Конкурс - Цена Косалы

[Lex Z]

Цена Косалы

Черными крыльями накрыла Махаджанападу южная ночь. Луна, похожая на череп, струила свой свет на дома купцов и ремесленников, дворцы знати и роскошные храмы, среди которых особенно выделялся огромный храм Яджура. На протяжении веков святилище Бога Крови считалось символом незыблемости кастовой пирамиды, скрепившей разрозненные княжества в единое сильное государство

Однако ныне в этом храме творилось нечто невиданное, рушащее все устои.

Пронзительный крик, полный ярости и боли разнесся по извилистым коридорам храма, отразившись от стен и потерявшись где-то в глубине сада. Рослые смуглые кшатрии, охранявшие покои, невольно переглянулись.

-Яджур, да хранит нас,- пробормотал один из них.

-Не нас,- вполголоса ответил второй.

Крик повторился и вслед за ним – раскатистый злобный хохот, тут же оборвавшийся. Стражники едва успели отшатнуться, когда бронзовая дверь распахнулась, и на пороге возник высокий худой мужчина, в черно-красном одеянии жреца.

-Дело сделано, - прошептал он,- Яджур, дай мне сил!

Захлопнув за собой дверь, мужчина несколько раз провернул ручку и мрачно усмехнулся, когда внутри что-то клацнуло.

-Никого не подпускать к этой двери,- он обернулся к стражникам,- никого, слышите? Кто бы он ни был – жрец или кшатрий, какой бы пост он не занимал при дворе или храме!

-А если кто-то выйдет оттуда? - раздался робкий вопрос.

Человек обернулся так резко, что кшатрии невольно отшатнулись, завидев как кровь отхлынула от смуглого лица.

-Если такое произойдет,- произнес он,- бегите! Бегите, что есть сил! И молитесь всем богам, чтобы это не случилось ночью.

Какое-то время он смотрел в побледневшие лица стражников и, дождавшись робкого кивка, коротко кивнул в ответ и ушел по коридору. Взгляды стражников обратились на дверь - воцарившееся за ней гнетущее молчание казалось еще более зловещим, чем раздававшиеся недавно звуки.


Тронный зал владыки Косалы поражал своим великолепием. В вышине парил купол, где на фоне темно-синего хрусталя мерцали золотистые изображения зверей вендийского Зодиака, подсвеченные разожженными по ту сторону купола светильниками. Мраморные стены покрывали причудливые барельефы, изображавшие сцены из жизни богов и героев. В неглубоких нишах застыли статуи богов, рядом с которыми курились ароматические палочки. Неподвижностью с изваяниями могли поспорить застывшие у трона и стен кшатрии в доспехах из стали с золотой насечкой и изящных шлемах. Вооружены все они были мечами-кхандами, некоторые имели еще и секиры, палицы или джамадхар - острый кинжал из двух соединенных лезвий, раскрывавшихся при проникновении в тело, разом выпуская внутренности. Стоявшие у стен стражники держали еще и луки.

В центе зала стоял золотой трон, покрытый изящной резьбой изображающей сцены княжеской охоты на тигров. Восседавший на троне владыка Бирендра был высок, строен и красив - черноусый, смуглый, с орлиными чертами лица. Шелковое одеяние расшивали золотые и серебряные нити, тюрбан с диадемой украшали драгоценные камни, как и золотой скипетр. Стоявшие по бокам черные невольники обмахивали правителя опахалом из страусовых перьев, привозимых в Косалу из далекого Пунта. По правую руку от владыки стоял жрец в черно-красной хламиде и золотой диадеме. Остальные придворные толпились за кругом охраны.

Среди всей этой вычурной роскоши чужеродной казалась группа людей перед троном - шесть или семь смуглых мужчин, в странных, нездешнего вида одеждах. Во главе их стоял воин в черных доспехах. Он явно отличался от остальных чужаков - высокий, широкоплечий, с гривой черных волос, выбивавшейся из-под массивного шлема. Огромный двуручный меч покоился в обитых железом кожаных ножнах за спиной великана. Ярко-синие глаза без страха встречались с черными глазами Бирендры, к которому обращался воин.

- Ментуфер, царь Стигии, восседающий одесную Отца Сета, предлагает тебе, о магараджа, свою дружбу. В знак чистоты своих намерений он шлет этот подарок.

Он кивнул одному из своих смуглых сопровождающих и тот передал ему увесистый сверток. Великан принял его из рук и с поклоном подошел к трону.

