорее всего родители. «Это он?» – спросил Валера. Мирон кивнул. Судя по фотке, Фёдор не был красавцем – обычный такой деревенский мужичок. Невысокий, худощавый, чуть лопоухий, нос картошкой. Большие округлые глаза, такие же плавные, почти женские черты лица выдавали в нём человека мягкого, меланхоличного. Такие и впрямь склонны к суициду.
Валера подошёл к столу. На столе стояла тарелка с засохшими остатками еды, рядом – гранёный стакан с отколотым краем, тут же валялись какие-то скомканные бумажки, а у самой стены лежал календарный листок, прижатый деревянной свистулькой. Точь-в-точь какие мастерил Мирон. Валера повертел свистульку в руках. Обычная деревянная птичка с дырочками, с незамысловатым истёртым орнаментом. Кое-где на боках ещё можно было разглядеть охристый треугольник с крестиком да пару волнистых линий.
«Пошли что ли?» - спросил Мирон и потопал к выходу. Валера вернул игрушку на место и проследовал за ним. До машины шли молча.
- Ну, вот так вот, - пробормотал Мирон и вздохнул. – Больше нечего мне тебе рассказать-показать, извиняй.
Валера улыбнулся.
- Да, ладно, что там. История конечно, так себе, но хоть что-то. Может, выйдет какой сюжетец. В этом деле главное – начать.
- Ты начни, начни, - покачал головой Мирон. – И обязательно доведи дело до конца. Не мешай себе, главное. На вот тебе, на память.
Он сунул руку в карман тулупа и вытащил свистульку, такую же, как в доме Фёдора, только на этой рисунок был ярким, свежим. «Ручная работа! - сказал Мирон, небрежно вытерев игрушку рукавом. – Я их тут от скуки вырезаю. Целый дом уже». Валера поблагодарил за подарок и отдал деду Мирону обещанные спички.
Теперь же нужно поторопиться: смеркалось быстро, а до трассы ехать и ехать. Валера попрощался, сел в машину. Снова посыпал снег. Не хватало ещё, чтобы засыпало дорогу. Валера развернулся и покатил прочь; у сараев, что стояли в начале деревни, он посмотрел в зеркало заднего вида. Ушёл ли в дом дед Мирон? Но в белёсой колышущейся пелене снега едва проглядывались только старые заколоченные дома.

