12. Вместе против богини – I
Брахо в облике огромной синей птицы приземлился на склоне горы Монтесан у стен монашеской обители. Конан и Аманда, прилетевшие на спине этой птицы, также были невидимы: их скрывали волшебные накидки, прежде принадлежавшие той, что носила имя Тхутмертари.
Киммериец, воительница из Будущего и магистр Синих Монахов теперь наблюдали её в облике пылающего золотого шара, окутанного кроваво-чёрными протуберанцами. В глубине пылающего шара угадывались очертания женской фигуры. Тхутмертари парила над несчастной землей Хорайи, руки богини были воздеты к небу ладонями вверх. С земли по направлению к огненной сфере ползли тонкие алые нити. Ненасытные кроваво-чёрные протуберанцы алчно тянулись навстречу этим нитям и с жадностью поглощали их.
Конан оставался невидим, но сам мог видеть всё. Он встречал немало чудес, ему доводилось лицезреть лики всевозможного Зла, в отличие от Добра, оно было очень разным, это Зло, — но никогда ещё Конану не случалось видеть Абсолютное Зло столь нестерпимо прекрасным, манящим и завораживающим. Парящий в ночи золотой шар с кроваво-чёрными протуберанцами дышал такой могучей и несокрушимой силой, что его жаркое прикосновение ощущалось повсюду. Конану даже почудилось, что флюиды Зла, источаемые Тхутмертари, можно потрогать руками и разрезать мечом...
О, если бы так! Очаровывающее Зло было незримо, нематериально, оно ощущалось не телом, но душой, и воздействовало не на тело, не на сталь клинка, а на саму душу... Конан понял, что в предстоящей схватке сила духа потребуется ему больше, чем сила тела и сила клинка.
Глядя на слепящую золотую сферу, Конан поневоле содрогнулся: нужно обладать поистине безумной самоуверенностью, чтобы всерьёз полагать, будто они трое — Брахо, Аманда и он — способны победить средоточие Абсолютного Зла... Или столь же безумной верой в удачу!
Прищурив глаза, Конан вглядывался в ту, что носила имя Тхутмертари. Казалось, они расстались лишь вчера. Только вчера они сражались друг подле друга в Преисподних Мирах. Только вчера она, стигийская принцесса-жрица Тхутмертари, спасала его, а он, король-воитель Конан, спасал от гибели её. Сражаясь с Тезиасом, они шли по дороге Судьбы рука об руку — пока стигийка не предала его в Великой Пирамиде Кеми. Да, как будто это было только вчера! Но Конан понимал: на самом деле он и Тхутмертари виделись в последний раз давным-давно, настолько давно, что это время не состояло из дней и недель; оно измерялось сменяющими друг друга поражениями и победами, бессчётными жизнями людей и реками пролитой крови... Горькие мысли проскальзывали в разум Конана, когда он вспоминал, как по-разному использовали это время он и Тхутмертари.
Он гонялся за карликом — она выслеживала сокровенную тайну Великой Души. Он хоронил от Тезиаса Книгу Судеб — она подбиралась к таинственной силе карлика. Он защищал от наёмников Джейка своё королевство — она превращала новоявленного бога в своего покорного раба. Он скрывался в Тарантии в тайном храме Асуры — она прибирала к рукам власть в тёмной Стигии. Он прятался от шпионов Вибия Латро — она открыто уничтожала собственный народ на алтарях Великого Змея. Он вёл партизанскую войну против узурпатора — она объявила войну всей Хайбории. Он жаждал вернуть себе корону — она готовилась утопить весь мир в крови... И когда он только-только понял, какая миссия в действительности ждёт его — она уже приступила к исполнению своей Миссии.
За это время она превратилась из волшебницы в богиню — а он остался тем, кем был всегда: человеком, варваром, воителем.
И, готовясь к решающей схватке, он пока не ведал, что в этом заключалось его главное преимущество перед богиней Звёздного Бессмертия.