-Здесь,- продолжил он,- мех серебристой львицы, самого редкого зверя пустыни. А чтобы ты не думал, что владыке Стигии нечего предложить кроме звериных шкур, то смотри.

Он развернул шкуру - на ней переливались множеством граней разноцветные огни.

- Камни из диадемы Короля-Титана- сказал воин,- одного из величайших сокровищ Стигии. Прими дары, как знак того, что король Стигии ищет дружбы.

Воин передал раскрытую шкуру с усеивавшими ее самоцветами царю. Бирендра лениво перекатывал из ладони в ладонь один из самоцветов, не отводя пронзительных черных глаз от стоявшего перед ним воина.

-Что же хочет от меня владыка Стигии?- произнес он, не глядя на посла.

- Ментуфер предлагает тебе военный союз,- ответил воин.- Из века в Косала воюет с Тураном. Йездигерд твой враг, также как и наш – туранцы отняли обширные земли на востоке Стигии. Вместе вы победите – Ктесфон вернет Замбулу и все окрестные земли, а ты выбьешь туранцев из Афгулистана, обретя мир на своей северной границе.

Владыка внимательно посмотрел на говорившего.

-А ведь ты не стигиец,- неожиданно сказал он,- со своей белой кожей и голубыми глазами ты скорей похож на афгулов. Но они не носят таких доспехов и у них не бывает таких мечей. Так откуда ты?

-Владыка Косалы прозорлив,- произнес воин,- мое имя Конан, я из Киммерии.

-Никогда не слышал о такой земле,- покачал головой магараджа.

-Это горная страна далеко на западе,- сказал Конан,- за Тураном и Кофом, севернее даже Аквилонии. Я ушел оттуда, потому что не захотел прозябать на краю света. Был наемником во многих странах, пока два года назад не поступил на службу Ментуферу. Он грозный царь, щедрый к вассалам и союзникам, как велит ему закон Отца Сета.

При произнесении этого имени владыка поменялся в лице и что-то чуть слышно шепнул на ухо склонившегося жреца. Когда он поднял глаза на Конана они уже не были равнодушными - открытая ненависть только что не обожгла киммерийца.

-В Косале нет и не будет поклонников Змея,- отчеканил Бирендра,- проклята та страна, что предалась Отцу Тьмы. И проклят буду я, если вступлю в союз со столь нечестивым царем. Знай же - Туран больше не враг нам. Мы оставили прежние ссоры, дабы установить прочный мир на наших границах. Я признал шаха Йездигерда своим владыкой, а он обещал Косале защиту и покровительство.

Царь встал, испепеляя глазами Конана.

-Ты, чужак с лживым языком змеи,- почти крикнул он,- решил, что твои паршивые шкуры купят владыку Косалы?- он дернул рукой, отбрасывая шкуру, и драгоценные камни застучали по полу,- да будут прокляты ты и твой господин! Убейте их!

Краем глаза Конан заметил, как ожили застывшие у стены кшатрии, поднимая луки. Кровавое бешенство застило ему глаза. Вероломство Востока было не в новинку киммерийцу, но такого подлого нападения не ожидал даже он. Взревев, он выхватил из-за спины меч, кинувшись к охране. Позади свистнули стрелы, он услышал крики и проклятия стигийцев, что оказались легкой добычей для лучников. В Конана кшатрии стрелять не стали, побоявшись задеть своих. С грозным рыком великан-киммериец вломился в ряды стражников. Его меч отбил занесенную кханду и со смачным хрустом обрушился на ближайшую голову, расколов разом шлем и череп.

-Кром!- взревел Конан,- Кром и сталь!

Обуявшая его ярость берсерка была столь велика, что даже видавшие виды кшатрии оказались ошеломлены. С визгом разбежались наложницы, к стенам шарахнулись придворные и даже жрец отшатнулся назад. Один лишь магараджа, сидя на троне, широко распахнутыми глазами смотрел на великана в черных доспехах, отчаянно пытающегося прорубить дорогу к вероломному владыке.

-Не убивать,- крикнул Бирендра, завидев, что воину становится все труднее отражать атаки,- взять живьем.

-Будь ты проклят!- выдохнул Конан, отбивая очередной выпад и одним страшным ударом разрубая стражника от плеча до поясницы. Краем глаза он увидел, как слева взвилась палица, но отбить ее уже не успел. Страшный удар обрушился на его шлем, перед глазами поплыли кровавые круги и все вокруг поглотила тьма.