* * *

Нет ничего лучше, чем чашка горячего сладкого чая с лимоном. Валера сделал осторожный глоток. Как же хорошо – сидеть дома за своим рабочим столом, пить чай и слушать тихое щёлканье настенных часов. Там, за окном который час бушевала снежная стихия, выл ветер. Где-то там, среди лесов и полей в этой странной, забытой богом деревне остался дед Мирон. Сидит, небось, на стуле вырезает очередную безделушку. Так и с ума сойти не долго! Валера тряхнул головой и вернулся к работе за ноутбуком. Кое-что он накидал, всего три абзаца. Стройного сюжета пока не выходило, но определённые намётки имелись.
Валера зевнул. Сегодняшняя поездка изрядно его вымотала, особенно трудно дались последние километры перед выездом на магистраль. Задержись он у Мирона хотя бы на час – выехать было бы невозможно из-за сильного снегопада. Валера глянул на часы. Половина одиннадцатого вечера. Может быть лечь спать пораньше? Пожалуй, он так и сделает, а работу над книгой продолжит с самого раннего утра.
Постель приняла Валерия в свои мягкие прохладные объятия. Сначала, казалось, пришла безмятежная дремота, когда уже не чувствуешь своего тела, когда вот-вот уже готов провалиться в тёмное царство медленного сна. Но потом откуда-то нахлынул беспокойный поток осознанных мыслей, прямо как беснующаяся за окном вьюга, он подхватил, выдернул из цепких лап сна. Валера заворочался с боку на бок. Воспоминания, обрывки фраз, какие-то сюжетные повороты, которые он задумал для своей книги – всё это бередило, будоражило и не давало заснуть. Наконец, Валера сдался и нехотя встал с кровати. Накинул халат и уселся за стол. Некоторые идеи, которые пришли ему во время борьбы за сон, однако же стоило записать.
Валера включил настольную лампу и поднял крышку ноутбука. В ровном белом свете дисплея блеснул матовый бок маленькой деревянной птички. Валера усмехнулся и взял свистульку в руки. Интересно, сколько времени нужно, чтобы вырезать её из дерева, зачистить, раскрасить? Вряд ли много. День? Полдня? За годы, что дед Мирон прожил в деревне, там можно было настрогать тысячи этих игрушек. Валера поднёс тонкий деревянный мундштук в виде хвоста к губам, помедлил немного, а потом тихонечко дунул. Раздался тихий мелодичный свист. Валера отложил игрушку и принялся бодро настукивать текст в открывшемся редакторе. Кажется, он зацепился за сюжет, поймал мысль, зарождавшуюся так долго и мучительно. Иногда Валера вскакивал, прохаживался по комнате, проговаривая отдельные фразы, иногда энергично тёр виски, морщился и удалял целые куски только что напечатанного текста. Остановился он, когда неприятно заныло в спине, а в животе голодное урчание сменилось настойчивым чувством голода.
Валера выдохнул и откинулся в кресле. Что ж, неплохо. Пока стоит сделать паузу и чего-нибудь перекусить. Потом надо будет перечитать написанное ещё раз, внести правки и на боковую. Он вылез из-за стола и отправился на кухню. Проходя мимо трюмо, он не смог отказать себе в удовольствии подбодрить собственное виртуальное я. Валера глянул в зеркало и почему-то не сразу разглядел привычное отражение, виной тому был по-видимому сумрак комнаты, освещавшейся лишь настольной лампой. Но стоило несколько раз моргнуть, и всё встало на свои места. «Это будет отличная книга!» - сказал он сам себе и весело подмигнул.
На кухне Валера убрал со стола оставленную с ужина тарелку, смахнул крошки и яблочный огрызок в ведро. Теперь можно приготовить себе бутерброд. Маленький нож лежал в раковине и ждал помывки вместе с остальной посудой, так что пришлось потрафить лени и взять большой, для разделки мяса. Валера отрезал от мягкого батона толстую дольку, извлёк из холодильника пачку сливочного масла и кусок сыра. Щёлк! Валера вздрогнул, напрягся. Щёлк! Опять! Звук доносился из комнаты, двери он не имел привычки закрывать, так что показаться ему не могло. Щелчки слышались пугающе отчётливо. Что там такое происходит? Валера медленно двинулся к выходу из кухни, внимательно прислушиваясь после каждого шага. Вот он уже у порога комнаты. Щёлк-щёлк. Валера осторожно заглянул в комнату. Темно. Сломался настольный светильник? Он пригляделся к силуэту кресла. Кто-то сидел за его столом!
Щёлк! Матовая светодиодная лампа вспыхнула неестественно ярко, осветив комнату пульсирующим жёлтым светом. Валера зажмурился от неожиданности. Что происходит?! Пришлось прикрыть глаза рукой, чтобы нормально видеть. Валера вновь посмотрел на своё кресло. В нём явно сидел какой-то человек, полубоком, в странной неуклюжей позе. Голову незнакомца с большими оттопыренными ушами словно кто-то наспех приладил сверху. Кто это такой?! Что он здесь делает?! Только сейчас Валера заметил, что держит в руке нож. Нужно подойти поближе. Шаг. Ещё шаг. Может, окрикнуть его? Дрожь пробежала по телу. В комнате почему-то стало прохладнее, появился запах сырых досок и гнили. Валера приблизился на расстояние вытянутой руки, когда незнакомец вдруг резко дёрнулся и развернулся к нему лицом.
Валера застыл, парализованный жутким страхом. Перед ним сидел тот самый Фёдор с фотографии. Одна половина его лица заплыла огромной фиолетово-синей гематомой, другая же дергалась вслед за беспорядочными судорогами мимических мышц. Шеи практически не было, вместо неё между ключицами виднелось отвратительное месиво из мяса, кожи и позвонков. Из перебитой трахеи послышалось безобразное бульканье, Фёдор вскинул руку и вцепился Валере в горло. Это просто ночной кошмар! Проснись же! Валера попытался закричать, но хватка мерзких холодных пальцев позволила издать лишь беспомощный всхлип. Невозможно было дышать, перед глазами поплыли тёмные круги. Сделай же что-нибудь! Валера замахнулся рукой с ножом и ударил куда-то прямо перед собой. К его ужасу хватка не ослабевала, хотя Валера отчётливо видел, как лезвие прорезало полосатую рубаху и исчезло в теле Фёдора. Лицо мертвеца дергалось всё сильнее, послышался хруст крошащихся зубов, с мерзким чавканьем, голова его отделилась от тела и упала к ногам. Щёлк! И свет для Валеры погас.