***
— Приветствую тебя, бывший хозяин... Я знаю, ты слышишь и видишь меня. Я знаю также, что тебе воспрещено вступать в контакты с кем бы то ни было, кроме твоей владычицы... Мне очень жаль, бывший хозяин. Мне больно видеть тебя таким. Ты больше не тот, кому я служу. Я должен убить тебя, демон Сур.
И мне очень жаль, Брахо, подумала незримая сущность, раб Змеиной Королевы, но я вынужден защищаться. Согласно Заклятию моей владычицы, мне надлежит оберегать себя — для неё.
***
Прогремели первые выстрелы. Они случились неожиданно для Тхутмертари; стремительные снаряды возникли словно бы из ниоткуда и впились в ослепительно сияющую золотую сферу. Конан и Аманда стреляли в спину своей врагине. В другой раз киммериец счёл бы такое нападение постыдным и бесчестным. Но то — с людьми. Ещё Джейку можно было позволить умереть в честной схватке; не Конана вина, что узурпатору не удалось воспользоваться этой возможностью. Но, воюя с богами, демонами и волшебниками, приходилось откладывать в сторону кодексы воинской чести и действовать по правилам жестокой целесообразности. И Конан не стыдился этих правил, ибо познал мудрую истину: с магическим врагом нужно биться не тем оружием, к какому ты привык, а тем, каким его, врага, можно уничтожить.
Более всего он опасался, что чары новоявленной богини отразят снаряды Будущего. Однако этого не случилось. Завороженно смотрел он, как гранаты, выпущенные одновременно из двух базук, беспрепятственно пронзают кроваво-чёрный ореол богини и взрываются в самом центре золотого шара. В то же мгновение божественное сияние померкло; Конан увидел прекрасную женскую фигурку, раздираемую на части чудовищной силой взрывов. Ещё спустя мгновение золотая фигура исчезла. Пылающий шар больше не парил в ночи; а то, что называлось Тхутмертари, кроваво-огненными струями стекало вниз, на землю...
***
И в те же мгновения начался магический поединок между демоном Суром, завладевшим силой и сознанием бога Великой Души, и волшебником Брахо, главным слугой этого бога. В задачу магистра входило обезоружить раба Змеиной Королевы, отрезать его от владычицы и, если получится, то убить. Велика была мощь бога-раба; в мире обитали всего только два существа, которые знали об этой мощи больше, чем знал о ней Брахо. Но оба эти существа не имели прав вступать в такие схватки. Магистру предстояло сражаться со своим бывшим хозяином в одиночку. На помощь Конана и Аманды он рассчитывать не мог, ибо они даже не видели ту незримую сущность, которая звалась рабом Змеиной Королевы. Брахо также превратился в незримую сущность; только тот, кто читал ментальный эфир равно открытую книгу, мог наблюдать эту удивительную схватку.
Оружием в ней служили не мечи, не огненные снаряды и даже не магические молнии. Две сущности сражались мыслями. Они черпали незримую энергию из окружающих пространств, из Космоса, из иных измерений — отовсюду, куда могли дотянуться — и превращали эту энергию в силу мысли. А уже мысль обретала различные формы. Мысль могла быть и разящим клинком, и ментальным щитом, и даже потоком невидимых частиц, убивающих медленно, но верно. Мысль могла быть каким угодно оружием — и в силу этого поединок Брахо и Тезиаса-Сура был воистину неповторимым зрелищем. Зрелищем для одного болельщика — ибо второму, кто наблюдал его, всё здесь происходящее было глубоко и бесконечно безразлично...