Он очнулся от мерзкого, всепроникающего холода, казалось, сковавшего его могучее тело. Воин лежал на холодном камне, с раскалывающейся от боли головой. Слипшиеся от крови волосы лезли в глаза. Конан поднял руку, чтобы убрать их - и его рука дернулась обратно, звякнув тяжелой цепью

-Что за дьявольщина,- пробормотал Конан, встряхивая головой, чтобы стряхнуть волосы,- где я? Бирендра, шакалье отродье, дай мне только выбраться….

-Не трать слов попусту, воин,- послышался сбоку негромкий голос,- это бесполезно здесь.

Говоривший произнес это на одном из вендийских диалектов, который Конан худо-бедно научился понимать за время пребывания на Востоке.

-Здесь – это где?- спросил он.

-Подземелья храма Яджура,- рассмеялся голос во тьме,- святая темница.

-А ты кто такой?- пробурчал Конан, мотнув головой, дабы стряхнуть волосы. Вокруг была кромешная темень - лишь где-то у стен брезжило пятно слабого света.

-Узник, как и ты,- раздался в ответ безрадостный смех,- приговоренный к смерти.

-За что?

-За преданность Катар,- последовал ответ из мрака,- я был хорошим слугой богини, слишком хорошим, чтобы понравиться здешним владыкам. Тридцать раз по десять жертв я приносил ей жертвы и ни разу не осквернил рук пролитой кровью.

- Так ты катари,- равнодушно произнес Конан. В Вендии ему доводилось видеть фанатиков, душащих людей во имя своей страшной богини. Конан не любил жрецов Катар, но знал, что они всегда выступали за союз со Стигией.

-А ты?- раздался голос в ответ,- ты ведь чужестранец, верно?

-Верно. Конан, командир наемников в армии Стигии. Ментуфер знал, что я много лет провел в здешних краях, поэтому и назначил меня главой посольства к вашему владыке - пусть демоны преисподней высосут ему глаза! Год назад, помнится, когда в Луксур отправляли посольство, владыки Косалы были готовы к союзу со Стигией.

-Год назад тут все было иначе,- вновь послышался смешок,- тогда у власти еще была махарани Каларатри, регентша при малолетнем наследнике. При ней в Косале покровительствовали служителям Катар и Сета. Это не понравилось Бирендре, приходившемуся двоюродным братом прежнему владыке Косалы, мужу махарани. Он почитал превыше всех богов Яджура, был близок его жрецам. Опираясь на них и на кшатриев недовольных правлением женщины, он сверг ее с престола. Во время резни с оставшимися верными княгине войсками, погиб и наследник Джайчанд. Что до Каларатри, то Бирендра громогласно объявил, что она, лишившись сына, добровольно взошла на жертвенный костер. Но никто не видел ни костра, ни пепелища оставшегося от него и отшельники-капалики, что медитируют на шмашанах, клянутся, что пепел сгоревшей рани никогда не выбрасывался на местах сожжения трупов.

-Мрачная история,- пробурчал Конан,- но теперь понятно, почему узурпатор так взъярился. В письме Ментуферу говорилось не только о союзе…

-Это верно,- послышался в ответ дребезжащий смех,- Каларатри предложила руку сыну короля Ментуфера после чего Бирендра и решил избавиться от нее. Вас же он испугался, опасаясь, что присутствие посланников Стигии вдохновит оставшихся противников его власти. Говорят, что махарани еще жива, а значит, может претендовать на трон.

Конан пожал плечами в темноте.

-Ваши свары меня не волнуют,- произнес он,- обидно только попасться в ловушку. Они собираются казнить нас или уморить здесь голодом?

-Казнить не будут точно,- послышался невеселый смех,- а от голода ты умереть не успеешь. Скоро твои глаза привыкнут к темноте и ты сам поймешь - почему. Не знаю как ты, а я доволен таким завершением жизни - служитель Катар не рассчитывает помереть в собственной постели. Раз такова Ее воля - я готов к смерти.

Чуть позже, когда Конан уже мог разглядеть свою тюрьму, он понял что имел в виду его сокамерник. Обширная комната напоминала скорее естественную пещеру, чем дело рук человеческих. У противоположной стены скорчился закованный катари. Однако они не были первыми узниками тут: вдоль стены висели цепи, в которых смутно белели закованные скелеты - изломанные, с раздробленными черепами и позвонками.