* * *
Валера открыл глаза. Судя по светлым краям задёрнутых штор уже рассвело. Валера зевнул и уселся в кровати. Сегодня предстоит насыщенный день. Материала теперь предостаточно, надо только всё это скомпоновать, упорядочить. И начать работу над книгой. Валера чувствовал себя отлично выспавшимся и полным энергии. Накинув халат и сунув ноги в тапки, он дошлёпал до ванной. Холодная вода – самое отличное средство, чтобы смыть остатки сна и взять позитивный настрой. Валера покрутил головой, размышляя стоит ли тратить время на бритьё. На шее он заметил небольшое красное пятно, похожее на синяк. Где это он так умудрился стукнуться? Ах, да, вроде бы ему снился какой-то кошмар – удивительно ли после стольких услышанных баек. О чём же он был? Да, впрочем, неважно это. Главное, не терять темп: утренняя прогулка до магазина, завтрак, а потом работа-работа-ра-бо-та.
Как хорошо, когда дела идут по плану. Валера довольно быстро закончил с первыми двумя пунктами своего утреннего распорядка. Правда осталась ещё грязная посуда в раковине, но её он – так и быть! – оставит на вечер. Валера уселся в кресло и включил ноутбук. Ого, как много он вчера вечером успел настрочить! Пробежав глазами по последним абзацам, он принялся за работу. Такие моменты он любил и ценил: слова лихо складывались в предложения, предложения лились размеренным потоком, лист за листом рождая, наверное, его самую лучшую книгу в жизни. Сейчас Валера ощущал себя магом, великим Владыкой слова, он работал почти без запинки, воображал себе все новые и новые сцены, создавал и сталкивал между собой персонажей. Ты – Творец собственного Мира. Это ли не прекрасно?
Так он проработал до самого вечера. Голод заставил-таки оторваться его от ноутбука и задуматься об ужине. Что у него там оставалось в холодильнике? Есть кусок свинины, но её требовалось разморозить – а это долго. Что ещё? Ну, конечно же пельмени! Валера шмыгнул носом и потёр руки. Ему кажется, или в комнате стало прохладнее? Тогда почему бы и не согреться рюмочкой хорошего коньячку? Здесь же в комнате у него была устроена кладовая, где он хранил инструмент да всякий ненужный хлам. Как раз там, на полочке, пока закипала вода в кастрюле, Валера отыскал бутылку армянского коньяка, подаренного (страшно вспомнить!) на тридцатипятилетний юбилей.
Рюмочка для разогрева, рюмочка для аппетита. Можно одну для вдохновения. Уже и пельмени сварились. Валера поел не спеша, добавив к дымящейся порции ложечку жирной сметаны. «Зря всё-таки выпил третью рюмку», - подумал Валерий и зевнул. Лишний алкоголь нагонял сон, а хотелось бы поработать часок-другой. Но как не пойти на поводу у самого себя? Валера вернулся в комнату и плюхнулся на кровать. Он вздремнёт маленько, а потом снова за работу. Лёгкая дремота не заставила себя долго ждать, она заволокла сознание приятной тёмной пеленой, порождая мысли и образы, за которыми Валера наблюдал с умиротворённой отстранённостью.
Он бы так и заснул, если бы среди бестолковых наваждений, ему не попалась одна довольно любопытная идея. Валера вскочил с кровати, уселся за стол. Он вновь печатал, даже не перечитывая. Скорее-скорее, пока жива мысль… Отредактировать этот поток сознания можно и потом. Валера замер, не допечатав слово. Ему показалось, или в квартире кто-то есть, кроме него? Тик-так. Тик-так. Это всего лишь настенные часы. Или?Валера прислушался. Из кухни донёсся шум, будто кто-то ходил там, открывал шкафы, звякал посудой. Но это невозможно! Что-то щёлкнуло в лампе, и свет погас. Что за чертовщина?! Валера нажал кнопку включения, но это ничего не дало. Ещё и ещё раз; он вдавливал кнопку сильнее, словно это могло повлиять на результат. В коридоре послышались шаги. Оцепенение холодными струйками скользнуло по пальцам, пробежало колючими мурашками по спине. В этот момент Валера с ужасом осознал, что не может пошевелиться. Он с трудом поднял голову. Всё, что он мог видеть перед собой – это чёрный провал не зашторенного окна. Внезапно включившийся свет лампы больно резанул по глазам, на мгновение Валера перестал видеть. Кто бы там ни был, но он уже вошёл в комнату! Стоит прямо у него за спиной, Валерий чувствовал это.
Зрение наконец вернулось к нему. В отражении оконного стекла Валера увидел того, кто непостижимым образом проник в его квартиру. Это Фёдор – ошибиться было невозможно! Лопоухие уши, круглое лицо, обезображенное синюшными кровоподтёками, дёргающееся в нелепом танце мышечных сокращений. Валера судорожно вдохнул. Откуда эта дурацкая вонь?! До боли знакомый запах, запах плесени и разложения. Запах смерти. Фёдор сделал ещё один шаг и оказался рядом с креслом. Валеру тряхнуло от ужаса, он собрался с силами и резко развернулся в кресле. В руке Фёдора блеснуло лезвие большого кухонного ножа. Валера инстинктивно вскинул одну руку в попытке защититься от удара, другой он постарался вцепился Фёдору туда, где должно было быть горло. Пальцы вошли в рыхлую кровавую мешанину и уткнулись в обрубок позвонка.
Тик. Так. Время замерло, потекло как густой кисель. Тик. Широкое лезвие ножа пропорола ткань халата. Так. Кончик ножа вошёл между рёбер левее от центра груди, и дикая боль от пореза заставила Валеру содрогнуться и вскрикнуть. Тик. Он не оставлял попыток нащупать в отвратительной каше из мяса и обломков костей остатки трахеи. Нужно попытаться пережать её! Лишить эту кошмарную тварь возможности дышать! Поможет ли? Так. Валера ощущал, как лезвие в его теле скользит дальше, взрезая кожу и мышцы, проникая всё глубже и глубже, и это неотвратимое движение вызывало нечеловеческую боль и безумный, животный страх. Эти два чувства вытеснили всё остальное, заполнили сознание до краёв, проникли в каждую клеточку тела. Жгучая боль в груди выплеснулась, потекла расплавленным металлом по венам и артериям. С шумом и клёкотом Фёдор завалился на пол, голова его откатилась в сторону, и на пол полилась вязкая иссиня-чёрная кровь. Валера обмяк в кресле и с обречённым равнодушием наблюдал, как комната наполняется призрачной дымкой, закручивается в пёстром хороводе болезненных вспышек. Тик-так, доносилось откуда-то издалека. Тик. Время вновь замерло. Так. И наступила тьма.