Силы оказались равны. Магистр Синих Монахов был сначала удивлён этим, но вскоре осознал причину. Бог-раб растерял изрядную часть своей прежней мощи. Ибо, как бы ни был силён бог, раб всегда слабее свободного. Воля Тезиаса подавлялась волей Тхутмертари, а возможна ли великая сила без воли? То были лишь остатки прежней божественной мощи. К тому же, уничтожение Хорайи, в котором бог-раб играл утомительную роль ретранслятора космической энергии для богини-владычицы, истощило и эти скудные запасы былого могущества. Когда через тебя — и мимо тебя! — проходят квинтиллионы единиц космической энергии, совсем непросто разобраться, где кончается чужая сила и начинается твоя собственная... Иными словами, бог-раб устал, очень устал — устал от рабства, рабского унижения и рабского труда — а магистр, напротив, был бодр и полон сил; как будто даже стояние в Замке стальным истуканом пошло ему на пользу и сделало Брахо ещё сильнее, чем он был прежде.
Итак, магистр Синих Монахов неумолимо побеждал своего бывшего хозяина.
***
— Конан, Конан, мы победили! Её больше нет! Мы убили её!..
Аманда Линн радовалась как ребёнок, вертелась вокруг огромного киммерийца и подпрыгивала, чтобы причмокнуть его в щеку. А Конан стоял как скала и вглядывался в расползающиеся по земле останки Тхутмертари. Он видел сам: она погибла. Они с Амандой выстрелили из базук ей в спину и легко убили самозваную богиню.
Конан помотал головой.
— Мне не хочется разочаровывать тебя, подруга, но, по-моему, ты рано радуешься. Перезаряди-ка лучше своё оружие.
Аманда остановилась и недоумённо уставилась на него.
— Всё кончено, киммериец! Она погибла!
Конан молчал и смотрел мимо неё. Она тоже посмотрела в ту сторону и увидела нечто, что ожидал увидеть он: это или что-либо подобное.
На обожжённой земле Хорайи огненные потоки собирались в высокую женскую фигуру. Обвенчанная со смертью возрождалась к жизни. Сначала возникло лицо, божественно прекрасное лицо с правильными чертами; с очами, подобными бездонным сапфировым безднам, где пылали отражения далёких звезд; полными губами цвета свежепролитой крови и ослепительно сверкающими, равно жемчужины, зубами; и со змеиным языком между зубов. Следом оформились пряди золотистых волос; эти чудные волосы вырастали на глазах сверху вниз, до самой талии, а венчала их отчего-то обычная корона стигийских властителей. Появилась шея, возникли две точёные золотые руки, оформились высокие полные груди, похожие на два гигантских яблока, и дерзкие соски — но не розовые, а такие же золотые. Далее возникли живот, большие упругие бедра и, наконец, сильные, длинные ноги...
Варвар смотрел на возрождение Тхутмертари. Точно, так и должна выглядеть истинная богиня, невольно подумалось Конану. Аманда смотрела тоже, киммериец почувствовал её изумление, страх и отчаяние. Он встряхнул Аманду и, подавая ей пример, дал новый выстрел из базуки. Следом выстрелила Аманда, и они увидели, что получилось.
На сей раз им не удалось застичь Тхутмертари врасплох. Чудовищное пламя рванулось навстречу снарядам и уничтожило их. Богиня была невредима. Конан понял, что лишь стремительность атаки спасёт их — а если не спасёт, то хотя бы отсрочит неминуемый конец неравной схватки... Он стрелял и стрелял, и Аманда стреляла тоже, пока не кончились гранаты, и пока эти грозные боевые трубки Будущего не превратилась в бесполезные куски металла.
А Тхутмертари тем временем отражала возникающие точно из ниоткуда диковинные снаряды и пыталась распознать, кто запускает их в неё.
Она до сих пор не видела своего противника — даже боги не видят сквозь накидки-невидимки. О том, что невидимый враг потому и невидим, что его защищают её, Тхутмертари, волшебные накидки, она догадалась сразу. Когда атака прекратилась, она поняла также, что у невидимок закончились их диковинные снаряды. Рубиновые губы искривила победительная усмешка...
В следующее мгновение ей пришлось отражать стремительный налёт железных ос, которые вереницей устремились к её голове. В мире Будущего таких ос называли разрывными пулями. Они летели быстрее тех снарядов, хотя были меньше их. Тхутмертари замешкалась на долю мгновения, и одна из пуль разорвалась у её лица. А следом разорвались остальные.