Из пещеры было два выхода - первый в дальнем конце комнаты: массивная, судя по всему, наглухо закрытая дверь. Другая, совсем рядом, - большой черный провал, в котором угадывались ступеньки, уводящие куда-то вверх. Оттуда и шел слабый свет, который Конан заметил с самого начала.

Какое-то время они еще переговаривались с косальцем, потом он умолк и, спустя некоторое время, киммериец услышал ровное сопение - восточный фатализм был настолько велик, что катари заснул даже перед лицом неизбежной смерти. Конан же еще какое-то время молча смотрел в черный потолок над ним, а потом сон сморил и его. Сны его были туманны и неопределенны - многоголосые вихри, веющие в черной бездне, странные гротескные тени, пробирающиеся по темным коридорам, жалобный плач и замогильный зловещий хохот.

Этот хохот звучал в ушах Конана и сейчас, когда он внезапно дернулся, просыпаясь и пытаясь встать. Цепи дернули его назад, но киммериец почти не почувствовал боли. Сердце его бешено колотилось, волосы встали дыбом, по позвоночнику пробежали крупные мурашки. Краем глаза он заметил некое движение на ступенях ведущих вверх - исчезающий во мраке призрачный силуэт с горящими зелеными глазами. Конан бросил взгляд на лежащего неподалеку пленника и невольно сглотнул, чувствуя, как подступает комок к горлу. Даже в полумраке он мог разглядеть, как бессильно раскинув руки, лежит катари. Камень под ним стал темнее, чем остальной пол, а голова неестественно запрокинута, почти отделенная от туловища.

Где-то наверху послышался глумливый дьявольский хохот.

Всего происшедшего хватило многим людям, чтобы сойти с ума от страха - скованный по рукам и ногам, в темном подземелье, рядом с полуобглоданным трупом и неведомой тварью бродящей рядом во мраке. Было от чего прийти в отчаяние - и Конан был близок к тому. Больше всего его выводила из себя полная беспомощность, осознание того, что в случае чего он останется полностью беззащитным. Он прекрасно понимал, почему эта тварь убила косальца, но оставила жить его самого - изощренная, нечеловеческая жестокость, заставляющая жертву мучаться страхом и отчаянием.

И все же Конан держался - неукротимый дух его предков не давал ему пасть духом. Тварь рассчитывала столкнуться с безропотным, сдавшимся пленником - что же, возможно, киммериец сможет удивить ее.

Конан лежал на холодном полу, не зная день ныне или ночь, погребенный заживо в сыром склепе, утоляя жажду высасыванием влаги из стен. Он не шелохнулся, когда сверху послышался железный лязг, за которым последовал глумливый хохот и чуть слышные шаги - неведомая тварь спускалась к нему.

Под аркой, где начиналась лестница, ведущая наверх, вспыхнули два зеленых огня - пылающие адской злобой и голодом глаза. Повернув голову Конан наблюдал как из мрака появляется некий гибкий силуэт. Существо подходило все ближе и Конан уже мог видеть, как покачиваются крутые бедра, поблескивают драгоценные камни в золотом ожерелье меж округлых грудей. Бледное женское лицо с пылающими зелеными глазами приблизилось к лицу Конана, полные губы раздвинулись, обнажая острые клыки.

-Большой человек, очень большой,- шипящий смех сорвался с ее губ,- Бирендра, проклятый ублюдок, наконец, ты дал мне настоящего мужчину. Ясный ум, сильное тело - нет, мой воин, ты не умрешь как все остальные. Я подарю тебе холодный поцелуй смерти, после которого ты сам поймешь, что жить дальше не стоит. Люби меня, великан!

Тонкая, холодная как лед, ладонь легла на плечо Конана, острые когти впились в его кожу, медленно двинулись вниз, чертя на груди кровоточащие борозды - и вдруг резко отпрянули, словно от ожога. Злобное шипение вырвалось из губ рассерженной фурии.

-Не ожидала, да?- буркнул Конан.

На золотой цепочке висел амулет: нефритовая пластинка, на которой были выгравированы две змеи, поддерживавшие черное солнце.

-Что это?- прошипела демоница.

-Тот-Апоп, главный маг короля Ментуфера, вручил мне амулет, найденный им в одной из гробниц южной Стигии. Было ясно, что с твоим исчезновением что-то нечисто,- а потому король позаботился, чтобы его посол был защищен от порождений тьмы. Жаль от земных людей не нашлось столь надежной защиты.

-Ты знаешь, кто я?- спросила демоница.