* * *
Боль в голове заставила очнуться. Валера нехотя откинул край одеяла и приподнялся на локте. Уже утро. Значит, пора вставать, приниматься за дела. Как же отвратительно он себя чувствовал! Всю ночь ему снились какая-то жуть, он ничего толком не помнил и злился. Не надо так резво начинать работу. Во всём должна быть размеренность, постепенность, а то так не долго и перегореть. Заныла грудь. Этого ещё не хватало. Валера потёр зудящее место и с удивлением обнаружил довольно свежий порез. Ну, надо же! Он уронил голову на подушку и потёр виски. Было бы неплохо сегодня пораньше лечь спать. Всё равно с такой головной болью день для писательства неизбежно потерян.
Полежав немного, Валера смирился с тем, что пора вставать и идти умываться. Накинув халат на плечи, он поплёлся в ванну. Обычно холодная вода творила чудеса и возвращала к жизни даже после лишней рюмки. Но только не в это утро. Валера опёрся руками на край раковины и хмуро уставился на своё отражение в зеркале. Как же пережить этот день? Будничные заботы и хлопоты казались ему мелкими и бессмысленными. Дойти до магазина. Съесть очередной завтрак. Сесть за ноутбук, чтобы выдавить из себя порцию никчёмной ерунды, которую и читать-то кроме него никто не будет. Зачем? Что-то тёплое и щекотное пробежало по груди и растеклось по складкам на животе. Валера охнул и торопливо откинул полу халата. Порез сочился кровью. Ещё одна капля сорвалась с края раны и скользнула вниз, оставляя за собой ярко-красный след. Где он так порезался, чёрт возьми?!
Валера открыл зеркальный шкафчик, поискал ватный диск и пузырёк с йодом. По телу сбегали новые капли, одна за одной; они пачкали халат, оставляли на белой эмали раковины яркие алые кляксы. Валера торопливо захлопнул дверцу и принялся откручивать пробку. Что-то он неважно выглядит. Бледный какой-то. И вот ещё на шее синяк откуда-то. Валера с тревогой вгляделся в отражение. Ему показалось, или левая сторона его лица немного опухла? И как-то странно топорщатся уши...Он отпрянул от зеркала, бутылочка выскользнула из рук и, звякнув, скатилась в раковину. Это не его лицо! Сейчас – Валерка мог поклясться чем угодно – на него смотрел тот самый Фёдор, про которого рассказывал дед Мирон.
Валера оторопело таращился на отражение, менявшееся каждое следующее мгновение. Вот синяк пополз выше, перебрался с шеи на раздувшуюся щеку. Налившиеся багровым, веки почти полностью скрыли под собой стремительно мутнеющую склеру глаза. Правая щека вдруг дёрнулась так сильно, что под треснувшими губами обнажились зубы. Голова затряслась мелко-мелко, потом качнулась, словно по ней ударили чем-то тяжёлым. Шея лопнула, превратившись в одну сплошную рану, из разорванных сосудов хлынула кровь, запачкавшая зеркало с той стороны. Голова Фёдора медленно накренилась набок, всё больше обнажая раскромсанный остаток шейного столба, потом подалась вперёд и, преодолев невидимую границу зазеркалья, упала в раковину.
Валера взвыл от ужаса, его то трясло, то скручивало мышечным спазмом так, что невозможно было пошевелиться. Наконец, он размахнулся и изо всех сил ударил кулаком по зеркалу. Стеклянная поверхность брызнула блестящими осколками, кисть руки тут же пронзила острая боль. Валера отдёрнулся, схватился за предплечье. Скальпельно-тонкий разрез оказался глубоким, кулак разжался, пальцы беспомощно обмякли. Приступ безумной паники от творившегося кошмара, от нестерпимой пульсирующей боли и вида хлеставшей отовсюду крови, сводил с ума. Валера выскочил из ванной и ринулся в коридор. Безумно и бесцельно он метался там, пачкая стены и одежду. Потом открыл входную дверь и выбрался на лестничную площадку. Спокойнее, спокойнее! Валера постарался взять себя в руки. Он принялся звать на помощь, кидался от двери к двери, что есть сил вдавливал кнопки квартирных звонков, стучал. Но его будто никто не слышал. Лифт! Он бросился к открывшимся металлическим створкам, нырнул в кабину. Здоровой рукой принялся тыкать в кнопку первого этажа. Двери мягко закрылись, кабина лифта начала движение.