***
— Быстрее, подруга, мы должны уйти отсюда, пока она не возродилась сызнова! Давай-ка взберемся на башню; мне кажется, я знаю вон того стигийца, который стоит рядом с чешуйчатой тварью... Хотел бы я знать, что сейчас поделывает магистр!
Конан подтолкнул Аманду, и они вместе полезли по железным скобам на центральную башню монастыря Монтесан. Им немного не хватило времени, чтобы очутиться на смотровой площадке, где стояли стигийский принц Джосер и акках народа змеядов Танатос.
Два события произошли почти одновременно: богиня Тхутмертари возродилась и волшебная накидка-невидимка Аманды соскользнула с плеч её.
Однако белокурая воительница не растерялась. Она выпустила в Тхутмертари последнюю очередь разрывных пуль. Золотая богиня сожгла пули в полёте. Конан, взбиравшийся первым, схватил Аманду за плечо и перекинул через себя. Она упала к ногам Танатоса, ударилась о камень и лишилась чувств. Огромный акках отпрянул: ему почудилось, что это не человеческая женщина, а демон явился по душу его. Принц Джосер также оторвал свой взгляд от созерцания возродившейся сестры и увидел незнакомую женщину, лежащую без чувств.
Сразу после Аманды на смотровую площадку влетел Конан. Недолго думая, не разбирая, что это за чудище, он дёрнул змеядского царя за лапу и перебросил через ограждение. Со стороны могло показаться, что Танатоса увлекли и сбросили с башни невидимые руки.
Внезапно женщина исчезла из поля зрения Джосера, а вместо неё возник недруг из былых времён, огромный варвар-киммериец. Это Конан сорвал с себя волшебную накидку и укрыл Аманду. Стигийский лев отпрянул и воскликнул:
— Ты!!
Не тратя времени на объяснения, Конан прыгнул к стигийцу, заломил его руки за спину и прикрылся им от Тхутмертари. Как раз в этот момент золотая богиня возникла перед ними. Она парила в десяти мерах от смотровой площадки и... смеялась!
— Как я могла поверить в твою смерть, могучий варвар? Разве ты из тех, кто умирает? О, нет, ты Конан, ты у нас непобедим! Ты пришёл, чтобы сразить меня! Чтобы спасти от разрушения свой дикий, жалкий, бесполезный мир! Разве не так?..
От демонического смеха злодейки кровь стыла в жилах Конана.
— Вынуждена разочаровать тебя, варвар, — хохотала золотая богиня, — меня нельзя убить! Я обвенчалась со Смертью! Я — бессмертна!!
Конан ощущал незримое проникновение её пронзительного взгляда. Этот взгляд обжигал и вместе с тем замораживал. Конан понял, что Тхутмертари ничего не стоит умертвить его. И что Джосер, её родной брат, не может послужить ему прикрытием от могучих чар богини. Чтобы убить его, Конана, Тхутмертари, не раздумывая, убьёт и своего брата — а после с той же лёгкостью и воскресит.
У него оставалась лишь одна надежда: что Тхутмертари захочет растянуть своё удовольствие и не прикончит его сразу. А за то время, пока она будет развлекаться, медленно-медленно, в своем обычном стиле, убивая его, диспозиция изменится — в его, Конана, пользу.
— Где же ты, проклятый магистр?! — мысленно воскликнул киммериец.
Голос Брахо прозвучал в его голове:
— Погоди, я приду к тебе на помощь, только уложу этого демона. Он оказался на редкость живучим... Займи её пока чем-нибудь...
Легко сказать: займи! Словно речь шла не о грозной бессмертной богине, а о шаловливом ребёнке! Но Конан порадовался за Брахо — в незримом магическом поединке магистр, похоже, одерживал победу над богом-рабом, своим прежним хозяином.
Киммериец оттолкнул Джосера, и принц свалился к его ногам. Конан остался один на один с Тхутмертари. И он был жив. А значит, ещё оставалась надежда.