-Да, махарани,- кивнул Конан, сморщившись от боли в затекшей шее,- я искал и тебя. Ктесфон велел передать, если я найду тебя живой, что его обещание насчет брака по-прежнему в силе.

-Если найдешь живой,- Каларатри рассмеялась,- по-твоему, это можно назвать жизнью? Бирендра хотел силой заставить меня выйти за него замуж, но всякий раз я отказывала ему. Чтобы он не отобрал у меня сына, я принесла Джайчанда в жертву – и Сет даровал мне вечную жизнь во мраке, лишенную старости и увядания. Но жрец Пател, служитель Яджура, подловил меня спящей в храмовой комнате и наложил заклятие, не дающее мне выйти наружу. Единственное куда я могу пройти - это подземелье, когда стражники приводят новых пленников.

-А почему бы тебе не убить их?- спросил Конан,- разве так не обретешь ты свободу?

-Каждый раз с ними приходит Пател,- покачала головой царица-ветала,- с амулетом Яджура, что не дает мне подойти. Все что мне позволено - это утолять голод пленниками.

Конан угрюмо усмехнулся.

-Если ты найдешь способ снять эти цепи,- он выразительно брякнул оковами,- я помогу тебе разнообразить стол, а заодно и выбраться отсюда.

Мертвенно-бледное лицо приблизилось к Конану почти вплотную, но синие глаза киммерийца выдержали взгляд дьявольских очей. Алые губы раздвинулись в слабой ухмылке и холодная длань ночного отродья коснулась оков. Раздался быстрый прерывистый шепот и вслед за ним - звон распадающихся кандал. Тонкие пальцы прошлись по груди Конана, и обжигающе-холодная плоть прижалась к его телу. Вновь шепот-связка тайных слов, ведомых лишь порождениям Ночи - и вновь со звоном раскалываются кандалы, высвобождая вторую руку Конана. Руки и губы самой Каларатри касались его плоти, поднимая волну темного, пугающего вожделения, только усиливающегося от того, что к нему примешивалось омерзение. С глухим рыком Конан сжал в объятиях махарани-вампирессу

Три дня минуло, прежде чем тишину подземелья нарушил негромкий лязг и дверь в конце комнаты открылась. Внутрь смело шагнул высокий человек, держащий в руке медный диск с выгравированной на нем оскаленной пастью - символом Яджура. От диска отходил зловещий багровый свет, рассеивавший тьму. Жрец, бормоча мантры, махнул рукой и в дверях появилось еще несколько людей. Два храмовых стражника, волокли изможденного человека, на смуглой коже которого проступали синяки и кровоподтеки. Кидая опасливые взгляды на темный проход, они сняли оковы с ближайшего скелета и принялись пристраивать на его место нового узника. Жрец стоял в стороне, презрительно усмехаясь суевериям стражников, настолько уверенный в том, что Яджур защитит его от любой нечисти, насколько и в том, что оная нечисть давно сожрала предыдущих узников. Так было всегда - поэтому он и не заметил, что оковы Конана пустовали.

-Кроммм!!!- могучий кулак, замотанный в обрывки цепей, с силой ударил жреца в висок, пробив его череп словно яичную скорлупу. Стражники развернулись, сжимая в руках оружие, но было поздно – амулет Яджура погас, погрузив подземелье в кромешную тьму. И в этой тьме раздался леденящий душу хохот, за ним крики, полные ужаса, сменившиеся хрустом костей и жадным чавканьем.

-Только его не убивай,- Конан присел рядом с вжавшимся в стену узником.

-Почему?! – Калратри обернулась, с губ ее стекала струйка крови,- что тебе до него?

-Потому что я его знаю,- усмехнулся Конан,- в этом колдовском свете я неплохо рассмотрел его лицо. Ну что, Тиберий, узнаешь старого товарища?

-Конан?!- наемник-аргосец таращился в окружавшую его тьму, откуда доносились одновременно и звуки, с которыми вампиресса пожирала плоть и знакомый голос,- Митра, а мы уже справили по тебе поминки!

-Значит, буду долго жить, - усмехнулся Конан,- чертовски рад тебя видеть. Каким ветром тебя занесло сюда!

-Так война же,- сказал Тиберий, все еще опасливо косясь на два светящихся зеленых кружка, - король Ментуфер создал целую коалицию против Турана, заключив союз с Пунтом, Зембабве и Иранистаном. Сам принц Ктесфон возглавил союзное войско. Недавно он высадился в Косале, объединившись с противниками нынешней власти, и сейчас осаждает этот проклятый город. Первый штурм они отбили – я упал с крепостной стены не на ту сторону, чуть ли не на головы косальцев. Вот и кинули меня сюда…

-А скажи, чужак,- вмешался в разговор вкрадчивый голос,- день или ночь там снаружи?