Валеру опять трясло. Его махровый халат из бежевого всё больше превращался в грязно-красный под новыми и новыми порциями крови, и Валера тщетно пытался остановить её, зажимая рану ладонью. Можно попробовать перетянуть артерию поясом от халата, тогда, возможно, удастся хоть сколько-нибудь остановить кровотечение. Он так и сделал. Но почему лифт всё ещё едет? В доме всего шестнадцать этажей, Валера жил на одиннадцатом, так что спуск вряд ли занял бы много времени. И снова паника овладела им. Да что же творится?! Неужели, ему снится ночной кошмар? Но окружающая действительность – и боль, и запахи, и звуки – мало походили на сновидение.
Валера ударил по кнопке вызова диспетчера. «Лифт сломан! Остановите лифт!» – крикнул он, наклонившись над микрофоном. Динамик ответил сиплым шипением. Потом раздался знакомый голос. «Обязательно доведи дело до конца, - говорил он, - не мешай себе, главное». Валера вздрогнул. Кажется, это были слова Мирона. И это был его голос. Ноги подкосились от навалившейся слабости и волнения. Он вновь принялся стучать по кнопке. «Остановите чёртов лифт!» - прохрипел Валера и всхлипнул. В динамике щёлкнуло. «Это будет отличная книга!» - раздался в лифте его собственный голос.
Свет мигнул и погас, кабинка вдруг резко дёрнулась и замерла. Валера повалился на пол и застонал от боли. Кое-как, опираясь на одну руку, он поднялся на колени и огляделся. Он определённо был уже не в лифте. Какое-то маленькое тёмное помещение…Валера осторожно ощупал пространство рядом с собой. Тряпки, стопка книжек в мягкой обложке, тут он больно стукнулся обо что-то. Полка. Ящик с инструментами. Да он же в собственной кладовке! Прямо перед собой Валера разглядел еле заметную полоску света, тянущуюся от пола почти до самого потолка. Дверь! Валера поднялся с трудом на ноги. Он должен выбраться отсюда! Или…Или ослабеет настолько, что не сможет двигаться. Скоро ли его найдут здесь? Валера навалился на дверь, но та не поддавалась. Должно быть, закрыта на щеколду с той стороны. Что же делать? Что делать?! Валера сжал зубы, попробовал ударить плечом. Это не принесло ничего кроме новой волны боли и слабости. Он должен вырваться! Валера поискал в темноте ящик с инструментами, порылся в нём на ощупь. Под руку попалась отвёртка, она была достаточно длинной и крепкой, чтобы попробовать открыть дверь.
Силы уходили вместе с кровью, сочившейся из ран на груди и руке. Каждый новый вздох, каким бы глубоким он не был, не приносил насыщения. Валера перехватил отвёртку поудобнее, уткнул жало в место, где по его прикидкам находилась щеколда, и навалился всем телом. Послышался хруст крошащейся краски и деревянный треск. Валера из последних сил рванул ручку отвёртки на себя. Рычага оказалось достаточно, чтобы сломать хлипкую задвижку. Дверь распахнулась, и Валера с шумом вывалился из кладовки, упал на пол. В голове зашумело. Сквозь серый туман перед глазами, Валера увидел нависшую над ним фигуру человека. Он не различал его лица, но по оттопыренным ушам догадался – это Фёдор. Прежде чем тьма небытия поглотила сознание, Валера успел разглядеть в его руках топор.