Он поднял свои глаза к её лицу. Синие глаза их встретились. Конан тут же понял, что ему не вынести этот чудовищный взгляд. Сапфировые бездны засасывали его, чтобы более не отпускать. Мужество и воля потребовались ему, дабы оторвать свой взор от этих ненасытных бездн.
— А прежде ты выдерживал мой взгляд, могучий киммериец, — с усмешкой молвила богиня.
Золотое сияние вновь окутывало её, и кроваво-чёрные протуберанцы рвались к Конану, но хозяйка сама сдерживала свою алчущую ауру. Она не может так просто расправиться с этим человеком. Таких людей в мире больше нет. Она обязана доставить себе удовольствие, прежде чем выпьет его жизнь. Конан-киммериец, лучший воин Света, заслуживал торжественной, достойной его смерти. И Тхутмертари размышляла, какая из смертей более подобает для этого воина.
Неожиданно Конан улыбнулся, проронил:
— Без своего раба ты никто и ничто, богиня.
Тхутмертари опешила. Это был удар посильнее, чем взрыв тысячи невидимых снарядов. Конан ударил в её самолюбие. В самолюбие новоявленной богини. Последний раз она получала подобный удар от Парасана. «Сколько ни бросайся на Свет, он никогда не погаснет», — сказал ей у разрушенного алтаря Митры в Турхане безумный старик. Волна неудержимого бешенства разлилась тогда в чёрной душе Тхутмертари, и ей потребовалась вся её выдержка, чтобы не расправиться с Парасаном в тот же миг. Но тогда она не была ещё богиней, тогда ей удалось сдержать себя. Теперь — нет. Гордость богини превыше всего! Никто и ничто не вправе ставить под сомнение ее божественную силу. И вот сейчас, немедля, она продемонстрирует эту силу на нём, этом презренном человечишке, посмевшем в её силе усомниться!
Конан ошибся. Он думал, Тхутмертари в ответ на его колкость ответит другой колкостью, и между ними завяжется словесный поединок. Именно такой поединок, какой великие волшебники обычно полагают наилучшим развлечением. Он недооценил перемены, случившейся с ней. Осознание собственного всесилия изменило её. Перед ним была другая Тхутмертари. Словесный поединок более не привлекал её. Богиня Тхутмертари, как и всякая другая богиня, не желала опускаться до перепалки со смертным. В миг, когда Конан бросил роковые слова вызова, она перестала воспринимать его как Конана — он стал для неё тем, кем были все тысячи и миллионы смертных, истребленных ею. Он стал для нее ничтожным безымянным насекомым, которого богине полагалось раздавить.
К счастью для Конана, он понял это прежде, чем поняла Тхутмертари. Он увидел её изумление, он узрел, как изумление сменяется гневом и понял, что гнев божества неминуемо перерастёт в удар, который положит конец его, Конана, жизни. Но он не хотел умирать — особенно из-за своей оплошности.
Наитие вело его к спасению. Он обнажил Светоч Истины и направил руку на Тхутмертари. Лучи амулета Небесного Народа, исходящие от девственно белой жемчужины, разрезали ночь и встретились со шквалом смертоносного пламени.
***
«...А ещё там есть жемчужина — чистая и прекрасная, ровно лик Солнечного Митры, — и всякая нечестивая магия подле той жемчужины вмиг теряет силу», — говорилось в сказаниях о Стране Небесного Народа, и это было правдой.
Конан добыл заветную жемчужину. И хоть добыл неправедным путем, божественный Светоч Истины не однажды спасал жизнь киммерийцу. Спас и теперь. Амулет Небесного Народа развеял чары новоявленной богини.
Но он не мог её убить.
Тхутмертари увидела, чем защитился от её магии Конан, и рассмеялась. Этот смех означал для Конана лишь отсрочку исполнения приговора.
— Ты жалок, смертный, — с презрением бросила богиня, — это была твоя агония. Твой амулет не может защитить весь мир! Он даже не может спасти эту башню...