Тиберий вздрогнул и с надеждой посмотрел на все еще угадываемого лишь по голосу Конана. Тот ободряюще хлопнул его по плечу.

-Все в порядке, старина, ответь ей.

-Не знаю как сейчас…госпожа, - почтительно ответил наемник,- но когда меня тащили в храмовые подземелья, Луна только всходила на небо.

-Отлично,- даже во тьме был виден хищный оскал,- жди гостей, Бирендра!

Страх и растерянность царили в Махаджанападе, никогда еще не видевшей под своими стенами столь огромного войска. Отовсюду стекались беженцы, передававшие жуткие слухи о кровавых обрядах, что творили с пленными жрецы Сета. А вскоре и сами жители столицы увидели смуглых всадников под стенами города. Первый штурм был отбит, хотя многим казалось, что пришел последний день, когда на стену, поминая своих кровожадных богов, лезли чернокожие дикари. Бирендра надеялся на обещанную помощь Турана, но вскоре пришла весть, что Йездигерд увяз в очередной войне с Кофом и не может послать войска на юг.

Отчаяние, охватившее город, казалось, сочилось отовсюду. Откуда-то появлялись безымянные пророки кричавшие, что город постигла кара богов, разгневавшихся на узурпатора Бирендру. Этих смутьянов казнили, но царь понимал, что только карательными мерами народ не успокоишь. Поэтому он объявил о начале Великого Жертвоприношения Яджуру. Во всех храмах и у домашних алтарей совершались подношения: молоком, водой, фруктами, благовониями, зажигались масляные лампы и звенели колокола, отпугивая злых духов.

Самое большое богослужение шло в главном храме Косалы, где сам Бирендра, наряду с жрецами и кшатриями, участвовал в Махапудже - великом приношении. Несмотря на глубокую ночь в храме было светло как днем от бесчисленных светильников и светящихся гирлянд. Целые оркестры духовых инструментов сопровождали пение гимнов перед огромной статуей Яджура – выточенного из чистой яшмы великана с шестью руками и оскаленным ликом. Жрецы в черно-красном читали молитвы, чтобы Яджур учинил расправу над демонами, злыми духами, врагами и завистниками.

-Моего врага бей, бей! – кричали они. - Пожирай, пожирай! Убивай, убивай!

Накрутив себя до предела, собравшиеся в храме плевались и толкали проводимых через толпу пленных стигийцев и иранистанцев. Одного за другим скованных пленников укладывали рядом со статуей и кривые ножи вспарывали им груди, чтобы жрец могли вырвать окровавленные сердце.. Другим пленникам мускулистые полуголые душители ломали шеи голыми руками – все виды жертвоприношений считались уместными сейчас. Реки крови текли по полу и все громче пелись гимны в честь шестирукого бога, которого просили о защите от почитателей Великого Змея.

Но гимны, мантры, молитвы - все стихло, когда по храму пронесся холодный ветер и леденящий душу хохот вселил ужас в сердце собравшихся. Массивные двери с грохотом захлопнулись, отрезая людям путь к отступлению. Половина светильников погасла, но оставшегося света было достаточно, чтобы увидеть, как жертвенная кровь, пролитая на полу, взбурлила и отхлынула к статуе Яджура, от которого в ужасе шарахнулись молящиеся. Только Бирендру будто удерживала на месте некая невидимая сила, не давая отойти в сторону. Бледный, с искаженным от страха лицом, он смотрел, как красные потоки сливаются в настоящее кровавое озеро, отражающее вспыхнувшие на стенах колдовские огни. Словно завороженный владыка смотрел, как из бурлящей крови вынырнули густые черные волосы, за ними голова и руки с когтистыми пальцами. Полыхающие зеленым огнем глаза с ненавистью вперились в царя и он невольно отшатнулся от жуткого призрака.

-Это ты?!- выдохнул он,- не может быть.

-Пришло время платить по счетам, Бирендра,- выдохнула вампиресса.

-Это Каларатри!- послышался сдавленный шепот,- Яджур вернул Косале ее царицу.