* * *
Ничем не примечательное утро. Сотни, тысячи таких, похожих друг на друга рассветов, которые Валера встречал в кровати. Он потёр глаза. Вроде бы и выспался, а всё равно вставать не особенно и хотелось. Как бы приучить себя делать зарядку по утрам? Хорошая идея. Валера поднялся с кровати, накинул на плечи халат и прошёлся босиком по холодному полу до самой ванны. Это немного бодрило. Итак. Что сегодня по плану? Валера прикинул примерный распорядок дня. В целом, всё как обычно. Прогулка на свежем воздухе (её можно с успехом совместить с походом в магазин), завтрак. Потом надо бы привести в порядок записи, систематизировать всё, что ему удалось записать за вчерашнюю поездку. Задача понятная, работы предстоит немало. Валера умылся, тщательно выбрился. Твёрдо решил на следующей неделе сходить подстричься.
Несмотря на часовую прогулку по утреннему морозцу и последующую чашку крепкого кофе с бутербродом, сконцентрироваться на делах удавалось с трудом. Его терзало какое-то смутное беспокойство, а после обеда начали мерещиться шумы и шорохи: то что-то звякнет на кухне, то будто бы шумит вода в ванной, то чудятся шаги в коридоре. Вот же напасть!
Валера откинулся в кресле и скрестил руки на груди. Уже вечерело, а сделать удалось едва ли половину от намеченного. Взгляд зацепился за деревянную птичку, притаившуюся между бумаг и канцелярской подставкой. Валера взял свистульку в руки. Вся эта история с заездом в безымянное урочище казалась теперь странным наваждением, плодом фантазии, не более. Валера не придал тогда этому никакого значения, он слишком устал и был занят мыслями о скорейшем возвращении домой. Но теперь, вспоминая свой последний взгляд в зеркало заднего вида, Валера мог поклясться, что видел тёмные провалы заколоченных окон давно покинутого дома. Вряд ли дед Мирон мог жить в таком. Но этого не может быть! Иррациональность собственных предположений пугала, лёгкий озноб пробежался мурашками по спине. Но ведь подарок Мирона – он вот, перед ним. Вполне реален – маленькая птичка с длинным хвостиком и дыркой, с рыжими треугольниками на неровно выструганных боках, с волнистыми линиями и точками на брюшке и спинке.
За спиной, совсем рядом что-то глухо стукнулось об пол. Валера вздрогнул и отложил свистульку. Прислушался. Новый шлепок по линолеуму. Звук шёл из кладовой. Как заворожённый Валера встал и подошёл к двери. Вытянулся весь, прислушиваясь, осторожно взялся за ручку. Там кто-то есть. Кто-то ждёт его, чтобы выпрыгнуть из темноты. Кто-то хочет его убить. Безумие! Бред!
Он резко распахнул дверь. Пусто. Источником шума оказалась одна из книжных стопок. Она заметно накренилась, и несколько книг валялось у её основания. Валера нервно хмыкнул и вернул «пизанскую башню» в исходное положение. «Как же это символично!» - подумал он, разглядывая упавшие экземпляры. Он даже не будет их поднимать, пусть лежат тут… А вообще, в кладовке давненько порядок нужно навести. Вон, инструменты не убраны. Валера кинул лежавшие на полу плоскогубцы и отвёртку в ящик, туда же отправил молоток и топор. Холодок беспричинного страха заставил поёжиться. Нет уж, пожалуй, топор он возьмёт с собой. Валера подхватил инструмент за стеклопластиковую рукоять и вышел из кладовой. Чего же он испугался?! Валера на всякий случай защёлкнул шпингалет на двери. Как это невероятно глупо!