Пламенеющий взор сапфировых глаз опустился к подножию центральной башни. Под этим взором древний камень обращался в пыль. Башня рухнула, а вместе с ней и Конан. Светоч Истины рассеивал чары, но против обыкновенного земного тяготения он был бессилен. Киммериец почувствовал, что проваливается в камнепад. Камни били по ногам, рукам, плечам и голове. Ещё немного, и он будет погребён под обвалом...
Он не успел достичь земли. Чьи-то сильные руки подхватили его. Это был Брахо в облике гигантской птицы. Магистр вырвал Конана из обвала и опустил на землю. А сам взмыл к вверх, навстречу золотой богине.
Победительный хохот Тхутмертари подобно грому звучал над истерзанной землей. Это ей нравилось! Грядёт замечательное развлечение!
— Какая встреча, — смеялась она, — великий волшебник Брахо собственной персоной! Я рада, что ты тоже здесь! Настала пора расквитаться с тобой за руку, которую ты мне однажды отпалил.
— А нынче отпалю тебе голову! — воскликнул Брахо.
Из серебристого медальона на груди синей птицы ударил стремительный серебристый луч. Он вонзился в золотую сферу, та взорвалась изнутри. Взрыв оказался настолько мощным, что вся гора затрепетала, а стены древнего монастыря осыпались. Конан укрылся за навалом камней. Самое лучшее, что он мог сейчас делать, это наблюдать.
Золотые искры, разлетевшиеся во все стороны, снова сложились в фигуру золотоволосой женщины. И снова ударил серебристый луч. Но богиня ускользнула от него. Она как будто слилась со своей аурой, превратилась в кроваво-чёрно-золотую комету.
И эта комета вдруг обрушилась на Брахо. Затаив дыхание, Конан наблюдал, как чародейский огонь расползается по телу синей птицы. Пред ним возникали то лицо Брахо, искажённое чудовищной болью, то облик Тхутмертари, горящий ликованием лик демоницы, терзающей свою добычу...
Гигантская синяя птица билась в тисках новоявленной богини, точно пойманный орёл в огненной клетке. Снова и снова бил из серебристого медальона грозный луч — но Тхутмертари не ощущала боли. Напротив, она жила болью, она умела превращать боль, страх и страдание в силу, в свою силу, и для неё было неважно, чья эта боль, хотя бы и её собственная — неспроста она начала обряд Венчания со Смертью жуткой пыткой самоё себя...
А Брахо заживо горел в её огне. Голубые искры возникали по всему телу магистра, и злая аура богини Звёздного Бессмертия как будто слизывала их с него. Не будучи волшебником, Конан всё же понимал, что так, по-видимому, Тхутмертари выпивает жизненную силу своей жертвы.
Конан с содроганием смотрел, как гибнет Брахо. Он не испытывал симпатий к магистру синих колдунов, слуг карлика. Даже теперь киммериец не верил в его добрые намерения. Милиус вынудил оживить магистра, потому что Брахо, по словам Милиуса, единственный мог биться с Тхутмертари на равных. Однако «на равных» не вышло... Варвар тут с ужасом понял, что косвенно в гибели магистра виновен он, Конан, — ибо Милиус говорил не об одном лишь Брахо, а обо всех Синих Монахах. Он презрел мудрые слова мага и выбросил стальные головы в пропасть... А ведь, возможно, десятерым монахам вместе удалось бы справиться с богиней! Именно он, Конан, возжелав перехитрить загадочного мага, не дал им сделать это. Теперь Тхутмертари расправится с Брахо, затем с ним, с Конаном, а потом придет черёд всех остальных...