-Нет!- крикнул Бирендра заслоняясь руками, чтобы не видеть ужаса, которым вмиг оказался объят храм. Закланные на алтаре тела людей и животных вдруг зашевелились, задергались, устремились друг к другу, сливаясь в единое целое. Словно невидимый мальчишка-великан отрывал им ноги, лапы, крылья, разрывал на части, а потом слеплял воедино. Жуткие твари, сочетавшие в себе звериные, птичьи и человечьи черты, со страшным воем врывались в толпу прихожан. Страшно преобразились стены: фрески с изображением богов, героев и животных обратились бесчисленными демонами. С диким ревом они устремились в зал, раздирая на части и пожирая заживо людей.

Обжигающе-холодные руки, легли на плечи Бирендры, притягивая его к себе, и он на миг взглянул на Каларатри - чтобы увидеть окровавленную пасть, со смачным чавканьем вгрызшуюся в его лицо.

Столица сдалась без боя - наутро, когда войско стигийцев и их союзников готовилось к новому штурму, городские ворота неожиданно открылись. Купцы, ремесленники, уличные торговцы, знать, нищие, проститутки - все стояли вдоль вымощенной камнем мостовой, покорно склонив головы, глядя как проходят завоеватели. Первыми в город въехали боевые колесницы, которые везли бешеные огромные кони Стигии с плюмажами на головах. Воины в колесницах были высокими, их ястребиные лица охвачены бронзовыми шлемами, на гребнях которых виднелись полумесяцы, поддерживающие золотые шары. Во главе этого войска на черном коне ехал сам Ктесфон – молодой смуглый красавец, в черной кольчуге и шлеме. Во втором ряду шла пехота, где стигийцы шли бок о бок с кшатриями Косалы. За ними оглушительно трубя, вышагивали иранистанские боевые слоны, с бивнями обитыми металлом. За ними двигался пестрый отряд дикарей на полудиких лошадях - воины Зембабве и Пунта. Они сияли черным деревом тел, гибкие и мускулистые, скача верхом совершенно нагие. Были здесь и бородатые шемиты, в кольчужных латах и цилиндрических шлемах - выходцы из союзных Стигии Сабатеи и Кура. Тыл замыкали наемники: две тысячи всадников и четыре тысячи копьеносцев. Закованные в кольчугу с головы до пят, они носили свои шлемы без забрал поверх кольчужных назатыльников. У седел были приторочены боевые топоры или стальные булавы, и у каждого воина на поясе был широкий меч. Среди них встречались гиперборейцы, кофийцы, аргосцы, зингарцы, офирцы и коринфяне.

И над всеми ними - над спинами боевых слонов, над пехотой и над головой самого Ктесфона гордо реяло знамя Стигии со змеем, кусающим себя за хвост. Весь город, казалось, встал на колени, встречая чужеземного принца, принимавшему все славословия с брезгливой снисходительностью.

Неудержимым, могучим потоком вливалось в город вражеское войско - последние колонны еще входили в ворота, а передние всадники уже выезжали на огромную площадь перед храмом. На ступеньках храма, преклонив головы, стояли жрецы и кшатрии - те, кому посчастливилось пережить страшную ночь. Спастись удалось только тем, кто вовремя упал на колени, моля о пощаде восставшую из мертвых махарани.

Только двое стояли прямо, встречая огромное войско - аргосец Тиберий и киммериец Конан. Когда на площадь въехал Ктесфон, хайборицец опустился на колени вместе со всеми, но киммериец только склонил голову.

-Говори, Конан, - надменно кивнул стигиец.

-Я выполнил твое поручение, принц,- сказал Конан,- невеста ждет тебя в главном зале храма рядом со статуей Яджура. Но должен тебя предупредить - она уже не та, какой была, когда посылала тебе письмо.

-Она больше не хочет стать моей женой?- нахмурился Ктесфон.

-Хочет, но…

-Тогда остальное не имеет значения,- Ктесфон легко спрыгнул с коня, отдавая поводья ближайшему офицеру,- веди меня, Конан.

-Как скажешь, - пожал плечами Конан.

Они вошли в храмовый зал - еще не отмытый от луж крови и не очищенный от изуродованных кусков тел, валявшихся прямо посреди зала. Жуткие, пляшущие демоны скалились с многочисленных фресок, но ни один из них не был страшнее развалившейся на алтаре дьяволицы во плоти. Смуглая кожа Каларатри стала иссиня-черной, длинные локоны, смазанные смесью крови и жира, вились словно змеи, рот кривился в злобной усмешке. Полыхавшие зеленым цветом глаза уставились на стигийца.