Бум. Что-то легонько ударило в дверь. Валера вздрогнул, сжал сильнее прорезиненную рукоять топора. В кладовке послышалась какая-то возня, затем последовал новый удар, сильнее прежнего. Валера отшатнулся от двери¸ тело словно одеревенело. Парализованный страхом он стоял посреди комнаты и бессмысленно пялился на дверь. Бум! От удара выдернулся один из маленьких саморезов, которыми шпингалет крепился к оргалиту дверного полотна. Послышался треск ломаемой древесины, от края наличника вверх устремилась тонкая трещина. Ещё удар. Шпингалет не выдержал и оторвался. Дверь распахнулась, и из кладовки на пол перед ошарашенным Валерием выпал человек. Его светлая полосатая рубаха была покрыта неряшливыми буро-коричневыми пятнами, ворс паласа под ним тут же начал окрашиваться кровью, сочившейся с рук. Человек перевалился на бок, опёрся на локоть и с трудом поднял голову.
Круглолицый, лопоухий. Валера не мог не узнать его. На него смотрел Фёдор, смотрел каким-то долгим отсутствующим взглядом. Так безжизненно и отрешённо смотрят только покойники. Фёдор попытался встать на колено. Теперь в его руке Валера заметил отвёртку. Между ними всего полтора метра, так что одного хорошего рывка Фёдору хватит, чтобы всадить стержень отвёртки, например, в живот. Валера почувствовал, как шевелятся волосы на голове. Ноги стали ватными, руки не слушались.
Фёдор уже стоял, покачиваясь, на одном колене. Кажется, он обрёл опору, и теперь не нужно было держаться на руках. Фёдор выставил перед собой отвёртку, нацелился на Валеру. Ну, уж нет! Не бывать этому! Он вскинул топор, чтобы ударить первым, но комната вдруг зашаталась, закружилась, Валера будто бы поплыл куда-то вниз и вбок. Мир вспыхнул и погас на мгновение, чтобы вновь вернуться к Валере.
Он стоял на одном колене и здоровой рукой сжимал рукоятку отвёртки. Боль от пореза захватила всю руку, калёным железом жгла грудь. Прямо перед собой Валера видел…себя. Окружённый ореолом света от комнатной люстры он замер с занесённым топором, бледное лицо исказила гримаса ужаса. Какая жуткая фантасмагория. Да это же был он сам! Тот самый человек из кладовой. Не было никакого Фёдора – всё это наваждение, иллюзия. Он просто сошёл с ума! Воспоминания закружились цветным калейдоскопом, прорвались сумбурным потоком кошмаров. Немыслимо долго спускающийся лифт, жуткая голова мертвеца, выпадающая из зеркала, холодная сталь кухонного ножа, скользящая между рёбер, мёртвые пальцы на его шее – всё это вдруг пронеслось одной записью в его застывшем сознании. И в этой записи каждый раз вместо Фёдора Валера видел себя.
Сколько прошло времени? Секунда? Две? Кошмарное видение в его обличии с занесённым для удара топором замерло, словно создатель этого мерзкого спектакля нарочно давал Валере время. Всего-то и надо – броситься вперёд и воткнуть стержень отвёртки в незащищённую плоть. «Обязательно доведи дело до конца, не мешай себе…» - прозвучал в его голове голос Мирона. А ведь и правда, каждый раз, когда он пытался остановить себя, кошмар повторялся снова и снова – он оказался в плену ужасного наваждения, и теперь, кажется, Валера понял, как вырваться из него. Он опустил руку с инструментом. Как жаль, что он не допишет свою самую лучшую книгу в жизни! Валера закрыл глаза. Он больше не мешает себе.