Схватка была недолгой. Магистр также недооценил новообретённую силу Тхутмертари. Не могучая синяя птица, а худой человек в разорванном синем плаще выпал из демонических объятий и свалился на землю неподалёку от Конана. Его лицо представляло собой сплошной ожог. Серые глаза померкли, в них больше не было жизни. Сквозь клочья плаща проглядывала черная кожа, а там, где ее не было, торчали обугленные кости. Конан почуял запах палёной мертвечины и понял, что земному существованию магистра Синих Монахов пришёл конец. Лишь серебристый медальон по-прежнему сверкал на груди мертвеца, подтверждая истину, что никакие амулеты не защитят смертного от гнева божества.
А кроваво-чёрно-золотая комета вновь обратилась в женскую фигуру. Тхутмертари оказалась невредимой. Она парила в сфере пламени, окруженная злой аурой, как час, и два, и три тому назад. Схватка с Брахо сделала её сильнее. Она ничем не рисковала в этой схватке. Она не могла умереть — она могла лишь получить новое наслаждение. И она его получила!
Взгляд сапфировых бездн обежал окрестности и нашёл очередную жертву — того самого насекомого, которого ей следовало раздавить. Конан ощутил, как этот чудовищный взгляд находит и пробирает его сквозь камень. В тот же миг Тхутмертари испепелила каменное укрытие, и Конан предстал пред ней.
Он вытянул вперёд руку — но что это?! Чёрного перстня с амулетом Небесного Народа больше не было на ней! Он потерял Светоч Истины! Когда это случилось: во время падения или когда Брахо подхватил его? Уже неважно... Конан кинулся было искать амулет, но чудовищный взгляд божества приковал его к месту.
— Не ищи его, смертный, — услышал он пронзительный голос с небес. — Лучше молись своим богам!
Сначала он ощутил жар в каждой клетке своего тела. Он почувствовал, как на голове зашевелились волосы, словно бы со стороны увидел, как эти волосы обретают пепельный цвет и опадают. Иссушалась и трескалась кожа. Это сопровождалось непредставимой, дичайшей болью, которая сводила его с ума — точно раскаленными щипцами из него вытягивали все жилы вместе с нервами...
***
Внезапно волна ледяного дыхания окутала его, и иссушающий жар отступил перед нею. Конан изумлённо открыл глаза — и не поверил им, своим глазам. Его окутывали не волны хладного воздуха, а полупрозрачные кольца, змеиные кольца, которые невозможно было спутать ни с чем, ни с кем иным.
Конана потрясло это открытие — ибо на выручку к нему явился Сет, Князь Тьмы, Владыка Вечной Ночи. Конечно, то был не Сет в его естественном обличии — согласно условиям победивших его богов, Великому Змею воспрещалось являться на Землю — но полупрозрачные змеиные кольца служили ему обычным воплощением в мире людей.
Тхутмертари тоже узрела Сета, своего недавнего Отца... Остатки прежнего благоговения перед Великим Змеем шевельнулись в её чёрной душе — шевельнулись и погасли. Она более не трепетала пред Сетом. Сет — не её бог. Для неё богов не существует более: она сама богиня. Любой другой бог для неё соперник, подлежащий уничтожению, либо подчинению.
Тхутмертари бросила взгляд на Кольцо Сета, притаившееся на её персте. Оно представляло собой змею, свернувшуюся в три кольца и державшую хвост в ядовитых зубах. В Кольце заключалась сила Сета, которую Змей Вечной Ночи даровал своим верховным жрецам. Посредством же Кольца Тхутмертари намеревалась чуть позднее заклясть чешуйчатого бога и превратить в своего покорного раба. Она узнала тайные заклятия, необходимые для столь могущественного ритуала. Однако она не собиралась заклинать Змея немедленно. Тхутмертари сознавала, что пока не готова к такому обряду. Но он, этот жалкий червяк, опутавший смертного кольцами, сам напросился — так пусть найдёт свою судьбу!
Тхутмертари воздела руку со змеиным перстнем и вонзила взгляд в буркалы амулета. Изумрудные и сапфировые бездны схлестнулись.