-Рани Косалы приветствует тебя, принц Ктесфон,- произнесла вампиресса,- видишь, я держу обещание, данное твоему отцу. Даже смерть не помешала мне выполнить его - теперь слово за тобой.

Конан посмотрел на Ктесфона и увидел на его губах самодовольную усмешку.

- Мой наставник Тот-Амон,- произнес стигиец,- учил меня, что нет смерти и жизни, нет красоты и уродства - есть лишь великий Сет, порождающий все сущее и пожирающий его же, когда придет срок. Все демоны, - и ваши Яджур с Катар из их числа, - есть лишь орудие Его гнева. Мне ли, сыну Великого Змея, страшиться брака с невестой-упырем?

Черные губы раздвинулись в жуткой улыбке и демонический хохот сорвался с уст демоницы, раскрывшей объятья шагнувшему вперед Ктесфону. Конан, осторожно отступил назад, прикрыв дверь.

Он выходил из храма уверенным, бодрым шагом человека, выполнившего свой долг. То, что будет дальше его уже не волнует - также, как и Ктесфона не должно волновать, что было между ним и Каларатри в храмовых подземельях. Д а и как принца может тревожить то, что он никогда не узнает?

Наутро глашатаи объявили, что рани Каларатри, выполняя свое обещание, выходит замуж за стигийского принца, знаменуя тем самым союз между Стигией и Косалой. Весь день в храме отмечалось свадьба, а к вечеру по улицам прошел огромный слон, с небольшой башенкой на спине. Оттуда взирали на своих подданных молодожены - надменно ухмыляющийся Ктесфон и прекрасная Каларатри, чей лик казался творением гениального скульптора. И вновь шло огромное войско, к облегчению горожан, покидая город, так и не устроив никаких бесчинств. Все это - пожары, кровь, насилие, грабеж, было обещано воинам в землях Турана, во славу Сета, Яджура и Катар.

[Monk]

Хороший рассказ. Не припомню только, чтобы Конан был адептом Сета... мало того, частенько убивал поклонников этого божества.

[Vlad lev]

Отличный рассказ!

Цитата: Автор: Monk Не припомню только, чтобы Конан был адептом Сета...

с чего это? В тексте об этом - ни-ни. Он - посланник Стигии и вещает надлежащие фразы.

[Михаэль фон Барток]

Конан на службе у Стигии, да не просто солдатом, а доверенным лицом у черного мага, трахающий вампиршу...
"вампиресса" как-то дико манерно звучит.
я неоднократно писал, что Конан "не паладин", но это уже какой-то Кейн вагнеровский, а не Конан.
опять же вытаскивающий меч из-за спины...

[Monk]

Хех, я так понимаю, рассказ твой?

[Михаэль фон Барток]

Цитата: Автор: Monk Хех, я так понимаю, рассказ твой?

нет, я в этом году - пас.

[Monk]

Цитата: Автор: Михаэль фон Барток нет, я в этом году - пас.

Я Влада имел в виду...

[Vlad lev]

Цитата: Автор: Monk Я Влада имел в виду...

а вот и мимо!

Добавлено через 17 минут

Цитата: Автор: Михаэль фон Барток Конан на службе у Стигии, да не просто солдатом, а доверенным лицом у черного мага, трахающий вампиршу...

в этой службе ничего странного нет, если дело происходит до его похождений с Белит.

См. например предисловие к "Красным гвоздям".

[Зогар Саг]

Цитата: Автор: Vlad lev в этой службе ничего странного нет, если дело происходит до его похождений с Белит..

Да собственно и люто-бешеная ненависть Белит к Стигии это придумка скорее Андерсона, чем Говарда...И да, всегда считал, что "Красные гвозди", хронологически позже "Королевы Черного побережья".
Что же до данного рассказа то да: Конан как наемник в Стигии, в принципе канону не противоречит, но все же не настолько глубоко погруженный в тамошнюю магию и политикум. Вряд ли подобная трактовка найдет понимание у судей. С другой стороны - с Конаном уже чего только не делали, с нового амплуа у него не убудет.

[Ґрун]

Слишком много разъяснений и новых терминов. Утомляет. Динамики добавить бы.

Цитата: Автор: Lex Z Бирендра лениво перекатывал из ладони в ладонь один из самоцветов, не отводя пронзительных черных глаз от стоявшего перед ним воина. — Что же хочет от меня владыка Стигии? — произнес он, не глядя на посла.

Тут не понял.