[Нефидимка]

Здравствуйте, автор. Спасибо за рассказ. Мне понравился текст. Одно замечание: для того. чтобы ознакомиться с местным фольклором, необязательно самому отправляться в поездку Достаточно прийти в библиотеку вуза, который готовит русистов, там обязательно будут материалы практик и экспедиций. Процесс сбора этих материалов длительный, с наскоку и по-быстрому ничего не получится, потом ещё потребуется обработка. Кстати, нужно знать, что именно собираешься получить: легенды, сказки, былички. И да - сюжеты, герои будут почти одинаковыми. Кстати, вы допустили ошибку: "народный фольклор". Фольклор и есть устное народное творчество. Может быть местным, городским, но не народным.

[Monk]

В целом неплохо, но затянуто, а сплошные дежавю героя вместо интереса наводят уныние. День сурка какой-то... мертвого сурка.

[Дарио Россо]

Цитата: Автор: Lex Z Две изданные книги – одна в мягкой обложке в три сотни экземпляров, половина из которых валялись в кладовке, и вторая – в твёрдом переплёте с красочным дизайном и – увы! – под чужой фамилией. На более чем скромные гонорары (конечно, плюс немного заработка с копирайтинга) получилось наскрести на первый ипотечный взнос и старенькую иномарку.

Ахахахахааххаха хаха ах ха хах хаах ха хаххахаха
Простите, со мной истерика приключилась.
Так, действие происходит в параллельной вселенной, где на "скромные гонорары за две книги" (тираж первой 300 экз, тираж второй наверняка не больше 2000) можно вкинуть первый взнос на ипотеку и еще на старенькую иномарку останется... (сейчас будет немножко больно: в реальной жизни тираж 300 экз напечатают разве что за счет автора, а за 2000 отвалят ну тыщ 25-30 если повезет).

Цитата: Автор: Lex Z Постель приняла Валерия в свои мягкие прохладные объятия. Сначала, казалось, пришла безмятежная дремота, когда уже не чувствуешь своего тела, когда вот-вот уже готов провалиться в тёмное царство медленного сна.

- ну что это такое?

Цитата: Автор: Lex Z в животе голодное урчание сменилось настойчивым чувством голода

35 тысяч знаков без пробелов, Карл! Нет, я не могу это читать. Осилил половину кое-как, дальше по диагонали. Автор упорно не желает рассказывать историю - ему непременно хочется о скучных и совершенно ненужных бытовых подробностях, как герой сел, встал, включил лампу, погрел себе еду, и т.д. и т.п. Огромные абзацы, в которых ничего не происходит. Саспенс? Интрига? Нет, не слышали.

Короче, слабо.

[Михаэль фон Барток]

Цитата: Автор: Дарио Россо - ну что это такое?

"не говори красиво" (С)

[Monk]

Цитата: Автор: Дарио Россо в реальной жизни тираж 300 экз напечатают разве что за счет автора, а за 2000 отвалят ну тыщ 25-30 если повезет).

Да, кстати, тоже изрядно повеселило))

[Рэм]

Слииииишком долго история раскачивалась. не дочитал. простите.
возможно там шедевриальный финал, но мне его никогда не узнать.
но, все равно удачи!

[аке]

Тема проклятия интересная. Но нет решающей финальной так сказать точки - зачем все это, был ли дед на самом деле или лишь чей-то призрак. Виновата свистулька или что-то еще. Почему именно Федор все донимал героя. В общем, пробившись сквозь череду странных кошмаров-видений я слегка стопорнул в финале.

Добавлено через 2 минуты
Немного улыбнуло: "изредка похрустывал снег под ногами" в январе! Ну он как бы ещё не решил хрустеть или все же нет.

[Разумный Я]

Автор, без обид, но после упоминания таких гонораров за два махоньких тиража вас следует снять с конкурса, как хорошую юмористическую литературу ))))))))) После этого читать нормально не мог, смех душил, зараза ))))))

[Vlad lev]

Цитата: Автор: аке Немного улыбнуло: "изредка похрустывал снег под ногами" в январе! Ну он как бы ещё не решил хрустеть или все же нет.

а он, могёт, как в этом годе был...(почти не был)