Она увидела пустоты Древнего Зла, изначального и могучего Зла, узрела Бездну, где прятался Великий Змей, где стоял трон его, составленный из замученных душ, окаменевших, слитых воедино. Немало таких душ вручила Змею и она сама — тысячи, десятки, может быть, и сотни тысяч — пока не поняла, что она, Тхутмертари, тоже нуждается в жертвах, и что жертвы приятнее принимать, нежели приносить. Змей был могуч, очень могуч; верные слуги окружали его во всевозможных мирах, где воплощался он, и они также не желали менять привычного в своем древнем зле Вечного Повелителя на новую Вечную Повелительницу с ее злом новым, непонятным и чужим...
Однако решимость их была слаба против её решимости. Они были стары, Сет и слуги Сета, они одряхлели за миллионы лет безраздельного владычества над Тьмой, они устали, они не привыкли сражаться, они до последней поры даже не могли вообразить, что кто-либо способен бросить вызов им. Тхутмертари с ликованием обнаружила их слабину: за ними было Прошлое, за нею — Будущее. Они представляли умирающие расы, она представляла расу нарождающуюся и побеждающую...
Она приметила их панический страх перед расой Тху и, равно как и всякий страх, этот страх придавал ей новые силы, она жадно всасывала его, превращала их страх в свою силу, а силу облекала в образы разящих энергетических клинков. Эти клинки, направляемые надлежащим образом, пронзали тьму Бездны, где прятались Сет и его присные, крушили их защиту и в конце концов вонзались в самые кольца Великого Змея. Она узрела трепетание этих колец; она поняла, что не выиграла ещё, но одержала первую победу — Сет и его присные не ожидали столь яростной и внезапной атаки, она деморализовала их. Впервые за все минувшие миллионолетия бог Мрака осознал, что сам может быть заклят и превращён в раба. И он тут вспомнил обращённые к нему слова джана Земли: «Не ты первый Властелин Мрака, не ты и последний», и Сету стало страшно, — а Тхутмертари впервые узрела, что такое страх божества.
***
Полупрозрачные кольца, опутавшие Конана, растворялись. Ледяной холод Бездны уходил. В вышине, затмевая ущербную луну, по-прежнему горел огненный шар, и золотая фигура богини Звездного Бессмертия, окруженная пульсирующим ореолом из крови и тьмы, парила в его центре.
Её невозможно одолеть, понял киммериец. Она поступила поистине мудро, эта бывшая стигийская волшебница. Тхутмертари попросту перехитрила Смерть, обвенчавшись с нею, и отныне она бессмертна, эта золотая богиня... Почему Милиус не предупредил об этом? Наверняка он знал, не мог не знать, он знает всё!
Не предупредил — и правильно сделал: разве можно отправляться на битву, зная, что твой враг непобедим?! Но тогда какой смысл в битве?..
Презрительная усмешка искривила губы Тхутмертари, богиня показала Конану змеиный перстень с потухшими изумрудными буркалами и промолвила:
— Он удрал, этот жалкий червяк. Он побоялся сразиться со мной. Он надеется скрыться... Напрасные надежды! Я отыщу Сета и приведу его к покорности. Это будет нетрудно: он так боится меня!.. Ну а теперь ты умрёшь, смертный! Некому больше заступиться за тебя. Ты, впрочем, можешь воззвать к своему Крому. Пускай он явится, владыка могильных червей: и ты увидишь, я расправлюсь с ним! Митру не беспокой попусту, солнечный бог не властен ночью! Ты проиграл свою решающую битву, киммериец!
Она хохотала, упиваясь своим безусловным триумфом.
28.03.2016, 18:36
11. Прощание с кэпом
![Переводы [Мифриловый клинок]: За уникальные переводы и многолетний труд](images/awards/contest/platinum_small.jpg)
![Развитие сайта [золото]](images/awards/sitehelp/site_progress_small.gif)
![Переводы [золото]: 7 и более переводов](http://cimmeria.ru/blade_small.jpg)
![Сканирование [золото]: 30 и более сканов](images/awards/scan/scan-gold-icon.jpg){kind=icon}
Линейный вид
